Показать все теги
После разгрома восточнотюркские племена были расселены на севере Ордоса и Шаньси. Следуя проекту, предложенному начальником главной дворцовой канцелярии Вэнь Янь-бо, Тайцзун превратил своих новых подданных в федератов империи[1]. Родоплеменное и административное устройство, существовавшее ранее, не изменилось; были приняты меры для привлечения тюркской знати на китайскую службу: «Пятьсот наиболее уважаемых старейшин... были назначены цзянькунями (тюрк. sät]ün «военачальник») и офицерами гвардии; сверх того ста лицам была дарована привилегия принимать участие в дворцовых церемониях; несколько тысяч семей поселены в Чанани как постоянные жители»[2]. Автор надписи в честь Кюль-тегина с осуждением отмечает: «Тюркские беги сложили (с себя) свои тюркские имена (т. е. титулы) и, приняв титулы табгачских бегов, подчинились кагану народа табгач» (КТб, 7)[3].
Верховная власть над племенами была сохранена за представителями рода Ашина, но после попытки «малого кагана» Чеби (Чабыш-кагана) добиться независимости (650) контроль над покорившимися племенами был усилен[4]. В 664 г. имперские власти осуществили новую административную реформу: все земли к северу от Гоби вошли в состав Ханьхайского наместничества, а территории, занятые восточными тюрками, — в Юньчжунское (позднее — Шаньюево) наместничество, которые возглавлялись высшими китайскими чиновниками. Шаньюево наместничество было разделено на три области и 24 округа. Лишь в округах власть осуществляли тюркские старейшины, но и они находились под неусыпным надзором имперских комиссаров[5].
Для основной массы тюрков, принудительно поселенных в строго ограниченных районах, условия существования были трудными. В представлении автора текста памятника Кюль-тегину, «народу табгач стали они (тюрки) рабами своим крепким мужским потомством и рабынями своим чистым женским потомством» (КТб, 7). Наиболее тяжелой повинностью, которую неоднократно отмечают тексты памятников Бильге-кагану и Кюль-тегину, была «дань кровью» — обязанность участвовать в войнах империи. Тюркские отряды по приказу императора сражались в Монголии и Ганьсу, в Западном крае и на Ляодуне. «Пятьдесят лет отдавали они (кагану народа табгач) труды и силы. Вперед (в страну) солнечного восхода они ходили войною вплоть до Бёкли-кагана[6], назад (т. е. на запад) они ходили войною вплоть до Темир-капыга и отдали кагану народа табгач свой эль[7] и власть (над собой)» (КТб, 8). «То ходил ты (тюркский народ) вперед (т. е. на восток), то ты ходил назад (т. е. на запад), и в странах, куда ты ходил, вот что было для тебя хорошего: твоя кровь бежала (там) как вода, твои кости лежали (там) как горы; твое крепкое мужское потомство стало рабами» (КТб, 23,24). Вместе с тем невозможность развития скотоводческого хозяйства на сравнительно небольшой территории, в окружении китайских военных поселений и в условиях постоянных войн делала положение тюркских племен трагическим, и предостережение Бильге-кагана — «О тюркский народ, когда ты идешь в ту страну (Северный Китай), ты становишься на краю гибели!» (КТм, 8) — находит историческое оправдание.
Реформа 664 г. усилила зависимость тюркской знати от китайских провинциальных властей. Тюркские беги были совершенно бесправны не только перед наместником — сыном императора, но и перед «правителями дел» в округах[8]. Младшие представители аристократических родов, направлявшиеся в столицу для службы во дворце, были, по существу, заложниками[9].
Всеобщее недовольство существующим положением предопределяло неизбежность восстания тюркских племен, сохранивших свою военную организацию. Цели и лозунги этого восстания запечатлены в рунических памятниках из Кошо-Цайдама: «(8) Весь тюркский народ так (9) сказал: Я был народом, имеющим свое государство, где теперь мое государство? Для кого я добываю (завоевываю) государства? — (так) они говорили: Я был народом, имеющим (своего) кагана, где мой каган? Какому кагану отдаю я (мои) труды и силы? — так они говорили и, так говоря, стали врагами табгачскому кагану» (КТб, 8, 9).
В последние годы правления Гаоцзуна (650-683) все внимание императорского окружения поглощала резко обострившаяся борьба за влияние на государственные дела, которую вели враждовавшие группировки высшей бюрократии и крупных землевладельцев[10]. Войны в Индии, Непале и Тибете отвлекали на запад и юг основные силы армии[11]. Особенно тяжелой была возобновившаяся в 676 г. война с тибетцами; в 679 г. в битве у оз. Куку-нор был полностью разгромлен 180-тысячный корпус Ли Цзин-сюаня[12]. Понадобилось напряжение всех сил, чтобы не дать тибетцам развить успех. По свидетельству тибетской летописи «Светлое зерцало царских родословных», вступивший в тот год на престол Дю- сонг (Дудсрон) (679-703) «из прежних царей Тибета, которые когда-либо появлялись, был самым могущественным».
Кляшторный С. Г.
Из книги «История Центральной Азии и памятники рунического письма», 2003
[1] LiuMau-tsai. I. S. 149-151, 199-201.
24 Ibid. S. 201; ср.: fVieger. Textes historiqucs. Vol. III. P. 1564.
[3] О термине tabgac «Китай, китайцы» см. ниже.
[4] Грумм-Гржимайло. Западная Монголия. С. 277.
Litt Mau-tsai. I. S. 156, 208.
55Bökli рунических текстов — северокорейское государство Когурё (кит. Гаоли, грсч. Μουκρι, санскр. Mukuri) (Bagchi.Deuxiexiques. P. 348; Henning.FaTeweli to the khagan. P. 501; Moravcsik, Byzantinoturcica. Bd. II. S. 193). Само слово bökli является передачей титула (части титула, включающей этническое наименование?) правителя этой страны, транскрибированного в китайских текстах какмоличжи (Чэнь Чжун-мянь. Собрание ис-' торических сведений о тюрках. Т. II. С. 892-893). Этот вывод недавно был вновь подтвержден свидетельством тибетского документа конца VIII — начала IX в., изданного Ж. Ба- ко; документ, составленный в начале VIII в. на уйгурском языке, а затем переведенный на тибетский, содержит своеобразный обзор этнополитической географии Центральной Азии. На крайнем востоке ойкумены, намеченной авторами документа, упомянута страна, которую на языке dru-gu (тюрков) называют mug-lig, а по-китайски — ke'u-li (Bacot.Reconnaissance. P. 9). Тождество mug-lig = bökli сомнений не вызывает; таким образом, текст прямо указывает, что Mug-lig, Bökli и Ke’u-li (Гаоли) — одна и та же страна (Clauson. А propos du manuscrit Pelliot. P. 19-20. Ср.: Потапов. Новые материалы. С. 1-7, где сформулирована иная точка зрения).
5J Термин äl (t/) переводится С. Е. Маловым вслед за П. М. Мелиоранским как «племенной союз». Перевод äl как «государство» был бы, по нашему мнению, более адекватен содержанию этого понятия в «царских» рунических текстах Монголии (ср.: Бернштам. Социально-экономический строй орхоно-енисейских тюрок. С. 102, 136-143; Толстое. Древний Хорезм. С. 259; Киселев. Древняя история Южной Сибири. С. 503-505). В других древних и средневековых тюркских памятниках этот термин употребляется в значении «племя», «племенной союз», реже— «народ» (Кононов. Родословная туркмен. Сочинение Абу-л-Гази. C. S0).
[8] Бичурин. Собрание сведений. Т. 1. С. 265, 267.
[9] Кюнер. Китайские известия. С. 188; Liu Mau-tsai.1. S. 308-309.
[10] Шан IOj. Очерки истории Китая. С. 200.
[11] Franke. Geschichte. Bd. II. S. 419.
55 Бичурин. История Тибета и Хухунора. Ч. I. С. 142.
