Показать все теги
Великан
Одним из отрицательных персонажей у всех северокавказских народов является великан. Путь превращения этого героя самых разнообразных мифов в отрицательного персонажа наиболее ярко демонстрирует осетинский "узейуг" ("великан").
"Усейуг" - излюбленный персонаж осетинской народной демонологии - одинаково популярен в сказках, мифах, произведениях несказочной прозы - "таурагах" (легендах) и в героическом эпосе. По мифологическим воззрениям осетин уайуги "были созданы богом прежде Нартов[1] и обладали непомерным ростом и силой" (1; 121). Каждые триста лет Бог создавал то "уадмеритае"*, то "каембагдатае"*, то "гумеритэе"*
(2; 6). Вслед за гумерами Бог сотворил уайугов, но и они не удались, слишком крупными оказались. В этой легенде, как и во многих других, уайуг является олицетворением стихии. Но, именно из-за олицетворения со стихией позднее он был отнесен к разряду демонологических персонажей. Этимологически усейуг, по мнению известного ираниста Абаева В. И., восходит к иранскому Way.ii-, и. е. Wiyu-. Первоначально - бог ветра (апеллатив vayu- 'ветер'). Со временем приобретает черты и манифестации бога войны, бога мщения, бога смерти и др. (3; 69). Демонологическую природу уайугов подтверждают некоторые осетинские сказки, где "уайуг" и "черт" действуют как идентичные или родственные существа (например: 4; 202 - 207). В некоторых же идентичных по сюжету сказках, где центральными фигурами выступают злые, отрицательные персонажи, в одном варианте они зовутся уайуг, в другом - хсгйрсгг "черт" (например; 5; 103-108 и 9; 433 - 434). В сказках, заимствованных из грузинского, вместо грузинского devi[2] неизменно встречаем осетинский уайуг. В этом отношении осетинский "великан" отличается от своих кавказских собратьев. В сказках, мифах и нартских сказаниях адыгов наиболее часто встречается великан — "Иныж". Иныж — центральная фигура отрицательного масштаба во всех мифах, сказках, легендах и эпосе. Внешний облик его рисуется по-разному. Он может быть, как и осетинкий уайуг, тринадцатиголовым, десятиголовым, семиголовым, пятиголовым и одноголовым (6;176). Похож на осетино-адыгского собрата и "эмеген"[3] из карачаево-балкарского фольклора (7; 22). Иныж и эмеген относятся к тератологическому типу, являются олицетворением грубой физической силы. Характерной особенностью этих персонажей является глупость, безобразная внешность и невероятная физическая сила (6; 176). К иныжу и эмегену (в том числе и к русскому великану) примыкает и осетинский первоначальный образ уайуга, который, впрочем, довольно часто встречается во всех жанрах осетинкого фольклора. "Ваюги рисуются как великаны огромной силы, иногда одноглазые (иуцсестон) или кривые (сохъхъыр), семиголовые (севдссерон) или даже стоголовые (сседссерон). Как правило, они враждебны человеку, но встречаются и "добрые" ваюги, у которых, например, в качестве воспитанников живут герои сказок" (3; 68). Но, осетинский уайуг, в отличие от адыгского ины- жа, карачаево-балкарского эмегена, русского великана, являет собой ярко выраженную демонологическую сущность. Если ни кабардинец, ни балкарец, ни чеченец, ни адыгеец, ни карачаевец и ни русский никогда не сталкивается в реальной жизни с великаном, так как для них великан лишь сказочный персонаж, то осетины еще до недавнего времени сохранили веру в реальное существование уайугов. Это лишний раз подтверждает демонологическую природу уайуга, так как до сих пор столкновение с бесовскими силами для осетина - реальность.
Подобный случай поведал и Абаев В. И. "Вера в существование ваюгов до недавнего времени была жива в народе. В родном ауле Коби я слышал в детстве немало рассказов (не сказок, а "реалистических" рассказов) о ваюгах. Говорили, что у некоего Караева стали по ночам слышаться в доме непонятные звуки - стуки, грохот, хлопанье окон и дверей и т. п. Знахарка объяснила, что все это — дело ваюга. Оказывается, в свое время Караев, обтесывая камень для постройки, попал осколком в ваюгова сына. Рассказывали также о двух ваюгах, которые перекидывались через реку Терек каменными глыбами. На глыбах будто бы до сих пор видны отпечатки их пальцев. Об одном жителе нашего аула, по имени Гаппо, говорили, что он повредился умом после того, как встретился с ваюгами. Один обширный и ровный покосный участок на склоне горы близ аула Ухат носил название Усейыджы мус "гумно ваюга" (3; 68). Подобные рассказы довольно распространены среди осетин, их можно услышать и в наши дни. Но все эти рассказы, как правило, про хсейрседоюытсе "чертей". В подобных рассказах уайуги выполняют, видимо, ту же роль, что людоеды в русских, огре - во французских, мангас - в монгольских сказках.
Отличительной особенностью осетинского уайуга от своих кавказских собратьев, кроме всего, является его роль, которую осетины отводят ему в царстве мертвых. По эсхатологическим представлениям осетин уайуг выполняет функции стража царства мертвых. Наглядно эти функции уайуга демонстрируются в обряде "Бсехфселдессен"[4], где уайуг выступает как страж ворот в царство мертвых (8; 6).
Если осетинский уайуг сближается со своими кавказскими "родственниками" только как тератологический тип, то, как демоническое существо он наиболее близок к украинскому сказочному Вию. "Вий” в одноименной повести Гоголя также является по существу демоном смерти. В целом же образ уайуга соприкасается с индоиранским "Вайу".
В индоиранской религии Вайу - бог ветра, наделенный также чертами божества войны, победы и удачи. Ведийское соответствие уайуга - бог ветра Ваю первым испробовавший сому и связанный с Индрой. В "Ведах" Индра, Ваю и Ашвины - отцы пандавов (10; 170). Наряду с Вайу некоторые индоиранские племена почитали бога ветра Вата, представление о котором было дуалистическим: различали "доброго" и "злого" Вату. Осетинский уайуг также бывает и "добрым", и "злым". Как правило, они (уайуги) враждебны человеку, но встречаются и "добрые" ваюги, у которых, например, в качестве воспитанников живут герои сказок (3; 68). Авестийский Вайу оказывает помощь иранским богатырям и отказывает в ней Ажи-Дахаке. В осетинских сказках и эпосе уайуг нередко оказывает такую же помощь героям сказок и легенд.
Заратуштрой в "Гатах" Вайу характеризуется отрицательно и не признается за божество ("Ясна" 53.6), но впоследствии культ Вайу как бога восстанавливается, он причисляется к язатам[5], причем младоавестийская традиция переносит дуалистическое представление о Вате и на Вайу: благой язат. Вайу в то же время выступает как божество двуединой природы с двумя противоположными ипостасями: "бесконечный свет" (Дом Хвалы, рай) принадлежит Ахура-Мазде , "тьма" (ад) - Анхра-Манью[6]; Вайу - "воздух" - земной мир, где совершается битва Добра и Зла, есть область "смешения", и, т. о., часть Вайу принадлежит Злому духу, а часть - Благому (Спэнта-Манью). В ходе формирования зороастрийской ортодоксии это различие между двумя ипостасями Вайу становится четким, и двуединый образ распадается на два: благой Вайу - язат, и злой Вайу - бог смерти (11; 430). В авестийском тексте (Aogmadaena 77 - 78) особенно ярко выступает роль Вайу как бога смерти. Смысл текста сводится к тому, что человек может преодолеть любые опасности; встречу с драконом, медведем, разбойником, даже целым войком; но если на его пути встал бог смерти Вайу, ему нет спасения (3; 69). Ни победить, ни обойти невозможно и осетинского уайуга, охраняющего врата в царство мертвых.
Таким образом, дуалистическое восприятие Вайу древнеиранцами сохранилось у осетин до сегодняшнего дня в отношении мифологического образа Уайуга. В основе же близости осетинского уайуга с адыгским иныжем, карачаево-балкарским эмеген, русским великаном или чечено-ингушским вампал лежит, скорее всего, "стандартное" мифологическое мышление древних народов. В этом отношении осетинский Уайуг и ведийский Ваю, хотя и восходят к одному корню, стоят друг к другу более отдаленно, так как ведийский Ваю (в отличие от осетинского, адыгского, и др.) щедр, благосклонен, у него богатства, которые он дарит, он награждает жертвователя сыном, дает потомство, имущество, коней, быков, славу, предоставляет убежище, рассеивает врагов [12; 118].
В религиозно-мифологических воззрениях осетин уайуг воспринимается как отрицательная сторона человеческой натуры, его низменные мысли, чувства и желания. В таком плане предстает и карачаевский эмеген в некоторых народных сказках. Так, в сказке “Черный орел” [42, 35-43] некий старый охотник спасает и отпускает на волю черного орла, который в благодарность одарил его богатством. Через некоторое время старика встречает трехголовый эмеген, от которого тот хочет откупиться своими богатствами. Эмеген отказывается от богатых даров и требует, чтобы старик выдал за него замуж свою дочь. Но старик и под страхом смерти отказывается променять свою дочь на золото и отказывает эмегену. Эмеген превращается в черного орла и выясняется, что орел таким образом задумал испытать старика, что он дороже ценит: дочь или богатство. В этом сюжете образ карачаевского эмегена сближается с образом осетинского уайуга.
Подобно осетинскому уайуг, чеченоингушскому вампол также характерен некоторый дуалистический элемент.
Вампол у чеченцев и ингушей описывается как огромное чудовище, обладающее сверхъестественной силой. Как и у других "кавказских" великанов, у вампол бывает несколько голов. Они бывают как мужского, так и женского пола. Но, ингушский вампол имеет более приземленное, конкретное происхождение. По преданиям ингушей Вампол является вторым сыном одного из родоначальников ингушей - Маго. Враждебность же к Вамполу кроется во враждебном отношение ингушей к самому Маго[7]. "Ч. Ахриев указывает, что вамполы жили после джелтов. Они вели борьбу с кабардинцами за обладание горами, сражаясь камнями, стрелами и ружьями. Наши информаторы рисуют вамполов врагами ингушей. Это были одноглазые люди, жившие в лесу наподобие диких зверей. Их было немного, "всего два-три человека". При встрече с ингушами вамполы нападали на них и съедали" (13; 119). Как это часто бывает, враги, особенно более сильные, всегда рисуются чудовищами, великанами. То же самое произошло и с ингушскими вамполами. Примечателен тот факт, что в долине Ассы отношение к вамполам было совершенно противоположное, нежели в Джейрахском ущелье. По сведениям, собранным В.П. Пожидаевым, в храме Тхабаерды хранились кости святого Вампола, которым приписывалось свойство вызывать дождь. Заведовали этими костями жрецы из рода дэвов, родоначальником которых был Маго (13; 120). Приведенный пример показывает, что первоначально вамполы были не демонические существа. Скорее всего, вампол был божеством плодородия. Косвенным доказательством такого утверждения может служить то, что сходные религиозно-мифические персонажи известны широкому кругу народов Древнего Востока и Средней Азии. Заслуживает внимания параллель, которую провел еще в начале XX века Ф. И. Горепекин, между культом Маго и древнеегипетским и каппадокийским божествами Маат и Ма. Следует отметить, что в культах Закавказья также обнаруживается дракон More. У черноморских же шапсугов известен культурный герой Мустафа Маго, обладающий чертами "солнечного божества". Отсюда следует, что Вампол, сын Маго являлся божеством плодородия, но в результате экспансии "последователей" Вампола на "чужую" территорию он превращается во врага и, как следствие, в отрицательную, демоническую персону.
Даже если принять во внимание то обстоятельство, что некоторые ученые "вампол" возводят к тюркскому "вампир"[8], это не меняет сути, так как и вампиры в конечном итоге символизировали плодородие.
Таким образом, можно утверждать, что осетинский уайуг и ингушский вампол первоначально были божествами, затем трансформировались в демонические существа. В отличие от них, у других северокавказских "великанов" не прослеживается подобная трансформация. О трансформации карачаево-балкарского эмеген можно говорить только с позиций его связи с монгольским "Эмегелъджи" (варианты Эмгелъчи, Эмеген, Эмегельджин). У монгольских народов, а также у тувинцев "Эмегельджи" выступает как домашнее божество типа богини-матери, является покровительницей детей, их счастья и здоровья. Все эти функции карачаево-балкарским эмеген утеряны. Он выступает только в роли великана.
[1] Кзембаедатге - после уадмеров Бог создал камбадата - умом и силой на уадмеров похожие, а ростом невысокие, не выше нынешних десятилетних детей.
* Гумеритэе - за камбадата Бог сотворил гумеров но и они не вышли под стать земле.
[2] Devi - по-грузински "демон", восходит к персидскому dev, div "злой дух", "бес", "демон".
[3] Эмеген - великан в карачаево-балкарском фольклоре, обозначающий в переводе "многосущий”.
