ГлавнаяМорской архивИсследованияБиблиотека












Логин: Пароль: Регистрация |


Голосование:


Самое читаемое:



» » Лех Валенса
Лех Валенса
  • Автор: Malkin |
  • Дата: 27-06-2014 13:46 |
  • Просмотров: 5263

Лех ВаленсаПролетариат, как известно, дол­жен был выступать в качестве гегемона социалистической революции. На деле, однако, власть крупной буржу­азии свергали в основном интеллиген­ты и мелкие буржуа. Один из парадоксов XX века состоит в том, что переход от социализма к капитализму возглавил рабочий. После того как Лех Валенса су­мел раскачать коммунистический ре­жим в Польше, революционная волна охватила весь восточноевропейский регион. Тем самым был забит последний гвоздь в крышку гроба социального экс­перимента, развернутого в самом нача­ле столетия Владимиром Лениным.

Роль пива в переходе от социализма к капитализму

Валенса появился на свет в сентябре 1943 г. в глухой польской деревушке. Он был четвертым ребенком в большой кре­стьянской семье. Отца своего Лех так и не узнал, тот погиб в немецком концла­гере. Вытягивать малышей пришлось матери.

Как и положено польской семье, она была очень рели­гиозной. Каждое воскресенье мать с детишками отправля­лась за четыре километра в костел, где служили мессу. Не­известно, проникся ли Лех в молодости религиозным сознанием. Многие его поступки зрелых лет явно не отли­чались христианским смирением, но демонстративный ка­толицизм тем не менее всегда занимал в жизни Валенсы важное место.

Юность явно не предвещала великого будущего. Вален- са не читал по ночам трудов идеолога либерализма Хайека, не метал бомбы в партсекретарей и не проходил тюремных университетов. Первый опыт политической активности он получил только в 27 лет. До этого Лех выделялся разве что плохим поведением и весьма умеренными способностями в училище, готовившем механизаторов для села.

Окончив училище, Валенса работал электромехаником в конторе типа нашей МТС, затем служил в армии, а после снова вернулся в деревню, где продолжил трудиться на ниве электричества. Высшего образования он не получил, да и не пытался получить. Когда в 40 лет Валенса был удостоен Нобелевской премии, лауреат так и оставался по своей ква­лификации простым электриком.

Рубеж 50-60-х гг., когда проходило становление лично­сти Валенсы, был непростым периодом для Польши. Эпо­ха откровенного сталинизма уже ушла в прошлое. Партий­ный вождь Владислав Гомулка то экспериментировал с рабочим самоуправлением, то делал ставку на усиление национализма. Он выпускал из тюрем священников, но одновременно вступал в острый конфликт с примасом Польши кардиналом Стефаном Вышинским. На выборах в сейм появилась некоторая конкуренция, но в плане эконо­мических реформ Варшава явно отставала от Праги, Бел­града и Будапешта. Словом, что-то новое постепенно про­бивалось сквозь толщу тоталитарной системы, но смена эпох еще даже не просматривалась.

В стране не было той внешней силы, которая могла бы потянуть в политику рядового сельского электрика. Даже форсированная индустриализация, резко расширившая чис­ленность польского пролетариата за счет крестьянства, при­шлась лишь на 70-е гг. — время правления Эдварда Терека.

Поэтому решение Валенсы перебраться в 1966 г. из де­ревни в город имело для его будущей политической карье­ры огромное значение. Впоследствии, несмотря на свой еще сравнительно молодой возраст, он оказался в числе ветеранов рабочего движения и обладателей непререкае­мого авторитета, перед которым преклонялись те, кто не прошел через гданьские бои 1970 г.

На знаменитой судоверфи им. Ленина, ставшей затем центром классовых боев, Валенса оказался случайно. Он ехал в Гдыню, где собирался устроиться на работу. Поезд проходил через Гданьск, было жарко, хотелось пить, и Ва­ленса выскочил из вагона для того, чтобы найти себе пива.

С пивом при социализме, как известно, случались труд­ности. Пока молодой электрик пытался утолить жажду, поезд ушел. Валенса решил, что Гданьск, раз уж так вышло, ничуть не хуже, чем Гдыня. Хорошая работа нашлась не сразу, но в мае 1967 г. он наконец обосновался на верфях.

Через два года Валенса женился на юной цветочнице Мирославе, которую почему-то предпочитал называть Да­нутой. Затем в этой образцовой католической семье пошли дети. И так хорошо пошли, что в общей сложности их на­бралось целых восемь. Когда на ночь все они укладывались спать на полу в крошечной гданьской квартирке Валенсы, дверь в комнату открыть было уже невозможно.

Чисто внешне это была нормальная социалистическая жизнь с католической спецификой. Естественно, многодет­ная семья не вылезала из нищеты, ставшей особенно тяже­лой после того, как Валенса включился в политическую борьбу.

Через Рубикон

12 декабря 1970 г., всего лишь за две недели до католи­ческого рождества, коммунистические власти умудрились резко поднять цены на продовольствие. В другой стране подобное, наверное, стерпели бы, но Польша, как извест­но, сильна своими раздорами. Очередной раздор не заста­вил себя долго ждать.

Уже 14 декабря в Гданьске началась стачка. Народ со­брался на митинг перед стенами регионального комитета партии. По всему городу пошли стычки рабочих с полици­ей. На репрессии со стороны властей народ, потрясенный жертвами, ответил поджогами. Затем бунт перекинулся в Гдыню, где в «кровавый четверг» 17 декабря принял осо­бенно жестокие формы.

Валенса с самого начала вошел в члены стачкома. Ле­генда повествует, что, когда народ бросился освобождать арестантов, молодой электрик, взобравшись на телефон­ную будку, призывал людей к спокойствию. Бог его знает, сыграла ли эта будка в жизни Валенсы ту роль, которую в жизни Ельцина сыграл танк у Белого дома, однако события 1970 г. бесспорно стали рубежом в его жизни. Оставшись работать в постстачечном комитете и получив долж­ность инспектора по контролю за условиями труда, элект­рик стал без отрыва от производства делать политическую карьеру.

Эпоха Терека была для Польши временем надежд и од­новременно разочарований. Новый партийный вождь, пришедший на волне народного бунта, обещал сделать из Польши Японию Восточной Европы. Многие ему верили, и Валенса был среди них. Однако с уходом Гомулки оконча­тельно распалась старая коммунистическая идеология, на место которой Герек так и не принес ничего, кроме стрем­ления к росту материального благосостояния.

С благосостоянием дела, однако, не слишком ладились. Это вызывало апатию и желание перебраться из несосто- явшейся «восточноевропейской Японии», если не в насто­ящую Японию, то, по крайней мере, в США. В 1972 г. туда отправилась мать Валенсы. Сын отказался сопровождать ее в надежде на лучшее будущее у себя дома. Через три года пани Валенса, так толком и не прижившаяся за океаном, погибла, попав под машину. А в Польше в это время назре­вали события огромной важности.

Переломным годом стал не 1970 и не 1980, а, как отме­чал в автобиографии сам Валенса, 1976-й. В стране стали появляться политические организации, абсолютно незави­симые от коммунистов. Валенса выделял порожденное зна­менитыми Хельсинкскими договоренностями Движение в защиту прав человека. Но, наверное, еще большее значе­ние имел созданный Адамом Михником и Яцеком Куронем Комитет защиты рабочих.

Если во время событий 1970 г. польская интеллигенция безмолвствовала, то после прокатившейся летом 1976 г. очередной волны стачек Куронь — в прошлом коммунист- романтик, перешедший постепенно на диссидентские по­зиции, заявил, что у нее нет больше морального права ос­таваться в стороне.

Был ли это просто эмоциональный жест честного чело­века или умный политический ход? Возможно, и то и дру­гое. Но как бы то ни было, с 1976 г. в Польше стал формиро­ваться блок, равного которому по силе не появилось ни в одной из восточноевропейских стран. К рабочим Гданьска стали присоединяться лучшие представители варшавской элиты, все больше осознававшие необходимость осуществ­ления коренных перемен, а также краковская католическая интеллигенция, за спиной которой просматривалась мощ­ная фигура польского костела.

Если в СССР диссидентское движение имело лишь мо­ральное, но не политическое значение, то в Польше ин­теллигенция нашла в лице рабочего движения рычаг, нада­вив на который ей вскоре удалось перевернуть страну. Но до переворота еще надо было дожить. А пока трудности лишь нарастали.

В феврале 1976 г. Валенса потерял работу. Кроме того, его неоднократно арестовывали, в том числе и в ночь, ког­да у Дануты родился шестой ребенок — дочь Анна. Тем не менее политическая активность продолжала нарастать. В 1978 г., когда в Гданьске началась работа по созданию сво­бодных профсоюзов, Валенса являлся лишь одним из чле­нов инициативной группы, лидером которой был инженер Анджей Гвязда. К1980 г., когда политические события вновь предельно обострились, электрик уже сам вышел на лиди­рующие позиции.

Великий электрик

Все началось опять с повышения цен на продукты. В июле-августе Польша, так и не ставшая Японией, была ох­вачена забастовками. Улаживать отношения с рабочими от­правились ведущие представители правительства. В Гдань­ске с вице-премьером Мечиславом Ягельским вел пере­говоры Валенса.

37-летний электрик взял рабочее движение под конт­роль, не допуская разгула стихии, и одновременно предель­но жестко ставя себя по отношению к Ягельскому. Оказалось, что природа наделила Валенсу способностями организато­ра и талантом переговорщика в большей степени, чем мно­гих интеллигентов.

В дополнение к чисто профсоюзным требованиям об увеличении зарплаты, улучшении снабжения продоволь­ствием, сокращении очередей на квартиры появились тре­бования политические. 22 августа к Валенсе приехали вли­ятельные представители интеллектуальных кругов — ре­дактор католического журнала Тадеуш Мазовецкий и про­фессор Бронислав Геремек. Контакт наладился, и в числе требований стачкома появился пункт об освобождении из- под ареста Куроня и Михника.

Власть пошла навстречу рабочим и тем самым подписа­ла себе смертный приговор. Со стороны гданьских забас­товщиков «приговор» подписывал Валенса, извлекший для этой цели огромную сувенирную ручку — подарок Иоанна Павла II. Теперь электрик стал известен всей Польше.

В течение следующего года Валенса не просто укрепил свою известность, но официально возглавил независимый профсоюз «Солидарность» и фактически стал неформаль­ным лидером страны, человеком, с мнением которого вы­нуждены были считаться и в партийно-правительственных, и в рабочих, и в интеллигентских кругах. На писательском съезде один восторженный «властитель дум» даже восклик­нул: «У нас был Понятовский, потом Пилсудский, теперь есть Валенса». Семья «наследника Понятовского и Пилсуд- ского» наконец перебралась в шестикомнатные аппарта- менты и выбилась из ставшей для нее уже привычной ни­щеты.

Сегодня нам кажется, что ведомая «Солидарностью» Польша быстро двигалась в сторону демократии и рынка, пока это движение не было искусственным образом пре­рвано военным переворотом декабря 1981 г. Но на самом деле ситуация была гораздо более сложной.

Независимый профсоюз начала 80-х гг. был чисто попу­листской структурой, предназначенной для торга с властя­ми, но не для созидания. Никакая шокотерапия не входила в его планы. Взаимодействие слабых коммунистических властей с сильным рабочим движением вело к хозяйствен­ному параличу, но никак не к реформам.

К тому же в обстановке безвластия усиливалась, как полагали многие, опасность вторжения советских войск по образцу Чехословакии-68. И все же склонные к тонкой иро­нии поляки находили возможность пошутить. Одна тур­фирма продавала путевки в Москву под слоганом: «Посе­тите СССР, пока СССР не посетил вас!».

В этой ситуации генерал Войцех Ярузельский двинулся по самому простому и понятному для него пути — сосредото­чению всей власти в руках армии. В ноябре 1981 г. была пред­принята последняя попытка достижения какого-либо комп­ромисса. Переговоры шли на самом высоком уровне: пар­тийный лидер генерал Ярузельский — примас Польши кар­динал Глемп — глава «Солидарности» Валенса. Это был на­стоящий триумф Великого электрика, очутившегося в столь элитарной компании. Однако результата переговоры не дали.

В этот момент на вершине своей славы Валенса впервые подвергся жесточайшей критике со стороны вчерашних соратников. Гвязда назвал его тщеславным болваном, у ко­торого нет ничего, кроме роскошных усов. Наверное, дан­ный выпад во многом определялся тем, что Гвязда проиграл

Валенсе борьбу за лидерство в рабочем движении. Но в то же время нельзя не признать, что через месяц после пере­говоров Валенса действительно остался с одними только усами. В стране было введено военное положение, и оппо­зиция, не знавшая удержу в своих требованиях, расселась по тюрьмам и лагерям.

Крестьянский король

Вот один из анекдотов того времени. Валенсу спраши­вают в компетентных органах:

—    Куда хотите быть высланным: на Запад или на Восток?

—    Конечно, на Запад, — отвечает тот.

—    Отлично, — говорит офицер секретарю, — пиши «За­падная Сибирь».

На самом деле лидер «Солидарности» был интерниро­ван на родине — в охотничьем домике неподалеку от совет­ской границы. В ноябре 1982 г. его уже освободили. А тем временем популярность Валенсы нарастала. На будущий год он был удостоен Нобелевской премии мира, хотя всей своей деятельностью нес «не мир, но меч». В 1986 г. в Лон­доне вышла его биография, которую восторженная англи­чанка назвала «Кристальный дух». Не менее характерным было и название фильма, снятого великим Анджеем Вай­дой, — «Человек из железа».

Теперь Валенса не контролировал положение дел, но тем не менее процесс, им запущенный, было уже не оста­новить. Время стало работать на него.

Начатые Ярузельским половинчатые реформы не дали результата, а потому авторитетная польская армия так и не сумела поднять популярность коммунистического режима в целом. К 1988 г. стало ясно, что для выхода из кризиса властям необходимо опереться на силы, обладающие дей­ствительно всенародной поддержкой. Так «Солидарность» и лично Валенса вновь вышли на передний план.

С февраля по апрель 1989 г. проходили заседания «круг­лого стола», на которых власть и оппозиция определяли макет будущего политического устройства Польши. Затем прошли частично свободные выборы в парламент, принес­шие феноменальный успех «Солидарности». Коммунисты попытались сохранить власть в своих руках, разделив ее с «Солидарностью», но генерал Чеслав Кищак так и не су­мел сформировать правительство.

В этот момент Валенса, проявив блестящее политичес­кое чутье, перехватил инициативу, расколол блок комму­нистов с крестьянами и предложил своих кандидатов на пост премьера — Мазовецкого, Куроня, Геремека. Ярузель- скому, сумевшему временно оставить за собой пост прези­дента, ничего не оставалось как выбрать из предложенных кандидатур. Главой правительства стал Мазовецкий, но крестным отцом новой власти, бесспорно, был Валенса. Именно этой власти довелось создать новую Польшу и про­вести радикальные экономические реформы.

Естественно, Валенса полагал, что будет в той или иной степени контролировать правительство. Но там считали по- другому. Интеллигентам не был нужен малообразованный и эксцентричный Валенса, обладающий реальной политичес­кой властью. Не успела Польша сделать даже первых шагов к стабилизации, как между вчерашними соратниками разго­релся конфликт.

Выделить крайнего во всей этой истории трудно. С од­ной стороны, Валенса публично и грубо обвинил Мазовец­кого в монополизации власти, а также с популистских пози­ций обрушился на экономические реформы Бальцеровича. С другой стороны, нельзя не признать, что правительство в той ситуации вообще могло спокойно работать только под прикрытием авторитета «Солидарности».

Как бы то ни было, в стычке победил Валенса, который был народным лидером в отличие от Мазовецкого, обла­давшего авторитетом лишь в интеллектуальных кругах. В конце 1990 г. лидер «Солидарности» стал президентом страны и сменил премьера. Но восхождение на вершину власти стало одновременно и началом падения.

Нравы новой власти проявились уже в ходе инаугура­ции, когда Валенса получал регалии из рук эмигрантского президента Качаровского. Ярузельский даже не был при­глашен на церемонию. Впоследствии Валенса и на своей шкуре испытал жестокость поворотов судьбы, но в 1990 г. до этого было еще далеко.

Новому президенту был присущ авторитарный стиль управления. Этот стиль успешно использовал в свое время Пилсудский, а потому электрик из Гданьска стремился, что­бы его ассоциировали с легендарным политиком 20-30-х гг. Однако ни по своему происхождению, ни по манере пове­дения Валенса не был похож на Пилсудского. Он, скорее, олицетворял собой политический тип своеобразного «кре­стьянского короля», который дает народу по доброте сво­ей хорошее правительство.

В католической стране «крестьянский король» должен быть глубоко верующим человеком, поэтому Валенса вся­чески демонстрировал народу свой католицизм. Его лич­ный духовник — отец Цыбуля практически всегда сопровож­дал президента.

Однако демонстративный католицизм не в полной мере удавался Валенсе. Вряд ли можно говорить о том, что его семью отличал поистине христианский образ жизни. Жена после переезда Валенсы в Варшаву осталась в Гданьске, где супруг, ведущий всю неделю холостяцкую жизнь, навещал ее по выходным. Что же касается сыновей, то они оказа­лись замешаны в истории с пьяной автокатастрофой, из которой Валенса их вытащил, используя свое личное влия­ние, дабы сохранить им престижные и высокооплачивае­мые места в госаппарате.

Кроме духовника в ближайшем окружении Валенсы было еще два человека. Один из них, Мечислав Вахов- ский, его бывший шофер, впоследствии стал министром. Именно этот человек вел все личные дела Валенсы. Он определял его распорядок дня и собирал специальную «черную кассу», необходимую для решения разного рода частных проблем главы государства, прежде всего для рас­ширения сферы его влияния. Другой, культурист Анджей Козакевич, отвечал за контакты с частным бизнесом. Сло­вом, круг личного общения Валенсы, так же как у Ельцина, полностью определялся его происхождением и культурным уровнем.

Короткое замыкание

Дополнительным штрихом к этой мрачной картине ста­ли политические скандалы.

Первый был связан с охотой на ведьм, начатой в 1992 г. правительством Яна Ольшевского. Внезапно оказалось, что в одном из списков агентов коммунистической госбезопас­ности под кличкой «Болек» фигурирует сам Великий элек­трик. Ольшевский спустил скандал на тормозах, заметив, что госбезопасность таким образом умышленно дискреди­тировала своих политических противников. Правда, не­смотря на эту оговорку, в премьерах чересчур пытливый Ольшевский не засиделся.

Второй скандал возник сразу после первого. В условиях полной раздробленности наследников «Солидарности» Ва­ленса, мысливший вполне реалистично и заботившийся о консолидации страны, предложил сформировать новое пра­вительство лидеру крестьянской партии Вальдемару Павля- ку — одному из видных представителей левых сил. Тем са­мым президент явно поставил себя под удар, и недобро­желатели сразу же воспользовались его трудным положе­нием.

Раньше он считался отцом посткоммунистической Польши. Эти лавры у него не так-то просто было отнять. Но теперь Валенса сам решил отдать власть левому правитель­ству, т.е. фактически тем же самым людям, в борьбе с кото­рыми он сделал свою политическую карьеру. Президента стали обвинять в том, что он всего лишь жаждет власти, а потому совершает абсолютно беспринципные действия. Миф, с которым Валенса пришел во власть, окончательно рухнул примерно к началу 1994 г.

С этого времени с президентом полностью перестали считаться как левые, так и правые. Первые семимильны­ми шагами шли к власти, вторые не могли сдержать злость за то, что президент так и не удержал эту власть в их руках. Вчерашний кумир стал никому не нужен. Ему оставалось лишь дождаться новых президентских выборов и проиг­рать их. Это случилось в 1995 г.

Правда, в тот момент за него еще голосовали многие из тех, кто опасался возвращения коммунистов. Голосовали от безысходности. Но после того как Александр Квасьнев­ский показал себя человеком трезвомыслящим, от Вален­сы отвернулись практически все.

Последний раз он публично мелькнул на людях во вре­мя олимпиады в Солт-Лейк-Сити, когда ему доверили подъем флага зимних игр. Запад о нем помнил, но это было лишь слабым утешением.

Валенса пришел из ниоткуда и снова канул в безвест­ность, как только сделал свое дело. Но позади оставался тот яркий миг народного единения, который в жизни каж­дой страны бывает, наверное, не чаще чем раз в столетие. Позади оставался миг, который, несмотря на свою роман­тическую возвышенность, задал трезвое и рациональное направление развитию всей Восточной Европы.

В каждой стране региона были свои лидеры, проложив­шие дорогу реформам, — перестроившиеся аппаратчики, восторженные люди искусства, прагматичные экономисты. Но первым среди них навсегда останется Лех Валенса — работяга с гданьской судоверфи, единственный в мире элек­трик, которого называли Великим.

 

Дмитрий Травин, Отар Маргания

Из книги "Модернизация: от Елизаветы Тюдор до Егора Гайдара"

 

 

Читайте также: