Показать все теги
«НАМЕЧЕНА ЦЕЛЬ, И НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ОТМЕНЫ ПРИКАЗА…»
Эти слова, сказанные американским поэтом и писателем Уолтом Уитменом (1819-1892), характеризуют степень поступка, совершённого черноморцами 28-го февраля 1988 года. Но американские военные моряки оказались далеки от соответствия фразе своего соотечественника. Многие янки восприняли событие, произошедшее у берегов Крыма, позором национального ВМФ и США.
Мы должны быть достаточно сильны, чтобы выиграть войну,
и достаточно мудры, чтобы её избежать.
Джонсон Линдон (1908-1973), президент США.
Окончание 80-х годов XX века осталось в нашей истории преддверием гибели могучего Советского Союза и окончанием холодной войны. Горбачёвская перестройка нанесла государству удар ниже пояса, страна шла к распаду, к Гражданской войне. Через несколько лет после гибели СССР бывший начальник его внешней разведки генерал-полковник Л.В. Шебаршин скажет в книге «Рука Москвы»: «Октябрьская революция была бескровной, горбачёвская – безмозглой... Творцов перестройки подвела скудность воображения. Они не думали, что может быть ещё хуже».
И потомки комиссаров, ожесточённо каравших представителей «имущих классов» в обозримом прошлом, уже приготовились стать на капиталистический путь развития России. Занимая высокие посты в партии, промышленности, ВПК – они с жадностью изголодавшегося зверя присматривались к наследию Великой страны. И мы в списке её наследников у них отсутствовали.
Мы, чьи отцы и деды строили Магнитку, Днепрогесс, защищали КВЖД, осваивали сибирские месторождения, возрождали флот. Мы, чьи отцы, деды умирали на песке азиатских пустынь, в изматывающих схватках с басмачами. Мы, чьи предки прошли Испанию, воевали с Финляндией и Японией, пережили не один голод, сгинули на фронтах Второй мировой (Великой Отечественной) войны и в лагерях ГУЛАГа…
Мы – потомки тех, кто поднимал страну из руин и ценой собственного здоровья, благополучия сделал её мощной.
Тогда мы были вместе и не ведали о приближающейся трагедии. На кораблях Краснознамённого Черноморского флота, преградивших в наших территориальных водах дорогу американцам, были многонациональные экипажи. Это потом, всего лишь через три года после описываемых событий, мы будем (оказавшись по разные стороны появившихся границ) беспощадно убивать друг друга в локальных конфликтах.
Но 28-го февраля 1988 года на рискованное дело мы шли вместе.
Советское руководство знало о готовящемся приходе «гостей» под американским флагом в Чёрное море.
Было известно, что это крейсер 6-го флота США «Йорктаун» и эсминец «Кэрон». С целью противодействия им, командование флотом спланировало осуществить слежение за группой, а в случае необходимости – воспрепятствовать американским кораблям в нарушении режима плавания, не поддаваясь на провокации.
Для этого были выделены сторожевик «Беззаветный» и «СКР-6». Руководить их действиями был назначен начальник штаба 70-й бригады 30-й дивизии противолодочных кораблей КЧФ капитан 2-го ранга Н.П. Михеев. Исходя из размеров и возможностей, СКР «Беззаветный» брал на себя «Йорктаун», а «СКР-6» – эсминец «Кэрон».
Американцев должно встреть в районе Босфора, приветствовать, подчеркнув, что они пришли «в наше Чёрное море», и взять под контроль. Их также предупредят, что советские корабли будут постоянно сопровождать гостей. В случае попытки зайти в советские территориальные воды, корабли КЧФ займут позицию со стороны нашего берега. Они предупредят американцев о недопустимости нарушения границы, а в случае не подчинения, должны пойти на маневр «навал». Все понимали, к чему это может привести, но решение одобрил главком адмирал В.Н. Чернавин и приказ должен быть выполнен. Начальник штаба КЧФ вицеадмирал В.Е. Селиванов вспоминал: «Командиры свои задачи поняли, и я был уверен, что они их выполнят» (В.И. Богдашин, капитан 2-го ранга, командир СКР «Беззаветный», А.И. Петров, капитан 3-го ранга, командир «СКР-6»).
И корабли пошли…
Это был обычный для Севастополя день. Люди шли на работу, заступали и сменялись с дежурств и вахт, назначали свидания, засиживались в читальных залах библиотек, приезжали в город и покидали его, рожали детей, влюблялись и расставались, разочаровывались и верили, что всё хорошее ещё впереди.
Первый раз американцы пытались проникнуть в советские территориальные воды в районе мыса Сарыч.
Это удобное по конфигурации водной линии государственной границы место. Ожидалось, что намерение повторится. Черноморцам предстояло проявить характер, известную долю мужества и морского мастерства. Нужно вытеснить «гостей» через процедуру «навала». Для этого под острым углом корабль по касательной «наваливается» корпусом на атакуемого, вынуждая его сменить курс и выдавливая того на внешнюю циркуляцию. После посадки Руста на Красную площадь [1]– это почти сумасшествие, учитывая страх чиновников перед фразой «взять ответственность на себя».
Но моряки это сделали.
12-го февраля 1988 года американские корабли вошли в Чёрное море, которое предки наши называли Русским. Они долго не раздумывали и, после маневрирования, пошли в сторону Крыма. Адмирал В.Н. Чернавин, получив докладную информацию, подтвердил решение о применении решительных мер по предотвращению провокации.
Соответствующие телеграммы поданы, приказы отданы, распоряжения получены. Военно-дипломатическая вертикаль страны в напряжении и последние слово, как в былое время должен сказать офицер и матрос.
Не смотря на предупреждения командиров советских кораблей «Измаил» и Ямал», «Беззаветный» и «СКР-6», американцы упорно и нагло шли к территориальным водам нашей страны. На запросы меланхолично отвечали, что им помощь не требуется. И когда до границы
осталось 20 кабельтовых (1 кабельтов=185,2 м.) – в эфир полетело предупреждение: «До входа в территориальные воды СССР – 20 кабельтовых. В случае нарушения вами террвод имею приказание вытеснять Вас вплоть до навала».
12-го февраля, 10 часов 45 минут. Американцы, оставив без внимания предупреждения, нарушили территориальные воды Советского Союза. Над «Измаилом» взлетел в небо сигнал, а «СКР-6» решительно направился в сторону эсминца «Кэрон». Не оставляя сомнений о намерениях, в сторону крейсера «Йорктаун» повернул «Беззаветный». Корабли сближались. Американцы до последнего не верили, что русские сдержат слово и скоро глубоко пожалеют об этом.
Обратимся к воспоминаниям участника событий вице-адмирала В.Е. Селиванова: «12-го февраля я находился на КП флота (командующий флотом адмирал М.Н. Хронопуло куда-то улетел по делам). Примерно в 10 часов получил доклад Михеева (Н.П. Михеев, капитан 2-го ранга, начальник штаба 70-й бригады 30-й дивизии противолодочных кораблей ЧФ. –А.Ч.): «Американские корабли легли на курс 90°, который ведёт в наши террводы, скорость 14 узлов. До террвод 14 миль» (около 26 км.). Ладно, думаю, — до террвод ещё час хода, пусть идут. Приказываю Михееву: «Продолжать слежение». Через полчаса следующий доклад:
«Корабли идут тем же курсом и скоростью. До террвод 7 миль». Снова думаю, что они дальше будут делать: войдут в террводы или отвернут в последний момент, «попугав» нас?
Помню, я сам в Средиземном море «укрывал» корабли эскадры от ветра и штормовой волны в полукабельтове от границы террвод (ширина 6 миль) греческого острова Крит (его горы ослабляли силу ветра).
И не считал, что мы что-то нарушаем. И американцы могли бы также подойти к террводам и потом отвернуть, ничего не нарушив. Следующий поступает доклад: «До границы тервод две мили». Передаю Михееву: «Предупредите американцев: ваш курс ведёт в терводы Советского Союза, нарушение которых недопустимо». Михеев докладывает: «Передал. Отвечают, что они ничего не нарушают. Следуют прежним курсом и скоростью».
Снова даю приказание Михееву: «Ещё раз предупредите американцев: нарушение тервод Советского Союза недопустимо. Имею приказ вытеснять вас, вплоть до навала и тарана. Передайте всё это в эфир открытым текстом дважды: по-русски и по-английски». Михеев снова докладывает: «Передал. Повторяют, что они ничего не нарушают. Курс и скорость прежние».
Тогда приказываю Михееву: «Занять позиции для вытеснения». Мы на инструктаже предусмотрели, чтобы навал был более жёстким и причинил существенные повреждения кораблям, вытравить правые якоря и держать их в подвешенном состоянии на якорь-цепях под клюзами правого борта. Так что высокий полубак СКР «Беззаветного», да ещё болтающийся справа якорь могли бы основательно порвать борт и всё что попадет под навал на борту вытесняемого с его курса корабля. Михеев продолжает докладывать: «До террвод 5,..3,..1 кабельтов. Корабли позиции для навала заняли».
Далее доклад: «Американские корабли вошли в террводы». Для уточнения обстановки запрашиваю Боевой информационный пост (БИП) флота: «Доложить точные данные местоположения всех кораблей». Получаю доклад БИП: «11 миль, 9 кабельтовых от береговой черты». Значит, действительно американцы всё же влезли в наши террводы.
Приказываю Михееву: «Действовать по плану операции».
Он отвечает: «Понял».
Оба наших корабля начали маневрирование для «навала» на американские корабли. [1]
Американцы пытались использовать вертолёт, но немедленно были предупреждены, что те будут сбиты. В район конфликта направлена пара вертолётов морской авиации КЧФ.
Воздух американцам нельзя было отдавать.
Когда наши машины прошли над крейсером и эсминцем, попытка воспользоваться вертолётами американская сторона окончательно прекратила.
Вернёмся к свидетельствам участников события. Это начальник штаба 70-й бригады 30-й дивизии противолодочных кораблей КЧФ капитан 2-го ранга Н.П. Михеев и капитан 2-го ранга, командир СКР «Беззаветный» В.И. Богдашин.
От них стали известны детали «навала»:
«… С получением приказания «Занять позиции для вытеснения» на кораблях объявлена боевая тревога, загерметизированы носовые отсеки, из них личный состав выведен, торпеды в аппаратах в боеготовом состоянии, на артустановки поданы патроны до линии заряжания в казённики, развернуты аварийные партии, десантные взводы в готовности по местам расписания, остальной личный состав на боевых постах. Правые якоря вывешены на якорь-цепях из клюзов.
На ходовом мостике СКР «Беззаветный» Михеев держит связь с КП флота и управляет кораблями группы, Богдашин управляет манёврами корабля, здесь же офицер-переводчик осуществляет постоянную радиосвязь с американскими кораблями. Сблизились с крейсером на дистанцию 40 метров, потом на 10 метров («СКР-6» то же с эсминцем). На палубу крейсера, на площадки надстроек высыпали матросы и офицеры с фотоаппаратами, видеокамерами, —хохочут, машут руками, делают, как это принято у американских моряков, непристойные жесты и пр. На левое открытое крыло ходового мостика вышел командир крейсера.
С подтверждением приказания: «Действовать по плану операции» пошли на «навал» крейсера («СКР-6» — эсминца). Богдашин сманеврировал таким образом, что первый удар пришёлся по касательной под углом 30 град. к левому борту крейсера (11 часов 02 минуты. СКР «Беззаветный» навалился на американский крейсер. – А.Ч.). От удара и трения бортов посыпались искры, и загорелась бортовая краска. Как потом рассказывали пограничники, на мгновение корабли оказались как бы в огненном облаке, после чего за ними некоторое время тянулся густой шлейф дыма. При ударе наш якорь одной лапой разорвал обшивку борта крейсера, а другой сделал пробоину в носовой части борта своего корабля.
От удара СКР отбросило от крейсера, форштевень нашего корабля пошёл влево, а корма стала опасно приближаться к борту крейсера.
На крейсере сыграли аварийную тревогу, личный состав ринулся с палуб и площадок вниз, командир крейсера бросился внутрь ходового мостика. В это время он, видимо, на какое-то время потерял управление крейсером, и тот от удара отвернул несколько вправо, что ещё более увеличило опасность его навала на корму СКР «Беззаветного». После этого Богдашин, скомандовав «право на борт», увеличил ход до 16-ти узлов, что позволило несколько отвести корму от борта крейсера, но одновременно и крейсер повернул влево на прежний курс, — после этого как раз и произошёл следующий наиболее мощный и результативный навал, вернее таран крейсера.
Удар пришёлся в район вертолётной площадки, — высокий острый форштевень с полубаком СКР, образно говоря, влез на крейсерскую вертолётную палубу и с креном 15-20 град. на левый борт стал крушить своей массой, а также вывешенным из клюза якорем всё, что ему попадалось, постепенно сползая в сторону крейсерской кормы: порвал обшивку борта надстройки, срубил все леера вертолётной площадки, разломал командирский катер, далее сполз на палубу юта (на корму) и тоже снёс все леера со стойками. Затем зацепил пусковую установку ПКР «Гарпун», — казалось, что ещё немного и пусковая установка будет сдёрнута с её крепежа к палубе.
Но в этот момент, зацепившись за что-то, якорь оторвался от якорь-цепи и, как мячик (3,5 тонн весом!), перелетев через кормовую палубу крейсера с левого борта, рухнул в воду уже за его правым бортом, чудом не зацепив никого из находившихся на палубе матросов аварийной партии крейсера. Из четырех контейнеров пусковой установки ПКР «Гарпун» два были разломаны пополам вместе с ракетами, их оторванные головные части свисали на внутренних кабелях. Ещё один контейнер был погнут.
Наконец, полубак СКР сполз с кормы крейсера на воду, мы отошли от крейсера и заняли позицию на его траверзе в расстоянии 50-60-ти метров, предупредив, что повторим навал, если американцы не выйдут из территориальных вод. В это время на палубе крейсера наблюдалась странная суета личного состава аварийных партий (все негры): растянув пожарные шланги и слегка попрыскав водой разломанные ракеты, которые не горели, матросы эти шланги и другие противопожарные средства вдруг стали спешно затаскивать во внутренние помещения корабля. Как позднее выяснилось, там начался пожар в районе погребов ПКР «Гарпун» и противолодочных ракет «Асрок» [2].
Что любопытно… это их лица, и лица наших моряков. Здесь, почти через четыре десятка лет жёсткого противостояния на уничтожение в холодной войне (1947-1991), они встретились на тонкой черте ревущих от соприкосновения бортов кораблей. И американцы не выдержали.
Показательны приведённые ниже воспоминания.
Бывший старпом СКР «Беззаветный» В.В. Куликов писал: «… Командир мне говорит: «старпом проверь в низах – должно работать всё оружие, и становись за рулевым. Если что – перехватишь управление». Я во время тарана стоял за спиной рулевого, держа руки поверх его рук, лежащих на штурвале. Рулевой сработал без замечаний.
… Перед тараном — команда по кораблю: «всему экипажу надеть спасжилеты, при себе иметь удостоверения, партбилеты» (на случай экстренного покидания корабля). Никто из моряков во внутренних помещениях спасжилетов демонстративно не надел! Наоборот — быстро переодевались в первый срок (т.е. «в чистое», как положено на русском флоте перед смертью. – А.Ч.). Все стояли на боевых постах. А лейтенанту, который прибежал в кормовую аварийную партию в спасжилете, с чемоданчиком в руках и удостоверением в зубах (готовый к эвакуации) тут же набили морду. Причём его же подчиненные — годки.
Второй лейтенант, который убежал с боевого поста в надстройку (поближе к вероятному месту эвакуации), также был немедленно бит матросами. Более случаев робости на корабле не было.
Через пару дней после тарана, на построении, смотрю —два лейтенанта стоят с фингалами. Когда разобрались в чём причина битых лейтенантских физиономий —дело замяли. Весь остальной экипаж действовал безупречно и отважно. Так, например, минёр (командир БЧ-310 старший лейтенант Катушенко Владимир Иванович) выгнал с торпедной площадки моряков (укрыв их в надстройке) и сам на виду у американцев набивал воздух в боевые баллоны торпедных аппаратов [3].
Приведём слова свидетеля о том, как проходил «навал»: «Когда мы подходили с кормы — мама дорогая! — наш ходовой мостик на уровне их палубы. Такая махина! И американцы с надстроек нас фотографируют, снимают на видеокамеры, и ещё большие пальцы показывают, типа: «хорошо плывёшь, туземец». Как хоть какую-то угрозу, они нас в расчёт не принимали. Очень было огорчительно. Когда ударили первый раз — несильно, вскользь; они просто замерли, кто где стоял. Ощущение такое, что глазам своим не поверили – что всё это происходит на самом деле. А когда мы отскочили, приосанились, «дали» второй раз уже серьезно и нос нашего корабля полез на палубу крейсера, у них начал заваливаться ударный ракетный комплекс «Гарпун» (он на корме находится, у самого транца).
Мы ещё поднажали и куски пусковой установки просто полетели за борт и к нам на палубу. Вот тут я впервые (и с чувством глубокого морального удовлетворения) увидел испуганные американские физиономии. Мы, почти в упор, видели их квадратные глаза. А через секунду — они как рванут с места! Стали разбегаться, прятаться в надстройку. Вот это уже было совсем правильно.
А у нас корабль дрожит, как припадочный, в носу — хруст разрываемого металла, короткие замыкания.
Наш якорь вывалился им на ют, елозит по палубе, все крушит. Звезда с нашей правой скулы оторвалась, тоже прыгает по палубе крейсера. У нас на правом шкафуте валяется крышка от контейнера «Гарпуна», у обоих кораблей летят леерные стойки, и всю эту картину разрушения оживляют разбегающиеся американцы! Красота!
Расцепляемся с американцем, и он «Вулкан-Фаланкс» (такой 6-ти ствольный агрегат со скорострельностью 80 снарядов в секунду) опускает вниз – наводит нам на ходовой мостик. А этой машинкой наш корабль за минуту напополам перепилить можно. У меня мысль: вот он — конец моей блестящей карьеры…
Всё, что от меня останется можно будет собрать в ботиночную коробку. Мы тут же накололи «осы», они выпрыгнули из погребов, и четыре ракеты уставились на крейсер. В корме две АК-726 (спаренные 76-мм артустановки) выполнили наведение. Ну и минёр наш на виду у изумленной американской публики (он стоял на верхней палубе у торпедных аппаратов, и все его действия американцы прекрасно видели) начал быстро ворочать торпедные аппараты, наводя их для залпа в упор в борт «Йорка».
Тут уже «Вулканом» не побалуешься. Пока они нас угробят (считаем — секунд за 30-40), в ответ четыре ракеты, две-три торпеды и десятка два 76-мм снарядов получат.
Вряд ли мы этого монстра утопили бы, но из строя бы вывели навсегда.
Хотели таранить в третий раз, а у нас уже дырка в полморды, все отделения ГАК 14 затоплены, корабль ход теряет. Отстали.
Американец удрал из наших территориальных вод с похвальной резвостью. Повёз куски нашей обшивки на свою историческую родину. А нам на память оставил обломки своего ударного комплекса. Вот такой натуральный обмен получился.
С боцманом пошли вниз, а там картина из сериала «Звёздные войны». Корабль как консервным ножом вскрыт. Через дыры в скулах наблюдаем море под ногами. Одного борта от клюзов до надстройки практически нет, нос в сторону свёрнут, гидроакустическая станция пробита, вода поступает в носовые отсеки. У нас же толщина борта 8 мм, а на крейсере дюймовая броня.
А тут ещё узнаем, что наш собрат по слежению — СКР-6, пока мы с «Йорктауном» разбирались (чего это он без стука в чужую хату заходит), в свою очередь умудрился протаранить эсминец УРО «Кэрон». Как он исхитрился это сделать — не знаю. У него и ход ниже, и сам он раз в пять меньше эсминца, и оружие у него доисторическое (ракет вообще нет), и сам он уже старенький, как ботик Петра Первого. Ну, значит, не одни мы такие камикадзе.
Возвращаемся в базу «на честном слове и на одном крыле». На причале уже стоит группа встречающих — в основном из особого отдела. Как только пришвартовались, на борт поднимаются компетентные товарищи, у нас изымают всю документацию объективного контроля, командира сажают в УАЗик, увозят в штаб флота, а затем — на Качинский аэродром, и военным бортом — в Москву. Никто не знает — герои мы или преступники, или кто вообще… СКР стоит у Минной стенки, из начальства никто не заходит, корабль как прокажённый. Ждём, чем всё это кончится, готовимся и дырки для орденов вертеть, и сухари сушить.
Что с командиром —не знаем, увидим ли мы его, или он сразу по этапу пойдёт.
Возвращается командир из Москвы. Заходит на корабль, выбегаю встречать. Он подмигивает, отворачивает борт шинели, а у него там — Орден Красной Звезды! Ну и всё! Поступила команда нас любить. И каждое утро — делегации, приём пионеров на борту СКР «Безудержный», ветераны. С утра выходишь на построение, на подъём флага, а на стенке уже стучат пионерские барабаны, прибыла очередная команда в пионеры вступать. Командир настолько утомился выступать перед восхищённой публикой, что попросил меня написать ему короткую дежурную речь, которую он поначалу зачитывал, а потом практически выучил наизусть. Ну и экипаж после этого случая служил так, что просто песня… Ни одного замечания, кораблём гордились страшно, офицеров слушали, как папу с мамой. А двух побитых лейтенантов мы списали, им уже жизни в экипаже не было…» [4].
После выполнения опасного, но обещанного американцам маневра, советские сторожевики отошли. Но было очевидно, что они готовы его повторить. Однако, произошедшего оказалось достаточно. «Йорктаун» и «Кэрон» поспешно покинули советские территориальные воды. Оставив их за кормой, американцы провели кодированные переговоры с командованием, «зависнув» в дрейфе. После этого, в сопровождении наших кораблей, оставили Чёрное море без претензий на маневрирование.
Немедленно Москва потребовала доклады о произошедшем инциденте. Все материалы были подготовлены и доложены по команде.
А что стало с кораблями, их экипажами?
В Севастополе не удалось найти участников событий. Сторожевик «СКР-6» в 1990 году – списан.
Повреждённый СКР «Беззаветный» до 1997 года стоял в ремонте. Его покрытый суриком корпус хорошо был виден с Графской пристани. После расформирования экипажа (раздел флота) в августе 1997 года передан ВМСУ и стал именоваться фрегат «Днепропетровск» (U134). В октябре 2002 года он исключён из состава украинского флота, как боевая единица. Через год, бывший СКР стал именоваться как «техническое имущество». Дальнейшая судьба героического сторожевика зависела от предприятия «Укрспецмаш».
Впрочем, корабли с такой историей были не нужны независимой Украине, для которой наиболее героическими выглядят казацкие чайки. Да и Америка, для которой воспоминания об инциденте у берегов Крыма в 1988 году весьма неприятны, стала стратегическим партёром Киева, учителем, наставником и образцом. И поехали украинские Министры обороны, адмиралы и офицеры учиться в военные учреждения США. Интересно, а какова судьба командира «Йорктауна» после отстранения от должности? Может он, или его подчинённые, участвовавшие в том событии, читают сегодня лекции для украинских военных?
В марте 2005 года СКР «Дніпропетровськ» (быв. «Беззаветный») продан Украиной на металлолом в Турцию. Одиноко тащил буксир боевой корабль «… с заглушенными котлами, обесточенный… Мёртвый…
И вдруг у мёртвого корабля САМИ открылись кингстоны… И он начал уходить. Молча. С дифферентом на нос. И только когда мостик почти скрылся под водой, над Чёрным морем раздался гудок. При заглушенных котлах… Он прощался… Он не хотел быть распиленным. Боевой корабль сам выбрал себе формат смерти, как и подобает офицеру» (свидетельство очевидцев, [5]).
Список источников и литературы
1. Владимир Заборский. Таран боевых кораблей США сторожевыми кораблями СССР.// http://kobtv.narod.ru
2. Владимир Заборский. http://kobtv.narod.ru и www.zavtra.ru
3. Михаил Чалый. Черноморские герои.//В мире TEL. №1 2008
4. там же и www.sannews.com.ua
4. forum.sevastopol.info
[1] Инцидент с посадкой лёгкомоторного самолёта на Красную площадь: 28.05.1987 года 18-ти летний гражданин ФРГ Матиас Руст поднялся на лёгком самолёте «Цессна-172Б в небо Гамбурга. Преодолев эшелонированную систему ПВО СССР (включая Московскую зону), он приземлился на Большом Москворецком мосту и «накатом доехал до Собора Василия Блаженного». Выключил двигатели, вышел из самолёта и стал раздавать автографы.
Статья из альманаха «Морской архив», №2 (3), 2012
Председатель редакционного Совета Марков А.Г.
Главный редактор Маслов Н.К.
