ГлавнаяМорской архивИсследованияБиблиотека












Логин: Пароль: Регистрация |


Голосование:


Самое читаемое:



» » » Политика Москвы по заключению браков служилых Чингисидов
Политика Москвы по заключению браков служилых Чингисидов
  • Автор: Malkin |
  • Дата: 22-05-2014 17:52 |
  • Просмотров: 2398

Известно, что в XV-XVII в. в России проживало около 200 потом­ков Чингис-хана. Условно всех их можно назвать служилыми Чингисидами [Беляков, 2007а]. Самим фактом своего происхождения эти потомки прежних сюзеренов русских земель были обречены занимать и занимали особое положение на своей новой родине. В государствен­ной иерархии они следовали сразу за Калитичами (позднее Никитича­ми — московскими царями, потомками боярина Никиты Романовича Юрьева) и стояли выше бояр.

Факт родства с ними русской знати мог значительно повысить ее статус и нарушить обычный местнический счет (тем более что в родстве и свойстве с Чингисидами находились московские великие князья и ца­ри). Происходило ли это в действительности? Помимо этого некоторые служилые цари и царевичи и их потомки могли реально претендовать на тот или иной престол. Влияло ли это на разрешение Москвой браков Чингисидов-мусульман? Чтобы ответить на поставленные вопросы, следует разобрать все известные нам случаи таких браков. Необходимо по отдельности рассмотреть случаи заключения браков крещеными и некрещеными Чингисидами. Необходимо подчеркнуть, что здесь фик­сируются в первую очередь браки, заключенные в России с ведома и разрешения московского царя (великого князя)[1].

Браки некрещеных Чингисидов

Первые сведения по данному вопросу относятся ко второй полови­не XV в. Тогда по праву левирата после смерти в 60-х годах казанскоro хана Махмуда б. Улуг-Мухаммеда его вдова вышла за брата мужа, царевича Касима, официально проживавшего в Касимове (тогда еще Городце Мещерском)[2]. Можно предположить, что данное событие не сыграло какой-либо заметной роли в развитии московско-казанских взаимоотношений. Дело в том, что после смерти Касима, летом 1469 г., она была отпущена в Казань к своему сыну Ибрагиму б. Мах­муду [ПСРЛ, 2000а: 122; ПСРЛ, 2001а: 156, 157]. Женщины еще не начали играть в политике ту роль, которая отмечается в XVI в. Заме­чание М.Г.Худякова о том, что спор за казанский престол в 1467 г. между Касимом и Ибрагимом — это не только спор дяди и племянни­ка, но и отчима и пасынка, следует признать верным [Худяков, 1991: 37]. Но династические соображения в казанском престолонаследии, скорее всего, не являлись главенствующими, по крайней мерс на том этапе. Роль местного нобилитета в вопросах формирования политики управления Казанским ханством до настоящего времени явно недо­оценена (см. [Беляков, Моисеев, 2004]).

В 1519г. казанским царем стал касимовский царевич Шах-Али б. Шсйх-Аулиар. Для подкрепления его прав на престол за него выда­ли вдову предыдущего хана, Мухаммед-Амина, — Фатиму, дочь но­гайского бия Мусы б. Ваккаса, сестру бия Юсуфа [Всльяминов-Зср-нов, 1863:247-254].

Очередной случай династического брака связан с именем дочери мирзы (впоследствии бия) Юсуфа, Сююн-бике. Ногайский компонент играл немаловажную роль во всех событиях на территории Дешт-и Кипчака [Трепавлов, 2001]. Женитьба того или иного хана, в первую очередь казанского, на дочери одного из ведущих ногайских аристо­кратов, как правило, выступала фактором стабилизации отношений на ногайском направлении [Беляков, Моисеев, 2004: 32-34].

Борьба за Казань в правление Василия III увенчалась успехом для Москвы. В 1532 г. на казанский престол возвели царевича Джан-Али б. Шейх-Аулиара, брата Шах-Али, который до этого «правил» Каси­мовским «царством» в 1521-1532 гг. В выборе его на трон Казани не последнюю роль сыграли просьбы местной знати прислать именно его, а не Шах-Али. В ту пору Джан-Али было 16 лет (казанцы предпо­читали иметь молодых ханов). Противник его, Сафа-Гирей б. Мснгли-Гирсй, бежал к своему тестю Мамаю б. Мусс в Ногайскую Орду. Пе­ред казанским правительством царевны Ковгоршад — сестры хана Мухаммед-Амина и единственной некрещеной представительницы династии Улуг-Мухаммеда — стояла важная задача — нейтрализовать возможные интриги Сафа-Гирея. Поэтому Мамаю нашли достойный противовес. За юного казанского хана выдали дочь его брата Юсу-фа — Сююн-бике. Это произошло с ведома русских властей и для то­го, говоря словами летописца, «...чтобы земля Казанская в упокое бы­ла». Казанцы выбрали в невесты дочь мирзы, кочевавшего обычно на территории современного Казахстана, для того чтобы снизить степень ногайского влияния на казанские дела.

Первоначально ничто не предвещало осложнений. Но в 1535 г., ко­гда Юсуф кочевал «блиско Казани» с Мамаем, от приближенного до­чери он узнал, что «Яналсй царь ее не любит». Тогда Юсуф послал к казанским князьям, чтобы «Яналея царя с Казани сослали, а дочерь его ему отдали». 25 сентября 1535 г. Джан-Али убили, а на престол снова взошел Сафа-Гирей. Переворот в Казани являлся следствием сговора двух ногайских мирз. Между Мамаем и Юсуфом существова­ла договоренность, смыслом которой была поддержка последним сме­щения Джан-Али в обмен на определенные гарантии для Сююн-бике. Сююн-бике второй раз вышла замуж, на этот раз за Сафа-Гирея. От этого брака родился Утемыш-Гирей (в будущем — Александр Сафа-киреевич), также побывавший казанским ханом.

В результате резко обострившейся ситуации после смерти Сафа-Гирея казанский нобилитет принимает решение выдать Сююн-бике с сыном Москве. 11 августа 1551 г. на Казанском устье князь П.С.Се-ребряный с детьми боярскими встречал плененную царицу. Вечером того же дня они находились в Свияжске. 5 сентября 1551 г. мы видим их в Москве.

С сентября 1551 г. ногаи начали политику лавирования в отноше­ниях с московскими дипломатами. В начале 1552 г. русские власти сообщали в Ногайскую Орду, что вывезли Утемыша «за отца своего грубость» и что Сююн-бике «к нам же приехала». По словам русских Дипломатов, Шах-Али у себя ее держать не захотел. Иван Грозный пожаловал ее «платьем и ествою», Утсмыш-Гирея ей кормить дали, пообещав «устроить его юртом», когда подрастет. Особо подчеркива­лось, что из-за Сафа-Гиреевой «грубости» им «в таком нашем жалова­нье быти непригоже» [Посольские, 2006: 76]. Все эти объяснения были адресованы в первую очередь Юсуфу и его сыновьям. Еще в 1551 г. послы Юсуфа объясняли его неприязненность к России тем, что Иван Грозный воюет с Казанью, где ханом является внук Юсуфа Утемыш-Гирей [Посольские, 2006: 62].

С мая 1552 г. все усилия ногайской дипломатии оказались сконцен­трированы на стремлении вернуть Сююн-бике и Утемыш-Гирея в Но­гайскую Орду [Посольские, 2006: 86, 87, 90-92, 96]. Русская сторона отказывала в этом, ссылаясь на то, что она ныне замужем за Шах-Али. В Москве мотивировали эту акцию нормами «вашего (т.е. ногайского) закона» и тем, что ранее сам Юсуф просил выдать ее за Шах-Али [По­сольские, 2006: 93]. По летописям, Сююн-бике выдали за Шах-Али, по его челобитью, в мае 1552 г. [ПСРЛ, 20006: 184; ПСРЛ, 1965: 78,176].

Последнее упоминание Сююн-бике в дипломатической переписке относится к февралю 1554 г. [Посольские, 2006: 138, 152, 153]. В Ка­занской истории упоминается, что она присутствовала при крещении сына в январе 1553 г. [Казанская, 1954: 172]. Вероятно, она умерла не ранее 1554 г.; более точно установить дату ее смерти невозможно.

Известно, что у Шах-Али была еще одна жена — Буляк-шах-бикем, дочь касимовского сеида Джуруджия [Вельяминов-Зернов, 1863: 252, 527; Герберштейн, 1988: 172, 173]. Скорее всего, у него имелись и дру­гие жены, но имена их нам не известны.

В этот же период мы еще раз встречаемся с применением левирата в политических целях. 24 мая 1555 г. в Астрахань, к новому хану, ставленнику Москвы Дервиш-Али б. Шейх-Хайдару, отправили жен и дочерей свергнутого предыдущего хана, Ямгурчи б. Бердибека, «Тевкель царицу и з дочерью, да другую царицу Ганзаду (Кандазу), цареву Шавкалову дочь» [ПСРЛ, 20006: 252-253, 259]. Это было пред­принято для того, чтобы подчеркнуть права Дервиш-Али на трон.

Абдулла (Кайбула) б. Ак-Кобек выехал в Москву в мае 1552 г., тогда же его женили на дочери Джан-Али [Вельяминов-Зернов, 1863: 393— 397, 525; Посольские, 2006: 88]. Впоследствии этот брак сыграет опре­деленную роль при выборе очередного касимовского царя. В 1584 г. им становится Мустафа-Али б. Абдула, внук Джан-Али (?). Известно, что после смерти Шах-Али, не оставившего наследников, Иван Гроз­ный предлагал крымскому хану Девлет-Гирею женить одного из своих сыновей или внуков на дочери прежнего касимовского царя (родст­веннице царя Шах-Али, Маг-султан?) и обещал в приданое Касимов (правильнее — титул касимовского царевича) [Вельяминов-Зернов, 1863: 486]. Брак не состоялся, и очередным царем в Касимове стал Саин-Булат б. Бекбулат.

Будучи царем, Мустафа-Али женился на дочери романовского мир­зы Али б. Кутума, Султан-бике — двоюродной племяннице Сююн-бике.

Султан-бикс предстояло сыграть особую роль в истории Касимова. Дело в том, что по праву левирата благодаря браку с ней титул царя Касимовского получили Ураз-Мухаммед б. Ондан (1600 г.) и Арслан б. Али(1614г.)[РГАДА, ф. 141, on. 1, 1626 г., д. 59, л. 19-21,89-93].

Имеется информация о браках еще троих некрещеных детей Абду-лы. Арслан-Али был женат на некой Ураз-Султан [Документы, 1994: 336]. Его дочь Ахтанай (после смерти супруга принявшая православие и ставшая Ульяной) — это жена романовского мирзы Эля (Иля) б. Юсуфа [Документы, 1994: 348; РГАДА, ф. 141, on. 1, 1622 г., д. 9, л. 118-120]. Девлети-ханым являлась супругой сеида Тек-Бека [Вельяминов-Зер-нов, 1866: 39,40]. Другая дочь Абдуллы (имя не установлено) в 1591 г. была выдана замуж за крымского мирзу Пашая Дербышева князя Ку­ликова, находившегося в России в роли почетного заложника. Сохра­нилась роспись продуктовой выдачи на их свадьбу. Из приказа Боль­шого дворца дали: 2 яловых коровы, 5 гусей, 5 утят, 20 кур, 2 четверти муки «толченые», 30 пудов меда, 5 ведер меду обарного, 5 ведер меду боярского, 10 ведер вина (водки), 5 ведер уксуса «в дворцовое ведро», на пиво — 10 четвертей солода ячного, «а вару и хмелю на пиво по указу», 20 рублей деньгами [РГАДА, ф. 134, on. 1, 1630 г., д. 1, л. 433-434]. Известно, что в 1619/20 г. крестился Аблай-мирза Пашай-мирзы сын, в крещении — князь Борис Куликов [РГАДА, ф. 134, on. 1, 1622 г., д. 1,л. 92; ф. 131, on. 1, 1619 г., д. 7].

В 1585 г. в России оказался крымский царевич Мурад-Гирей б. Му­хаммед-Гирей. У него было много жен. Зимой 1586-87 г. он женился на дочери шамхала [РГАДА, ф. 127, on. 1, 1586 г., д. 1, л. 16, 17, 50; Русско-чеченские, 1997: 27]. Также женой Мурад-Гирея являлась дочь ногайского мирзы Хана б. Гази [РГАДА, ф. 123, on. 1, 1590 г., д. 5, л. 10 об.]. Еще одной его женой была Алтын-ханым, и дочь ногайского мирзы Саид-Ахмеда [РГАДА, ф. 127, on. 1, 1587 г., д. 5, л. 28]. Около 1588 г. этот царевич взял в жены супругу своего умершего брата, хана Саадет-Гирея, Ертуган. Известно имя еще одной жены Мурад-Гирея — некоей «Анзакои царицы» [РГАДА, ф. 123, on. 1, 1590 г., д. 5, л. 20].

Приведенный выше случай, когда служилый Чингисид взял себе супруг из соседних государств, уникален в истории России. Объяснение ему следует искать в особом статусе Гиреев в России второй половины XVI в. и их относительной самостоятельности. В тот период Москва с помощью Чингисидов вела очень активную политическую игру на Северном Кавказе, в которую оказались втянуты Большие и Малые Ногаи, шамхальство, Крым, Персия, Турция, Грузия и другие стороны. Подобные браки преследовали несколько целей. В первую очередь, ко­нечно же, поиск союзников и укрепление влияния в борьбе за крымский престол. Брак на вдове брата заключался по праву левирата, и с ним у Гирея появились дополнительные права на титул крымского хана.

Выше говорилось, что касимовский царь Ураз-Мухаммед б. Ондан был женат на Султан-бике. Судя по всему, у него имелись и другие жены. Но о них источники молчат. Постепенно к Ураз-Мухаммеду в Россию выехали его мать, тетки, сестры (возможно, и двоюродные). Упоминается царский шурин Ахмед-мирза Алеев. Это романовский служилый татарин, брат Султан-бике. Одну из сестер выдали за са­маркандского (шарманшанского) царевича Шихима (Шейх-Мухаммеда б. Мухаммеда), другую — за мирзу Сафар-Али Изламова (скорее всего, из крымских мирз двора царевича Мурад-Гирея) [Рахимзянов, 2000: 92]. В 1626 г. в Ярославле упоминается младшая супруга шарманшан­ского царевича царица Ханым с дочерью [РГАДА, ф. 131, on. 1, 1626 г., д. 4, л. 4]. Таким образом, мы можем утверждать, что у Шихима име­лись и другие жены [Беляков, 20076].

Право левирата в брачной политике оставалось действенным и в XVII столетии. У последнего касимовского царя Арслана б. Али, по­мимо упомянутой выше Султан-бике, были и другие жены. Это Фатима-Султан, дочь касимовского сеида Ак-Мухаммеда сеид-Белек сеид-Шакулова (брак заключен около 1605 г.) [Вельяминов-Зернов, 1866: 174, 175; Беляков, 2006а: 20]; Карачай (Карачаца), дочь абыза Ибердеея, вдова сибирского служилого царевича Азима (Хадумма, Хаджима) б. Кучума (брак заключен не ранее 1615 г.) [РГАДА, ф. 141, on. 1, 1615 г., д. 4, л. 18]; Наг-Султан (Нагел) Карамышева, дочь Мусаитова, родная сестра сибирского татарина Исинея Карамышева (касимовский воевода между 1610-1613 гг.) и родственница Бахтураза Карамышева, зятя сибирского царевича Мухаммед-Кули б. Атаула (брак заключен в 1613/14 г.). До этого она была замужем за Мамай-мирзой Семендеревым; во всяком случае, сын этого мирзы в 1634 г. называет ее своей матерью. По-видимому, мать этой женщины происходила из рода пророка Мухаммеда. В одном из татарских документов она именуется сеит царицей Нагал-салтан [РГАДА, ф. 1209, оп. 4, д. 5980, л. 493-516; д. 6002, л. 7 об.].[3]

Нельзя не отметить достаточно зрелый возраст царицы Наг-Султан. Ее сын от первого брака в 1608 г. уже получил вотчину из поместья за службу. В 1619/20 г. московский царь по неизвестным причинам со­слал Исинея Карамышева в Нижний Новгород. Тогда же Арслан от­правил жену к родственникам в Ярославль". Но развода, кажется, не последовало.

Имеются косвенные данные, позволяющие считать пятой супругой царя Арслана б. Али мать прежнего касимовского царя Ураз-Мухам-меда. В разных документах царевна Ай-ханыш называется то дочерью, то падчерицей Арслана. Имеется упоминание, когда она же названа дочерью «ногайского царя Ондана» или «царевича Онданова дочь» [Беляков, 2006а: 20; РГАДА, ф. 134, on. 1, 1630 г., д. 1, л. 7]. В таком случае данный брак заключили в 1613/14 г. Это закрепляло права си­бирского царевича на титул касимовского царя.

К сожалению, не по всем служилым Чингисидам имеется доста­точно полная информация. Зачастую она ограничивается констатацией факта заключения брака в России. В 1613/14 г. в Ростове женился ца­ревич Молла б. Кучум. На свадьбу царевичу единовременно выдали 90 руб., сумму, равную годовому окладу [РГАДА, ф. 134, on. 1, 1630 г., л. 41]. В 1618 г. в Ярославле (?) его брат Алтанай женился на дочери царевича Мухаммед-Кули б. Атаула. На свадьбу ему дали подмогу, равную годовому окладу в 150 руб. [РГАДА, ф. 131, on. 1, д. 10, л. 6]. Это не был единственный брак царевича. Во второй половине XVII в. в документах упоминаются две его вдовы: Джан-тата, Алеева мурзина дочь [РГАДА, ф. 130, on. 1, 1678 г., д. 1], Девлет-пача Смолянова (пред­положительно из крымских мирз, выехавших в Россию вместе с царе­вичем Мурад-Гиреем в 1585 г.) [РГАДА, 131, on. 1, 1671 г., д. 1, л. 3]. В свою очередь, незадолго до декабря 1618 г. (год смерти) Мухаммед-Кули женился на дочери касимовского царя Арслана б. Али и Фатимы-Султан, Алма-бике [РГАДА, ф. 141, on. 1, 1626 г., д. 59, л. 89-93] и падчерице Арслана, сестре Ураз-Мухаммеда б. Ондана, Ай-ханыш [РГАДА, 141, on. 1, 1624 г., д. 1; ф. 134, on. 1, 1630 г., л. 7, 31; Беляков, 2005].

В 1628/29 г., очевидно по инициативе и выбору московского царя, принимается решение о женитьбе ургенчского царевича Авган-Мухам-меда б. Араб-Мухаммеда на Алтын-сач — падчерице касимовского царя Арслана б. Али и дочери сибирского царевича Азима б. Кучума, и на Карачай (Карачаца) — дочери абыза Ибердея. На свадьбу были выданы 240 руб., много одежды, еды и питья [РГАДА, ф. 134, on. 1, 1630 г., д. 1].

Следующие известия относятся к середине XVII в., когда сибир­ский царевич Алтанай б. Кучум женил своих сыновей. Иш-Мухаммед б. Алтанай (Алексей Алексеевич) первый раз женился в 1649 г., на свадьбу ему дали 50 руб. [РГАДА, ф. 131, on. 1, 1649 г., д. 1]. После смерти супруги он в 1650 г. женился второй раз на некой Султан-бике; на этот раз на свадьбу дали только 30 руб. [РГАДА, ф. 131, on. 1, 1650 г., д. 2; 1654 г., д. 3]. После принятия православия ее стали звать, судя по всему, Анастасией Васильевной. Она была «приезжая боярыня» цариц Марии Ильиничны и Натальи Кирилловны [Любимов, 1915: 66. 67]. Дост-Мухаммед б. Алтанай (Петр Алексеевич) женился впервые до принятия православия в 1653 г. [РГАДА, ф. 131, on. 1, 1653 г., д. 7]. К 1656 г. он уже овдовел. Документы однозначно указывают на то, что разрешение на брак давал лично московский царь [Любимов, 1915: 66, 67; РГАДА, ф. 131, on. 1, 1653 г., д. 7, л. 1 об.].

Царица Молдур, дочь Кучума и ханши Сюйдеджан, в Ярославле вышла замуж за Девлет-мирзу Еналея Шейдякова. Это произошло по­сле ее переезда из Касимова в Ярославль в 1627 г. Она овдовела в Ве­ликий пост 1646г. [РГАДА, ф. 131, on. 1, 1650г., д. 6, л. 1; 1652г., д. 9, л. 3; ф. 141, оп. 3, 1646 г., д. 113а, л. 73]. По-видимому, генеало­гию ее супруга следует представить так: Девлет б. Джан-Али б. Туган. Джан-Али выехал из Ногайской Орды и погиб под Москвой, когда там стояли поляки и «Вор». Быть может, это связано с избиением в декаб­ре 1610г. в Калуге татар, в том числе и ногайских, последовавшим за убийством Лжедмитрия II Петром Урусовым. В Москве известны еще сын Джан-Али Зорбек (Федор) и его младшие братья Каштан и Али, испомещенные в Ярославле [Трспавлов, 2003: 230, 231; Расспросные, 2000: 174, 175]. Царица Нал, дочь Кучума и ханши Лилипак, вышла замуж за мирзу Дин-Али [Любимов, 1915: 63]. Скорее всего, это также ногайский или крымский мирза из ярославских кормовых татар.

На этом наша информация заканчивается. Правда, документы дают нам право утверждать, что состоялась свадьба еще и у царевича Джан-сиера (Хансюера) б. Али. Он попал в Россию ребенком, здесь же у не­го родился сын Джанбек (Калинник Джансюерев) [РГАДА, ф. 131, 1633 г., д. 14]. К тому же упоминается, что в Соликамске у него была незаконнорожденная дочь [РГАДА, ф. 131, 1631 г., д. 2, л. 2].

Скорее всего, вступали в брак и иные Чингисиды, известные нам, но упоминания об этом не найдены.

Приведенные данные позволяют сделать некоторые выводы. Для служилых царей и царевичей, продолжавших исповедовать ислам, бы­ло весьма непросто найти себе партнера для брака — в первую оче­редь из-за ограниченного выбора. Невесту или жениха, за редким ис­ключением, можно было найти только в проживающих в России семь­ях служилых Чингисидов, знатных ногайских, крымских, позднее — сибирских мирз, а также сеидов. Постоянно прибывающая ногайская знать занимала достаточно видное положение на новой родине — осо­бенно в XVI в., когда крещеные князья Шейдяковы неоднократно на­значались полковыми воеводами и наместниками (см. [Трепавлов, 2003: 328, 329]). Для заключения брака, судя по всему, требовалось разрешение царя. По крайней мере это однозначно относится ко всем служилым царям. Иногда правительственные чиновники сами подби­рали нужных кандидатов. При этом зачастую разрешение на брак рас­сматривалось как особое пожалование московского царя.

Начиная с XVI в. Москва достаточно ясно осознает силу правила левирата в брачной политике и активно применяет его, порой даже преувеличивая значение данного института или же слепо следуя степ­ной практике.

Можно предположить, что для всего XVI и начала XVII в. Чинги-сиды почти обязательно должны были брать в жены дочерей сеидов[4]. Помимо упомянутых случаев можно отметить жену царевича Тохта-мыша, двоюродного брата Шах-Али б. Шейх-Аулеара, дочь некоего сеида, с которой он развелся в 1560 г. [Всльяминов-Зернов, 1863: 427]. В мусульманском мире всегда особо почитали потомков Пророка. Чингисиды признавали сеидов первенствующим родом уже в XIV в. В сознании мусульман они часто отождествлялись со святыми и счи­тались главными носителями религиозных идей. Все дети от браков представителей иных родов с дочерями сеидов приобретали права сеидов. Поэтому Чингисиды неохотно выдавали своих дочерей за лю­дей из другого слоя. Возможно, в России XVI — начала XVII в. сеиды являлись главами некоторых корпораций служилых татар (городецкие татары в Касимове также именовались сеитовым полком). В Казани в периоды междуцарствий вся полнота власти принадлежала старшему сеиду.

Это наталкивает на ряд выводов. Быть может, имена некоторых из Чингисидов прочитываются нами неправильно. Это относится к таким именам, как Сеид-Бурхан, Сеид-Ахмед. Возможно, сеид следует рас­сматривать не как часть имени, а как указание на то, что этот человек относится к главенствующему роду по матери. В таком случае имя должно звучать как сеид Бурхан или Бурхан-сеид. По крайней мере это выглядит вполне логично на примере касимовского царевича Сеид-Бурхана б. Арслана б. Али.

Также было престижно жениться на Чингисидках. Родство по жен­ской линии с «золотым родом» давало почетный титул гурган — «зять ханского рода», хотя гурганы и их потомки не могли претендовать на престолонаследие. В Средней Азии данное прозвище стало особенно известным с тех пор, как его принял эмир Тимур. Его примеру после­довали и многие потомки (Мираншах, Шахрух, Улугбек и др.). Это дало повод называть династию Тимуридов Гурганидами [Султанов, 2006: 21,23, 24, 103].

Неизвестно, насколько в Москве разбирались в тонкостях положе­ния браков с Чингисидами. По крайней мере, часть служащих Посоль­ского приказа, специализирующихся на восточном направлении, ско­рее всего, владела данной информацией. Это может быть интересно в свете освещения браков крещеных Чингисидов. В целом следует признать, что потомки Чингис-хана мусульманского вероисповедания в России сохранили присущий им статус. Заключаемые ими браки в целом соответствовали бракам, заключаемым их родственниками за пределами России.

Следует отметить, что родственные связи оказались одним из глав­ных принципов, по которым служилые Чингисиды и знатные татарские мирзы распределились по своим политическим пристрастиям в Смут­ное время между Москвой и Вторым ополчением, с одной стороны, и Тушинским лагерем, с другой [Беляков, 20076].

Браки крещеных Чингисидов

Браки крещеных служилых Чингисидов имели свои особенности. Дело в том, что жен они могли брать из знатнейших московских родов и даже родниться с царем (великим князем). Это, в свою очередь, ока­зывало определенное влияние на статус, в первую очередь местниче­ский, той или иной семьи. В XVI в. чтобы не допустить этого, пред­принимались определенные меры.

Первый такой брак зафиксирован в 1506 г. 25 января великий князь Василий III выдал свою сестру, великую княжну Евдокию, за казан­ского царевича Петра Ибрагимовича (Худайкулу б. Ибрагима). Венчал их архимандрит Спасского монастыря Афанасий в Успенском соборе Московского Кремля [ПСРЛ, 20006: 2; ПСРЛ, 2001а: 445, 446; ПСРЛ, 20016: стб. 375; ПСРЛ, 2005: 376]. М.Г.Худяков ошибочно указал дату 1505 г. [Худяков, 1991: 48, 49]. В литературе укрепилось мнение, что Василий III рассматривал своего зятя до рождения Ивана Грозного как наследника. Тем самым Петр Ибрагимович занял несравненно более высокое положение, нежели остальные подданные московского вели­кого князя. После смерти Петра некоторое время в качестве наследни­ка рассматривался его зять, князь Ф.М.Мстиславский [Зимин, 1972: 99].

В первой половине XVI в. крещеный казанский царевич Федор Молектагирович (Молейгдарович, Даирович) женился на Евдокии Долго-ляцкой, дочери некой Анны (Воротынской?) [Штайндорф, 2002: 92]. Источники больше не упоминают фамилию Долголяцких. Быть может, это по каким-то причинам искаженное «Ляцкие»? Если это так, то тогда женой царевича могла оказаться только дочь Ивана Васильевича Ляцкого. Но данные построения слишком ненадежные. Во вкладной книге Троице-Сергиева монастыря упоминается вклад некой княгини Евдо­кии по своему покойному мужу, князю Федору царевичу и вклад Ивана Грозного по княгине. Скорее всего, это все тс же Федор Мелектагиро-вич и Евдокия Долголяцкая [Вкладная, 1987: 112].

Кроме Петра и Федора, известны и другие крещеные казанские ца­ревичи: Василий, Иван, Лев, Василий (?) [Разрядная, 1966: 53]. Вес они, по-видимому, являлись детьми Мелик-Тагира б. Ибрагима. Ско­рее всего, они также были женаты, но имена их жен неизвестны. Судя по всему, им подбирали спутниц по тем же принципам, что и другим Чингисидам.

11 июня 1530 г. Анастасию Петровну, первую дочь царевича Петра Ибрагимовича, выдали замуж за князя Федора Михайловича Мсти­славского (по другим данным, это произошло еще в 1529 г.) [Зимин, 1988: 128]. Их внучка, Анастасия Ивановна, станет супругой царя Си­меона Бекбулатовича.

В 1538 г. за князя Василия Васильевича Шуйского выдали вторую дочь Петра Ибрагимовича — также Анастасию [Зимин, 1986: 26]. Их дочь Марфа станет женой Гедиминовича, князя Ивана Дмитриевича Вельского.

5 ноября 1554 г. Иван IV женил казанского царя Симеона Касаеви-ча (Ядгар-Мухаммеда б. Касая) на дочери Андрея Михайловича Клеопина Кутузова и Авдотьи Семеновны Воронцовой, Марии. Сестры Марии были замужем за князьями Федором Андреевичем Куракиным и Василием Федоровичем Лопатиным-Оболенским [Зимин, 1988: 202, 260; ПСРЛ, 20006, 235]. Сохранился свадебный разряд. В нем указана совсем иная дата — 5 октября 1553 г. Роль тысяцкого на свадьбе ис­полнял «слуга» князь М.И.Воротынский, дружками являлись окольни­чий И.Я.Чоботаев и казначей Ф.И.Сукин [Бычкова, 1986: 116-121].

2 июля 1555 г. астраханского хана Ямгурчи б. Бердибека сместили с престола. Его жен взяли в степи в плен и отправили в Москву. По до­роге ханша Ельякши родила царевича Ярашта [ПСРЛ, 20006: 243]. В этом же году Ельякши крестили под именем Ульяны и выдали за За-хария Ивановича Плещеева. Царевича крестили под именем Петр и от­дали «кормити матери до его возмужания» [ПСРЛ, 20006: 253]. Он, ско­рее всего, умер в младенчестве. По его матери Ульяне 12 ноября 1565 г. дал вклад 50 руб. в Троице-Сергиев монастырь боярин А.Д.Басманов [Вкладная, 1987: 42]. Ельякши, кажется, не происходит из Чингисидов. Но как бьшшую жену Ахматовича (чингисида из Астраханской дина­стии) ее можно внести в данный список.

В самом начале 70-х годов XVI в. царь женил астраханского царе­вича Михаила Кайбуловича (Муртазу-Али 6. Абдула) на дочери Ивана Большого Васильевича Шереметева. Сохранился свадебный разряд [Бычкова, 1986: 110, 111]. Интересно, что ее сестра Мария выдана за­муж за кн. Василия Агишевича Тюменского. Был еще брат Еремей. Но он еще в молодости удалился в Кирилло-Белозерский монастырь. Эта обитель являлась родовой усыпальницей их семьи. Скорее всего, именно там следует искать могилу Михаила Кайбуловича и его детей. Двоюродная сестра супруги царевича Михаила, Елена, дочь Ивана Меньшого Васильевича Шереметева, была замужем за царевичем Иваном Ивановичем [Веселовский, 1969: 161]. Вдова царевича Михаила в 1581 г. известна как инокиня Агафья [Вельяминов-Зернов, 1864: 87]. Мирское имя царицы не сохранилось в источниках. А.В.Лаврентьев на основании ошибочного сообщения «Московского летописца» указы­вает, что Михаил был женат на Анастасии Ивановне Мстиславской, которая после смерти первого супруга вышла за Симеона Бекбулато-вича [Лаврентьев, 2005: 73; ПСРЛ, 1978: 226]. Следует признать, что это заблуждение, судя по всему, было достаточно распространенным в XVII в. (см. [РГАДА, ф. 201, on. 1, д. 84, л. 219]).

В начале 70-х годов XVI в. Иван IV женил своего племянника по второй супруге, Марии Темрюковне, царя Касимовского Симеона Бек-булатовича, на своей внучатой племяннице Анастасии Ивановне Мстиславской, правнучке царевича Петра Ибрагимовича [Худяков, 1991: 48, 49]. Если верить «Московскому летописцу», то на свадьбе Иван IV занимал отцово место, его сын Иван Иванович являлся ты­сяцким. Роль дружек жениха выполняли князья В.В.Голицын и П.И.Та-тев, дружек невесты — князь И.В.Шереметев и князь Д.И.Хворос-тинин. Их жены были свахами [ПСРЛ, 1978: 226].

Не ранее 1600 г. сибирский царевич Андрей Кучумович (Абу-л-Хайр б. Кучум) женился на княжне Ирине Федоровне Ноготковой-Оболенской, дочери боярина князя Федора Андреевича Ноготкова-Оболен-ского и княгини Марии Семеновны, урожденной Косткиной. Интерес­но, что тесть царевича являлся одновременно и его восприемником при крещении [Любимов, 1915: 60; Анхимюк, 2003: 396]. Следует от­метить, что это уникальный случай. Православная церковь запрещала браки между ближайшими родственниками, в том числе и по креще­нию. Другим зятем князя Федора стал Иван Иванович Бутурлин [Пав­лов, 1992: 173].

В феврале (не ранее 10-го) 1623 г. астраханский царевич Михаил Кайбулин (Кутлуг-Гирей б. Арслан-Али) женился на Марии Григорь­евне Ляпуновой, дочери Григория Петровича Ляпунова и Алены, до­чери Булгака (Анисима) Андреева Таптыкова, происходившего из ста­ринного рода рязанских бояр Таптыковых, и Алены Гавриловны, уро­жденной Ромодановой [Сметанина, 1995: 67, 68; Азовцев, 2003: 34]. Сестра Алены Мария была замужем за Тимофеем Васильевичем Гряз-новым [Антонов, 2002: 219]. По другим данным — за Петром Денись-евым (другим браком?) [Сметанина, 1995: 68]. Известно, что у Марии было два брата: стольник Василий Григорьевич и московский дворя­нин Федор Григорьевич [Боярская, 1999: 47, 122].

Сохранилась роспись выдачи одежды, еды и питья из казны на бракосочетание царевича. Эта дача беспрецедентна для Чингисидов в XVII столетии, хотя, по-видимому, обычна для XVI в. Помимо под­моги в размере годового оклада (250 руб.) молодым дали одежды и ювелирных украшений (серьги и ожерелья, в том числе и немецкой работы) более чем на 650 руб. (или 850 руб., подсчеты показывают цифру меньшую, нежели приведена в справке), нижнее белье из цар­ских мастерских, шитое золотом и серебром, более чем 100 ведер пи­тья (питьевые меды, водка, привозные вина), а также иные продукты, пряности и экзотические фрукты [РГАДА, ф. 134, on. 1, 1630 г., д. 1, л. 41-49]. Также сохранился список свадебных подарков [РГАДА, ф. 396, оп. 2, кн. 208а, л. 226 и сл.]. Общие расходы на свадьбу из каз­ны составляли более 2000 рублей.

Можно предположить, что на свадьбе (в неофициальной части) присутствовал дядя царевича касимовский царь Арслан б. Али. По крайней мере в это время упоминается его приезд в Москву [Беляков, 2006а: 22; Дворцовые, 1850: стб. 553; Собрание, 1822: № 61]. Вряд ли это простое совпадение.

Сохранился свадебный разряд. В отцовом месте у жениха был боя­рин Федор Иванович Шереметев, в материнском — вдова Юрия Гри­горьевича Пилемова, Анастасия. В отцовом месте у невесты указали присутствовать окольничему Федору Леонтьевичу Ворону Бутурлину.

Тысяцким был Иван Петрович Шереметев. Дружками у царевича яв­лялись дьяки Демснтий Образцов и Иван Михайлов с женами. Со сто­роны жены — дьяк Венедикт Матвеевич Махов и подьячий Дворцовой избы Иван Дмитриев с женами. Московский царь, представители его семьи и крещеные Чингисиды отсутствовали на свадьбе [Дворцовые, 1850: стб. 538-543].

На этом закончилась серия браков, начатая свадьбой Симеона Ка-саевича. Это были государственные мероприятия, хотя сохранились разряды только двух свадеб [Бычкова, 1986: 104-138]. Они имеют об­щие черты. Во-первых, невесты подбирались царями или в некоторых случаях, быть может, одобрялись ими. Во-вторых, невесты в большин­стве случаев происходили из семей старинной первостепенной мос­ковской знати. Исключение составляет Мария Ляпунова. Ляпуновы относились к крепким рязанским родам и набрали силу благодаря со­бытиям Смутного времени. В-третьих, невесты по преимуществу про­исходили из вымирающих родовых ветвей. Из общего ряда выбива­лась только Мария Ляпунова.

В мае 1635 г. князь Калинник Джансюеревич женился на дочери князя Василия Козловского Марии [РГАДА, ф. 131, on. 1, 1635 г., д. 2, л. 1; ф. 210, оп. 6, д. 138, л. 54 об.]. По московскому списку в это время известны два дворянина Козловских — Василий Григорьевич и Васи­лий Иванович [Боярская, 1999: 99, 104]. На свадьбу Калиннику дали запасов: по 5 пудов меда пресного и паточного, ведро «романеи», 5 ведер вина горячего и осьмину крупчатой муки [РГАДА, ф. 131, on. 1, 1649 г., д. 4, л. 4]. Имеется информация, что вторым браком он был женат на княжне Аграфене Алексеевне Голицыной, дочери боярина князя Алексея Андреевича Голицына и княгини Ирины Федоровны, дочери окольничего князя Федора Андреевича Хилкова [Любимов, 1915: 69: Сергеевич, 1853: 125]. Мария упоминается в 1685/86 г. как вдова князя Калинника. Судя по документам, это все та же княгиня [РГАДА, ф. 210, оп. 6, д. 138, л. 54 об.]. Поэтому сведения о браке с Го­лицыной сомнительны.

В феврале 1637 г. дочь сибирского царевича князя Андрея Кучу-мича и княгини Ирины Федоровны (урожденной Ноготковой-Обо-ленской) выдали за родственника царя Михаила Федоровича по жен­ской линии, комнатного стольника Василия Ивановича Стрешнева (для него это был второй брак) [РГАДА, ф. 1209, оп. 4, кн. 6013, л. 82 об.-87, 263-270; ф. 396, оп. 2, д. 221, л. 106 об., 107]. С 6 января 1634 г. он значился как окольничий, с 28 сентября 1645 г. — как боя­рин [Боярская, 1999: 22, 24; Правящая, 2006: 313, 326]. Брак, кажет­ся, был бездетным.

Князь Василий Ишимович (Аблай б. Ишим) был женат на княгине Евфимии. Свадьба была сыграна, скорее всего, в 1648 г., когда он прие­хал в Москву из Кирилло-Белозерского монастыря. В 1649/50 г. он уже упомянут как покойный [РГАДА, ф. 131, on. 1, 1695 г., д. 1,л. 23].

Сибирский царевич Василий Андреевич, сын Андрея Кучумовича, был женат на княгине Ульяне Филипповне [Любимов, 1915: 65; РГАДА, ф. 210. Столбцы приказного стола, д. 1022, л. 18].

Касимовский царевич Василий Арасланович (Сеид-Бурхан б. Арс-лан) после 1653 г. был женат на княгине Марии Никифоровнс, дочери дворянина (по московскому списку) Никифора Юрьевича Плещеева и его супруги Марфы [Шишкин, 1999: 106, 124, 125]. Братьев у Марии Никифоровны не было. А.Олеарий сообщает, будто в 1636 г. царь Ми­хаил Федорович обещал в жены юному Сеид-Бурхану свою дочь, если тот согласится принять православие [Олеарий, 2003: 304]. После кре­щения в 1653/54 г. касимовскому царевичу вновь якобы предлагали царевну Ирину Михайловну, и как будто даже была достигнута обоюд­ная договоренность, но брак так и не состоялся [Шишкин, 1999: 106].

Н.Ю.Плещеев впервые упоминается в жилецком списке 1602/03 г. [Станиславский, 2004: 258]. Затем он — стольник у Лжедмитрия II. В 1608 г. упоминается в Муроме [Тюменцев, 1999: 550]. Неоднократно посылался на воеводства: Оскол (1624—1626 тт.), Верхотурье (1629-1631гт.), Путивль (1637-1639 и 1648-1649 гг.) [Барсуков, 1902: 41, 189, 217]. По данным О.А.Шватченко, в 1646 г. он был стольник.

Этот брак нельзя назвать особо удачным. Он не вводил царевича в круг высшей московской знати. Но его тесть владел значительным числом вотчин во Владимирском, Костромском, Московском, Ростов­ском, Суздальском и Юрьевском уездах (всего 153 двора и 420 кресть­ян), которые, по-видимому, впоследствии достались царевичу [Шват-ченко, 1996: 148, 149].

В 1656 г. сибирский царевич Петр Алексеевич (Дост-Мухаммед б. Атаул) женился на Анастасии Васильевне Нагой, дочери стольника Василия (Кондратия) Ивановича и Прасковьи Федоровны (Васильев­ны?) Нагих. Сестра Анастасии, Анна, была супругой князя Петра Эль-мирзина Черкасского [Вкладная, 1987: 71, 281; РГАДА, ф. 131, on. 1, л. 16]. Братьев у Анастасии Васильевны не было. Причины брака, воз­можно, были экономическими. В 1646 г. за вдовой Прасковьей Василь­евной значилось в вотчинах 508 дворов с 1412 крестьянами [Шватчен-ко, 1996: 148].

Быть может, сибирский царевич Алексей Алексеевич был женат и третий раз. В поминальной записи его сына, царевича Василия Алек­сеевича, указаны инок схимонах князь Макарий и инокиня схимонахиня Таисия, которых можно отождествить с родителями его супруги [Любимов, 1915: 79].

Сибирский царевич Григорий Алексеевич был женат на Анне Гри­горьевне (фамилия неизвестна) — «приезжей боярыне» царицы Ната­льи Кирилловны [Любимов, 1915: 70].

Сибирский царевич Василий Алексеевич был женат на Анне Семе­новне Грушецкой, сестре царицы Агафьи Семеновны (супруги царя Федора Алексеевича) и Феклы Семеновны Урусовой, дочери москов­ского дворянина Семена Федоровича Грушецкого и его жены Марии Ивановны, урожденной Заборовской. Другая сестра Анны вышла замуж за боярина Урусова. Вторично царевич женился на княжне Хованской. Княжны Мария и Прасковья Михайловны Куракины яв­лялись племянницами царевича [Любимов, 1915: 71]. М.И.Грушец-кая являлась сестрой думного дьяка С.И.Заборовского, который, по-видимому, заменял племянницам умершего отца [Демидова, 1996: 185].

Сибирский царевич Дмитрий Алексеевич был женат на Ксении Долгоруковой, дочери боярина князя Владимира Дмитриевича Долго­рукова и его первой жены, княжны Марьи Васильевны, урожденной Пушкиной [Любимов, 1915: 71, 72; Шватченко, 1996: 90].

Княжна сибирская Прасковья Алексеевна была замужем за столь­ником царицы Натальи Кирилловны Иваном Яковлевичем Волынским [Любимов, 1915: 72].

Касимовский царевич Никифор Васильевич был женат на некоей княгине Анне Григорьевне [Вельяминов-Зернов, 1866:416].

Касимовский царевич Михаил Васильевич тоже был женат на ка­кой-то княгине Анне Григорьевне [РГАДА, ф. 131, on. 1, 1695 г., д. 1, л. 21, 23; ф. 9, отд. 2, д. 92, л. 21]. Кажется странным слишком частое упоминание среди жен царевичей княгинь по имени Анна Григорьев­на. Быть может, здесь произошла какая-то путаница.

Касимовский царевич Семен Васильевич женился в 1690/91 г. на княжне Марии Трубецкой, дочери боярина князя Юрия Петровича Трубецкого [РГАДА, ф. 210, Столбцы Белгородского стола, стб. 988, л. 100; ф. 1209, on. 1, кн. 231, л. 101; ф. 522, on. 1, д. 83, л. 33-37]. По­сле смерти Семена Васильевича (1691/92 г.) царица вторично вышла замуж (в 1694/95 г.) за стольника князя Василия Лукича Долгорукова [РГАДА, ф. 131, on. 1, 1695 г., д. 1; Черников, 2003: 223].

Княжна касимовская Евдокия Васильевна с 1683/84 г. была заму­жем за комнатным стольником Петра I боярином (с 1689/90 г.) Мар-темьяном Кирилловичем Нарышкиным [Любимов, 1915: 72]. В прида­ное за свою сестру царевичи Иван и Семен Васильевичи отдали с. Беляково и «пустошь что была деревня Власова» Касимовского уезда (25 дворов крестьянских, 25 крестьян, 28 детей крестьянских, 22 двора бобыльских, 22 бобыля, 13 детей бобыльских, 76 недорослей) [РГАДА, ф. 159, оп. 2, д. 2080, л. 9, 11]. Правда, уже на следующий год по­местье было «поворочено». За него дали что-то другое, возможно, деньги. В 1695 г. оно значилось за царевичем Иваном Васильевичем [РГАДА, ф. 131, on. 1, 1695 г., д. 1,л. 32,33].

Княжна касимовская Домна Васильевна была замужем за генерал-майором князем Юрием Яковлевичем Хилковым [Любимов, 1915: 73, 74].

Князь Богдан Калинникович, стольник, был женат на княжне Елене Барятинской, дочери патриаршего стольника (?) князя Никиты Ва­сильевича Барятинского и княгини Матрены Елизаровны (в первом браке — Рыловой). Княжна получила от отца в приданое 63 четверти в деревне Ратной-Шелаевой и пустошах Красной Слободке и Вошки-ной Ростовского уезда [Любимов, 1915: 74].

Князь Федор Калинникович, стольник, был женат на некоей Евдокии Герасимовне. Известно, что она родилась в 1689 г. и умерла 16 сентября 1740 г. Погребена в селе Брынкове Рузского уезда [Любимов, 1915: 74].

Царевич касимовский Василий Иванович был женат на Анастасии Федоровне (Александровне) Салтыковой, сестре царицы Прасковьи Федоровны (Александровны), супруги Ивана V Алексеевича [Люби­мов, 1915: 76; Веселовский, 1975: 187, 188; Соловьева, 2006: 695; Се­дов, 2006: 386].

Собранные данные позволяют выявить некоторые закономерности. Во-первых, Чингисиды в подавляющем числе случаев женятся и вы­ходят замуж за представителей титулованной знати. Исключениями, как правило, были браки с близкими родственниками московских ца­рей. Во-вторых, из практики исчезает прежнее требование к супругам Чингисидов — происходить из пресекающихся родов. В-третьих, среди царевичей и князей появляется дифференциация по степени престижно­сти и возможности породниться с ними. Князья, принявшие правосла­вие в первой половине XVII в., и их потомки, как правило, уступают в своем положении крестившимся после 1653 г. Это наиболее явно вы­ражается в положении отцов русских невест на служилой иерархиче­ской лестнице и, как следствие, на их финансовом положении.

Что касается обязательного разрешения московского царя на за­ключение брака, то данные об этом отсутствуют. Скорее всего, оно не требовалось или же было формальным.

Находиться в родстве со служилыми царями и царевичами счита­лось престижным, хотя и не означало повышения благосостояния. За редким исключением, крещеные Чингисиды не обладали крупными земельными пожалованиями. В ряде случаев у нас имеются основания предполагать, что причиной заключения того или иного брака явля­лось стремление царевича поправить свое материальное положение.

К концу XVII в. виднейшая московская знать успела породниться с потомками Чингис-хана в России. Но, несмотря на тесные генеало­гические переплетения, служилые царевичи по-прежнему стояли не­сравненно выше всех представителей служилого сословия. В 1679 г. боярин князь М.А.Голицын неудачно пытался местничать с сибирским царевичем Григорием Алексеевичем по случаю назначения на участие в крестном ходе [Эскин, 1994: 207].

После Михаила Кайбулина, кажется, перестали играть свадьбы царе­вичей, акцентируя их государственное значение. Деньги на свадьбы или натуральные выдачи царевичи получали до начала 50-х годов XVTI в.

Таким образом, после завершения процесса крещения служилых царевичей в середине XVII в., которое можно признать насильствен­ным[5], был сделан очередной шаг к их слиянию с придворной знатью. В XVIII в. прежние генеалогические связи продолжают играть замет-1гую роль в жизни князей Сибирских (так именуются Кучумовичи с 1718 г.). К примеру, Федор Васильевич, внук Алексея (Иш-Мухам-меда), женился на Марии Сергеевне Урусовой [РГАДА, ф. 1239, оп. 3, ч. 118, д. 65344; Любимов, 1915: 75]. Но это выходит за рамки данного исследования.

Здесь необходимо поставить еще несколько проблем, решение кото­рых ждет своего исследователя. Насколько действенными были контак­ты между служилыми Чингисидами и их русскими родственниками и свойственниками? Насколько успешно они инкорпорировались в сре­ду русской знати? В настоящее время мы можем привести только один пример подобного исследования. В.И.Ульяновскому удалось значи­тельно расширить наши представления о биографии Симеона Бекбула-товича конца XVI — начала XVII в. Исследователь впервые изучил такую проблему, как место опального царя в среде московской элиты периода правления царя Федора Ивановича и Бориса Годунова, и сделал первые шаги по ее решению [Ульяновский, 1993: 275-299; Ульянов­ский, 2006: 107-152]. Установление генеалогических связей крещеных служилых царевичей — первый шаг к решению данной задачи.

А.В. Беляков (Рязань)

Из издания «Тюркологический сборник 2007-2008. История и культура тюрских народов России и сопредельных стран»

Литература

Азовцев, 2003 — Азовцев А.В. Личные имена Рязанского уезда конца XVI в. (по материалам писцовых книг) // Рязанская старина. 2002. № 1. Рязань, 2003.

Антонов, 2002 — Антонов А.В. Частные архивы русских феодалов XV — начала XVII века // Русский дипломатарий. Вып. 8, М., 2002.

Анхимюк, 2003 — Анхимюк Ю.В. Разрядная книга 1598-1602 годов // Русский дипломатарий. Вып. 9. М., 2003.

Барсуков, 1902 — Барсуков А.П. Списки городовых воевод и других лиц воевод­ского управления Московского государства XVII столетия. СПб., 1902.

Беляков, 2005 — Беляков А.В. Участие сибирского царевича Алтаная ибн Кучума в событиях Смутного времени и его судьба // Мининские чтения: 2004. Нижний Новгород, 2005.

Беляков, 2006а — Беляков А.В. Араслан Алеевич — последний царь Касимов­ский // Рязанская старина. Вып. 2-3. Рязань, 2006.

Беляков, 20066 — Беляков А.В. Политика правительства Ивана III по отношению к Чингисидам в России // Труды кафедры истории России с древнейших вре­мен до XX века. СПб., 2006.

Беляков, 2007а — Беляков А.В. Чингисиды в России XV-XVI веков // Архив рус­ской истории. Вып. 8. М., 2007.

Беляков, 20076 — Беляков А.В. Ураз-Мухаммед ибн Ондан // Мининские чтения: 2006. Нижний Новгород, 2007.

Беляков, Моисеев, 2004 — Беляков А.В., Моисеев М.В. Сююн-бике: из ногайских степей в касимовские царицы // Материалы и исследования по рязанскому краеведению. Т. 5. Рязань, 2004.

Боярская, 1999 — Боярская книга 1639 г. М., 1999.

Бычкова, 1986 — Бычкова М.Е. Состав класса служилых феодалов России в XVI в. М., 1986.

Всльямииов-Зернов, 1863 — Вельяминое-Зернов В.В. Исследование о касимовских

царях и царевичах. Ч. 1. СПб., 1863. Вельяминов-Зернов, 1864 — Вельяминов-Зернов В.В. Исследование о касимовских

царях и царевичах. Ч. 2. СПб., 1864. Вельяминов-Зернов, 1866 — Вельяминов-Зернов В.В. Исследование о касимовских

царях и царевичах. Ч. 3. СПб., 1866. Веселовский, 1969 — Веселовский СБ. Исследования по истории класса служилых

землевладельцев. М., 1969. Веселовский, 1975 — Веселовский СБ. Дьяки и подьячие XV-XVII вв. М., 1975. Вкладная. 1987 — Вкладная книга Троице-Ссргисва монастыря. М., 1987. Герберштейн, 1988 —Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1988. Дворцовые, 1850 —Дворцовые разряды. Т. I. СПб., 1850.

Демидова, 1996 —Демидова Н.Ф. Федор Алексеевич // Первые Романовы на рос­сийском престоле. М., 1996.

Документы, 1994 — Документы Печатного приказа (1613-1615) / Сост. С.Б.Весе-ловский. М., 1994.

Зимин, 1972 — Зимин А.А. Россия на пороге нового времени. М., 1972.

Зимин, 1986 — Зимин А.А. В канун грозных потрясений. М., 1986.

Зимин, 1988 — Зимин А.А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV — первой трети XVI в. М., 1988.

Исхаков, 1998 — Исхаков ДМ. От средневековых татар к татарам нового времени.

Казань, 1998. Казанская, 1954 — Казанская история. М.; Л., 1954.

Лаврентьев, 2005 — Лаврентьев А.В. Епифань и Верхний Дон в XII-XVIIbb.

Очерки истории русской крепости на Куликовом ноле. М., 2005. Любимов, 1915 — Любимов СВ. Опыт исторических родословий. Гундоровы,

Жижемские, Несвицкис. Сибирские, Зотовы и Остерманы. Пг., 1915. Олсарий, 2003 — Олеарий А. Описание путешествия в Московию. Смоленск, 2003. Павлов, 1992 — Павлов А.П. Государев двор и политическая борьба при Борисе

Годунове (1584-1605 гг.). СПб., 1992. Посольские, 2006 — Посольские книги по связям России с Ногайской Ордой

(1551-1561 гг.). Казань, 2006. ПСРЛ, 1965 — Полное собрание русских летописей. Т. 29. История о Казанском

царстве. М., 1965.

ПСРЛ, 1978 — Полное собрание русских летописей. Т. 34. Пискаревский летопи­сец. М., 1978.

ПСРЛ, 2000а — Полное собрание русских летописей. Т. 12. Патриаршая, или Ни­коновская, летопись. М., 2000.

ПСРЛ, 20006 — Полное собрание русских летописей. Т. 13. Патриаршая, или Ни­коновская, летопись. М., 2000.

ПСРЛ, 2001а — Полное собрание русских летописей. Т. 8. Воскресенская лето­пись. М., 2001.

ПСРЛ, 20016 — Полное собрание русских летописей. Т. 6. Вып. 2. Софийская

вторая летопись. М., 2001. ПСРЛ, 2005 — Полное собрание русских летописей. Т. 20. Львовская летопись.

М„ 2005.

Правящая, 2006 — Правящая элита Русского государства IX — начала XVIII в.

Очерки истории. СПб., 2006. Разрядная, 1966 — Разрядная книга 1475-1598 гг. М., 1966.

Расспросные, 2000 — Расспросные речи двух романовских татар в Московском стане об убиении в Калуге Лжсдмитрия II // Мархоцкий Н. История Москов­ской войны. М., 2000.

Рахимзянов, 2000 — Рахимзянов Б.Р. Касимовское царство в Смутное время // Точка зрения. Вып. 3. Казань, 2000.

Рахимзянов, 2007 — Рахимзянов Б.Р. Административно-политическая и этносоци­альная структура Мещерского юрта // История народов России в исследовани­ях и документах. Вып. 2. М., 2007.

Русско-чеченские, 1997 — Русско-чеченские отношения. Вторая половина XVI — XVII в. М., 1997.

Рязанские, 1889 — Рязанские достопамятности, собранные архимандритом Иеро-

нимом с примечаниями И.Добролюбова. Рязань, 1889. Седов, 2006 — Седов П.В. Закат Московского царства. Царский двор XVII века.

СПб., 2006.

Сергеевич, 1853 — Сергеевич Е. Записки о роде князей Голицыных. СПб., 1853.

Смстанина, 1995 — Сметанина СИ. Рязанские феодалы и присоединение Рязан­ского княжества к Русскому государству // Архив русской истории. Вып. 6. М., 1995.

Собрание, 1822 — Собрание государственных грамот и договоров. Ч. 3. М., 1822.

Соловьева, 2006 — Соловьева Т.Е. К вопросу о дуальности личных имен кален­дарного происхождения в именовании людей в России XVI-XVII вв. // Памяти М.П.Лукичсва. Сб. статей по истории и источниковедению. М., 2006.

Станиславский, 2004 — Станиславский А.Л. Труды по истории государева двора в России XVI-XV1I веков. М., 2004.

Султанов, 2006 — Султанов Т. И. Чингиз-хан и Чингизиды. Судьба и власть. М., 2006.

Трепавлов, 2001 — Трепавлов В.В. История Ногайской Орды. М., 2001.

Трепавлов, 2003 — Трепавлов В.В. Российские княжеские роды ногайского проис­хождения // Тюркологический сборник. 2002. М., 2003.

Тюменцев, 1999 — ТюменцевИ.О. Смута в истории России XVII столетия. Дви­жение Лжедмитрия II. Волгоград, 1999.

Ульяновский, 1993 — Ульяновский В.И. Россия в начале Смуты. Очерки социаль­но-политической истории и источниковедения. Ч. 1. Киев. 1993.

Ульяновский, 2006 — Ульяновский В.И. Смутное время. М., 2006.

Худяков, 1991 — Худяков М.Г. Очерки по истории Казанского ханства. М., 1991.

Черников, 2003 — Черников СВ. Дворянские имения Центрально-Черноземного региона России. Рязань, 2003.

Шватченко, 1996 — Шватченко О.А. Светские феодальные вотчины в России во второй половине XVII века. М., 1996.

Шишкин, 1999 — Шишкин Н.И. История города Касимова с древнейших времен. Рязань, 1999.

Штайндорф, 2002 — Штайндорф Л. Вклады царя Ивана Грозного в Иосифо-Волоколамский монастырь // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2002. № 2.

Эскин, 1994 — Эскин Ю.М. Местничество в России XV1-XVII вв. Хронологиче­ский реестр. М., 1994.



[1] О браках, заключенных до выезда в Россию, см. [Беляков, 2007а]. © Беляков А.В., 2009

[2] В последнее время в литературе окончательно сложились два подхода к проблеме Касимова (Касимовского царства-юрта). Представители первого (Д.М.Исхаков. Б.Р.Ра-химзянов) признают безусловное существование одноименного государственного об­разования, занимавшего территорию практически всей Мещеры [Исхаков, 1998; Рахим-зянов. 2007]. Другие исследователи (А.В.Азовцев, А.В.Беляков. М.В.Моисссв) подчерки­вают, что для подобного заключения пока отсутствуют весомые доказательства, и отри­цают существование подобного образования. По их мнению, царства не существовало, а юрт следует воспринимать в его позднем значении — как место проживания [Беляков, 2006а; Беляков, 2007а].

[3] Бахтураз Карамышев выехал в Россию с женой сибирского царевича Мухаммед-Кули в 1586/87 г. Его жена оказалась в России несколько раньше. Позднее к нему приехали и другие родственники. Их разместили среди знатных кормовых татар в Ярослав­ле. В первой трети XVII в. здесь проживали кормовые мурзы Бердикей и Нурикей Бак-таразовы (Вахтуразовы), дети Карамышсвы. Во второй половине XVII в. Карамышевы, кажется, перебрались в Касимов и обзавелись поместьями в уезде.

Исиней Карамышев в Смутное время поддерживал правительство Василия Шуй­ского, в том числе участвовал в обороне Москвы от Лжедмитрия II. Между августом 1610 и 1613 г, являлся касимовским воеводой. Упоминается как воевода 15 и 21 марта '613 г. в Касимове, 18 марта в Кадоме (совместно с Иваном Вельяминовым?). Можно предположить, что Карамышев руководил некоторое время всей территорией Мещеры. В это же время он завладел мельницей касимовского паря Ураз-Мухаммеда. Также в Смуту за него «заложились» многие посадские люди (РГАДА, ф. 141, on. 1, 1589 г., Д-24, л. 1; 1622 г., д. 8, л. 47, 48; ф. 131, on. 1, 1626 г., д. 1, л. 2; 1628 г., д. 9; 1635 г., Д-4,л.З; 1650 г., д. 6, л. 3).

[4] Сеиды (сайиды) — потомки четвертого праведного халифа Али, женатого па Фатиме, дочери Пророка.

[5] В течение нескольких месяцев начиная с апреля 1654 г. под нажимом царя Алек­сея Михайловича и патриарха Никона были крещены касимовский царевич Сеид-Бурхан б. Арслан (Василий Арасланович) и сибирские царевичи Дост-Мухаммед и Иш-Мухаммед, сыновья Алтапая б. Кучума (Петр и Алексей Алексеевичи). После этого в России остался только один служилый царевич-мусульманин, престарелый Алтанай б. Кучум. вскоре умерший (Шишкин, 1999: 106; Рязанские, 1889: 71, 72).

Читайте также: