Показать все теги
Культура.
Все это насилие над общеизвестными фактами, их изображение в чудовищно искаженном виде нужно Токарс- кому для побочных, не имеющих ничего общего с наукой, целей. До сих пор считалось, что архитектура Тао-Кларджетии есть органическая часть грузинской архитектуры. Токарский пытается опрокинуть это прочно установившееся в науке представление. Хотя здесь храбрость оставляет его, так что он почти все время говорит недостойным для советского научного работника образом - намеками и иносказательно, однако он читателю назойливо внушает вполне определенную мысль.
Выступая мнимым поборником положения о самостоятельности тао-кларджетской архитектуры (...«под покровительством знаменитого тайкского куропалата в его владениях в Х в. создалась самостоятельная архитектурная школа, давшая видных зодчих» - стр. 202, или; «нельзя... при изучении архитектуры Армении и Г рузии" ни игнорировать памятников интересующих нас областей, ни относить их только по факту государственной принадлежности к архитектуре одной из этих стран» - стр. 202-203), Токарский, постепенно набираясь некоторых элементов мужества, подрубает корни им же изобретенной самостоятельности тао- кларджетской архитектуры, оставляя довершить свое дело будущим служителям лженауки, которые, переписывая Токарского, должны будут прибавить кое-что и от себя лично.
На стр. 203 Токарский пишет: «Здесь в Ишхане в VII в. в армянской среде зародилась и впервые была осуществлена идея Звартноца, одного из лучших творений армянских зодчих». Затем насчет самого Ишханского храма он говорит: «Собор в Ишхане, построенный в VII в. армянским католикосом Нерсесом Строителем до призвания его на армянский патриарший престол, первый раз был возобновлен в IX в. учеником чтимого грузинского подвижника Григория Хандзтийского - Савой (Сабаном). Усматривать в мероприятиях Савы коренную перестройку, в результате которой круглый храм был обращен в сохранившийся до наших дней крестообразный - нет основания... При Саве строительные работы в Ишхане имели целью лишь приведение собора в состояние, позволявшее совершать в нем богослужение. К середине X в. Нерсесова постройка была уже разрушена настолько, что ее не было смысла восстанавливать, и при Давиде на ее месте был построен новый собор,... в алтарь которого вошла уцелевшая колоннада древней абсиды».., (стр. 205-206), и что задача этой новой постройки заключалась якобы в том, чтобы «построить новый храм на основе ошкского типа, сохранив в то же время древнюю абсиду» (стр. 207). О знаменитом храме Бана, построенном, по признанию Токарского, грузинским царем Адар- насэ II (Г. Н. Чубинашвили относит этот памятник к VII в.), еще раньше было сказано, что он в основном повторяет схему Звартноца (стр. 106) путем подражания архитектуре той же самой древней Ишханского церкви (стр. 98), из чего и следует общее положение: ...«имеются все основания считать, что уже в Ишхане были заложены основы новой дерзновенной композиции, повторенной на один-два десятка лет позднее в Звартноце, честь создания которой неоспоримо принадлежит армянским зодчим, работавшим у Нерсеса» (стр. 98-99), т. е., говоря более определенно, это армянские зодчие, работавшие у Нерсеса, уроженца Тао, создали здесь, в Ишхане, в начале VII в. новую дерзновенную архитектурную композицию. В связи с фактом чистой тески внутренних стен знаменитого храма в Хахули, у Токарского возникает новый вопрос: «не была ли хахульская церковь построена первоначально (когда же? Построен-то Хахули, по заявлению самого Токарского, ведь в конце X века - С. Д.) для армян анти-халкидонитов, не признававших икон, а следовательно и росписи, подобно тому, как в Армении строились халкидонитские церкви» (?! - С. Д.) (стр. 212). Таким образом, в Тао помимо армян-халкидонитов обнаруживаются еще армяне-антихалкидониты, т. е. такие же армяне, какие жили в самой Армении. Токарский здесь умалчивает о том, что храмы с чистой теской внутренних стен имеются и во многих других районах Грузии.
Увенчивается все это следующими утверждениями: ...«основные направления, по которым шло развитие архитектурной мысли в тяготевших к Грузии владениях Давида и багратидском царстве, совпадали; мастера их, вероятно, работали дружно, рука об руку. В убранстве стен и куполов главную роль играют по-луколонки и пилястры с арками, ведущие свою историю еще от построек Нерсеса. Одинаковы и приемы украшения окон. Одновременно появляется своеобразная отделка парусов... Тайкская архитектурная школа второй половины Х в. создалась в условиях, когда большая группа армянского населения по указанным причинам окончательно выделилась в самостоятельный государственный организм. И хотя он в силу происходившего огрузинивания коренного населения уже тяготел к формировавшемуся объединенному грузинскому государству, основная масса населения, несмотря на различие в вере, еще многими нитями была связана со своими сородичами» (стр. 213).
Здесь читателю следует обратить внимание на то, что «багратидское царство» у Токарского обозначает собственно Армению, затем - связать в единую логическую цепь выписанные нами, в предыдущих двух абзацах, высказывания Токарского, и для него станет совершенно очевидным этот беспрецедентный в истории советской, высокопринципиальной науки случай искажения исторической правды — попытка большой комплекс памятников одной национальной культуры выдать за памятники другой национальной культуры.
Нельзя также пройти мимо этих забавных превращений домыслов и доводов Токарского. Раньше (двенадцатью страницами выше) утверждалось, что тао-кларджетское население с Грузией связывала только вера - общая приверженность к восточному православию; что эта общность вероисповедания грозила тао-кларджетским армянам усилением и ускорением процесса денационализации; что в противовес этой угрозе Давид Куропалат якобы отказался от первоначального намерения передать свои владения Баграту III, им же самим провозглашенному царем объединенной Грузии; что различие в вере мешало тао-кларджетским армянам жить вместе в одном государстве с остальными армянами. Теперь же выясняется, что «владения Давида» все-таки «тяготели к Грузии» и, мало того, тяготели они «к формировавшемуся объединенному грузинскому государству» не по какой-либо иной причине, а именно «в силу происходившего огрузинивания коренного населения»; что «основная масса» Тао-Кларджетии, масса армянская, которую различие в вере заставило «окончательно выделиться в самостоятельный государственный организм», все-таки, «несмотря на различие в вере, еще многими нитями была связана со своими сородичами», и была связана настолько крепко, что, к примеру, тао-кларджетские и собственно армянские строители храмов, предмета, имеющего наиболее близкое отношение именно к вопросам вероисповедания, работали дружно, рука об руку, тогда как с мастерами единоверной Грузии, к которой, к тому же, и тяготела их родина в силу происходившего огрузинивания, они не имели никаких точек соприкосновения; что, наконец, тао-кларджетские армяне могли, собственно, и не выделяться в самостоятельный государственный организм, ибо их различие-то в вере следует понимать здесь весьма ограничительно, поскольку в составе населения Тао-Кларджетии Токарский вскрыл мощные пласты армян уже чистых в вероисповедном отношении, никак не отличавшихся от населения центральных районов Армении - армян-антихалкидонитов, для которых, оказывается, и строились крупнейшие и лучшие церкви Тао-Кларджетии. Однако основная идея автора выражена здесь уже полностью. Вот для чего нужны были эти бесконечные разглагольствования о территориальной и этнической принадлежности Тао-Кларджетии. Для этого же и нужно было один из шести разделов книги об «Архитектуре древней Армении» посвящать специально «Тайкской архитектурной школе X века»!
Как же после всего этого должна звучать для читателя следующая фраза Токарского, заканчивающая главу «Тайкская архитектурная школа Х века», последние абзацы которой мы цитировали выше: «Для того чтобы правильно понять пути развития архитектурных форм в Закавказье Х и XI вв., нужно любовно, без предвзятой установки проследить все те драгоценные нити, из которых сплелся в Чорохском бассейне «не развязываемый узел общих кавказских интересов» (Марр)» (стр. 214). Можно ли представить себе более неправильное, более злостное, более предвзятое и одностороннее развязывание этого пресловутого «неразвязываемого узла»?
Из уважения к читателям неспециалистам, лишенным возможности читать специальные трактаты, проследим некоторые из поистине драгоценных фактов по истории архитектуры, и культуры в целом, Тао-Кларджетского края. Исследователи памятников архитектуры всех стран и народов одну из самых значительных частей своего материала видят в надписях древних построек. Эти надписи относятся к документальным источникам истории. В них очень часто сообщается о времени возведения зданий, о личности, общественно-политическом положении и намерении строителей, даются указания о культурном круге, к которому принадлежит данный памятник, и т. д. Токарский глухо упоминает о надписях тао-кларджетских памятников, их не использует вовсе, и только об Ошкской надписи говорит мимоходом, неточно передавая ее содержание .
Несмотря на трагическую историю края, вот уже на протяжении более четырех столетий терзаемого турками, тао-кларджетские памятники донесли до наших дней не мало древних надписей. Собирание их началось еще в первой половине прошлого века, когда известный армянский географ Алишан описал большую церковь с грузинской надписью в Чангли (Чилдир- ский район). Затем, одним из пионеров этого дела явился ученый армянский монах, член братства мхитаристов в Венеции, Нерсес Саргисян. Отнесшись к своей задаче, не в пример Токарскому, поистине любовно и убедившись, что все собранные им в течение десяти лет (1843-1853 гг.) надписи выполнены на грузинском языке, которым он не владел в достаточной степени, Саргисян направил, при помощи того же Алишана, свой материал в Петербург, известному грузиноведу того времени академику Броссе, опубликовав собственными силами копии надписей в журнале «Базмавеп» (1863-4 гг.). Помимо издания Броссе, мы располагаем сейчас и другими публикациями тао-кларджетского эпиграфического материала - публикациями акад. Н. Марра[1], проф. Е. Такайшвили[2] и других.
Не говоря уже о грузинских надписях знаменитого храма в Бана, этого, по словам известного немецкого ученого Коха, лучшего после Айа-Софии на всем Ближнем Востоке сооружения и признанной даже Токарским постройки грузинского царя (достойно внимания, что на внутренних стенах Бана были обнаружены, после обвала штукатурки, дополнительные лапидарные грузинские надписи и что даже отдельные камни здесь имеют знаки мастеров в виде грузинских букв), на всех остальных называемых им памятниках мы имеем исключительно грузинские надписи. Они повествуют, что эти величественные здания возведены грузинскими строителями для грузинской паствы. Эти же надписи дают очень важные, часто - прямые хронологические указания насчет времени строительства.
Так, прекрасная Ошкская надпись сообщает, что этот храм построен в царствование и на средства куропалата Адарнасэ и по почину и заботами эриставт-эристава Баграта и магистра Давида. Академик Броссе считает, что это Адарнасэ II и его сыновья, - тогда постройка датируется 888-923 гг. По мнению же академика Джава- хишвили, надпись имеет в виду Адарнасэ III и его детей, и тогда время возведения Ошки относится к 958-961 гг. Нужно указать, что надпись называет и зодчего Григола, рельефное изображение которого, по сообщению проф. Такайшвйли, также сохранилось[3].
Хахули есть постройка Давида Куропалата, имя которого, повидимому, и упоминается в плохо сохранившихся грузинских надписях этого памятника.
Ишханские надписи свидетельствуют, что в постройке и перестройке этого большого архитектурного ансамбля принимали участие: в 1006 году царь-царей Гурген, троюродный брат и преемник, в качестве владетеля Тао, Давида Куропалата; архиепископ ишханский Антоний, инициатор полной реставрации главного храма в 1032 г., в царствование Баграта IV - царя объединенной Грузии и правнука вышеназванного Гургена; мастер Иванэ Морчайсдзе и другие. Если Токарский находит между Иш-ханским и Кутаисским храмами общие черты, в этом нет ничего выходящего из ряда вон: помимо того, что это - памятники одной и той же культуры, сооружены они в одно и то же время (пол. Кутаисского собора настлан в 1003 году) представителями одного и того же дома.
Многочисленные грузинские надписи Тбетской церкви упоминают, между прочим, зодчего Шахбуза Татухадзе.
Не менее богата надписями Порта (Шатберд). В этих надписях упоминается зодчий Абесалма Клдели с товарищами [В 1952 г. была опубликована монография Е. Такайшвили - Археологическая экспедиция 1917 года в южные провинции Грузии - в которой он указывает на остатки армянской фресковой надписи в алтаре Ишханской главной церкви около изображения совершенно сбитой женской фигуры, предположительно - первой христианской царицы Армении - Ашхен. Он же опубликовал впервые грузинскую строительную надпись 1006 года малой Ишханской церкви «с датами по грузинскому летоисчислению, грузинскими буквами и по армянскому - армянскими буквами» (стр. 37, 38 и 42). Две явно поздние армянские надписи на Ени-рабатской церкви в Кларджети отмечает также Н. Марр (см. Н. Марр, Житие Григория Хандзтийского. СПБ, 1911, стр. 100). Ред.].
В Опизе упоминается Ашот Куропалат, второй ее строитель, рельефное изображение которого также сохранилось[4]. Заявление Токарского, будто Опиза и Порта возведены «вероятно уже после смерти Давида» (1001 г.), - выдумка, необходимая для того, чтобы подвести такое своеобразное основание под утверждение о заимствовании «зонтичной» кровли из армянских церквей, построенных в следующем столетии, в Мармашене и Хцконке. Огромное количество других построек края также покрыто грузинскими, и только грузинскими, надписями.
Но можно ли, позволительно спросить, решая такой значительный вопрос, как вопрос о национальной принадлежности целой архитектурной школы, не считаться с другими сторонами духовной жизни народа, со всеми остальными памятниками его творческого наследия? Между тем, хорошо известно, что Тао-Кларджетия IX-Х веков вообще являлась средоточием и главным рассадником грузинского просвещения, литературы и искусств. Среди крупнейших культурных центров Тао-Кларджетии назовем: Опизу, - здесь подвизались известные деятели Микель Паре- хели, Георгий Мацкверели и др., здесь же в 913 году был выполнен один из значительных списков грузинского перевода четверо-глава; Шатберди, - здесь около 973 года переписан один из драгоценнейших древнегрузинских манускриптных сборников, т. н. «Шатбердский сборник», здесь же сделаны списки грузинского перевода четвероглава: т. н. Адишский 897 г., т. н. Джручский 936 г., т. н. Пархальский, Иоанэ Берая, 973 г., и др.; в Ошки, в 978 году, переписан другой бесценный памятник древнегрузинской литературы, полный текст грузинского перевода библии (т. н. «Ошкский кодекс»), ряд значительных рукописей, датированных 977 годом, и др.; в Тбети протекала деятельность известного грузинского писателя первой четверти Х века Степана Мтбевари, а также многих других; из хахульских деятелей известен Иоанэ Хахулели, по прозванию «Златоуст»; в Пархали переписан «Многоглав» и др.; в Ишхани работали Илларион Ишхнели и др., здесь кипела литературная работа, так же, впрочем, как и в Хандзте, Цкаростави и др. Недаром этот край именовался в те времена «Грузинским Синаем»; здесь жили и работали выдающиеся представители грузинской феодальной общественности и культуры - Григорий Хандзтийский (Григол Хандзтели, конец VIII в. - первая половина IX в.), Серапион и Басиль Зарзмели, Георгий Мерчули, Арсений Сапарели, Дачи, Григол Ошкели, известные гимнографы Иоанэ Мтбевари, Микель Модрекили (из Ошки), Иоанэ Конко- зисдзе и другие, отсюда были родом знаменитые деятели Афонской грузинской лавры - победитель Варды Склира Торникэ, Иоанэ и сын последнего, один из самых выдающихся представителей древней Грузии - Евфимий Ибер, или Афонский. Здесь созданы такие блестящие памятники древнегрузинской церковной письменности, как жития Серапиона Зарзмели, Григола Хандзтели, Гоброна-Микеля и других. Давид III Куропалат был одним из самых просвещенных и щедрых покровителей всей этой культурной деятельности. Мы знаем сейчас имя и одного замечательного грузина-златокузнеца Асата, работавшего при Давиде же; отсюда происходит известный Цагерский крест с грузинскими надписями, заказанный для Ишхани Илларионом Ишхне- ли, и т. д. и т. п. Нет никаких данных, которые могли бы позволить противопоставить этой блестящей плеяде деятелей грузинской культуры Тао-Кларджетии IX-Х вв. хотя бы одно имя местного представителя какого-нибудь иного национально - культурного круга! Можно ли было ожидать объективности Токарского в вопросе о существовавших в Закавказье отношениях хотя бы для последующей эпохи, когда, по словам Токарского, «Армения вступила в новую стадию развития под почти номинальным покровительством Грузии, осуществлявшимся представителями молодого армянского княжеского рода, братьями Иване и Заха- рией Долгорукими, занимавшими высшие государственные должности в грузинском царстве» (стр. 219)? Для характеристики этой «объективности» достаточно вникнуть в одну лишь процитированную фразу, долженствующую выразить не только политические отношения того времени. Итак, зависимость Армении от Грузии исчерпывается «почти номинальным покровительством»» и это покровительство «осуществляется» «молодым армянским княжеским родом» Долгоруких. Очевидно также, что, по мысли Токарского, эти армянские князья, т. е. правители Армении «занимая высшие государственные должности в грузинском царстве», т. е. имея большое фактическое влияние во внутренних делах самого Грузинского государства, сделали неизвестно откуда появившееся покровительство Грузии над Арменией «почти номинальным». Что мы не утрируем, это можно видеть из другого издания того же Института истории Академии наук Армянской ССР, из «Истории армянского народа» (Ереван, 1944 г.), в которой читаем: «Один из сыновей Саргиса Захаряна (соответствует Долгорукому у Токарского - С. Д.), Захарэ, занимал при Тамаре должность амирспасалара, т. е. главнокомандующего войсками Грузии и Армении, а второй сын, Иванэ, - должность атабека, или государственного опекуна» (стр. 174; подчеркнуто нами. - С. Д.). Таким образом, само Грузинское государство оказывается под опекой и покровительством князей Долгоруких.
Прежде всего, о «Долгоруких»[5]. Братья Закария и Иванэ (последний был младший) были представителями грузинского дворянского дома, носившего из поколения в поколение родовое имя Мхаргрдзели. Это чисто грузинское имя в переводе на русский язык действительно значит «долгорукий», но его не следует переводить точно так же, как нельзя переводить, скажем, русские фамильные имена Долгоруков и Толстой. Имя Мхаргрдзели мы видим в ряде армянских надписей, например в Аручской надписи 1285 года, Ахпатской надписи 1300 года и других. В армянской надписи Одзуна мы читаем: «Божьей волею я, Сумбат, сын Погоса Чоренца, раб (здесь, конечно, в смысле «вассал» - С. Д.) великого Иванэ Мхаргрдзели» (...es Smbat, ca'ay mecin Ivan&i Mxargr>eli...)[6]. и пр. Таким образом, Долгорукий - вымышленная форма, а Захарян - просто курьез.
Владения Закария и Иванэ Мхаргрдзели и их потомков в Армении - это были обычные феодальные держания, полученные ими от грузинских царей, отвоевавших армянские земли от иноземных захватчиков, главным образом - турок. Собственные вотчинные владения Мхаргрдзели находились в Грузии. Национальное самосознание Мхаргрдзели также неоспоримо засвидетельствовано первоисточниками, которые и здесь по пятам преследуют нашего незадачливого автора. Оставляя в стороне грузинские сообщения, обратим внимание на показание совершенно объективного свидетеля - посла французского короля Людовика IX, Рубрука. На обратном пути от монгольского хана, в 1255 году, Рубрук заезжал к Шаншэ Мхаргрдзели сыну Закария, в одно из его поместий в центральном армянском районе. Описывая это посещение и передавая содержание своих бесед с Шаншэ, Рубрук характеризует Шаншэ, как «одного из могущественнейших некогда грузин, ныне данника татар. Отец его, по имени Захария, приобрел эту землю армян, избавив их от рук сарацинов».
Чтобы разобраться в характере политических отношений, обратимся опять-таки к документальному материалу, на сей раз уже из центральных районов Армении. Известно.,что к концу тридцатых годов XIII века монголы успели установить свое верховенство над всей восточной частью Грузинского царства, в том числе, конечно, и над собственно армянскими областями. Казалось бы, в новых условиях у местных армянских владетельных князей, если только они были налицо, могла появиться склонность установить непосредственную зависимость от монгольского хана, что со стороны последнего должно было встретить только сочувствие и поддержку. Однако, в действительности мы наблюдаем совершенно обратную тенденцию: Армения продолжает тянуть к Грузии, и старые связи держатся веками. Каковы же были эти связи?
Уже в начале XI века Армения, в силу объективно сложившихся целого ряда исторических обстоятельств, находилась в исключительно тяжелом положении. Перед лицом грозных опасностей - все возраставшей византийской агрессии, с одной стороны, и надвигавшегося турецко-сельджукского нашествия, с другой стороны, - многочисленные мелкие армянские царства и княжества не только не сумели объединиться, но еще продолжали дробиться; так, в начале двадцатых годов произошло новое деление Ширакского царства (со столицей в Ани) - этого средоточия общеармянской общественно - политической и культурной жизни. За следующие два десятилетия большинство армянских государственных образований, в том числе и Анийское царство армянских Багратидов-Багратуни, навсегда прекратило свое существование. Подавляющее большинство армянских районов перешло в руки Византийской империи.
Эта политическая катастрофа сопровождалась массовым выселением армян из родной страны. В эмиграцию имели возможность уйти и фактически уходили, конечно, главным образом представители верхних слоев армянского народа. Таким образом, это феодальное общество искусственно лишалось своей естественно сложившейся верхушки и, что важно особо отметить, на том этапе развития, когда еще не успел возникнуть исторический преемник феодального класса. Хлынувшие в Армению, в тех же сороковых годах, турецкие орды довершили дело политического и хозяйственного разгрома Армении.
Между тем рядом существовало, близкое по социальной и духовной культуре, объединенное Грузинское царство, пережившее, правда, ряд сильных потрясений в XI веке и сильно ущемленное в своих национальных границах, но достаточно могущественное для того, чтобы дать решительный отпор, еще при Баграте IV (1027-1072), первым ураганным налетам турецких отрядов, руководимых самим султаном Алп-Арсланом.
Завязавшаяся в середине XI века упорная борьба закавказских народов против турецкого порабощения и за свободу мирного развития была возглавлена Грузией. Особенно близкими в этом длительном процессе были отношения между Грузией и Арменией. Еще Баграт IV занимал, на короткое время, армянскую столицу Ани, куда он был приглашен самими городскими старейшинами, но закреплен был город за Грузией при знаменитом внуке Баграта IV Давиде Строителе (1089-1125). В результате кровопролитных войн, продолжавшихся почти целое столетие после этого, грузинские войска, при деятельном содействии и полном сочувствии армянского населения, изгоняют турок почти из всех областей обширной армянской земли и включают ее в состав Грузинского государства. Отныне грузинский царь становится также и царем армян, что находит законное выражение и в его титулатуре. При Мхаргрдзели в этом отношении не произошло по существу ничего нового. Дом Мхаргрдзели явился в Армению в качестве одного из феодальных держателей, получивших землю в условное владение от грузинского царя. Наряду с Мхаргрдзели в Армении были и другие феодалы - землевладельцы. Многочисленные армянские надписи на памятниках армянской архитектуры, рассматриваемых Токарским, свидетельствуют именно о вышеописанных отношениях и ни о чем другом.
Вот политические формулы, которыми снабжены армянские лапидарные надписи из следующих пунктов: 1. Ахпат (Алавердский район), 1121 г.: «Во время царя самодержца Давида благочестивого и Победоносца (Давид Строитель, 1089-1125), сына Георгия, сына Баграта, властвующего над этой областью и этим народом»... 2. Кечарук (Ахтинский район), 1181-3 гг.: «В царствование над грузинами Георгия, нашего также властителя». (Георгий III, 1156-1184). 3. Арич (Артикский район), 1201 г.: «Я, Закарэ, мандатурт-хуцес амир-спасалар армян и грузин (сделал подношения Аричу) во долгоденствие государыни моей, благочестивой царицы Тамар» (1184-1213). 4. Ованнаванк (Аштаракский район), 1201 г.: «В господство парой[7] дедопал[8] Тамар»... 5. Ахпат, 1210 г.: «Во дни богом помазанной дочери царя царей Георгия, великой царицы (буквально: царя; Тамара носила титул царя, а не царицы) Тамар (сделал подношение Ахпату) я, мандаторта-хуцес, амир-спасалар Шахн-шах - Закария, сын Саргиса... во долгоденствие царя и во здравие и поминовение» (жертвователя и его домочадцев). 6. Мармет, 1206 г.: «В царствование Лаша (Лаша Георгий, сын, соправитель и преемник Тамары), в амирспасаларство Закария»... 7. Оромайр (Алавердский район), 1216 г.: «В царствование Лаша, в амирспасаларство Закария». 8. Дсех (Алавердский район), 1221 г.: «В царствование Георгия, сына Тамары, в начальство атабега Ивана».., 9. Нораванк (Микоянский район), 1223 г.: «В царствование сына Тамары, Лаша, в амирспасаларство над армянами и грузинами Шаханшаха и в атабекство дяди его Иванэ, пришел я... князь князей Бупак» (в Нораванк и сделал подношение). 10. Город Карс, 1234 г.: «В царствование Русудан (дочь Тамары, преемница Лаша Георгия, 12221245), в атабекство Иванэ». 11. Карс, 1234 г. ...«милостью царя нашего Русудан мы, карсские христиане, великие и малые, выстроили эти башни на память нам и патрону нашему». 12. Карс, 1236 г.: ...«царя царей самодержца Русудан»... 13. Оро- мос, 1246 г.: «В царствование над армянами и грузинами Давида (Давид VI, Нарин, сын, соправитель и преемник царицы Русудан, 1230-1293) и в спасаларство Шахншаха, сына великого Зака- рия».., 14. Хоракерт, 1252 г.: «В царствование Давида» (Давид VI, Улу, сын Лаша Георгия, соправитель Давида Нарина с 1247 г.), 15. Гетик-Гошаванк (Дилижанский район), 1283 г.: «Я, Чар, сын патрона Умека, внук Чара, родом из Манацкерта (сделал подношение Гетику), во владычество Гарану (Аргун, ильхан, монгольский властитель Ирана) и в царствование над грузинами Деметрэ Багратида» (сын Улу Давида, 1271-1289). 16. Аруч (Аштаракский район), 1285 г.: «В падишахство Аргун-хана (ильхан, монгольский властитель Ирана), в царствование Деметрэ, в паронство спасалара Мхаргрдзели, брата Иванэ, сына великого Шахншаха, я, Макли, сын ага-Хусана, прибыл в благоприобретенное моим отцом село Аруч» (es Makli Xowsan auayis ordis eki yArow» im hawrs gan>agin geus ew ]ouihza%in }ariatn hasti%). 17. Мардз, 1285 г.: «Воздвигнут сей крест в дни притеснений и горечи от татар, в царствование Диметрэ, сына Давида, в патриаршество господина Оганеса» (священником Фомой и его братом Тирацу). 18. Аван (Котайкский район), 1285 г.: «Во владычество царя царей Аргута (ильхан, монгольский властитель Ирана), в царствование над грузинами и армянами Диметрэ», 19. Сурб-Кираки, 1286 г.: «(Во владычество) Аргуна, в царствование. Деметрэ»...[9]
Мы конечно, даем здесь выдержки только из некоторых армянских надписей, но и их показаний вполне достаточно для уяснения существа дела. Остановимся подробнее на сведениях, заключающихся в Аручской надписи, датированной столь поздним монгольским периодом (1285 г.). Выясняется, что в это время Аруч принадлежит местному мелкому землевладельцу, некоему Макли, сыну аги Хусана. Турецкий эпитет «ага» (господин) служит здесь вполне определенным признаком и основательно внушает нам мысль о том, что Хусан и Макли были не только частными земельными собственниками, но и феодальными господами, сеньорами, или, употребляя столь распространенный тогда в Армении латинский термин в арменизированной форме, «паронами» аручского населения. С другой стороны, непосредственным пароном, или «патроном», самого Макли надпись называет Мхаргрдзели, затрагивая тем самым, опять-таки, общественные отношения прежде всего. Но надпись отмечает еще одну особенность бытия сеньора Мхаргрдзели: он не только феодал, но и должностное лицо, «спасалар», конечно - Грузинского царства, мы это знаем из других источников. Здесь мы вступаем уже в политическую сферу, и, развивая свои сообщения об этой области армянской действительности, аручский памятник правдиво свидетельствует, что царем армянским является царь грузинский, что несмотря на все пережитые страной столь значительные перипетии и сложившуюся к этому времени совершенно новую историческую обстановку, Армения продолжает оставаться частью Грузинского государства. Далее, это новое в политических условиях существования армянского народа также находит свое отражение в надписи: над грузинским царем Багратидом (так называет ведь Деметрэ вышеприведенная Гошаванкская надпись 1283 г.) есть еще .верховный сюзерен-падишах Ирана Чингисид. Выразить яснее и точнее все существовавшие в Армении в монгольскую эпоху связи и отношения было бы трудно.
Независимый источник освещения и монгольскую официальную точку зрения мы находим уже в персидской надписи на стене т. н. мечети Мануче в древней столице Армении-Ани. Эта надпись, содержащая ханский указ (ярлык), была высечена по повелению монгольского властителя Ирана Абу-Сайда Бахадур-хана в период между 1319 и 1335 гг., и скорее во второй, чем в первой половине этого периода, как полагает ученый издатель надписи академик В. Бартольд. Следовательно, Анийская персидская надпись младше Аручской армянской на несколько десятилетий. Этот указ, изданный для защиты населения от незаконных поборов, между прочим, гласит: ...«пусть кроме тамги и справедливой пошлины ничего другого не взимают, и ни с какого человека под предлогом (податей) калан, немери, тарх и других ничего не требуют, как перед этим в городе Ани и других областях Грузии по причине (податей) калан, немери, незаконных ассигнований и (подати) тарх поборы производили и применяли насилие». (Перевод Бартольда. Подчеркнуто нами. - С. Д.)[10] Следовательно, еще в двадцатых годах XIV века сами монголы Ани и Армению рассматривали в качестве одной из грузинских областей.
Одна из анийских армянских надписей, надпись (по-видимому, еще более поздняя) над средними воротами первой стены города, содержит новое, очень важное указание: ...«За долгоденствие богом поставленного царя, падишаха и богомудрого князя князей.., в царствование грузин над этой страной (i ]agaworow]ean vra% a}xarhis), когда столица Ани сделалась хасинджу, и в управление сим городом».. патронами ага Григором и Овани-сом и в епископство владыки Оганиса»[11]... Т. е. анийсские армяне свой город, как, и всю страну, продолжают считать частью Грузинского государства даже в тот поздне-монгольский период, когда Ани находится уже в непосредственной зависимости от хана (или от какого-нибудь монгольского принца), что и обозначено здесь известным термином «хасинджу».
Идеологическая и даже психологическая сторона вопроса заключается в том, что армянское население воспринимало грузинскую государственность со всем ее аппаратом управления как родную государственность и общегосударственные институты. Соответствующее сознание и находит свое выражение в таких формулах вышерассмотренных армянских надписей, как царь грузин и армян, мандатурт-ухуцесс, амир-спасалар, атабег грузин и армян и т. п. Это сознание пережило века. Вспомним, как крупнейший представитель армянской общественной мысли и историографии XV века Фома Мецопский, по поводу описанного им поражения, понесенного грузинами в 1440 году от «тавризского царя и владетеля» Джехан-шаха, говорит: «Поэтому (т. е. вследствие поражения грузин - С. Д.) мы (т. е. армяне - С. Д.) которые, находясь среди неверных, всегда гордились тем, что возлагаем свои надежды на грузин, отныне впали в отчаяние и сделались безответными перед лицом неверных»[12]. Вспомним, как еще в конце XVIII века, заброшенные на край света, в далекую Индию, армяне величают своим царем Ираклия II, царя карталино- кахетинского!
Как же в свете этих неоспоримых фактов выглядит научность разбираемого издания? Но вот еще штрих, характеризующий уже не только «научность», но и общественные позиции Токарского. Токарский считаег необходимым давать точную транскрипцию армянских географических названий по-русски: Аван, Агарцин, Айгестан, Таргманчац-ванк, Айриванк, Аршаруник, Быджни, Джрвеж, Ереруйк, Имирзик, Птгни, Хцконк и др. Здесь сохранен, между прочим, и признак именительного падежа множественного числа -к, хотя в самом армянском языке он является беглым и исчезает во всех косвенных падежах. В этой форме употребляет Токарский, в подавляющем количестве случаев, и название «Тайк», хотя грузинская его форма «Тао» имеет неоспоримое преимущество, представляя собой чистую основу имени и будучи засвидетельствована у Ксенофонта еще в 401 году до нашей эры. Но тот же принцип ломается, когда дело касается некоторых очень важных грузинских географических названий.
Допуская, по какой-то оплошности, в двух случаях грузинское наименование столь интересующего его края «Тао-Кларджети» (в русской литературе обычно - Тао-Кларджетия), Токарский подвергает его искусственной эволюции: первый этап - «Тао-Клар- джет» (...«в Тао-Кларджете (Чорохский бассейн)»... - стр. 109), второй этап - «Тао-Кларджия» (...«в архитектуре Тао-Кларджии второй половины Х в.»... - стр. 146), - здесь исключается не только суффикс -и, но и органически связанный с основой инфиксет.
Нет сомнения, Токарский будет кивать на акад. Марра, - это, мол, он завел такие формы. Действительно, во второй период своей деятельности Марр ввел такое правописание. Но, во-первых, Марр был принципиален: рядом с «Кларджия» он не писал «Тайк», как это делает совершенно беспринципно Токарский, а - «Тао» или «Тайя», Во-вторых, и жизнь и наука отвергли эти искусственные формы: кому же из здравомыслящих людей придет сейчас на ум писать «Мцхия», «Душия», «Каралия», «Осия» вместо «Мцхета», «Душети», «Каралети», «Осетия» и т. д. Однако, Токарский воскрешает эти давно позабытые, ошибочные написания, присоединяясь к числу тех, кто у больших ученых усваивает только их заблуждения. Почему же именно Токарского влечет к этим формам? Ответ на этот вопрос мы находим на стр. стр. 202-203, где мы читаем: «Нельзя... при изучении архитектуры Армении и Грузии ни игнорировать памятников интересующих нас областей, ни относить их только по факту государственной принадлежности к архитектуре одной из этих. Стран, как неправильно поступает В. Беридзе в отношении искусства Юго-Осетии и Свании, на том лишь основании, что они являются составными частями Грузии». Прежде всею отметим, что памятники грузинской архитектуры имеются не только к югу от Кавказского хребта, в названных районах, но и к северу от него. Затем укажем, что с инфиксом -ет- в названии «Осетия» Токарский не справился: под таким наименованием знает сейчас весь мир одну советскую автономную республику и другую автономную область. Зато он расправился с ним в другом названии, - не всякий читатель может догадаться, что Свания Токарского есть Сванетия на языке всех советских граждан и мировой исторической, географической, этнографической литературы. Токарский не учел только, что и форма «Сванетия» закреплена Советской Конституцией. Но главное заключается в том, что такая неотъемлемая часть грузинского национально-культурного коллектива, как Сванетия, веками живущая единой жизнью со всей остальной Грузией, в книге Токарского объявлена чуждым ей элементом, каким-то обособленным миром со своей собственной культурой; для обоснования же этой выдумки самым убедительным средством, в простоте душевной, признана искусственное изменение названия края, удаление из него всего специфически местного, народного. Так после южных провинций Грузии наступает очередь ее северных районов!
Как всегда в подобных случаях, и здесь за определенной практикой стоит определенная «теория». Напрасно мы стали бы искать научное понимание исторического процесса в книге То- карского. Вспомним хотя бы, как Токарский объясняет возникновение феодальных государственных образований в Закавказье. Тао-Кларджетия выделяется в самостоятельный государственный организм единственно по той причине, что армяне, якобы составлявшие здесь большинство населения, не хотели войти «в возрожденное армянское царство» вследствие религиозных разногласий, хотя сохраняли много других связей со своими сородичами, а в объединенное Грузинское государство они не хотели входить исключительно вследствие разноплеменности происхождения, боясь усиления и ускорения процесса денационализации, огрузинивания; потом Тао-Кларджетия стала все-таки тяготеть к «формировавшемуся грузинскому государству» не по какой-либо иной причине, а исключительно «в силу происходившего огрузинивания коренного населения». Таким образом, в освещении столь большого вопроса мы не находим ни слова о материальных условиях существования людей и обществ, о хозяйственных и социальных связях, толкавших их к сплочению в естественно исторические объединения, о путях общественного производства и обмена!
Все убожество общей методологии автора без труда можно вскрыть на конкретных фактах истории самой Армении. Почему само-то это возрожденное Армянское царство уже через несколько десятилетий после своего возникновения начинает дробиться? Почему из него выделяются Карсское и Лорийское княжества? Почему еще в 1020-ых годах происходит новое деление Анийского царства? Почему не тяготеют к Ани Васпуракан, Сисакан и др.? Ведь жили-то здесь, в чем, конечно, не сомневается Токарский, только религиозные единомышленники и единоплеменники!
Знакомясь с рассуждениями Токарского об армянской архитектуре XII-XIV вв., читатель вначале может подумать, что здесь уже ему предлагают новое понимание "Ч художественных явлений: «Рассматриваемое время характеризуется развитием городской жизни в странах Передней Азии. Пестрое по национальному составу население городов жило общей жизнью и не национальные или вероисповедные различия определяли появление в это время тех или иных форм, а как показывают сами вещественные памятники, в первую очередь прогрессировавшее социальное расслоение различных групп населения» (стр. 217).
Но не тут-то было. Говоря об архитектуре крупнейшего города Армении, ее столицы Ани, Токарский пишет: «Интересную характеристику анийских правителей XIII-XIV вв. дает Н. Я. Марр: «Правители Ани, хотя и армяне по происхождению, были не особенно тверды в национальных принципах. Национализм их не выходил за порог церкви. В церкви и на церкви (в надписях) обязательный для них священный армянский язык терял свою притягательную силу в реальной жизни. Арабская, иногда персидская надпись, но никогда ни одной армянской буквы на роскошных сосудах, несомненно принадлежавших последним владетелям Ани, христианам по вере, армянам по национальности. Не только письмо, но, повидимому, и сюжеты выбраны и трактованы вне церковных армянских традиций, вне заветов древней армянской церковной живописи. Нигде не находим и намека на какие-либо армянские народные бытовые черты»... (стр. 295). Казалось бы, картина, нарисованная Марром, вполне соответствует вышецитированному общему положению Токарского о характере городской культуры «сельджукской эпохи». Однако Токарский находит необходимым обратиться к далеким предкам с запоздалыми нравоучениями по поводу отсутствия у них национализма, вместо того чтобы спокойно, исторически рассмотреть причины отсутствия национализма у одних и наличия его у других, причины и условия культурного воздействия одних народов на другие. Рассказывая, как некий парон Сахма-дин. для своего дворца в Мрене «берет за образец не анийский дворец парона или гостиницу, а мечеть Караман - капусу в Конии», Токарский пишет: «Парой Сахмадин не задумывался над тем, чтобы создать что - либо новое на основе родных форм, разработанных армянскими зодчими в начале века... Национализм верхушки армянского общества действительно «не выходил за порог церкви», так как подобная отделка портала нашла свое место не только во дворцах, караван-сараях (Селим) и притворах (Тамджирлу), но и на самих церквах, как это можно видеть, например, в Егварте»... (стр. 296-297).
Говоря так много о национальных формах сознания и творчества людей, национальных культурах, процессе становления национальностей, национализме, Токарский совершенно игнорирует марксистско-ленинское учение о нации, получившее классическую разработку в известных трудах товарища Сталина. Предвзятые, навязчивые идеи мешают Токарскому взглянуть на истоические явления объективными, научными глазами. Не имея на то абсолютно никакого права, как это было нами выше показано, Токарский включает население Тао-Кларджетии с его культурой в армянский национально-культурный мир, и вместе с тем исключает сванов и Сванетию из грузинского национально - культурного коллектива, несмотря на то, что сваны - грузинское племя, давно вошедшее в состав грузинской нации, что сваны являются носителями общегрузинского национального самосознания, что грузинский язык для них является единственным языком письменности и культуры. Токарский не опасается того, что этот его выпад представляет собой старую погудку колонизаторов и империалистов даже не на новый лад!
Токарский считает, что армяне остаются таковыми, если они даже принадлежат к грузинской православной церкви. Конечно, один только вероисповедный признак не решает вопроса о национальной принадлежности. Но Токарский также считает, что все, кто принадлежал к армяно-григорианской церкви, уже по одному этому признаку должны рассматриваться в качестве армян. Иначе, какое основание признать армянином Закария Мхаргрдзели? Токарскому невдомек, что еще в средние века формировавшиеся национальности состояли из разнородных в этническом отношении элементов, что для перехода людей из одной национальности в другую вовсе не нужно было столетий.
Мы рассмотрели ряд беспочвенных, и, даже «подпочвенных» измышлений, грубых методологических и фактических ошибок в книге Токарского. Этого рода ошибки привели к тому, что важная, злободневная задача дать общий обзор развития богатой национальной архитектуры армянского народа осталась неразрешенной и будет ждать серьезных, подготовленных специалистов.
Мы показали так же, как наряду с научной беспринципностью в этой книге дают о себе знать несвойственные советскому человеку, приводящие к прямой фальсификации истории общественные «принципы», достойные того, чтобы быть осужденными со всей суровостью. Советская историческая наука не может развиваться, не отмежевываясь решительно от всех подобных, антиобщественных и лженаучных, тенденций. Водораздельная линия здесь пролегает не по каким-нибудь областным границам, - советская историческая наука едина - она проходит между материалистическим пониманием истории и идеалистическим вздором, между строго научной точкой зрения и безнадежно отжившей схоластикой, между добросовестным, объективным изучением конкретного материала, правдивым освещением исторической действительности, с одной стороны, и тенденциозным ее искажением, с другой.
Ноябрь 1946 г.
[1] В цит. изд, «Житисг Гр. Хандзтийского».
[2] В многочисленных публикациях этого ученого, лично обследовавшего тао-кларджетские памятники в течение организованных им трех экспедиций (1903, 1907 и 1917 гг).
[3] Таким образом, лишено основания утверждение Токарского, будто Ошкская надпись содержит „прямое" указание на то, что этот храм построен Давидом (стр. 201-2). Давид III здесь упомянут на третьем месте среди строителей Ошки [Согласно новейшим изысканиям Ошкский храм построен в 963-976 годах правителями Тао, братьями Багратом эриставом эриставов и Давидом магистросом. См. В. И. Силогава, Ошки - мемориальный храм Х в. Тб., 2006 (на груз. языке с английским и русским резюме). Ред.]
[4] Таким образом, неверно утверждение Токарского, будто «сопоставление косвенных данных с несомненностью устанавливает, что наиболее выдающиеся постройки (Тао Клаоджетии - С. Д.) были возведены в правление Давида и следовательно, по его заказу» (стр. 202). [Развалины монастыря в Порта ныне идентифицируются с Ханцтийским монастырем (См. П. Ингороква, Георгий Мерчуле, грузинский писатель Х века, Тб., 1954) - Ред.].
[5] Только так они называются в книге Токарского.
[6] K. Kostanean%, Vimakan taregir, стр. 250
1. е. патрон.
[8] Грузинское слово «дедопали», со значением «Царица».
[9] См. назв. изд. Костанянца, а также Н. Эмин «Армянские надписи в Карсе, Ани и в окрестностях последнего». М. 1881.
[10] В. Бартольд, «Персидская надпись на стене Анийской мечети Мануче», СПб., 1911. стр. 7.
[11] Эмин, цит. изд. 7 - Мы даем здесь свой перевод, т. к перевод Эмина неточен.
[12] Цитируем по изданию проф. Л. Меликсетбекова:
