Показать все теги
Глава 12
«Бранденбуржцы»
О воинской части «Бранденбург» написано уже немало. Обычно ее именуют «Войсковой частью абвера для проведения диверсий и спецмероприятий». Однако столь же часты утверждения, будто Канарис под видом этого создал собственное «домашнее войско» в качестве зародыша «резервных формирований оппозиции». Но в таком виде «Бранденбург» не состоялся и в основном потому, что «отчаянные смельчаки и презирающие смерть сорвиголовы тогда еще в своем большинстве были прочно привязаны к гитлеровской идеологии»[1].
Первые задумки о формировании особой части в системе военной разведки, которая стала впоследствии столь знаменитой, относятся к 1938 г., а точнее — к периоду подготовки к оккупации Судетской области. Именно тогда один из активнейших офицеров абвера капитан Теодор фон Хиппель пришел к мысли создать небольшие подразделения из хорошо обученных разведчиков, которые в случае нужды могли бы, используя маскировку, забрасываться в тыл противника. Эту идею он вынес из опыта службы в германском экспедиционном корпусе генерала Леттова-Форбека в Африке в 1914–1918 гг. Такая боевая группа отважных и решительных «пропащих голов» должна была в гражданском платье или в форме войск противника просачиваться через линию фронта и, действуя впереди своих наступающих войск и сохраняя с ними тактическую связь, вести «свободную охоту», т. е. устраивать панику среди населения, проводить диверсионные акции, захватывать важные объекты и т. п.
Поначалу эта идея Канарису не понравилась. Он почувствовал в этом проявление каких-то «национал-большевистских тенденций». Это было явно несправедливо по отношению к Хиппелю, который исповедовал «социал-индивидуализм», считая это противовесом большевизму и полагая, что таким образом можно «из дуалистического мировоззрения выработать и усилить связующее религиозное начало»[2]. Канарис не хотел ничего и слышать об идеологической войне, но вместе с тем понимал, что Вторая мировая война потребует использования «невидимых бойцов». В конце концов он согласился проверить замысел Хиппеля на практике. По его приказу из судетских немцев были сформированы первые такие боевые группы. Эти люди сначала перешли через границу в Германию, были там обучены, вооружены стрелковым оружием и отосланы назад с заданием обеспечить захват важных промышленных и военных объектов перед самым началом военных действий. Сигналом для этого должен был послужить пароль, переданный одной из общегерманских радиостанций.
Это новое применение боевых диверсионных групп (К-группы) было в сравнении с последующими их действиями довольно несложным. Условия для этого были идеальны. Бойцы К-групп ходили в штатском, жили вблизи своих объектов и к тому же прекрасно знали местность. По примеру Хиппеля такие же боевые группы с согласия руководства абвера-II сформировали из судетских немцев капитаны Флек и Зелигер. Они были сведены в единое подразделение, которое в случае войны предстояло использовать частично как службу охраны, а частично для проведения диверсионных актов.
Анализ опыта в Судетском кризисе и позже в ходе оккупации всей Чехии показал, что тактику К-групп нужно совершенствовать. В частности, следовало придать им соответствующий «военный статус», укрепить их дисциплину, поскольку в их действиях наблюдалось много недопустимых моментов. Пока что они были в буквальном смысле слова франтирёрами. И их можно было использовать только для выполнения какого-то одного задания и ни для чего иного. Это следовало изменить, и адмирал Канарис установил в целях дальнейшего «нормального» развития этого «рода войск» следующие критерии правового характера:
1. Использование неприятельской формы одежды в ходе наступательных действий не должно входить в задачу новых подразделений, но может применяться для того, чтобы выброской вперед не допустить взрыва противником своих важных объектов — мостов, узостей, промышленных предприятий и т. п.
2. Неприятельская форма одежды должна применяться исключительно для просачивания без боя в тыл противника и подхода к объектам. При столкновении с противником они должны перед тем, как открыть огонь, выглядеть как немецкие солдаты.
3. Подразделения, придерживающиеся этих принципов, не нарушают положений международного и военного права[3].
Когда оперативные планы польской кампании уже почти созрели, генеральный штаб сухопутных войск поставил перед абвером задачу воспрепятствовать разрушению противником объектов Польско-Силезского промышленного района, чтобы как можно быстрее включить их в германскую экономику. Для этого подразделениям абвера-II предоставлялось несколько часов «свободы действий» перед «часом Икс», т. е. перед началом общего наступления. Поскольку на подготовку отрядов оставалось мало времени, абверу пришлось прибегнуть к импровизациям. Центр абвера в Бреслау (ныне Вроцлав) подготовил так называемые боевые организации (БО), сведя их в боевую часть. БО комплектовались в основном из польских немцев. Известно, что одна из таких БО численностью до 50 человек во главе с лейтенантом Герцнером получила задание захватить туннель на Яблунковском перевале, важную стратегическую позицию. По плану туннель следовало захватить, прежде чем противник будет встревожен общим развертыванием немецких войск. Чтобы выполнить эту задачу, Герцнер со своими людьми должны были выступить с исходной позиции в Словакии задолго до начала общего развертывания и пройти мимо вражеских пограничных постов и позиций незамеченными.
По иронии судьбы, случилось так, что Герцнер объявил полякам «собственную» войну за целых шесть дней до начала Второй мировой войны. А произошло это потому, что вторжение в Польшу, назначенное Гитлером поначалу на 25 августа, было по разным причинам перенесено на 1 сентября. Герцнеру же об этом ничего сказано не было. Он захватил туннель и польскую железнодорожную станцию Мосты после непродолжительной огневой стычки. Польские пограничники убежали. Лишь с большими трудностями Герцнеру удалось связаться со штабом 7 й пехотной дивизии генерала Отта. И ему приказали немедленно возвратиться на исходные позиции, а потом вторично овладевать уже подготовленным к взрыву туннелем, когда 1 сентября в 4.45 утра началась война с Польшей. В тот же час БО разведцентра абвера в Бреслау заняла Катовице. Однако такой же хорошо подготовленной БО из Кёнигсберга не удалось предотвратить взрыв важного для снабжения Восточной Пруссии железнодорожного моста через Вислу у Диршау.
Этими, хотя и довольно скромными, успехами новой модели разведывательно-диверсионных формирований удалось себя оправдать. Вместе с тем полученный опыт показал, что следует улучшить специальную и общую боевую подготовку, а также регламентировать командование этими частями и подразделениями. Шеф абвера в предвидении операций на Западном фронте приказал поэтому сформировать из этих разрозненных групп нормальную войсковую часть. Для этого необходимо было отобрать наиболее ценных из участников этих групп, а также добровольцев, пригодных для выполнения особых задач. Таким образом, отобранные становились необычными солдатами германского вермахта, предназначенными для особых операций. Требования, предъявлявшиеся к этим солдатам-добровольцам, были очень высоки. Они должны были обладать изворотливостью, быть изобретательными, уметь приспосабливаться к любым условиям, знать иностранные языки, обычаи и нравы тех стран, в которых им предстояло действовать. Одного только переодевания в форму противника было недостаточно. Если им предстояло решать свои задачи в СССР, они должны были выглядеть и вести себя как настоящие русские красноармейцы, во Франции им нужно было стать настоящими «пуалю»[4]. Такие качества чаще всего встречались у этнических немцев из разных стран — у тех, кто недавно вернулся в Германию из разных европейских стран, а также из Африки, Южной Америки и др. частей света. Здесь на помощь абверу приходил заграничный отдел военно-учетного управления, имевший сведения о всех этнических немцах по всему миру. Многие из пришедших в абвер добровольцев имели при себе оригинальные удостоверения, которые служили отделу «Ге» (гехайм) в абвере-I образцами для изготовления поддельных документов для агентов[5].
В начале октября 1939 г. Канарис поручил капитану Хиппелю сформировать «800 ю учебно-строительную роту особого назначения». Именно такое кодовое наименование получило это подразделение в целях маскировки. Спустя чуть больше месяца эта рота превратилась в «800 й учебно-строительный батальон особого назначения» с постоянным дислоцированием в Бранденбурге-на-Хавеле. Задачей абвера было подготовить эту часть для проведения особых операций. Для этого нужно было соответственно оснастить ее, обучить приемам ведения операций и взаимодействию с тайными агентами, работающими в странах противника. Командование батальоном поначалу принял капитан Хиппель, потом его сменил майор Кевиш. В 1 й роте были собраны только зарубежные немцы, и она использовалась не как боевая единица, а как «резервуар» для пополнения агентуры абвера за границей. Из нее впоследствии возник полк особого назначения «Курфюрст».
Остальные роты батальона проходили усиленную спецподготовку в местечке Квенцгут на Квенцзее. Главными «дисциплинами» были инженерно-подрывное дело и тактика «индивидуальных действий». В местечке Квенцгут, помимо казарм и учебного здания, были стрельбище и саперно-технический полигон, на котором были установлены части всевозможных настоящих объектов — мостов, переездов, участков шоссе и железной дороги со стрелками и т. п. Большое внимание уделялось практике незаметного, скрытного подхода к объекту, бесшумного снятия постов, а также установке подрывных устройств и минированию. Одна из рот, составленная преимущественно из румынских немцев, частично использовалась для охраны судоходства по Дунаю. 3 я рота под командованием сапера капитана из абвера-II Рудлефа предназначалась для использования на Западном фронте и была позднее передана 4 й армии.
Особый характер этой части придавало то, что в ее действиях решение военных задач сочеталось с методами тайных служб. Главная ее задача сводилась к тому, чтобы с помощью маскировки и введения противника в заблуждение добиться эффекта внезапности, который должен использоваться идущими за ней своими войсками. При этом внезапность носила тактический, а иногда и оперативно-стратегический характер[6].
Поскольку роты 800 го батальона особого назначения (БОН) были оснащены только легким стрелковым оружием, они не были пригодны для решения крупных боевых задач. Но если вначале их целью было недопущение взрыва важных объектов, таких, как мосты, транспортные сооружения, плотины и дамбы, то позднее применение этой спецчасти стало таким разнообразным, что охватывало все мыслимые формы и методы, присущие операциям разведывательно-штурмового характера при полной или частичной маскировке. При частичной маскировке использовались характерные части формы одежды противника и его вооружение. При открытии огня эти атрибуты должны были сбрасываться. Полная же маскировка была нужна для того, чтобы вызвать у противника панику стрельбой «своих войск» и за счет этого быстро выполнять поставленную задачу. Подобные боевые действия осуществляются вне законов и обычаев войны. Поэтому участие в столь опасных действиях в тылу противника или во фронтовой зоне, а равно как и просто принадлежность к 800 му батальону особого назначения могло иметь место только на добровольной основе. Это было возможно только до 1943–1944 гг., после чего об этом уже не могло быть и речи. После отчаянных оборонительных сражений обстановка на фронтах изменилась настолько, что за отсутствием добровольцев приходилось довольствоваться обычными солдатами. Но к этому времени «Бранденбург» превратился в обычную войсковую часть, которая лишь очень редко осуществляла спецзадания.
Решающим моментом всех спецопераций, использующих военную хитрость, является необходимость быстрейшего подхода передовых отрядов наступающих войск к месту проводимой спецоперации, чтобы тактически и даже оперативно закрепить достигнутый успех. Для этого роты 800 го БОН придавались армиям, командование которых и ставило перед ними соответствующие задачи. Так, 3 я рота была придана 4 й армии. За период подготовки к наступлению на Западном фронте численность ее возросла до 250 человек, и личный ее состав ежедневно проводил тактические занятия на местности и на ящике с песком, точно воспроизводящем районы предполагаемых действий. На каждый объект назначалось по необходимости от 3 до 15 человек, каждый из которых выполнял свою функцию при полной взаимозаменяемости членов группы.
Управлению «Абвер/Аусланд» было поручено, сообразуясь с общим планом оккупации Голландии, Бельгии и Люксембурга, подготовить мероприятия, которые позволили бы с помощью военных хитростей захватить важнейшие мосты через реку Маас у Маастрихта (два шоссейных и один железнодорожный) и у Геннепа (шоссейный и железнодорожный). Только при этом условии немецкие войска могли быстро достигнуть укрепленной линии Пеель в Голландии, а в дальнейшем деблокировать свои парашютные десанты, сброшенные у Роттердама. Но тут возникли трудности с приобретением образцов бельгийской форменной одежды, и бдительность бельгийских властей в этом вопросе чуть не поставила под угрозу всю эту затею.
Акцию с захватом мостов через Маас у Маастрихта провело подразделение добровольцев, подготовленное центром абвера в Бреслау. Ранним утром 10 мая 1940 г. передовой отряд, которому были приданы фальшивые «голландцы», покатил на велосипедах через Ситтард в направлении Маастрихта. Там поднялась дикая стрельба, в ходе которой погиб и сам командир «голландцев» лейтенант Хоке, а все три моста через Маас взлетели на воздух: наши диверсанты не успели разрядить подрывные заряды. И все мероприятие провалилось. Но, к счастью, акция близ Геннепа удалась. Силой одного разведдозора из 1 й роты 800 го батальона мост через Маас был захвачен еще до часа «Икс», и, пока ошеломленные голландцы приходили в себя, по мосту уже двигались немецкие танки. Хитрость же заключалась в том, что в составе дозора было несколько «военнопленных немцев», которых дозор «конвоировал» в штаб, а у каждого «пленного» под одеждой были автоматы и гранаты. Что же касается «конвоиров», то они были представлены агентами абвера, работавшими в Голландии. На них была форма голландских пограничников. Таким образом, именно здесь, у Геннепа, было впервые достигнуто тактическое взаимодействие солдат и агентов. Иными словами, здесь были связаны в едином действии чисто военная акция и мероприятие тайной службы. У 3 й роты 800 го БОН, получившей 9 мая приказ на марш, была задача не допустить подрыва 24 объектов в Бельгии и трассировать уже разведанные агентами минные поля, облегчая продвижение своих войск. Подразделения роты скрытно подошли к намеченным объектам и атаковали их. Противник был так ошеломлен, что абверовцам удалось сохранить 18 из 24 объектов.
