Показать все теги
Особенности вещественных памятников как исторических источников
Вещественными памятниками прошлого мы называем всякие остатки деятельности человека, к какой бы эпохе они ни относились и в чем бы ни выражались. Представляя большое разнообразие, вещественные памятники, в качестве определенного вида исторических источников, даже в лучших случаях сохранности дают нам фрагментарную картину прошлого. Как и всякий другой вид исторических источников, они не могут служить единственным и совершенно самостоятельным, источником, изучения прошлого. Только привлечение всех видов исторических источников обеспечивает правильную постановку исторического исследования. Но, помимо того, что вещественные памятники, взятые в качестве источника изучения в отрыве от других видов исторических источников, не дают нам полноты сведений о прошлом, их собственное состояние, т. е. степень их сохранности, обычно еще более усугубляет положение. Тем очевиднее становится невозможность изучать прошлое по одним вещественным памятникам. Если нам необходимо считаться с переменчивостью природной обстановки, с которой связаны вещественные памятники, то в еще большей степени эта переменчивость сказывается в вещественных остатках, сохраняющихся до нашего времени в преобразованном виде и с большими потерями. Известно, что все органические вещества весьма быстро разрушаются, и в большинстве случаев мы совсем не находим их среди древностей, а вместе с тем утрачивается целый ряд ценных источников в виде жилища, орудий производства, утвари, одежды и пр. Даже металлы подвергаются разрушению, а предметы деформируются до такой степени, что их первоначальный вид и назначение делаются темой лишь более или менее правдоподобных догадок. Гибнут и каменные монументальные сооружения, теряя конструктивную устойчивость и превращаясь со временем сплошь и рядом в груды обломков.
В большей или меньшей степени изменениям подвергаются все материалы, и их устойчивость является весьма относительной.
Обусловленная сказанным выше неполнота исторических данных, представляемых вещественными памятниками, определяет собою основные особенности подготовительной работы исследователя по изучению вещественных памятников в качестве исторических источников. Этим же определяются особенности полевой археологической работы, как части исследовательского процесса вообще. При полевой археологической работе по изучению древнего [74] общества исследователь имеет в качестве источника лишь фрагментные данные об изучаемом обществе, при том наблюденные в неподвижном, «мертвом» состоянии. В этом заключается существенное отличие от полевой работы так наз. этнографов, которым изучаемые явления доступны в «функциональном состоянии», в «действии».
В прежнее время, когда отдельные элементы древней культуры поглощали собою все внимание археологов и за вещами как бы не видели самого человека, их производившего и ими пользовавшегося, вопрос о полноте и качестве источника оставался в тени. На вещи смотрели преимущественно как на самостоятельный объект изучения, замкнутый в самом себе, откуда логически вытекала и та своеобразная неправильная методика полевых археологических исследований, от которой наши советские работники теперь решительно отходят.
Целью исследования на деле должны являться не предметы, как таковые, а то общество, которое их создало в своем историческом развитии. С таким перемещением центра исследовательского внимания вещественные памятники отнюдь не теряют своего значения. Они остаются одним из важнейших исторических источников изучения социально-экономической структуры общества. И это обстоятельство заставляет предъявить к исследованию еще более высокие требования. Если в прежнее время полевые археологические работы были делом «техническим» по преимуществу, а самая техника понималась как сводка некоторых примитивнейших практических приемов «выкапывания из земли предметов», то в настоящее время полевая археологическая работа должна перестроиться в работу по оформлению полноценного исторического источника.
Для последнего времени можно отметить особый этап в развитии изучения вещественных памятников и по линии применения «точных наук». Мы знаем, как много дают анализы металла, что дает изучение красящих веществ, тканей, керамических изделий и т. п. Государственная Академия истории материальной культуры уже в самом начале своей деятельности разрешила этот вопрос в форме постоянно функционирующей при ней особой организации, ведущей работу в направлении «исторической технологии». Эта особенность нашего центрального научно-исследовательского учреждения, очень показательная в методологическом отношении, выделяет с положительной стороны академию из ряда иностранных археологических учреждений.
В порядке технологического изучения, например, каких-либо древних орудий труда, мы получаем точные данные о материале, из которого они сделаны, о происхождении этого материала и о способе его предварительной обработки, даже отчасти о тех приемах, помощью которых сделаны были изучаемые орудия. Устанавливая далее виды производившейся изучаемыми орудиями работы, [76] привлекая при изучении своего источника все необходимые для этого исторические памятники, исследователь тем самым проведет то подлинно научное изучение источника, которое должно занять место буржуазного формально-типологического изучения.
Вскрытая таким путем сущность вещей может резко изменить все ранее строившиеся морфологические серии. Предметы внешне различные, быть может, придется ставить в непосредственную связь друг с другом, а вещи почти одинаковые в их формально устанавливаемом облике окажутся по существу своему различными. Конечно, такое направление в работах над источником только что устанавливается, и нам трудно сейчас даже предвидеть возможные на этих путях достижения.
Основным исходным моментом оформления вещественных исторических источников являются полевые работы, изучение памятников во всей совокупности сопутствующих данных и условий природной обстановки. То усложнение, на которое мы указывали только что для лабораторного изучения материала, полностью относится и к работе полевой, но здесь мы далеко не имеем таких достижений, и даже наши ближайшие перспективы в этом направлении пока лишь намечаются.
Пример несостоятельности методики буржуазной археологии
Для примера полезно, быть может, вспомнить нашумевшее недавно дело о «Глозельской культуре» с ее таблетками, загадочными надписями и иными находками, вызвавшими в научном мире небывалую сенсацию. Особенное внимание привлекла к себе письменность столь отдаленного от нас времени (неолит).
Мы видели, как археологи вскоре разделились на два лагеря, впоследствии ставших резко враждебными. Одни считали находки чуть не крупнейшим археологическим открытием XX в., а другие не считали их даже подлинными.
Страсти разгорелись до того, что происходили уличные столкновения, выбивались стекла, и взволнованных археологов приходилось успокаивать при помощи пожарных насосов. Международным археологическим конгрессом выделена была наконец особая комиссия для изучения обстановки находок на месте, у селения Глозель, с участием таких известных ученых, как Бош - Гимпера, Форрер и др. Комиссия произвела контрольные разведочные раскопки, но они ни к какому определенному выводу привести не могли. Трудно сказать, сколько продолжался бы этот всемирный показ несостоятельности методов буржуазной археологии, если бы в дело не вмешался судебный эксперт. По жалобе Доисторического общества начато было следствие, принявшее по существу характер длительной и систематической научно-исследовательской работы, завершившейся, как известно, подробным [76] рапортом экспертизы, с которым небесполезно ознакомиться всякому археологу. Рядом остроумных и точных приемов исследования доказан был не только факт подделки, но восстановлен целиком и весь процесс работы мистификатора.
Для нас особенно поучительным во всем этом является разведка на месте стоянки, произведенная специальной комиссией археологов. Из протокола и заключения с очевидностью выступает вся слабость применявшейся методики. Помощью подобных приемов исследователь не достигнет того, чтобы работа его оказалась на уровне оформления научного источника желаемой степени полноты, с учетом всех сопутствующих данных. Приведенный пример показателен. Обратив на себя общее внимание, он послужил достаточным основанием к заключению о вполне определившемся и назревшем кризисе методики полевой археологической работы. По этим соображения мы и упомянули здесь Глозельское дело, хотя можно было бы по этому вопросу говорить и весьма пространно, так как приемы глозельской комиссии вовсе не являются худшими в ряду обыкновенно и широко применяющихся.
Стоянки, поселения, городища
Вещественные остатки древних поселений
Как сказано выше, под вещественными памятниками прошлого следует разуметь не только изделия или дошедшие до нашего времени их фрагменты, но вообще всякого рода остатки и следы деятельности древнего человека, в какой бы форме они ни выражались. В изложении приемов оформления источника, не имея возможности охватить все разновидности памятников, с учетом всех мельчайших деталей, мы будем придерживаться двух главнейших тем, какими являются поселения и могилы.
Старая археология занималась преимущественно изучением древних могил, в которых искали художественно выраженные изделия, предметы вооружения и хорошо сохранившуюся утварь, сравнительно мало обращая внимания на остатки поселений, обычно дававших никому тогда не нужный «мусор». Современная оценка вещественных памятников, как исторического источника, сформировавшаяся в условиях марксистско-ленинского понимания истории материальной культуры, совершенно иная. Для нас всякий материал, являющийся показателем развития общественного труда человека, является историческим источником прежде всего, и с такой точки зрения остатки древних поселений представляются комплексами особенно важного значения. В настоящем очерке нам придется в одинаковой степени касаться методики исследований как поселений, так и могил, но следует признать, что в деле изучения могил мы имеем несравненно большие достижения в смысле самих приемов. Причина этого заключается прежде всего в том, что здесь археология имеет большой опыт, а затем и самая задача — [77] проще. Несравненно более трудным делом и менее разработанным является изучение остатков поселений, особенно если при этом применяются раскопки.
Всюду, где бы человек ни останавливался на более или менее продолжительное время, обычно он оставляет следы своего пребывания в форме остатков пищи, материалов производства, остатков жилищ и т. п. Если пребывание было длительным, то такие остатки обычно наблюдаются в значительном скоплении, которое покрывает естественную поверхность почвы новым отложением. Как количественно, так и качественно такие отложения могут быть весьма различными и будут зависеть не столько от времени заселения места, сколько от социально-экономической структуры соответствующего общества.
На остановках охотников и рыболовов, более или менее случайных и кратковременных, могут остаться следы костра, кости от пищи, иногда — обломки глиняной посуды. В некоторых условиях, именно когда такие остатки находятся долгое время на открытой твердой поверхности, подвергаясь при этом постепенному размыванию, они могут со временем совсем исчезнуть. В других случаях, когда такое «кострище» перекрывается развеваемым песком или водным отложением, оно может сохраниться надолго в форме культурной «линзы», включенной в иных образованиях естественного происхождения. Подобные зольные пятна отдельных костров могут относиться к различным эпохам. Иной вид могут иметь остатки деятельности человека на более продолжительных, хотя и временных местах обитания, например на берегах озер или рек, где были его остановки в определенные периоды рыбной ловли, охоты на водяных птиц и т. п.
Такие стоянки могут соответствовать последовательным сезонным перекочевкам всей производственной группы или относиться лишь к особым производственным группировкам при оседлом образе жизни в каком-либо определенном пункте.
Во втором случае особые организации производственно дифференцированного общества могут вести свою работу вне поселения, имея для этого и свои производственные стоянки: рыболовы у берега озера или реки, в иных местах стоянки будут связаны с добыванием кремневого материала, охры, металла и пр.
Полагаем, что мы недостаточно пока вооружены для установления правильных соотношений стоянок и поселений в указанных условиях и что в прежнее время обычно допускали ошибку, считая каждую обособленную в характере отложений стоянку за показатель особой «культуры».
Но, ведь, материалы наши далеко не исчерпываются отмеченными возможностями, так как в эту же категорию вещественных памятников входят и остатки поселений с усложненными производствами, с наличием разнообразных как функционально, так и по приемам зодчества построек, фортификационных сооружений и пр. Насколько труден исследовательский охват подобного сложного [78] комплекса — совершенно очевидно. Но задача исследования еще более усложнится, если нам придется заняться изучением города, а тем более — городов, последовательно сменившихся на том же месте. И задача усложняется не только самой сложностью остатков города, но и необходимостью для полного понимания такого памятника прошлого параллельно изучать и соответствующие органически с городом связанные селения. Поселения, в определенный момент развития общества разделяющиеся на «город и село» сосуществующие, взаимно связанные и в то же время и различные, характеризуются и культурными отложениями совсем иного характера.
С поселениями тесно бывают связаны и оборонительные сооружения, весьма разнообразные как по назначению, так и технике выполнения. Фортификационное дело вовсе не выражалось неизменными во времени земляными оградами вокруг поселений, которые в таких случаях принято называть городищами. Укрепления, если при их исследовании мы не ограничим себя лишь формальными характеристиками, при их разнообразии и закономерной переменчивости, могут послужить первостепенным источником к изучению важнейших сторон структуры древнего общества. При изучении столь сложных памятников, как поселения и городища, исследователь, не упуская из вида путей к широким обобщениям и выводам, должен в то же время вести работу чисто аналитического порядка по установлению таких фактов, которые при всей кажущейся их незначительности, в конце концов могут послужить основой для выводов большого научного значения.
К. Маркс давно дал указание на возможное направление в археологической работе в известной ссылке на палеонтологов, которые по одному зубу могут полностью реконструировать вымерший вид животного. Но следует помнить при этом, что наши источники не только фрагментарны, но и самые сохранившиеся фрагменты являются видоизмененными и требующими для их восстановления нередко сложной исследовательской работы, особенно если мы будем иметь в виду всю совокупность элементов, образующих отложения дрених поселений и городищ, а не только предметный материал. В той же мере, в какой изучение прошлого служит целям познания современного, само современное, как указал К. Маркс, является ключом к пониманию прошлого. При исследовании какого-либо современного нам общества с той или иной системой его деятельности обычно вовсе не обращают внимания на те остатки, которые отлагаются предшествующими эпохами. Характер этих эпох, являющийся основной искомой величиной в историческом исследовании, может быть изучен лишь по сохранившимся остаткам, которые возможно понять и использовать как исторический источник только при знакомстве с параллельными явлениями в живом быту. Нельзя сомневаться в том, что в эту сторону следует направить наше исследовательское внимание и тщательно изучать во взаимной связи как живой общественный организм, [79] так и соответствующие характеру его деятельности вещественные остатки.
Крайне важно, например, знать, какие следы остаются на месте остановок кочевой семьи с одной кибиткой и домашним скотом, что именно и в каких условиях может сохраниться от зимних стоянок кочевников; очень важно исследовать отложения под современными свайными жилищами и т. д. Эти задачи, сколько мне известно, пока не привлекали внимания исследователей- археологов, как, впрочем, и многие другие аналогичные темы. Очень ценными могли бы быть наблюдения над процессом разрушения современных построек из камыша с глиной, плетенок из жердей, сложенных из сырцовых кирпичей, бревенчатых и т. п. Такой своеобразный на первый взгляд опыт необходим для исследователя, изучающего остатки древних поселений и городищ.
В нашей литературе существуют термины: стоянка, поселение, или селище, городище. Что касается «городища», то под этим обычно подразумеваются остатки поселения с наличием укреплений ограды, т. е. в сущности одним термином покрываются различные по существу остатки, которые могут относиться или к городу классового общества, или к укрепленному оградой поселению архаической формации. От таких укрепленных поселений отличают селения, никаких искусственных оград не имевшие. Путем исключения «городов» мы получаем, следовательно, обширную, разнородную и разновременную группу фактов, к которым применяются два основных названия: стоянка и поселение. Следует признать, что в толковании этих двух терминов нет особой ясности. Иногда словом «стоянка» называли такие остатки деятельности человека на небольшой ограниченной территории, в которых хотели видеть свидетельство некоторого кратковременного «стояния», в других случаях стоянками называли следы пребывания человека, которые могли как будто свидетельствовать о том, что никаких жилищ не было, по крайней мере таких, от которых могли б сохраниться какие-либо остатки. Напротив, всякие остатки жилищ, раз они распознавались, служили основанием тому, чтобы всю территорию их расположения называть поселением, а с этим термином связывалась оседлость, а с нею подразумевалось и земледелие. В отношении остатков жилищ в культурных отложениях, как признака, мы должны соблюдать большую осторожность. Констатирование факта отсутствия таких остатков может являться следствием лишь несовершенства нашей методики, с помощью которой мы бессильны пока их распознать. Конечно, если мы встречаем в культурных слоях сырцовые кирпичи, каменные кладки, явные остатки бревенчатых или плетеных стен, мы не станем колебаться. Это явные признаки поселения. Но бывает иная картина, когда в отложениях, и довольно мощных, свидетельствующих о длительной деятельности в этом пункте человека, мы не встречаем ничего подобного. Можем ли мы из этого делать вывод о том, что здесь не было жилищ, а, следовательно, и культурный слой нужно называть не пос:лением, а стоянкой. [80]
Городище, как было сказано, внешне отличают от поселений наличием ограды и иных фортификационных сооружений, остатки которых выражаются определенным рельефом и служат существенным морфологическим признаком. Однако и здесь не всегда выдерживается приведенная классификация, и по временам мы можем видеть, как остатки поселения без всяких признаков ограды, но с отложениями, образующими некоторое превышение над окружающей местностью, называются городищем и наносятся на карту соответствующим знаком. Подобную классификацию следует считать во всяком случае недостаточно обоснованной. Более правильную систематику можно будет ввести лишь тогда, когда мы научимся лучше «читать» и понимать те сложные образования, которые принято называть «культурными слоями», обращая главное внимание не на внешние признаки, а на внутреннее содержание культурного слоя.
Нам придется пока сохранить терминологию, помня всю ее условность, и подождать, когда развивающиеся сейчас исследования различных типов поселений дадут прочный и надежный материал для иной классификации и установления более точной терминологии.
Для понимания всякого поселения и городища, особенно в ограниченных пределах разведки, их внешняя характеристика является задачей необходимой. При наружном осмотре следует всегда иметь в виду переменчивость не только окружающей обстановки, всего ландшафта, но и самого поселения.
В сущности всякое поселение в его остатках является результатом работы человека с одной стороны, а с другой — природных разрушительных процессов.
Прежде всего мы имеем здесь деятельность человека на относительно ограниченном пространстве и в течение иногда очень долгого времени. В зависимости от характера общества и его хозяйства, в поселении могли сооружаться разного рода постройки, начиная от жилых и производственных и включая фортификационные. Для строительных надобностей употреблялись различные материалы, нередко весьма устойчивые, а в иных случаях — быстро разрушающиеся. Всякое поселение служило средоточием и разных иных материалов: отходов производств, кухонных отбросов, остатков пребывания скота, запасов топлива и пр. С течением времени уровень поверхности в поселении подымался за счет наслаивания всякого рода «мусора». Этот процесс нарастания отложений, обусловленный деятельностью человека, и послужил основной причиной образования так называемых культурных слоев, которые в своей протяженности указывают на общие очертания поселения, а по своему содержанию являются источником к изучению и самого характера производившейся здесь работы.
Интенсивность нарастания слоев не стоит в прямой и безусловной зависимости от длительности существования селения, но в большей мере связана с системой хозяйства, характером строительства и материалом построек. Было бы ошибочным полагать, [81] что тонкий слой отвечает краткому времени, а слой мощный — промежутку времени более значительному. При этом нужно еще иметь в виду и естественные процессы, которые в одном случае могут действовать в смысле уменьшения культурных отложений путем их размывания, а в другом — может происходить и обратное, когда, например, к основному процессу культурных отложений прибавляются еще отложения золовые или водные.
Но этим не исчерпывается все. Человек, строящий и последовательно вносящий в поселение новые материалы, в то же время разрушает слои, образовавшиеся в этом же месте в прежние эпохи; он роет ямы, выбрасывая более древние слои на поверхность, делает глубокие фундаменты, перемешивая таким образом всю правильность прежде сложившейся стратиграфической картины. В конце концов, в силу тех или иных причин, жизнь в поселении может прекратиться на долгий промежуток времени или вовсе, и в таком случае до нашего времени сохранятся лишь его остатки, которые мы и называем городищем, селищем или стоянкой.
Деформация остатков
В итоге, в сущности, в каждом таком памятнике мы будем иметь остатки деятельности человека в течение более или менее длительного времени, в свою очередь преобразованные и отчасти разрушенные рядом природных процессов в такой степени, что внешне даже «городище» делается мало похожим на поселение времени его оставления человеком. Что касается характера этих разрушительных процессов, то прежде всего следует отметить, что в иных случаях одного размывания атмосферными осадками оказывается достаточно для полного уничтожения культурных остатков на месте их первоначального отложения. Но чаще приходится встречать древние поселения, выраженные определенным рельефом, более или менее резко отличающимся от основных черт природного рельефа окружающей местности. В таком состоянии сохранности городища представляют собой некоторые возвышения, ограниченные довольно пологими скатами, причем вся их поверхность имеет почвенный покров с обычной для данного района растительностью. Такое состояние памятника устанавливается лишь в результате длительных естественных процессов разрушения, действующих в направлении выработки рельефа равновесия, являющегося относительно устойчивым на большое время. Все, что остается на поверхности поселения после его оставления человеком, подвергается размыванию, химическому и механическому выветриванию, связь между отдельными элементами строительства слабеет и разрушается, и все эти материалы начинают отлагаться в общем в такой же закономерности, в какой это происходит в естественной обстановке и при разрушении природных материалов. Наконец, на поверхности разрушающихся остатков поселения появляется растительность, постепенно видоизменяющаяся вместе с последовательным [82] преобразованием поверхности и развитием почвообразовательного процесса. Несомненно, что растительность в виде сплошного дернового покрова является условием, способствующим ускорению приостановки видоизменений поверхности вообще, а в частности содействующим и окончательному закреплению элементов рельефа городища, каковыми являются его окраинные склоны. Крутизна этих склонов зависит от ряда причин: высоты культурных отложений, характера слагающих их материалов и т. п., но при однородности этих условий уклоны бывают совершенно одинаковыми, что может давать повод в этом эффекте разрушительной деятельности природных процессов подозревать некоторое отражение целесообразной работы человека. Обычно склоны окраин городищ бывают круче склонов потухших оврагов окружающей местности, по крайней мере такое явление мы можем принять для всех городищ с остатками каменного и сырцового строительства, находящихся в районах более или менее мощных отложений лёссовидного суглинка.
При археологических обследованиях, таким образом, исследователь находит видоизмененными в процессе длительных и последовательных разрушений как самые памятники прошлого, так и связанную с ними природную обстановку. Если мы, изучая все разрушительные эффекты, в самом памятнике, в целях исследования его’ первоначального вида, увяжем затем наши материалы с природной обстановкой в ее нынешнем состоянии, то мы можем впасть в очень грубые ошибки. Следовательно, исследователю необходимо одинаково изучать все виды переменчивости и разрушений, относящихся как к древнему поселению, так и к его природной обстановке, в которой нельзя не учитывать наличия некоторых предпосылок и к самому факту возникновения селения в том или ином пункте.
Следующие возможности таким образом необходимо учитывать при полевой работе:
1) Культурные отложения могут оказаться перемещенными с места их первоначального образования.
2) Культурные отложения могут остаться на месте, но последующие преобразования в природной обстановке могут их покрыть иными отложениями разного происхождения и значительной мощности.
