Показать все теги
Многолетние исследования, посвященные Киеву, Старой Ладоге, Новгородскому (Рюрикову) городищу, Городку на Ловати, Пскову, Тимерёво и Твери стали своеобразными «фирменными» знаками ленинградских и петербургских археологов-медиевистов. На результатах раскопок этих поселений базируются широкие обобщения, связанные с проблемами происхождения и развития древнерусского города, сделанные в работах М. К. Каргера, А. Н. Кирпичникова, В. А. Лапшина, Е. Н. Носова и ряда других исследователей. В связи с актуальностью этой темы мне хотелось бы обратить внимание на приближение юбилея небольшой, но важной работы, опубликованной в Ленинграде почти сорок лет назад. Это широко известная статья В. А. Булкина и Г. С. Лебедева «Гнёздово и Бирка» (Булкин, Лебедев, 1974, с. 11-17]. Авторы одними из первых в советской историографии обратили внимание на большое значение международной торговли в формировании первых древнерусских городских поселений. Они поставили вопрос о том, что в VIII-Xвв. на Руси, как и на побережье Балтийского моря, существовал особый тип открытых торгово-ремесленных поселений (ОТРП] предгородского типа (Носов, 1993, с. 67]. В дальнейшем большинство отечественных исследователей признали концепцию Булкина - Лебедева достаточно убедительной. Благодаря этим авторам в восточноевропейской археологии широкое распространение получило название для особого типа раннегородских или предгородских поселений - открытое торгово-ремесленное поселение, или ОТРП[1].
Важнейшим результатом работы В. А. Булкина и Г. С. Лебедева стало сопоставление самых первых древнерусских раннегородских центров с одновременными им памятниками эпохи викингов. Не только вещевой материал, домостроительство или погребальные памятники, но и сама схема возникновения и развития первых древнерусских городов, как казалось ленинградским исследователям, имела прочные североевропейские аналогии. Отдельной работы заслуживает исследование терминологии, предложенной Булкиным и Лебедевым для памятников этого типа. Как мне кажется, дабы не раздражать историков-марксистов, соавторы старались избегать терминов «город» или «ранний город» при определении памятников эпохи викингов. Они предложили, как им казалось, нейтральный термин - ОТРП, близкий по смыслу европейскому термину «эмпорий» для аналогичных поселенческих памятников.
Как мне кажется, за последние десятилетия появилась насущная потребность вновь обратить внимание на памятники, объединённые когда-то в единую группу по целому ряду общих признаков. С момента публикации прошло уже около 40 лет, и наши представления о многих памятниках из группы ОТРП значительно изменились. На многих из них к моменту публикации только-только возникли постоянные исследовательские коллективы, и лишь недавно появились опубликованные результаты работ. В итоге исследований этих ключевых для формирования древнерусской культуры и государственности памятников накопился обширный материал, который требует нового осмысления.
Представляется, что главным итогом исследований древнерусских раннегородских центров стали находки участков с «влажным» слоем, где хорошо сохраняется органика. Сорок лет назад лишь Старая Ладога и Новгород могли похвастаться находкой влажного слоя с остатками деревянных строений эпохи викингов. В 1970-е гг. первые открытия кварталов с аналогичными находками сделали киевские исследователи. Но никто не мог предполагать, что влажный слой с органикой можно найти на территории практически каждого древнерусского города. Для таких памятников, как Гнёздово, Шестовица, Чернигов, Новгородское городище, появилась возможность, пусть и выборочно, получить дендродаты и существенно скорректировать наши представления об их топографии. Попробую кратко резюмировать результаты работ на главных ОТРП, перечисляя памятники с севера на юг.
Старая Ладога
После десятилетий раскопок современные петербургские исследователи довольно полно представляют динамику застройки центральной части Староладожского поселения. Древнейшее ядро поселения возникает на месте Земляного городища на нижней береговой террасе в середине VIII в. Поселение занимает устье речки Ладожки, которая становится его естественной гаванью, а также узкой полосой располагается вдоль берега Волхова. Строительные горизонты последовательно сменяют друг друга, и к середине IX в. плотная застройка занимает почти всю доступную площадку современного Земляного городища (рис. 1: а] (Репников, 1948, с. 1170; Кузьмин, 2008, с. 74-81]. Стоит отметить, что на начальном этапе поселение занимало только узкий участок надпойменной террасы. Единственный сохранившийся могильник, синхронный I—IVярусам Земляного городища, обнаружен далеко за границей жилой зоны VIII-IXвв. в районе Никольского монастыря. В связи с этим, некоторые исследователи предполагают, что наиболее ранняя часть некрополя могла находиться на границе жилой зоны. Вероятно, древнейшая часть могильника могла быть уничтожена во время расширения поселения или была перекрыта застройкой Х столетия (Кузьмин, Волковицкий, 2001, с. 46-48].
Рис. 1. Старая Ладога: а -1 этап (IX - начало X в.); б -11 этап (X в.)
Во второй половине IX - начале Х в. происходит значительное увеличение площади поселения. В 840-850-е гг. застройка распространяется на левый берег Ладожки в район современной Варяжской улицы (Черных, 1985, с. 122]. Недавние исследованияЗ. Д. Бессарабовой, А. И. Волковицкого, А. А. Селина и Я. В. Френкеля продемонстрировали, что в конце IX - начале Х в. начинает застраиваться верхняя береговая терраса к западу от Земляного городища, за современным Волховсим проспектом (Бессарабова, 1996, с. 176-186; Волковицкий, Селин, Френкель, 2007, с. 288298]. Полевые исследования экспедиции под руководством А.Н. Кирпичникова открыли плотную застройку конца IX- первой четверти Х в. в южной части Земляного городища. По наблюдениям З. Д. Бессарабовой, в тот же период жилая зона расширяется от южной части Земляного городища вплоть до границы Никольского монастыря (Кирпичников, 2012, с. 41, 57]. В Х в. площадь поселения приближается к своему максимуму. В начале - первой половине Х в. расширяется не только площадь неукреплённого поселения, но значительно увеличивается некрополь Староладожского поселения. Возникают курганные могильники в урочищах Победище, Плакун, около Успенского монастыря и на правом берегу Ладожки. На границах поселения возводятся многочисленные сопки.
Таким образом, на раннем этапе существования Ладоги можно выделить два крупных строительных этапа (рис. 1: а, б]. На первом этапе жилая застройка концентрируется только вдоль береговой полосы Волхова на нижней надпойменной террасе (Земляное городище]. Ладожские могильники занимают верхнюю береговую терраску рядом с поселением. На втором этапе после максимальной застройки всхолмления на надпойменной террасе, поселение максимально расширяется в стороны и вверх, на верхнюю террасу. Расширение поселения сопровождается максимальным расширением и его некрополя, который превращается в агломерацию могильников с разнообразными погребальными обрядами (Кузьмин, Волковицкий, 2001, с. 44-51]. На памятнике так и не обнаружили ранних укреплений[2]. Скорее всего, застройка крепостного мыса происходит синхронно с застройкой горизонта Д Земляного городища, но не ранее Х в.
Новгородское (Рюриково) городище
На первый взгляд, развитие городища и его топография отличаются от ладожской. Е. Н. Носов неоднократно отмечал, что в древности поселение на городище имело двухчастную структуру. Одна часть располагалась на возвышенности, вторая занимала низменный мыс, через который в 1797-1802 гг. был прорыт канал.
Перепад высот между холмом и мысом достигал 10 м. Часть поселения на возвышенности на самом раннем этапе существования была окружена укреплениями - рвом и дерево-земляными стенами. Время строительства укреплений автор раскопок отнёс ко второй половине IX в. (Носов, 2007, с. 30-34]. По данным раскопок 1970-2000 гг., во второй половине IX в. происходит строительство небольшого укреплённого городища на вершине холма и, вероятно, одновременно застраивается вторая, нижняя часть надпойменной террасы вдоль берега Волхова и бывшего русла Волховца. Именно устье небольшой реки при впадении в Волхов становится естественной речной гаванью, которую могли использовать лодки и небольшие паромообразные суда, распространённые на Северо- Западе. Ныне большая часть этой территории занята Сиверсовым каналом. Раскопки на южном берегу канала в 1980-1990-е гг. выявили окраину этой части поселения с остатками срубных построек, датированных IX - первой половиной Х в. Если реконструировать этот своеобразный городищенский аналог киевского Подола, то его вероятная площадь достигала 2-3 га. Общая площадь неза- топляемой «верхней» части памятника со слоем составляет около 10 га. Из них около 1 га занимает укреплённая площадка и только около 5-6 га - площадь слоя с находками Х в.
Наиболее ранние комплексы конца IX - начала X в. были обнаружены в южной части городищенского холма, в пределах укреплённой площадки. Там сконцентрированы ямы с лепной керамикой и наиболее ранние находки. В то же время новые раскопки 2000-х гг. установили, что вдоль внешнего края рва, окружавшего холм, концентрируются комплексы более позднего времени. Ранние находки к востоку ото рва, частично опубликованные в статьях Е. Н. Носова и Н. В. Хвощинской, также преимущественно относятся к Х в. Следовательно, расширение поселения на верхней речной террасе происходит на втором этапе застройки территории. Одновременно с развитием поселения в первой половине - начале Х в. ликвидируются первоначальные укрепления городища. Как отмечают авторы раскопок, со временем ров осыпался, а затем на его склонах стали возводить ювелирные и кузнечные комплексы (Носов, Хвощинская, 2010, с. 60-70]. В раскопе на берегу Сиверсова канала поверх слоя разрушения ранних укреплений обнаружены срубные постройки хлебных печей с дендродатами от 897 до 911 гг. (Носов, 1990, с. 61]. Следовательно, укрепления просуществовали не более четверти века и не сыграли большой роли в развитии поселения. Весь Х в. городище обходилось без укреплений.
Таким образом, на мой взгляд, топография раннего городища всё больше напоминает раннюю ладожскую. На первом этапе строительства застройка концентрируется на берегу естественной гавани - в старом устье Волховца при его впадении в Волхов. Первые укрепления, скорее всего, занимают южную часть городищенско- го холма, и там же концентрируется жилая застройка (рис. 2: а). Но уже с начала Х в. укрепления забрасываются и больше не возобновляются. При расширении поселения застройка покрывает весь холм. За её пределами, по краям частично засыпанного рва, возникают производственные комплексы. По аналогии со Старой Ладогой и Г нёздово, на подобном поселении некрополь должен бы располагаться на краю жилой зоны. На верхней террасе эта зона заканчивалась почти сразу же к востоку ото рва. Таким образом, его можно локализовать на ближайшем всхолмлении к востоку от собора Благовещения (рис. 2: б).
Рис. 2. Новгородское (Рюриково) городище: а -1 этап (IX - начало X в.); б - II этап (X в.)
Гнёздово
По мнению современных исследователей Гнёздова, «первоначальное небольшое по площади поселение, возникшее на рубеже IX-Х вв. на первой надпойменной террасе Днепра, ... не имело определённой планировки и застраивалось хаотично» (Пушкина, 2001, с. 9]. Наиболее ранние комплексы Гнёздова тяготеют к естественной днепровской гавани - устью р. Свинец. На правом берегу речки с момента основания поселения возникает производственный кузнечно-ювелирный центр (Вешнякова, Булкин, 2001, с. 51]. На мысу левого берега Свинца в конце IX - начале Х в. существует небольшое укреплённое городище. Имеющиеся данные позволяют предположить, что в середине - второй половине Х в. Гнёздовское городище было или разрушено, или застроено. По-видимому, большую часть Х столетия его укрепления не функционировали (Нефёдов, 1998, с. 31-42]. В то же время за пределами двух небольших площадок на верхней террасе до сих пор не найдено комплексов с лепной керамикой. Новые данные о планировке раннего Гнёздова предоставили раскопки в днепровской пойме. Именно в пойме были обнаружены остатки причальных сооружений и ещё одна площадка с лепной керамикой (Мурашёва, Панин, Фетисов, 2009, с. 132-148; Мурашёва, Стефутин, 2011, с. 50]. Наиболее ранняя часть могильника находилась на верхней террасе в районе Лесной группы курганов. Таким образом, топография раннего Гнёздова сближается с топографией раннего Рюрикова городища, Старой Ладоги и Киева с их развитой пойменной частью в районе речной гавани (рис. 3: а].
Рис. 3. Гнёздово: а -1 этап (конец IX - первая четверть X в.); б -11 этап (вторая половина X в.)
На втором этапе развития Гнёздовского комплекса происходит максимальное расширение Центрального поселения вглубь берега на верхней террасе и освоение пойменной части, где возводится производственная зона (Пушкина, 2001, с. 9]. Многочисленные группы гнёздовских курганов начинают возводиться во второй четверти Х в. и связаны именно со вторым этапом существования поселения (рис. 3: б].
Киев
Топография Киева неоднократно привлекала внимание учёных, а последние годы вопросы его развития вызвали бурную дискуссию в рядах киевских исследователей (Андрощук, 2004, с. 7-47; Зоценко, 2004, с. 27-52; Комар, 2005. с. 114-115; Козюба, 2004, с. 139-152; Михайлов, 2004; Козюба, 2008, с. 237-271]. Остроту этому обсуждению придавали результаты новых открытий, сделанных в ходе масштабных раскопок в исторической части города в 1970-2000- е гг. Одна часть археологов обратила внимание,что за столетний период раскопок на Старокиевской горе так и не были найдены жилые комплексы с лепной или раннегончарной керамикой IX-Х вв. Многочисленные попытки обнаружить в Киеве кварталы времён Олега и Святослава так и остались безрезультатными. На месте «города Владимира» и «города Ярослава» удалось найти только остатки погребений древнейшего киевского некрополя. В то же время Подольской экспедиции ИА НАН Украины во главе с М. А. Сагайдаком удалось обнаружить обширную городскую застройку на надпойменной террасе Днепра на месте современного киевского Подола.
Вторая проблема, с которой столкнулись исследователи Киева, связана с отсутствием городских укреплений. Старокиевское городище, которое традиционно называли «княжеской резиденцией», становится таковой только после строительства комплекса каменных построек в конце Х в. Остатки рва на месте Десятинной церкви и площадка за рвом неоднократно исследовались археологами, но никаких свидетельств активной жизни укреплённого поселения в IX-Xвв. на Старокиевской горе обнаружить так и не удалось. Существовавший на Горе городской некрополь частично перекрывал внешний край рва и площадку перед ним. Могильник не оставлял места для окольного города и не позволял использовать укрепления. Эта дилемма заставила В. Н. Зоценко искать княжескую резиденцию Х в. на Замковой горе, а В. А. Булкина и Г. С. Лебедева отождествлять с резиденцией Олега поселение на Лысой горе (Булкин, Лебедев, Дубов, 1978, с. 14; Зоценко, 2004, с. 33-35]. В то же время исследования рва Старокиевского городища продемонстрировали общие конструктивные черты между его ранними оборонительными сооружениями и ранними укреплениями Новгородского (Рюрикова] городища (Михайлов, 2010, с. 308-315]. Киевские укрепления были возведены в самом конце IX- начале Х в. и вскоре оказались заброшены. Края рва и гласис использовались для строительства курганов. В этом также просматривается сходство Киева с поселениями на Севере Руси. Топография Киева Х в. напоминает топографию Ладоги, Рюрикова городища и Гнёздова на ранней фазе их существования. Развитие поселения вглубь верхней террасы, т. е. та фаза расширения, которую уже прошли северные ОТРП к середине Х в., в Киеве начинается только в конце Х в. (рис. 4: а, б].
Рис. 4. Киев: а - 1 этап (конец 1X- начало Xв.); б -11 этап (вторая половина X в.)
Чернигов
В последние годы меняются представления о ранней топографии древнего Чернигова. В 1980-2000-е гг. основные исследования были сосредоточены в районе черниговского Детинца, Окольного города и городского некрополя. Но эти исследования так и не позволили очертить границу древнейшей части города, провести параллели с другими древнерусскими городами. Черниговские исследователи до сих пор повторяют выводы о топографии города, высказанные в работах Б. А. Рыбакова (Коваленко, 1988, с. 22-33]. Только недавно появилась новая информация о раскопках на черниговском Подоле. В полевом отчёте А. В. Шекуна упоминается многометровый культурный слой с многочисленнымисредневековыми находками из металла и кости, а также остатки деревянных конструкций. Среди находок в отчёте представлены: составные роговые гребни IIгруппы (по классификации О. И. Да- видан], которые датируются второй половиной Х в., и железные ключи Х в. (Шекун, 1999, рис. 62: 8-10, 19; 78: 2-4]. Можно только предполагать, что слой с органикой, обнаруженный недалеко от впадения р. Стрижень в Десну, является остатками древнейшей городской застройки. Удобное местоположение устья р. Стрижень, которое вполне могло быть древнейшей городской гаванью, напоминает топографию ранней Ладоги, Гнёздова и Киева. В этом районе под аллювиальными отложениями нижней террасы Десны могут быть найдены слои второй половины и даже середины Х в. Отдельные черты топографии раннего Чернигова, на мой взгляд, всё больше сближаются с топографией основных древнерусских ОТРП (рис. 5: а, б].
Рис. 5. Чернигов: а -1 этап (IX - начало X в.); б - II этап (X в.)
В качестве характерных особенностей ОТРП Г. С. Лебедев иВ.А. Булкин отметили следующее.
1. Колеблющийся в зависимости от сезона состав населения.
Если признаками сезонности считать неупорядоченность и хаотичность застройки поселения, то на раннем этапе существования большинство ОТРП имели подобную особенность. В конце IX - середине X в., как показали исследования последних десятилетий, Старая Ладога и Киев получили упорядоченную уличную застройку, сформировались границы поселений.
2. Временные формы социальной связи «торговых» людей.
Эта особенность формирования раннегородского сообщества эпохи викингов прослеживается, главным образом, по данным письменных источников. Если же рассмотреть характер формирования некрополей таких памятников, как Гнёздово, Киев или Чернигов, то давно отмечена концентрация захоронений вокруг больших («королевских»] курганов. В могильниках ОТРП выделяются устойчивые группы погребений одного типа, что может быть связано с существованием внутри городского сообщества устойчивых этнических или социальных групп. Разнообразие погребальных обрядов раннегородских могильников, не столь характерное для сельских некрополей, указывает на полиэтничность городских общин.
3. Отсутствие, по крайней мере на ранних этапах развития, укреплений.
Для Гнёздово, Новгородского городища, Киева и Шестовиц это положение не подтвердилось. Как показали археологические иследования последних лет, укрепления строятся на этих поселениях на самом раннем этапе, на рубеже IX-Xвв. Но время их существования на Рюриковом городище или в Киеве на Старокиевской горе оказалось ограничено несколькими десятилетиями. Вскоре после строительства ранние фортификации перестают подновляться и естественным образом разрушаются. К концу Х в. на большинстве древнерусских ОТРП они, скорее всего, отсутствуют. Не обнаружено достоверных следов укреплений Х в. в Пскове и Тимерёво, т. е. отсутствие укреплений можно считать характерной особенностью поздней фазы существования ОТРП.
4. При господстве язычества поселения окружены большими могильниками с разнообразными вариантами обряда.
Характерные обширные некрополи являются своеобразной визитной карточкой раннегородских памятников. Сотни и даже тысячи погребений с разнообразным инвентарём, многочисленными восточными и северными импортами характерны в Х в. только для ОТРП. Следует отметить ещё одну характерную черту этих могильников: в середине - конце Х в. в их составе заметно увеличивается число трупоположений. Эта особенность отмечена для всех раннегородских поселений Скандинавии и Восточной Европы. Особенно она заметна на фоне полного господства обряда трупосожжения в большинстве могильников Руси и Центральной Швеции.
5. Период функционирования ограничен IX - началом XI в., во второй половине Х в. начинается упадок, а к середине XI в. торговые центры исчезают, сменяясь средневековыми городами.
Характерные особенности ОТРП, отмеченные В. А. Булкиным и Г. С. Лебедевым, как мне кажется, могут быть подтверждены особенностями топографии. Последние раскопки на самых ранних городских поселениях Древней Руси наглядно продемонстрировали общую схему топографии этих пунктов в Х столетии. В совокупности эти особенности выделяют ОТРП из ряда поселений Восточной Европы.
На начальном этапе существования все поселения имели двухчастную структуру (Подол - Городище] которая перерастает также в двухчастную (Подол - Посад]. Значительная часть застройки находилась вдоль берега водоёма на первой террасе, вторая часть - на второй, высокой. В ряде случаев наиболее ранние кварталы располагались непосредственно на берегу водоёма на первой речной террасе, а в дальнейшем начинала застраиваться верхняя, вторая терраса. Наиболее наглядными примерами подобной застройки могут служить Новгород и Киев. Земляное городище в Старой Ладоге почти полностью располагалось на нижней террасе. О размерах и хронологии застройки в Гнёздово, Чернигове и в Шестовице судить ещё рано, но она обнаружена, и это неоспоримый факт. Для всех раннегородских поселений характерно наличие обширного некрополя с многообразными вариантами погребального обряда (это отмечали В. А. Булкин и Г. С. Лебедев]. К этому можно прибавить, что характерной чертой этих некрополей является раннее и достаточно широкое для Восточной Европы распространение погребений по обряду ингумаций. Эта черта также сближает некрополи Гнёздова, Киева, Чернигова, Шестовицы с могильниками Бирки и Хедебю.
Для подобных поселений характерно местоположение на мысу при впадении небольшой реки в крупную речную артерию. Подобное стандартное расположение позволяло получить природную гавань для стоянки речных судов. В качестве примеров можно назвать: Ладожку и Волхов в Старой Ладоге, Волхов и Вол- ховец на Рюриковом городище, Свинец и Днепр в Г нёздово, Почай- ну и Днепр в Киеве, Жердову и Десну в Шестовице. Эта характерная черта связана с важным значением торговли в жизни ОТРП.
На ранней фазе существования древнерусские ОТРП имели фортификации (собственно, по этой причине называть их ОТРП было бы не совсем корректно]. Эти первоначальные укрепления были крайне незначительны по площади (1-1,5 га]. Они были вынесены на верхнюю (вторую] террасу и господствовали над застройкой в пойме. Безусловно, они не предназначались для обороны всего поселения. Ранние укрепления не могли служить убежищем для всего населения, собиравшегося в торговый сезон на поселении (считается, что в Бирке или Гнёздово в сезон могло собираться до 1,5-2 тыс. человек]. Эта особенность и хронология древнерусских ОТРП перекликаются с особенностями расположения и хронологией ранних городищ Хедебю и Бирки. Они также имели незначительные размеры, были вынесены на ближайшие возвышенности. В период существования поселения укрепления Бирки и Хедебю были заброшены или заняты погребениями городского некрополя.
Как показывают примеры исследований Гнёздова, Старой Ладоги, Пскова и в некоторой степени Тимерёва, Чернигова, Шесто- вицы и Киева, все ОТРП имели обширные и сложные по составу некрополи. Могильные поля начинались на границе жилой зоны и плотным кольцом окружали поселение. Можно утверждать, что все могильники находились на второй, высокой террасе. Некрополи состоят из групп погребений с различными типами захоронений. Разнообразие типов погребений, наличие многочисленных ингумаций, размеры некрополей и многообразие погребального инвентаря резко отличают некрополи ОТРП от одновременных им прочих памятников. Та же закономерность была отмечена в Северной Европе, где, например, могильники Бирки резко отличаются от окружающих её шведских сельских могильников с трупосожже- ниями.
Топография древнерусских ОТРП, безусловно, отличается от топографии раннеславянских городов Дунайской Болгарии или городищ державы ранних Пястов. Наиболее близкие аналогии этому типу поселения существуют в Скандинавии (Бирка, Хеде- бю, Сигтуна] и на южном берегу Балтийского моря (Волин, Гросс- Штромкендорф].
К.А. Михайлов
Из сборника материалов Международной научной конференции «Северная Русь и проблемы формирования Древнерусского государства», состоявшейся в городах Вологда, Кириллов и Белозерск 6-8 июня 2012 г.
Источники и литература
Андрощук Ф. А., 2004. Скандинавские древности в социальной топографии древнего Киева // Ruthenica. К. Т. III.
Бессарабова З. Д., 1996. К вопросу о топографии древнего Ладожского поселения (по материалам археологического досмотра земляных работ] // Новгород и Новгородская земля. Новгород. Вып. Х.
Булкин В. А., Лебедев Г. С., Дубов И. В., 1978. Археологические памятники Древней Руси IX-XIвв. Л.
Булкин В. А., Лебедев Г. С., 1974. Гнёздово и Бирка (к проблеме становления города] // Культура средневековой Руси. Л.
Вешнякова К. В., Булкин В. А., 2001. Ремесленный комплекс гнёз- довского поселения (по материалам раскопок И. И. Ляпушкина] // Гнёздово: 125 лет исследования памятника. М. (Труды ГИМ. № 124].
Волковицкий А. И., Селин А. А., Френкель Я. В., 2007. Охранные раскопки в Старой Ладоге в 2004 г. (предварительное сообщение] // Археология и история Пскова и Псковской земли: семинар имени академика В. В. Седова: материалы LIIсеминара. Псков.
Зоценко В. Н., 2004. Скандинавские древности и топография Киева «дружинного» периода // Ruthenica. К. Т. II.
Кирпичников А. Н., 2012. Раскопки в Старой Ладоге в 2008 г. //Ладога и Ладожская земля в эпоху средневековья. СПб. Вып. 3.
Коваленко В.П., 1988. Основные этапы развития древнего Чернигова // Чернигов и его округа в IX-XIIIвв. К.
Козюба В. К., 2004. Городище на Старокшвськш горi // Стародавнш ккоростень iслов'янськ гради VIII-Xст. К.
Козюба В. К., 2008. «Мкто Володимира» у Киев^ кторична реальность чи iсторiографiчний мiф? // Стародавнш ккоростень iслов’янсьга гради. Коростень. Т. I.
Комар А., 2005. К дискуссии о происхождении и ранних фазах истории Киева // Ruthenica. К. Т. IV.
Кузьмин С. Л., Волковицкий А. И., 2001. К вопросу о некрополе Старой Ладоги // Вестник молодых ученых. Серия: исторические науки. № 1. СПб.
Михайлов К. А., 2004. Киевский языческий некрополь и церковь Богородицы Десятинная // Российская археология. № 1.
Михайлов К. А., 2010. Реконструкция древнейших укреплений Старокиевского городища // Археолопя iдавня iсторiя Украши. К. Вып. 1.
Мурашёва В. В., Панин А. В., Фетисов А. А., 2009. Междисциплинарные исследования в археологии (по результатам исследования Гнёз- довского археологического комплекса] // Средние века. М. Вып 70 (3].
Мурашёва В. В., Стефутин С. А., 2011. К вопросу об исторической топографии Гнёздова: исследование береговой линии Днепра // Археология древнерусского города XI-XVвв. Проблемы источниковедения, становления государственности и культурогенеза: тезисы докладов международной научной конференции. Рязань, 6-9 апреля 2011 г. М.
Нефёдов В. С., 1998. Гнёздовский археологический комплекс и путь «из варяг в греки» // Гнёздово: история и современность. Смоленск.
Носов Е. Н., 1990. Новгородское (Рюриково) городище.
Носов Е. Н., 1993. Проблема происхождения первых городов Северной Руси // Древности Северо-Запада. СПб.
Носов Е. Н., 2007. Тридцать лет раскопок Городища: итоги и перспективы // У истоков русской государственности. СПб.
Носов Е. Н., Хвощинская Н. В., 2010. К вопросу о размещении участков ремесленного производства на Городище под Новгородом // Краеугольный камень. Археология, история, искусство, культура России и сопредельных стран. 80-летию со дня рождения А. Н. Кирпичникова посвящается. СПб.
Петренко В. П., 1985. Раскоп на Варяжской улице (постройки и планировка) // Средневековая Ладога: новые археологические открытия и исследования. Л. С. 81-116.
Пушкина Т. А. 2001. Гнёздово: итоги и задачи исследования // Гнёздово: 125 лет исследования памятника. М. (Труды ГИМ. № 124).
Пушкина Т. А., Мурашева В. В., Нефёдов В. С., 2001. Новое в изучении Центрального селища в Гнёздове // Гнёздово: 125 лет исследования памятника. М. (Труды ГИМ. № 124).
Черных Н. Б., 1985. Дендрохронология Ладоги (раскоп в районе Варяжской улицы) // Старая Ладога. Л.
Шекун А. В., 1989. Альбом иллюстраций к отчёту «Археологические работы в районе Черниговского Подола». Чернигов, 1989 г. // Научный архив ИА НАНУ. Д. 22830.
