Показать все теги
Сибирская коллекция Петра I получила широкую известность главным образом благодаря неоднократно уже публиковавшимся массивным золотым парным пластинам, которые И.И. Толстой и Н.С. Кондаков считали принадлежностью конского убора, большинство же исследователей (Ростовцев, Боровка, Сальмони и др.) — поясными пряжками. В коллекции этой действительно имеются две поясные пряжки, обе ажурные.
Одна из них (табл.XXIII, 11) четырёхугольной формы, с Х-образной фигурой внутри ободка. Одна из коротких сторон этой пряжки с носком-крючком слегка выгнута. К ремню пряжка прикреплялась при помощи четырёх заклёпок на углах. Пряжка была длительное время в употреблении, что видно по сильной стёртости краев Х-образной фигуры у отверстия для продевания ремня.
Другая поясная пряжка (табл.II, 4) также состоит из двух одинаковых половинок с той лишь разницей, что у левой на конце дуги имеется носок-крючок с ячеёй для вставки бирюзы. Каждая в отдельности часть пряжки состоит из двух пар сопоставленных грифовых головок на длинной шее, с большими ушами, крючковатым сильно изогнутым клювом, с намеченной восковицей. В ячеях ушей, как и глаз, были вставки бирюзы.
Между наружными грифовыми головками — извивающаяся змея, которую схватил ёж.
Грифовы головки выполнены в той условной манере, которая хорошо известна по многочисленным их изображениям на концах ветвей рогов в различных изделиях из горноалтайских курганов, в частности в аппликации на одной из одежд второго Пазырыкского кургана. [1] Ёж трактован так же, как в изображении этого животного, служившего подвеской (табл.XXI, 33), с тем лишь отличием, что там иглы показаны зернью, а на пряжке — ячеями для вставки самоцветов. На обратной стороне каждой из двух половин этой пряжки были припаяны по два ушка для продевания широкого ремня.
Поясная пряжка имелась и в коллекции Витзена (рис.1, 3). Форма пряжки Витзена трапециевидная, близкая к прямоугольной, мотив её украшения тот же, что и у вышерассмотренной пряжки Сибирской коллекции: четыре грифовы головки, — но несколько иначе скомпанованные и без дополнительных изображений. В ушах и глазах грифов — ячеи для вставок из бирюзы или цветной пасты. У более короткого переднего края имеется носок-крючок для застёжки.
Очень интересна в сопоставлении с сибирскими вещами поясная пряжка из коллекции Лемме, происходящая из Северного Причерноморья, с прорезом для продевания ремня и носком-крючком (рис.4).
Пряжка эта литая, бронзовая, с золотой накладкой. В рамочке из ряда бугорков представлена сцена нападения крылатого львиного грифона на другого рогатого фантастического зверя. Характерны ячеи для цветной пасты в форме «точек» и «запятых» на теле зверей и «подковок» на крыле. Подобная же сцена нападения львиного грифона на лося изображена в аппликации на кожаном покрывале из второго Пазырыкского кургана, [2] отличие только в том, что на пряжке жертва защищается, схватив за ухо грифона, лось же не оказывает никакого сопротивления.
Возвращаясь к большим парным пластинам, напомню те соображения, по которым И.И. Толстой и Н.С. Кондаков предполагали, что пластины эти были предметами не личного, а конского убора. Они писали: «По крайней мере значительная тяжесть их устраняет мысль о возможности украшать ими одежду, а их парность, равно то, что они снабжены сзади большими и то
лстыми скобами для продевания ремней, делают наиболее вероятным то же предположение о принадлежности этих массивных пластин к конскому убору». [3] [4]
В последнее время Н. Феттих, сопоставляя форму части пластин, о которых идёт речь (с дугой по верхнему краю), с золотыми накладками аналогичной формы на ножках скифских мечей, высказал предположение, не являются ли и они накладками с двух сторон на ножны мечей?
Детальное ознакомление с этими парными пластинами привело меня к заключению, что они не были украшением конского убора, не служили поясными пряжками и тем более накладками на ножны мечей. Их, мне кажется, можно рассматривать только как застёжки, а затем и украшения верхней плечевой одежды.
У большинства этих парных пластин на одной из них, всегда левой, имеется язычок-крючок для продевания ремня при застёгивании. Они действительно слишком велики, чтобы служить застёжкой поясного ремня. С другой стороны, на тыльной их поверхности имеются большие ушки-скобы, выступающие над поверхностью пластины от 5 до 10 мм. Следовательно, скобы эти вдевались в отверстия довольно толстого предмета, каким могли быть полы меховой одежды. Правые пластины имеют скобы
у внутреннего и у наружного их краёв; к одежде они прикреплялись наглухо. Напротив, левые пластины с крючками для застёжки имеют скобы только у наружных краёв; к одежде они прикреплялись только наружным краем. Внутренний край был свободный, и в отверстие пластины у крючка продевался ремешок (пришитый к правой поле одежды под правой пластиной), который и зацеплялся за крючок. Таких парных пластин большинство. Часть парных пластин крючков не имеет. Такие пластины не выполняли уже функций застёжки, и обе (правая и левая) накреплялись на одежду наглухо, как украшение.
Кафтан, найденный в одном из больших алтайских курганов с каменной наброской — в кургане Катандинском, [5] принадлежал, как мне кажется, к тому типу одежд, у которых были такие именно застёжки.
В подтверждение этого предположения можно привести две, несомненно парные, деревянные пластины, одну — с дугой по верхнему краю, [6] а другую — круглую. [7] Не только по форме, но и по выполненным на них сценам «борьбы зверей» близкие им аналогии имеются на подобных пластинах Сибирской коллекции Петра I. То обстоятельство, что пластины эти деревянные, а не золотые, не должно нас смущать. Огромное большинство украшений из ограбленных в своё время промёрзших горноалтайских курганов с каменной наброской скифского времени деревянное, крытое золотом. Древние горноалтайцы, по-видимому, не были столь богаты, как их соседи в западносибирских степях, чтобы украшать свои одежды отлитыми из золота пластинами.
По форме парные пластины, о которых идёт речь, трёх типов: четырёхугольные; с дугой по верхнему краю пластины, близ внутреннего ее края; круглые.
Четырёхугольной формы застёжек в коллекции четыре пары. На двух парах представлен один и тот же сюжет - нападение змеи на волка. У обеих пар внутренние края шире, чем наружные. В левой пластине одной пары (табл.ЕХ, 1 и 2;XXV, 3) имеется специальное отверстие для завязки, в левой же пластине другой пары (табл.ХII, 4 и 5;XXV) имеется язычок-крючок для застёжки. В первой паре пластин змея не только душит свою жертву, обвив её своим телом, но и касается «жалом» головы зверя; во второй паре змея только душит волка. Эта последняя пара пластин более тонкой и тщательной работы, с многочисленными ячеями для инкрустации самоцветами, часть которых сохранилась.
У следующей, третьей пары четырѐхугольных застѐжек (табл.II, 5;VIII, 1;XXVI, 3), внутренние края также шире, чем наружные. На левой был язычок-крючок для застѐжки, но утерян; осталось только отверстие, в котором он был закреплѐн. Сцена, представленная на этих пластинах, — нападение орлиного грифона и мифического волка на льва. Помимо инкрустации бирюзой, эти пластины-застёжки интересны своеобразным расположением ячей на теле животных, подчёркивающих детали их строения, а также в точности таким же воспроизведением грифовых на длинной шее головок, как в рассмотренной уже выше поясной пряжке (табл.II, 4).
Последняя, четвёртая, пара застёжек (табл.II, 9; IX, 6; XXV, 5) также четырёхугольной формы, только с незначительно более широкими внутренними краями. Левая пластина (табл.II, 9) с крючком-застёжкой. На этой пластине-застёжке, помещённой в рамку, но не простую, а «древовидную», изображена сцена поднявшихся друг против друга двух рогатых фантастических животных с вывернутым ящероподобным телом и деревом между ними, переданном условно (рис.5). Эта пара отличается особо богатой инкрустацией цветной пастой.
Единый комплекс с только что рассмотренной парой пластин-застёжек составляют шесть малых пластин прямоугольной формы той же техники изготовления, с тем же художественным мотивом (табл.II, 2; IX, 7 и 8; XXV, 2). На них в той же позе изображены такие же противопоставленные фантастические животные. Отсутствует только разделяющее их дерево. Судя по стержням- заклёпкам на углах этих пластин, они, по всей вероятности, украшали поясной ремень.
Чрезвычайно интересная пара таких же золотых ажурных пластин-застёжек имелась и в коллекции Витзена (рис. 1, 1 и 2). В четырёхугольных рамках из ячей дугообразной формы помещены стилистически весьма оригинальные изображения рогатых и крылатых львиных грифонов с вывернутой задней половиной тела. Помимо весьма характерной для горноалтайского искусства скифского времени позы зверя с вывернутым телом, особого внимания заслуживает форма уха с завитком у основания, наличие гребня, оформление завитками плечевого пояса, воспроизведение крыла с маховыми перьями, концами, направленными вперёд, и листовидное или сердцевидное изображение кисточки на кончике хвоста грифона.
Особенность витзеновских пластин-застёжек заключается в наличии особой дуги с язычком-крюком у внутреннего края левой застёжки, подобной той, какую мы видим на пряжке из Северного Причерноморья (рис.4).
Наиболее многочисленные ажурные пластины-застёжки с «дугою» на верхней половине пластины, у внутреннего края.
Одна пара таких пластин грубого литья изображает мифических волков с грифовыми головками на ветвях рогов вдоль шеи и на кончике хвоста (табл.VIII, 3 и 4; XXV, 1). Следующая пара представляет собой схватку в смертельной борьбе тигра и мифического волка, изображённого с теми же грифовыми головками вдоль шеи и на кончике хвоста (табл VI, 3 и 4). На этих пластинах, как и на ряде других (табл I, 4; III, 5; IV, 3; V, 1-3 и 5), обращает на себя внимание обозначение полосатой шкуры тигра системой волнистых линий, подобных тем, какие можно видеть в изображении тигров на саркофаге-колоде и его крышке из второго Башадарского [8] кургана, и такая же трактовка когтистых лап.
Поразительна по своей выразительности и совершенству технического исполнения пара застёжек (табл. VIII, 7 и 8; XXVII, 3 и 4) со сценой терзания рогатым львиным грифоном коня. Поверженный конь с вывернутой задней половиной тела, головой, касающейся земли, припал на передние ноги. Грифон пастью и передними лапами впился в шею коня. Задняя половина его гибкого тела вывернута. На плече коня и на бёдрах коня и грифона характерные ячеи из кружков и треугольников. На левой пластине имеется крючок-застёжка.
В следующей паре ажурных пластин в той же композиции передана сцена нападения тигра на коня (табл.VIII, 5 и 6; XXVII, 7). Эта пара пластин могла служить только украшением и не была застёжкой. По сравнению с предыдущей парой она несравненно более посредственной работы, вероятно малоопытного мастера.
Исключением является единственная пластина с двумя дугами, как бы спаренная из двух пластин обычного типа с одной дугой (табл. V, 1; XXVI, 1), на которой изображена сцена борьбы тигра с двугорбым верблюдом на фоне дерева.
Тот же сюжет борьбы тигра с верблюдом имеется на пяти пластинах меньших размеров с одной дугой (табл. V? 2 и 3; XXIV, 1) — трёх левых и двух правых (одна, по-видимому, утеряна). И эти малые пластины не были застёжками; они украшали, по всей вероятности, борта верхней плечевой одежды.
Крайне интересна правая пластина-застёжка, найденная в Забайкалье (табл.ГУ, 2; XXVII, 1), с изображением фантастического рогатого животного с телом лошади, клювом грифа, хвостом льва, оканчивающимся головкой грифа вместо кисточки. Грифовыми головками заканчиваются и ветви рогов. На теле этого зверя изображена голова горного барана в клюве грифа и фигура грифа, В грудь этого фантастического животного впился другой зверь из семейства кошачьих. Знаменательно, что ту же сцену мы видим на вырезанной из дерева, уже упоминавшейся левой пластине-застёжке из Катандинского кургана.
Несравненно более тонкой, по сравнению с пластинами, представленными на таблицах IX и XII, художественной работы левая пластина-застежка с дугою (табл. I, 1), с тем же сюжетом нападения змеи на волка, что и на указанных выше четырёхугольных пластинах. Парная этой правая пластина была доставлена Витзену и опубликована на таблице, воспроизведённой нами на рис.1, 4. Змея обвилась вокруг шеи волка и закусила его переднюю ногу. На теле змеи крючок-застёжка. Тело волка инкрустировано бирюзою, помещённой в ячеях формы треугольников, «запятых» и «скобок».
Ту же форму с одной дугой имеет пара больших пластин-застёжек (табл. I, 4; IV, 3), представляющих собой сцену нападения грифа на яка и тигра, оспаривающего эту добычу у грифа, вцепившегося в его хвост и, в свою очередь, пронзённого рогом яка. Обращает на себя внимание безжизненная поза яка с высунутым языком, полный энергии гриф и гибкое извивающееся в борьбе тело тигра. Пластины обильно инкрустированы бирюзой.
Максимально сложна по композиции столь же художественно выполненная пара пластин-застёжек со сценой борьбы из-за добычи (табл. III, 5; V, 5; XXVI, 5). Отдельные фигуры этой сцены в такой степени взаимно связаны, что распознаются только при пристальном её рассмотрении. Центральная фигура — фантастическое животное с телом коня, головой ушастого грифа и хвостом льва с грифовой головкой вместо кисточки. На эту жертву напали тигр и волк; вцепившийся в жертву гриф клювом долбит голову тигра. Ушастый гриф трактован так же, как и на предыдущей паре пластин-застёжек. Тигр с традиционными грифовыми головками на загривке и на кончике хвоста.
Трактовка тигра такая же, как уже упоминавшихся тигров на саркофаге-колоде и его крышке из второго Башадарского кургана. Все фигуры инкрустированы вставками бирюзы и кораллов, часть которых выпала.
Самая большая пара пластин-застёжек представляет собой интереснейшую сцену охоты на кабана (табл. I, 5; IV, 5; XXIV, 4). Застёжки эти с двумя дугами: одной, больших размеров, у внутренних краёв и другой, меньших, у краёв наружных; наличие малых дуг связано, по-видимому, с желанием мастера изображением деревьев показать не только то, что охота происходит в лесистой местности, но и горный ландшафт с горным козлом на скале. Основная фигура этой сцены — кабан-секач в стремительном беге, преследуемый конным стрелком из лука. Значительность этого зверя подчёркнута преувеличенными, по сравнению с другими персонажами, размерами. Всадник изображён на полном карьере с туго натянутым луком в момент пуска стрелы. На втором плане на дереве сидит другой охотник, удерживающий за повод вздыбившегося коня. На третьем плане на скале стоит избежавший преследования горный козёл, наблюдающий сцену охоты.
Пластина богато инкрустирована самоцветами. На левой пластине язычок-крючок для застёжки.
Последняя пара пластин-застёжек с дугою (табл. VII, 1 и 7; XXIV, 3) представляет собой какую-то сцену, по- видимому, из героического эпоса. Под плакучим деревом, на земле сидит женщина в высоком головном уборе. Ей на колени положил голову вытянувшийся во весь рост спящий мужчина-воин. Его горит с луком и стрелами повешен на дерево. Тут же, поджав под себя ноги, сидит другой мужчина, по-видимому слуга, который за чумбур держит пару оседланных коней.
Застёжками одежды я считаю также овальной или круглой формы парные бляхи, из которых от одной пары в коллекции имеется только одна левая. Эта пластина (табл. VI, 1; XXVI, 2) представляет собою свернувшуюся в кольцо «львицу», инкрустированную самоцветами или цветной пастой, в настоящее время выпавшей. Судя по расположению ушек на обратной стороне этой бляхи, а также исходя из тех соображений, что она парная, бляха эта занимала такое положение на одежде, в каком она представлена на табл. VI, 1.
В выпуклом центре пары круглых блях-застёжек, выполненных в высоком рельефе (табл. III, 1; V, 4; рис.6), помещена свернувшаяся в клубок фигура лежащего оленя. Вокруг оленя четыре раза повторена одна и та же сцена нападения хищника из семейства кошачьих на кабана. Круг из копыт этих восьми животных обрамляет центральную фигуру лежащего оленя. Кругом по борту размещён ряд дугообразных фигур. Бляхи насыщены вставками бирюзы.
Проводя аналогию с только что описанными бляхами, можно считать, что такое же назначение было и упоминавшейся выше большой, круглой, деревянной бляхи из Катандинского кургана, на которой в высоком рельефе вырезаны перевившиеся в борьбе два хищных зверя.
Выше было отмечено, что среди пластин-застёжек имеется немало утративших свои первоначальные функции и превратившихся уже просто в украшения одежды.
Украшением поясным (или одежды) могла быть также прямоугольная пластинка со своеобразным изображением рогатого льва (табл. VII, 2; XXVI, 4).
Иначе как украшением одежды вряд ли можно считать и ромбической формы ажурные пластинки, состоящие из девяти круглых ячей (табл. XXII, 17).
Украшениями одежды служили, по всей вероятности, литые, сферической формы бляхи со вставками крупного индийского оникса в центре. На одной из них, меньших размеров (табл. III, 2; XXIII, 23), по окружности изображены два рогатых волка, касающиеся кончиком носа хвоста один другого (рис.7). Четыре подобные же бляхи больших размеров со вставкой такого же камня в центре (табл. III, 3; VIII, 2) несколько отличаются изображённой по их окружности сценой (рис.8). На них мы видим тех же волков, но рогатых и крылатых, представленных в ещё более условной манере, богато инкрустированных вставками бирюзы и кораллов. Вставленные в центре этих блях ониксы с обратной стороны закреплены тремя припаянными пластинками (табл. XXVII, 6).
Каким-то украшением, возможно подвеской к головному убору, служило ажурное кольцо с двухсторонним изображением по его окружности пяти шагающих одна за другой птиц (табл. III, 4).
Исключительный интерес как по сюжету, композиции, так и стилистическим особенностям представляет собой сцена грифа с распростёртыми крыльями, в лапах которого горный козёл (табл. XIX, 1 и 2). Сцена эта подобна сцене на седельных покрышках одного из сёдел первого Пазырыкского кургана, где могучий, с распростёртыми крыльями гриф держит в своих лапах лося. [9] Лось изображён в той же позе, с вывихнутой задней половиной тела. И.И. Толстой и Н.С. Кондаков высказали вполне вероятное предположение, что данный предмет служил украшением головного убора — султаном-эгреткой. [10]
Из бытовых вещей в Сибирской коллекции Петра I имеются только две: золотая чаша и рукоятка железного ножа.
Золотая чаша со сферическим дном (табл. XIX, 3) и ручками в виде изогнутых фигур тигра с повёрнутой назад головой интересна оформлением наружной её поверхности, покрытой рядами неглубоких желобков, такими же, как на кувшине из Армении. [11] Стилистическое оформление этой чаши указывает на её переднеазиатское происхождение — по всей вероятности из Персии ахеменидского времени.
Ручка железного ножа с кольцом на её верхнем конце покрыта золотыми пластинками с ячеями, вероятно для пасты, круглой и дугообразной формы (табл. XXIII, 32 и 33).
С.И. Руденко
Из книги «Сибирская коллекция Петра I»
Примечания
[1] С.И. Руденко. 1953, табл. ХСII, 2.
[2] Там же, стр. 102, рис. 55.
[3] И.И. Толстой и Н.С. Кондаков. 1890, стр. 50.
[4] N. Fettich. 1952.
[5] С.И. Pуденко. 1952, стр. 96, рис. 39.
[6] С.И. Pуденко. 1953, табл. LXXXII, 4.
[7] Там же, табл. LXXXII, 3.
[8] С.И. Руденко. 1960, рис. 21.
[9] С.И. Pуденко. 1953, стр. 277, рис. 161.
[10] И.И. Толстой и Н.С. Кондаков. 1890, стр. 46.
[11] О.М. Daltоn. 1926, табл. VIII, №17.