3) Древние поселения, а особенно городища, могут сохранять долгое время тот устойчивый рельеф, благодаря которому эти памятники легко будут опознаваемы уже одним внешним обследованием местности.
В первых двух случаях отыскание стоянок и поселений представляет собой задачу большой трудности, так как такие памятники обычно бывают лишены каких-либо внешних признаков. Основным руководящим моментом к обнажению таких отложений является нередко простая случайность.
Приемы обнаружения остатков поселений
Исследователь, производящий территориальную разведку, должен будет внимательно осмотреть всякие обнажения верхних [83] пластов земли. При этом необходимо учитывать следующие основные возможности открытия стоянок или поселений, прочно одернованных, перекрытых последующими отложениями и не имеющих никаких видимых признаков:
1) Распахивание полей, перекапывание земли для огородов, посадка деревьев, плантаж вино¬градников и т. п. Если культурный слой залегает на поверхности и прикрыт лишь дерновым слоем, то он может быть обнаружен даже при неглубоких разрушениях, производимых плугом или трактором. На вспаханном поле покажутся в таком случае резко выделяющиеся пятна мешаной земли, иногда с серым оттенком золы, черепки битой посуды, кости животных, камни и т. п. В каждом населенном пункте следует спрашивать у местных жителей о таких местах. Но чаще поверхностные стоянки обнаруживаются при обработке огородов, посадке садов и пр. в силу той причины, что этого вида работы часто производятся у берегов рек и в такой обстановке, которую мог избирать и древний человек для своего поселения.
2) При планировании поверхностей в связи с новыми сельскими постройками, закапывании столбов, рытье колодцев, канав, устройстве погребов и т. п. При таких работах, в особенности при рытье колодцев и других значительных выемках, могут обнаружиться культурные слои, залегающие и на значительной глубине под иными отложениями. Следует наводить нужные справки, в особенности в селениях, расположенных на речных террасах, у берегов озер, на склонах оврагов и пр.
3) В сельских районах иногда производятся довольно значительные выемки для добывания главным образом глины, в некоторых местностях требующейся в большом количестве для новых построек и ремонта. В таких глинищах могут быть открываемы как могилы, так и культурные отложения древних поселений.
Поименованные работы являются массовыми, производящимися постоянно на всей территории. В связи с ними сделаны были находки, положившие затем начало и научным исследованиям.
4) Значительные земляные выемки, связанные с постройкой [84] шоссейных и железных дорог, разработкой карьеров, проводкой каналов, добыванием глины для кирпичных заводов, закладкой фундаментов для больших построек и т. п.
На этих строительных предприятиях, имеющих плановый характер, легче было бы организ о- вать наблюдение и установить с ними постоянную связь на случай открытия стоянок и поселений.
Земляные выемки, производящиеся иногда для разработки глубоко залегающих пород, могут послужить причиной полного разрушения культурных остатков, залегающих выше. Это происходило не раз, и наверное можно сказать, что таким образом неоднократно были открыты и разрушены древние поселения без того, чтобы об этом узнали археологи хотя бы впоследствии.
5) К поименованным случаям возможного обнаружения скрытых залеганий культурных слоев следует прибавить еще и разрушения, происходящие от естественных причин, в числе которых главное место остается за действующими оврагами и реками; и в оврагах, и на подмываемых, разрушающихся берегах рек можно видеть обнажения грунта в форме почти вертикальных обрезов, в которых [85] могут обнаружиться выходы культурных слоев. Такие обнажения необходимо тщательно осматривать, так же как и низкие берега, конусы овражных выносов и тальвеги оврагов, где могут оказаться находки, выпадающие из разрушаемых отложений.
Рис. 19
Иногда небольших повреждений почвенного покрова размыванием бывает достаточно, чтобы культурный слой был обнаружен. На рис. 18 воспроизведен фотографический снимок поляны, находящейся на верхней речной террасе у города Нальчика. На одернованных поверхностях нигде не заметно никаких признаков стоянки, но в небольших канавках, пролштых дождевой водой, стекающей по слабому наклону поляны, культурный слой обнажен. На фотографическом снимке видна такая канавка с открывшейся каменной зернотеркой.
На фотографическом снимке (рис. 19) виден правый берег Дона у хутора Потайновского, сильно разрушающийся. Никаких поверхностных признаков наличия в этом месте мощных культурных отложений не заметно, но в обнажениях у берега они ясно видны, а на размываемом низком берегу в большом количестве встречаются обломки древней глиняной посуды эпох, соответствующих отложениям в поселении. Примеры, когда культурный слой может сказаться открытым и подверженным разрушению в процессе развевания песчаных отложений, на которых залегают остатки стоянки, показаны на рис. 9 (Тарховка) и на рис. 12 и 22, изображающих план и профили Чудацкого городища у Барнаула.
Подобных примеров можно было бы привести очень много, но и из сказанного очевидна необходимость осмотра всякого рода разрушений грунтов, будут ли они происходить вследствие работы человека, или в силу естественных причин.
Проще бывает обнаружить поселения или городища, имеющие более или менее выраженный рельеф. Рельеф этот, отвечающий остаткам оборонительных сооружений, представляет собой элемент, нарушающий общий характер сложения холмов и террас, образующихся в естественных условиях, и может быть без труда обнаружен. Такие поселения могут быть на высоких берегах рек между оврагами (на рис. 20 западное укрепление Кобяковского городища), на мысу у места слияния рек, на Кавказе на верхушке холмов и т. п. Такие соотношения не являются, конечно, случайностью, но для определенного общества они всегда устойчивы и весьма характерны.
Наличие некоторых городищ, выраженных в хорошо различимом рельефе, можно устанавливать и заранее, по названию населенных пунктов. Если мы на карте, например, имеем хутор Горо- дищенский, селение Городище или батарейку (на юге), можно быть уверенным, что здесь же есть и реальное городище. При расспросе местных жителей в наших приморских районах можно не получить никаких сведений о городище, но батареи могут быть указаны.
Задачи полевой работы после обнаружения поселения
Обнаружив стоянку или поселение (и городище), археолог, производящий разведку, должен исследовать такой памятник при помощи тех приемов, которые возможны без применения раскопок. Прежде всего необходимо сделать предварительный осмотр памятников и непосредственно прилегающей к нему местности, а также собрать у местных жителей сведения о той территории, где при земляных работах делаются какие-либо находки. Путем такого осмотра возможно установить в подробностях план работы и время, которое для этого потребуется. Самая работа проводится в таком порядке:
Местность должна быть внимательно осмотрена не только в пределах распространения сделанных находок, но значительно далее, особенно вдоль оврага и берега реки, как в одну, так и в другую сторону. Как бы детальна ни была общая карта, которой будет пользоваться экспедиция, для того чтобы дать понятие о поселении с его ближайшим окружением, необходимо будет составить особый план на основании съемки небольшой точности (рис. 21 и 22).
Рис. 21
Рис. 22. [83] обший вид на о Тихая сосна
Такой план должен давать нам совокупность сведений, помимо общей плановой проекции. Не¬обходимо показать рельеф, которым будут обозначены углубления и возвышенности, связанные с древними элементами поселения, а также все крупные новейшие повреждения: ямы, пограничные канавы, глинища и пр. На плане наносятся также все участки, где имеются выходы культурных слоев, доступные для изучения. Вместе с таким планом делается и нивелировка городища, с тем чтобы получить его профиль по основным характеризующим направлениям.
При съемке и нивелировке необходимо учитывать такие признаки, которые имеют археологическое значение, вследствие чего и самую съемку можно называть археологической, в отличие от съемок общих.
Если культурные остатки относятся к селениям разного времени, что бывает нередко, и если при этом благодаря береговым обнажениям, оврагам, земляным выемкам и пр. эти выходы можно проследить во многих местах, то на плане необходимо будет сделать отметки о границах распространения различных культур. [87]
Рис. 23
По степени возрастающей подробности съемки могут быть исполнены различными приемами. Если исследователь во время разведочных работ крайне ограничен во времени, да при этом и не имеет соответствующего инструментария, то и в этом случае делается план городища на глаз, с применением компаса для ориентировки и при необходимейших промерах шагами. Такой план, при всей его неточности, все же послужит необходимым дополнением к описанию в дневнике. В качестве примера такой беглой съемки воспроизводим кроки Ольшанского городища Замятнина на рис. 23. Обстановка у городища в станице Усть-Лабинской, воспроизведенная на рис. 24, исполнена на основании промеров основных направлений шагами при ориентировке с помощью компаса. Горизонтали в таких случаях наносятся по оценке рельефа на глаз, и, разумеется, не могут служить основанием к построению профилей. [89]
Рис. 24
Если представится возможность сделать план и нивелировку более точным образом, что, конечно, всегда желательно, то здесь можно пользоваться несколькими приемами, которые более подробно будут рассмотрены нами в конце. Прежде всего план может быть сделан на основании глазомерной съемки с планшетом и компасом, при измерении расстояний шагами. Для нивелировки при упрощенной съемке пользуются обычно эклиметром, с помощью которого определяют градусные уклоны основных участков профиля. С таким же результатом для съемки плана можно пользоваться и эккером, т, е. инструментом, дающим возможность визирования в двух направлениях под прямым углом. Как пример плана, сделанного по съемке с планшетом и компасом, приводим план укрепления у р. Самбек (рис. 25).
К разряду быстрых, с небольшой точностью, съемок можно отнести также и съемку при помощи бусоли.
Более точный план можно получить при работе с мензулой и алидадой или пользуясь мерным брусом с уровнем, которым производится нивелировка в нескольких направлениях по проведенным линиям. Таким образом получается ряд профилей, а вместе [90] с этим и достаточное число высотных отметок для выражения всего рельефа в горизонталях, так же как и плана поселения. Этим способом сделаны были М. П. Грязновым план и профиля Чудацкого поселения (рис. 21 и 22).
Наконец, нельзя не отметить здесь и инструментальную съемку, требующую гораздо больше времени, но дающую возможность составления точных планов с написанием большого числа подробностей. В некоторых случаях точная съемка рельефа городища (поселение) может дать довольно ясные указания на расположение построек, направление дорог и улиц и пр. По техническим причинам нам не представляется, к сожалению, возможным воспроизвести в качестве примера съемку М. И. Артамоновым обширного городища у ст. Елисаветовской, исполненную при помощи мензулы и кипрегеля-высотомера. План в 1:500 с детально выраженным горизонталями рельефом позволяет лучше понять все неровности местности, чем это возможно сделать даже в натуре, где при большой протяженности поселения невозможно сразу видеть всю картину и заметить ту систему в расположении выемок и возвышений, которая ясно выступает на тщательно проработанном Артамоновым плане крупного масштаба и дает понятие о планировке древнего города. Повторяем, что всякая съемка поселений и городищ должна быть съемкой археологической прежде всего, т. е. она должна производиться по совокупности данных и с непременным включением всех признаков, имеющих значение в исторической оценке памятников. Съемку памятников следует производить одновременно с их изучением, не отделяя топографическую работу в особое и самостоятельное задание.
Сбор подъемного материала
Помимо изучения поселения (городища) по его местоположению, плану и рельефу и исполнения соответствующей съемки, необходимо для характеристики исследуемого памятника произвести описание всех находок на его поверхности, в осыпях и обнажениях, в ближайшем окружении, а также произвести их сбор. Работа эта, кажущаяся на первый взгляд очень простой, требует, однако, известной системы и очень внимательного отношения.
Рис. 25. [91]
Укажем для большей точности на те ошибки, которые иногда допускаются малоопытными исследователями при сборе подъемного материала. На поверхности городища или в местах повреждения его отложений могут встретиться в большом количестве различные предметы, среди которых преобладающим материалом обычно являются обломки глиняных сосудов. К этому может проявиться отношение как к хорошей добыче, и исследователь поторопится произвести сбор находок без учета их связи с отдельными участками поселения и в выборочном порядке, беря преимущественно выдающиеся экземпляры, фрагменты керамики с орнаментом, лощеными поверхностями и иными украшениями. Таким путем можно в конце концов получить совершенно искаженную характеристику поселения, к тому же подкрепленную и материалом. Иногда замечается также, что при обходе поверхности поселения черепки посуды собираются в большом числе, а отбор их производят на ходу. Признанное невыдающимся разбрасывается при этом в разные стороны. Такое перемешивание материала на поверхности недопустимо, особенно на городищах, имеющих сложную культурную стратиграфию.
Работу эту следует вести в ином порядке. По характеру рельефа, с учетом также наличия всякого рода повреждений, осыпей и обнажений слоев, вся территория городища разбивается на отдельные участки с нумерацией и отметкой их границ на плане. Обследование и сбор подъемного материала производятся по участкам с соответствующими записями. Приведем пример записей подобного рода:
Древнее поселение на крутом берегу реки. Для сбора материалов выделено два участка: №1 — поверхность поселения и № 2 — береговые осыпи.
Участок № 1. Ровная поверхность, не выделяющаяся от окружающей местности. Распахивается. На пахотном поле, на площади, показанной на плане, в темной гумозной почве встречаются небольшие комки глины со следами действия огня, мелкие отщепы кремня (редко), небольшие фрагменты керамики с заглаженными краями. На отмеченной территории находки распределяются равномерно. Собрано было 100 кремневых отщепов, из которых взято 15 с наличием ретуши и иных признаков обработки и 25 огневых разновидностей кремневых обломков. Из обломков керамики, собранных на той же территории в числе 300 экземпляров, взято 100, количественно и качественно характеризующих весь собранный материал (характеристика материала).
Участок № 2. Осыпи у высокого разрушающегося берега реки, не поврежденных выходов культурных слоев нет.
Находки описываются в таком же порядке. Здесь может быть несколько иная картина. Прежде всего возможно ожидать численно большего материала, а затем и качественно он может оказаться более разнообразным вследствие более глубоких разрушений культурных слоев в неустойчивом береговом склоне. [92]
Это пример наиболее простой и ясной обстановки, но обычно, особенно в поселениях со сложной стратиграфией, в больших городищах, имеющих к тому же и глубокие повреждения, общая картина значительно усложняется, и при сборе подъемного материала в таких условиях потребуется от исследователя особое внимание.
Здесь могут быть разные случаи, но мы остановимся на главнейших и наиболее показательных.
Поселение, если оно относится к обществу с обособленными производствами, может оказаться неоднородным и в части поверхностных признаков. Наряду с центральной группой жилых построек могут быть и особые производственные кварталы, показателем чего сможет послужить подъемный материал при условии, если сбор его будет произведен по определенным участкам.
Поселение может относиться к обществу с определенно выраженным разделением на особые производственные группировки, которым будут соответствовать и известные районы в поселении.
Возьмем для примера уже упоминавшееся Елисаветовское городище на Дону. Поселение это имеет две ограды, а по подъемному материалу видно, что на поверхности, ограниченной внутренней оградой, встречается значительное количество фрагментов импортированной керамики классической и эллинистической эпох, в то время как черепки местной, «варварской» посуды являются находками относительно редкими. Что касается части поселения, заключенной между внутренней и внешней оградой, то здесь находки вообще не были обильными, а среди керамики ясно выступало совершенно обратное соотношение, при наличии общих хорошо датируемых форм, подтверждавших одновременность как внутреннего города, так и его окраин. Разведочные раскопки не только подтвердили эту характеристику, построенную на основании поверхностного ознакомления с городищем, но и дополнили ее новыми данными. Таким образом получилась возможность утверждать, что в центральной части поселения, у берега судоходного протока, жил слой населения, более тесно связанный с торговлей, более богатый, располагавший значительным количеством привозных изделий высокой техники.
Укажем еще на одну возможность, встречающуюся нередко. Поселение может существовать на одном и том же месте в течение очень долгого времени или периодически возобновляться после некоторых промежутков времени. Территориальные границы такого селения могут быть переменчивыми, оно может распространяться вдоль берега в одну эпоху или преимущественно по склону оврага у его устья в другой период времени, быть больших или меньших размеров и т. п. Опыт показывает, что иногда одного внешнего изучения такого сложного поселения при внимательном сборе подъемного материала бывает достаточно для определения и нанесения на план границ расселения в различные эпохи, характеризуемые показательными вещественными памятниками. [93]
Задача изучения культурной стратиграфии
Первостепенной задачей при разведочной работе на стоянке или поселении является изучение их культурной стратиграфии, т. е. тех слоев, которые последовательно нарастали один на другом в зависимости от длительности и характера деятельности в данном пункте человека. Стратиграфия, коль скоро она будет твердо установлена для ряда пунктов в поселении, явится тем необходимым дополнением к наружной характеристике, которое завершит разведочную работу. Этим можно будет считать разведку законченной в пределах, конечно, общих задач предварительного изучения, но исследование поселения останется еще впереди. Стратиграфические характеристики, какую бы ясную картину они нам ни давали, не исключат изучения с применением раскопок, когда весь памятник будет исследуем в целостных комплексах и в порядке их последовательного развития.
Производя наружный осмотр поселения, следует отмечать все имеющиеся значительные разрушения, открывающие частично или полностью культурные отложения или дающие возможность без особого труда обнажить нужные для изучения слои без лишних повреждений. Такие удобные для стратиграфического изучения пункты могут обнаружиться в стенках действующих оврагов или в разрушающемся береге; наконец, на поселениях встречаются и глубокие ямы различного происхождения, канавы и иные новые повреждения, которые также могут быть использованы для целей разведки.
Какими техническими приемами можно подготовить разрез слоев к их изучению, об этом будет сказано далее, а сейчас необходимо несколько уточнить содержание применяющихся при стратиграфических исследованиях терминов. Мы видели на одном примере, что в свиту слоев, образовавшихся на месте поселения, могут входить отложения, не имеющие связи с деятельностью человека, но, тем не менее, весьма для нас важные в общей исторической картине, отображаемой стратиграфией.
В разрезе остатков прибрежного поселения у Невшательского озера оказалось, что водные отложения озера, не заключавшие в себе никаких археологических включений, чередовались с отложениями, которые могли образоваться только на берегу и на самом месте поселения, очевидно, в периоды значительного понижения уровня воды. Не имея никаких вещественных остатков, эти озерные отложения приобретают тем не менее значение исторического памятника, свидетельствуя не только о перерывах в истории заселения данного пункта, но и о самых причинах таких перерывов.
Подобное же значение имеют вообще и всякие иные отложения, образовавшиеся в естественных условиях и вклинившиеся между слоями, происшедшими в условиях деятельности человека. Будучи совершенно различными по существу, эти образования в [94] местах поселений будут в то же время и нераздельными, входя в состав единой свиты. В число изучаемых отложений необходимо также включать как почвенный покров, так, и материковую породу, на которой налегает нижний древнейший культурный слой, по крайней мере в ее верхнем горизонте.
Таким образом все отложения, входящие в состав изучаемой свиты с культурными остатками, в том или ином смысле будут археологическими, т. е. будут играть роль исторического источника. Термин «культурный слой» мы сохраним, как это и принято, лишь за такими, которые образовались как следствие деятельности человека или по тесной с нею связи.
Понимая в таких пределах стратиграфию при изучении отложений в древних поселениях, мы этим вовсе не устраняем необходимости установления и общих стратиграфических характеристик с включением всех данных, относящихся к видоизменениям в природной обстановке. С такими общими стратиграфическими схемами должны быть непременно увязаны и детальные стратиграфические разрезы, относящиеся непосредственно к содержанию изучаемого вещественного памятника прошлого. При стратиграфическом изучении поселений нужно помнить о том специальном характере получаемых при этом данных, которые всегда будут отличать их от изучения комплексного, более полного, но возможного лишь при длительной работе. Обнаженные на относительно-небольших участках и в одной вертикальной поверхности отложения поселения дадут нам фактический порядок их последовательного нарастания, выяснение чего и является одной из существеннейших задач всякой разведки. Устанавливая по таким обнажениям относительную хронологию слоев, а вместе с этим и связанных с ними материалов, мы можем в конечном итоге притти к очень важным для нас заключениям о данном памятнике, которые лягут, в основу понимания и целого ряда аналогичных поселений, как, впрочем, и могил.
Возьмем для примера схему отложений в Кобяковском городище, установленную путем разведочных работ. Вся сложная по своему составу свита слоев разделяется по ряду признаков на три части, перекрывающих одна другую согласно во всех районах поселения, где эти отложения были обнаружены вместе (рис. 26). В аналогичной обстановке в общем можно утверждать, что нижние отложения будут древнее, чем те, которые их непосредственно перекрывают, а эти в свою очередь будут старше, чем лежащие на самом верху. Наша нижняя группа слоев отчасти по признакам самих отложений, но главным образом по характеру вещественных памятников распадается на два периода: древний (так наз. эпоха бронзы) и последующий (так наз. галльштатская эпоха). Стратиграфическое изучение разрезов дает основание полагать, что между этими периодами не было перерыва в данном поселении, а матирал свидетельствует о генетической связи культуры II с культурой I. Совершенно иной характер соотношений мы находим в средних [95] и верхних частях нашей свиты отложений. Культура II оказывается перекрытой слоем погребенной почвы (рис. 26, А), довольно хорошо местами сохранившейся и указывающей на период времени, когда это место не было обитаемо вовсе. Средняя группа культурных слоев, совершенно отличная по своему составу от нижней, вся относится к поселению римского времени и тоже перекрыта почвенным слоем, соответствующим новому перерыву в истории заселения данного места (рис. 26, В). Из характера послойно изученного материала видно, что перерыв этот относится к раннему средневековью, но что впоследствии поселение вновь возникает в этом же месте во второй период средневековья, к которому и относится несложная по своему составу верхняя группа слоев. Это последнее поселение прекращает свое существование до XIII века, после чего формируется современная поверхность городища, с соответствующим почвенным слоем (рис. 26, С). Из этого примера видно, в каком направлении могут слагаться общие выводы из стратиграфического изучения древних поселений сложного образования и какое значение могут иметь погребенные почвы в свите культурных слоев. Не считая современного верхнего почвенного покрова, в нашем примере мы имеем три разновременных погребенных почвенных слоя, из которых нижний залегает под древнейшим отложением с культурой I (очаги, кварцитовые орудия и пр.).
Рис. 26.
Погребенные почвы морфологически и по иным признакам не будут тождественны современному почвенному покрову, что вполне естественно. В покрытой новыми отложениями почве с одной стороны прекращаются все почвообразовательные процессы, а затем начинается сложный процесс ее преобразования в новых условиях и в зависимости от целого ряда различных факторов. Темная гумозная окраска постепенно утрачивает свою первоначальную цветность, почва из черновато-коричневой может превратиться в пепельно-серую, изменяясь и в иных морфологических признаках. В приведенном примере современная почва разделяется на два горизонта, из которых верхний (до 0,20 м мощности) имеет темную окраску, а нижний, при неясных границах, дает ряд градаций в переходе по цветности и сложению к отдельным элементам культурных отложений. В погребенной почве, лежащей между отложениями поселений римского времени и так наз. средневековья [96] (рис. 26, В), по внешним признакам определяется только верхний горизонт, еще сохраняющий темноватую окраску, довольно четко различимую на фотографическом снимке (рис.
27). Несравненно более измененной мы находим почву, перекрывающую верхние отложения с культурой II. Настоящий почвообразовательный процесс мог здесь начаться лишь после прекращения жизни в поселении, т. е. примерно около VI в. до н. э., и длиться в течение ряда столетий до момента возникновения поселения римского времени, когда почва оказалась погребенной под новыми отложениями. С этого времени погребенный почвенный слой подвергся очень значительным изменениям, и его верхний горизонт выделяется лишь узкой полосой серого цвета, которую при недостаточном опыте легко можно принять за культурный слой, равномерно насыщенный золой. Еще менее различима нижняя из погребенных почв, отличающаяся от материковой породы (лёссовидный суглинок) только немного более темным оттенком.
Рис. 27.
Указав приведенным примером на необходимость при стратиграфическом изучении древних поселений обращать внимание на возможные остатки почв разного времени, отметим и некоторые общие соображения о самом характере связи почвы с культурными [97] отложениями. В погребенных почвах отражаются периоды, когда почвообразование происходило на оформившейся поверхности бывшего поселения и этот процесс не был нарушаем деятельностью человека. Таковы и все погребенные почвы в разобранном нами примере.
Однако и в самих культурных отложениях могут быть заключены почвенные отложения, образовавшиеся параллельно с отложениями остатков деятельности человека и с ними нераздельно связанные. Такие отложения иногда и не выделяются в особые слои, а в некоторых случаях мы их можем проследить в виде узких прослоек, соответствующих частичным и непродолжительным почвообразовательным процессам в каких-либо отдельных участках поселения. Почвенный слой, как это всякому исследователю должно быть известно, более или менее четко отличается от нижележащего культурного слоя. Как образуется почва на материковой породе, нами было уже кратко указано; совершенно в таком же отношении стоят почвы и к культурным отложениям, которые они перекрывают. Мы должны отделять почву от культурного слоя, но в то же время и помнить, что она является в большинстве случае тем же культурным отложением, но только переработанным в известном направлении. В разрезах можно видеть, что находки, характеризующие культурный слой, бывают свойственны и вышележащей почве (черепки, кости, камни и пр.), но иные его элементы, как зола, глиняная обмазка, сырцовые кирпичи и т. п., могут быть преобразованы в почвенном горизонте до полной утраты всех их внешне различимых признаков. Обратимся теперь к более детальному разбору содержания термина «культурный слой» и тех признаков, которыми он должен быть характеризуем при изучении стратиграфии в древних поселениях. Всякое отложение, образовавшееся в условиях деятельности человека, мы будем называть культурным слоем. Не трудно себе представить, насколько разнообразными могут быть такие отложения и каким важным историческим источником они могут послужить в случаях, когда, не ограничиваясь формальным описанием, мы окажемся в силах их использовать для понимания самого характера производившейся человеком работы.
Отложения, образовавшиеся в местах поселений, редко бывают однородными во всех своих частях; чаще всего они будут представлять собой свиту или совокупность слоев, различных по составу, характеру границ и форме залегания, цветности и структуре. По этим признакам и следует характеризовать культурные слои во всем их многообразии, придерживаясь одной системы с тем, чтобы таким образом обеспечить возможность сопоставления и сравнительного изучения древних поселений по стратиграфическим данным.
Наша археологическая система характеристики культурных слоев, очень близкая к принятой системе описания почв и их отдельных горизонтов, будет в то же время существенно от нее отличаться, [98] особенно в части состава, куда войдут все элементы, оформившиеся в работе человека и в фрагментарном или преобразованном виде слагающие изучаемый слой. Состав слоя, его границы и форма залегания будут важнейшими для нас признаками, при относительно второстепенном значении цветности, структуры и сложения. Наличие золы, например, является важным признаком состава слоя, но будет ли вследствие этого слой темно-серым или просто серым, а со стороны структуры — мелкозернистым или совсем бесструктурным, для нас особого значения иметь не будет. При стратиграфическом изучении отложений необходимо четко отделять слагающие слои и определять границы их залегания. Весьма часто могут встречаться случаи, когда отложение, объединяющееся каким-либо одним признаком, будет делиться по иному признаку на два или несколько горизонтов, например, при одинаковой цветности оно может иметь некоторую стратификацию по составу или при одинаковости структуры — различную окраску и т. п. В таких случаях каждое отложение в границах того или иного признака следует рассматривать как отдельный слой, как это принято и при установлении почвенных горизонтов.
Стратиграфическая характеристика культурного отложения
Обратимся теперь к стратиграфической характеристике обнаженного культурного отложения в порядке указанных признаков.
1. Состав слоя. Состав будет определяться как культурными остатками, так и отложениями естественного порядка, слагающими изучаемый слой. Слой может оказаться полностью насыщенным культурными остатками и состоять целиком, например, из золы и отбросов пищи, ломаных сырцовых кирпичей или иных строительных материалов и т. д., или подобные остатки будут лишь отдельными, даже редкими включениями в ровном грунте. При описании слоя со стороны содержания необходимо учитывать не только отдельные его элементы, но указывать на характер их залегания и их соотношения, обращая особое внимание на все, что могло еще сохранить какие-либо первоначальные конструктивные черты. Отдельно лежащий камень, а в другом месте — прослойка глины могут оказаться единственными остатками каменного жилища с глинобитным полом; несколько ломаных костей и черепков и отдельно залегающее пятно золы могут объединиться в один комплекс очага и т. д. Подобная реставрация в установлении связи между отдельными элементами при известном опыте вполне возможна, и к этому следует стремиться. Часто бывает, что правильно восстановленная связь между отдельными элементами служит исходным моментом к выяснению и иных соотношений, и таким путем весь слой со всей пестротой его состава, кажущейся при первом взгляде почти безнадежной, постепенно станет выясняться в исходных моментах своего происхождения.
Изучая слой со стороны его содержания, необходимо, помимо [99] описания, сделать и графическое его воспроизведение со всеми замеченными признаками, обращая особое внимание на элементы конструктивные и такие остатки, которые могли сохранить свое первоначальное положение. Вместе с этим из слоя следует взять характеризующие материалы: обломки керамики, образцы строительных материалов, кости животных и пр., делая подбор, достаточный для изучения этих предметов как в качественном отношении, так и в их количественных соотношениях. Взаимная связь отдельных находок должна быть отмечена при самом изучении слоя, что не следует упускать из виду, помня, что такие данные могут послужить основанием к существенным заключениям.
В каком порядке и с какими предосторожностями следует брать из слоев органические остатки, как кости, дерево, ткани, а также и предметы иных категорий: фрагменты керамики, металлические изделия, образцы строительных материалов и т. п., об этом будет сказано в общей технической части и в применении не только к слоям в поселениях, но и ко всякой иной обстановке подобных находок.
В состав слоя могут входить, не только достаточно сохранившиеся строительные материалы, фрагменты керамики, кости и пр., но и иные элементы, определение которых на месте встречает обычно большие затруднения. Мы имеем здесь в виду совершенно разрушенные и преобразованные материалы, сильно перемешанные и состоящие из мелких обломков отложения, а также и материалы, вошедшие в состав слоя в параллельном процессе отложений естественного порядка. Вместе с этим в слое могут оказаться и мелкие органические остатки, как пыльца растений, семена и остатки древесины, определение которых в полевой обстановке не окажется возможным. Во всех таких случаях из слоя нужно брать образцы для последующего лабораторного исследования с применением микроскопического и химического анализов. Приемы взятия из слоев образцов и монолитов будут нами рассмотрены в дальнейшем, а теперь мы лишь укажем, что для наших целей более соответственными являются выемки в форме монолитов, так как в этом случае мы сохраняем для детального изучения структуру и иные признаки.
2. Границы, форма залегания слоя и его сложение. В характеристике каждого слоя большое значение имеют его границы и форма залегания, которые могут давать указания если не на содержание, то на порядок его отложения. Как было указано выше, границы определяются каким-либо из признаков и, следовательно, должны совпадать с пределами известного состава, структуры, цветности и пр. Иногда границы бывают выражены очень четко, но в иных случаях один слой переходит в другой постепенно, причем структура и окраска видоизменяются настолько незаметно, что определить границы оказывается возможным лишь условно. Границы могут располагаться параллельно и горизонтально или иметь уклон, неровную поверхность. Весь слой, наконец, может [100] залегать в форме складок, следуя неровностям поверхности, на которой возникло это отложение.
Различные материалы, последовательно заполняющие ямы, обычно слагаются в слои, вогнутые вниз и постепенно выравнивающиеся в верхних горизонтах. При насыпании разных грунтов в кучи, подсыпки, земляные валы и т. п. форма залегания слоев дает выгнутые кривые, соответствующие последовательному нарастанию насыпей. При единовременном сооружении насыпей из разнородных материалов, слои обычно имеют резко выраженные границы неправильных очертаний и четко различаются окраской. Такую своеобразную стратификацию, не оставляющую никаких сомнений в происхождении всего отложения, мне приходилось наблюдать не один раз, в частности я изучал ее в разрезе земляного вала в городище у Старой Ладоги да и в искусственной террасе городища у станицы Елисаветовской. При нарушении глиняных стен построек, хорошо может сохраниться нижняя их часть, которая сверху будет перекрыта размытой глиной в виде выпуклого слоя с более или менее неясными границами.
Во всех подобных случаях для подхода от формы залегания слоя к порядку его образования нам очень могут помочь наблюдения над процессами возникновения современных отложений в различных условиях, что и следует делать исследователю, занимающемуся изучением древних поселений, не упуская удобных случаев.
Помимо той или иной работы человека, отложения в местах поселений могут образоваться и в естественном порядке; в таких случаях изучение границ и формы залегания слоев также может значительно облегчить нашу реконструктивно-исследовательскую работу. У берегов рек, например, культурные слои могут чередоваться с водными отложениями, которые, если река не имеет быстрого течения, будут отлагаться совершенно горизонтально, в отличие от наносов овражных, нередко очень извилистых в их контурах. Необходимо учитывать и то, что сложившаяся в определенных условиях серия слоев может затем измениться во всех соотношениях с момента, когда эти условия будут нарушены. Мы имеем здесь в виду не только возможность перенесения водой культурных слоев и их сложения и перемешанном виде на новом месте или иные виды разрушения, установить которые возможно без труда, но главным образом — немедленные перемещения и постепенные изменения в форме отложений, которые, не разрушая видимой целостности всей свиты, тем не менее могут создать в конце концов совершенно искаженную стратиграфическую картину. Подобные перемещения могут происходить на наклонных поверхностях, особенно если подстилающей породой будет глина. В Кобяковом городище, например, сползание культурных слоев происходит в сторону Дона вследствие того, что они залегают на склоне суглинка и с момента разрушений в береговой части вместе с потерей большой емкости отложений утратили с этой стороны [101] необходимую для устойчивости опору. Оползание это дало разрывы слоев, встречающиеся в глубоких вертикальных трещинах. Но иной характер могут принять изменения в случаях, если культурные слои будут иметь внизу некоторый упор, препятствующий их равномерному перемещению во всей массе; в этом случае отложения могут дать складчатый характер залегания, совершенно’ не соответструющий первоначальному. Это и произошло, между прочим, с отложениями в известной палеолитической стоянке у Солютре во Франции. По сторонам очагов здесь возвышались скопления лошадиных костей, которые считали то отбросами пищи, образовавшимися у самих костров, то даже какими-то оградами. Настоящая обстановка выяснилась лишь впоследствии, при повторных раскопках и более тщательном изучении стратиграфии. Оказалось, что на стоянке образовалось сначала отложение костей, а затем, на более высоком уровне — остатки костров, но при сползании косо залегавших на глине слоев первоначальное их соотношение было нарушено, и слой с костями, образовав складки, местами поднялся выше уровня очагов.
Слои, входящие в состав отложений в поселении, образуются в последовательном порядке, начиная снизу; таким образом, более глубокие будут старше, чем их перекрывающие и лежащие ближе к поверхности. Порядок этот может быть принят лишь как общая схема, которая в конкретной обстановке иногда оказывается очень осложненной. Здесь могут быть разные частные случаи, которые при небольшом участке открытых для изучения слоев легко принять за характеризующие факты общего порядка. Так, например, при рытье ям или каких-либо иных земляных работах с значительной глубины может быть выброшен материал более древних слоев, который покроет поверхность особым слоем. При последующем нарастании отложений слой будет в свою очередь перекрыт и окажется в свите, соответствуя ей по моменту своего вторичного отложения, но не по составу, который будет более древним. Могут быть, конечно, и иные причины такого вклинивания древних материалов в последующие отложения.
При раскопках, когда слои изучаются не только в разрезе, но и во всем их залегании, вскрыть настоящую природу такого отложения не составит трудности, но в ограниченных возможностях чисто стратиграфического исследования, проводимого к тому же на обнажениях небольшой протяженности, это представит собой задачу нелегкую.
На примере стоянки у Солютре было показано, что древний слой местами может оказаться на более высоком уровне залегания, чем слой более молодой. Находки, обнаруживаемые на одинаковом уровне, могут оказаться относящимися к совершенно различным и разновременным комплексам. Каждый слой в поселении следует рассматривать как отложение, первоначально образовавшееся на поверхности, как бы глубоко ни было его залегание, если, конечно, впоследствии не происходило каких-либо перемещений. [102] В зависимости от поверхности, следовательно и порядка образования слоя, он может отложиться и не в горизонтальном положении, а его границы не будут параллельными. И в этом случае в каком-либо исследуемом участке древний слой может оказаться выше более молодого.
Раз представляется возможность, не ограничиваясь только подъемным материалом, взять его и из стратиграфических разрезов, то это следует делать непременно по слоям после того, как определятся их границы и форма залегания, помня, что промеры глубинного залегания непосредственно в отношении находок будут иметь значение показателя весьма условного.
Одновременно с изучением слоев в их границах и форме залегания необходимо отмечать и их сложение, которое может быть различным и зависит от материала и порядка его накопления. Слои могут иметь ленточное сложение с мелкой стратификацией или, будучи однородными по цветности, иметь некоторые отличия в плотности. Наконец слой может оказаться и совершенно однородным во всей его массе.
Помимо описания границ слоев, сложения и формы их залегания, эти характеризующие черты необходимо воспроизвести в рисунке, исполненном с натуры по промерам и в масштабе не менее 1/10 при детальном стратиграфическом исследовании. Точный технический рисунок часто будет иметь большее значение, чем фотографический снимок, особенно при неясных границах слоев и мало отличающихся тонах их окраски.
3. Окраска слоев. Окраска является наиболее легко определяем мым признаком, который и принимается обычно для первоначального выделения в отложении отдельных слоев. Употребляемая при этом в археологической практике номенклатура совершенно неудовлетворительна, так как она не сведена в какую-либо систему и обыкновенно отражает индивидуальные впечатления, как известно, весьма неустойчивые. В почвоведении, где окраска почвенных горизонтов является одним из важных морфологических признаков, вопрос о более точном приеме передачи цветности находит свое разрешение в применении способа Оствальда, дающего возможность по условным формулам воспроизводить наблюденную окраску. Однако в применении этого способа в археологической работе легко предвидеть немалые затруднения, которые в конце концев могут и не оправдаться достигнутыми результатами. Краски можно передавать и цветной фотографией, но с значительной потерей для большинства оттенков, являющихся как раз типичными для культурных слоев. Не точнее будет, конечно, воспроизведение цветности слоев при помощи масляных красок, темперы, а тем более акварели, но такие красочные этюды для передачи относительно простых тем все же могут иметь некоторое вспомогательное значение. В настоящее время можно принять те условные обозначения цветности, которые установлены в практике почвоведных исследований. В этой системе, помимо основных [103] цветов: красного, бурого, коричневого, желтого и серого, различают и целую градацию их тонов и различных оттенков. Так, для серого цвета главнейшими тонами будут: пепельно-серый, светлосерый, серый, темно-серый и черно-серый; для желтого: палево-желтый, светло-желтый, охристо-желтый; для коричневого: коричневый (каштановый) и темно-коричневый; для бурого: темно-бурый и светло-бурый, а для красного — ржаво-красный и кирпично-красный. Оттенки этих цветов могут быть чрезвычайно разнообразными, давая много градаций как в пределах основного тона, так и в соединении с иными тонами.
Помимо характеристики цветности, насколько она, конечно, окажется возможной при подобной системе, следует обращать внимание для слоев с неравномерной окраской на величину и характер пятен, на цветность отдельных элементов, слагающих пестрые слои, на более или менее темные оттенки у краев и т. п.
Цветность слоев будет значительно меняться в зависимости от времени дня, силы света, характера поверхности изучаемого обреза и степени влажности грунта. В сухих и легко распыляющихся грунтах слои хорошо сохраняют свою цветность лишь в течение непродолжительного времени, после чего обрезы необходимо вновь расчищать. В более важных отложениях, при условии равномерного насыщения, изучение границ слоев и их окраски заметно облегчается.
4. Структура слоя. Под структурой в почвоведении подразумевается свойство почв при механическом разрушении распадаться на небольшие части определенной формы и размера. Такие части называются структурными отдельностями, и по их виду почвенные горизонты получают свои структурные характеристики. Структуры могут быть следующих типов: крупнокомковатая — при отдельностях в виде округлых комков около 1 см и более в поперечнике; комковатая или зернистая — с округлыми отдельностями до 1 см в поперечнике; мелкозернистая — с отдельностями в несколько мм в поперечнике; ореховая с отдельностями в форме неправильных ребристых многогранников; глыбистая — с отдельностями в форме крупных глыб (5 см в поперечнике и более). Различают также структуру столбчатую, плитчатую и другие. Но бывают почвы и бесструктурные, к которым относятся главным образом такие, основным составом которых является песок.
Структура почвы может меняться в зависимости от степени влажности; так, например, во влажном состоянии глыбистая почва превращается в вязкую сплошную массу, не дающую отдельностей, комксватая при разломе делится на крупные глыбы и т. п.
Такая классификация, имеющая свои обоснования для почв, применима в характеристике культурных слоев лишь с большими ограничениями. Свойство распада на отдельности определенной формы и размера утрачивается грунтом с насыщением его разнородными твердыми материалами, как камни, черепки и кости. То же можно сказать о и слоях, сложенных из различных [104] перемешанных материалов, сохраняющих в отдельности все их свойства.
5. Стратиграфические разрезы. Если древнее поселение разрушается со стороны оврага или реки или в нем делают какие-либо глубокие выемки, роют канавы и т. п., то культурные отложения могут оказаться обнаженными частично, а, может быть, и полностью, во всю толщу их залегания. Такие обнажения создают очень удобную обстановку для стратиграфического изучения поселения, при относительно небольших дополнительных работах с незначительной затратой средств и времени.
Рассмотрим сначала случаи полного обнажения культурных слоев вплоть до подстилающей материковой породы.
Рис. 28
Если мы будем иметь небольшие прослойки, как это видно было на примере овражной стоянки (рис. 11), не прикрытые осыпями из иных культурных отложений, то их наружное обследование может быть произведено без особой подготовки изучаемого участка. Такие же удобные для изучения выходы мы можем встретить и при более мощных отложениях, когда они будут сложены из относительна устойчивых материалов, не дающих больших поверхностных разрушений. Чаще, однако, приходится иметь дело, особенно в наших южных районах, с совершенно иной обстановкой, когда разновременные культурные отложения не будут давать достаточно сохранившихся соотношений. Такие обнажения обычно имеют неровные поверхности со всеми признаками более или менее значительных повреждений, происходящих от выветривания слагающих пород, механического разрушения неустойчивого профиля, размывания и т. п. Самый механизм разрушений, зависящий от грунтов и характера их залегания, может иногда выражаться в сползании или обвалах значительных массивов, откалывающихся параллельно линии обнажения, или происходить в форме медленного осыпания слоев, перемешанный материал которых будет отлагаться частью на обнажениях, а затем и у их подошвы. Совершенно очевидно, что в подобной обстановке весьма трудно, а иногда и невозможно надлежащим образом изучить серию слоев и приурочить к ним определенные типы вещественного материала. На рис. 28 мы даем примерный профиль обнажения, избрав случай [105] сравнительно хорошей сохранности естественного обреза. Буквами b — h — с — d обозначены обнажения, в которых культурные слои имеют выходы от уровня снизу и доверху, а материковая порода залегает ниже линии с — f. Культурные слои, таким образом, выходят наружу во всю толщу их отложения, и обстановку следует считать удобной для стратиграфического изучения, однако в наружной части в силу выветривания и размывания прокзэшлй повреждения, вследствие которых могло происходить как смешение материалов, так и оползание вниз отделившихся комков разрушенных отложений. Все это, нарушая четкость стратиграфической картины, требует предварительной подготовки избранного для изучения участка. Такая подготовка будет заключаться в осторожном снятии поврежденной части слоев до уровня, на котором будет обнаружена их достаточная целостность. Изучение слоев и их зарисовку удобнее будет производить, если нашей расчисткой мы откроем обнажение в одной вертикальной плоскости, поскольку это окажется, конечно, возможным по характеру состава слоев (рис. 28, d — е). На фотографическом снимке (рис. 29) показаны нижние слои Потайновского городища на Дону, подготовленные к изучению очисткой в вертикальной плоскости до речных отложений без культурных остатков. Слои были здесь обнаружены разрушениями, происходящими вследствие размывания берега водой, но их поверхность, как это видно на той же фотографии, имела неправильные очертания, границы слоев не были различимы вовсе, а сверху они были покрыты перемешанными отложениями из верхних горизонтов, также сильно разрушающихся. Только в расчищенном обрезе (рис. 30) обнаружились с достаточной четкостью границы отдельных слоев, и представилась возможность изучить как процесс их образования, так и характер соответствующих находок и их послойное распределение (на той же фотографии отмечены крестиками).
