ГлавнаяМорской архивИсследованияБиблиотека












Логин: Пароль: Регистрация |


Голосование:


Самое читаемое:



» » » » Курьезные страницы из жизни подводников
Курьезные страницы из жизни подводников
  • Автор: matckevich |
  • Дата: 09-11-2013 22:01 |
  • Просмотров: 17124

КУРЬЕЗНЫЕ СТРАНИЦЫ ИЗ ЖИЗНИ ПОДВОДНИКОВ

РАССКАЗЫ

Памяти флагмеха

В конце 50-х годов флагманским инженер-механиком 25 бригады подводных лодок Северного флота был инженер-капитан 2-го ранга Кирюшкин Юрий Александрович. Курсант, поступивший в «Дзержинку» в 1941 году, всю войну провоевавший в морской пехоте, закончивший училище после войны, всю службу «пропахавший моря» на Северном флоте, уже после демобилизации защитивший кандидатскую диссертацию, он был классным мехом, лодку знал до шплинта. К тому же его отличало большое чувство юмора.

В 1959 году бригаду перевели из Полярного в Ягельный (теперь г. Гаджиев). У пирса плавбаза «Инза», переделанная из танкера, и плавказарма. На месте взорванной скалы две казармы и здание штаба дивизии.

По другую сторону от пирса 23 «разборно-щелевых» деревянных домика, на горке одинокий четырёхэтажный кирпичный дом и магазин чуть больше собачьей будки. Дорога до штаба длиной в триста метров – взорванный базальт с отсыпкой. К домам глыбы взорванных скал. В этой обстановке друг Кирюшкина – флагманский врач привозит на барже (дороги из Мурманска ещё не было) горбатого «запорожца». В обеденный перерыв, когда бывали в базе, друзья ездили в клуб поиграть в бильярд. После того, как Юрий Александрович экспроприировал у меня втихую несколько правых перчаток и галоши, а затем на день рождения подарил их мне в авоське с ленточками, я затеял месть.

Как-то, идя на подъем флага, засунул две картофелины в обе выхлопные трубы «запорожца», стоящего прямо на пирсе. Когда бильярдные соперники, взгромоздив свои тела в утлую коробку «запорожца», попытались завести двигатель, он пыхтел, стонал, но, увы, не заводился. Проверен бензин, искра, а толку нет.

Упрев, пара села на привальный брус пирса отдохнуть.

Предлагаю свои услуги.

Кирюшкин: «Да ты и в дизелях-то не разбираешься, а тут карбюратор!»

И он был прав, автомобилем я тогда не занимался. После недолгих переговоров меня допустили к телу двигателя. Выдернув картофелины крючком, сделав магические пасы руками в заду у «запорожца», доложил, что дело сделано. На вопрос, в чем причина, промычал о падающем потоке в карбюраторе и ещё какую-то чушь, где-то услышанную или вычитанную. Когда двигатель запустили, впервые услышал незаслуженное мной слово «могём», поэтому молча показал флагмеху на две картофелины, валявшиеся на пирсе, и две трубы выхлопа «запорожца». Почесав нос, Юрий Александрович объявил, что за ёрничанье над двумя старшими офицерами я сегодня заступаю дежурным по живучести бригады, а это значит – не попадаю на встречу с однокашниками. Его отечески-дружеские подначки мы ощущали неоднократно и изредка отвечали взаимностью.

Через несколько недель в магазине среди военной мишуры и звёзд увидел стройбатовскую эмблему – кирку и лопату. Приобрел пару, так, на всякий случай. Когда флагмех отдыхал в «адмиральский час» у себя в каюте на ПКЗ-80, тихонько свинтил с погон его кителя инженерские молотки и навинтил стройбат.

Во время вечерней планёрки в кают-компании кто-то из командиров лодок заметил на погонах флагмеха новинку и наивно спросил комбрига: «Что, у нас флагмех уходит на берег?» Комбриг: «Чепуха».

Когда были обнаружены кирка и лопата, Юрий Александрович под хохот штаба и командиров сказал: «Я ему привинчу их на одно место!»