Если на северном участке, где группой абверовцев 3 й роты командовал лейтенант Хюттен, погибший потом в России, все совершилось легко и без кровопролития, то на центральном абверовцы столкнулись с атакующим бельгийским мотоциклетным батальоном, который понес большие потери и был обращен в бегство. Серьезный бой завязался в районе Сен-Вит, где бельгийские горные стрелки оказали сопротивление, но потом сели на шедший на запад поезд. Сторожевая команда бельгийцев, услышав стрельбу на станции, успела взорвать свой мост, но три других моста в этом районе уцелели. В целом действия 3 й роты 800 го БОН были весьма успешными.
Во второй фазе Западной кампании один из взводов 1 й роты 800 го БОН был задействован 19 июня 1940 г. на «линии Мажино» в Верхнем Эльзасе. Взвод имел задачу после прорыва передовых отрядов немецких войск через укрепленные районы Маттсталь и Виндстейн выйти вперед к нефтепромыслам у Пешельброна и не допустить их подрыва. Благодаря быстрым действиям войск взводу удалось незаметно подобраться к объекту и внезапным ударом его захватить. Занятые последними приготовлениями к взрыву французские саперы были захвачены врасплох и взяты в плен. В этой акции участвовали два немецких сапера[7].
Непосредственно после французской военной кампании капитан Хиппель предложил шефу абвера отправить его с тремя ударными группами по воздуху в район Барка в Киренайке с заданием взорвать несколько шлюзов Суэцкого канала. Арабских добровольцев у него было для этого вполне достаточно. Если бы это удалось, можно было бы предпринять и дальнейшие наступательные акции в направлении Ближнего Востока, Ирана и далее. Канарис отклонил это предложение, т. к. его надо было согласовывать с итальянцами, да и у фюрера в данный момент были другие стратегические планы.
Успехи подразделений 800 го БОН в Западной кампании способствовали тому, что как в ОКВ, так и в ОКХ появился растущий интерес к развитию этого особого рода войск. Батальон был усилен и превращен в 800 й учебно-строительный полк особого назначения. 1 й батальон нового полка остался под командованием капитана Хиппеля в бывшей казарме артиллерийского полка рейхсвера на окраине Бранденбурга. Там же располагался и штаб полка, пока его не перевели в Берлин. 2 й батальон был расквартирован в Унтервальтерсдорфе под Веной во главе с капитаном Якоби, а 3 й батальон (командир — капитан Рудлеф) обосновался сначала в Ахене, а потом в Дюрене. Командовал полком майор Кевиш, а затем его сменил подполковник Хелинг фон Ланценауэр. Дислокация батальонов обуславливала и районы их действий. Так, 1 й батальон предназначался для тогда еще только планировавшейся кампании на востоке, 2 й — для юго-восточного театра военных действий, а 3 й — для действий на западе, в частности для операции «Зеелёве» («Морской лев»), которая предполагала вторжение в Англию, но так и не состоялась.
Уже зимой 1940/41 г. абвер-II стал привлекать к сотрудничеству молодых украинцев, и вскоре в лагере Нойхаммер близ Лигнице был сформирован целый батальон. Эти люди в большинстве служили в польской армии и в военном отношении были достаточно хорошо подготовлены. Командовать батальоном «Нахтигаль», как назвали эту часть, было поручено обер-лейтенанту Герцнеру. Его политическим советником был назначен обер-лейтенант доктор Оберлендер. Задача батальона заключалась не столько в ведении боевых действий, сколько в том, чтобы оказывать пропагандистское влияние на украинское население самим своим существованием. Но эту цель можно было достичь лишь в том случае, если бы в основе германской политики на востоке лежала разумная концепция, учитывающая политические и идеологические условия. Иными словами, если бы общим ее знаменателем было освобождение Украины и других областей от большевистского засилья, а не колонизация этих народов.
До начала Восточной кампании полк оставался «безработным». Исключением оказался только 2 й батальон, который силами своей 5 й роты под командованием обер-лейтенанта Книше охранял Дунай и румынские нефтепромыслы. В это время оба офицера абвера Хиппель и Рудлеф возвратились в абвер-II, где им нашли другое применение. Командование 1 м батальоном принял майор Хайнц, 3 м — капитан Якоби. В октябре 1942 г. 800 й полк особого назначения был переименован в полк особого назначения «Бранденбург».
Пополнение батальонов шло так быстро, что уровень спецподготовки офицеров и солдат постоянно снижался. Стали все чаще проявляться признаки того, что полк уже не может достаточно эффективно выполнять свои первоначальные задачи. Причина этого состоит, по-видимому, в том, что офицерский корпус все больше терял опыт агентурно-боевых действий и все очевиднее переходил на методы и тактику пехоты. Возникло небрежение к инженерно-саперной подготовке. Тем не менее полк «Бранденбург» смог добиться значительных успехов. В Греции, например, часть 2 го батальона во главе с капитаном Якоби первой вошла 27 апреля 1941 г. в Афины, обеспечила охрану важнейших объектов и подняла германские флаги над зданиями городской управы и полицейского управления.
Летом 1941 г., когда группа армий «Север» продвигалась в Латвии, одно из подразделений «Бранденбурга» захватило мост через Двину (Даугаву) и предотвратило его подрыв. Солдаты этой группы были замаскированы под раненых красноармейцев и подъехали к мосту вместе с арьергардом отступавших советских войск. Достигнув моста, они внезапно напали на его охрану и овладели им. Благодаря этому продвижение немецких войск к Риге было осуществлено быстро и без потерь.
При наступлении на Львов в ночь на 29 июня 1941 г. роль передового отряда выполнял упомянутый выше батальон украинских националистов «Нахтигаль». Он действовал в составе 2 го батальона полка «Бранденбург». Их задачей было пробиться к центру города и захватить «Цитадель» вместе с основными транспортными и хозяйственными объектами города (электростанция, вокзал, радиостанция и др.). После того как сопротивление советских войск было сломлено еще на подступах к городу, в самом Львове серьезных боев не было. К 10 часам утра все намеченные объекты оказались в руках немцев. Хорошо знавшие местность украинские унтер-офицеры батальона сразу же после занятия города провели своих немецких офицеров к тюрьмам НКВД. Потому что по всему городу распространились слухи об убийстве нескольких десятков тысяч заключенных. Конечно, цифры явно завышены, но Советы действительно истребляли арестованных ими украинских интеллигентов-националистов. Их трупы были частично замурованы в подвалах, а частично облиты бензином и сожжены[8]. Эта ужасающая находка тут же вызвала в городе и во всей Восточной Галиции кровавые акты возмездия, особенно со стороны тех украинцев, члены семей которых пали жертвами НКВД. Львов до позднего вечера 30 июня находился в полном распоряжении 1 го батальона полка «Бранденбург». «Акты мести, частично организованные, но большей частью носившие характер стихийных погромов, начались под вечер 30 июня, однако немецкие войска в них не участвовали. Возможно, кто-то из украинских солдат батальона «Нахтигаль» действительно участвовал в этом, но сейчас доказать это уже невозможно. Если это на самом деле имело место, то делалось вопреки строгому приказу. Как вышестоящий начальник я запретил всякие акты мести, а также — выполнение так называемого «приказа о комиссарах». Это сообщение подполковника Хайнца автору этих строк подтверждалось заявлениями и других свидетелей тех событий.
Когда подразделения батальона «Нахтигаль» овладели городской радиостанцией, молодые украинские унтер-офицеры в течение нескольких часов вещали из Львова от имени «Свободного украинского государства». Однако новое правительство во главе с Ярославом Стецько (официальный заместитель Бандеры) проработало всего одну неделю. Уже 5 июля оно было разогнано СД. Это был первый ущерб, причиненный добрым отношениям западноукраинских добровольцев и местного населения к немцам. Разочарование стало еще большим, когда части Западной Украины были включены в «Генерал-губернаторство Польша». 25 июля 1941 г. в Юзвин прибыл адмирал Канарис, чтобы вывести батальон с фронта. Лишь незначительная его часть продолжала еще некоторое время выполнять обязанности полицейской команды.
Начиная с 1942 г. под давлением обстановки на Восточном фронте батальоны полка «Бранденбург» все чаще использовались из тактических соображений как сугубо пехотные части. При этом они несли трудновосполнимые для таких войск потери. Но, когда они решали свойственные им задачи, они добивались больших успехов. Моторизованные разведдозоры полка покрывали сотни километров, ведя дальнюю разведку. Чтобы решать такие задачи, требовалась тщательная подготовка, которую осуществляли разведотделы штабов армий и групп армий. Некоторые операции планировались в самом полку. Иногда это были чистые импровизации. Так, на подступах к Кавказу одна из рот «Бранденбурга» присоединилась на захваченных ранее советских грузовиках к колонне отступающих советских войск, овладела важным мостом у Майкопа и обеспечила временный захват русских нефтепромыслов. Но такие вещи удавались далеко не всегда. «Однажды в ходе наступления на Кавказе нужно было предотвратить разрушение плотины русскими подрывниками. Одна из рот «Бранденбурга» подъехала к плотине на нескольких захваченных у русских грузовиках. Советский комиссар, осуществлявший контроль на шоссе, уже проверил первую машину, и сошедшие с нее люди, исполнявшие роль измученного боями русского арьергарда, стали снова залезать в свою машину, как вдруг комиссар заметил безучастно сидевшего на обочине «товарища» и что-то сказал ему по-русски. К сожалению, это был унтер-офицер из Гамбурга, ни слова не понимавший по-русски. Это увидел командир «бранденбуржцев» лейтенант барон Фёлькерзам, прибалтиец и потомок царского адмирала Фёлькерзама, погибшего в сражении при Цусиме… Собравшись с духом, он крикнул комиссару: «От него ничего не добьешься. Он армянин». И надо же было так случиться: комиссар заговорил с «армянином» на его «родном» языке. Ничего не оставалось, как нажать на спуск автомата по комиссару и этим дать сигнал к атаке. Несмотря на эту промашку, операция прошла успешно»[9]. В другой раз этому же подразделению удалось, переодевшись в русскую форму, осуществить рейд в глубокий тыл русских, разгромить штаб одной дивизии и возвратиться на свои позиции[10].
Начиная с зимы 1942/43 г. каждый офицер абвера-II (за исключением уже действующих на фронте), обучавшийся еще в мирное время, должен был пройти курс переподготовки в Квенцгуте, чтобы иметь более четкое представление о взаимодействии агентов-диверсантов и доверенных лиц в новых условиях. Но когда, например, индийцы, арабы или украинцы приходили в учебный центр Квенцгут, они обнаруживали там весьма немногочисленный персонал инструкторов. С офицерами абвера-II, присылаемыми сюда на курсы, они не встречались. Полк вел свою жизнь, независимую от руководства абвера-II, и поэтому командир полка неизбежно должен был добиваться того, чтобы освобождать своих офицеров-специалистов от чисто войсковых обязанностей. В конце концов это привело к созданию отдела агентурной разведки (VMA), который лишь значился в составе полка, а в оперативном плане подчинялся руководству абвера-II. Из этого «Фау-эм-а» в середине 1943 г. возник 1000 й полк особого назначения. В отличие от «Бранденбурга» он состоял практически только из агентов разведки в военной форме. Это облегчало референтурам абвера (во всех трех отделах) выбирать нужных людей для планируемых ими операций и, наоборот, давать своим агентам возможность отбывать службу в данной части, не боясь, что их могут передать в другие части.
С укрупнением полка «Бранденбург» и превращением его в дивизию в конце октября 1942 г. произошла и перегруппировка этого соединения на основе накопленного опыта и в силу серьезно увеличившейся численности. Было создано очень большое количество мелких и в основном легковооруженных боевых групп. Командиром дивизии был назначен полковник Хелинг фон Ланценауэр. Дивизия подчинялась напрямую управлению «Абвер/Аусланд». Во время действий на фронте части и подразделения дивизии подчинялись тем армиям и группам армий, в чьих полосах они действовали. После переформирования в дивизию теперь входили четыре полка, предназначенных для ведения спецопераций на фронте (это были 1 й, 2 й, 3 й и 4 й полки). Что касается 5 го полка, то он вскоре был назван «Курфюрст». Его задача состояла только в том, чтобы готовить и поставлять специалистов — офицеров и солдат — для планируемых абвером-II операций.
Недостатка в таких операциях не было даже в периоды тяжелых оперативных кризисов 1942 — начала 1943 г. Так, 5 декабря 1942 г. две полуроты 1 го батальона 4 го полка дивизии «Бранденбург» во главе с капитаном Кёненом направились в Тунис, а 26 декабря Кёнен с 30 солдатами вылетели на трех тяжелых планерах с аэродрома Бизерты. Они имели задачу разрушить железнодорожный мост через вади Эль-Кебир. Операция прошла успешно. В тот же день лейтенант Хагенауэр с 10 «бранденбуржцами» также на планерах совершили налет на мост севернее Кассерина, но операция не удалась: отряд был захвачен в плен французским разведбатальоном. 10 января группа лейтенанта Лухса выехала на грузовой автомашине из Кебили, чтобы взорвать мост через вади Меллег на юге Туниса, через который проходил важный путь снабжения войск западных союзников. Мост был разрушен. Здесь, на североафриканском ТВД (театре военных действий), использовались также немецко-арабские диверсионные группы, в частности — команда «бранденбуржцев» в составе 150 человек. Однако время для их более широкого и успешного применения уже ушло. В 1943 г. борьба в Северной Африке уже близилась к концу[11].
В начале 1943 г. из частей дивизии «Бранденбург», сильно потрепанных на Кавказе, на Балканах и в Северной Африке, была сформирована, по сути, новая дивизия. В это время умер полковник Ланценауэр, и Канарис искал ему в замену такого офицера, который имел бы богатый фронтовой опыт, был бы хорошим штабным офицером и политически «надежным» в плане оппозиции. По предложению Остера выбор пал на полковника (впоследствии — генерал-лейтенант) фон Пфульштайна, отличившегося в тяжелых боях под Демянском в России. Когда Пфульштайн прибыл в январе 1943 г. в штаб оперативного руководства вермахта (ОКВ) и представился генерал-полковнику Йодлю, тот ему сказал: «У штаба нет для театров ОКВ никаких собственных войск. Каждую дивизию приходится с трудом выпрашивать у возмущающихся штабников ОКХ. Всякая передача какой-либо дивизии из ОКХ в ОКВ — это повод для споров, решать которые приходится лично фюреру. Это недостойное и нетерпимое положение! Поэтому новая дивизия «Бранденбург» станет единственным соединением, подчиненным штабу ОКВ. А боевые задачи ей буду ставить я сам!»[12]. И с тех пор абвер и Канарис перестали оказывать какое-либо влияние на использование этой дивизии особого назначения.
В мае 1943 г. новая дивизия была расквартирована совсем по-новому: 1 й полк (командиры — сначала майор Хольманн, затем — майор Вальтер) дислоцировался теперь в районе Салоники — Афины; 2 й полк — на юге Франции; 3 й (командир — майор Якоби) — на востоке в полосе группы армий «Центр». Поскольку весной 1943 г. серьезно активизировалась борьба с партизанами на Балканах, 4 й полк был переведен в Югославию. Впервые этот полк (командир — подполковник Хайнц) был введен в действие против партизан Тито во время серьезного сражения в Национальном парке Сутьеска. Исход сражения долго не был ясен: стороны несли большие потери, и тогда Хайнц, ознакомившись с ситуацией в Сербии, принял самостоятельное решение воспользоваться междоусобицей среди югославских партизан. Он выбрал союз с генералом Дражей Михайловичем, который возглавлял движение четников, придерживавшихся националистическо-монархической ориентации. Полк действовал тогда на юге Сербии в районе Косовска-Митровица. Здесь к «бранденбуржцам» примкнул и будущий албанский министр внутренних дел Джавер Дева, который после войны эмигрировал в Соединенные Штаты[13]. Хайнцу удалось заключить с Михайловичем, враждовавшим с коммунистами, временный договор о взаимодействии. Он доложил об этом по команде в штаб ОКВ. Генерал-полковник Йодль возмутился таким самоуправством Хайнца и перевел его в другую часть. Командующий немецкими войсками на Юго-Востоке генерал-фельдмаршал барон фон унд цу Вейхсан дем Клон издал в связи с этим приказ, запрещающий всякое сотрудничество с Михайловичем.
Однако весной 1943 г. Хайнц по поручению генерала Ольбрихта, начальника общего управления военного министерства, встретился в Лётцене с генерал-лейтенантом Хойзингером, шефом оперативного отдела ОКХ. Они обсудили становящуюся все более критической обстановку на фронтах. По мнению Хойзингера, катастрофа была неминуема и ждать ее оставалось недолго, однако — и он подчеркнул это — «на генералов надеяться нечего… Они способны лишь на то, чтобы хоть как то смягчить последствия ошибок Гитлера при руководстве войной. Все должно прийти к концу… без всяких переворотов, без надежды на спасение». Пфульштайн немедленно дал отчет об этом разговоре Ольбрихту, Канарису и Остеру[14].
15 апреля 1944 г. Пфульштайн был по доносу гестапо снят с должности командира дивизии «Бранденбург». Его назначили командиром 50 й пехотной дивизии на Восточном фронте, а после 20 июля арестовали и до начала декабря держали в подвалах дома на Принц-Альбрехтштрассе. Потом перевели в военно-карательное учреждение в Кюстрине. В начале февраля 1945 г. он был разжалован в капитаны и отправлен в штрафной батальон. А тем временем полки дивизии «Бранденбург» были разбросаны по Восточному фронту, Балканам, островам Эгейского моря, Сардинии и Италии.
Трагедией этого крупного организационно-оперативного мероприятия стало то, что основная масса «бранденбуржцев» в дальнейшем использовалась как обычная пехота для «затыкания дыр» на разных фронтах. Тем самым это формирование лишили его первоначальных задач — ведения смелых разведывательных рейдов, внезапных тайных вылазок, установления связи с этническими группами, ждавшими (как в СССР или в британских колониях) помощи в борьбе с советским или британским господством. Ну а действуя «по-пехотному», эти части разделили судьбу «войск, выдаваемых напрокат» и оказывающихся в топках самых тяжелых сражений. И речь об их использовании по прямому назначению заходила крайне редко.
Этот последний этап пути дивизии «Бранденбург» был поистине горьким. Начав с ярких и многообещавших успехов, она в руках штаба ОКВ стала поставщиком отдельных частей и закончила свой путь в составе танкового корпуса СС «Гроссдойчланд» («Великая Германия»). В какой-то момент «Бранденбург» оказался в довольно неясном, двойственном положении: с одной стороны, им руководили Канарис и отдел абвер-II, а с другой — он попадал в руки какого-то фронтового командира, на чьем участке действовали части или подразделения «Бранденбурга». Высшее командование на фронтах, как правило, испытывало к ним недоверие. Нередко части «Бранденбурга» путали со штрафными — 500 м и 999 м батальонами, и были случаи, когда высшее командование (в армиях и группах армий) смотрело на них как на выпущенных из тюрем уголовников. Такую ошибку, кстати, допустил даже такой опытный начштаба 14 й армии генерал-майор, а позднее — генерал-фельдмаршал Модель. Он случайно наблюдал за действиями «бранденбуржцев» на одном из учений и решил, что перед ним штрафная рота[15].
Действия отрядов типа «командос», или особых отрядов, столь же стары, как и сама история земли. В анналах египетских фараонов еще до династии Рамзесов записано, например, что во время покорения Сирии главному военачальнику фараона Тутмозиса III командиру Туту удалось, используя свои связи, зашить в мешки с мукой и погрузить на корабль 200 тяжеловооруженных воинов. Он сумел выгрузить их в уже осажденной египтянами Яффе. Оказавшись в городе, эти 200 воинов вылезли из своих мешков, перебили всю охрану города и обеспечили себе в качестве опорного пункта крупный порт. В последней мировой войне «команды» и «спецчасти» были не только у немцев в составе «Бранденбурга», но и у западных союзников. В США были «разведывательные спецбатальоны» и особенно прославившие себя отряды «рейнджерс», которые подчинялись непосредственно Управлению стратегических служб (УСС) во главе с генералом Доновеном. Они предназначались для проведения акций «командос». Все эти отряды «командос» работали в тесном взаимодействии со службами разведки сухопутных войск и авиации точно так же, как это делали полки «Бранденбурга» и части абвера. Не существовало ни малейшего различия между методами действий «командос», «рейнджерс» или «бранденбуржцев»[16].
Тем не менее Гитлер издал 17 октября 1942 г. пресловутый приказ о «командос». В нем говорилось: «С настоящего момента все участники операций так называемых «командос», взятые в плен немецкими войсками в Европе или в Африке, даже если они действуют в своей форме одежды и вооружены своим оружием, если они ведут бой или бегут и сдаются в плен, подлежат уничтожению до единого человека». Этот приказ Гитлера был его личным ответом на успешные рейды отрядов «командос» западных союзников. Когда Канарис узнал, что готовится такой приказ об отрядах «командос», он тут же направил в ОКВ радиограмму с ходатайством о том, чтобы уничтожать вражеских «командос» было позволено только в бою или при их попытке к бегству. Если же они попадали в руки немцев не в ходе боевых действий, их следовало передавать соответствующим органам для допроса, а уже затем поступать с ними согласно приказу.
[1] Boveri M. Der Verrat im XX Jahrhundert, Hamburg 1956, Bd. 2. S. 50.
[2] Доктор фон Хиппель исповедовал «социально-индивидуалистскую» идеологию в противовес коммунизму.
[3] Это стоит сравнить с тем, что говорилось в не очень надежной компиляции о действиях «Бранденбурга» в начале войны, опубликованной в Восточной Германии: Getarnt, getaeuscht und doch getreu. Dit geheimnis vollen Brandenburger, Berlin 1958.
[4] «Poilue» (фр.) — так называли в народе «сильных и храбрых солдат» Первой мировой войны. — Прим. ред.
[5] Leverkuehn, a. a. O. S. 25f.
[6] Leverkuehn, a. a. O. S. 73. Кроме того, в распоряжении автора есть много свидетельств бывших «бранденбуржцев».
[7] Автор участвовал в этой операции в качестве офицера для поручений при «командире группы С».
[8] Взято из докладов командира 2 го батальона полка «Бранденбург» подполковника Хайнца и профессора Оберлендера, а также некоего лейтенанта Х. непосредственно автору. См. также: Raschhofer Н. Der Fall Oberlaender. a. a. O.; Joop Zwart. Lemberg 1941, und Oberlaender, Amatelveen 1960, S. 28ff; KTB Abwehr-II, S. 159.
[9] Leverkuehn a. a. O. S. 135.
[10] Leverkuehn a. a. O. S. 138.
[11] По рассказам бывших «бранденбуржцев» и участников этих операций автору.
[12] Сообщение генерал-лейтенанта в отставке Пфульштайна автору, письмо генерала в отставке фон Буттлара генералу в отставке Пфульштайну от 7.2.1966 г. и письмо генерала в отставке Варлимонта автору от 29.3.1965 г.
[13] Заявление ордин. профессора славистики университета Граца д-ра Матля автору, а также сообщения подполковника Хайнца.
[14] Сообщение генерала Пфульштайна автору: «Многие фразы следует рассматривать как дословное воспроизведение».
[15] Рассказы бывших «бранденбуржцев» автору.
[16] IMT Fall XII Doc. 1264; Foley Ch. Kommando «Sonderauftrag», Muenchen — Wels o. J.