Рис. 29
Не всегда, однако, мы встретим в поселениях такую удобную для стратиграфического изучения обстановку, но очень часто в обнажениях окажутся открытыми только верхние горизонты отложений, а нижние слои будут прикрыты более или менее мощными образованиями из осыпавшегося материала. Изучение отложений лишь в пределах некоторой части обнаженных слоев не будет, конечно, достаточным для стратиграфической характеристики исследуемого поселения во всей требуемой полноте, поэтому в случаях, когда нижние слои окажутся погребенными под осыпями, необходимо их открыть путем раскопки вплоть до материковой породы, на которой залегает древнейшее отложение с остатками культуры.
Такие работы являются обычными в практике разведочного изучения остатков древних поселений. На рис. 31 дан разрез обнажения в Кобяковом городище, который использован был в 1923 году для первого стратиграфического ознакомления с отложениями этого поселения, а рядом на том же рисунке — свита слоев в ширину произведенной их расчистки. По профилю видно, что нижние отложения прикрыты были осыпью (В — Е) и нужно было произвести раскопку, для того чтобы снять отложения, закрывавшие [ 107] культурные слои, и обнаружить всю их серию (от А до D), а также и верхние горизонты подстилающей породы (С — D).
Рис. 31.
Вертикальную стенку во всю толщу изучаемой свиты, однако, мы сможем получить не при всяких условиях, и с этой стороны возможности будут ограничены как мощностью подлежащих разчистке отложений и степенью их устойчивости, так и необходимыми условиями, определяемыми удобствами детального изучения слоев. Опыт показывает, что для послойного исследования отложений вертикальное их обнажение не должно превосходить 1,60-1,80 м над уровнем стояния исследователя.
Если в составе слоев преобладает материал сырцовых кирпичей и глиняных обмазок, как это обычно бывает в нижнедонских и таманских городищах, то общую устойчивость отложения можно считать удовлетворительной и вертикальную стенку можно довести до указанной высоты, но если при наличии этого материала в пункте исследования окажутся преобладающими слои бесструктурные, сложенные из золы, песка с ракушками и т. п., то наш разрез для необходимой его устойчивости нужно будет ограничить пределом, который может быть установлен в каждом отдельном [108] случае на месте, после наружного осмотра характера обнажения. Таким образом, при большой мощности отложений, а также и в неустойчивых грунтах вертикальные обрезы необходимо делать с промежутками, оставляя охранные горизонтальные площадки (бермы) для закрепления всего обнажения (рис. 32). В подобных случаях обстановка работ окажется более сложной, и обнажение слоев раскопкой нужно будет производить в определенной системе, с учетом некоторых технических данных. Удобнее рассмотреть такой прием на примере, для чего мы избираем окраину древнего поселения с частично обнаженными культурными отложениями. Нивелировка даст нам возможность прежде всего начертить профиль выбранного для стратиграфического изучения участка, в котором мы устанавливаем следующие отдельные части: 1) поверхность городища, ровная, покрыта дерновым слоем, у края глубокие трещины отделившихся пластов отложения (рис. 32, а — b); 2) обнаженные культурные отложения, сильно размываемые, с опавшими комками разрушения (b—с); 3) осыпь устойчивого профиля (с—d). Осмотром устанавливается, что отложения поселения достаточно устойчивы и допускают возможность производства раскопки с вертикальными обрезом до 1,50 м. Так как нижние слои скрыты под осыпью на значительной глубине, то по высотным соотношениям нашего профиля следует проектировать весь разрез в три вертикальных стенки с двумя промежуточными площадками. Если бы эти предохранительные площадки нужны были лишь для укрепления разреза на короткое время работ, то ширина их могла бы быть доведена до минимума и по данным нашего примера не превосходила бы 0,30-0,50 м, но здесь необходимо учитывать неизбежный процесс дальнейшего разрушения, который возможно сделать менее опасным для городища, придав всему профилю раскопок более отлогий характер, что будет достигнуто увеличением ширины площадок. Осыпной материал в данном случае слагается в устойчивом наклоне так (рис. 32), что и для нашего ступенчатого раскопа при высоте стенок в 1,50 м и ширине площадок в 1 м дальнейшее разрушение будет связано с относительно небольшой потерей культурных отложений. На рис. 32 показаны ступени раскопа (е f g h i j d), а также примерно и линия (пунктиром), на которой, вероятно, разрушение приостановится в профиль равновесия.
Рис. 32. [109]
Рассмотрим теперь весь процесс работы в порядке его развития. Установив по профилю и свойствам отложений план нашего раскопа, мы начинаем работу на поверхности городища, на точно отмеченной колышками площадке, в поперечном разрезе обозначенной на чертеже буквами f — b, и постепенно углубляемся, выравнивая наши стенки до момента, когда обрез е — f доведен будет до высоты в 1,50 м. Здесь мы получим площадку f — g — l, пользуясь которой детально изучим слои как в обрезе е — f так и в боковых стенках. Делая эту выемку, мы будем иметь возможность изучать слои не только в вертикальных обнажениях, но и в горизонтальном их залегании на всей площади нашего раскопа, чем и следует пользоваться для необходимого дополнения наших стратиграфических характеристик данными комплексного характера, которые возможно ожидать и при относительно небольшой поверхности раскопа в виде очагов, печей, частей построек, впускных могил и т. п. Закончив работу на уровне f — g — l, мы оставим площадку в 1 м шириной (f — g) и поведем дальнейшую раскопку вниз, сохраняя обрез g — h, который доведем до уровня h — i
— к. Исследовав таким образом все полученные обрезы и установив, что материковая порода залегает ниже поверхности h — i — к, мы производим новую выемку i к j d, оставляя вертикальный обрез I — j. В этом последнем обрезе открываем уровень материковой породы (т), на которой залегает нижний культурный слой, и несколько глубже — прекращаем нашу работу. Постепенно опускаясь с последовательно понижающимся уровнем раскопа, землю следует, сколько это окажется возможным по нашему профилю, оставлять на верхних уровнях с тем, чтобы по окончании работы возможно было сделать хотя бы частичную засыпку террасы раскопа и этим содействовать большей ее устойчивости.
Рассмотренный пример относится к поселению с отложениями разного времени, достигающими большой мощности, что и усложняет стратиграфическое их изучение необходимостью производить разрезы в несколько ярусов. Несравненно проще будут приемы очистки и обнажения слоев в поселениях с отложениями небольшими, но и в таких случаях следует соблюдать всю необходимую точность в плане производимой работы.
Разрезы, помощью которых мы обнажаем для изучения слои, можно считать удобными приемами исследования для всех случаев, когда имеются налицо разрушения и культурные отложения обнажены частично или полиостью. Если городище разрушается на большом протяжении, как это нередко встречается по берегам рек и у моря, то разрезы, сделанные в различных местах в связи с планом и рельефом поселения, могут дать довольно полную стратиграфическую характеристику исследуемого памятника, но могут быть случаи, когда существующие обнажения, которыми [110] можно было бы воспользоваться для разрезов, окажутся лишь у самой окраины поселения или за пределами ограды в городище, но их не будет именно в тех пунктах, где нам было бы желательно иметь стратиграфический разрез. Мы можем, наконец, встретить остатки древнего поселения в такой сохранности, когда в нем не окажется сколько-нибудь значительных повреждений с достаточными для начала стратиграфической работы обнажениями. И в том и другом случаях для характеристики отложений нужно будет сделать разрезы в цельных слоях, избрав для этого такие пункты, которые особенно важно будет охарактеризовать стратиграфически и где необходимая для этого выемка окажется наименее разрушительной для комплексной целостности всего памятника.
Совершенно понятно, что такие разрезы на прочных и закрепленных дерновым слоем поверхностях поселения, хотя бы и у его окраины, являются делом ответственным, требующим от исследователя особой осторожности, но тем не менее исследовательские погрешности в тех или иных случаях могут создать достаточные основания к производству частичной стратиграфической раскопки и в подобных условиях. Технически производство таких разрезов ничем существенным не будет отличаться от раскопа ступенями, который мы только что описали, будет ли производиться раскопка на склоне холма культурных отложений, или в ином месте.
Неправильные приемы работы
В практике стратиграфических раскопок могут встречаться различные случаи, но было бы ошибочным пойти по пути разработки во всех деталях таких правил, которые соответствовали бы всем возможностям. От исследователя, производящего обследование, будет зависеть выбор как места, так и приема для разведочного раскопа, и при достаточной методической подготовке вопрос найдет свое правильное решение, которое к тому же будет проверено при рассмотрении отчета о произведенной работе. Считая необходимым предоставлять исследователю, которому выдается открытый лист на право обследований, известную свободу в системе работы, которая должна быть достаточно гибкой и в каждом отдельном случае соответствовать особенностям изучаемого памятника, мы все же укажем на некоторые приемы, свободное и широкое применение которых может повлечь за собой очень нежелательные следствия.
В прежней инструкции к открытым листам на производство археологических исследований (издание 1927 г.) допускались частичные раскопки разведочного характера с применением для стратиграфического изучения шурфов на целых поверхностях поселений. Шурфы эти, или колодцы, при 1 м в стороне квадрата, заложенные на определенном расстоянии один от другого в любом месте поселения по выбору исследователя, могли быть расширены [111] по мере их углубления. Другими словами — это те самые колодцы, которыми испорчены были многие городища, привлекавшие к себе внимание прежних археологов.
Вред шурфов при кажущемся удобстве этого приема для быстрого ознакомления с стратиграфией поселения в краткий срок и в любых избранных участках, заключается в том, что таким приемом разрушаются целостные комплексы, попадающие в план наших колодцев, и получаются четыре стенки с разрушенными слоями, которые даже после засыпки дадут и дальнейшее разрушение. Рекомендуемые нами вырезки со стороны обнажений отличаются прежде всего тем, что здесь раскопка производится в части слоев, и без того находящихся в угрожаемом состоянии, а второе преимущество относится к технике работы, которая будет проще, а изучение слоев — удобнее в открытом обнажении, а не в колодце.
К приему колодцев-шурфов в отрицательном смысле примыкают и траншеи, которыми так много злоупотребляли опять-таки в целях возможно более широкого охвата памятника, не считаясь с теми потерями, ценой которых это могло быть достигнуто.
Эти траншеи в виде длинных и узких выемок прокладывались по поселению в одном направлении или в виде целой сети, причем комплексы открывались лишь в незначительных их частях или отдельных элементах, а стратиграфический характер отложений, особенно при большой их мощности, не мог быть изучен прежде всего уже по техническим причинам. Так было испорчено немало поселений, таким приемом, между прочим, изборождено было в 50-х годах и замечательное во многих отношениях Недвиговское городище, которое естественным образом здесь припоминается как яркий пример. Известно, что раскопки в Неддвиговке дали ценные в научном отношении отдельные находки и целую серию надписей римского времени исключительного значения. Такой блестящий результат как будто вполне оправдывал произведенную работу, но богатый вещественный материал, открытый исследователем в траншеях, был им таким образом вырван из связного соотношения с иными столь же важными данными, о значении которых в эту эпоху не имели представления. При ином подходе к памятнику, с той же затратой средств мы, несомненно, имели бы меньшее число надписей, но зато смогли бы установить их отношение к постройкам, охарактеризовать самое строительство, датировать его отдельные моменты, наконец собрать обширный материал для выяснения системы хозяйства и отдельных местных производств. Ничего подобного мы, к сожалению, не имеем. У исследователя в круг понятия научного источника не входило множество данных, которые теперь мы совершенно иначе расцениваем, его исследовательским задачам мог соответствовать и траншейный способ раскопок, в то время как теперь при иных научно - исследовательских установках траншеи могут быть лишь образцом неувязки методики с методом во всех случаях, которые возможно себе представить в условиях разведки, а тем более при [112] раскопках. В практике полевых археологических работ к траншеям возможно прибегать только в случаях поиска культурных отложений, когда нет никаких наружных несомненных признаков, в то время как общая обстановка делает наличие таких отложений в данном пункте вероятным, но и здесь траншея должна быть оставлена, как только цель работы будет достигнута. В таких же случаях возможно применять и шурфы, но с той же, конечно, оговоркой.
Таким образом, мы находим достаточно оснований против применения шурфов и траншей при исследовании таких памятников, как стоянки, селения, а тем более городища. Тем не менее, для стратиграфической характеристики исследователю может представиться иногда необходимость, не ограничиваясь естественными обнажениями, сделать разрезы и в иных местах поселения, что будет всегда делом ответственным. Исключая в таком случае траншеи и колодцы, возможно будет сделать широкую выемку, учитывая все же, что в месте раскопа могут встретиться лишь части комплексов: угол постройки, неполный очаг, часть печи и т. п., и такая картина может у нас повторяться по мере углубления выемки. Мы можем оказаться в трудном положении. Для стратиграфических характеристик было бы достаточно обнаружить постройку извне и констатировать ее наличие в определенном уровне залегания, что же касается исследования комплексного, то наша площадка зачастую даст лишь указания на то, что комплексы в поселении имеются, но какие именно — это останется неизвестным.
Возможные приемы стратиграфического изучения
Здесь возможны два направления в работе:
1) Принимая нашу площадку лишь за некоторую техническую и условную величину, мы выходим за ее пределы с раскопкой и развиваем нашу работу по встретившемуся комплексу в целях его полного охвата, и таким же образом поступаем и далее, если, опустившись ниже, мы найдем часть иного комплекса, и т. д.
2) Ограничивая наши раскопки пределами трассированной площадки, мы проходим отложения во всю глубину их залегания, изучая лишь те части комплексов, которые будут обнаружены в раскопе.
Первый из указанных приемов, который даст несравненно более полный материал к пониманию изучаемого памятника в целом, мы назовем комплексным исследованием, а способом его осуществления будут раскопки (рис. 33). Обычно раскопки не входят в задачи разведочных работ и рассматриваются как особый вид исследований, требующих применения сложной методики. Если при этом задачи будут расширены до совокупности комплексов в целях [113]
Рис. 33
Рис. 34. [114]
возможно полной характеристики поселения в целом (рис. 34) и если при этом отложения будут разновременными, а поселение в его отдельных частях окажется неоднородным, то исследование с применением раскопок будет вопросом организации длительного предприятия на ряд лет.
Совершенно обоснованным образом этот вид работ нормируется в особенном порядке, и право на раскопки дается Сектором науки по специальному открытому листу. Все вопросы методики, связанной с комплексными исследованиями древних поселений, не могут войти в настоящую работу, имеющую ограниченную задачу по ознакомлению лишь с приемами предварительного обследования памятников старины. Не останавливаясь далее на комплексах, обратимся к нашему второму варианту.
С применением этого второго приема мы получим все стратиграфические данные, доведя наш раскоп в его условных границах до нижних слоев и материковой породы, а данные о характере и порядке отложений будут дополнены и материалами из вскрытых слоев. При всем этом мы можем не получить ни одного комплекса в плане нашей выемки, а встретившиеся их отдельные части неизбежно будут разрушены с углублением раскопа. Таким образом, при раскопках площадками в средине поселения или на иных местах его целых поверхностей мы достигнем результатов, близких к тем, которые получим и при частичных разведочных обнажениях извне, но и с некоторыми отрицательными особенностями, на которые мы указывали для шурфов или колодцев. Чем меньше площадь раскопа, тем ближе он будет к шурфу, а при значительных размерах — наш прием будет приближаться к раскопкам, и границу здесь указать очень, трудно, так как это в большой степени будет зависеть от состава слоев, глубины залегания и характера свойственных им комплексов. Таким образом, при обследовании древних поселений целесообразнее стратиграфические разрезы производить, пользуясь уже существующими обнажениями у края отложений или в иных местах, и только в крайних случаях, при наличии бесспорных к этому, мотивов, возможно допускать разведочные раскопы на целых поверхностях памятника. При стратиграфических разрезах, вместе с характеристикой слоев, необходимо делать их зарисовку, помня, что фотографическими снимками нам не удастся воспроизвести многие признаки, особенно цветность, а следовательно границу слоев и форму их залегания, так как обычно отложения имеют тона, слабо реагирующие на пластинку, а их отличие выражается иногда оттенками, мало заметными даже для глаза. Наши зарисовки, таким образом, будут главным материалом, документирующим и поясняющим стратиграфическую характеристику. Зарисовки следует производить в известной системе, обращая внимание на точность [116] передачи соотношений для элементов конструктивных, частей комплексов, формы залегания слоев и т. п. и не тратя лишнего времени на точность воспроизведения случайных моментов в составе слоев и такие детали, которые не дадут ничего существенного для наших характеристик. Основанием для зарисовки послужит ряд промеров, помощью которых устанавливаются и воспроизводятся в масштабе все основные соотношения. Промеры делаются в системе координат и непременно должны быть увязаны с данными нивелировки основного профиля поселения.
Рис. 35.
Рассмотрим приемы обмеров и зарисовок на показательном примере небольшого обреза (рис. 35). Обрез предварительно выравнивается в вертикальной плоскости для того, чтобы этим обеспе¬чить достаточную точность измерений, и очищается ножом по всей поверхности. Разница в оттен¬ках, структуре и сложении слоев часто делается заметной только на тщательно очищенной поверхности. На нашем обрезе отмечаем три горизонта отложений: 1) пятно размытых сырцовых кирпичей и сохранившийся кирпич а — b, 2) слой золы с обломком сосуда е, 3) очаг с золой и камнем f — g — h. Помимо этого, выше залегания суглинистого материала от кирпичей в стенке находится отдельный камень с — d. Через пикет А наши [116] измерения будут увязаны с общими данными нивелировки поселения. Для обмеров необходим выверенный брус с двухсторонним уровнем, помощью которого мы прежде всего прочертим на стенке вертикальную линию А — Е, отметив на ней на 1 метр ниже А точку В. Пользуясь тем же брусом, проведем от В горизонтальную линию поперек обреза В — С — D и на метровых расстояниях восстановим перпендикулярные линии D — С — F и I — Н — G. Сеть этих линий и будет нужной для всех измерений координатной системой. В пересечениях слоев с мерными линиями достаточно сделать прямые промеры по этим же линиям до точек, которые на нашем примере обозначены крестиками, но в каждом разрезе может оказаться необходимость точного нанесения на рисунок отдельных предметов и признаков, которые не окажутся на наших мерных линиях, и в таких случаях прибегают к измерениям приемом так кгзываемых засечек. На нашем обрезе в верхнем левом кБадрате залегает камень, положение которого определяется двумя точками с и d. Принят за основание для измерений метровый отрезок нашей горизонтальной линии Н — С. Пунктиром показаны четыре промера, нужных для точного определения положения точек с и d. Таким же образом поступаем и в отношении сырцового кирпича (а — b) фрагмента сосуда (е) и камня у очага (h — f — g). Отметив на чертеже все нужные точки, определенные засечками или прямыми промерами, остальные данные мы зарисовываем с натуры, пользуясь в нужных случаях и дополнительными частичными измерениями вне координатной сети.
Рассмотренный обрез представляет собой простейший пример для графического оформления стратиграфических разрезов, но при любой иной обстановке, которая может оказаться и очень сложной, приемы обмеров остаются теми же.
При производстве расчисток обнажений, как бы ни было незначительно наше углубление в цельные слои, все же в разведочном раскопе будут встречаться находки, требующие изучения и зарисовки в их горизонтальном залегании. В этом случае следует применять те же приемы, которые указаны были для вертикальных обрезов, т. е. нужно увязать горизонтальную систему координат с вертикальной и определять нужные точки прямыми промерами по пересечениям или з а- сечками, как это видно на примере зарисовки в плане остатков каменной кладки на рис. 36.
Этим мы и заканчиваем рассмотрение приемов разведочного и предварительного изучения древних поселений и городищ, переходя ко второй теме, содержанием которой будет методика разведок древних могил.
Изучение могил
Могилы как исторический источник
При неполноте и фрагментарности наших источников вообще, могилы с их целостным инвентарем имеют свое особое значение. [117] Особенности этого рода источника заключаются в том, что могильные предметы являются подбором, обусловленным культовым назначением, как, впрочем, и всякие могилы в целом, что всегда следует иметь в виду и учитывать при оценке этого рода памятников в качестве исторического источника. Но при изучении было бы ошибочно основываться лишь на данных могил, как, впрочем, недостаточными были бы и характеристики, построенные исключительно на материалах из древних поселений. Эти два рода источников необходимо объединять в одно целое, и только при условии такого соотношения возможно обеспечить необходимую полноту данных для реконструкции изучаемого общества.
Рис. 36.
Нельзя сказать, чтобы мы обладали такими гармонически оформленными источниками в достаточном количестве. Они все еще продолжают оставаться лишь редкими исключениями. Говорят о «культуре скорченных костяков», даже о культуре «больших кубанских курганов» и т. п. в распространительном смысле, не имея пока материалов из соответствующих поселений, которые — в этом нельзя сомневаться — значительно могли бы дополнить и исправить все наши выводы, построенные исключительно на могильном инвентаре. Можно было бы указать и на обратные примеры, когда материал из стоянок является пока единственным, не подкрепленным и не расширенным данными из могил. В наших музеях находятся обширные коллекции, характеризующие сильную диспропорцию в состоянии источников, с преобладанием материалов то одной, то другой [118] категории. Такое положение слишком хорошо всем известно, чтобы на этом останавливаться дольше.
Всякую могилу следует рассматривать в комплексе и, не ограничиваясь лишь вещественным материалом, принимать во внимание всю совокупность данных ее устройства, отношения к могильнику в целом и проч. Если у нас будет достаточное количество исследованных могил, относящихся к той же стадии определенного общества, то в таком случае окажутся возможными общие заключения и сопоставления, в частности и с характеризующими материалами из соответствующих поселений.
На могилы следует смотреть прежде всего как на отображение сложившихся надстроечных представлений, воспроизведенных в реальных элементах, которые сами по себе и в их сочетании могут и не давать тождеств для могил и поселений, как это весьма часто и бывает. Например, в курганах со скорченным положением скелетов в определенных районах мы встречаем могильные камеры в виде деревянных срубов. Срубы эти могут служить косвенным показателем материала и строительной техники жилищ, которых мы совсем не знаем по подлинным остаткам, но они и не являются их точным воспроизведением. Если в могилах встречаются остатки определенного вида пищи, то из этого нельзя будет сделать вывода о пище вообще для данного общества. Например, в курганных погребениях у станицы Елисаветовской обычно у каждой могилы находятся в качестве пищи части лошади (ребра и лопатка), и только в двух случаях найдены были овцы; в городище же, относящемся к тому же времени, лошадиные кости вовсе не являются преобладающими среди иных. Совершенно очевидно, следовательно, что в ряду животных, употреблявшихся в пищу, лошадь занимала первое место, когда требовалась пища для умершего. Заслуживает быть отмеченным в качестве примера и соотношение в посуде для того же могильника и поселения. В могилах находится преимущественно импортированная глиняная посуда, не связанная непосредственно с процессом приготовления пищи, в поселении же мы имеем совсем иную картину, и те же импортированные сосуды встречаются наряду с местными кухонными горшками, вовсе отсутствующими в могилах. Глиняная лощеная посуда, богато украшенная шнуровым тиснением, соответствующая эпохе бронзы на Северном Кавказе, повидимому, изготовлялась лишь для могил и иных культовых потребностей, но не для хозяйственных надобностей. Таким же образом следует смотреть и на многие разновидности топоров, встречающихся в могилах разных эпох и не имевших, повидимому, никакого рабочего назначения. Аналогичных примеров могильных подборов из бытовых предметов или изготовления для могил специальных изделий, не имевших применения в обыденной обстановке, весьма много. Эти особенности могильных материалов дополняются еще удержанием в практике культа вообще, а в частности и при захоронениях, старых производственных элементов, давно замененных в утилитарном применении более развитыми [119] формами. Нельзя здесь не напомнить об одном совершенно исключительном примере, относящемся к числу важнейших археологических находок за последние годы в СССР.
Н. Я. Марр в своем известном исследовании о стадиальном развитии способов передвижения доказывает, по данным палеонтологии речи, что олень служил человеку для езды ранее, чем лошадь. Несколько позже этого М. П. Грязновым в одном из курганов на Алтае рядом с ограбленной могилой открыта была ненарушенная боковая камера, в которой лежали убитые и захороненные лошади в полных уборах для верховой езды. Уборы эти, судя по некоторым их частям (деревянные псалии), не могли употребляться для практических целей и имели хорошо выраженный ритуально-магический характер. Но всего замечательнее было то, что на одну из лошадей надета была войлочная маска, изображавшая голову северного оленя. В этом факте нельзя не видеть отголоска прошлого и, быть может, весьма далекого, когда олень служил для езды, и на этой производственной основе оформилось особое его культовое значение, надолго затем сохранившееся в погребальном ритуале. Обширная и мало затронутая теоретической разработкой тема о могильном инвентаре как источнике заслуживает, конечно, специального исследования с новой оценкой фактов, хотя бы и давно известных, но остающихся в стадии их формальной регистрации. В настоящий момент нам нужно было лишь установить, что могилы дополняют материалы из поселений не только в количественном отношении или со стороны целостности находок, но и по существу, являясь качественно источником иного порядка.
Из этого очевидно, что при изучении древних обществ необходимо одинаково исследовать и поселения и могилы, зная, что при всем отличии этих источников они составляют в конечном итоге одно органическое целое.
Этот вывод должен быть одним из руководящих положений при всякого вида полевых археологических работах, следовательно и во время предварительного разведочного ознакомления с вещественными памятниками. Устанавливая, таким образом, общую точку зрения на могилы, необходимо будет обратить внимание и на совокупность данных, которые должны быть принимаемы во внимание при изучении древних погребений.
Как всем хорошо известно, в прежнее время инвентарь могил, т. е. их вещественное содержание, служил главной целью поисков и раскопок. Могилы делились на «богатые» и «бедные», причем самые понятия эти устанавливались в зависимости от количества предметов, их целостности, материала, художественной обработки и степени редкости. Таким образом, могилы действительно ценные как источник, с большим количеством исторических данных, могли попадать и попадали в категорию «бедных». Искание вещей в особенности было гибельным для причерноморских районов, где шла в XIX веке параллельная работа археологов и кладоискателей, уничтожавших в огромной массе могильные комплексы античной [120] формации. Не лучше дело обстояло и с курганами степной полосы, восточной Европы, привлекавшими к себе внимание цельными сосудами греческой работы, скифским золотом и т. п. Таким образом постепенно создавалось и богатство археологического отдела Императорского Эрмитажа. Нисколько не желая этим сказать, что скифское золото и греческие вазы являются излишними для научно построенных характеристик, напротив, возможно утверждать, что настоящая их ценность как исторического источника может превзойти ту оценку, которая им давалась прежде. Наше замечание сводится к тому, что на могилу нельзя смотреть как на клад вещей, а при исследовании необходимо вести работу в охвате всего комплекса. В этот могильный комплекс, помимо инвентаря, должны будут войти возможно более полные сведения о самом процессе захоронения, об устройстве могильного сооружения в соотношении отдельных захоронений в том же могильном комплексе и проч.
Наше третье замечание общего порядка будет относиться к необходимости сравнительного изучения одновременных, но различных по содержанию и устройству могил. Могильник, или совокупность взаимно связанных во времени погребений, может оказаться неоднородным и состоять из погребений с различным вещественным содержанием и разными могильными сооружениями. Отличия эти имеют большое значение, отображая известную дифференцированность общества, характер которой возможно изучать лишь по данным исследований могил разного типа. Считаясь постоянно с материалами прежних раскопок, мы видим, до какой степени проработка вопросов этого порядка затруднена наличием материалов преимущественно из могил, отличавшихся своим богатым содержанием и характеризующих в сущности лишь верхушку общества и то недостаточно, так как любая общественно-производственная группировка может быть понята лишь при изучении всего соответствующего ей общественного организма, частью которого она является. Так, раскопанные в большом числе так называемые царские скифские могилы остаются окруженными пустотой на месте отсутствующих данных для характеристики не только вождей, но и всего общества в целом, во всех его социальных группах. То же мы можем сказать и относительно упоминавшихся уже больших кубанских курганов архаической формации. Все их устройство, как и характер инвентаря, свидетельствует о их принадлежности родовым старшинам или вождям, а вместе с этим определяется и наша оценка их как источника. Значение этих курганов возросло бы во много раз, если бы их можно было рассматривать в сравнительном сопоставлении с одновременными погребениями и иных групп того же общества, но этого мы пока лишены за отсутствием нужного для сравнения материала. Малыми погребениями с небольшим инвентарем не занимались почти вовсе, но теперь исследователь будет относиться к могильнику иначе, зная, что могилы важны как источник прежде всего в совокупности их разновидностей, являющихся показателем соответствующей общественной структуры. [121]
Такая установка может быть осуществлена, конечно, при значительных исследовательских предприятиях, связанных с систематическими и длительными раскопками, но она будет необходимой и при разведках, когда могут встретиться разрушаемые могилы, требующие описания и доследования, и, наконец, при выборе могил для раскопок в ограниченных пределах, допускаемых по существующим правилам о производстве археологических обследований, как, впрочем и при внешних характеристиках могильников.
И, наконец, последнее наше замечание будет относиться к методике исследований в тесном смысле этого слова. Немаловажным недостатком прежних работ является не всегда внимательное отношение к могилам во всей совокупности характеризующих их черт. Это могло бы быть подкреплено множеством примеров. Мало заметные признаки, которые могли бы послужить основанием к существенным заключениям, остаются вовсе не отмеченными, материалы, требующие лабораторного определения, описываются лишь приблизительно и оставляются на месте, кости животных не всегда собираются для точного определения и т. п. Наконец и графическое оформление устройства могилы, положения скелета и предметов — часто не воспроизводит с необходимой точностью существеннейших характеризующих данных.
Разведочное изучение древних могил
Одной из главных задач археологической разведки является точное установление местоположения древних могил и их характеристика по имеющимся находкам.
Не всякие могилы имеют легко распознаваемые наружные признаки, а многие не имеют их вовсе: открытие их часто бывает совершенно случайным. При производстве территориальной разведки следует тщательно собирать сведения у местных жителей о всяких отдельных находках древних предметов или костей, которые могли бы быть открыты при разрушении могил во время полевых работ, при земляных выемках, в оврагах, на берегах рек и т. п. В прежнее время, впрочем, не всегда удавалось легко получить нужные сведения, так как находчики избегали об этом рассказывать из страха ответственности, или скрывали найденные предметы в ожидании случая для их выгодной продажи. В моей практике приходилось встречаться иногда даже с попытками запутать обстоятельства находки совершенно ложными указаниями. К тому же дореволюционный наш крестьянин, недалеко ушедший в мифотворчестве от своих древних предков, верил в клады, вещие сны, всякого рода знамения и т. п.; любая в сущности находка могла подать повод к надежде на клад, но при условии сохранения тайны. Со времени революции отношение к археологическим находкам в широких массах резко изменилось. Все знают, что частных коллекционеров больше не существует и на тайную продажу находок рассчитывать не приходится, а с другой стороны — древности все более и более стали [122] утрачивать ореол таинственности, вместе с этим возникшие в стране музеи успешно развивают свою просветительную работу, содействуя утверждению оценки памятников прошлого как исторического источника. За время полевых исследований в послереволюционное время мне не приходилось встречаться с случаями укрывательства вовсе. Помимо опросных сведений, подлежащих проверке на месте, необходим и личный осмотр всякого рода земляных работ, береговых разрушений, оврагов и иных повреждений почвы, в особенности тщательному осмотру должно подлежать ближайшее окружение древних поселений и городищ, где следует ожидать наличия и соответствующих могильников. Особенное внимание необходимо обращать на глубокие обнажения в тех случаях, когда они не прикрыты осыпным материалом и в них можно будет заметить так называемые обрезы, а иногда и выступающие наружу кости скелетов, сосуды и т. п. Обрезом принято называть границу между нетронутой материковой породой и мешаным грунтом, заполняющим могильную яму. Для распознавания могильного пятна или обреза нужно знать характер верхних отложений в исследуемой местности в такой степени, чтобы з а- метить отличительные особенности в структуре и цветности, которые могут отвечать могильной земле.
Рис. 37. [123]
В случае обнаружения могильника, исследователь, производящий разведку, должен будет исполнить следующее:
1) Точно обозначить на плане место могильных находок и протяженность могильника, если для этого будут достаточные данные.
2) Описать обстоятельства, при которых открыты были могилы (полевые работы, строительные земляные выемки, овражные разрушения и т. п.).
3) Характеризовать могилы и их инвентарь по данным осмотрд и опросным сведениям.
4) Известить о могильнике ближайший музей, взять на учет все найденные предметы и сообщить обо всем этом местному сельсовету, которым в случае необходимости будут приняты и меры охраны.
5) Доследовать тронутые разрушения могилы или, в случае серьезной опасности неминуемого дальнейшего разрушения, произвести раскопки в угрожаемых участках.
Первой нашей задачей будет установить местоположение могильника и показать это на карте и плане. Местоположение отмечается прежде всего на той карте, на которую наносятся и другие данные разведки, но, конечно, наша отметка может быть точной в том случае, когда наша карта будет достаточно подробной. Этому требованию вполне удовлетворяют новые карты масштаба 1:50000 и 1:100000 (см. главу о картах и планах). Границы могильника, если они будут установлены, следует показывать и на плане, не ограничиваясь отметкой лишь в форме знака.
Рис. 38.
Но и этого может оказаться недостаточным в случаях, когда особенности местоположения могильника и его отношение, например, к [124] поселению нельзя будет достаточно четко изобразить даже на картах относительно крупного масштаба и потребуется составление специального плана в дополнение к общей нашей карте.
План могильника вместе с поселением и примыкающей местностью в большинстве случаев приходится исполнить на основании специальной археологической съемки, которая делается на месте во время разведки. Выбор масштаба для такой съемки будет зависеть от характера памятников, их размеров и вида тех их внешних особенностей, которые должны быть изображены. Самый способ съемки в свою очередь будет обусловлен техническими возможностями и количеством времени, какое возможно будет затратить на эту работу.
Такая последовательность в характеристике могильника может иметь и дальнейшее развитие в сторону детализации изобразительных материалов, в особенности, когда могилы будут исследоваться раскопками. В отчете об археологических работах на Б. Оленьем острове можно видеть подобный пример. А. В. Шмидт воспроизводит прежде всего общую карту, затем план могильника с прилегающей местностью (рис. 37), план могильника с показанием границ раскопа (рис. 38) и, наконец, рисунки отдельных исследованных погребений (рис. 39).
Рис. 39.
Такую последовательность в характеристике могильников от общего к частному, выраженную рядом карт, планов и рисунков, следует считать правильным методическим приемом, содействующим полноте суждения об исследуемом памятнике. Если погребения имеют сохранившиеся наружные признаки, то [125] в задачи разведки войдет их описание с приложением по возможности как общего плана могильника, так и рисунков и фотографических снимков, характеризующих эти признаки. Наружные признаки, впрочем, часто подвергаются весьма сильному разрушению, и не всегда бывает легко их обнаружить даже в тех случаях, когда первоначально они имели характер массивных и прочных построек. Известно много примеров разрушения без остатка даже таких сооружений, как дольмены, каменные склепы, построенные на прочном цементе, значительныекурганные насыпи и проч., не говоря уже о менее значительных, как каменные поверхностные выкладки или небольшие намогильные холмики.
Различными бывают причины разрушений и разнообразны их виды. Исследователь, работающий в поле, при описании памятников должен будет характеризовать степень их сохранности, а также все происходящие разрушения и этим содействовать своевременности исследования угрожаемых древностей. Об этой немаловажной стороне разведочной работы будет сказано в отдельной главе, теперь же нам следует остановиться на тех пунктах порядка работы на могильнике, которые требуют более детального методического пояснения.
Курганы
Наружные признаки могил очень разнообразны, и их изучение будет входить в задачи всякого вида археологической работы на могильнике, но при разведках естественным образом возможности будут значительно ограничены. Если надземная часть могилы имеет вид цельного сооружения, как многие разновидности дольменов, склепов, намогильных памятников, оград и т. п., то наша работа также получит некоторую цельность, но в тех случаях, когда на поверхности окажутся только отдельные признаки скрытых могильных сооружений, разведочное изучение остановится на известном пределе, и здесь только путем раскопок возможно будет получить всю нужную нам полноту данных. Могилы, имеющие наружное сооружение в виде холма более или менее значительных размеров, весьма распространены на нашей территории и за такими надмогильными насыпями у нас утвердилось название «курган».
Мы остановимся на разведочном изучении курганов не только по тому месту, какое они занимают среди вещественных памятников, но и по необходимости некоторого уточнения самих приемов их изучения по наружным характеризующим признакам.
Курганы встречаются обычно в виде целых групп — могильников — или отдельно стоящими, иногда в связи с какими-либо особенностями ландшафта; так, например, «сопки» (большие курганы) в Приладожье расположены у берегов рек, а в южных степных районах мы находим курганы обычно на водораздельных возвышенностях. Между прочим расположение курганов на высотах, откуда видны степные горизонты на десятки километров, подало повод [126] видеть в некоторых из них особые сторожевые сооружения, что, однако, не находит пока подтверждения, хотя использование могильных курганов для сторожевых целей весьма вероятно.
Курганные могильники в большинстве случаев не являются однородными, но представляют собой сочетание погребений даже различных эпох и с насыпями, отличающимися как по размерам, и форме, так и по иным признакам. Возьмем в качестве примера большой курганный могильник у станицы Елисаветовской, исследовавшийся в течение нескольких лет и мне знакомый. Разнообразные по размерам курганные насыпи сочетаются здесь в группы, соответствующие древним островам дельты реки. Высохшие впоследствии протоки достаточно все же хорошо распознаются, и в таком островном расположении курганных групп сомнений быть не может. Таким образом весь обширный могильник разделяется на несколько обособленных частей, из которых особенно значительной по размерам курганных насыпей является та часть могильника, которая непосредственно примыкает к городищу с юго-востока и не была с ним разобщена протоком.
Курганные насыпи для каждой группы этого могильника можно разделить на три типа, которые мы вкратце охарактеризуем в связи с соответствующими особенностями могил и их инвентаря.
Большие курганы имеют насыпь пологую у основания и примерно до половины общей высоты, верхняя же ее часть — более крутая. Сколько можно судить при наличии следов прежних раскопок, насыпи больших курганов были асимметричны в профиле. Таким большим насыпям соответствует одна могила в центре основания, устроенная в виде обширной прямоугольной ямы, приближающейся к квадрату. Таким могилам отвечает и особенный подбор инвентаря; помимо амфор здесь обычны греческие сосуды высокой техники, всегда имеются украшенные золотом предметы, а в вооружении кинжалы (акинаки).
Вторым типом являются курганы с относительно высокими насыпями, но четко выраженными в профиле, примерно соответствующем большим курганам. Этим курганам соответствуют могилы в виде удлиненных прямоугольных ям и особенный инвентарь. Общими будут предметы вооружения — наконечники стрел, копья, пластинчатые панцыри, кинжалы (редко); сосуды —амфоры, чернолаковые канфары, килики, блюдца и пр., но в таких могилах мы не найдем расписных греческих ваз, а золотые украшения будут редкими.
Наконец, погребения с малыми насыпями имеют иной характер как в устройстве могилы, так и в составе инвентаря. Их характерными чертами будут — узкая яма, кости лошади, одна или две амфоры, у скелета — наконечники стрел и копий. В этих могилах никогда не встречались ни золотые украшения, ничернолаковые или краснофигурные сосуды.
Из этого примера видно, что внешние признаки могил находятся в тесной связи с самими могилами и их инвентарем и что весь могильник [127] в кажущемся его большом разнообразии в действительности довольно четко отражает расслоение соответствующего ему общества
В этом же могильнике выделялся формой и пропорциями своей насыпи один курган. Основание насыпи не имело правильной формы круга, а ее склоны незаметно сливались с окружающей поверхностью. Значительная насыпь не имела вида единовременного сооружения над одной могильной ямой, и курган этот заключал в себе погребения в скорченном положении в насыпи, сооружавшейся в порядке последовательных подсыпок.
Иной характер имеют отличия курганных сооружений в предгорьях Кавказа, именно в районе Нальчика, где в сравнительном сопоставлении внешних признаков с характером могил удается установить по крайней мере три различных типа курганов.
Плоские курганные насыпи с неясно выраженным основанием заключают в себе целую совокупность последовательно производившихся захоронений в скорченном положении, с большим количеством красной краски, с каменными браслетами и кремневыми поделками. Курганы четко выраженного профиля с насыпями, укрепленными внутренней выкладкой из булыжника, отвечают могилам эпохи бронзы. Наконец, относительно небольшие в основании, но довольно высокие и крутые насыпи оказались связанными с поздними могилами XIV—XV вв.
Однако не все курганы этого района соответствуют внешними своими признаками указанным трем типам, и нужно предполагать здесь еще большее их разнообразие, что, между прочим, подтверждается и материалами областного музея. Примеры эти были взяты совершенно случайно, пользуясь некоторыми наличными материалами, но их возможно было бы значительно увеличить и развить, если бы тема эта во всем ее объеме входила в план настоящей работы. Нашей целью было указать в самых кратких характеристиках на ту связь, которая может существовать между внешней частью могильного сооружения, в данном случае курганной насыпью, и самой могилой.
Характеристику курганной группы, помимо общего плана, желательно давать так, чтобы все отдельные характеризующие черты были ясно выражены. В основе здесь будет задача описания и графического воспроизведения отдельного слагаемого могильника-кургана. Если курганы характеризуются лишь по первому впечатлению и при отсутствии, к тому же, сведений о всех возможных и отличительных особенностях, то в этом случае можно ожидать значительных упущений. Не раз замечалось также, что передача формы насыпи рисунком на глаз почти всегда дает искажение пропорций, и это достигает в случае неопытности рисовальщика иногда таких пределов, когда рисунок будет лишь вводить в заблуждение. Из сравнения рисунков, сделанных на глазомер, с профилями тех же курганов, начерченными по данным обмеров, видно, что при рисовании высота насыпи изображается преувеличенной в отношении [128] заложения, а все кривые поверхности — закругляются и сглаживаются. Из указанного следует, что для более полного описания курганов необходимо пользоваться такими приемами, которые степенью их точности соответствовали бы требованиям воспроизведения характерных особенностей сооружения, главнейшие из которых мы и рассмотрим.
Прежде всего следует обращать внимание на поверхность почвы в ближайшем соседстве с курганной насыпью. Нередко здесь можно заметить незначительное понижение, охватывающее вокруг всю насыпь или имеющее вид отдельных ограниченных в плане участков. Такую западину можно заметить и по несколько иной растительности, которая здесь обусловливается как лучшим увлажнением почвы, так и иным характером грунта. На плане одного из исследованных А. А. Иес- сеном курганов на трассе Волго-Донского канала (рис. 40) такие углубления показаны штрихами. Раскопкой, проведенной через такую западину, установлено было, что она соответствует значительной выемке, из которой, очевидно, бралась земля для сооружения насыпи. Таким образом выяснен был один из технических приемов сооружения кургана, восходящий в данном случае к отдаленной эпохе могил со скорченными положениями скелетов. Что эта выемка не сравнялась окончательно с окружающей поверхностью и следы ее оказалось возможным распознать по истечении столь долгого времени, это является фактом, который исследователем должен быть принят во внимание при разведках вообще. Всякого рода искусственные углубления могут очень быстро сравняться с почвой, но лишь в случае очень мягкого грунта, когда они расположены на склонах, под уклонами с размываемым и сползающим грунтом, или будут перекрыты и заполнены культурными отложениями. Если же подобных условий не будет, то и при наличии всех природных нивелирующих процессов все же некоторый след выемки будет сохраняться очень долго. Такие западины много раз наблюдались в раскопах некоторых средневековых феодальных; городищ. Они отвечают, повидимому, углубленным основаниям древних жилищ. Подобные же углубления были замечены и над жилищами, исследованными П. П. Ефименко (рис. 34). Западины, находящиеся рядом или вокруг курганов, естественно, должны рассматриваться как одно с ними целое, и при разведках их необходимо отмечать в соответствии с теми приемами, которые будут применяться при изучении могильника. Указывая на различные приемы, мы этим самым желаем указать на совершенную невозможность требовать от исследователя непременного применения инструментальных съемок для характеристики курганов, тем более — в пределах задач разведки. Это весьма затруднило бы и замедлило разведочные исследования, развитию которых следует всячески содействовать. Безусловно следует возражать против введения в научный оборот таких материалов, которые, при кажущейся их наглядности и убедительности (эффектные акварельные разрисовки, обобщение форм курганов до геометрических схем и т. п.), будут лишь вводить в [129] заблуждение. Существует несколько ступеней в приемах оформления наших разведочных наблюдений, и мы каждый раз можем делать выбор от наиболее простого до сложного и точного, в зависимости от характера памятника, нашего времени и материальных возможностей, всегда, однако, указывая на те приемы, которые в действительности применялись в полевой обстановке при изучении памятника.
Рис. 40.
Курганы обычно не имеют вида шарового сегмента, да нужно думать, что к воспроизведению такой формы не стремились и при сооружении насыпей. В действительности мы встречаем весьма разнообразные формы, на основные элементы которых мы постараемся [130] указать на примере довольно распространенного вида курганов Степной полосы, схему которого воспроизводим на рисунке 41. Насыпь начинается едва заметным повышением от а—j и с постепенным подъемом достигает более заметного перегиба в точках b—h.
Рис. 41.
Эта нижняя часть насыпи редко отмечается в описаниях, и обычно диаметр кургана определяется по линии b—h, а не а—j, между тем игнорировать ее не следует, даже если бы было доказано, что это не конструктивная часть, а лишь оползень, т. е. последующее отложение размытых на насыпи и перенесенных к ее основанию материалов.
Этот нижний подъем к насыпи начинается с небольшого превышения в 5-7-10 см на заложение в два метра, и точную его границу в таких случаях возможно определить нивелировкой, для чего наиболее удобным и простым приемом будет применение мерного двухметрового бруса с уровнем (см. ниже о съемках).
Таким образом, в данном типе кургана мы имеем как бы два основания: одно — более четко различимое (b—h), и другое — менее ясное (а—j). Если они будут определены в одном лишь сечении, как это показано на чертеже, то это не будет означать, что профиль окажется таким же и в иных направлениях; заложение нижней .части насыпи может и не иметь в плане формы круга, как и второе заложение (b—h), замкнутая фигура которого окажется не круглой, да кроме того и их проекции будут не параллельными. Второй ярус насыпи, постепенно повышаясь, на некотором уровне, обозначенном на нашей схеме буквами d—f, заметным образом переходит в верхнюю часть насыпи, имеющую еще более крутые скаты. Весьма часто этот верхний ярус насыпи имеет одну сторону более крутой, а его основание (в сечении d—f), как показано и на чертеже, не будет в проекции параллельным периметрам нижних заложений.
Формы насыпи, подобные описанной, не являются редкими, и они соответствуют курганам преимущественно высоким, хотя такие элементы профиля иногда можно наблюдать и на насыпях около 1 метра высотой.
В той же группе курганов мы можем встретить насыпи как подобного типа, так и совершенно иные — с большими неправильных очертаний основаниями и невысокие, которые иногда называют расплывшимися, или — удлиненные, круглые в заложении и с четко выраженной формой и т. п., причем при одинаковой высоте два рядом стоящих кургана могут иметь различную форму и пропорции. Такое разнообразие не может быть объяснено действием [131] разрушения, сказывающегося в той или иной степени в зависимости от времени, и настоящую причину здесь следует видеть в погребальных обрядах, а соответственно им и в различных системах и приемах сооружения могил в полных их комплексах, включая, конечно, и курганные насыпи.
Этим мы определяем нашу принципиальную точку зрения на курган как на важнейший показатель, который следует научиться понимать, а не уничтожать как некоторое досадное препятствие, стоящее на пути к искомым могилам. Посмотрев теперь вновь на наш пример (рис. 41) сложной насыпи, профиль которой отнюдь не является какой-то случайностью, что можем мы о ней сказать более того, что дает нам рисунок? Полагаем, что — ничего, за исключением, впрочем, следующих замечаний: 1) форма и пропорции таких курганов не изучались в связи с характером самой насыпи, и 2) могилы исследовались как некоторая самостоятельная тема лишь при самых неопределенных попытках связать их как-то с самим курганом.
Никакого более точного соотношения и нельзя было ожидать при условии схематизации форм насыпи до геометрической фигуры с определением окружности заложения промером шагами. Совершенно очевидно, что только путем полного исследования (с раскопкой) кургана возможно установить взаимную связь и значение его отдельных частей, включая и особенности устройства насыпи. Такие исследования, в особенности если они будут не единичными, могут, в свою очередь, послужить надежным основанием к общим характеристикам курганов и по их внешнему виду в пределах задач разведки. Но таких полных комплексных исследований, повторяем, очень мало, вследствие чего и наши разведочные работы часто будут ограничены лишь констатированием ряда характеризующих курганные насыпи признаков.
Как было уже указано, курганный могильник может состоять из совокупности различных могил с различно устроенными курганными насыпями. При разведке необходимо прежде всего установить типы насыпей и характеризовать каждый из них в отдельности на общем плане могильника. Для внешней характеристики насыпи нужно будет установить ее заложение, высоту и форму.
При беглой разведке заложение может быть установлено промерами шагами по двум касательным к насыпи линиям, под прямым углом. Это даст нам два диаметра насыпи, конечно, лишь в приблизительных величинах. Более точно абрис заложения можно сделать при помощи эккера, хотя бы самого простого устройства (см. планы и съемки). Гораздо более точные данные мы получим при инструментальной съемке, но эти приемы, требующие значительного времени, целесообразны не при разведках, а при полном изучении кургана с его раскопкой.
Высоту курганной насыпи можно определять тоже различными способами. При значительной высоте, определения на глаз могут дать очень большие ошибки, почему желательно пользоваться [132] некоторыми несложными приемами, которые несколько уточнят наши данные. Так, например держа в руках в горизонтальном положении планшет и визируя через его край на насыпь кургана, можно заметить на его склоне точку, превышение которой над местом нашего стояния будет приблизительно равно росту наблюдателя. Перейдя затем в замеченную точку, мы повторяем наше визирование, получая новый высотный показатель, и т. д. Несравненно более точные данные мы получим, однако, если будем пользоваться простыми водяными нивелирами или зеркальным нивелиром Бюреля. Можно для этого применять также и эклиметры. Особенно удобным следует считать эклиметр системы Бюрнье (см. «Археологические съемки».) Удовлетворительны в смысле точности будут высотные определения при помощи мерного бруса с уровнем. При помощи этого простого приспособления и буссоли можно не только определить высоту насыпи, но и получить все нужные данные для характеристики кургана в высотных горизонталях.
При изучении курганных насыпей следует особое внимание обращать на крутизну их скатов, которая может оказаться не соответствующей тому наклону, в котором может слагаться данный грунт при его свободном насыпании в виде холма. Эти крутые курганы свидетельствуют о том, что при их сооружении употреблялись особые приемы для предохранения насыпей от деформации, как, например, трамбование, одерновывание поверхности и др., но им могут соответствовать также и каменные кладки в виде круглых стенок, сплошных каменных выкладок или целых сооружений из камня.
При разведке необходимо всегда отмечать разного рода повреждения на насыпях, как старые, так и новейшие, а также указывать на плане, какие из курганов распахиваются.
Сложные могильные сооружения
До сих пор мы говорили о курганах как о распространенном виде могил нашей территории, имеющих внешние признаки. Но существуют и другого рода наружные могильные сооружения — более простые в отношении приемов их изучения или требующие специальной работы, соответствующей методике изучения архитектурных памятников. Такие могилы распространены в большом числе разновидностей на Кавказе, где нам известны дольмены разной конструкции, каменные гробницы, большие каменные склепы с многими погребениями, намогильные памятники и т. п., но сооружения эти, следует признать, довольно мало изучены, а сведения о них в значительной степени обесценены недостатками их исследования именно со стороны конструктивной. Совершенно понятно, что фотографические снимки, исполненные «любительским» приемом, или рисунки «на глаз» — мало нас удовлетворяют в случаях, когда темой изучения будет сложная постройка. Многие чертежи подобных памятников, известные в литературе, представляют собой схемы, [133] составленные, повидимому, по впечатлению и имеющие лишь обманчивую внешность той точности, которая необходима в приемах исследования памятников зодчества. Еще в большей степени, чем при изучении курганов, всякая схематизация и сведение к простейшим геометрическим формам здесь недопустимы, так как при таком упрощении могут вовсе исчезнуть такие особенности постройки, которые, представляясь на первый взгляд незначительной деталью, в действительности будут отражать какой-либо технический прием строительства, подлежащий внимательному изучению и фиксации.
При исследовании каменных могильных сооружений следует соблюдать систему, помня, что точность в измерениях нам будет необходима в приложении к чертам конструктивно характерным, а не ко всем признакам вообще, которые в большей части могут оказазаться и чисто случайными. Таким образом, ранее чем приступать к обмерам, следует осмотреть памятник и сделать его предварительную техническую оценку, после чего могут быть установлены и соответствующие приемы измерений и зарисовок. Изучение каменных могильных сооружений может быть производимо примерно в указанном ниже порядке:
- Материал построек. При описании следует указывать породы камня, а если это окажется затруднительным, то брать небольшие пробы для дальнейшего изучения. Следует устанавливать, местный ли камень употреблялся для построек, или привозный. В последнем случае следует выяснять, из каких районов он привозился. Далее; необходимо выяснение, однородны ли кладки или в их состав входят различные породы камня; какие породы употреблялись преимущественно для стен, для перекрытия и пр.Могильная постройка может быть сооружена из необработанных камней. В таком случае необходимо обратить внимание на способ, каким выкладывались камни различной величины и формы и в разных частях строения. Если постройка полностью или частично сделана из обработанных камней, то нужно внимательно проследить, какие именно породы были обработаны и каким способом, а также для каких частей постройки они утилизированы.Если каменная кладка сооружена на глине или цементе, то это следует отметить, а для анализа цемента брать образцы. Необходимо также описать и все деревянные части постройки, которые могут сохраняться в виде небольших остатков.
- Конструкция постройки. Данные, относящиеся к конструктивной стороне, тесным образом связанной с материалом, отчасти будут выяснены уже по первому пункту. [134]
Полная конструктивная характеристика не всегда может быть сделана при изучении памятника в условиях разведки. Если постройка представляет собой сооружение «глухое», т. е. без входа, или если вход будет заложен и проникнуть внутрь не представится возможности, с чем обычно приходится встречаться, например, при изучении склепов в горах Кавказа, то этим самым и наше исследование конструктивных особенностей окажется ограниченным. Подобные условия могут встретиться и при изучении дольменов, когда малые размеры отверстия не дадут возможности проникнуть внутрь и необходимым образом дополнить нашу работу. С другой стороны, при наружном изучении памятников в большинстве случаев окажется невозможным исследование всей нижней части сооружения: фундаментов и иных частей постройки, которые будут скрыты под поверхностью
Следовательно, полное и исчерпывающее конструктивное изучение древних могильных сооружений возможно лишь при условиях раскопки, а иногда и частичной разборки самого строения. Но все же и во время разведок возможно произвести нужную работу и хотя бы частично охарактеризовать могильные сооружения.
Осмотрев могильник, следует прежде всего ориентировочно установить отдельные группы сооружений, объединяющиеся какими-либо существенными признаками, и для каждой наметить по одному типичному и хорошо сохранившемуся памятнику, которые и послужат для детального обследования в качестве типов, характеризующих группы в пределах установленных общих конструктивных особенностей. Характеристика формального порядка должна быть связана с параллельной исследовательской работой, от которой по существу и будет зависеть оформление памятника, как научного источника.
Обращаясь к примеру средневековых (и более поздних) склепов Кавказа, мы обратим внимание прежде всего на то, что постройки эти, как и дольмены, сооружались с расчетом достигнуть максимальной прочности. В конструкциях мы не находим дерева, перекрытие всегда из камней, стены часто оцементированы снаружи, чем предохранены слабые породы камней от выветривания и разрушения, камни кладок хорошо пригнаны и сложены также на прочном цементе, и тем не менее большинство этих построек лежат теперь в развалинах. Разведками в ряде могильников было установлено, что причиной этих разрушений являлись конструктивные ошибки, неизменно повторявшиеся, главнейшими из них были: 1) недостаточная стабилизация построек на наклонных поверхностях и 2) боковое давление каменного перекрытия (ложный свод), что влекло за собой разрыв стен, не рассчитанных на соответствующее сопротивление.
Подобные факты довольно четко обрисовывают состояние техники, следовательно имеют для нас существенное значение. Характеристика всякой постройки может быть выражена в чертежах, которые должны отразить всю сумму изученных конструктивных данных. [135] Изучение памятников зодчества вообще, хотя бы и в форме предварительной, не может, конечно, входить в задачи настоящей работы, являясь делом специалистов, хорошо знающих историю зодчества и владеющих сложной методикой оформления таких памятников. Наша задача — ознакомить с простыми приемами, применимыми во всяких случаях изучения таких сооружений, которые могут встретиться в обычной практике полевой археологической работы. Следует при этом пояснить, что приемы эти одинаково будут соответствовать как сооружениям каменным, так и иным: земляным гробницам, катакомбам, деревянным могильным срубам и пр., которые необходимо изучать таким же образом в случаях, когда они будут открыты и станут доступными.
Для правильной фиксации на чертежах конструкции постройки, ее формы и пропорций необходимо производство специальных обмеров, для исполнения которых требуются следующие принадлежности: рулетка, какое-либо приспособление для «ватерпасовки», шнур, компас и отвес. О процессе самой работы будет сказано в соответствующей главе. Большое значение при таких работах будут иметь и фотографические снимки, которые следует делать с определенных точно фиксированных мест стояния аппарата и при нормальном направлении оптической оси объектива к фотографируемым поверхностям.
Целевая и функциональная характеристика могильных памятников
Для наружных могильных сооружений, как и вообще для всего могильного комплекса, выяснение целевой и функциональной стороны является, в сущности, важнейшей исследовательской задачей, исполняемой в процессе полевой работы при непосредственном изучении памятника на месте. Материалом к исследованию смыслового и культового значения сохранившихся черт в устройстве могил могут послужить различные источники, но основой для нас будут конкретные памятники, проработанные исследовательски, с установкой, определяющейся необходимостью изучения всех фактов, могущих быть использованными для характеристики обряда и вообще всего, что «вещественно» могло и не оставить какого-либо отображения.
Что такие каменные постройки, как дольмены и средневековые склепы, сооружались прочнее жилищ — «на вечность», это нам уже известно, но многое для этих памятников остается тем не менее не ясным, даже для склепов, с которыми непосредственно связано и современное горное население. Возьмем один пример, относящийся к этим относительно поздним памятникам. На лицевой стороне склепов довольно часто можно видеть плоский камень, выступающий из кладки наружу и имеющий небольшое сквозное отверстие. Такие же круглые отверстия имеются и в шиферных плитах могильных оград (сел. Джимара). Нынешнее население, утратив воспоминание о настоящем назначении таких камней, на вопросы [136] давало всюду одинаковые пояснения: отверстия в камнях служили для привязывания лошадей, когда приезжали на поминки. Такое осмысление этой, как оказалось, важной особенности могил без проверки и критики введено было и в научную литературу, а, между прочим, не трудно было усомниться в правильности подобного толкования уже хотя бы по самой связи коновязи с могилой. Потребовалось особое обследование этого вопроса на месте. Обмеры склепов показали, что эти камни с отверстиями встречаются иногда на высоте до 4,70 м над поверхностью, что совершенно исключает всякие коновязи. Таким образом, точным приемом исследования, с учетом функциональной стороны, весь вопрос был поставлен на настоящее его место, а наблюденная деталь оказалась в ближайшей связи с почитанием камней с отверстиями, связанными, между прочим, уже с древнего времени и с могилами. Можно было бы привести много примеров различных упущений в оценке тех или иных признаков могильных сооружений в их функциональной значимости, но мы сошлемся пока еще на один пример. Как известно, наши кавказские дольмены с одной стороны всегда имеют круглое отверстие, ведущее внутрь гробницы; черта эта свойственна дольменам Палестины и Индии, встречается она и на Западе. Что это отверстие является элементом магическим, — не может подлежать сомнению, но нам необходимо знать и его роль в самом процессе захоронения. Проносился ли труп в могилу непременно через это отверстие, или при каждом погребении снималось покрытие, и труп вкладывался сверху — остается не вполне ясным. Несомненно, что некоторым материалом к выяснению этой немаловажной стороны дольменных могил могли бы послужить точные данные о самих отверстиях, но, к сожалению, мы их почти совсем не имеем. Исследователи, предполагая в дольменах простейшую конструкцию, считали достаточным, вместо точных чертежей, воспроизводить их любительскими фотографическими снимками, совершенно не дающими нужных данных для прочно обоснованных заключений. Если бы своевременно поставлена была задача выяснения и функциональной значимости этих отверстий, то, конечно, этим определилась бы и техника их изучения, а существенное не было бы упущено.
В общей целевой характеристике надземных могильных сооружений прежде всего нас будет интересовать их отношение к могилам. Склепы, о которых уже упоминалось, представляют собой вместилища многих захоронений, последовательно производившихся в том же помещении. При всем этом, казалось бы, определяющем известное однообразие их устройства, встречаются и довольно существенные отличия. В некоторых склепах погребенные лежат на каменном полу рядом, без гробов; в иных же — на деревянных поперечных балках, укрепленных в стенах, расставлены рядами долбленые колоды с погребениями; в некоторых случаях встречаются каменные скамьи, ниши в стенах и пр. Бывают также и склепы с глубокими перекрытыми камнями люками под полом, в которые сбрасывались кости прежних погребений с тем, чтобы освободить [137] место для нового покойника. Все эти черты погребального обряда, изменчивые в силу пока неясных для нас причин, вполне доступны изучению в пределах задач разведки, причем конструкция, подчиненная тому или иному обряду, должна послужить темой внимательного изучения и точного оформления.
Но бывают в тех же районах сооружения, внешне похожие на склепы, но совершенно глухие и по размерам своим не соответствующие величине могилы. Такая редукция склепа и превращение его в некоторый символ сказывается в ряде различных градаций, примыкающих в крайнем их упрощении к небольшим каменным столбам. Таким образом намогильные сооружения, внешне объясняющиеся некоторыми общими чертами, функционально разделяются на две различные группы.
Надмогильные памятники
К категории памятников, связанных с могилами, относятся так называемые каменные бабы, древние каменные статуи и иные посмертные памятники, сооружаемые на Кавказе, между прочим и в наше время. Следует признать, что в отношении средневековых каменных баб в XIX в. сделано было все, чтобы уничтожить связь этих памятников с курганами, чем и были ослаблены наши возможности в единственном правильном подходе к вопросу их целевой и функциональной характеристики. Каменные бабы стояли на курганах, но имели ли они связь с курганными могилами — остается не выясненным. Орхонские надписи на «балбалах» являются хорошим свидетельством, но может ли оно быть приложимо к средневековым памятникам и европейских степей? Указания поэта Низами для кыпчаков — совсем иные, а Рубруквис определенно говорит о каменных статуях как о памятниках, ставившихся на курганах над могилами. Раскопки, производившиеся в целях выяснения этого вопроса, не дали определенного материала для заключения.
Следует зарегистрировать те немногие, сколько мне известно — единичные уже курганы, на которых еще стоят эти изваяния, тщательно их изучить и беречь весь комплекс до полного его исследования более точными приемами, чем это делалось раньше, а одним внешним осмотром статуй мы не разрешим вопроса о их функциональной значимости.
Исследование могил
Во время разведок с их ограниченными задачами внешнего изучения древних памятников могут встретиться случаи, когда исследователю необходимо будет произвести частичные раскопки в стоянке, городище или исследовать древние могилы. Если могильник открыт и подвергается разрушению в силу причин, которые не устранимы, то исследователь должен сделать все возможное к [138] доследованию могил уже вскрытых и произвести раскопку в части могильника, находящейся под непосредственной угрозой дальнейшего разрушения.
Подобные случаи не редки, и производящий разведки должен быть подготовлен к такой возможности, по крайней мере в пределах того, чтобы при производстве раскопки не сделать крупных ошибок и исполнить основные требования методики.
Исследование могил с производством раскопок не является делом простым, за которое можно браться без всяких знаний, надеясь на то, что в процессе самой работы возможно будет научиться на собственных ошибках. Это слишком дорогой способ. Если не было возможности заранее подготовиться на практике, то во всяком случае совершенно необходимо иметь определенную общую установку и все приемы работы проверять со стороны их целесообразности и соответствия основной цели раскопок, какой является оформление научного источника в полном его комплексе, а не добывание или выкапывание вещей. На этих основных приемах исследования древних могил и нужно будет теперь остановить наше внимание.
Всякая могила является сочетанием различных данных, ценных как источник для изучения древнего общества, и при исследованиях мы должны брать могилы именно во всем комплексе, а не сужать нашу исследовательскую задачу до изучения той или иной группы признаков, произвольно избранных.
Как уже приходилось указывать, основным недочетом прежних исследований могил являлось то исключительное внимание, которое обращалось на вещественные находки в ущерб всем иным сторонам; устройство могилы, расположение находок, остатки разных материалов, как дерево, кожа, пища и пр., — все это оставалось вне изучения, иногда без всякого даже упоминания в дневниках. Особенно разрушительно это сказалось на курганных могилах, когда на насыпь смотрели не как на объект изучения, а как на препятствие, которое нужно прокопать, разрушить и достигнуть могилы возможно более простым способом, при этом всегда предполагалось что основная (искомая) могила должна быть в «центре». Этим именно отношением к комплексу и были обусловлены такие печальной памяти приемы раскопок курганов, как траншеи накрест или колодцы в середине насыпи. При такой установке нельзя было ожидать, чтобы раскопки старых археологов существенно отличались от работы так называемых. «счастливцев» при той, впрочем, оговорке, что эти счастливцы оказывались более опытными в такой работе и нередко приглашались археологами в качестве производителей работ.
При таких приемах исследования нередкими бывали случаи промахов, когда колодезь проходил мимо могилы и исследователю приходилось или бросить раскопку, или предпринять иногда технически сложную работу по расширению колодца в стороны, особенно трудную при значительных размерах насыпи. Встречались также и курганы с несколькими могилами, расположенными то в материковом грунте, то в самой насыпи, или — по сторонам. Все это до [139] известной степени подкрепляло разрезывание курганов накрест траншеями, и прием этот удерживался в нашей практике довольно долго, несмотря на то, что в таких случаях промахи также бывали нередкими. Эти обстоятельства послужили причиной тому, что вопрос методики раскопок курганов интересовал русских буржуазных археологов и в старое время, но не как проблема исследования комплексов, а как задача чисто технического порядка. К этому же времени относятся и некоторые попытки найти иную систему раскопок, обоснованную другим пониманием объема и задач научного исследования могил, но они оставались редкими исключениями. К числу таких опытов относится между прочим и предлагавшийся Кельсиевым способ раскопки курганов, воспроизводимый у нас на рисунке 42. На следующем изображении (рис. 43) мы видим способ раскопки Самоквасовым одного из курганов так наз. эпохи бронзы на Северном Кавказе. Как видно по рисунку, раскопка проведена была довольно широкой траншеей через середину насыпи, где встретилось несколько могил, но весьма вероятно, что в нетронутых раскопкой частях кургана остались погребения не исследованные. Известны примеры еще худших приемов, когда работы в кургане прекращались вовсе, как только встречались погребения со скелетами в скорченном положении. Здесь уж явно обрисовывается цель «исследователя», стремившегося специально к открытию могил с «богатым» инвентарем. Совершенно очевидно, что от подобных «исследований» нельзя было ожидать надежных сведений о могилах, а тем более о курганах в целом, включая и самый характер насыпей. [140]
Рис. 42
Рис. 43
Из этого следует, что могилы необходимо изучать, открывая их раскопкой полностью, а курганные насыпи должны подлежать такому же исследованию, как и иные виды могильных сооружений. Раскопка курганов, проведенная в таком порядке, удлинит время и удорожит работу, но на это следует итти, иначе мы не обеспечим за вещественным памятником, как историческим источником, требуемой полноты данных. Таковой должна быть основная наша установка, но ошибочным было бы безусловное требование производства раскопок курганов с охватом всей насыпи во всех случаях. Если мы имеем достаточно сведений о типе курганных могил в районе, где предполагается их исследование, и внешние характеризующие признаки дадут основания судить об их устройстве, числе и расположении могил, то затруднений в выборе системы раскопки не будет. Так, например, для района Нальчика нам известно, что плоским расплывшимся насыпям соответствуют могилы, расположенные по всему заложению кургана, следовательно, раскопки здесь следует вести по всей площади, начав их даже несколько отступя от края насыпи. Что касается курганов последующей стадии, эпохи бронзы, то здесь обстановка будет иной. Для исследования каменной кладки необходимо работу начать широко, охватив значительный сегмент основания, затем раскоп может быть сужен до размеров пространства; заключенного во внешней каменной выкладке, где будут находиться как основная, так и последующие впускные могилы, а для более полного изучения каменной выкладки раскоп желательно продолжить неширокой площадкой и далее, до противоположной окраины насыпи. Таким образом возможно с достаточной полнотой изучить как могилы, так и самый курган. В случаях исследования небольших курганов с одним погребением в середине раскопку возможно бывает еще несколько сократить. Начав работу широко, у самого края насыпи, мы затем сузим раскоп при первых же признаках могильной ямы, но насыпь во всяком случае желательно пройти раскопкой до противоположной ее границы. Такую систему возможно было применять при раскопках в могильнике у станицы Елисаветовской, где малые курганы помимо основной могилы не имели иных. Но для насыпей более значительных (в этом же могильнике) применение такой системы было бы ошибочным, так как здесь изучение самой насыпи потребует прежде всего широкого раскопа, да кроме того в кургане могут оказаться несколько могил, расположенных в различных местах, в частности и у самой «полы» насыпи. Ставя задачей возможно полное исследование насыпей и всех могил, мы этим самым для больших курганов значительно осложняем и технику раскопок; необходимо в таких случаях заранее составить технический план работ: обеспечить отвоз большой кубатуры земли, вести работу так, чтобы не произошло обвалов, ие было бы застаивания дождевой воды в месте работ и проч. При исследовании небольших курганов, когда их устройство нам вовсе неизвестно, для начала следует произвести раскопку всей насыпи. К примеру, такая именно работа была [141] исполнена при исследовании двух курганов на трассе Волго-Донского канала, давшая достаточную полноту сведений. На рис. 40 воспроизводим план одного из этих курганов, на котором внутренней замкнутой линией обозначена граница четко различимой насыпи, а толстой линией показана по квадратам площадь раскопки. Лявданский дает систему раскопок небольших курганов, которую (рис. 44) следует считать целесообразной, так как таким приемом могилу можно открыть удобным образом для ее дальнейшего исследования, а ряд разрезов насыпи позволит изучить ее устройство.
Рис. 44.
Исследование вещественных памятников прошлого с применением раскопок в большинстве случаев является и их порчей или разрушением. Следует помнить, что этой ценой мы исследуем и древние могилы. Если при раскопках встречаются такие могильные сооружения, сохранение которых не помешает полному изучению всего могильного комплекса и которые сами по себе будут являться хорошо сохранившимся памятником, то их следует оставлять в том же виде, приняв те или иные меры к их дальнейшей сохранности. Таким образом, открытые катакомбы, каменные ящики, деревянные срубы (сохранившиеся), склепы и т. п. после их изучения желательно сохранять в их прежнем виде, закрыв входы или засыпав могилу. Некоторые виды могильных сооружений могут оказаться настолько показательными сами по себе, что потребуется их сохранение при условиях постоянного надзора и организованного доступа к их осмотру. В прежней археологической практике мы не встречаем бережного отношения к таким могильным сооружениям, за исключением, быть может, случаев охраны в Керчи катакомб и склепов, но очень многие из открытых ранее памятников подобного рода заслуживали сохранения, хотя бы для того, чтобы этим обеспесчить возможность их повторного и более точного изучения. В отдельных исключительных случаях возможен и перенос могильных сооружений полностью в музеи, если это мотивируется научной их значимостью и технически является возможным. Но такие примеры, впрочем, очень редки.
При изучении могил и могильных сооружений можно рекомендовать исследователю итти в обратном порядке тому, как последовательно погребение устраивалось, следуя от одного этапа к другому, стараясь таким образом мысленно воссоздать весь процесс захоронения, а также и рабочие процессы по устройству могильного [142] сооружения. Если исследователь будет работать в таком порядке, то изучение могил будет обставлено во всех отношениях по-иному и даст во многих случаях совершенно новый материал, быть может и для таких могил, которые исследовались в прежнее время в очень большом числе и как будто должны были бы быть хорошо нам известными (см. раскопки Уварова, Самоквасова, Веселовского и др.).
В настоящее время в практике полевой археологической работы формируется совсем иное отношение к могилам, обусловленное применением диалектического метода в историческом исследовании, в котором используются в качестве исторических источников вещественные памятники. Укажем хотя бы на один пример: раскопки Пазырыкского кургана на Алтае. Как видно по не изданным пока полным материалам, в кургане исследовано было сложное могильное сооружение, с достаточной полнотой для того, чтобы составить точное представление не только о приемах и порядке его устройства, но довольно точно установить и работу грабителей, рубивших топором бревенчатую стену могильной камеры и проникших к гробнице в древнее время (рис. 45). Устройство сложного бревенчатого склепа изучено было в деталях, а угловая его часть, как и образцы бревен вывезены с места для дальнейшего изучения и экспонирования в музее.
Рис. 45
Рис. 46
Что к устройству могил относились вообще недостаточно внимательно, это следует отметить как один из основных дефектов прежней методики. Особенно мало обращалось внимания на земляные могилы, которые редко изучались как «сооружение», и границы [143] могильных ям расценивались главным образом как показатель того направления, куда следует «копать» в поисках могилы. Если могильная яма перекапывается вместе с окружающим ее грунтом последовательно снижающейся площадью равномерными шарами или «на штых», то в этом случае очень трудно будет проследить ее устройство. При исследовании могильных ям в Елисаве- товском могильнике, замечено было, что работу при сооружении могилы начинали с прокопа ямы приблизительно овального очертания и значительно больших размеров, чем могила, а затем уже, с понижением до определенного уровня, яму уменьшали и придавали ей очертания прямоугольника, устраивая иногда в углу небольшую ступень. Но грунтовые могилы бывают и иного, более сложного стройства — с нишами, боковыми подбоями и, наконец, в виде катакомб, вырытых в цельном грунте. Все эти разновидности еще в большей степени, чем сравнительно просто устроенная яма елисаветовских курганов, требуют внимательного отношения к их конструктивным особенностям и ведения раскопки не площадками, а путем исследовательского вскрытия самого могильного сооружения. Требование это, однако, на практике возможно бывает осуществлять лишь частично. Рекомендуемый некоторыми исследователями прием, сводящийся к раскопке площадками до уровня могилы, которая обкапывается вокруг и сохраняется на некотором возвышении («стол») для разборки погребения, нам не кажется удовлетворительным при всех его технических удобствах, так как в этом случае все стенки могилы разрушаются ранее, чем обнаружена [144] будет самая могила, и разрушаются горизонтальными сечениями, когда очень трудно бывает точно установить формы могильной ямы, а тем более обнаружить на ее поверхностях следы инструмента, остатки побелки, окраски или иной обработки. Прием этот возможно сохранить лишь для исследования могил, сделанных в грунте, не отличимом от могильной земли, когда «обрез» или стенки могильной ямы обнаружить не представляется возможным.
При исследовании могильной ямы и могилы с сохранением их целостности мы имели бы несравненно большие возможности для детального их изучения, но неудобством, а часто и непреодолимым препятствием в таких случаях будет ограниченность пространства для работы, особенно в могилах узких и глубоких или в грунтовых катакомбах. Для того, чтобы этого неудобства избежать, приходится открывать одну из стенок могилы, сохраняя прочие, и таким образом производить исследования. Вскрытая подобным приемом грунтовая могила будет иметь вид, показанный на схематическом рисунке 46. При могилах больших для детального их изучения такой способ неприменим, так как одной стороны подхода к погребению может оказаться недостаточным, и в таких случаях разрушение стенок будет неизбежным.
При исследовании самой могилы требуется особое внимание и тщательная разработка всех деталей на месте при подробном описании, зарисовках и фотографировании. Это специальный вид археологической работы, требующий практической подготовки к совокупности методических приемов, которые должны прийти на смену простому и гибельному «выкапыванию» могильных предметов. Прежде всего и здесь нам нужно держаться правила комплексного изучения, брать могилу в целом, как она есть, стараясь умножить факты внимательным наблюдением, а не сокращать их упрощением приема работы. «Разобрать» могилу, аккуратно и без повреждений вынуть кости и предметы — дело довольно простое, гораздо труднее — могилу изучить и оформить ее как исторический источник. Основная задача реконструирования полной картины захоронения усложняется тем, что многие категории предметов, имевшие связь с могилой, сохраняются в виде таких ничтожных следов, которые по роду материала могут быть определены лишь лабораторным исследованием, многие же находки, сохраняющиеся в известной степени в могиле, окажется невозможным извлечь без особых приемов их консервации на месте. Приступая к изучению могил, археолог должен быть технически к этому подготовлен и иметь все нужные приспособления.
Начнем с приемов расчистки могилы. При первых признаках близости могилы выемку земли лопатами следует прекратить и перейти к работе ножом, штукатурной лопаткой, садовым совком или иным небольшим режущим инструментом в зависимости от характера грунта. Могилу желательно предварительно расчистить «вчерне» на всей площади до обнаружения положений костей и крупных предметов, а затем уже перейти к детальной работа, равномерно [146] проводя ее в одном направлении. Расчистку следует производить осторожно, срезывая грунт тонкими пластинками или небольшими комками, которые нужно внимательно просматривать, разламывая и растирая их руками. Могила может оказаться, как это часто бывает в степной полосе, поврежденной кротовинами, и мелкие предметы в таких случаях могут встречаться в норах грызунов в различных местах и выше уровня погребения. Для того, чтобы эти предметы не были утрачены, некоторые исследователи прибегают к просеиванию земли через грохот (мелкая металлическая сетка в деревянной раме), но этот способ не дает лучших результатов, чем просмотр при работе руками, что было мною не раз проверено опытным путем.
Рис. 47. [146]
Рис. 48
При снятии могильной земли, прикрывающей погребение, необходимо обращать внимание и на самый характер грунта, его состав, сложение, структуру и цветность, устанавливая те же признаки, как и для культурных отложений вообще. В грунте этом могут оказаться остатки деревянного перекрытия в виде прослоек коричневого или черного цвета, белый налет перегноя камыша или камки и т. п. В случае обнаружения такой прослойки, расчистку следует вести по ее поверхности, выясняя всю площадь залегания. Произведя исследования перекрывающего погребение грунта, приступают к детальной расчистке самой могилы, которую следует расчистить до пола, а не до какой-либо произвольной поверхности, стараясь пол этот сохранить. Очень часто, особенно при значительной разнице между материковым грунтом и могильной землей, эта последняя свободно отделяется. Дно могилы подлежит тщательному изучению, здесь также могут оказаться остатки дерева, луба, камки, Камышевых подстилок, окраска или побелка и пр. В случае открытия таких признаков следует делать вырезки образцов для лабораторного исследования (см. ниже о монолитах и образцах грунтов). Такие остатки лучше сохраняются под костями, сосудами и иными предметами могильного инвентаря. Обнаруживая постепенной расчисткой (рис. 47) кости и предметы в могиле, следует по возможности сохранять их на месте до подробного изучения в комплексах, зарисовки и фотографирования (рис. 48). Легко понять, что, вынимая из могилы каждую кость по мере очистки, мы разрушим целостность всего скелета; извлекая в отдельности какие-нибудь подвески или иные украшения, мы можем этим, самым разрушить целый комплекс. Весьма часто отдельные предметы в их положении в могиле сохраняют соотношения, позволяющие при тщательности работы на месте установить их настоящее назначение, реставрировать форму головного убора, отдельные части костюма, способ ношения оружия и проч. При такой работе необходима и точная зарисовка в крупном масштабе всех находок с показанием костей скелетов. Разборки здесь приходится вести по каждому комплексу в отдельности, изучая их полностью. На рис. 49 воспроизводим изображения, соответствующие двум стадиям в изучении украшений у головы, заимствуя их у Лявданского.
Рис. 49. [147]
С таким же вниманием следует относиться к костям, встречающимся в могилах, и прежде всего — к скелету человека. Кости должны быть таким же объектом научного исследования, как и иные находки, а часто в могилах, кроме скелета, мы и вовсе ничего не находим. Как скелет человека, так и кости животных подлежат изучению на месте прежде всего, в их настоящем положении и в соотношениях как к самой могиле, так и к иным предметам могильного инвентаря. Вследствие уже отмечавшегося уклона внимания преимущественно к вещам кости недостаточно оцениваются как исторический источник до настоящего времени. При производстве раскопок, как это видно из отчетов, этого рода находки иногда даже не берутся из могил, а исследователь ограничивается лишь кратким о них упоминанием, или скелет используется исключительно как показатель для понимания окружающих его предметов, относящихся к одежде и украшениям, а не как самостоятельный объект изучения. Мы не будем здесь останавливаться на значении изучения костных остатков антропологами и зоологами, но укажем на необходимость исследовательского отношения к этой теме уже при самом вскрытии могилы. Скелет может сохранить правильное соотношение костей, свидетельствующее о том, в каком положении труп был оставлен в могиле. Эти положения могут быть различными: на спине с вытянутыми вдоль туловища руками, на боку, в сидячем скорченном положении, в согнутом положении на боку, кости погребения с неполным скелетом, сожженные и т. д. Установить тип захоронения возможно только при детальном изучении положения костей и их соотношений. Если же эта сторона не будет проработана на месте должным образом, то могут остаться разные сомнения, и возникнут вопросы, разрешить которые при недостатках приемов полевой работы окажется в дальнейшем делом невозможным. Особенно детально следует изучать все «необычные» положения костей, когда это может быть следствием разрушения могилы грабителями, а может соответствовать и известному обряду захоронения трупа с расчленением, в сидячем положении, или быть частичным вложением в могилу костей умершего. Такое же внимательное отношение должно быть и к скелетам в скорченном положении, точная фиксация которых необходима в интересах выяснения многих вопросов, остающихся неразрешенными и до сих пор, несмотря на огромное количество исследованных могил этого рода. В прежнее время не было принято заниматься изучением скорченных скелетов, в особенности, как это обычно и бывает, если при них не оказывалось никаких вещей; ограничивались краткими упоминаниями в дневнике о скорченном положении, сравнительно редко иллюстрируя это рисунками, которые к тому же мало могли удовлетворить, как в этом можно убедиться по приводимому образцу из журнала Бранденбурга (рис. 50).
Рис. 50
Не больше, впрочем, мы найдем данных и в рисунках скелетов, [148] которые как будто исполнены и несколько более тщательно, а в действительности столь же далеки от действительности. Таким, примером мы можем взять хотя бы рисунки Пономарева, исследовавшего Маклашеевский могильник (рис. 51).
Рис. 51
Иной подход определяется у исследователей в наше время, но пока, следует отметить, он далеко не всеми усвоен. На рис. 52 мы воспроизводим грунтовую могилу Бийского района, исследованную достаточно детально М. П. Грязновым, передавшим в рисунке все основные особенности ее устройства. Могильная яма обложена была деревом; могила заключала в себе 2 скелета, кости которых оказались в большом беспорядке. Оказалось, что беспорядок произведен был грабителями, разрушившими скелеты лишь в части, где их работа происходила, берцовые же кости и длинные кости левой руки остались в их прежнем положении, свидетельствующем о положении трупов на спине, с руками вдоль туловища. Как видно из соотношения костей, ограбление состоялось тогда, когда связок в сочленениях уже не было, а деревянная обкладка представляла, собой слой мягкого перегноя, который был также нарушен в местах, показанных на чертеже. Здесь мы имеем совершенно точную картину, исключающую какие-либо сомнения или вопросы по характеру положения костей скелетов. Но бывают случаи и несколько иные, когда кости скелета, разрушенного грабителями, указывают с несомненностью на то, что нарушение скелета произошло, когда связки в сочленениях еще были достаточно прочными.
Рис. 52
Рис. 53. [150]
Внимательно следует изучать также и кости животных, находящиеся в могилах, как очень важный показатель. Недостаточно, конечно, упоминать о костях какого-то «крупного» или мелкого млекопитающего, нам нужно в точности знать не только вид животного, но какая именно его часть положена была в могилу при захоронении. Что части животного, полагавшегося в могилу, могут дать известные указания на культовую практику, в этом сомнений быть не может, если мы вспомним наши находки, их определенную устойчивость и посмотрим, например, на старые обычаи туземного населения Кавказа, согласно которым туша убитого животного расчленялась на части по известным выработанным правилам и с особым назначением для каждой из частей.
Рис. 54.
Кости следует изучать, их следует брать, предохраняя от возможной порчи известными для этого приемами, а их расположение воспроизводить с возможной точностью рисунками и фотографическими снимками. [151]
Рис. 55.
Какими из этих способов можно точнее передать могильный комплекс и положение скелетов, будет первым вопросом, который здесь возникнет. Обстановка вскрытой могилы часто бывает такой, когда охватить фотографическим снимком весь комплекс без искажения не окажется возможным. Очень редко бывают случаи, когда при обыкновенном штативе, например, удается сделать снимок скелета без перспективного искажения (рис. 53). Чаще мы видим на фотографиях могилы в сильном ракурсе (рис. 54). С другой стороны мы лишены будем возможности при помощи только фотографии зафиксировать и все признаки, выраженные цветностью в темных и красноватых тонах, но вместе с этим документальный характер фотографии и возможность выявления ею мельчайших деталей требуют широкого применения в деле исследования могил фотосъемки, дополненной техническими рисунками, исполненными на основе точных обмеров. В таком соотношении этих приемов вполне возможно достигнуть желаемых результатов. При зарисовке могил желательно придерживаться общих правил для обмеров, основанных главным образом на системе треугольников. Если мы имеем обычное положение скелета на столе, с вытянутыми руками, то в этом случае наша работа графического оформления будет значительно упрощена. Через все погребение или рядом мы натянем шнур определенной длины, укрепим его по концам колышками, и от этого шнура без труда определим все опорные точки, которые нам послужат основанием к зарисовке с иатуры и всего остального. На рис. 55 воспроизведен такой чертеж [152] с показанием базиса (основная линия) и всех боковых промеров. Более точного приема требуют зарисовки скелетов в скорченном положении, когда необходимо пользоваться системой треугольников и определять положение многих точек засечкой от промеренных участков нашего базиса (рис. 56). Таким способом мы с любой точностью можем передать как положение частей скелета, так и расположение всех предметов могильного инвентаря.
Рис. 56
Закончим указанием на желательность графического показания ориентировки скелета и могилы по странам света (рис. 56). Описательная форма далеко не всегда даст достаточно ясное представление об этом. Особенно трудно считаться с такими определениями для скорченных скелетов, когда мы находим в тексте отметки о том, что скелет лежал «головой на север, а ногами на юг» или «головой на восток, а ногами на север» (?) и т. п.
В конце концов могила, если она будет признана заслуживающей полного сохранения и экспонирования в музее во всем комплексе, может быть вырезана и при известных приспособлениях перевезена без повреждений. Прием этот указан в нашем техническом прибавлении.
Меры предохранения вещественных памятников от разрушения
При расчистке могилы к костям скелета и иным находкам необходимо относиться с крайней бережностью, помня, что с этого [153] момента они будут подвергаться целому ряду испытаний и опасностей, из которых первой будет уже самое их вскрытие. Следует прежде всего избежать механического повреждения, для чего детальную расчистку рекомендуем производить не металлическими инструментами, а кистями (рис. 47), но и такой способ может оказаться недостаточным для того, чтобы сохранить нашу находку. Если обнаружится, что открываемый в могиле предмет находится в таком состоянии, что даже бережная очистка может повлечь за собой его разрушение, то работу следует прекратить, а находку закрепить каким-либо клеем ранее, чем она будет извлечена из могилы (см. ниже о консервации).
Исследователь, производящий изучение могил, непременно должен быть знаком с теми приемами консервации, которые необходимо применять для сохранения находок, и случаи, когда такая работа потребуется, следует заранее предвидеть, беря с собой в числе снаряжения и все для этого необходимое. Без преувеличения можно сказать, что игнорирование прежними исследователями этой стороны дела повлекло за собой порчу и даже полную гибель памятников в огромном числе. Стоит заглянуть в старые отчеты о раскопках, чтобы в этом убедиться: «предмет истлел», «предмет распался в руках», «рассыпался в прах» и т. п., а часто о таких находках и вовсе не упоминалось в дневниках. К этому следует прибавить еще все многочисленные случаи, когда вынутые из могилы цельными, но своевременно не закрепленные предметы обращались «в прах» при упаковке, пересылке или даже в музеях.
В. А. Городцовым в «Трудах XIII Археологического съезда» в подтверждение его гипотезы об эпохе так наз. каменных баб опубликованы были между прочим изображения четырех деревянных скульпторных фигур, найденных Сулиным при раскопках кургана в б. Сальском округе. Находка эта до сих пор остается единственной, но ценный в научном отношении источник погиб окончательно на самом месте раскопок; что же касается опубликованных рисунков, то, как это мне удалось установить, они сделаны были впоследствии «по памяти». Сам исследователь (И. М. Сулин) мне рассказывал, что статуи вынуты были из могилы и положены на солнце для просушки, но здесь «растрескались и рассыпались, пока мы обедали». Если бы своевременно были приняты меры консервации, в данном случае довольно простые, то статуи были бы сохранены в целости и надолго.
У Козлова в его описании раскопок в Хара-Хото («Монголия и Амдо и мертвый город Хара- Хото», ГИЗ, 1923, стр. 554) находим следующие сведения о находках образцов древней живописи прекрасной сохранности: «Мы долго не могли оторваться от созерцания их — так неподражаемо хороши они были... Но стоило только поднять одну из сторон того или иного полотна, как большая часть краски тотчас отделилась, а вместе с нею как легкий призрак исчезло все обаяние, и от прежней красоты осталось лишь слабое воспоминание». [154]
Н. П. Тихонов по этому поводу справедливо говорит, что здесь нужно было «не созерцание, а немедленное пульверизирование цаппон-лаком»... Но бывают случаи, когда древние предметы портятся или даже гибнут от применения неправильных и вредных приемов, заимствованных из навыков домашнего быта; так, например, загрязненные предметы сейчас же промывают в воде, вытирают тряпкой, выставляют на солнечный свет для просушки, смазывают столярным клеем и т. п.
Пока у нас нет полной сводки научно разработанных и удобных в полевой практике приемов консервации для всех возможных случаев, которые, вообще говоря, могут быть разнообразными, но некоторыми достижениями в этой важной части работы по изучению вещественных памятников мы уже располагаем и должны их применять. О них будет сказано ниже (см. «Консервация»).
Разрушение вещественных памятников прошлого и их охрана
О разрушении вещественных памятников вообще
Тему эту следует считать в наше время особенно актуальной в силу того огромного строительства, которое предусмотрено пятилетним планом и реально осуществляется. Социалистическая перестройка всей системы хозяйства в стране связана будет с переработкой и изменением поверхности громадных территорий, земляными выемками гигантской емкости и с застройкой громадных площадей. Этим определяются в значительной степени и задачи учреждений, ведущих работу по исследованию вещественных памятников прошлого, и организаций, ведающих делом охраны. Под охраной следует подразумевать не столько запретительные меры, во многих случаях неприменимые, сколько активную работу специалистов, исследующих вещественные памятники, на самих строительствах, в колхозах, совхозах. Такой поворот интересов исследователей к реальности является делом назревшим, которому своевременно было бы дать и необходимые организационные формы. Учет происходящих разрушений и порчи памятников может дать прочную основу к составлению археологических производственных планов, как, впрочем, не трудно будет многие разрушения предусмотреть при плановости всех производящихся в Союзе строительных работ, заранее организовав таким образом нужный надзор или произведя в угрожаемых участках раскопки заблаговременно.
Причины, по которым происходит порча, а иногда и полное разрушение памятников, многочисленны и разнообразны. Прежде всего мы отметим разрушения, происходящие от естественных причин. Они не маловажны и не редки. Мы не будем вовсе касаться тех преобразований разного рода материалов, которые постепенно [155] видоизменяют вещественные памятники в течение длинных периодов времени, являясь в сущности процессами разрушения, но остановим внимание исключительно на повреждениях текущих, происходящих в наше время и имеющих характер разрушений преимущественно механического порядка. Из многих разновидностей разрушений, происходящих в силу естественных причин, выделим две основных, на которые и при полевых работах следует обращать преимущественное внимание. Мы подразумеваем здесь действующие овраги с одной стороны, а с другой — разрушительную работу рек, обычно переменчивых в своем течении.
Овраги
Из главнейших причин разрушения памятников следует прежде всего отметить овраги. Всем известно, что представляют собой эти рытвины, особенно в районах безлесных, где верхними отложениями являются неустойчивые породы, подверженные быстрому размыванию. Овраги начинают развиваться обычно из первоначально небольших повреждений почвы, которые затем, при наличии благоприятных для этого условий, быстро расширяются и углубляются под действием
дождей и тающего снега, развиваясь в длину и перемещаясь вершиной все дальше от устья. Боковые стенки в ранней стадии развития оврага будут иметь вид крутых обнажений грунта, неустойчивых по своему профилю. Постепенно расширяясь и приобретая все более пологие склоны, овраг приостановится в своем развитии, когда установятся соответствующие соотношения его профиля; он станет оврагом потухшим. Быстрота развития бывает различной, находясь в зависимости от многих причин, но нередко рост оврагов приобретает характер больших разрушений, которые могут оказаться гибельными и для памятников старины прилегающей местности, примеров чему мы имеем немало.
Действующие овраги всегда следует внимательно осматривать, в особенности у их впадения в реки или у выходов к речным долинам. В перемещенных вторичных отложениях здесь могут встретиться находки, указывающие на происходящие разрушения могил или культурных отложений поселения, которые необходимо будет обнаружить путем обследования всех овражных обнажений, но очень часто в крутых стенках оврагов явственно бывают видны могильные ямы, темные культурные слои, так называемые пашенные ямы и т. п. Таким путем открыто было немало памятников, исследованных впоследствии систематическими раскопками.
Рост оврага возможно приблизительно учесть, в особенности если имеются повторные наблюдения в течение ряда лет, а это в свою очередь позволит археологу определить до известной степени и интенсивность разрушения прилегающих памятников или предусмотреть заранее такую опасность. [156]
Описание оврагов с указанной стороны входит, таким образом, в задачи разведки, как и характеристика рек и их берегов.
Реки
Еще в большей степени, быть может, чем овраги, причиной разрушения памятников являются реки. Направление речного русла, особенно в странах равнинных, изменчиво, оно последовательно перемещается в долине между высокими коренными берегами в сложном закономерном движении. Отходя от одного берега, река может размывать берег противоположный, производя значительные разрушения, которые влекут за собой большие повреждения, даже полную гибель памятников: могильников, городищ, стоянок. Устанавливая наличие древних поселений по берегам речных долин, в вопросе их непосредственной связи с рекой мы должны всегда учитывать переменчивость в направлении ее русла, а в иных случаях допускать и полное разрушение на бывших берегах даже таких значительных по территории памятников, как большие исторические города.
Наблюдая берега во время разведки, исследователь также внимательно обследует все береговые обнажения, как это мы рекомендуем делать и в отношении овражнцх разрушений. Интенсивность происходящих разрушений до известной степени возможно учесть, а вместе с этим выяснится и перспектива для прибрежных памятников со стороны возможного их повреждения.
Деятельность человека как причина разрушения памятников
Таковы главнейшие естественные причины порчи памятников, но более сложны и разнообразны те разрушения, которые происходили и теперь происходят в условиях деятельности человека. Мы поименуем их вкратце, полагая, что исследователь, производящий полевую разведочную работу, должен будес обращать на эту сторону внимание, отмечая в своем дневнике соответствующие сведения. Замечания по этой теме приводим в тематическом порядке.
- Обработка полей под посевы, огороды, посадка садов, устройство виноградников и проч. Распахивание почвы может иметь разрушительные следствия для памятников. В таких случаях уничтожается дерновый слой, и начинается размывание рыхлого грунта, которое способствует нивелированию рельефа: углубления постепенно заполняются, а возвышения — понижаются и сглаживаются. Одновременно с этим сказывается и механическая работа плуга и бороны, ускоряющая этот процесс. В течение долгого распахивания небольших курганов они могут оказаться уничтоженными в такой степени, что о наличии могил лишь в некоторых случаях возможно будет догадываться по пятнам грунта, выброшенного вверх при устройстве могилы. Таким образом распахивание, видоизменяя рельеф городищ, в то же время уничтожает и наружные признаки древних могил, в особенности это сказывается с применением [157] тракторов, которые, как однажды пришлось наблюдать, снимают до основания малые курганные насыпи в одну вспашку. Если пахота плугом или трактором и не угрожает могилам непосредственным разрушением, то глубокое перекапывание почвы под плантаж виноградников или садовые посадки может разрушить и могилы, примеров чему нам известно немало.
При производстве разведок следует наносить на план в районах, где поля распахиваются, не только памятники с значительным рельефом, но особенно могилы с малыми насыпями и поселения с слабо выраженным рельефом, с точностью, достаточной для опознания их местоположения в случае, когда наружные признаки будут уничтожены.
Инструкцией Наркомпроса, разработанной на основании п. 9 постановления Всероссийского ЦИК и Совнаркома от 7 июля 1924 г. в Собрании узаконений и распоряжений рабочекрестьянского правительства 1924 г. от 10 сент., № 66, исполнительным комитетам вменяется в обязанность следить за тем, чтобы «городища, курганы, могильники и проч. не распахивались, не раскапывались в каких-либо хозяйственных целях, а в окружности памятников оставалась бы неприкосновенной охранная полоса до 1 саж. и более, в зависимости от размера и значения памятника». Подобные запретительные меры в настоящее время следует считать устаревшими и неприменимыми. Процесс хозяйственного строительства получил огромный размах, и мы не можем себе представить работу тракторных колонн на полях с курганными могильниками при условии сохранения вокруг могильных насыпей охранной полосы. Нам следует ориентироваться в таких случаях на п. 10 (б.и.в.), обязывающий о месте случайных находок археологических предметов сообщать местным музейным органам, а самые находки сдавать в ближайшие музеи. Кроме того всегда нужно иметь в виду в случаях невозможности приостановить разрушение необходимость своевременного и систематического исследования тех памятников, которые находятся под угрозой уничтожения.
- Разработка горных пород, залегающих под памятниками (каменоломни, глинища, кирпичные заводы и проч.). Большое количество разнородных памятников, целые городища и обширные могильники разрушаются на наших глазах, а некоторые из них можно считать уже совсем погибшими без остатка вследствие того, что подстилающая их порода (песок, глина, камень) разрабатывается с выемками огромной кубатуры для надобностей строительных работ. Особенно частыми бывают повреждения в связи с добыванием глины для кирпичных заводов и при разработке каменоломен. И здесь весьма часто обстановка бывает такой, когда применение запретительных мер встретит обоснованные возражения со стороны строительных предприятий, и в таких случаях выходом было бы производство раскопок в непосредственно угрожаемой зоне, а также установление связи и надзора за земляными работами.
- Большие плановые строительства (железные дороги, шоссе, [158] каналы, заводы) должны занять особое место в организованной работе учреждений, ведущих полевые археологические исследования. Все виды большого планового строительства, связанные с застройкой обширных поверхностей или выемками грунтов большой кубатуры, могут послужить непосредственно или косвенно причиной порчи и разрушения вещественных памятников. Повидимому, это и происходит, а с развитием нашего строительства соответственно возрастает и опасность для сохранности древних памятников. Эта тревожная сторона дела выдвигает на очередь ряд мероприятий организационного характера в замену тех запретительных правил, которые не могут быть применяемы во всех случаях вообще, а тем более к большим плановым предприятиям. Основной вопрос здесь может быть разрешен лишь в форме заблаговременных исследований в угрожаемых участках и в организации надзора в течение всего времени производства земляных работ, для чего археологические научно-исследовательские учреждения, краеведческие организации и музеи должны ориентировать свои производственные планы на общий пятилетний план, стремясь установить заранее связь со строительствами и произведя разведку в районах предстоящих работ заблаговременно.
Случаи разрушений, когда необходимо применение запретительных мер
В заключение укажем на такие виды разрушений памятников, когда запретительные меры следует осуществлять в полной мере, пользуясь действующими декретами и инструкциями.
- На первом месте здесь будут случаи разрушений памятников, происходящих при добыче из городищ и могил различных строительных материалов — кирпича, камня, а также использования и грунта их культурных отложений и курганных насыпей. Такие случаи совсем не редки, и количество разрушенных или поврежденных памятников — огромно, судя по тому хотя бы, что приходилось наблюдать в последние годы в Северо-Кавказском крае. В отношении таких разрушений существуют совершенно определенные законы и правила. Так, в декрете ВЦИК и Совнаркома РСФСР § 2 гласит: «Должны быть установлены достаточные меры к охране археологических памятников (курганов, городищ, стоянок и т. п.) с тем, чтобы не производились никакие действия, разрушающие целость означенных памятников». В инструкции же Наркомпроса мы имеем и соответствующее разъяснение в § 9, п. а.: «следить за тем, чтобы полевые археологические памятники — остатки стен, древних городов, намогильные сооружениям проч. — не использовались [169] в качестве строительного материала». В декрете предусмотрена и карательная сторона в случаях неисполнения опубликованных правил, формулированная в ст. 99, 102 и 107 Уголовного кодекса (по редакции 1926 г. ст. 85, 188 и 111).
- Разрушаются памятники во многих случаях просто от недостаточной осведомленности и несознательного к ним отношения. Так часто гибнут древние предметы, случайно обнаруженные во время каких-либо работ. На больших путях туристских экскурсий замечаются различные порчи памятников в силу той же причины. На эту сторону необходимо обратить самое серьезное внимание, и, независимо от общих мероприятий, которые назрели и, вероятно, будут проведены в жизнь в ближайшее же время, исследователь, производящий разведки, не должен упускать случаев для проведения бесед о памятниках прошлого в местных клубах, избах-читальнях, стараясь заинтересовать молодежь, особенно комсомольцев, доступным объяснением значения древностей, как исторического научного источника.
- Кладоискательство и грабительские раскопки. Кладоискательство и грабительская работа для добычи древних предметов, годных для продажи, были весьма развиты у нас до революции, в особенности в Причерноморьи и в таких пунктах, как Керчь и Тамань. В настоящее время это бедствие почти прекратилось на территории Союза, главным образом вследствие отсутствия перекупщиков, частных коллекционеров и запрета вывоза памятников за границу без особого на то разрешения.
В заключение мы упомянем и о том, что археологические раскопки, если они производятся с применением устаревшей методики, не соответствующей современному методу изучения, в той или иной степени будут не чем иным, как лорчей и разрушением памятников. Для того, чтобы устранить подобные случаи, установлены были и ныне действующие правила, согласно которым открытые листы, лредоставляющие право на раскопки, выдаются Сектором науки Наркомпроса РСФСР по особым заявкам.
Дополнительные данные о вещественных памятниках прошлого
Исследователи, производящие разведочные археологические работы в поле, часто ограничивают свою работу замкнутой темой изучения вещественных памятников в формальных границах, между тем как это мы старались показать выше, исследование вещественных памятников должно проводиться непременно в увязке с окружающей природной обстановкой, с которой производственно связаны были и древние общества. Это — одна сторона необходимого расширения задач разведки. Другой стороной, столь же важной, должно быть изучение современного населения и именно в той части «этнографии», где мы найдем подчас прямые свидетельства к древним вещественным памятникам, изучаемого района. [ 160]
На первом месте будет стоять задача собирания сведений по топонимике края. Работая в поле с картой, необходимо прежде всего исправлять названия населенных мест, которые, как известно, в большей части являются искусственными новейшими или искаженными, в особенности для территорий с нерусским населением. Но и в областях с населением русским, украинским или белорусским многие поселения до настоящего времени именуются по так называемым престольным праздникам, по фамилиям бывших помещиков, или имеют названия, приуроченные к ним дворянской романтикой первой половины XIX в., сохраняя на ряду с ними и названия коренные и нередко очень древние. Помимо этого, данные карт, даже самых подробных, требуют дополнений и внесения названий различных урочищ, дорог, переправ, рек, оврагов, и т. п., также и тех названий, под которыми местному населению известны ближайшие памятники: городища, стоянки, курганы и пр. Собирая эти все топонимические сведения, мы получим материал, который будет иметь значение и самостоятельного исторического источник большого значения. Известно, что миграционная теория, сформулированная буржуазной наукой, давала простейшее решение в случаях, когда археологией устанавливались факты последовательных перемен в характере комплексов вещественных памятников на том же месте. Не допуская возможности таких переформирований в процессе диалектического развития, буржуазные археологи неизменно объясняли подобные факты миграциями, которые понимались в форме процесса механической смены одного населения другим вместе с расово с ними связанной культурой. Нет оснований утверждать, что миграционных движений никогда не было и не будет. Это было бы ошибкой в обратном смысле. Но даже и в случаях действительного появления нового населения между ним и населением коренным устанавливались соотношения, обеспечивавшие и в дальнейших изменениях сохранность многих черт, характерных для древнейших аборигенов. Следуя в этом отношении достижениям нового учения акад. Н. Я. Марра о языке, можно утверждать, что в фактической картине развития общества нет поддержки миграционной теории, но что, напротив, признание диалектического характера исторического процесса является единственно безусловно необходимой предпосылкой к пониманию явлений переменчивости в развитии обществ. Сомневаться в твердости такого положения не приходится. Прямым следствием признания этого будет необходимость при изучении вещественных памятников прошлого обращаться непосредственно и к современному населению. В самом языке, в топонимике, в пережиточно сохраняющихся остатках культовых и религиозных обрядов и поверий мы найдем такой источник к пониманию необходимых вещественных памятников, какого нам не дадут вещественные предметы, сами по себе взятые, с какой бы стороны мы их ни изучали.
Мы не можем сказать, что топонимикой не интересовались и в прежнее время. В научной литературе и на археологических [161] съездах вопрос этот обсуждался не раз. Таким путем старалисо установить, между прочим, границы расселения финнов в восточной Европе, осетин — в горах Кавказа и пр. Но метод этих исследований обоснованно теперь отвергается, да и самая проблема формулируется совсем иначе, чем обусловливается прежде всего необходимость новой проработки топонимики на местах. Сведения и материалы следует собирать, но нужно знать также, что исследовательская часть работы в этой области может быть проведена только при специальной лингвистической подготовке в современных установках этой науки. Во время разведки желательно также выяснять отношение современного населения к памятникам, которое может оказаться различным как по существу, так и по форме. В легендах, преданиях или в обрядах возможно будет в некоторых случаях найти в том иди ином виде отражение древней связи с памятниками. Чаще, впрочем, мы будем встречать случаи приуроченности в памятникам легенд или исторических событий, в действительности не имевших с ними никакой связи, что следует также отметить, а рассказы по возможности записывать в их подлинной форме. В Приазовье, например, всякие городища население называет «батареями» или «окопами», относя их к туркам-османам или даже ко времени Крымской войны. Историческая перспектива, как мы видим, весьма ограничена в данном случае, но курганы в тех же районах считаются могилами каких-то мамаев, живших в давние времена. На каменном кресте, который мне случилось видеть на юге, была надпись не позже середины XIX в., говорившая о погребении в кургане «дочерей мамайских» с несметными сокровищами. У черкесов Черноморского побережья мы встречаем иное отношение к могилам, именно к дольменам. Существует легенда, что дольмены служили жилищам особому народу — карликам, которые могли въезжать в дольменные отверстия верхом на зайцах. Здесь мы имеем приуроченную к памятнику чисто сказочную форму рассказа. Видеть некоторую таинственность в древних памятниках — таково было обычное к ним отношение в прежнее время, и исследователю приходилось работать под подозрением чуть ли не в колдовстве. Настоящие цели археологических исследований, как и самые приемы работы, оставались для широких масс совершенно непонятными, а в попытках объяснить все это нередко хотели видеть своего рода «отвод глаз». Из относительно недавней практики можно привести случай, бывший на раскопках в станице Усть-Лабинской. Работы эти привлекали многочисленных зрителей, наблюдавших за раскопкой по целым дням. Обратил на себя внимание пожилой черкес, приходивший на раскопки из ближайшего аула ежедневно; потом он пояснил, что ожидал находки камня со списком подлинных мусульманских праздников. В Кобяковом городище, пробуя прокопать яму, один из местных жителей провалился в подземное помещение, после чего в этом месте произведена была раскопка, но необходимость заставила организовать суточную охрану места работ, до такой степени население было взволновано сейчас же сложившимися в сказочные [162] формы рассказами о змеях, сундуках с золотом и пр. После окончания раскопок организованы были экскурсии с целью ознакомления населения с настоящим характером открытого памятника, но все же многие уходили неудовлетворенными, а было сделано и такое замечание: «сначала выбрали золото, а потом зовут смотреть». Легендам верили, предпринимали раскопки, обращались к ворожеям, разыскивали планы, списки скрытых сокровищ и т. п. Нельзя сказать, чтобы кладоискательство стояло особняком и в стороне от археологических работ прежнего времени, не говоря уж о том, что и самая «вещеискательская» археология имела с ним немало общего. На основании знамений, снов, «плантов» предпринимались иногда и значительные раскопки. Выше указан был случай разрушения найденных в кургане деревянных статуй вследствие того, что при раскопках не было никаких средств для консервации, но исследование кургана производилось музеем по соглашению с землевладельцем, который действовал по «планам» для отыскания клада. Не так давно в Азербайджане предпринимались поиски сокровищ Александра Македонского, а на Кубани производились раскопки большого кургана и тоже по «плану». Были и своего рода специалисты, разыскивавшие клады Булавина, Пугачева, сокровища запорожцев и т. п., и некоторые из них, располагая первоначально средствами, совершенно разорялись на подобных поисках, превращаясь в бредивших наяву маниаков.
Но поверья о кладах, как и кладоискательство, вымирают. Следует пользоваться теперь уже редкими случаями, чтобы записать легенды, еще памятные старикам, в качестве образцов сказочного творчества, но, повторяем, безотносительно к реальным древностям, с которыми они не имеют ничего общего.
Однако не всегда бывает такое отношение к памятникам. Иногда сохраняются и здесь весьма древние черты, являющиеся ценным источником. Если посмотреть на удержавшиеся до нашего времени поверья и даже обряды в отношении мегалитических памятников, например, в Бретани, то для нас будет совершенно очевидней их большая древность, а также и вероятная их генетическая связь с теми культовыми представлениями, в обстановке которых эти памятники создавались. Собранные по этой части материалы еще ждут обстоятельной проработки, от которой мы можем ожидать значительных выводов. Подобные факты известны и для иных районов; укажем, например, на обычай приносить жертвы на древних чашечных камнях, существовавший в Скандинавии еще в XIX в., причем в каменные чашечки клались сало и какие-нибудь медные или бронзовые предметы, но не железные.
Таким образом, в отношении населения к памятникам мы можем встречать или форму легенд, лишь приуроченных к ним, или в обрядах и поверьях найдем пережиточно сохранившиеся остатки культовой с ними связи еще в древнее время. Факты как одной, так и другой категории необходимо точно регистрировать. [163]
Миллер А.А.
Из брошюры «Археологические разведки». Известия Государственной академии истории материальной культуры. Выпуск 83. Ленинград - 1934. Тираж 1500 экз.
