Показать все теги
В результате исследования В. А. Городцова была установлена последовательная смена культур бронзовой эпохи в степях Северного Причерноморья и их относительная хронология Было доказано, что катакомбная культура существовала после ямной культуры и предшествовала срубной культуре. Все три культуры — ямная, катакомбная, срубная — были отнесены В. А. Городцовым к палеометаллической эпохе, которая подразделялась им на три поры: раннюю, среднюю и позднюю[1]. Ранняя пора, по В. А. Городцову, соответствует времени появления первых металлических изделий. Средняя пора соответствует времени широкого распространения и применения металлических орудий. Поздняя пора — время наибольшего расцвета бронзовой индустрии, заканчивающаяся появлением первых железных орудий.
К ранней поре палеометаллической эпохи В. А. Городцов относил ямную культуру. Катакомбная культура относилась им к средней поре; к поздней поре палеометаллической эпохи относил В. А. Городцов срубную культуру.
После исследований в бассейне Северного Донца В. А. Городцов не только установил относительную хронологию катакомбной культуры, но и на основании широких аналогий с соседними культурами, доказал ее синхронность северокавказской, среднеднепровской и фатьяновской культурам. Абсолютная хронология катакомбной культуры была дана В. А. Городцовым несколько позднее. Время существования катакомбной культуры было им определено промежутком с конца III до конца первой половины II тысячелетий до н. э.[2], то есть 2000—1500 лет до н. э.
Сравнивая так называемые «примитивные литейные формы» катакомбной культуры с такими же формами, открытыми в наслоениях Гассарлыка (Троя), в разных местах Франции и Англии, с точно такими же песчаниковыми формочками из погребений Северного Кавказа и фатьяновской культурой, В. А. Городцов устанавливает время дх существования в первой половине II тысячелетия до н. э. Серебряные и бронзовые височные кольца, имеющие также широкие аналогии, дают ту же дату. Датирующим предметом В. А. Городцов считал костяные молоточкообразные булавки, характерные для катакомбной культуры. Сравнивая их с подобными типами булавок, найденных на Северном Кавказе, в Венгрии и Италии, В. А. Городцов определяет время их существования II тысячелетием до н. э. Катакомбная культура прекратила свое существование, по В. А. Городцову, в первой половине II тысячелетия до н. э.
Эта датировка катакомбной культуры принята в настоящее время.
В вышедшей в 30-х годах работе А. П. Круглов и Г. В. Подгаецкий [3] попытались изменить классификацию бронзовой эпохи на территории степной полосы СССР, данную В. А. Городцовым. Разделив культуру бронзовой эпохи на две стадии, они объединили катакомбную и срубную культуры в одну стадию и тем самым изменили ее датировку. Подобное нововведение явилось шагом назад по сравнению с тем, что было сделано много раньше В. А. Городцовым. Работа А. П. Круглова и Г. В. Подгаецкого целиком была основана на работах Н. Н. Марра, на его теории стадиального развития общества. Авторы полагали, что общество, оставившее памятники древнеямного типа, надо относить ко времени материнского рода, что соответствовало их первой стадии; памятники катакомбной и срубной культур отражают, по их мнению, возникновение и развитие патриархальных отношений, что соответствовало их второй стадии.
Подобные взгляды А. П. Круглова и Г. В. Подгаеикого были подвергнуты критике и никем из советских'археологов не приняты.
Следовательно, остались никем не опровергнутые датировки В. А. Городцова, которые в своей основе верны и до настоящего времени общеприняты.
Со времени работ В. А. Городцова прошел большой промежуток времени, накопился большой новый археологический материал, который позволяет внести некоторые поправки в датировку катакомбной культуры.
Нижняя дата катакомбной культуры в настоящее время изменена быть не может и, наоборот, подтверждается рядом новых фактов.
Установленные датировки культур, синхронных с катакомбной культурой, прослеженные связи катакомбной культуры с такими культурами, как усатовская, среднеднепровская, городская, фатьяновская, полтавкинская, майкопская и северокавказская, позволяют считать за нижнюю дату катакомбной культуры рубеж III и II тысячелетий до н. э.
В погребениях катакомбной культуры часто находят бронзовые и серебряные спиральные височные кольца. Височные кольца этого же типа в небольшом количестве встречаются уже в погребениях ямной культуры, но для ямной культуры височные кольца еще большая редкость, тогда как в погребениях катакомбного типа их довольно много.
Территориальные и хронологические рамки спиральных височных колец в полтора оборота довольно велики. Такие височные кольца известны в древних слоях Трои, они встречены в погребениях Микен, широко распространены в Венгрии, Чехии, Моравии и по всему Северному Причерноморью и в большом количестве известны в могильниках Кавказа. Хронологически они не одновременны; появившись в III тысячелетии до н. э., височные спиральные кольца доживают до эпохи железа, как, например, височные кольца из погребений Кабанского могильника.
Г. Шмидт [4] составил хронологическую таблицу для височных колец в полтора оборота. Самыми ранними он считает венгерские височные кольца, которые бытовали до начала II тысячелетия до н. э. За ними следуют троянские височные кольца из второго города Трои, которые датируются рубежом III и II тысячелетий до н. э.
Более поздними являются височные кольца унетицкой культуры в Чехии. За ними следуют височные кольца из погребений в Микенах, которые датируются Г. Шмидтом от 1700 до 1500 года до н. э. И, наконец, еще более поздними он считает кавказские высочные кольца.
Г. Шмидту не были, повидимому, известны находки спиральных височных колец в курганных могильниках степной части Северного Причерноморья и Приазовья. Поэтому он считает, что их в этих местах не было. Теперь нам известно большое количество погребений из степной части Северного Причерноморья, в которых были найдены бронзовые спиральные височные кольца. Они оказались как в погребениях ямной, так и катакомбной культур и с полным правом могут считаться древнейшими височными кольцами этого типа. Появившись на этой территории еще в конце III тысячелетия до н. э., они продолжают бытовать здесь на протяжении всего времени существования катакомбной культуры и известны даже в более поздних памятниках. Поэтому верхней даты катакомбной культуры по ним установить невозможно.
Нижняя дата катакомбной культуры до некоторой степени устанавливается и по находкам в погребениях катакомбной культуры костяных молоточкообразных булавок с отверстием в центре головки. Эти булавки являются типичными предметами ямной и катакомбной культур; только несколько экземпляров их мы знаем на территории соседних археологических культур: один экземпляр в могильнике фатьяновской культуры [5] (Ивановский могильник), в погребениях днепровской культуры (погребение 26-е в Новоселовке 1 и погребение 72-е у Ясковиц2), в Поволжье на территории, занятой полтавкинской культурой (д. Бородаевка K-F63), и шесть экземпляров на Северном Кавказе (ст. Переяславская — центральное погребение — две булавки 4; с. Летницкое — одна булавка 5; ст. Костромская — две булавки6; ст. Петропавловская, курган № 11, погребение 1-е — одна булавка 1.
Е. Маевский8 в свое время считал, что этот тип костяных молоточкообразных булавок происходит от микенской культовой двойной секиры и приурочивал их распространение на территории Северного Причерноморья ко времени первой половины II тысячелетия до н. э. Такая датировка слишком растянута.
В. А. Городцов9 приводит находимым молоточкообразным булавкам из кости широкие аналогии, ссылаясь на находки таких же булавок в Венгрии и Италии. Г. Чайлд 10 сравнивает их с булавками, найденными в Центральной Анатолии, в царских гробницах Аладжа Хейюк и в могиле Ахлатлибела, и относит их приблизительно к 1950 году до н. э., а также указывает на находки молоточкообразной булавки в одной гробнице с ходом, датированной началом II тысячелетия до н. э. п).
Все приведенные аналогии далеки от наших костяных молоточкообразных булавок. Во-первых, все булавки Венгрии, Италии, Центральной Анатолии металлические, некоторые бронзовые, другие серебряные; во- вторых, все они существенно отличаются от наших булавок и формой и размерами. Металлическая булавка из «гробницы с ходом», а также бронзовая булавка из центральной Италии12, на которую ссылается
В. А. Городцов, ближе всего подходят к металлическим булавкам, хорошо лам известным в ранних памятниках унетицкой культуры. Это небольшие металлические булавки с совершенно гладкой небольшой головкой в виде палочки, перпендикулярной к игле булавки.
Эти булавки не имеют отверстия, которое всегда есть на катакомбных булавках, следовательно, они и не могли так же укрепляться на одежде, как костяные молоточкообразные булавки, которые заматывались, повидимому, шнурком, продетым в отверстие.
Наши костяные молоточкообразные булавки отличаются от всех других булавок, серебряных или бронзовых, известных в Европе. Они являются специфическими украшениями, характерными для ямной и катакомбной культур, и аналогии этим булавкам известны только в соседних культурах, куда они могли попасть только в результате культурных связей между этими культурами и катакомбной культурой. Наши костяные булавки оказываются, повидимбму, наиболее древними, так как этого же типа молоточкообразные костяные булавки были найдены на ■Северном Кавказе в погребениях, которые А. А. Иессен [6] относит к первому этапу, то есть, по абсолютной хронологии, к концу III — началу II тысячелетия до н. э.
До некоторой степени датирующими предметами для катакомбной культуры являются так называемые литейные формочки, встречаемые как в ранних, так и в поздних погребениях катакомбной культуры. Если молоточкообразная костяная булавка является характерным предметом почти исключительно для катакомбной культуры, то о литейных песчаниковых формочках этого сказать нельзя. Действительно, эти формочки в основном концентрируются на территории катакомбной культуры и отсюда, повидимому, попадают в другие места; Истринский[7] и Буньков- ский[8]—фатьяновские могильники. По утверждению В. А. Городцова [9], они были найдены также по одному экземпляру в Тверской, Калужской, Тульской и Рязанской губерниях; кроме того, они оказались в могильнике -среднеднепровской культуры (у с. Янковйчи под Киевом) [10] и на Северном Кавказе (в Кабарде, в Нальчикском кургане) [11]. Но, помимо находок этих формочек в южной и средней части СССР, подобные песчаниковые формочки были найдены и на севере, почти у берегов Белого моря, и весьма вероятно, что эти находки никакого отношения к катакомбным формочкам не имеют.
Подобные литейные формочки известны и в более отдаленных районах: в древних слоях Трои \ во Франции[12], Чехии, в Польше[13] (культура «колоколообразных кубков») и Англии [14]. Время этих находок не совсем одно и то же, но тем не менее укладывается в первую половину II тысячелетия до н. э.
Песчаниковые литейные формочки катакомбной культуры могут быть датированы рубежом III и II тысячелетий, судя по однотипной находке в Нальчикском кургане[15], которая своим происхождением безусловно обязана катакомбной культуре.
Итак, основываясь на датировках, которые нам дают спиральные височные кольца, молоточкообразные костяные булавки, а также до некоторой степени песчаниковые литейные формочки, мы можем принять за начальную дату катакомбной культуры рубеж III и II тысячелетий до н. э.
Прежде чем перейти к рассмотрению верхней даты катакомбной культуры, необходимо описать последовательное развитие керамики катакомбной культуры как в отношении формы, так и в отношении орнаментики, так как развитие керамики, появление некоторых новых форм, имеющихся в хорошо датированных памятниках Северного Кавказа, а также появление некоторых новых приемов орнаментации, могут служить основанием для хронологизации.
Изучая керамику, можно прийти к выводу, что катакомбную культуру можно разделить на три этапа. В основу деления на эти этапы (ранний, развитой и поздний) положено типологическое деление керамики, постепенное развитие и изменение как ее форм, так и ее орнаментации.
Ранний этап катакомбной культуры тесно связан с предшествующей ямной культурой и датируется непосредственно примыкающим к ней временем — рубежом III и II тысячелетий и первой четвертью II тысячелетия до н. э.
Керамика этой стадии почти везде имеет одну и ту же форму. Это — плоскодонные сосуды с выпуклыми высокими боками, резко выраженными плечиками, отделяющимися линией от хорошо выраженной шейки.. Орнамент покрывает чаще всего плечи сосуда, немного опускаясь иногда на тулово. Большая часть поверхности сосуда остается свободной от орнамента. Почти всегда внутренняя и внешняя поверхности сосуда заглажены мелким 'зубчатым штампом. Следует заметить, что эта сглаженность поверхности сосуда является одной из характерных особенностей в технике изготовления посуды катакомбной культуры для всех ее этапов развития; она лишь немного изменяется в более позднее время и совсем исчезает на некоторых поздних сосудах.
Орнаментальные мотивы довольно просты. Главное место занимает елочный орнамент, нанесенный нарезкой или различными штампами — зубчатым и веревочным, представляющими собой палочку, обмотанную ниткой или тонкой веревкой.
Часто встречается простой нарезной орнамент в виде треугольников, опускающихся на тулово сосуда. Широко применяется и простой веревочный орнамент, который покрывает плечи сосуда несколькими рядами оттисков и полукруглыми фестонами спускается на тулово.
Постепенно узоры из простой веревочки усложняются, и к концу этого этапа появляются узоры, нанесенные оттисками плетеного шнурка, которому предшествуют отпечатки простой веревочки, положенной петлей и дающей псевдошнуровой орнамент.
Нередки и «ногтевые» узоры, нанесенные ногтями или штампом, подражающим этому отпечатку.
Часто можно видеть на одном и том же сосуде сочетание сразу нескольких орнаментов.
Полукруглые фестоны, спускающиеся на тулово, появляются только в это время; мы совершенно не знаем их в орнаментике предшествующей ямной культуры.
Для этого этапа катакомбной культуры характерными предметами являются костяные молоточкообразные булавки, которые в последующее время не встречаются.
Характерны также и костяные пронизки со спиральными нарезками, чаще всего из них состоят целые ожерелья. Нередко в таких ожерельях костяные пронизки чередуются с просверленными зубами волка, лисицы и других животных.
Развитой этап катакомбной культуры датируется второй четвертью II тысячелетия до н. э..
К этому времени начинает изменяться форма сосудов; вместо пропорциональных форм сосудов появляются горшки с очень высокой шейкой и сильно приплюснутыми боками; бока сосудов, подчеркнуто выпуклые, резко переходят к днищу и шейке сосудов. Усложняется орнаментация сосудов. Теперь орнамент занимает большую часть сосуда, а нередко и всю его поверхность. Среди орнаментов преобладающую роль играют веревочные и тесемчатые элементы, веревочные штампы, ногтевой и отпечатки свернутого куска ткани. Попрежнему, но гораздо реже, встречается нарезной елочный орнамент. Орнамент становится все сложнее и сложнее. Полукруглые фестоны превращаются в круги, нанесенные веревочкой й отпечатками ткани; пространство между фестонами заполняется также орнаментом.
К концу этого этапа появляются налепные валики с ногтевыми защипами. Этим валикам предшествовали естественные валики, получавшиеся на сосудах от очень сильного вдавливания веревочного штампа при елочном узоре.
К концу этого времени появляется совершенно новая — репчатая — форма сосуда, которая существует наряду с описанной.
Эта репчатая форма сосудов с так называемым воротничком и валиком на плечах и дает дату конца этого этапа — середины II тысячелетия до н. э.
Следует подчеркнуть, что именно в этом периоде наиболее ярко выступают территориальные варианты катакомбной культуры, а следовательно, и специфические черты в орнаментике керамики различных областей. На этот же этап развития катакомбной культуры падает наибольшее количество металлических вещей и украшений северокавказских типов, а также привозных восточных вещей из ляпис-лазури, бирюзы и сердолика.
Поздний этап катакомбной культуры датируется следующей, третьей четвертью II тысячелетия до н. э.
Керамика этого этапа довольно специфична. Так, если мы могли говорить о локальных особенностях, хорошо выраженных в керамике предшествующей эпохи, то для позднего этапа катакомбной культуры керамика, ее формы и особенно орнаментика имеют очень много общего на всей территории распространения поздней катакомбной культуры.
Появившиеся на предшествующем этапе налепные валики широко применяются для орнаментации всех сосудов. Господствующим видом орнамента являются налепные валики, по которым идут ногтевые защипы или вдавления кружочками.. Из налепных валиков теперь делаются целые узоры. Валиками покрыты иногда сплошь, в несколько рядов, горло и тулово сосуда. Из налепных валиков состоят елочные узоры; иногда из них делаются треугольники. Нередко на одном и том же сосуде орнамент из налепных валиков сочетается с нарезным или веревочным орнаментом.
Веревочный штамп продолжает существовать в орнаментации посуды и на этом этапе катакомбной культуры. Больше появляется нарезных грубых орнаментов, реже встречаются плетеные веревочные орнаменты из спускающихся фестонов, широко распространенные в предшествующую эпоху. Вообще посуда на этом этапе развития более груба, чем на первых двух этапах. Вместо прежних красивых, аккуратных сосудов, покрытых орнаментом, мы видим сосуды более крупных размеров, почти с незаглаженной поверхностью; орнамент нередко нанесен неровно и небрежно, и чем позднее эта керамика, тем более можно заметить в орнаментации и в выделке сосуда погрешностей, асимметрии, неровностей поверхности, неточностей в повторении орнаментального мотива.
Таковы в основном отличительные черты трех этапов катакомбной культуры. Они настолько четки, что дают нам возможность при наличии в том или другом памятнике датировать его ранним, развитым или поздним этапом катакомбной культуры.
Кроме того, такое последовательное развитие керамики, особенно изменения в орнаментике сосудов, позволяет подойти к вопросу об абсолютной датировке, опираясь на некоторые хорошо датированные вещи в соседних культурах.
Катакомбная культура своими корнями уходит в предшествующую ей ямную культуру. Но переход от ямной культуры к катакомбной совершается не везде одновременно, и не на всей обширной территории от Волги до Днепра — территории, занятой племенами катакомбной культуры, — можно одинаково хорошо проследить переходные моменты от ямной к катакомбной культуре.
Повидимому, раньше всех совершился этот переход на территории Северного Приазовья, где обнаружены самые древние погребения в катакомбах, которые сооружались еще племенами позднеямной культуры. Здесь мы имеем и все признаки перехода от ямной к катакомбной культуре — как в формах керамики и орнаментах, так и в особенностях погребального обряда.
Повидимому, можно предполагать, что именно из Северного Приазовья обряд погребения в катакомбах и распространился на другие области.
Так, при довольно хорошей изученности района Северного Донца и верхнего течения Дона мы не знаем там ни одного случая погребения в катакомбе, совершенного в эпоху ямной культуры, не находим и других признаков, которые могут указать на постепенное развитие от ямной к катакомбной культуре. Единственное указание на связь катакомбной культуры с древнеямной могут дать погребения в ямах, но по обряду захоронения и инвентарю, типичные для катакомбной культуры. Обряд погребения покойников не в катакомбах, а в ямах удерживается как пережиточное явление очень долго на всей территории распространения катакомбной культуры. В бассейне Северного Донца из сотен погребений катакомбной культуры ни одно не дало керамики переходного типа от ямной к катакомбной культуре, которую в большом количестве мы можем наблюдать в многочисленных могильниках Северного Приазовья и Поднепровья.
Не наблюдалось здесь и случаев захоронения в катакомбах по древ- неямному обычаю: класть покойника вытянуто на спине с ориентировкой, характерной для погребений ямной культуры.
В северном же Приазовье такие случаи наблюдаются нередко (курганы под Ново-Филипповкой, Аккерменом, Мелитополем, курганы под Ногайском, у с. Преслав на р. Обиточной и др.). Вместе с тем погребения катакомбной культуры в районе Северного Донца, совершенные в ямах, известны в довольно большом количестве. Они были открыты В. А. Го- родцовым в целом ряде пунктов.
Сначала такие погребения были отмечены В. А. Городцовым как «случайные». а потом названы им «ямными погребениями катакомбного типа» [16]; их довольно много. Они известны в Николаевке (курган № 3, погребение 4-е), Черногоровке (курган № 1, погребение 4-е), Ковалевке (курган № 3, погребение 1-е и курган № 2, погребение 2-е), Великой Камышевахе (курган № 3, погребение 6-е), Мечебеловке (курган № I, погребение 7-е) и в других пунктах на Северном Донце.
Инвентарь всех этих погребений дает возможность отнести их к развитой катакомбной культуре. Почти все они сопровождаются сосудами, пышно орнаментированными по высокому горлу, плечам и тулову. Орнаменты представляют собой горизонтальные полосы на горле сосуда и полукруглые и круглые фестоны по тулову, нанесенные по большей части плетеной тесьмой и веревочным штампом, иногда и тем и другим. Во всех этих погребениях ни разу не было встречено сосуда с уплощенным дном, близкого по своей форме к сосуду ямного типа — остродонному.
Больше того, в бассейне р. Северный Донец нам не представляется возможным даже выделить переходные памятники катакомбной культуры, между тем как памятники ямной культуры известны на этой территории как наиболее древнего, так и позднеямного типа. При столько же или еще более четко выраженном различии между ямной и катакомбной культурами, как и в Поднепровье и северном Приазовье, в области Северного Донца и верховьев Дона отсутствует, следовательно, ранний переходный этап между обеими культурами, существующий в Поднепровье и северном Приазовье. Слабые архаические черты в погребальном обряде катакомбной культуры на Северном Донце, как, например, погребение в ямах, не могут'служить таким же неоспоримым доказательством генетического родства ямной и катакомбной культур, какие мы имеем в других районах.
Следует отметить и тот факт, что в погребениях района Днепра и Приазовья очень часто мы имеем одну и ту же ориентировку для ямных и катакомбных погребений. В бассейне Северного Донца этого нет; преобладающее большинство погребений, относящихся к ямной культуре, здесь ориентировано на СВ-СЗ, а погребения, характерные для катакомбной культуры, ориентированы на Ю или ЮЗ, ЮВ; северная ориентировка костяков в погребениях встречается очень редко. Так, на 30 погребений катакомбной культуры, исследованных В. А. Городцовым под Харьковом, только два погребения были ориентированы на СВ и СЗ, так же как древнеямные погребения, а все остальные имели южную ориентировку *.
Ту же картину дают нам и материалы с поселений в бассейне Северного Донца. Нам неизвестно ни одного указания на существование слоя переходного времени от ямной культуры к катакомбной.
Керамика ямной культуры как по своим формам, так и по орнаментам дает возможность доводить ее здесь до несколько более позднего времени, чем в других районах, примерно до начала II тысячелетия до н. э.; после этого она сменяется уже керамикой развитой катакомбной культуры.
Отсутствие в бассейне Северного Донца переходных форм керамики и отсутствие там же обряда погребения в катакомбе в позднеямную эпоху при наличии того и другого в соседнем районе дает право предполагать, что.процесс перехода от ямной к катакомбной культуре совершился здесь позднее, чем в северном Приазовье. Племена в области Северного Донца и Дона восприняли новый обряд погребения от соседних родственных им племен примерно только в начале II тысячелетия до н. э.
На территории Поднепровья процесс перехода от ямной к катакомбной культуре происходил в то же самое время, что и в Приазовье, — на рубеже III и II тысячелетий до н. э. Этот процесс хорошо прослеживается на целом ряде памятников, в которых мы имеем все переходные формы керамики и орудий.
Процесс перехода от ямной к катакомбной культуре в Поднепровье совершался без резкого изменения погребального обряда; вместо настоящей катакомбы мы чидим там те же ямы, но с небольшой нишей, типа ямы неправильной формы.
Таким образом, переход от ямной к катакомбной культуре происходил не повсюду одинаково и не в одно и то же время. Но в общем он совершился за короткий промежуток времени: между самым концом II и началом II тысячелетий до н. э.
Точно так же не повсюду конец существования катакомбной культуры приходится на одно и то же время. Конечная дата существования катакомбной культуры тесно связана с временем существования и распространения срубной культуры.
Срубная культура, связанная генетически с полтавкинской культурой Среднего Поволжья, известна уже с середины II тысячелетия до н. э., то есть в эпоху существования на Дону, Донце, Днепре и Приазовье поздней стадии катакомбной культуры.
Племена срубной культуры, как это неоспоримо доказала О. А. Кривцова-Гракова, начали постепенно расселяться на запад, вытесняя племена катакомбной культуры.
Раньше всего племена срубной культуры достигли Дона и бассейна Северного Донца. Дальнейшее продвижение их дальше на запад приостановилось.
Это доказывается материалами из могильников и поселений катакомбной культуры. На Дону и на Северном Донце нет памятников катакомбной культуры позднее XV—XIV веков до н. э.
Одно из наиболее поздних катакомбных погребений в Малой Комышевахе [17] в кургане № 4 (погребение 2-е), в катакомбе, отделенной плахами от входной ямы, содержало довольно богатый инвентарь. Рядом с покойником, положенным скорченно на правом боку, головой на юг, стоял прекрасно орнаментированный сосуд и рядом с ним, у головы, жаровня; около лица были положены два полированных сверленых молотка, костяное шило, бронзовое шило, бронзовый копьевидный нож и kj[cok белой краски; около колен лежали литые бронзовые бусы, асбестовые бусы и бусы из синего стекла. Для нас в данном случае интересным является факт наличия в этом погребении синих стеклянных бус египетского происхождения, которые довольно широко были распространены и в культурах Западной Европы и Кавказа. Они датируются XIV веком до н. э.'. Инвентарь этого погребения нисколько не противоречит этой датировке.
Стеклянные синие египетские бусы были найдены и в других пунктах и так же хорошо увязываются с остальным инвентарем погребений. Так, например, такие же бусы были найдены в погребении у с. Каменка, в кургане № 5 (погребение 5-е) [18] на том же Северном Донце и т. д.
Ту же дату дают нам некоторые импортные вещи, привезенные с Северного Кавказа. Такова, например, находка в окрестностях Каменки у хут. Ковалевка в одном из курганов, исследованных Ю. В. Готье[19], — круглой бронзовой бляхи в виде кольца с широким ушком, поверхность которой была покрыта шнуровым орнаментом. Эта находка является единственной в этом роде на всей территории катакомбной культуры. Такие бляхи были широко распространены в предгорной полосе Северного Кавказа у племен северокавказской культуры, которая представляет собой следующий- этап развития бронзовых культур и возникла на базе майкопской культуры. Все такие бляхи находятся в комплексах, которые могут быть датированы не раньше середины II тысячелетия до н. э. (в Саломенском кургане около Нальчика [20], в подкурганных погребениях Кабардино-Пятигорья[21] и в соседней Осетии).
Эта же дата подтверждается наличием в поздних катакомбных погребениях Донетчины сосудов репчатой формы с воротничком и налеп- ным валиком по тулову сосуда.
Эти сосуды известны на территории Донетчины из курганов под Луганском [22], под Краматорском [23], у с. Камышеваха [24] (погребение 3-е, курган № 15), в курганах у д. Каменка [25] (погребение 15-е, курган № 1). Сосуды репчатой формы имеют также немало аналогий в курганных погребениях северокавказской культуры, в памятниках середины II тысячелетия до н. е.
Следовательно, смена катакомбной культуры в бассейне верховьев Дона и Северного Донца срубной культурой произошла приблизительно в середине II тысячелетия, около XV—XIV веков до н. э.
В то время как на этой территории уже существовала срубная культура, в Поднепровье, северном Приазовье, а также в районе низовьев Дона и Маныча продолжала существовать и развиваться катакомбная культура. В течение почти всей второй половины II тысячелетия до н. э. срубная культура очень медленно продвигалась из Донецкого бассейна дальше на юг и запад, постепенно занимая всю территорию, охваченную раньше катакомбной культурой. Позже всех племена срубной культуры заняли территорию Приазовья и Поднепровья, а затем перешли и на правобережье Днепра.
Факты сосуществования .племен срубной культуры с племенами поздней стадии катакомбной культуры довольно многочисленны.
В первую очередь обратимся к керамическим материалам. Как было уже показано, керамика позднего этапа развития катакомбной культуры представлена сосудами, сплошь орнаментированными сложными узорами, нанесенными плетеной веревочкой, с одной стороны, и крупными сосудами репчатой формы с налепными валиками, а также сосудами с высоким горлом, выпуклыми боками, со сложными орнаментами, выполненными налепными валиками с ногтевыми защипами по ним, — с другой стороны.
Наряду с этими сосудами западнее и южнее среднего течения Северного Донца появляются во второй половине II тысячелетия до н. э. другие формы керамики, напоминающие сосуды срубной культуры, хотя орнаментация и техника изготовления этих сосудов совершенно те же, что и на обычных сосудах, характерных для катакомбной культуры.
В этом отношении большой интерес представляет два комплекса находок — В. А. Харламова в с. Каракуба и с. Бешево в северном Приазовье .
В кургане у с. Каракуба были обнаружены следующие вещи: бронзовый листовидной формы с черешком ножичек обычного для катакомбной культуры типа. Вместе с тем здесь оказались два фрагмента керамики (рис. 2, 1, 2, 3) совершенно различного типа. Один из них — от сосуда с высоким горлом и выпуклыми боками. Венчик и шейка, а также плечи сосуда сплошь покрыты орнаментом, нанесенным нарезкой, зубчатым штампом и несколькими рядами оттисков веревочки. Этот орнамент характерен для памятников катакомбной культуры. Другой- фрагмент сосуда, форму которого полностью восстановить невозможно, повидимому, принадлежит сосуду со слегка выпуклыми боками. Его поверхность орнаментирована оттисками веревочки в виде двух полос, от которых идут треугольники, дважды обведенные веревочкой; в середине треугольников 'поставлены крестообразные значки, нанесенные также веревочкой. Сосуд с подобного рода орнаментом находит себе ближайшие аналогии только в памятниках срубной культуры.
Рис. 2. Керамика и орудия из курганов Северного Приазовья 1—3 — с. Каракуба; 4—6 — с. Бешево
Еще убедительнее это подтверждает комплекс предметов из с. Бешево, в котором мы находим каменный сверленый топор и фрагменты керамики, повидимому, от одного сосуда. Каменный молоток орнаментирован (рис. 2, 4—6) небольшими канеллюрами и орнаментом, подражающим плетеной веревочке. Обработка поверхности каменных предметов (молотков, пестов, молотов и зернотерок) канеллюрами, желобочками и псевдоверевочной орнаментацией является одной из характерных особенностей в технике обработки каменных орудий катакомбной культуры. Керамика из этого комплекса, с одной стороны, имеет сходство по форме с острореберными сосудами срубной культуры, а с другой стороны, орнамент этих фрагментов характерен для катакомбной культуры. Он нанесен веревочным штампом, который хорошо известен на сосудах ямной культуры и широко применялся для орнаментации керамики катакомбного типа. Выделка этого сосуда, техника изготовления, заровненность поверхности, примеси в тесте глины сближают его с посудой обычного катакомбного типа.
Таким образом, в одном комплексе мы имеем типичный катакомбного типа топор и обломки сосуда острореберной формы с характерной орнаментацией катакомбной культуры. Весь этот комплекс говорит о несомненном факте заимствования новых форм, которые, однако, попрежнему украшались старыми приемами и старыми узорами.
Первый приведенный пример показывает катакомбного типа керамику со срубными элементами узора; во втором примере мы видим острореберной формы сосуд, характерный для срубной культуры, орнаментированный веревочным узором, характерным для керамики катакомбной культуры.
Ту же картину мы можем наблюдать в керамическом материале некоторых поселений этого времени.
Довольно большой материал дает нам поселение у деревни Варенычевка (Харьковская обл.- Змиевский р-н) представленное главным образом керамикой и остеологическим материалом. Эта керамика довольно разнообразна как по форме, так и по орнаментам. Орнамент нанесен преимущественно нарезкой или налепными валиками (рис. 3 и 4). Налепные валики также разных типов. Преобладают налепные валики с ногтевыми защипами, идущими по всему валику. Нередки и гладкие, без защипов и нарезок. Реже всего встречаются валики с мелкими нарезками. Валики составляют целый узор на сосудах: они то располагаются многими параллельными рядами, опоясывающими сосуд, то составляют елочный узор, который покрывает весь сосуд сверху донизу. Иногда на сосудах из стоянки у д. Варенычевки можно видеть сочетание налепных валиков с ногтевыми защипами с нарезными узорами, расположенными обычно между валиками.
Нарезным орнаментом почти во всех случаях нанесены треугольники, которые сплошь заштрихованы или обведены по нескольку раз (рис. 3, 1—2, 4). Интересна одна особенность этого рода орнаментации: почти все треугольники, выполненные нарезкой, имеют бахрому, которая со всех сторон обрамляет треугольник.
Нарезкой иногда наносился сетчатый орнамент, но он крайне редок (рис. 3, 1, 2, 5).
Не меньший интерес представляет для нас и форма некоторых сосудов. В основном они были крупными, с диаметром горла в 25—30 см.
Удается реконструировать сосуды округлой формы с высокой шейкой и сосуды с намечающимся ребром. Острореберность некоторых сосудов несомненна (рис. 3, 5).
Рис. 3. Керамика с поселения у д. Варенычевка из-под г. Змиева
Следовательно, эта стоянка содержит материал, который дает нам формы острореберной посуды, орнаментированной налепными валиками с ногтевыми защипами. Где мы можем найти аналогии рассматриваемой керамике? Подобные узоры, нанесенные аналогичными приемами, мы можем найти только на керамике, характерной для позднего этапа катакомбной культуры.
Орнаментация сосудов налепными валиками широко, применялась как в эпоху позднего этапа катакомбной культуры, так и в эпоху поздне-срубной культуры, но первые совершенно четко отличаются от последних. Налепные валики, известные на катакомбных сосудах, всегда правильны, выполнены аккуратно и имеют ногтевые защипы, делающие их нарядными. Валики, обычные для срубной керамики, имеют на своей поверхности ряд насечек или крестов. Кроме этого, валики на сосудах срубной культуры располагаются обычно под горлом сосуда, и, как правило, на сосуде имеется один валик, очень редко два; на сосудах позднего этапа катакомбной культуры мы имеем целые ряды валиков, покрывающих горло и тулово сосуда. Очень часто валики с ногтевыми защипами образуют на поверхности сосуда сложный орнамент в виде треугольников, елочек и других узоров.
Рис. 4. Керамика с поселения у д. Варенычевка из-под г. Змиева
Рассматриваемая нами керамика со стоянки у д. Варенычевка имеет налепные валики именно катакомбного типа. Керамика с этого поселения по своим орнаментальным мотивам, особенно по узорам, нанесенным валиками, перекликается с керамикой, найденной в поселении эпохи поздней катакомбной культуры — Шелаево-1, раскопанном М. Е. Фосс на границе Харьковской и Воронежской областей, недалеко от города Валуйки *. На керамике из Шелаево-I мы видим те же узоры из налепных валиков, идущие в несколько рядов или образующих елочный орнамент, что и на керамике с поселения у д. Варенычевка.
С катакомбной керамикой роднят эту керамику и узоры из нарезных спускающихся треугольников с характерной бахромой, обрамляющей со всех сторон треугольники.
Сочетание нескольких налепных валиков с нарезным орнаментом также является обычным явлением в орнаментации сосудов позднего этапа катакомбной культуры. Аналогии этим фрагментам мы находили в поселении Шелаево-1', на Осколе и других поздних памятниках катакомбной культуры.
Совершенно необычной является форма этих сосудов с ясно выраженным ребром на тулове. Аналогии подобной форме мы можем указать только в памятниках срубной культуры. Правда, следует сказать, что, судя по фрагментам, сосуды с поселения Варенычевка гораздо больше, чем острореберные сосуды срубной культуры. Скорее по размерам им подойдут крупные сосуды репчатой формы, которые появляются около середины II тысячелетия до н. э. в катакомбной культуре.
Многие орнаменты с поселения Варенычевка находят себе ближайшие аналогии среди поздних типов керамики, обнаруженной на поселении в саду им. Шевченко в Днепропетровске (рис. 5,1—6). Здесь также есть налепные валики с защипами или без них, из которых полностью или частично выполнены узоры на сосудах в виде треугольников и полос.
Рис.5
Таким образом, мы имеем керамику, которая, с одной стороны, содержит острореберную посуду, с другой стороны, пышный орнамент, нанесенный типичными приемами, характерными для керамики катакомбного типа.
Учитывая и другие сосуды с другой орнаментацией и формой, полностью имеющие аналогии только в катакомбной керамике, можно сказать, что преобладающими элементами в керамике с поселения Варены- чевка являются элементы катакомбной культуры. Острореберность на сосудах указывает только на влияние срубной культуры.
Может быть, в данном случае мы можем говорить и о более сложном процессе, происходившем на этой территории. Так, если мы видим полное исчезновение катакомбной культуры и замену ее срубной культурой в середине II тысячелетия до н. э. на среднем течении Северного Донца и Дона, то в данном случае мы видим нечто иное. Можно говорить только о процессе взаимного влияния племен катакомбной и срубной культур, хотя мы и не можем еще сказать, в чем он конкретно выражается. Процесс смены населения на территории севернопричерноморских степей был чрезвычайно сложный и может быть окончательно выяснен только в процессе дальнейших новых исследований.
Доказательством задержки катакомбной культуры на территории Поднепровья служит и факт нахождения некоторых вещей, обычных для срубной культуры, в некоторых погребениях, относимых к катакомбной культуре.
Так, одно из многочисленных погребений на о-ве Виноградном в порожистой части Днепра, открытое А. В. Добровольским *, относится ко времени существования здесь катакомбной культуры. Это погребение (62-е) совершено было в обыкновенной яме с округлыми углами; костяк лежал на боку в скорченном положении. Инвентарь этого погребения не богат. При погребенном в могиле оказался сосуд с высокой шейкой, выпуклыми округлыми боками и пронизки из птичьих костей. Кроме этого сосуда, были найдены бронзовые несомкнутые кольца, круглые в поперечном сечении. В погребениях катакомбной культуры всей первой половины II тысячелетия до н. э. мы подобных украшений не знаем. Зато они хорошо известны в погребениях, относящихся к срубной культуре. Кроме того, они известны и в некоторых памятниках катакомбной поздней культуры в тех местах, которые не были заняты племенами срубной культуры и в которых катакомбная культура задержалась. Так, подобного рода украшения известны на Маныче, в курганах у хутора Веселого[26] и Спорного[27]. В памятниках срубной культуры их мы хорошо знаем в Поволжье по раскопкам П. Рау[28] у д. Баоро и в других местах. Подобные находки одинакового типа вещей как в памятниках срубной культуры, так и в памятниках поздней эпохи катакомбной культуры позволяют говорить об одном и том же времени существования тех и других. Становится несомненным факт, что во второй половине II тысячелетия на среднем Дону и по р. Северный Донец существовала срубная культура, а западнее и южнее еще продолжала оставаться катакомбная культура.
Приведем еще несколько примеров, чтобы показать, что приведенные выше примеры не представляют исключения.
Так, при исследовании в 1952 году А. И. Тереножкин на р. Молочной (у совхоза Аккермен, в кургане № 14) открыл погребение которое было впускным в этом кургане и находилось в небольшой неглубокой яме. В погребальной камере находился покойник в вытянутом положении на спине, головой на СВ. Около рук и на груди оказалась красная краска, в головах стоял сосуд, представляющий большой интерес. Форма сосуда острореберная. Высота этого сосуда меньше ширины устья горла. Орнамент покрывает сплошь всю верхнюю часть сосуда и проходит небольшой полосой у самого днища сосуда. Орнамент нанесен простой веревочкой, которая в шесть рядов опоясывает сосуд. Мы видим, что форма сосуда аналогична острореберным сосудам срубной культуры, в то время как орнаментация целиком повторяет древние образцы. Кроме того, положение покойника — вытянутое, на спине — совершенно несвойственно погребениям срубной культуры, между тем как такие погребения мы знаем, правда, хотя и не в больших количествах в памятниках катакомбной культуры: вытянутое погребение на спине с типичным сосудом катакомбной культуры было открыто, например, в кургане № 2 (погребение 6-е) на р. Обиточной у с. Преслава[29].
Рис.6
Следовательно, в погребении под Аккерменом мы имеем сосуд с орнаментом катакомбного типа, по форме указывающий на влияние срубной культуры.
Еще более характерным в этом отношении является сосуд из погребения 2-го (курган № 4) на р. Молочной у села Ново-Филипповка [30]. Форма сосуда так же острореберная; поверхность сосуда покрыта пышным орнаментом, нанесенным рядами простой и плетеной веревочки; орнамент занимает всю поверхность сосуда и опускается от горла к днищу характерными фестонами, столь обычными на сосудах катакомбной культуры.
Подобного рода сосуд был обнаружен также в Поднепровье, под Никополем, у хутора Хмельницкого, раскопками 1951 года И. П. Костюченко[31]. Еще более интересным является факт нахождения в катакомбных погребениях целых сосудов срубной культуры, которые формой полностью повторяют баночные горшки срубного типа.
Так, при раскопках в “Северном Приазовье «а р. Обиточной у села Преслав[32] в кургане № 1 было обнаружено погребение (13-е) в катакомбе, которая оказалась впущенной в курган, насыпанный над погребением ямной культуры. Покойник в катакомбе был положен скорченно на левом боку, головой на ЮЗ. У ног покойника лежали две «литейные формочки» из красноватого песчаника (рис. 7, 2), около виска было найдено височное бронзовое кольцо с заходящими друг за друга расширяющимися концами (рис. 7, 1). Перед лицом погребенного был поставлен неорнаментированный сосуд баночной формы (рис. 7, 3).
Рис. 7. Инвентарь погребения из кургана № I, погребение 13 у с. Преслав на р. Обиточной
Песчаниковые «литейные формочки» и спиральное височное кольцо с несомненностью позволяют датировать это погребение катакомбным временем. Сосуд баночной формы находит себе аналогии только в памятниках срубной культуры. Правда, немного удивляет техника изготовления этого сосуда: толщина его стенок очень велика и достигает 2 см, поверхность страшно бугристая; все производит впечатление неумелого и необычного изготовления этого сосуда, возможно, в подражание чужим сосудам. О принадлежности этого погребения катакомбной культуре говорит то, что положение и ориентировка костяка на ЮЗ отличаются от положения всех костяков в этих курганах, относящихся к срубной культуре, строго ориентированных на запад, и совпадает с ориентировкой ямных погребений в этих курганах.
Подобные явления позволяют утверждать, что хронологически катакомбная культура несомненно, хотя бы некоторое время, существовала одновременно со срубной культурой.
Теперь возникает вопрос, когда же окончательно катакомбная культура была вытеснена срубной на территории Поднепровья и в северо- западной части Приазовья?
На этот вопрос нам могут ответить материалы поселений и отчасти могильников срубной культуры на указанной территории.
Материалы эти довольно многочисленны. В Северном Приазовье мы имеем значительное число поселений орубной культуры, которые все без исключения дают обильный керамический материал, позволяющий установить их дату. Во-первых, при довольно обширных исследованиях, проведенных в последнее время рядом экспедиций Б. Н. Гракова, не было обнаружено в Приазовье ни одного раннего поселения срубной культуры. Во-вторых, было найдено значительное количество поселений поздней срубной культуры — типа поселения «Куца Бердынка» [33] (Запорожская обл. Приморский p-он), расположенного на небольшой речке этого же названия при впадении реки в Азовское море в 1 км от с. Луначарское. Керамика этого поселения дает основание отнести его к позднесрубному времени. Значительное количество сосудов имело налепной валик с хаактерными косыми насечками по всей его поверхности; валики располагались по шейке сосудов. Кроме того, некоторые валики заканчивались типичными для эпохи поздней срубной культуры «усами», которые не раз были отмечены О. А. Кривцовой-Граковой [34] как характерная особенность этого времени. К этому же времени относятся и другие поселения в Северном Приазовье, такие, например, как поселение у с. Терпенье (Запорожская обл. Мелитопольский р-н) на р. Молочной, поселение у с. Преслав на р. Обиточной (Запорожская обл. Ногайский р-н), а также поселение «Зинцева балка» на окраине г. Мариуполя и поселение у с. Гуселыциково на р. Грузской Еланчик (Сталинская обл. Буденнов- ский р-н) *.
Совершенно ту же картину мы можем наблюдать и на территории Поднепровья. На этой территории мы точно так же, как и в Северном Приазовье, имеем обильное количество памятников, относящихся ко времени позднекатакомбной культуры, при полном отсутствии ранних памятников срубной культуры. Такое положение невозможно оправдывать малой изученностью территории. В таких районах, как порожистая часть Днепра, были обнаружены при исследованиях сотни различных памятников, в том числе десятки памятников поздней стадии срубной культуры. В низовьях Днепра было исследовано поселение на Белозерском лимане (Запорожская обл.) у с. Знаменка О. А. Кривцовой-Граковой [35], которое дало керамику, аналогичную керамике поселения «Куца Бердынка» в северном Приазовье. Здесь мы имеем те же типы сосудов, с теми же орнаментами и налепными валиками, а также несколько фрагментов сосудов, которые имели валики, оканчивающиеся «усами», хорошо известными во многих поздних памятниках срубной культуры, в том числе и в Поволжье[36].
В порожистой части Днепра также известны поселения позднесрубной культуры на острове Хортица [37], у хутора Божкова [38], в 'балке Сухенькая[39], на острове Майорка[40], Гадючья балка [41], Вовнижская9 стоянка около порога того же названия и целый ряд других стоянок этого же времени. Все перечисленные стоянки по керамике относятся ко времени поселения на Белозерском лимане и близкому к нему времени, то есть к рубежу II и I тысячелетий до н. э. и началу I тысячелетия. Вся керамика стоянок из порожистой части Днепра представлена большим числом фрагментов от сосудов с острыми налепными валиками, с косыми или крестообразными насечками по ним. Форма сосудов крупная, с широким устьем, края венчиков плоские, чаще всего отогнутые во внешнюю сторону, поверхность серая гладкая — все признаки, говорящие за поздний возраст этих стоянок.
В абсолютной датировке это, повидимому, последние века II тысячелетия до н. э. Более точной датировки дать в настоящее время не представляется возможным ввиду отсутствия датирующих предметов, за исключением керамики, которую можно датировать исключительно только типологическим методом.
Кратко коснемся вопроса о продвижении племен срубной культуры в низовья Дона и на Маныч.
В последнее время в ряде работ М. И. Артамонов утверждал, что в степях между Волгой и Доном, а также в долине реки Маныча срубной культуры не существовало. М. И. Артамонов пишет, что: «в треугольнике, образованном нижними течениями Волги и Дона и основанием своим опирающимся на Кавказ, срубной культуры, оказывается, вовсе не было», и далее: «Катакомбные могилы с сосудами, несомненно, представляющими традицию, свойственную катакомбной керамике, доживают здесь до самого конца медно-бронзового века» Эта мысль М. И. Артамоновым проводится и в другой работе, где он пишет: «Катакомбная культура на юго-востоке европейской части СССР живет долго, так как здесь она, в отличие от степей Северного Причерноморья, не сменяется срубной культурой, распространяющейся из своей лесостепной родины на юго-запад, а не на юго-восток»[42].
Но опубликованные этим автором материалы сами противоречат его утверждению об отсутствии на этой территории памятников срубной культуры.
Раскопки М. И. Артамонова на Маныче у хутора Веселого и хутора Спорного дали не только материал, относящийся к катакомбной культуре, но и большое количество погребений, с несомненностью позволяющих отнести их к срубной культуре.
В насыпях курганов, раскопанных у хутора Веселого, Спорного и еще раньше у хутора Каракашева и у хутора Прогресс, И. И. Артамоновым было обнаружено значительное количество погребений в простых ямах, с ориентировкой на запад. Костяки были в сильно скорченном положении и сопровождались довольно бедным инвентарем.
Инвентарь таких погребений по большей части состоял всего-навсего из одного сосуда, в большинстве случаев баночной формы. Поверхность сосудов плохо заровнена, слегка приглажена. Они имеют полное сходство с обычными сосудами баночной формы из памятников срубной культуры.
Так, например, типичный баночный сосуд срубной культуры был найден в погребениях 1-м, 2-м, 3-м кургана № 2 у хутора Веселого, а также в погребениях 1-м, 2-м, 4-м в кургане № 3 [43].
Сильная скорченность покойников и западная ориентировка их также позволяют нам отнести эти погребения к срубной культуре. М. И. Артамонов сравнивает эти погребения с погребениями в насыпях, исследованных В. А. Городцовым на Донце и Калмиусе, и считает, что «характер погребений в насыпях не представляет чего-либо нового по сравнению с уже известными ранее V в. а большинство погребений В. А. Городцова, исследованных в курганных насыпях, относились к срубной культуре.
Таким образом, и погребения на Маныче относятся к эпохе срубной культуры, что позволяет опровергать утверждение о том, что срубной культуры на этой территории не существовало.
Другой вопрос — когда появилась здесь срубная культура? На этот вопрос можно ответить только приблизительно. В части погребений, относящихся к катакомбной культуре, мы находим некоторые формы сосудов, позволяющие говорить о существовании в этом районе катакомбной культуры в начале второй половины II тысячелетия до н. э. Таковыми являются репчатые крупные сосуды с налепными валиками по плечам сосуда. Кроме этого, в ряде катакомбных погребений мы находим височные кольца с несомкнутыми концами, которые, как уже говорилось, встречаются в погребениях срубной ’Культуры в Поволжье. И, наконец, основной формой посуды при впускных погребениях, относящихся к срубной культуре, является баночная форма, которая при отсутствии в этих погребениях острореберных сосудов не позволяет датировать погребения ранней стадией срубной культуры и дает возможность отнести их к последней четверти II тысячелетия до н. э.
Племена срубной культуры, достигнув в конце II тысячелетия низовьев Дона и Маныча, не вытеснили, повидимому, окончательно с этой территории племена катакомбной культуры. Об этом свидетельствуют существующие до очень позднего времени некоторые элементы катакомбной культуры, например, шнуровой орнамент на сосудах в сочетании с налепными валиками. Эти сосуды были найдены в поселениях на нижнем Доне (Кобяково городище) и на хуторе Веселом в одном слое с керамикой поздней бронзы, характеризующейся налепными валиками и косыми насечками по ним.
В керамическом материале этих погребений мы найдем немало элементов катакомбной культуры, но это нисколько не противоречит нашему доказательству, что на территории в низовьях Дона и Маныча существовала срубная культура, которая достигла этого района в конце II тысячелетия до н. э.
Таким образом, катакомбную культуру на среднем Доне и на Северном Донце можно датировать первой половиной II тысячелетия до н. э.
Катакомбную культуру Поднепровья и Приазовья, а также на Маныче можно датировать, начиная с рубежа III—II тысячелетий до н. э. и приблизительно до последней четверти II тысячелетия до н. э. Верхняя дата катакомбной культуры окончательно будет установлена только при дополнительных находках, которые смогут дать нам абсолютную дату.
Татьяна Борисовна Попова
Из сборника «Племена катакомбной культуры», Труды государственного исторического музея, Выпуск 24, 1955 г
Табл. I. Бронзовые украшения катакомбной культуры, найденные при погребениях: /, 6 — станица Константиновская, курган «Баба»; 2. 8 — д. Селимовка близ г. Изюма; 3 — с. Ковалевка на Северном Донце; 4 — окрестности г. Симферополя; 5 — окрестности г. Жданова; 7 — колония Константиновская под г. Пятигорском
Табл. II. Керамика с орнаментацией, характерной для донецкого варианта катакомшшй культуры, найденная в курганах в бассейне р. Северного Донца.
[1] В. А. Городцов. Бронзовый век на территории СССР. БСЭ, изд. 1.
[2] В. А. Городцов. Культуры бронзовой эпохи в Средней России. Отчет Исторического музея за 1914 г. М., 1916.
[3] А. П. Круглов и Г. В. Подгаецкий. Родовое общество степей Восточной Европы. ИГАИМК, вып. 119. М.—JI., 1935.
XIII Gubert Schmidt. Troja Moukeno-Ungarn, Zeitschrift fur Ethnologie. Berlin,
XIII H. V. S., 608.
[5] К. Я. Виноградов. Три эпохи культуры у Ивановой горы на р. Рузе. М., 1925, стр. 12, рис. 6.
! А. А. Иессен. Из истории древней металлургии Кавказа. ГАИМК, Вып. 120. М.—Л., 1935.
[7] К. Я. Виноградов. Новые памятники фатьяновской культуры. СА, т. IV. М.—Л., 1939.
[8] Материал не издан. Хранится в Ногинском краеведческом музее. Раскопки А. Я. Брюсова.
[9] В. А. Городцов. Культуры бронзовой эпохи в Средней России. Отчет Исторического музея за 1914 г. М., 1916, стр. 47.
[10] Т. С. На ссек. К вопросу о среднеднепровской культуре. КС ИИМК, вып. XVI, ■стр. 43, табл. 13. Хранится в ГИМ, инв. № 78607.
[11] Е. И. Крупнов. Древнейший период истории Кабарды. Сборник по истории Кабарды, вып. 1. Нальчик, 1951.
[12] G. et a. de Mortillet. Musee prehistorigne. Paris, 1881, mes. LXI, f. 593.
[13] V. Gordon Child. The donn of Europen civilization. London, 1950, рис. 109—4.
[14] J. Evans. Les 8ges de la pierre Instruments, armes et ornamente des la Grande-Bretangn. Paris, 1878, стр. 260, рис. 185.
[15] E. И. Крупнов. Указ. соч.
[16] В. А. Городков. Результаты археологических исследований в Бахмутском у_ Екатеринославской губ. Труды XIII АС в Екатеринославе, т. I. М., 1907, стр. 278.
[17] В. А. Городцов. Результаты археологических исследований в Изюмском у.
Харьковской губ. в 1901 г., стр. 294, табл. IV.
[19] Т. Б. Попова
[20] Е. И. Крупнов. Указ. соч., табл. IX.
[21] Б. Е. Д е г е н. Курганы в Кабардинском парке города Нальчика. МИА, № 3. М.—Л., 1951, стр. 213—216.
[22] С. А. Л о к т ю ш о в. Среднедонецкие курганные погребения бронзовой эпохи с оригинальной бытовой индустрией. Сб|рник № 1 матер!ял!в вивчення бассейну Донця. В1дбитки 3 т. I. Труд1в наук! т-ва Донеччини, м. Луганск, 1928.
[23] Материал хранится в Мариупольском краеведческом музее.
[24] В. А. Городцов. Результаты археологических исследований в Изюмском у. Харьковской губ. в 1901 г. Труды XII АС в Харькове в 1903 г. т. I. М., 1905, стр. 174.
[25] В. А. Городцов. Там же, стр. 278.
[26] М. И. Артамонов. Раскопки курганов на р. Маныче в 1937 г. СА, т. XI. М.—Л., 1949.
[27] М. И. Артамонов. Раскопки курганов в долине реки Маныча в 1935 г. СА, вып. IV. М.—Л., 1937.
[28] P. R a u Neue Funde des Wolgadeutschen Gebiet. ESA, IV. Helsinki, 1929. S. 49.
[29] Материалы не изданы. Раскопки были произведены Б. Н. Граковым в Т. Б. Поповой в 1951 г. Хранятся в ГИМ, инв. № 33642.
[30] Экспедиция А. И. Тереножкина 1951 г. Материал хранится в Киеве, в Ин-те археологии.
- 1. Материал не издан. Хранится в Киеве, в Ин-те археологии.
3 Хранится в ГИМ, инв. № 83641.
[33] Стоянка была открыта А. Огульчанским, который в 1950 г. произвел там разведки с небольшими раскопками. Материал не издан и хранится у исследователя. Материал из разведок и раскопок довольно большой и представлен в основном керамикой. В 1952 г. экспедицией Б. Н. Гракова были проведены там раскопки разведывательного порядка, в результате чего получен материал того же типа, что и у. А. Огульчанского, но более бедный в силу того, что раскопки производились лишь на площади, не занятой виноградником.
[34] О. А. Кривцов а-Г ракова. Поселение бронзового века на Белозерском лимане. КС ИИМК, в. XXVI. М., 1949.
[35] О. А. Кривцова-Гракова. Поселение бронзового века на Белозерском лимане. КС ИИМК, в. XXVI. М., 1949.
[36]0. А. Кривцов а-Г ракова. Алексеевское поселение и могильник. Труды
ГИМ, вып. XXIII. М., 1943.
—s Все материалы получены в результате работ ряда экспедиций при строитель
стве Днепрогэса в 1928—1932 гг. Материалы не опубликованы и хранятся в Киеве,
в Историческом музее. Инв. №№: Хортица — 190, Майорка — 207-, хутор Бажков —
1651, Вовнижская — 266 и др.
[42] М. И. Артамонов. Раскопки курганов на р. Маныче в 1937 г. СА, в. XI. М.—Л., 1949, стр. 333.
[43] М. И. Артамонов. Раскопки курганов на р. Маныче в 1937 г. СА, в. XI. М.—Л., 1949, стр. 309, рис. 5/1, 5; стр. 316, рис. 12 (2—6).
