ГлавнаяМорской архивИсследованияБиблиотека












Логин: Пароль: Регистрация |


Голосование:


Самое читаемое:



» » Искусство инков
Искусство инков
  • Автор: Malkin |
  • Дата: 19-05-2014 11:27 |
  • Просмотров: 15797

Следующая глава

Вернуться к оглавлению

Искусство инков

Выражение «инкское искусство» распростра­няется на предметы и постройки, произведен­ные в стиле, присущем элите Куско начиная с первой половины XV века. Художественные тра­диции покоренных народов отнюдь не меняют на­правленности инкского стиля (за некоторыми ис­ключениями, вроде тех случаев, когда к инкской керамике примешиваются традиции племен чиму или чинча). Ознакомиться с образцами этой про­дукции подданным Инков удавалось главным об­разом во время празднеств, периодически прово­дившихся в провинциальных центрах. Подобные пиршества проходили в окружении произведений инкской архитектуры, с привлечением всевозмож­ных инкских керамических изделий; в качестве приношений уака и Солнцу публично сжигались одежды инкского стиля; касики получали в дар ценные инкские ткани и золотые изделия. Этими обстоятельствами можно объяснить две основные характерные черты инкского искусства. Первой является его высокая степень стандартизации:

так как инкская художественная продукция долж­на была быть легко опознаваема среди множества местных стилей, производством ее занимались ремесленники, работавшие непосредственно на государство, которое неукоснительно следило за тем, чтобы выпускаемые ими изделия сохраняли свою самобытность.

изображение пещеры, из которой вышли Манко Капак, его братья и сестры

 Возможное абстрактное изображение пещеры, из которой вышли Манко Капак, его братья и сестры (согласно местному хронисту Пачакути Ямки)

Его вторая черта — это по­иск гармонии и радости: поставляя украшения на празднества, воспевающие щедрость Инки, им­перское искусство не могло состоять из образов правителей, армий и карающих богов. Оно пред­почитало идти путем геометрической абстракции и натуралистического представления животных, растений и людей. По этим причинам оно «клас- сично» в своем поиске ясности, понятности, рав­новесия и симметрии. Между архитектурой или керамикой Куско позднего переходного периода и имперской эпохи не наблюдается никакой по­следовательной эволюции, из чего можно сделать вывод, что инкский стиль есть плод художествен­ной революции, возникшей, судя по всему, в ре­зультате вмешательства власти в эстетические во­просы. Инкское искусство пожелало быть новым искусством для новой эры.

Текстиль

С самых своих истоков андская цивилизация отдает приоритет текстилю как средству художе­ственного выражения и предмету ценности. Сви­детельством тому, например, служит тот факт, что эмблема инкской верховной власти, маскапайча, была полоской ткани, покрывавшей лоб правите­ля, а не короной из драгоценного металла, как в Европе. Наиболее древние андские ткани из чис­ла нам известных датируются примерно 9000 г. до н.э., и их декор оказал немалое влияние на те узоры, что появлялись на инкской керамике, зо­лотых и серебряных изделиях и даже в архитекту­ре. В середине II в. до н.э. на побережье начинают выращивать хлопок, а ближе к 1800 годам до н.э. возникает ткачество. Даже та система письма, ко­торой пользовались древние перуанцы, кипу, про­истекает от искусства обработки текстиля. Ничто не представляло для инков большую ценность, чем ткани. Именно ткани они преподнесли в дар ис­панцам, когда те высадились на берег в Кахамарке, и очень удивились тому, что чужеземцы совсем не оценили эти подарки, обратив свои взоры лишь на серебро и золото.

Андские ткачи производили главным образом одежду. То был главный подарок, который полу­чали юноши, совершая ритуал перехода в зрелый возраст, и который Инки делали представителям своей знати. Испанцы обнаружили множество складов, заполненных одеждой, производившей­ся по приказу Верховного Инки для поощрения служивших у него солдат и кураков. Текстильная продукция, несомненно, являлась вторым эконо­мическим приоритетом инков после сельского хо­зяйства. По причине дождливого климата Анд до нас дошло не так уж и много образчиков инкского стиля. И напротив, пески побережья, где никогда не идут дожди, сохранили тысячи тканей, датируе­мых более ранними эпохами, зачастую — в очень хорошем состоянии. По сути, все производившие­ся текстильные изделия можно разделить на два типа. С одной стороны, существовали обычные — гладкие и одноцветные — ткани, называемые про­сто ауаска («ткань»), которые изготавливались в домашних условиях и предназначались для про­стонародья. Они были из шерсти альпаки в высо­когорьях и из хлопка на побережье. Шерсть ламы, менее нежная и мягкая, нежели шерсть альпаки, обычно использовалась для производства одеял, сумок и веревок. С другой стороны, наличество­вали и дорогие материи, называемые кумпи и распространявшиеся среди представителей элиты общества, — производство этих тканей контроли­ровалось властями. Несмотря на то что во мно­гих дворцах и храмах имелись гобелены и ковры, основную часть текстильной продукции все же со­ставляла именно одежда. Кумпи изготавливались из шерсти альпаки или викуньи согласно техни­ке вышивки по канве, в соответствии с которой узор полностью покрывает ткань. Характерной их особенностью является очень яркий декор, при­чем наибольшую слабость инки питали к красно­му, желтому и пурпурному цветам. Некоторые из кумпи полностью покрывались маленькими пере­ливающимися перьями птиц, обитавших в тропи­ческих лесах. Конкистадор Педро Санчо де ла Ос упоминает о существовании склада, содержавшего примерно 100 ООО сушеных птиц, перья которых предназначались для производства текстильных изделий. Некоторые одежды обшивались золоты­ми и/или серебряными зернами бисера или даже жемчугом, обнаруженным в раковинах моллюсков, так что не было видно ни одной нитки, будто это была очень густая кольчуга. Золото и серебро у инков ассоциировались с Солнцем и Луной соот­ветственно, поэтому такие наряды надевали, как правило, во время проведения различных религиозных церемоний. Поверхность кумпи столь плотна и однородна, что испанские хронисты сравнивали эти ткани с фламандскими гобеле­нами и даже с шелком. Те немногие туники-кумпи, что дошли до нас, доказывают, что ткачи, рабо­тавшие на Инку, в совершенстве владели одной из лучших техник вышивания в мире. В некоторых тканях на один квадратный сантиметр приходится до нескольких сотен нитей.

Одеяние Атауальпы (согласно Педро Писарро, 1571 г.)

Женщины приносили ему еду и ставили ее перед ним на тонкие зеленые побеги трост­ника... Они ставили все сосуды из золота, се­ребра и глины на этот тростник. Он указывал на то, чего бы ему хотелось, и это ему подно­сили. Одна из женщин брала это блюдо и дер­жала в руке, пока он ел. Так он ел, когда я од­нажды присутствовал при этом. Кусочек еды поднесли ему ко рту, и одна капля упала на его одежду. Подав руку индианке, он встал и ушел в свою комнату, чтобы переодеться, и вернул­ся, одетый в темно-коричневую тунику и плащ.

Я подошел к нему и потрогал плащ, который на ощупь был мягче шелка. Я спросил у него: «Инка, из чего сделана такая мягкая одежда?»

Он мне ответил: «Она сделана из тех птиц, что летают по ночам в Пуэрто-Вьехо и Тумбесе, ко­торые кусают индейцев, как и испанцев во вре­мя их конных прогулок, и пьют их кровь». Так он объяснял, что она сделана из кожи летучих мышей, цвет которых она имела. «А где можно собрать столько летучих мышей?» — спросил я. «Эти псы в Тумбесе и Пуэртовьехо только тем и занимались, что ловили летучих мышей, что­бы изготовить этот плащ, предназначавшийся для моего отца», — ответил он.

Узоры, появлявшиеся на инкских текстильных изделиях, являются абстрактными и в этом резко отличаются от гораздо более фигуративных мо­тивов предыдущих культур. Похоже, они задумы­вались как знаки, указывающие на статус и долж­ность того, кто эту одежду носил. Действительно, эти наряды однообразны и выполнены в ярких тонах, словно и создавались для того, чтобы уже один их вид говорил о многом большинству людей. Нижняя часть мужских туник и женских платьев кимпу напоминает настоящее панно, состоящее из небольших квадратов, в которых изображены различные геометрические фигуры, токапу («ве­ликолепные»). В одном из испанских документов XVI века говорится о том, что эти фигуры пред­ставляли собой провинции, завоеванные или кон­тролируемые тем, кто эту одежду носил.

Этим, на наш взгляд, объясняется, почему рас­пределение кумпи среди членов провинциальных элит являлось прерогативой правителя или его представителей: вынуждая кураков носить одежды инкского стиля, на которых были символически изображены племена и провинции, находящиеся под его властью, Инка напоминал своим поддан­ным, что своей властью местные вожди обязаны именно ему.

Архитектура

Наряду с текстилем архитектура является тем средством художественного выражения, к кото­рому инки проявляли наибольший интерес. Поч­ти вся территория Империи инков несет на себе след их архитектуры, пусть даже в провинциях та менее изысканна, чем в столице и в столичном ре­гионе. Инки создали такой архитектурный стиль, который разительно отличается от стиля местных построек: двери, окна и ниши имеют трапециевид­ную форму (прежде история подобных примеров не знала); стены немного наклонены внутрь, под углом от 4 до 6 градусов; в наиболее престижных жилищах у дверей и окон — двойные косяки и рамы соответственно, камни, из которых сложены сте­ны, тщательно подогнаны друг к другу и искусно отполированы. В строениях наивысшего статуса (храмах, дворцах) камни обтесаны так, что имеют форму полушек, что создает игру тени и света, ко­торая меняется по мере движения солнца.

Кладка стен, покрывающих склон холма в Тамбомачай

 Кладка стен, покрывающих склон холма в Тамбомачай

Благодаря этому методу инкские строения хо­рошо видны даже с большого расстояния, при­том что угол наклона соломенных крыш, иногда поднимающихся втрое выше, нежели стены по­стройки, которую они покрывают, составляет по­рядка 60 градусов. Для обтесывания и шлифовки камней инки использовали речные валуны, кото­рые заменяли им молотки. Затем каменные бло­ки поднимались за счет силы рук и при помощи растительных веревок до места строительства, где собирались воедино. Большинство зданий воздвигались из наполовину обтесанных или во­все не обтесанных камней, которые скреплялись глиняным раствором.

Другие жилища строились из самана, в том чис­ле и самые изысканные. У многих нижняя часть стен была из камня, верхняя — из кирпича-сырца. Стены, обработанные зачастую небрежно, как правило, обмазывались затем мастикой и выкра­шивались в яркие цвета, — такая расцветка, впро­чем, была присуща всем жилищам на побережье с самых древних времен. Археологами на инкских постройках были обнаружены следы красной, чер­ной и кремовой краски. На центральном и юж­ном побережье, где они возвели относительно немного жилищ, инки применяли системы строительства, подходящие для данного региона.

Дворец Инки на острове Титикака (Кольясуйу)

 Дворец Инки на острове Титикака (Кольясуйу)

Наиболее характерной, сугубо инкской чертой яв­ляется трапециевидная форма дверей, окон и ниш. Все остальное (саманные стены, земляной пол, плоские крыши, сложное устройство внутренних помещений) выдает местные традиции. Прекрас­ным примером инкской постройки, возведенной в соответствии с техникой и согласно концепции, присущей побережью, может послужить админи­стративный центр Тамбо-Колорадо: в нем мы на­ходим множество комнат, соединяющихся одна с другой и выходящих на дворы и коридоры, — всё, как в жилищах местной знати.

Набор декоративных форм крайне ограничен. Инки «не тратят времени» на лепные орнаменты, карнизы, пилястры и берельефы. Их архитекту­ра контрастирует в этом с архитектурой племени чиму, которая, однако же, им прекрасно известна. О важности, значимости здания свидетельствует качество обработки камней. Такой выбор, вероят­но, обусловлен задачей быстро пометить завоеван­ные территории печатью инкской архитектуры: государственные служащие, призванные повсюду контролировать ход работ, проходят — судя по всему, в Куско — простой курс, достаточный для того, чтобы четко и точно применять полученные сведения на практике, благодаря мобилизации по всей Империи рабочих, ремесленников и местно­го сырья.

До имперской эпохи инки не имели какой-либо определенной архитектурной традиции.

Их архитектура — новое творение, в котором при­сутствуют черты самых различных моделей. Обра­ботка стен весьма напоминает ту, которую можно наблюдать в Тиауанако. Хронист Педро Сьеса де Леон сообщает, что он слышал «утверждения ин­дейцев, что Инки строили свои огромные соору­жения в Куско по форме, какую, как они увидели, имеет крепостной вал или стена в этом селении [Тиауанако]». Похоже, тиауанакское искусство об­тесывания камней поддерживалось вплоть до инк­ской эпохи каменщиками-индейцами из племен лупака и колья, которых инки мобилизовали для возведения построек в Куско. Что до концепции капча, то она, как представляется, была позаим­ствована у архитектуры индейцев чиму, — в их сто­лице, Чан-Чане, инки могли восхищаться самыми величественными дворцами из существовавших тогда в Южной Америке. Жители Куско переняли модель, пришедшую из того края, где нет дождей, но которая абсолютно не подходит к суровому гор­ному климату: в капча не существовало внутренне­го сообщения между комнатами, так что для того, чтобы перебраться из одной в другую, необходимо было покинуть дом, выйдя на холод или под дождь.

Храм Солнца в Уайтаре (Чинчасуйу)

 Храм Солнца в Уайтаре (Чинчасуйу)

Быстро перейдя от простой сельской жизни к суще­ствованию могущественной аристократии, инки, судя по всему, попросту не успели создать удобное и подходящее для их среды жилище.

Правители Тауантинсуйу стремились к созда­нию таких архитектурных конструкций, кото­рые могли бы увековечить и возвеличить их имя. По сути, для любого Инки архитектура была главным способом занять достойное место в ди­настической памяти и гарантировать после своей смерти авторитет того рода, основателем которо­го он являлся, поэтому сразу же после восшествия на престол каждый из них приступал к строитель­ству нового дворца. Даже Атауальпа, правление которого получилось крайне коротким, успел воз­вести таковой — в Каранки, рядом с Кито. Так как дворцы являлись своеобразными памятниками тому или иному правителю, всякий Инка старался создать свой собственный архитектурный стиль, не нарушая тем не менее эстетических канонов, установившихся в первой половине XV века. Ар­хитекторы Пачакути играли на контрасте между формами возводимыми и формами естествен­ными: становясь частью ландшафта, здания нахо­дили опору в виде скал самой причудливой формы, которые в итоге оставались нетронутыми либо лишь слегка обработанными, иногда получая «до­полнение» в виде стен; из окон открывались самые восхитительные виды. Уайна Капак делал все для того, чтобы превзойти предшественников, прика­зывая возводить здания более массивные и высо­кие, нежели уже имевшиеся. Уже не так сливаясь с пейзажем, архитектура его правления «смотрела» внутрь, во двор, в частности на бассейны, в кото­рых отражались строения. Одним из наиболее яр­ких примеров такого зодчества является дворец Киспигуанка, находящийся неподалеку от совре­менного городка Урубамба.

Внешний вид дворца Киспигуанка

 Внешний вид дворца Киспигуанка

 

Дом Инки в Кахамарке (согласно Франсиско де Хересу, 1534 г.)

Дом Атабалипы [=Атауалъпы], расположен­ный в центре его владения, хоть и небольшой по размерам, но выделяется среди других до­мов индейцев; это квадрат с внутренним дво­ром, в котором устроен бассейн, туда течет по трубе такая горячая вода, что в нее нельзя даже опустить руку. Горячая вода вытекает поблизости из горной скважины. По другой трубе подведена холодная вода, неподалеку эти трубы соединяются, и вода, смешавшись, попадает в бассейн; когда же нужна только хо­лодная или только горячая вода, одну из труб перекрывают. Бассейн большой и выложен камнем, а за домом выложен еще один бас­сейн, но сработанный гораздо хуже; в него спу­скаются для купания по каменным ступеням. Целый день Атабалипа проводил на нависшей над садом террасе, с которой попадал прямо в спальню; окно этой комнаты выходит во вну­тренний двор с бассейном, а с террасы тоже можно спуститься во внутренний двор. Стены в доме просмолены и покрыты охряной краской, этот ярко-красный цвет выглядит очень красиво, и деревянные балки, поддерживаю­щие крышу, выкрашены в тот же яркий цвет; у комнаты, в противоположной спальне, пото­лок разделен на круглые, как колокол, четыре свода, собирающиеся в центре; стены здесь покрыты известью, белые как снег. Два других помещения предназначены для слуг. Дом этот стоит на берегу реки.

Деревенская резиденция эпохи Уайна Капака

 Деревенская резиденция эпохи Уайна Капака

Среди наиболее величественных сооруже­ний, воздвигнутых инками, фигурируют огром­ные, очень длинные строения с двускатной крышей, поддерживаемой столбами, врытыми в землю на протяжении всей продольной оси, — археологи называют их «кальянка».

Подобные постройки могли достигать 70 с лиш­ним метров в длину и имели множество дверей с одной стороны — той, что выходила на площадь, на краю которой эти здания всегда располагались. Самой большой «кальянкой», несомненно, являет­ся та, что являлась частью дворца Уайна Капака в Куско и выходила на «Площадь Отдыха» (Аукайпа- та). Огромные деревянные балки, установленные на каменных фундаментах, поддерживали ее кры­шу, и конкистадор Педро Писарро утверждает, что в ней могло вместиться 4000 человек. Другое зда­ние этого типа, обнаруженное в Инкальякте (древняя Покона), к востоку от Кочабамбы, в Боливии, имело еще большую вместимость — до 6000 персон. Его размеры — 78x26 м, то есть 2028 кв. м, а фасад насчитывает двенадцать дверей, перемежающих­ся с тринадцатью окнами. После Храма Виракочи в Ракчи (древняя Кача), площадь которого состав­ляет 2323 кв. м, это самое большое сохранившееся инкское сооружение.

«Кальянка» в Инкальякте (Кольясуйу)

 

 «Кальянка» в Инкальякте (Кольясуйу)

Даже созданная инками сельскохозяйственная инфраструктура свидетельствует о том, что бес­покоило ее творцов: широкая сеть орошаемых террас, изрезающих склоны долин рек Уатанай и Вильканота, вокруг Куско, являлась не только эко­номической необходимостью, но и выражением заявленного инками идеала продуктивного разви­тия, и эстетика здесь выглядит столь же важной, как и функциональность. В сезон жатвы маисовые поля, громоздившиеся друг над другом на террасах из серого песчаника в Писаке — владении Пачаку­ти, — представляли собой золотисто-серебристые дали, и это множество раз воплощали инкские ма­стера в своих ювелирных изделиях.

Керамика

Равным образом инки создали и характер­ный керамический стиль. За пределами метро­полии инкская керамика обнаруживается главным образом в столицах провинций, тогда как продук­ция коренных народностей крайне редко имити­рует продукцию инкскую. Ради того чтобы иметь в своем распоряжении все необходимое для вы­ражения церемониального гостеприимства, госу­дарство всячески поощряет обучение гончаров, их размещение и сосредоточение в крупных городах или в ремесленных деревнях, находящихся в не­посредственной близости от залежей глины. Так, 40 % керамики, обнаруженной в резиденциях эли­ты уанка, в деревнях верховья реки Мантаро, при­надлежат к инкскому стилю и были изготовлены в Атун-Шауше, центре провинции, созданной жите­лями Куско.

Арибалл (макас) с открытым горлышком

 Арибалл (макас) с открытым горлышком

Наиболее типичной формой инкской кера­мики, несомненно, является «арибалл» (макас на языке кечуа), сосуд для переноски маисового пива. Судя по изображениям, арибалл носили на спине, где он закреплялся посредством веревки, пропу­скавшейся через ручки сосуда.

Этот сферической формы сосуд имеет кониче­ское основание, которое позволяет ему надежно стоять в углублении, специально проделанном для этой цели в земле. Его более или менее про­долговатое горлышко представляет собой рас­ширяющийся венчик. Именно в арибалле наилуч­шим образом выражается коллективное великодушие Инки, потому что он содержит напиток, который правитель преподносит своим поддан­ным во время периодических собраний в центрах провинций. Простота, строгость и элегантность являются правилом в использовании линий и небольшого числа цветов, обычно сводящегося к двум: на темно-красный либо оранжевый фон черным, оранжевым, желтым или белым цветом наносится некий рисунок, практически всегда со­стоящий из геометрических фигур — ромбов, кру­гов, полос, лент и треугольников.

 

 

Производство золотых и серебряных изделий

Если в производстве ткацких изделий и ро­списи керамики одной из отличительных черт инкского искусства является геометрическая абстракция, с круглыми скульптурами из метал­ла или камня все обстоит иначе — они в высшей степени натуралистичны.

От своих предков инки унаследовали одну из совершеннейших металлургических технологий в мире; они очень ценили гибкость, прочность и чи­стоту золота и серебра, металлов, которые для них представляли гораздо меньшую ценность, чем для европейцев. Не развив излишнее, по их мнению, искусство в доимперскую эпоху, инки перевезли в Куско золотых и серебряных дел мастеров из племени чиму, которые и занялись производством предметов в новом стиле. Как правило, они ста­рались изображать людей, животных и растения, иногда — в натуральную величину.

Рассказывая о разграблении дворцов и храмов Куско (1534 г.), конкистадор Педро Санчо пишет: «Среди других диковинок нельзя было не восхи­титься четырьмя большими золотыми баранами [=ламы] тончайшей работы и десятью или двенад­цатью статуями женщин, того же роста, как у всех женщин этого края, — все они были изготовлены из чистого золота, да так искусно, что казались живыми». Описывая те же статуи, его товарищ Мигель де Эстете замечает: «Должно быть, они были созданы по образу неких умерших дам, так как за каждой из них ухаживали пажи и женщины, которые прислу­живали им и обмывали их с такими покорностью и почтением, словно они были живыми». К сожале­нию, лучшие золотые и серебряные инкские изде­лия были переплавлены испанцами в слитки.

Серебряная лама

 Серебряная лама

 

Серебряные человеческие фигурки

 Серебряные человеческие фигурки

 

Инкский полководец, «выпивающий» с Солнцем (согласно Фелипе Гуаману Поме, 1615 г.)

 Инкский полководец, «выпивающий» с Солнцем (согласно Фелипе Гуаману Поме, 1615 г.)

Мастера, работавшие на Инку, изготавлива­ли также и чеканные золотые или серебряные кубки — акилъя, — всегда используемые попарно и предназначавшиеся для ритуального выпивания маисового пива.

Подобные кубки производились в том числе и из дерева, вследствие чего назывались «керо» (от слова киру, «дерево»). Из таких сосудов пили исклю­чительно представители элиты общества. Когда какой-нибудь знатный инка наносил визит одному из себе подобных, он являлся в гости с парой куб­ков, в которые хозяин приказывал налить маисово­го пива, после чего они вместе «выпивали». Затем гость и радушный хозяин пили уже из пары кубков, принадлежавших последнему. Как и на одеждах кумпи, на инкских чеканных акилья либо инкрусти­рованных керо были изображены те же абстракт­ные фигуры квадратной формы (токапу), которые можно обнаружить на одеяниях элиты. Правитель преподносил эти пары кубков представителям про­винциальной знати в дар вместе с одеждами кумпи. Так он оказывался вовлеченным в церемониальные отношения, которые поддерживали между собой эти местные богачи, когда, одевшись в подаренные Инкой туники, они выпивали из акилья или керо.

В верхней, открытой своей части все эти куб­ки — как золотые и серебряные, так и деревян­ные — имеют диаметр несколько больший, нежели в основании, что придает им расширяющуюся фор­му. Однако предшественник этой очень характер­ной фигуры находится в Тиауанако, чью культуру инки могли знать разве что с «археологической» стороны. В Куско даже были обнаружены инкские копии тиауанакских керамических кубков. То же касается и некоторых элементов архитектурного стиля правления Пачакути, например, тщательной кладки стен Кориканчи в Куско, «торреона» Мачу- Пикчу или Интиуатаны Писака, которая (кладка) с виду ничем не отличается от той, какую имеют по­стройки в Тиауанако. Складывается впечатление, что в этих стилистических элементах для жителей Куско материализовались некие мифические отно­шения с этим поселением. Таким образом, можно сказать, что искусство Тауантинсуйу частично заду­мывалось в виде возврата к стилю метрополии верх­него плато, которым инки дорожили как местом, где появились на свет предки-родоначальники всех их родов, прежде чем отправиться завоевывать территории, занимаемые теперь их потомками. Имитируя стиль изначальных мест проживания людей, инкское искусство, как представляется, воспевает воссоединение мира, на какое-то вре­мя распавшегося на части в результате рассеива­ния предков-родоначальников и последовавших за этим войн.

Инкское искусство под испанским господством

Колониальное искусство Перу есть результат сложной истории разрушения и воссоздания. В 1570 году вице-король Толедо запретил изготов­ление лепных изделий, производимых в соответ­ствии с местными традициями. Эта мера, похоже, заметно повлияла на фигуративное искусство (ке­рамику и производство золотых и серебряных изде­лий), но не на ткачество, которое, по мнению граж­данских и религиозных властей, в сущности своей, никак не было связано с язычеством. После кон­кисты центральное место в андском художествен­ном производстве занимают именно ткачество и обработка серебра и золота. Благодаря упорству местной элиты региона Куско, очень привязанной к инкской самобытности, которая узаконивает ее привилегии и политическую власть, некоторые из фундаментальных выражений инкской эсте­тики сохранялись до начала XIX века. В течение почти ста лет после Конкисты золотых и серебря­ных дел мастера продолжали изготавливать акилья, но, по причине высокой цены драгоценных метал­лов, наибольшую креативность местные жители проявили в производстве тканей и деревянных куб­ков (керо). Именно в XVII и XVIII веках искусство керо достигает апогея своего развития в регионе Куско и бассейне озера Титикака. В первой трети XVI века здешние ремесленники обучаются тех­никам западного фигуративного искусства и на­чинают не только воспроизводить христианское религиозное искусство, но создают также и керо, иллюстрирующие сцены, которые вызывают в памяти инкскую историю, традиционные празд­ники и сельскохозяйственный цикл.

После краха Тауантинсуйу ткачи, специализи­рующиеся на изготовлении кумпи, покидают соз­данные Инками ремесленные деревни, начиная работать на представителей местной власти или состоятельных испанцев. За некоторыми исклю­чениями, качество продукции падает, ткачи стано­вятся менее искусными, хотя и подтверждают свой высочайший уровень еще на протяжении многих десятилетий. По сути, местные элиты заказывают одежды кумпи не для ежедневной носки — так как отныне они одеваются по испанской моде, — но для использования во время процессий и город­ских праздников, где касики и потомки инков де­филируют, вырядившись правителями и знатными особами былых лет. Таким образом, ткани кумпи лишь поддерживают память о славных доколо­ниальных временах, а на парадной одежде возни­кают все новые и новые символы присоединения к инкскому прошлому. Все больше места занимают токапу, а на некогда однородном фоне одежд, по контрасту с геометрическим характером доиспан- ского набора текстильных узоров, все чаще и чаще появляются цветы, насекомые и представители се­мейства кошачьих.

Следующая глава

Вернуться к оглавлению

 

 

Читайте также: