Показать все теги
Глава II БУДДИЗМ
В книгах определенно говорится, что жизнь кого бы то ни было
Есть результат его предыдущей жизни; Прошлые грехи приносят печали и несчастья, Былое благочестие порождает блаженство.
Будда,
стих, передаваемый из поколения в поколение
Буддизм возник в Индии 2 500 лет назад как оппонент класса фанатиков-священнослужителей (брахманизма), усматривавших в ведических текстах призыв к жертвоприношению животных. Поэтому путь Будды (от санскритского будх — «просветленный») рассматривался как иноверческий, хотя с исходным вероисповеданием, индуизмом, имел много общего, включая собственно буддийскую трактовку явления реинкарнации. Фактически буддизм появился для того, чтобы придать особое значение учению о «воплощении» 1 в котором утверждается, согласно ранним буддийским мыслителям, что преобладающая мысль человека в момент смерти формирует тот самый образ, который выстраивается определяющим для нового существования в последующем теле. Безусловно, этот взгляд на реинкарнацию заимствован из ранних учений индуизма. К сожалению, вокруг учения самого Будды о душе и реинкарнации разгорелись дискуссии и споры; существует даже мнение, что Будда вообще отрицал обоснованность этих понятий. Такая точка зрения, по крайней мере, в какой-то степени, характерна для особой разновидности буддизма, получившей название Теравада, — южноиндийской философской школы, которая учит, что живое существо не обладает вечной душой (оно-анатман), следовательно, не существует и «я» для нового рождения. Согласно школе Теравады, то, что называется «я», — это преходящее сочетание пяти элементов (пяти скандх): (1) материи, (2) телесных ощущений, (3) восприятий, (4) побуждений и эмоций и (5) сознания. И хотя буддисты школы Теравады заявляют, что индивидуум — это больше, чем сочетание названных элементов в любой отрезок времени, они торопятся отметить, что во время смерти эти пять элементов распадаются и «я» перестает существовать.
Но даже самые консервативные буддисты школы Теравады признают, что «растворение» индивидуальности в момент смерти является не абсолютным концом жизни, а, скорее, началом новой фазы существования. Считается, что некое тонкое кармическое качество, поглотив «пять элементов», переходит в новое тело, принося с собой новое сочетание скандх, которое помогает войти в «новую жизнь» с новым жизненным опытом. Существуют даже тексты писаний, указывающих, что «карма пяти элементов» в форме «зародыша сознания» (виннану) переходит в утробу матери 2, — и это можно рассматривать, по меньшей мере, как тонко завуалированное представление о реинкарнации.
Там же.
Слово пунаббхава (пали), используемое буддистами, означает буквально «существование снова».
Считается, что «бездушное» учение Теравады возникло, когда сам Будда еще пребывал на Земле, но и в те времена оно рассматривалось как нестандартное представление, которое не находило достаточной поддержки в текстах писаний. Изучение ранних буддийских текстов, фактически, показало, что взгляд школы Теравады едва ли отражал представления оригинального индийского буддизма; в некотором смысле он даже противоречил раннебуддийскому учению. И тем не менее, среди древних буддистов были считавшие точку зрения о несуществовании души верной: это могло бы объяснить, почему даже на Востоке идет так много споров относительно учения Будды о душе и реинкарнации. Глубокие исследования, однако, позволили обнаружить высказывания Будды, в которых он недвусмысленно говорит о своем отношении к учению, отрицающему существование души:
О монахи, есть аскеты и брахманы, которые несправедливо, всуе и лживо винят меня: «Этот отшельник Гаутама проповедует разрушение, уничтожение и умерщвление живущих существ». Они считают меня, порицая, тем, кем я не являюсь, и осуждают за слова, которых я не говорю 3.
Мысль о повторных рождениях подразумевается в буддизме: просветленного состояния (буддхи), говорят буддисты, нельзя достичь в течение одной жизни, на это потребуется много тысяч лет. Ученый-буддолог Эдвард Конзе пишет: «Состояние Будды — одно из высших совершенств, которого можно достичь, и для буддистов является самоочевидным, что для того, чтобы достичь его, потребуется прикладывать колоссальные усилия на протяжении многих жизней»4. Буддизм с самого начала признавал как существование души, так и процесс ее перевоплощения, хотя клеветники и выдвигали Будде несправедливые обвинения в пропаганде обратного. По мнению одной из философских школ, ранние буддисты сочинили учение, отрицающее существование души, в противовес индуистской ортодоксальности, стремясь тем самым укрепить буддизм как традицию, теологически отличную от индуизма. Эта гордость от сознания их философской автономности была характерной чертой ранних буддистов, которые только начинали отнимать свое религиозное дитя от материнской груди индуизма.
Историки расходятся во мнениях, отрицал ли Будда душу вообще или все же признавал ее существование с некоторыми отклонениями от принятых в индуизме определений. Буддийские тексты сами раскрывают большую часть своих тайн, если, читая их, руководствоваться не политически мотивированными трактовками, а попытками проникнуть в целостность учения Будды.
Digha-nikaya2.63; см. также Samyutta-nikaya12.12.3.
Цитируется по: George Grimm, The Doctrine of the Buddha (Berlin: Akademie-Verlag, 1958), p. 5.
Buddhist Scriptures, trans., Edward Conze (N.Y.: Penguin Classics, 1959), pp. 19-20.
Например, четыре Благородные Истины — основополагающая мысль буддизма, указывающая, на присущее [живым существам — примеч. ред.] желание и последующее их страдание от материального существования — прямо перекликаются с законами кармы и перевоплощения 5. Ранний буддизм учит, что живое существо может рождаться на одном из пяти уровней бытия: среди обитателей ада, грубых (животных) созданий, духов (привидений), человеческих существ или небожителей. Как и в традиционном индуизме, этот выбор определяется желанием и кармой, и процесс продолжается, повторяясь, до тех пор, пока существо либо «распадется» в момент смерти, либо достигнет уровня Будды, войдя в шуньяту, «великую пустоту» б. Лишь немногие самоотверженные достигают такого совершенства. Для большинства же предъявляемые требования оказываются слишком строгими, а удовольствия материального мира слишком соблазнительными. И как результат — большинство живых существ пребывают в животных формах жизни. Поэтому, как считают буддисты, существа других видов превосходят людей по численности. Так идея о реинкарнации увязывается с тем страданием, которое охватывает все уровни бытия, о котором гласят четыре Благородные Истины.
В статье «Буддизм учит воплощению» Кристмас Хамфрис, один из величайших авторитетов западного мира в области буддийской мысли, приводит знаменитый список «десяти положений, которым Гаутама Будда не стал бы учить», первоначально составленный госпожой Рис Дэвиде, ведущим ученым Пали XIX века. В этом списке госпожа Дэвиде однозначно утверждает, что Будда «никогда бы не отрицал существования истинного «я», духа, души» 7. Несмотря на то, что она долгое время изучала буддизм школы Теравады, который, как упоминалось, придерживается учения, отрицающего душу, она настойчиво заявляет, что «Будда начинал свою миссионерскую деятельность, побуждая людей серьезно заниматься поисками атмана (своего «я»), и закончил призывом жить, сознавая атман как источник света и собственное прибежище». Интерес Будды, как она говорит, на самом деле был направлен к личности, то есть к внутреннему «я» на его «пути» [освобождения — примеч. ред.]. И это долгий и трудный путь, утверждает она, который, как Будда хорошо знал, занял бы много жизней; он разъяснял это в притчах и беседах с близкими учениками.
Вкратце, истины состоят в следующем: (1) дуккха, или страдание, существует и является всеобъемлющим; (2) с этой истиной связана вторая — о происхождении страдания; (3) истина о способе прекратить страдания; (4) вот что это означает в свете дальнейшего объяснения: вся жизнь и деятельность (карма) в этом мире, в конечном счете, ведет к страданию, потому что счастье и все наслаждения должны когда-то закончиться; в основе страдания лежат страсть, жадность и всевозможные формы желания (танха или тришна). Если бы мы могли погасить эти желания, тогда прекратились бы все страдания в мире и мы достигли бы просветления; Благородный Путь с восемью поворотами — самое верное средство достичь этой цели.
Вот что представляет собой этот Путь: человек должен культивировать правильное понимание; правильную мотивацию (желания); правильную речь; правильное поведение; правильные средства пропитания; правильные усилия (направленные на внутренний рост); правильную медитацию и контроль за умом. Успешное следование этому Пути позволяет человеку достичь просветления и найти Золотую Середину — между чрезмерной привязанностью к мирской жизни и чрезмерным самоотречением. Согласно буддизму, таков путь, ведущий к просветлению (буддхи), подавлению страдания (нирвана) и освобождению (мокша) от самсары, круговорота перевоплощений.
Шуньята, как и нирвана — ускользающее понятие, несмотря на то, что философами буддизма было сделано множество попыток дать ему определение. Считается, что совершенно просветленная личность во время смерти достигает паринирваны, полного самоосознания, которое описывается как разновидность «бессмертия». Этому высшему уровню, которого может достичь буддист, невозможно дать исчерпывающее объяснение, потому что само понятие выходит за пределы времени, пространства, рождения, смерти и каких бы то ни было обусловленных аспектов мирского существования. Большинство буддийских текстов просто описывают паринирвану как состояние вне всех известных уровней чувственного восприятия, как положение, в котором, как говорят, человек достигает шунъяты.
Если Будда... учил [истине] Атты («я»), наряду с его блестящими предшественниками в области индийского мышления, что же тогда он говорил относительно «не — я», анатты? Это понятие совершенно особенное. Существует пять скандх — составляющих личности, в которых не удается обнаружить низменного «я»... Однако монахи не могли оставить это утверждение в чистом виде. Нападая на понятие атмана, которое во времена Будды деградировало до уровня некоей «вещи»... они отклонились слишком далеко [от верного понимания]. «Не существует «я», «я» не существует!» — кричали они, и с течением времени сформировалось безрадостное, слишком узкое учение, [то, которое] мрачно провозглашается сегодня.
Результат такой экстремальной реакции на брахманическое понимание слов в буквальном их значении проявляется сейчас как нечто само собой разумеющееся в большинстве школ позднего буддизма, особенно в школе Теравады, где душа как реальная самостоятельная сущность отвергается.
Хамфрис возражает против мировоззрения, отрицающего душу. Он соглашается с бхиккху (монахами) школы Теравады, когда они отвергают материалистическое понимание души; но он настаивает на том, что вечное «я», понятое надлежащим образом, неотъемлемо от буддийского мышления и также заявляет, что « бхиккху игнорируют «не рожденное, не имеющее начала [«я»]... своих собственных священных писаний, как будто оно присуще любой проявленной вещи. Несомненно, что феноменальное «я» — называть ли его эго, тенью, следующей по пятам, или развивающейся душой — все время меняется». Хамфрис заключает, что бхиккху неправы, говоря: «Души нет, души нет, нет вообще никакого «я»7.
Дальнейшие свидетельства веры в реинкарнацию мы находим в «Сказаниях Джатаки» («Рассказах о рождении»), которые, согласно преданию, первоначально были рассказаны самим Буддой; это 547 рассказов о прошлых воплощениях Просветленного. Эти повествования, часто в аллегорической форме, описывают странствия Будды в различных телах и рассказывают, как человек может достичь Просветления, следуя изложенным в них принципам. В сказаниях подробно говорится о том, как Будда принимал тела девов [полубогов — примеч. ред.], животных и даже деревьев, чтобы помочь душам, находящимся в различных обусловленных состояниях, достичь освобождения; таково было его сострадание. Широко известная маха-кавъя («великое высказывание») буддийской традиции гласит: «Нет такой части Земли, где бы Будда не жертвовал своей жизнью ради живых существ»8. В одном из сказаний он воплощается в теле слона и приносит одной женщине великие жертвы, главным образом тем, что стачивает для нее свои бивни. Запомнив его самоотверженность в этой жизни, в следующей она становится его учеником и, в конце концов, — великим святым. Реинкарнация играет центральную роль почти во всех 547 сказаниях «Джатаки».
Из «Things he will not have taught». Из книги A Volume of Indian and Iranian Studies, подаренной сэру E.D. Denison Ross (L., 1940). Цитируется по: Joseph Head and S.L. Cranston, Reincarnation: The Phoenix Fire Mystery (N.Y.: Warner Books, 1977), p. 63, — бесценный источник, из которого взята большая часть материалов этой главы.
Северный буддизм
До сих пор в основном мы имели дело с южным буддизмом — буддизмом Бирмы, Шри Ланки, Камбоджи, Таиланда и отдельных регионов Вьетнама. Мы кратко обсудили его учение, отвергающее существование души, и представили опровержение, основываясь на раннеиндийских источниках. Сейчас перейдем к рассмотрению взглядов северного буддизма в традиции Махаяны, получившей развитие в Тибете, Китае, Японии и Корее. Возможно, потому, что эта традиция имеет значительно больше заимствований из изначального индийского буддизма, она гораздо в большей степени разделяет идею реинкарнации, которая с особенной очевидностью обнаруживается в религии Тибета, где учение о перевоплощении продолжает занимать центральное место.
Во время посещения Соединенных Штатов в 1981г. Далай Лама — верховный представитель тибетского буддизма — сказал: «Согласно философской школе Теравады, после того, как личность достигнет нирваны, она перестает быть личностью, полностью исчезает; однако согласно высшей школе философской мысли, личность все же сохраняется, и существование «я» по-прежнему продолжается» 9.
Тибет изначально известен как Ти-Бутта — «Ти» по-китайски означает «Божество», а Бутта, происходящее от санскритского буддха, означает «мудрость». Поэтому, ссылаясь на успешные воплощения двух возвышенных лам: Далай Ламы и Панчен Ламы, Тибет называют Землей Бога Мудрости, или Воплощений Мудрости. Только высших монахов называют ламами, во всех буддийских общинах их признают высокоразвитыми душами, которые ин-карнируют вновь и вновь, чтобы помочь другим достичь просветления. Придерживаясь веры в реинкарнацию, в Тибете дням рождения не придают значения, даже дням рождения Лам. И это потому, что день рождения рассматривается не как нечто уникальное, а как нечто, через что каждый из нас проходит миллионы раз:
Людей совершенно не интересует дата рождения их царя [Далай Ламы]. Он олицетворяет собой возвращение на землю Ченрези, Бога Милосердия, одного из тысячи живущих Будд, которые отказались от нирваны, ради того, чтобы помогать человечеству...10
Christmas Humphreys, «Fifty Years», in The Middle Way (August, 1969), p. 51. В «Ундане» (8.3), одном из ранних писаний Пали, Будда также говорит своим последователям-аскетам: «Есть нерожденное, неизменное, непроизведенное, несоставленное. Монахи, если бы не было этого нерожденного, неизменного, непроизведенного и несоставленного, то, очевидно, не было бы избавления отсюда, из мира рожденного, меняющегося, созданного и составленного». [Из The Minor Anthologies of the Pali Canon, trans., EL. Woodward (L.: Oxford University Press, 1948), p. 98].
n
Лекция Далай Ламы «The Buddha Nature» на аудиокассете (июль 21, 1981). Доступна в Теософском Обществе, Уитон, Иллинойс. Цитируется по: Sylvia Cranston and Carey Williams, Reincarnation: A New Horizon in Science, Religion, and Society (N.Y.: Julian Press, 1984), p. 240.
В северных формах буддизма представление о реинкарнации выражается иным образом, и временами прямые упоминания о перевоплощении могут казаться довольно невразумительными. Китайский буддизм, например, часто характеризуют как «приземленный», пренебрегающий понятием реинкарнации и подобными ей «абстракциями», в пользу более ощутимых вещей, таких как красота природы. Это влияние исходило, главным образом, от местных китайских учителей, например, Лао Цзы и Конфуция, самые ранние приверженцы которых (восходящие к Династии Танг, началу эры христианства) придавали особое значение «миру природы» и красоте «здесь и сейчас». Однако в отношении истинного китайского буддизма следует упомянуть древнее писание, известное как «Праджна Парамита Сутра», написанное на деревянных табличках, которое, согласно преданию, содержит слова самого Будды. (Говорят, китайцы были первыми, кто записал их). На этих глубоко почитаемых табличках начертаны эзотерические истины, которые прямо указывают на реинкарнацию. Буддисты, являющиеся приверженцами учения о перевоплощении, высоко почитают эти писания, и не только за то, что они ясно обосновывают учение о реинкарнации, но и потому, что они, как предполагается, излагают слова самого Будды.
Среди других ранних сторонников реинкарнации в буддизме следует назвать Ватсипутрию 11, брамина, изначально состоявшего в секте Стхавиры. Спустя 250 лет после ухода Будды этот монах основал секту Пудгалавады, специально задуманную для борьбы с набиравшей тогда силу традицией буддизма, которая отвергала учение о перевоплощении. Ватсипутрия столкнулся с сильной оппозицией, и его группа монахов, стойких приверженцев буддизма, была признана еретической и уступала дорогу образующимся новым группам, которые тщательно избегали учения о перевоплощении.
Дзен-буддизм
По традиции учителя дзена12 обучали идеям реинкарнации, но основное внимание дзена было сосредоточено на сложных техниках медитации, а не на метафизических вопросах perse, включающих, например, понятие о реинкарнации. Тем не менее, было несколько выдающихся учителей дзена, проповедовавших перевоплощение и вечное существование души. Для этих учителей дзена было очевидно, что живое существо вечно и не распадается после того, как тело становится бесполезным для него. Например, великий учитель Чао-чоу (778—897) писал: «До существования мира природа Личности уже существует. После разрушения мира природа Личности остается нетронутой»13.
Heinrich Harrer, Seven Years in Tibet (N.Y.: Dutton, 1954), pp. 291—293. Существует альтернативная традиция, утверждающая, что успешные инкарнации Далай Ламы — это проявления Авалокитешвары, Бодхи-саттвы Сострадания. В любом случае, все школы буддизма принимают, что Далай Лама — это та же самая душа, повторно воплощающаяся на благо других.
11 The Shambhala Dictionary of Buddhism and Zen, trans., Michael H. Kohn (Boston: Shambhala, 1991), pp. 242-243.
12
У термина дзен интересная история: это — аббревиатура слова «зенна», которое является транслитерацией китайского слова Чанна (или Чан), что, в свою очередь, происходит от санскритского Дхьяна, которое означает «медитация» и конкретно указывает на основной круг интересов дзен — медитация на коаны, словесные игры для тренировки ума, вызывающие глубокие размышления над тайнами жизни.
Однажды Хуиненг (638—713), которого историки дзена назвали «шестым китайским патриархом дзена», собираясь умирать, попросил своих учеников встать
вокруг него. Услышав о его намерении, они жалобно заплакали. «О ком вы плачете? — спросил учитель. — Вы беспокоитесь обо мне, потому что думаете, будто я не знаю, куда отправляюсь? Если бы я не знал этого, я бы вас не оставил. На самом деле вы плачете оттого, что сами вы не знаете, что будет со мной. Если бы вы это знали, то ни в коем случае не плакали бы, потому что Истинная сущность не претерпевает ни рождения, ни смерти, она не уходит и не приходит...» 14
К XIII веку учитель Доген (1200—1253) основал школу Сото дзен и истолковал идеи реинкарнации более ясно, чем какая-либо из предыдущих школ дзен-буддизма. В своем эссе «Сёдзи» (японский термин для обозначения сансары, круговорота рождений и смертей) Доген анализирует философские взгляды своих индуистских и буддийских предшественников на вопросы рождения/смерти/перевоплощения и доказывает их важность для ортодоксальных практиков дзена.
Как и многие другие ответвления буддизма Махаяны, дзен наряду с ежедневными медитациями предписывает аналитическое изучение смерти. Цель такой практики — преодолеть страх смерти и развеять иллюзии, проистекающие из отождествления себя с телом. С точки зрения буддизма типичная иллюзия обусловленной души состоит в том, что смерти можно будто бы избежать в каком-то материалистическом смысле. В явной форме человек так не полагает, но живет так, будто бы смерть никогда не наступит. День за днем люди наслаждаются и страдают, мало задумываясь о неминуемом конце жизни. Буддийские учителя идут на многое, чтобы вырвать своих учеников из плена материалистической иллюзии и направить их на путь осознания природы тела: тело должно умереть, хотя неотъемлемое «я», тем не менее, продолжает жить. Дзен-буддизм учит, что материальное существование, с его безотчетной иллюзией бесконечного телесного наслаждения, является главным препятствием для того, кто хочет достичь просветления, и что человек должен принимать реальность смерти без страха, противопоставив последней полное ее осознание.
Буддийский ученый Буддхагхош (V в. н. э.) был первым, кто систематизировал в буддизме медитации, касающиеся смерти. В одной из наиболее значительных его работ, «Висуддхимагге» («Путь чистоты»), он подразделяет эти медитации на две категории: (1) медитации на неизбежность смерти и (2) медитации на отвратительность трупов. Буддхагхош развил эти медитационные техники, сосредоточенные на повторении мантр, в комплексную систему, состоящую из восьми стадий:
(1) Смерть — это палач, заносящий топор над головой каждого
живого существа.
Смерть — это крушение всего благополучия: все достижения,
подобно песку, сыплющемуся сквозь пальцы времени, непрочны, эфемерны.
(2)
Цитируется по: John C.H. Wu, The Golden Age of Zen (Taipei, Taiwan: United Publishing Center, 1975). См. также Philip Kapleau, The Wheel of Life and Death (N.Y.: Doubleday, 1989), p. 227.
Цитируется по: Kapleau, op.cit., p. 13.
(3) Более личностные оценки: как смерть коснется меня? Что
будут напоминать мои ощущения?
(4) Внешние факторы атакуют тело: микробы, паразиты, болезни,
змеи, животные, люди, друзья, любимые — все они потенциально
опасны и могут стать причиной моей смерти.
(5) Существует тонкий баланс, который поддерживает жизнь,
включая в себя дыхание, механику тела, питание; и в любой
момент где-то может произойти сбой.
(6) Смерть ждет подходящего момента, и противник — страх —
всегда может атаковать меня.
(7) Человеческая жизнь коротка: в лучшем случае мне осталось
жить не более нескольких лет.
(8) Я умираю каждый момент времени... с каждой быстротечной
секундой моя жизнь увядает и ее нельзя вернуть.
Медитация на омерзительность трупов была нужна, как предполагалось, для эмоциональной встряски практикующего, для усиления осознания им своей смертности жизни и его подготовки ко встрече со смертью без страха, с благоволением. Если бы человек, в самом деле, мог правдиво и отчетливо представить себе «омерзительное, гниющее по своему естеству тело», говорит Буддхагхош, и осознать, что телу суждено гнить и разлагаться, то он отказался бы от привязанности к нему и углубился бы в постижение атмана — истинного «я», которое существует внутри тела и выходит за его пределы. В целом смысл состоит в том, чтобы научиться различать тело и истинное «я». Отрезвляющие ум, эти медитации не являлись упражнениями, приводящими к психическим расстройствам, скорее, они были мозговой встряской, нацеленной на освобождение медитирующего от телесного восприятия жизни. Только после этого наступала невозмутимость ума, необходимая для медитации на высшие истины. Медитации, касающиеся смерти, были первым шагом, направленным на сосредоточение сознания на решающем, последнем моменте, когда душа переходит из одного тела в другое. Буддхагхош утверждал, что без достижения этого состояния весь процесс такой медитации является пустой тратой времени.
Идея перевоплощения в буддизме Махаяны нашла символическое изображение в эмблеме Бхава Чакры (Колеса Закона), запечатленной на прекрасной фреске в монастыре Таши'динг в Сиккиме 15. Колесо делится на 6 частей, представляющих 6 состояний существования. Три верхних части представляют: первая — локи, высшую обитель богов; вторая — обитель полубогов; третья — обитель человечества. Нижние три части относятся к состояниям: животных, духов и привидений и, наконец, к адскому существованию, именуемому нарака. Буддизм Махаяны полагает, что после смерти живое существо переселяется в одну из шести этих частей в зависимости от соотношения благих и нечестивых поступков, совершенных им ранее. Если душа целомудренна, она может попасть в обитель богов, где будет наслаждаться небесными удовольствиями до тех пор, пока ее благоприятная карма не иссякнет. Если душа порочна, она попадает в нараку, где остается на время, которое соответствует тяжести ее пороков. Если душа жила средней жизнью добродетели и греха, то она сразу воплощается в человеческом теле.
CM. Manly P. Hall, Reincarnation: The Cycle of Necessity (Los Angeles: The Philosophical Research Society, Inc., 1939; reprint, 1986), pp. 46-47.
В соответствии с учением северного буддизма, душа может достичь конечного состояния просветления только в человеческом теле. Нирвана, высшее состояние согласно буддизму, никак не представлена среди областей внутри колеса, ей соответствуют два изображения за его пределами. Личностям, обладающим добродетелью истинной Нирваны, нет места в колесе трансмиграции; они переступают его пределы. Тем не менее, в каждой из шести частей колеса можно заметить маленькую фигурку Будды; она олицетворяет его проявление в качестве Бодхисаттвы Сострадания, который рождается в материальном мире, чтобы просветить остальных, пребывающих во всех сферах жизни, и привести их к совершенству.
Важно отметить, что полный круг, состоящий из шести частей, символизирует иллюзию материального мира. Положение бытия, будь то Бог, человек, зверь или кто-то еще, — всего лишь часть той же самой иллюзии плотского существования. Единственной и абсолютной реальностью является состояние Будды, выходящее за пределы обычного трехмерного мира. Поскольку сама ось колеса иллюзии состоит из сотворенных трех пороков — глупости, жадности и вожделения, — все виды жизни в нем объединяет отсутствие истинного состояния Будды. До тех пор, пока живое существо не одержит верх над этими тремя пороками, оно продолжает оставаться жертвой своего эго и телесного отождествления и транс-мигрирует через шесть областей иллюзорного бытия.
По краю Бхава Чакры располагаются двенадцать вторичных символов — ниданы, которые отображают 12 состояний существования, начиная от рождения до нового рождения. Эти двенадцать символов размещаются на Чакре подобно цифрам на циферблате часов. Они замыкают цикл, напоминающий собой круговорот рождений и смертей. Однако, перемещаясь по концентрическим окружностям все ближе и ближе к центру, к нирване, к состоянию Будды, живое существо, таким образом, учится и развивается с каждым новым рождением. Проповедуя учение о перевоплощении, буддизм представляет собой многообещающую философию жизни, утверждающую непрестанное развитие живого существа, в ходе которого оно вырывается на свободу и погружается в бессмертный нектар реальности.
Заключение
В недавно опубликованных «Концепциях трансмиграции» 1б, профессор Р.Д. Премасири утверждает, что буддизм школы Теравады, вопреки принятому мнению, признает и считает нужным учение о реинкарнации. Он пишет, что идея перевоплощения в этой традиции имеет такое же значение, как «вера в Бога в монотеистических религиях») 17. Он блестяще восстанавливает положение этого учения в буддизме Теравады, цитируя такие ортодоксальные источники, как «Суттапитака» Пали, «Милинда-панха», трактаты Абхидхаммы, Буддхагхоша и др. Он методично пытается разрешить очевидный вопрос: если в буддийской школе Теравады не существует понятия «я», тогда кто или что перевоплощается? Проведя детальный анализ, он ссылается на представление о душе и реинкарнации как на один из подразумеваемых или составляющих факторов в буддизме, тем самым отвергая ошибочное представление, что трансмиграция не играет никакой роли в буддизме Теравады.
ConceptsinTransmigration, ed. Steven J. Kaplan (Lewis-ton; N.Y.: The Edwin Mellen Press, 1996), Chapter Five (Richard B. Pilgrim, «Mahayana Buddism», pp. 119— 132) and Chapter Six (P.D. Premasiri, «The Theravada Buddhist Doctrine of Survival After Death», pp. 133— 187).
В том же сборнике опубликовано эссе профессора Ричарда Пилгрима о восточноазиатском буддизме Махаяны 18. И хотя вполне очевидно, как следует из этой статьи, что все разновидности Махаяны поддерживали учение реинкарнации, Пилгрим высказывает интересное соображение, касающееся традиции Теравады. Он заявляет, что Махаяна относится к пониманию перевоплощения со стороны Теравады как к слишком формальному и одностороннему, возможно, из боязни подобного толкования атмы, приведшего ранних буддистов Теравады к отрицанию души и перевоплощения, когда, как это было, вместе с рисовой водой выплеснули ребенка. Как бы то ни было, последние (упомянутые выше) работы видных буддоло-гов, например, Премасири и Пилгрима, свидетельствуют о том факте, что реинкарнация в буддийской мысли живет и здравствует. Для тех, кто сомневается в этом, в заключение мы приведем древнебуддийский текст, с которым в настоящее время согласны все теологи ортодоксального буддизма:
Своим Божественным оком, абсолютно ясным и превосходящим человеческое зрение, Бодхисаттва видел, как живые существа умирали и рождались вновь — в высших и низших кастах, с благополучными и горестными судьбами, обретая высокое и низкое происхождение. Он различал, как живые существа мигрируют согласно их карме: «Увы! Есть мыслящие существа, которые дурно обращаются с телом, не владеют речью и умом, они унижают ариев и придерживаются ошибочных взглядов. Под действием плохой кармы после смерти, когда их тела придут в негодность, они рождаются снова — в бедности, с несчастливой судьбой и немощным телом, в аду. Но есть живые существа, которые хорошо обращаются со своим телом, владеют речью и умом, не унижают ариев и придерживаются правильных взглядов. Под действием хорошей кармы, после того как их тела придут в негодность, они рождаются вновь — со счастливой судьбой, в небесных мирах»19.
Concepts in Transmigration, ed. Steven J. Kaplan (Lewis-ton; N.Y.: The Edwin Mellen Press, 1996), Chapter Five (Richard B. Pilgrim, «Mahayana Buddism», pp. 119— 132) and Chapter Six (P.D. Premasiri, «The Theravada Buddhist Doctrine of Survival After Death», pp. 133— 187).
Там же.
Lalitavistara, ed. PL. Vaidya. Buddhist Sanskrit texts, №1 (Darbhanga, Bihar: mithila Institute, 1958), Chapter XXII, pp. 250, 13—19. Цитируется по: Martin Willson, Rebirth and the Western Buddhist (L.: Wisdom publications, 1987), pp. 13-14.
