Показать все теги
ПРОЗАИЧЕСКОЕ АРХЕОЛОГИЧЕСКОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ К РОМАНТИЧЕСКОМУ ИСТОРИЧЕСКОМУ ПУТЕШЕСТВИЮ
Прежде, чем спорить, необходимо договориться о терминах.
Д. Дидро
Труд археолога начинается в поле. Об археологических разведках и раскопках читатели, кажется, знают теперь уже больше самих археологов благодаря популярным кинофильмам и передачам «Клуба кинопутешествий».
Первые весенние лучи растопили лед...
Буйным ветром снова сердце пьяно,
Тайный голос шепчет: Все покинь!
Перед дверью над кустом бурьяна Небосклон безоблачен и синь,
В каждой луже — запах океана,
В каждом камне — веянье пустынь.
И вот уже экспедиционная машина мчится среди восхитительных пейзажей, и вот уже горит экспедиционный костер, и пот в руках хорошеньких лаборанток под кисточками засверкали золотые украшения. Но так — только в кино и телепередачах. В действительности все не совсем так или даже совсем не так. Труд археологов тяжел и часто неблагодарен. Культурные слои поселений распаханы и нарушены перекопами; могилы ограблены еще в древности и перерыты норами грызунов; в солончаковом грунте не сохраняется керамика, в щебенке — кости, и инструментом археолога становится не нож и кисточка, а лом и кирка, и руки покрываются кровавыми мозолями. И тут уже не помогают ни знания, ни энтузиазм.
Но труд и терпение побеждают, и следующие раскопки приносят удачу.
... Мы едем в предгорьях вдоль маленькой речки. Кругом степь и степь. Синее небо и колышущийся серебряный ковыль. Но вдруг: «Стоп, стоп, приехали!». Выхожу из машины — вот он, андроновский могильник! — Ребята осматриваются по сторонам: «Да здесь же нет ничего, степь как степь, и вон камни какие-то торчат». Но вот они и сами заметили, что камни образуют правильные округлые ограды диаметом 10 метров, и в центре каждого кольца небольшая насыпь. Считаем кольца — их несколько десятков. В центре группы есть совсем большие курганы высотой около метра и диаметром до 20, а по основанию некоторых из них выложено двойное кольцо.
Завтра мы начнем здесь раскопки. Каждый курган мы разобьем на четыре сектора, в середине оставим пересекающиеся бровки, чтобы видеть профиль кургана, и начнем аккуратно, слой за слоем, снимать курганную насыпь и расчищать камни. Когда насыпь будет срыта до материка, в центре раскопа в желтой глине появится темное это и есть могильная яма. По краям ее, может быть, будут стоять каменные плиты, образующие ящик, а сверху яма, вероятно, будет перекрыта большой каменной плитой. Могила обязательно будет ориентирована с запада на восток, и на дне ее будет лежать скелет — скорченно, головой на запад, а рядом с ним будут стоять два сосуда. Все это будет так, но только завтра, а сейчас пора разбивать лагерь.
Ребята бегут к реке, высматривая место, чтобы было удобно поставить палатки, машину, кухню. Главное, что их беспокоит — много ли в реке рыбы и есть ли глубокое место, чтобы нырять. Умелые руки быстро натягивают палатки, сбивают в центре нашего «города» стол и вот уже на столе — букет шиповника, а в мисках — первая экспедиционная каша с тушенкой — «хлёбово».
Костер догорел, лагерь затих, открываю полевой дневник и пишу первые страницы. Из соседней палатки доносятся голоса: «Вить, а Вить, а откуда она знает, что в кольце могила, да на запад, и что жмурик скорченный лежит?». Витя, который достиг шестнадцати, — возраста великих сомнений, — отвечает: «Да нет, что ж она этого жмурика сквозь землю видит? Она только для нас говорит, чтоб лучше работали!» Я откладываю тетрадь и думаю. Уже четверть века каждую весну я еду в поле. Уже раскопаны многие десятки курганов, но каждый раз перед началом работ сердце замирает, — что будет в этом новом кургане, какая тайна была погребена и сокрыта в нем три с половиной тысячелетия?
Но назавтра все оптимистические планы рушатся, ибо археологическая экспедиция состоит из раскопок и... погоды. Дождь идет уже идёт. Промокло все: куртки, спальные мешки, даже пленка в аппарате, чай не закипает, с лопаты, тяжелой, как пуд, льет вода, но глина не отлипает. Ребята устали и приуныли. Надо приехать в поле, прожить вот эдак неделю, и только тогда поймешь, почему древние с таким великим почтением отнэсились к своим богам неба, воды и солнца.
... Но вот, наконец, солнце, и работы продолжаются. Мы копаем могильник. Значит, где-то рядом есть и поселение, — место, жили люди, хоронившие своих умерших на этом кладбище. Теперь надо идти в разведку и искать поселок. Как мы будем его искать? Очень просто! Нужно только поставить себя на место древнего человека, представить его хозяйство, его быт.
Поселение должно находиться на берегу рядом с водой, оно должно быть защищено холмами и скалами от ветров, и вместе с тем легкодоступно, чтобы можно было перегонять скот. Вот, например, на том берегу реки почти напротив могильника тянется на второй надпойменной террасе, не заливающейся весенним паводком, удобная ровная площадка с пологим спуском к реке, отгороженная с северо-востока от холодных ветров высокой грядой холмов. Это превосходное место для древнего поселка. Машина туда не пройдет, и я седлаю Фрагмента. Фрагментом колхозники назвали жеребенка, наверное потом, что это слово, которое мы так часто произносим на раскопе, звучит загадочно и красиво. Теперь Фрагмент вырос и его отдают мне для разведок. У него большая интуиция и такт, и он прощает мне промахи искусстве вольтижировки и сам выбирает дорогу и нужный темп.
Продираясь сквозь заросли шиповника, прыгая по камям, добираемся до террасы. Она густо поросла травой. Никаких признаков того, что здесь некогда обитал человек, не заметно. Но Вон п промоине, образовавшейся от весенних потоков, размыты мелкие дробленые кости животных, да и земля здесь не такая, как чернозем и глина по всему берегу, а светло-серая, содержащая большую примесь золы. А вот еще — в выбросе из норы суслика лежит черепок с тем самым орнаментом, который мы уже много раз видели на горшках из могил. Конечно же, зто фрагмент андроновской керамики. В размытом береге таких черепков находим множество. Значит, мы не ошиблись и, действительно, перед нами андроновское поселение.
Мы раскопаем его в следующий полевой сезон, разделив площадь на квадраты 2X2 м, оставляя бровки, чтобы видеть культурные напластования. И эти раскопки позволят нам многое узнать о хозяйстве его обитателей.
В предыдущем повествовании мы уже упомянули племена андроновской археологической культуры. Но как из массы раскопанных в поле материалов ученые вычленяют археологические культуры? Что стоит за этим понятием?
Путешественник, посетивший неведомую страну, бегло описывает колоритную внешность и костюм ее обитателей, дает зарисовки с натуры жилых кварталов, домов, предметов материальной культуры, иногда успевает подметить и некоторые черты быта.
Не то этнограф: подобно замечательному русскому ученому Н. Н. Миклухо-Маклаю, проведшему несколько лет у аборигенов Океании, или знаменитому американскому этнологу Льюису Моргану, жившему в племени американских индейцев ирокезов, этнограф должен завоевать уважение и полное доверие исследуемого им народа, быть включенным в его общину, принимать участие в его повседневном труде, и только тогда он сможет изучить интимные стороны его жизни, тщательно охраняемые от постороннего взгляда, выяснить реальные взаимоотношения в общине и между отдельными родами племени, понять внутрисемейные связи и быть допущенным к совершению религиозных церемоний, табуированных, т. е. не подлежащих разглашению.
Лишь такое глубокое проникновение в жизнь позволяет этнографу составить представление не только о материальной, но и о духовной культуре народа, его этнической психологии, обусловленной как современным образом жизни, так и всем опытом предшествующего исторического развития.
Советские исследователи М. Г. Левин и Н. Н. Чебоксаров ввели важное для этнографии и археологии понятие «культурно-хозяйственный тип», характеризующий приспособительную деятельность человеческих коллективов к климатическим условиям определенных географических регионов — к экологической среде.
Естественно, что люди, живущие в изобилующих лесах, занимаются преимущественно охотой, а обитатели плодородных земель — земледелием. Естественно, что жилища населения тропиков более легкие, чем у жителей холодных северных областей. У различных народов, говорящих на разных языках и имеющих различное историческое прошлое, проживание в одной географической среде и единого типа хозяйства обусловливают сходство типов жилищ и орудий труда, т. е. сложение в этой экологической зоне единого культурно-хозяйственного типа.
При переселении в другую географическую зону или при переходе к иному типу хозяйства культурно-хозяйственный тип меняется. Другие же стороны культуры, не связанные непосредственно с производственной деятельностью и необходимостью приспособления к экологической нише, но освященные перелагаемой из поколения в поколение традицией и отражающие духовную культуру народа, более консервативны и длительно сохраняются в общине даже после миграции в другую географическую зону. Они-то и служат главными этническими индикаторами, отличающими культуру одного народа от другого. В роли этих этнических мет, показателей, чаще всего выступают технология домашнего производства посуды, изготовляемой без помощи гончарного погребальный обряд, различные ритуалы, мифологические круг почитаемых животных и других фантастических персонажей, запечатлеваемых в изобразительном искусстве и воспеваемых в песнях и сказаниях. В живой культуре парода, изучаемой этнографом, все эти черты ярко представлены и тесно переплетены.
Но что из всего этого разнообразия попадает в руки археолога? Мертвая археологическая культура отличается от живой этнографической, как голый череп от улыбающегося лица.
Археолог не слышит ни песен, ни сказок, ни плачей, которые записывает этнограф-фольклорист, не присутствует при торжественных церемониях, не наблюдает за производственным процессом. Ушли из поселка люди и через несколько десятилетий прогнили столбы, рухнули крыши, разбились горшки — образовался культурный слой, и вот уже бурьян и крапива выросли на месте былых домов. Из этих осколков археологам предстоит склеить сосуды, по фундаментам зданий — восстановить тип домов и планировку кварталов, по истлевшим останкам в могиле — весь пышный погребальный обряд.
Когда закончится камеральная обработка добытых в процессе раскопок археологических материалов, начинается собственно исследовательский труд. На основании технологии, формы, орнамента изделия классифицируются по типам. Далее материалы изучаемого памятника сопоставляются с другими уже известными и выделяются группы, содержащие аналогичные типы посуды, орудий, оружия. По наличию подобных предметов выясняется, какие могильники относятся к исследуемым. И затем все памятники с устойчивым сочетанием одинаковых признаков (т. е. одинаковым погребальным обрядом и набором сходных типов вещей) объединяются в одну археологическую культуру. Далее все памятники культуры наносятся на карту и определяется территория ее распространения.
За этим наступает весьма трудный и ответственный момент установления хронологии культуры, т. е. того отрезка времени, когда были созданы и функционировали изучаемые поселки и относящиеся к ним могильники.
Для археологов, исследующих культуры Древнего Востока, античности «ли средневековья, эта задача не так сложна. Как правило, они находят при раскопках древние монеты и надписи, в которых указываются имена и даты правления царей или магистратов, или отмечается время каких-то важных событий: окончания войн, проведения олимпиад, закладки сооружений и т. д.
Но специалисты по бронзовому веку евразийских степей и гор имеют дело с бесписьменными пародами, поэтому им приходится использовать другие методы. Самый надежный из них — стратиграфический.
Слово стратиграфия происходит от латинского, означающего «слой». При длительной жизни людей в городе или поселке более древние постройки разрушаются или сгорают и затягиваются землей, а вместе с ними попадают в землю и обломки посуды, кости животных, утерянные так образуется нижний культурный слой. Поверх него жители возводят новые дома, сооружают мостовые, но и они разрушаются, образуя следующий культурный пласт. Таких культурных горизонтов в старых русских городах, например в Новгороде или Москве, насчитывается несколько, а на Древнем Востоке многометровой высоты содержат до нескольких десятков культурных слоев, отражающих многотысячелетнюю историю города. Каждый слой датируется по найденным в нем предметам, и хронология уточняется благодаря строгой последовательности строительных горизонтов.
Другой используемый современными археологами метод — аналогий: если в погребении или культурном слое найден какой-то предмет характерного типа и известно, что мастерская по производству подобных изделий находилась в другой стране, а также время ее деятельности, то можно предположительно датировать той же эпохой обнаруженный предмет и по нему — весь культурный слой или могильник.
Но поскольку редкие вещи могли долго сохраняться, прежде чем попасть в землю, для получения надежной датировки комплекса необходимо подтвердить предполагаемую дату другими аналогиями, лучше всего — выявить устойчивое сочетание датирующих типоз вещей в комплексах и лишь на этом основании определить этапы развития культуры.
Используются и естественно-научные методы, датирования: дендро-хронологический (по шкале, составленной по годичным кольцам на деревьях), калогеновып, палеомагнитный, радиоуглеродный и другие. Применение их пока ограничено. Особенные дискуссии вызывает использование данных радиоуглеродного метода, на который археологи возлагали большие надежды в пятидесятые годы. Однако последующие проверки выявили погрешности метода и было предложено вносить поправки и использовать калиброванные даты. Это обстоятельство необходимо учитывать при сопоставлении материалов, датированных радиоуглеродным методом, т. к. калиброванные даты дают удревление примерно на двести-триста лет.
Итак, археологическая культура — это система типов памятников, занимающих определенную сплошную (иногда изменяющуюся в процессе расселения) территорию, длительно развивающихся во времени и обладающих объективно существующим набором постоянно встречающихся связанных признаков, отличающих эту культуру от других археологических культур.
Так что же — археологическая культура — это комбинация признаков, созданная для удобства кабинетного манипулирования специалистами-археологами? Так думают некоторые наши коллеги. Но Археологическая культура — это историческая реальность, отражающая культуру определенного древнего народа и включающая ряд этнически определяющих признаков. Таково мнение большинства советских археологов во главе с Ю. Н. Захаруком и И. С. Каменецким и этнографов во главе с академиком Ю. В. Бромлеем.
Каждая археологическая культура соответствует реальной этнографической культуре определенного древнего народа. Ведь выявляемые в археологической культуре устойчивые традиции гончарного производства и погребального обряда строго соответствуют традиционным этнически определяющим чертам этнографической культуры. Живая же этнографическая культура может функционировать и развиваться только в результате передачи от поколения к поколению производственных и духовных традиций посредством общего языка, понятного для всего народа. Обычно народ (или большая этническая группа) осознает свое родство, что проявляется в самом названии, круге общих идеологических представлений, всенародных праздниках, преданиях о героизированных предках — родоначальниках. Выработка этнического самосознания, общей этнической психологии способствует консолидации этноса, устойчивости его языка и традиционных черт культуры.