Конечно, шутки у нас были порой грубоваты, но мы были молоды, энергичны, достаточно образованны, но заперты в прочные корпуса лодок, да ещё в заполярных скалах и тундре. Не было даже кинотеатра или какого-то паршивенького дома офицеров. Энергию укрощали волейболом, лыжами, рыбалкой и, что греха таить, корабельным С2Н5ОН, так как на флоте буйствовал сухой закон.

Кстати, горбатый «запорожец» они в конечном итоге на этой горбатой дороге перевернули в море.

 

О политесе

На рубеже 50-60-х годов начальником штаба одной из бригад подводных лодок, базировавшихся в бухте Ягельная, служил капитан 2-го ранга Ж. Моряк был отменный, из моря не вылезал, за что его подводные моряки и уважали. Что ещё выделяло его из остальной массы офицеров? Для него почти не существовало правил этикета и прочей интеллигентщины. В море многие годы он ходил в канадке «времён очаковских и покоренья Крыма» и мятой матросской шапке со звездой. Видимо, эта амуниция была ему удобней или служила талисманом. Часто патрули, следящие за порядком на территории вдоль пирсов, принимали его за матроса. Дело в том, что утром после подъёма флага на всех лодках шёл осмотр и проворачивание оружия и технических средств, а затем проводились первичные мероприятия по борьбе за живучесть корабля.

В это время перемещение личного состава на территории, примыкающей к пирсам, было запрещено. За этим следило командование бригад, дивизии и патрули. Начальник штаба уходил в море на одной из лодок, которая, как говорится, уже стояла «под парами», готовая ринуться в море. Ж. пошёл к оперативному дежурному дивизии завершить отходные дела. По дороге его «отфильтровал» патруль во главе с молоденьким лейтенантом. Как тогда говорили, чтобы подчеркнуть молодость офицера, – у него ещё ботинки красные следы оставляют. Дело в том, что училище выдавало выпускникам ботинки на кожаных подошвах, окрашенных в ярко-коричневый цвет. Резина на флотских ботинках не применялась. Юный лейтенант, не знавший Ж. в лицо, останавливает нарушителя порядка.

– Товарищ матрос, почему...?

– Пошел на... (следует что-то об этом самом)

– Товарищ матрос, остановитесь!

– Пошел на...

Движение ускоряется, а диалог продолжается до рубки оперативного дежурного, где сидит и комдив капитан 1-го ранга Егоров Г.М.

Следует доклад Ж. комдиву.

Лейтенант стоит, разинув рот. Комдив, уже не раз наблюдавший подобную сцену, отпускает лейтенантскую душу на покаяние, то бишь нести службу.

Для этого лейтенанта знакомство с Ж. на этом не закончилось.

В те времена лейтенанты ВМУЗов по выпуске следовали совету незабвенного Главкома ВМФ Н.Г. Кузнецова – «молодому лейтенанту жена на пути его становления моряком мешает». Женатиков были единицы. Но этот минёр вместе с двумя чемоданами привёз вчерашнюю школьницу. Сайдинская база только осваивалась, из жилфонда два десятка, как тогда говорили, деревянных разборно-щелевых домика да одинокая кирпичная четырёхэтажка. Молодую семью на время поселили в каюте плавказармы. Юная леди оказалась в положении арестованной княжны Таракановой. Ни театра, ни кино, ни телевизора и еще многого ни. Вокруг море, скалы и молодые мужики, большей частью неженатые. Нервы уже на пределе. В пору реветь: «Хочу к маме!»

Ж., вернувшись с моря, унёс своё бренное тело в душевую. Окончив процесс очищения, он в костюме Адама с банным полотенцем на плечах пошёл к себе в каюту, размахивая, естественно, не руками. Привык, что вокруг одно мужичье.

«Княжна Тараканова», или как её, решив подышать на палубе свежим воздухом, шагнула в коридор, а здесь Ж. во всем своем «аполлоновом» великолепии. Девушка рухнула в обморок. Это теперешних ничем не удивишь и не смутишь. Воспитание другое.

