Показать все теги
Этноним "пруссы" впервые встречается в сочинении Географа Баварского (середина IX в.), помещающего этот народ между реками Вислой и Неманом1. Данную территорию в раннем средневековье занимала западная часть этнической общности, относимой к балтской языковой группе. Предки пруссов заселяли эту землю с эпохи позднего неолита (около 2000 г. до н.э .)2 . Древности обитавшего в указанном регионе населения привлекли к себе внимание ученых еще в XVI в. Я. Малецкий (1563 г.), М. Стрыйковский (1582 г.), Я. Ласицкий (1615 г.) посвятили свои работы в основном описанию сохранившихся к тому времени живых остатков духовной культуры пруссов. Работами сводного характера, касавшимися истории Пруссии до XIII в., является книга X. Харткноха (1684 г.), М. Преториуса (1703 г.), Л. Бачко (1792-1794 гг.), И. Фойгта (1827-1839 гг.). Начиная с XVII в. выходят в свет публикации письменных источников по истории Пруссии - "Хроника земли Пруссии" Петра Дусбурга (1679 г.), сборника Scriptores rerum polonicarum et prussicarum (1753 г.) Scriptores rernm prussicarnm (1861 - 1868 гг.), "Прусская хроника" Лукаса Давида (1861 -1866 гг.), "Хроника" Симона Грунау (1873-1896 гг.) 3 . Однако археологические источники в исторических изысканиях того времени не использовались.
Первые значительные исследования памятников археологии юго-восточной Прибалтики предпринял Иоганн М. Гиз. Будучи военным топографом, в ходе состановления Генеральной карты Восточной Пруссии в 1826-1828 гг., он осмотрел и описал около 300 древних поселений. Данные обследований, оставленные им в виде дневниковых записей и зарисовок 4, позднее неоднократно использовались немецкими археологами.
К середине XIX в. интерес к изучению древностей пруссов заметно возрос, чему в немалой степени способствовало создание в 1844 г. общества по изучению древностей "Пруссия", которое долгие годы являлось координатором археологических работ в юго -восточной Прибалтике. Деятельность его членов явилась первым шагом в деле систематического изучения древностей пруссов. На первых порах фонды общества пополнялись за счет антикварных вещей и случайных находок. Однако уже в середине XIX в. особое внимание стало обращаться на обстоятельства и места находок таких предметов. С этого времени в трудах общества "Пруссия" стали помещаться списки приобретенных вещей с соответствующими примечаниями. Первыми производить раскопки на месте находок подъемного материала стали Г. Берендт, К. Штади, П. Шиффердеккер, Г. Буяк, И. Хеншер. Не исключено, что первоначально целью раскопок было обнаружение возможно большего количества древних предметов. Так были раскопаны могильники эпохи римского влияния Гребитен, Поваровка, Чехово, Первомайское, а также масса памятников п-ова Самбия.
Вторая половина XIX в. характеризуется широким фронтом раскопок прусских могильников V-XIII вв. Работы велись в основном на п-ове Самбия, в меньшей степени - на Мазурском Поозерье, руководство осуществлялось членами общества "Пруссия", причем один памятник мог неоднократно исследоваться разными археологами с различным уровнем подготовки. Примерами являются раскопки могильников Доброе (работы В. Хенше 5 и Девитца6 в 70-х годах XIX в.), Гребитен (Г. Буяк7 и И. Хейдек8 ), Ветрово (Г. Буяк и И. Хейдек9 ). Основная часть известных в то время могильников была исследована на методически низком уровне, публикации результатов раскопок слишком отрывочны (Озерное10 , Карьерное11 ), что затрудняет работу с полученными материалами. Накопленные подобными исследованиями данные (до 2000 предметов) позволили О. Тишлеру в 1880 г. Создать хронологическую шкалу древностей пруссов и их соседей с I в. до н. э. по V в. н. э. (периоды А, В, С, D) . Последующие периоды истории материальной культуры пруссов О. Тишлера интересовали в меньшей степени, тем не менее автор, кратко проанализировав отрезок X-XIII вв., назвал его "позднеязыческим периодом". В 1897 г. А. Бецценбергер13 уточнил эту шкалу, дополнив периодизацию этапами Е - F-VI-VIII вв., G - IX в. ("время викингов" и "раннеязыческий период"), Н - X-XIII вв. (" позднеязыческий период").
В начале XX в. датировку этапа Е уточнил X. Кемке 14 .
Являясь важным шагом к унификации прусской археологической хронологии, шкала Тишлера-Бецценбергера была составлена целиком на выводах, полученных при тщательном анализе предметов погребального инвентаря. Абсолютные даты были установлены по импортным предметам и монетам, связи внутри шкалы - по корреляции твердо датированного материала с остальными предметами в рамках археологических комплексов. Были построены типологические ряды развития некоторых категорий украшений (фибулы, браслеты), отдельных типов керамики. А. Бецценбергер впервые охарактеризовал культуру пруссов в рамках VI-XIII вв. по устойчивым сочетаниям категорий погребального инвентаря. Необходимо отметить, что характеристика периода G (IX в.) основывалась во многом на скандинавских материалах курганного могильника Ка^ bei Wis- kiauten (ныне Моховое).
В 1908 г. вышла в свет первая археологическая карта Восточной Пруссии, составленная Э. Холлаком 15 . В предисловии, основываясь на шкале Тишлера-Бецценбергера, автор дал краткую характеристику развития материальной культуры пруссов. Анализируя памятники археологии в пределах всей бывшей провинции Восточная Пруссия, Э. Холлак фактически считал эти границы ареалом прусской культуры. Действительно, в XIII в. крестоносцы вели вооруженную борьбу на этой территории с 11 землями западных балтов, видимо, составлявшими конфедерацию 16 . Именно здесь утвердилось Орденское государство, ставшее впоследствии княжеством Пруссия. Однако это не означает, что все эти земли были населены до XIII в. пруссами. Напротив, 18 19
Шалавия (земля скальвов) , Каршовия (южная окраина земли жемайтов), Судавия (земля ятвягов) находились заведомо вне прусского ареала. В своей книге Э. Холлак хронологически подразделил прусские древности на культурные круги: I – время развития традиций латенской культуры, II - эпоха римского
Холлаком карту сопровождал список в общей сложности около 800 памятников археологии, каждый из которых был снабжен кратким описанием. Для Прибалтики работа такого рода была проведена впервые. В этом же году увидела свет другая работа Э. Холлака, явившаяся первым исследованием, посвященным анализу погребального обряда культуры пруссов, дававшемуся поэтапно. Так, для Самбии позднеязыческого времени считались характерными трупосожжения с большим количеством остатков погребального костра интенсивно черного цвета, каменные кладки, частое присутствие в одной яме останков человека и коня. Появление трупоположения соотносилось с проникновением христианской обрядности и датировалось XIII-XIV вв.20 Таким образом, древности раннесредневековых пруссов аргументированно выделялись из среды остальных балтских культур. Исследования, предпринимавшиеся в XIX- начале XX в. в основном на погребальных памятниках, дали возможность составить подробную для того времени шкалу хронологии древностей. Ее данные свидетельствовали прежде всего о своеобразии и непрерывности развития материальной культуры племен юго-восточной Прибалтики по меньшей мере в пределах I тысячелетия н.э.
Начало XX в. - новый этап в развитии археологии юго -восточной Прибалтики. На смену господствовавшему методу шурфовки пришли многолетние раскопки памятников более или менее значительными площадями.
Среди этих исследований можно отметить работы A. Бецценбергера на могильниках Муромское, Орехово, Кострово21 , Р. Дорра - в Эльблонге (ул. Армии Червоней) 22 , Э. Холлака - близ Ветрово . В полевой методике намечается переход от раскопок траншеями к раскопкам большими площадями (размеры раскопа - до 20X20 м).
Плеяда таких археологов, как А. Бецценбергер, B. Герте, позднее О. Клееманн, не только внедряла прогрессивные методы раскопок, но и успешно занималась популяризацией памятников археологии среди населения Пруссии. На рубеже 20-30-х годов на базе гимназий была предпринята попытка устройства системы эффективного сбора подъемного материала и предупреждения разрушения памятников археологии, при этом учащиеся принимали активное участие в раскопках. Заметно вырос уровень публикаций, включавших не только список обнаруженных древностей, но и данные о внутренней конструкции погребений, а позже, к концу 30-х годов, и планы раскопанных частей могильников.
|
Таблица 1
|
Сведения о публикации раскопанных погребений представлены в таблице.
Конец первого десятилетия XX в. ознаменован появлением в архивах музея "Пруссия" описей, инициатива составления которых принадлежит, по-видимому, А. Бецценбергеру. Последние включали полную текстовую и иллюстративную информацию о памятниках, раскапывавшихся с этого времени. Собранный в ходе раскопок материал поступал в музей "Пруссия", откуда после выполненной на высоком уровне реставрации часть его могла поступить в музеи Мемеля (Клайпеда), Рагнита (Неман), Инстербурга (Черняховск). Неоценимый вклад в развитие музеефикации древностей пруссов внес долгое время бывший директором музея "Пруссия" В. Герте, оставивший после себя ценнейшую вещеведческую работу 24 , не утратившую своего значения по сей день.
В 30-40-е годы XX в. раскопки могильников продолжаются. Б. Эрлих исследовал могильник Пасленк25 , В. Нойгебауер – Хойново , В. Грунерт - на горе Хюненберг у пос. Доброе 27 . В 1928 г. полностью был раскопан могильник Суворове (502 погребения, по фонду бывшего Пруссиа -музеум, № VII, 11942) 28 .
Несмотря на неослабевающее внимание к погребальным памятникам земли пруссов, результаты раскопок в это время или вовсе не публиковались, или фрагментарно включались в работы обобщающего характера. Вследствие этого мы недостаточно полно информированы о проводившихся в указанный период времени крупномасштабных раскопках могильников Светлогорск 29, Ветрово-III , Суворово 31. Добытые на данном этапе исследований археологические материалы стали базой для исторических обобщений и моделировок различных эпох прошлого пруссов. В период 1918-1944 гг. Н. Оберг 32 , В. Герте 33 и другие ученые сформулировали разнообразные теории генезиса и развития культур населения юго-восточной Прибалтики. Единственное, что объединяет этих авторов, это - подчеркнутое значение того влияния, которое оказывали на западных балтов этнические группы, располагавшиеся к северу или к западу от них. Эта тенденция проявляется главным образом в работах немецких исследователей 30-40-х годов К. Энгеля, В. Ла Бома 34, Л. Арбузова 35, Д. Бонзака 36 и др.
Следует особо отметить предположения К. Энгеля (1932 г.) о конкретной локализации прусской культуры (Samlandisch - Natansische Kultur) в междуречье рек Ногаты и Деймы (для I-VI вв. н. э.). В предвоенные годы развернулись исследования поселений пруссов. Работы К. Энгеля 38 и В. Ла Бома 39 содержат материалы разведок городищ. Информация о примерно 300 укрепленных поселениях была обработана и опубликована Г. Кроме 40 . Знаменательно то, что эта работа снабжена подробным картографическим материалом, данными древней топонимики. Однако основной контингент немецких ученых былпо-прежнему занят изучением погребальных древностей пруссов. Этот факт объясняется недостаточно высоким уровнем археологической разведки того времени. Подобные памятники обнаруживались главным образом благодаря сообщениям крестьян, открывавших при пахоте предметы, происходящие из близко расположенных от современной дневной поверхности могил. Культурные слои открытых поселений, зачастую скрытые речными наносами, редко задевались при распашке. Только О. Клееманн выдвигал идею глобальной археологической разведки с обязательной шурфовкой памятника 41.
Третий этап исследования древностей пруссов, продолжающийся по настоящее время, характеризуется повышением роли изучения поселений. После второй мировой войны в северной . части бывшей Восточной Пруссии археологические изыскания велись советскими учеными, в южной - польскими. На территории Калининградской обл. в 1949- 1959 гг. (с перерывами) работы вела Ф. Д. Гуревич. Было обследовано 24 памятника археологии, а городища Грачевка, Логвиново I и курганный могильник Вишнево (Моховое) были подвергнуты частичным раскопкам. Итоги этих исследований подведены Ф. Д. Гуревич в работе " Из истории юго -восточной Прибалтики в I тысячелетии н. э." 42 . Кроме того, в ней сжато изложена эволюция материальной культуры пруссов в это время.
Ф. Д. Гуревич поставила вопрос о возможности выделения на основе археологических данных территорий отдельных племенных объединений 43 , причем этноним "пруссы" соотносился только с обитателями п-ва Самбия. Автор указывала на самобытность и независимость материальной культуры пруссов на протяжении всего I тысячелетия н. э. (повторяя тем самым тезис, высказанный в 1908 г. Э. Холлаком) и на смену в прусском обществе в IX-XI вв. родового строя феодальным. К сожалению, последнее положение в работе Ф. Д. Гуревич не было достаточно аргументировано. Полевые исследования и привлечение предвоенных данных позволили также выделить типы раннесредневековых городищ пруссов (" мысовые", " устроенные на изолированных холмах", "на дюнном всхолмлении").
Вопросы общественного устройства и политической структуры прусских племен освещались в работах советских исследователей В . Н. Перцева44 , П. И. Кушнера 45 , В . Т. Пашуто 46 . Основой этих работ служили письменные источники, археологические же данные привлекались крайне спорадично.
Начиная с 1974 г. средневековые древности на территории Калининградской обл. изучаются автором. В 1977 - 1986 гг. 47 проводились раскопки грунтового могильника I у пос. Клинцовка, давшие 165 комплексов начала VIII-начала XII в.
Осуществлены раскопки на курганном могильнике Кауп (Моховое), грунтовых могильников Клинцовка 3, Коврове, Доброе, городищах Окунево и Куликово, селищах Клинцовка-Каменка и Малиновка. В этот период были реставрированы и дешифрованы хранящиеся в Калининградском историко-художественном музее остатки описей бывшего Пруссиа-музеум (могильники Мазурского Поозерья, а также Муромское, Гребитен, Суворове и др.), систематизирована сохранившаяся часть коллекций довоенной экспозиции - около 150 бронзовых и серебряных украшений 48 В рамках составления "Свода памятников истории и культуры" автором в 1974-1988 гг. в Калининградской обл. обследовано 314 памятников археологии VI - XIII вв.
В послевоенное время основной объем работ на поселениях пруссов ведут археологи Польской Народной Республики. Раскопки проводятся в основном в небольших масштабах на городищах VI - IX вв. -Беляны Велке у г. Эльблонга (М. Хафтка) 49 , Богданы у г. Фромборка (Р. Одой) . В процессе работы вскрыты жилища и оборонительные сооружения, вещевой материал сопоставлен с синхронными находками на могильниках.
Погребальные древности в послевоенное время исследовались Е. Окуличем и В. Новаковским на комплексе памятников VI-VII вв. у Вышемборка 51 , М. Петшаком - на могильнике у Новинки 52 , Я. Ковальским - в Хвойнове53 .
Накопленный ранее материал с привлечением результатов послевоенных раскопок позволил Е. Окуличу издать сводную работу, посвященную древностям пруссов до VII в. 54 В ней высказывается предположение о становлении границ обитания отдельных прусских племен, известных по письменным источникам XIII - XIV вв., еще в V в. н. э.
Реконструкцию древнепрусского микрорегиона устья р. Ногаты на основе анализа распределения на местности различных по характеру и датировке памятников (IV-XIII вв.) успешно проделал М. Хафтка 55 .
Многолетние археологические исследования западной окраины балтского мира определили черты материальной культуры населявших эти земли в VI - XII вв. куршей, скальвов, ятвягов. Это позволило A. 3. Таутавичюсу на основе подробного анализа погребальных древностей этих племен картографировать территорию расселения и выделить характерные признаки их материальной культуры 56.
57
Кратким сводным очерком средневековой археологии балтов (в том числе и пруссов) стал научный труд B. В. Седова 57 . Он явился итогом полуторавековых исследований древностей балтских племен. В книге отмечены позитивные результаты работ от начала XIX в. до середины 70-х годов XX в. (выявленные для отдельных племен черты обрядности, домостроительства, отдельные хронологические показатели в вещевом материале) и показаны не изученные пока аспекты материальной культуры.
В предлагаемой работе на основе привлечения различных категорий археологического материала, в большинстве своем впервые вводимого в научный оборот, содержится развернутая и по возможности всесторонняя характеристика культуры раннесредневековых пруссов.
Относительное единообразие западнобалтской культуры (скорее, субкультуры) III - V вв. н. э., характеризующееся преобладанием грунтовых могильников с трупосожжением, мощными каменными кладками, отсутствием остатков погребального костра, типологическими родственными категориями инвентаря (арбалетовидные фибулы, римские бронзовые монеты, керамика сходных типов), в середине I тысячелетия н. э. прерывается.
Вследствие объективных исторических причин культурно-экономические связи с Южной и Западной Европой, во многом способствовавшие определенному единству западнобалтской культуры, резко ослабевают. Гуннское нашествие, повлекшее за собой в конце IV в. н. э. конкретные перемены в жизни целого ряда племен Европы, уничтожившее черняховскую культуру 58, повлияло и на ход событий в юго -восточной Прибалтике.
Некоторые выделившиеся в эпоху римского влияния региональные группы 59 превращаются в самостоятельные культуры. Необходимо указать на сложную проблему, связанную с интерпретацией древностей западной части Мазурского Поозерья. В VI – Х вв. они претерпели серьезные изменения, в свое время позволившие ряду археологов выделить их в особую "мазур-германскую культуру" 60 (по Е. Окуличу, ольштынская группа прусской культуры)61 . Существует гипотеза о принадлежности этих памятников галиндам 62 . Работа, проведенная автором по сравнительному структурному анализу древностей Балтийского побережья между устьями рек Ногаты и Деймы и западной части Мазур, базировалась на многочисленных, ранее не публиковавшихся материалах 63. В результате показана этнокультурная обособленность западномазурских древностей, возникших на местной культурной основе в результате прихода в конце VI в. части населения Среднего Подунавья 64.
Средневековые письменные источники оставили сведения о разнообразных сторонах жизни пруссов IX-XIII вв. Эти данные неоднократно анализировались историками. Тем не менее можно вновь остановиться на свидетельствах средневековых хронистов, имеющих непосредственное отношение к археологическому материалу :
XIII Вульфстан 65 (конец IX в.) впервые конкретизировал территорию расселения эстиев-пруссов - Витланд (Самбия и прилегающие земли) °. Чрезвычайно интересно упоминание обычаев, связанных с погребальным ритуалом, а также о важной роли коней в жизни пруссов.
XIV Ибрагим-ибн -Якуб 67 (965 г.) вслед за Географом Баварским заменяет этноним "эстии" на "пруссы", упоминая область их расселения в прибрежной зоне Балтики. К числу важных относится сообщение источника об использовании пруссами в бою мечей.
XV Бартоломей Английский68 (середина XIII в.) указывает на ведущую роль населения Самбии среди окружающих местных племен, в том числе на высокий уровень материальной культуры самбов.
XVI Христбургский договор 69 (1249 г.) не только подробно описывает набор инвентаря, сопутствующий погребальной церемонии пруссов, но и останавливается на самом обряде, упоминая при этом ритуальные действия жрецов.
XVII Ливонская рифмованная хроника70 (1253 г.) содержит сведения о ритуале погребения пруссов, павших при осаде Мемеля. Итак, к настоящему времени накоплен обширный материал, собранный в результате многолетних исследований памятников археологии междуречья рек Ногаты и Деймы. Последний нуждается в систематизации и осмыслении на современном научном уровне. К сожалению, число обследованных поселений неравнозначно количеству раскопанных могильников, что затрудняет возможность сравнения материала синхронных памятников различных категорий.
В предлагаемой работе древности пруссов рассматриваются на основе прежде всего анализа находок. Конкретные задачи исследования обусловливаются: а) созданием полной сводки имеющегося материала и его классификацией; б) определением основных этапов хронологии пруссов; в) выявлением этнических признаков культуры пруссов, границ их земли.
В. И. Кулаков
Из книги «Древности пруссов VI - XIII вв.», М.: Наука, 1990
Примечания
1 Lowmianski H. 1958. S. 1-22.
2 Kilian L. 1980. S. 181.
3 Подробно ранняя библиография истории пруссов приведена в: Historia Pomorza. 1972. S. 330-334.
4 В настоящее время их местонахождение неизвестно. 6 Hensche W. 1871. S. 136.
5 Dewitz D. 1888. S. 169.
6 Bujack G. 1888. S. 169.
7 Heydeck J. 1888. S. 181.
8 Bujack G. 1890. S. 180; Heydeck J. 1890. S. 127-131.
9 Bujack G. 1878-1879. S. 64.
10 Lorek-Popelken H. 1885. S. 49.
11 Katalog .der Ausstellung. 1880.
12 Katalog. Des Prussia-Museum. 1897.
13 Kemke H. 1914. C. 1-57.
14 Hollack E. 1908b.
15 Пашуто В. Т. 1959. С. 116.
16 Engel С. 1931. S. 327.
17 Таутавичюс А. 3. 1968. С. 60-62.
18 Nalepa J. 1964.
19 Hollack Ё. 1908а. S. 179.
20 Bezzenberger A., Peiser F. Е. 1914. S. 241; 1909. S. 63; 1914. S. 127 - 180.
21 Dorr R. 1914. S. 3-10.
22 Hollack E. 1914. S. 285.
23 Gaerte W. 1929.
24 Ehrlich B. 1923. S. 197-200.
25 Neugebauer W. 1934. S. 321-325.
26 Grunert W. 1944. S. 16.
27 Heym H. 1938.
28 Werner J. 1933.
29 La Baume W. 1940. S. 84-87.
30 Gaerte W. 1931. S. 125-134.
31 Aberg N. 1919.
32 Gaerte W. 1929.
33 Engel C., La Baume W. 1937.
34 Arbusow L. 1939. S. 167-203.
35 Bohnsack D. 1938.
36 Engel C. 1932.
37 Engel C. 1939.
38 La Baume W. 1940.
39 Crome H. 1937, 1938.
40 Kleemann 0. 1938.
41 Гуревич Ф. Д. 1960. С. 419-447.
42 Попытки подобной дифференциации предпринимались еще в довоенных исследованиях. См.: Engel C., La Baume W. 1937. S. 168
43 Перцев В. Н. 1944. 1956.
44 Кушнер П. И. 1951. С. 112-272.
45 Пашуто В. Т. 1955, 1959.
46 Кулаков В. И. 1987. С. 221-225.
47 КОИХМ. Фонды.
48 Haftka M. 1978.
49 Odoj R. 1970. S. 659-666.
51 Nowakowski W. 1979. S. 51, 63.
52 Pietrzak M. 1977. S. 152-157.
53 Kowalski J. 1987. S. 281-286.
54 Okulicz J. 1973.
55 Haftka M. 1972. S. 239-252.
56 Таутавичюс A. 3. 1980. C. 80-87.
57 Седов В. В. 1987. С. 356-420.
58 Кропоткин В. В. 1967. С. 114.
59 Okulicz J. 1973. S. 448-451.
60 Engel C., La Baume W. 1937. S. 176-178.
61 Okulicz J. 1973. S. 476-491.
62 Sturms E. 1950. S. 21.
63 Кулаков В. И. 1981.
64 Кулаков В. И. 1986. С. 140.
65 Матузова В. И. 1979. С. 26.
66 Keltsch-Stein. 1881. S. 404; Кулаков В. И. 1987б. С. 96.
67 Вестенберг Ф. 1903. С. 146.
68 Матузова В. И. 1979. С. 85.
69 Пашуто В. Т. 1959. С. 500, 501.
70 Janssen H.-L. 1939. S. 193.
