Показать все теги
Среди корифеев «молодой адвокатуры» в России начала XX в. широкой известностью пользовался Луарсаб Николаевич Андроников[1] — в советское время видный ученый-юрист, отец литературоведа и писателя, народного артиста СССР Ираклия Андроникова (1908—1990). Сегодня, к сожалению, имя его полузабыто. Кроме воспоминаний юриста Б.С. Утевского[2], сведения о нем разбросаны в разных источниках, включая его личный фонд в Институте рукописей Академии наук Грузии и фонд Л.Я. и Я.Г. Гуревичей в РГАЛИ (Москва). До сих пор нет о нем ни одного, хотя бы самого краткого, биографического очерка...
Луарсаб Николаевич Андроников родился в кахетинском селении Ожио близ Телави в семье офицера (капитана) российской армии, «потерявшего на войне зрение»[3]. Окончив Тифлисскую гимназию и юридический факультет Петербургского университета, он продолжал образование на философских факультетах элитных — Страсбургского и Гейдельбергского — университетов в Германии[4], а 18 октября 1899 г. вступил помощником присяжного поверенного в Петербургскую адвокатуру[5].
Тогда в Петербурге и в Москве только начали формироваться кружки «молодой адвокатуры», т. е. адвокатов, преимущественно молодых по возрасту, которые занялись организацией коллективных защит в столице и с выездом в другие города но делам, почти исключительно политическим. Одним из первых и самых авторитетных кружков такого рода был петербургский кружок, который возглавляли А.С. Зарудный и Н.Д. Соколов. В кружок входили будущий премьер-министр А.Ф. Керенский, два будущих министра юстиции П.Н. Переверзев и А.А. Демьянов, популярные адвокаты Б.Г. Барт (сын народовольца Г.А. Лопатина), Ф.А. Волькенштейн, Ф.С. Врублевский, B.C. Елпатьевский (сын известного литератора и общественного деятеля СЯ. Елпатьевского) и др. Активным участником этого кружка стал Андроников[6]. Он сразу же занял видное место «на крайнем левом фланге»[7] российской адвокатуры.
По данным Б.С. Утевского, в книге воспоминаний которого Л.Н. Андроникову посвящены несколько страниц, «Андроников никогда не выступал в уголовных делах: вступив в адвокатуру, он решил, что посвятит себя защите только по политическим делам. И это правило он соблюдал неотступно»[8]. Но — нет правил без исключений. «Один раз он все же согласился вести уголовное дело, — читаем об Андроникове у того же Утевского. — Случилось это так. В одном провинциальном городе жил чиновник, не бравший взяток. Это мешало брать взятки другим чиновникам, так как некоторые грязные делишки они не могли совершать без его участия. Попытки втянуть его во взяточничество не удались. Тогда решили убрать его и путем фальшивых доказательств создали уголовное дело. Надо было найти защитника. Кто-то из друзей порекомендовал ему поехать в Петербург и назвал двух адвокатов, в том числе Андроникова». Андроников внимательно выслушал посетителя, проверил все им сказанное и только «окончательно убедившись, что обвиняемый — жертва шайки взяточников, согласился его защищать. В защиту он вложил весь свой талант и всю свою душу. Когда суд вынес подсудимому оправдательный приговор, Луарсаб Николаевич низко поклонился присяжным заседателям и сказал: — Благодарю вас»[9].
Итак, адвокат Андроников специализировался на разбирательстве политических дел. Люди, которых власть обвиняла в государственных преступлениях, охотно прибегали к услугам такого адвоката, ибо его репутация «талантливого, безупречно честного и благородного человека»[10] с передовыми взглядами импонировала таким людям. К тому же Луар- саб Николаевич отличался замечательным красноречием[11] и «совершенно необъемлемой ученостью»[12], что и выдвинуло его в ряд признанных лидеров «молодой адвокатуры». А.С. Зарудный считал его «одним из самых талантливых петербургских адвокатов»[13].
В биографической справке о Л.Н. Андроникашвили подсчитано, что он участвовал более чем в 150 политических процессах. Среди них были и громкие, обретавшие всероссийский и даже международный резонанс, дела о революционных демонстрациях 1902 г. в Батуми и Ростове-на-Дону (1903), о Петербургском Совете рабочих депутатов и о вооруженном восстании моряков в Севастополе (1906), о Выборгском воззвании депутатов I Государственной думы и о социал-демократической фракции II Государственной думы (1907) и др.
Судя по воспоминаниям участников этих процессов (подсудимых и адвокатов), Андроников буквально сражался за своих подзащитных, принимая близко к сердцу участь каждого из них. На процессе по делу о ростовской демонстрации (Одесский военно-окружной суд в Таганроге 14—23 августа 1903 г.) после ряда стычек с председателем суда он даже «истерично зарыдал, упав головой на свой столик»[14]. Зато после процесса обвиняемые прислали своим адвокатам[15] адрес с такими словами благодарности: «Вы дороги нам, пережившие вместе с нами одни и те же чувства, те же волнения. Вы сделали все, что могли. <...> Дайте же пожать вам руки, славные рыцари права!»[16]
На другом процессе, по делу о батумской демонстрации (Кутаисский окружной суд 6—8 марта 1903 г.), где Андроников, в частности, заявил, что «кавказцы отреклись от кинжального чувства» во имя солидарности рабочих всей России, все подсудимые были оправданы и после суда устроили вместе со своими защитниками товарищеский ужин, превратившийся в антиправительственный «политический банкет»[17].
Что касается суда над восставшими моряками Черноморского флота (Севастопольский военно-морской суд, 3—13 ноября 1906 г.), то вот как говорится об этом в книге воспоминаний Б.С. Утевского: «Мне сообщила Т.В. Церетели (грузинский ученый, друг Утевского, в прошлом — ученица Андроникова. — Н. Т.), что АН. Андроников в своих записках писал об этой защите: «Матросы были посажены за железную ограду. Защита заявила, что она не вправе отдаляться от подсудимых, и потребовала открытия железной ограды или разрешения сидеть с подсудимыми в «клетке»... «Клетку» открыли. Защита вошла в нее и была заперта с обвиняемыми. Последние подняли крик возмущения, когда в числе свидетелей появилось лицо, вместе с ними подготавливавшее выступление. Суд ввел в зал войска и пригрозил расправиться с подсудимыми. Только благодаря вмешательству защиты было предотвращено ужасное кровопролитие»[18].
Памятным для Андроникова стал день 15 мая 1906 г., когда он выступил защитником сразу на двух политических процессах. Петербургская судебная палата под председательством И.К. Максимовича рассматривала дело по обвинению редактора журнала «Русское богатство», классика отечественной литературы В.Г. Короленко в распространении «путем печати сочинений, возбуждающих население к бунту». Защищал Короленко Андроников — и добился оправдательного приговора[19]. В тот же день палата обвиняла редактора еженедельника «Народная свобода», лидера Конституционно-демократической партии П.Н. Милюкова и автора ряда статей в еженедельнике, члена ЦК той же партии П.Б. Струве в напечатании и распространении материалов, «заключающих в себе призыв к учинению бунтовщического деяния и к ниспровержению существующего в государстве общественного строя». Милюкова защищал О.О. Грузенберг, а Струве — Андроников. И здесь оба подсудимых были оправданы[20].
Эрудит и книголюб, Андроников не замыкался только в адвокатских делах. Судя по воспоминаниям Марины Цветаевой, он участвовал в литературном вечере (выступал с афоризмами), где читали свои стихи Цветаева, Сергей Есенин, Осип Мандельштам и вообще почти все петербургские поэты, «кроме Ахматовой, которая была в Крыму, и Гумилева[21] — на войне»[22]. Этот вечер был организован в январе 1916 г. в квартире инженера-кораблестроителя И.С. Каннегисера. Участвовал в нем и сын хозяина Леонид Иоакимович Каннегисер — поэт, друг С.А. Есенина, член партии народных социалистов, застреливший 30 августа 1918 г. председателя Петроградской ЧК М.С. Урицкого и расстрелянный в октябре того года[23].
Власти считали Андроникова политически неблагонадежным. Дважды он привлекался к уголовной ответственности — за произнесенную 10 февраля 1905 г. речь на съезде нефтепромышленников с призывом к свержению самодержавия и за подобные же выступления в Союзе адвокатов. «Бхли бы не вынужденная революцией амнистия 23 октября 1905 г., быть бы Андроникову не защитником, а подсудимым»[24].
Адвокат с такими убеждениями и с такой репутацией, естественно, «приветствовал Февральскую революцию» 1917 г.[25] Правда, не в пример большинству своих коллег, он не стремился урвать от революции какие- либо блага для себя лично. Наблюдавший за ним в те дни на двух собраниях петербургских адвокатов Б.С. Утевский свидетельствовал: «На первом собрании, когда началась дележка мест в органах юстиции, он спокойно сидел, не принимая участия в ажиотаже. Как не похож он был — к моему удовлетворению — на восторженных возбужденных, раскрасневшихся, суетившихся адвокатов, выдвигавших друг друга кандидатами в сенаторы, прокуроры, председатели судов новой власти»[26].
Солидарно со своими товарищами по кружку политзащиты — АС. Зарудным и НД. Соколовым, Б.Г. Лопатиным-Бартом и Ф.А. Воль- кенштейном[27] — Луарсаб Николаевич принял и революцию Октябрьскую. Но после 1917 г. он уже не занимался делами адвокатуры. Некоторое время он служил юрисконсультом секретариата Президиума ВСНХ, а затем почти всецело сосредоточился на научно-педагогической работе.
Уже в 1918 г. Андроников получил приглашение читать курс истории философии в Тульском педагогическом институте, где проработал больше двух лет. С осени 1920 г. он преподавал судебное красноречие в Российском институте слова (Москва), а следующей осенью навсегда переселился в Тифлис (с 1936 г. — Тбилиси), куда был приглашен на должность профессора университета.
В Тбилисском университете Андроников организовал юридический факультет и преподавал там теорию права, гражданское и уголовное право, уголовный процесс и криминалистику. Как авторитетнейший в Грузии юрист он «принимал участие в составлении почти всех важнейших законодательных актов Закавказской Федерации и Грузинской ССР»[28]. Выполнял он и отдельные правительственные поручения. В биографической справке о нем, подготовленной М.Н. Кавтария, значится, что в 1931 г. советское правительство командировало его в США для переговоров о ликвидации в СССР американской концессии братьев Аверелла (будущего посла США в СССР) и Эдуарда Гарримана. Это поручение Ауарсаб Николаевич «блестяще выполнил».
Шквал сталинских репрессий, жертвами которого стали корифеи дореволюционной адвокатуры (П.Н. Малянтович, М.Л. Мандельштам, Б.Г. Лопатин-Барт, семья Н.К. Муравьева, который «успел вовремя» умереть), к счастью, миновал Андроникова. Он оставался до конца дней своих в чести и славе.
Умер Ауарсаб Николаевич от саркомы ноги 19 декабря 1939 г.[29] Некролог с признанием заслуг покойного как политического защитника и ученого-юриста подписали 24 крупнейших деятеля грузинской культуры, в том числе академики И.А. Джавахишвили, Н.И. Мусхелишви- ли, Г.С. Ахвледиани, А.Г. Шанидзе[30].
Л.Н. Андроников (Андроникашвили) похоронен в Пантеоне общественных деятелей Грузии (Дидубе).
Н.А. Троицкий
Из книги «Корифеи российской адвокатуры»
[1] С 1921 г., после переезда на постоянное жительство в Тифлис (нынешний Тбилиси), он стал называть себя, а в Грузии поныне его так и называют, по-грузински: Андроникаш- вили.
[2] См.: Утевский Б.С. Воспоминания юриста. М., 1989.
[3] Андроников И.А. Избр. произв.: В 2 т. М., 1975. Т. 1. С. 5.
[4] Биографическая справка о А.Н. Андроникашвили, любезно предоставленная мне М.Н. Кавтария — сотрудником Института рукописей Академии наук Грузии, где хранится личный архив Андроникова (Андроникашвили): Ф. 59. 283 ед. хр. за 1853—1937 гг.
[5] См.: Список присяжных поверенных при Санкт-Петербургской судебной палате и их помощников к 1 февраля 1901 г. СПб., 1901. С. 51. Присяжным поверенным Андроников стал 7 января 1906 г. (Список присяжных поверенных округа Петербургской судебной палаты и их помощников к 31 января 1914 г. СПб., 1914. С. 71).
[6] См. об этом кружке: Моиашский И.И. (Конарский Ю.). Политическая защита в дореволюционных судах // Девятый вал. М., 1927. С. 45—46; Варфоломеев Ю.В. А.С. Зарудный: юрист и общественный деятель. Саратов, 2002. С. 44—46.
[7] Мошинекий И. И. (Конарский Ю.). Указ. соч. С. 55.
[8] Утевский Б.С. У к яз. соч. С. 164.
ц Там же. С. 165.
[10] Утсвааш Б.С. Указ. соч. С. 165.
[11] Ираклий Андроников нисколько не преувеличивал, заметив, что его отец «считался выдающимся судебным оратором» (.Андроников И.А. Избр. произв. Т. 1. С. 5—6).
[12] ГАРФ. Ф. 533. On. 1 Д. 274. А. 15 (присяжный поверенный Ф.А. Волькенштейн — об А.П. Андроникове).
ц ГАСО. Ф. 409. Оп. 1.Д. 664. А. 12 об. (письмо А.С. Зарудного из Петербурга в Саратов к присяжному поверенному Н.Н. Мясоедову от 11 ноября 1907 г.). Этот документ обнаружен в ГАСО и любезно указан мне Ю.В. Варфоломеевым.
[14] Васильченко С.Ф. Карьера подпольщика. 6-е изд. М., 1933. С. 260.
л Кроме Андроникова, это были еще М.А. Мандельштам, М.Б. Ратнер, ГА Карякин, Е.И. Рапп, А.А. Иогансен.
[16] Цит. по: Мандельштам М.А. 1905 год в политических процессах. Записки защитника. М., 1931. С. 97.
[17] ГАРФ. Ф. 533. On. 1. Д. 231. Л. 17, 19 (Цит. доклад о Батумском процессе, сделанный
7 июня 1934 г. во Всесоюзном обществе политкаторжан и ссыльнопоселенцев бывшим присяжным поверенным А.А. Иогансеном).
[18] Утсвский Б.С. Указ. соч. С. 164.
[19] См.: Право. 1906. № 19. С. 1852.
[20] См. там же. С. 1858.
[21] Гумилев Николай Степанович (1886—1921) — поэт, муж Анны Ахматовой. Расстрелян чекистами.
z Цветаева М.И. Собр. соч.: В 7 т. М., 1994. Т. 4. С. 2S7—288, 660.
[23] См. там же. С. 659. О. А.И. Каннегисере см.: Русские писатели 1800—1917 гг. Биобибл. словарь. М., 1992. Т. 2. С. 461.
[24] Утевский Б.С. Указ. соч. С. 164.
[25] Там же. С. 165.
[26] Там же.
[27] С Федором Акимовичем Волькенштейном — племянником М.Ф. Волькенштейна (1860—1934), одноклассника А.П. Чехова по Таганрогской гимназии и патрона В.И. Ленина по адвокатуре — Андроников был очень дружен, что не помешало ему помочь жене Волькенштейна поэтессе Наталии Васильевне Крандиевской в 1914 г. вытребовать развод у мужа- адвоката и вступить в новый брак с писателем Алексеем Николаевичем Толстым. Подробно
об этом см.: Андроников И.А. Все живо. Рассказы. Портреты. Воспоминания. М., 1990. С. 30. О. Ф.А. Волькенштейне см.: Синакевич О.ф. Жили-были // PH Б РО. Ф. 163. Д. 342.
[28] Некролог А.Н. Андроникашвили (РГАЛИ. Ф. 131. Д. 88. Л. 1 о6.-2); Биографическая справка о Л.Н. Андроникашвили.
1 Точную дату и причину смерти Луарсаба Николаевича сообщил мне М.Н. Кавтария. В указ. соч. Б.С. Утевского (С. 168) ошибочно говорится, что Л.Н. умер в 1950 г.
[30] См.: РГАЛИ. Ф. 131. Д. 88. Л. 1 об.-2.