Дошло дело до комбрига, он порекомендовал Ж. извиниться перед молодой семьёй.

Комбриг чтил политес.

 

Подводники на крейсере

Военно-морская мысль в конце 1964 года выдвинула идею послать на боевую службу с Балтики в Средиземное море крейсер «Свердлов» проекта 68-бис. Как выяснилось позже, он должен был помимо своих задач выполнять роль плавбазы подводных лодок, несущих боевую службу, поэтому на крейсер «погрузили» штаб бригады подводных лодок в урезанном составе. Материально-техническое обеспечение для лодок мы должны были получить на месте с плавбазы проекта 310 «М. Гаджиев», несущей там боевую службу.

Английский канал, Бискайский залив приняли нас ласково. Крейсер на ходу заправлял топливом корабли охранения – эсминцы проекта 56. НАТОвские самолеты, вертолеты и катера липли, как мухи к коровьим ушам. В Средиземном море в состав отряда вошёл большой противолодочный корабль проекта 61 «Комсомолец Украины». Это был первый выход из Чёрного моря в Средиземноморье «поющего фрегата», как назвали его американцы открытым текстом.

Незагруженные вахтой подводники на переходе оказались в роли пассажиров, поэтому, чтобы не «загнить», принимали экзамены на классность у матросов, помогали корабельным офицерам разрабатывать документы, проводить занятия.

Первая длительная якорная стоянка с дозаправкой крейсера танкером была в заливе Хамамед у берегов Туниса. Обнаружив вечером за бортом стайки сардинеллы, решили получить «добро» на рыбалку у старпома крейсера. Помешанный на флотском порядке (в хорошем понимании этой традиции), старпом был неумолим. Уговорили командира бригады подводников получить «добро» у командира отряда. Скрипели даже сварные швы крейсера, но разрешение было получено. Разрешалось ловить на юте, после развода вахты и не позже 23-х часов, естественно, тем, кто не занят службой.

С командиром дивизиона живучести крейсера оборудовали водолазный фонарь, и с разрешения дежурного по кораблю процесс рыбалки пошел весьма активно. Часто вместе с сардинеллой и прочей рыбьей живностью попадались кальмары, но на зуб мы их не пробовали. Тогда мы не знали, что это деликатес.

Когда уха и жареная рыба поднадоели, возникла идея рыбу засолить и закоптить, тем более, что в заведовании комдива по живучести была кузница, а там хранились деревянные брусья – заготовки кранцев для швартовки подводных лодок к борту крейсера. Срочно занялись изготовлением кранцев, отходы древесины пошли на дымообразующий материал. Задержка была за малым – нет подходящего ящика для коптилки.

Методом опроса «туземцев» установили, что на надстройке есть кранцы первых выстрелов зенитных артиллерийских установок, которые были сняты при модернизации корабля и заменены на другие. Кранцы остались не у дел и используются как шкафы для хранения приборочного материала.

Старпом запретил нам даже смотреть в их сторону, но, выбрав подходящий момент, умельцы срезали один кранец. Ни боевые тревоги, ни ученья не прервали процесс горячего копчения рыбы и ее складирования в холодильной камере. Только переход в другую точку якорной стоянки несколько задержал этот процесс. Заметая следы, кранец отдраили, окрасили шаровой нитрокраской и водрузили на место.

Как-то вечером перед ужином офицерский состав штаба и крейсера собрался в салоне кают-компании.

Из столовой шёл дурманящий запах копчёной рыбы, все ждали хозяина кают-компании – старшего помощника командира крейсера. Озабоченный службой старпом с порога пригласил офицеров к столу. Когда обнаружил на своём и на других столах «копченость», и зная, что это изделие на борт в базе не загружалось, он долго сверлил глазами стол, где сидели командир дивизиона и ПФ-5 подводников, а по окончании ужина метнулся на надстройку, царапая краску всех кранцев, понял всё, но оргвыводов не сделал.

Подошедшим к борту чуть позже подводникам копчёная рыбка пришлась по душе.

Следующая якорная стоянка была у египетского глинобитного мини-городишки Эс-Саллум. Если посмотреть карту северной Африки, то на границе Египта и Туниса на берегу моря есть маленькая точка – Эс-Саллум, расположенный на узкой прибрежной песчаной полосе, а за ним высокое нагорье пустыни Сахара.

Недалеко от берега стал на якорь египетский старый-престарый миноносец «Пламя», мористей наш миноносец 56-го проекта, далее крейсер и корабли охранения.

Мы готовились принять очередную подводную лодку, и когда она подошла к борту, на неё накинули громадную маскировочную сеть. НАТОвские самолёты, раньше по графику облетавшие отряд, словно взбесились. По два-три патрульных самолёта пытались разгадать загадку сетки, некоторые снижались до нескольких метров, пытаясь заглянуть под сеть – что за новый проект лодки русские прячут от посторонних глаз. Керосина сожгли немеряно, гидроакустических буев набросано немало. А мы спасали старушку-лодку от палящих лучей солнца, так как в отсеках температура поднималась до 50-60° С, а кондиционеры проектом не предусмотрены.

Несколько лет назад по ТВ был репортаж о советском «Троянском коне» – Олеге Туманове, проникшем на радиостанции «Свобода», «Голос Америки», а затем через много лет вернувшемся домой. Оказалось, что наш отряд имел непосредственное отношение к этому «побегу». Помню переполох, поднявшийся в один из дней этой якорной стоянки – с миноносца, стоявшего ближе к берегу, ночью пропал старшина.

Перетряхивание всех шхер миноносца ничего не дало. Предложение подводников осмотреть дно в аквалангах было отвергнуто, хотя глубина моря была около 30 метров и песчаное дно хорошо просматривалось через маску. Один особист держался стоиком и в бинокль осматривал берег, а все хором осуждали старшину.

Беглец позже по телевизору рассказал об «одиссее» корабль – ЦРУ. Он молодец, в полной темноте проплыл пару километров до берега, в кедах и спортивном костюме прошагал по пустыне Сахара несколько километров к погранцам в Тунис, а оттуда – в лапы ЦРУ. Знай наших.

 

И плавпирс иногда стреляет

Штаб бригады принимал «Задачу №1» у одной из лодок. Не знакомым с «Курсом боевой подготовки подводных лодок» поясню, что это задача по отработке организации службы на лодке при стоянке в базе.

Проверка заняла целый день. Вечером утомлённый штаб собрался на крыше ПКЗ-80 перекурить и обменяться мнениями, «как строить дальше мост — вдоль реки или поперёк». На свету выяснилось, что несколько флагманских специалистов перепачканы краской различных цветов. Особенно досталось шинели начальника штаба капитана 2 ранга В. Д. Шакуло. Боцману подводной лодки приказано доставить бутылку растворителя и ветошь.

Мичман-сверхсрочник по фамилии Нетудыхата, а это уже говорит о его хозяйственности, находчивости и прижимистости, ринулся выполнять приказание. Береговая баталерка у него была забита до отказа, он, несмотря на строгие запреты, приспособил один из отсеков плавпирса под хранилище лакокрасочных материалов. Естественно, растворитель находился у него там.

Отвинтив гайки крышки горловины, он вниз ногами стал спускаться в отсек. Втиснувшись почти по плечи, он решил, как Прометей, зажечь свет, правда только себе. Так как электроосвещения в этом плавсооружении проектом не предусмотрено, в ход пошла зажигалка. Нащупав её в кармане шинели, мичман под собой чиркнул кресалом. Пары растворителей и красок мгновенно взорвались. Боцман, как ядро, «забитое в пушку туго», вылетел из горловины и, описав дугу, рухнул. Нет, не на пирс и не на лодки, стоящие лагом, а в Северный Ледовитый океан. Оглушённого бедолагу тут же извлекли и отправили в санчасть.

Задача № 1 у лодки была сорвана.

Владислав Мацкевич

Статья из альманаха «Морской архив», №2 (3), 2012
Председатель редакционного Совета Марков А.Г.
Главный редактор Маслов Н.К.

Читайте также: