Показать все теги
Дариуш Домбровский (Торунь, Польша)
Из сборника «ROSSICA ANTIQUA: Исследования и материалы», СПб., 2006
Каждый, кто хоть немного занимается историей Галицкой Руси и Волыни XII и XIII вв., должен был заметить разительную диспропорцию между количеством информации, посвященной Романовичам, с одной стороны, и их ближайшим родственникам, происходящим от Изяслава Мстиславовича, по крайней мере тем, которые принадлежали к тем же поколениям — с другой. В настоящем эскизе мне хотелось бы сконцентрироваться на обсуждении возможного влияния упоминаемой диспропорции на генеалогические исследования. Здесь я не буду говорить обо всех источниках, предоставляющих сведения о указанных линиях Рюриковичей, а ограничусь Ипатьевской летописью.
Причины такого определения темы таковы: во-первых, мне хотелось бы представить очередные дополнительные данные к исследованиям Ипатьевской летописи как источника познания династической генеалогии. Во-вторых, я решил представить несколько замечаний, касающихся исследовательских возможностей генеалога в той ситуации, когда он вынужден опираться практически только на такие источники, как Ипатьевская летопись. Между тем, как отлично известно, большинство данных, касающихся волынских Изяславичей (за исключением Романовичей), находится именно в вышеуказанном источнике. Собственно говоря, с аналогичной ситуацией мы имеем дело и когда речь идет о многочисленных представителях других ответвлений Рюриковичей (по крайней мере до XIV в.), которые упоминались часто лишь в одном источнике.
Ведя генеалогические исследования, мы стараемся как можно более исчерпывающе ответить на вопросы, из которых состоит характерная для этой вспомогательной исторической науки анкета. Конечно же, она касается любой личности, являющейся предметом нашего интереса, причем меняется по форме в зависимости от исследуемой эпохи, общественной среды или территории. Таким образом, когда речь идет конкретно о средневековой династической генеалогии, мы стремимся определить следующие факты:
а) происхождение (отец и мать),
б) имя (имена) вместе с выяснением его (их) происхождения,
в) возможное прозвище (вместе с генезисом, включая обстоятельства его появления),
г) время и место рождения,
д) место, занимаемое среди возможных братьев и сестер,
е) время и место смерти,
ж) дата и место захоронения,
з) время и место бракосочетания (бракосочетаний) или помолвки,
и) данные о супруге[1].
Посмотрим, какие возможности для комплектации упоминаемой анкеты для потомков Изяслава Мстиславича (за исключением Романовичей) дает нам Ипатьевская летопись. Рассмотрение этого вопроса мы начнем с презентации каталога членов династии этой линии Рюриковичей. Сразу оговорюсь, что за отправную точку я принимаю список Изяславичей, составленный Николаем фон Баумгартеном[2], однако вводя в него некоторые исправления. Во-первых, я исключаю четырех членов династии, которых сам Баумгартен поместил в таблице XIV своей «Генеалогии» без определения их филиации по отношению к остальным упоминаемым здесь представителям рода[3]. Во-вторых, то же самое я проделываю с тремя предполагаемыми князьями болоховскими, происхождение которых от Изяслава Мстиславича российский исследователь не был в состоянии убедительно доказать[4]. В-третьих, таким же образом я поступаю с размещенными под номерами 5 и 6 в предыдущей таблице того же труда Баумгартена дочерью Александра Всеволодовича, которая должна была быть, согласно российскому генеалогу, женой польского магната и матерью Прокопа, краковского епископа[5], а также Гримиславой, являющейся якобы женой опольского князя Болеслава I[6]. Причиной этого, в свою очередь, является бесспорно доказанная более поздней литературой ошибочность определений Баумгартена по отношении к этим личностям. В-четвертых, мне кажется, что следует отвергнуть мнение Баумгартена о существовании князя дрогичинского Василька Ярополчича, отому что оно основывается только на недостоверной заметке Татищева[7]. Таким образом, остается группа из 21 человек, принадлежащих к четырем поколениям потомков Изяслава Мстиславича[8]. Конечно, необходимо помнить, что определения Баумгартена, касающиеся их, во многих случаях были подвергнуты верификации[9]. С точки зрения темы это, однако, не играет существенной роли. Наиболее важно то, что упоминаемые личности до сих пор считаются в литературе членами ветви Рюриковичей, находящейся в центре нашего внимания[10], хотя здесь необходимо отметить, что уже видно, как ведущиеся в настоящее время исследования вносят ряд уточнений, в том числе и изменений, касающихся происхождения лиц, выделенных в отдельную группу.
Пора перейти к существу вопроса, т. е. определить, имеются ли возможности пополнения генеалогической анкеты отдельных Изяславичей на основании сведений Ипатьевской летописи. На наш взгляд, наиболее понятным способом указания этих данных будет таблица. Однако перед ее представлением, необходимо сказать несколько разъяснительных слов. Во-первых, нельзя забывать об одной особенности, касающейся любой информации, происходящей из источников — она может содержать упоминания о факте, преподнесенные как непосредственно, так и опосредованно. Мы можем встретить точную информацию, если речь идет о генеалогических данных, касающихся образования того или иного брака, например: «в ты же дни. свадба бысть оу Василка. кназа. Оу ВолодимерЬ городЬ. нача Штдавати. дщерь свою. Олгоу. за Андреа кназа Всеволодича Черниговоу [... ] и бывгаоу же веслыо не малоу»[11]. С другой стороны, в источниках мы встречаем и информацию, скажем, о тесте князя или потомстве данного члена династии при полном отсутствии каких-либо сведений о заключении брака отцом тех же детей. Естественно, что на основе упоминания о потомстве мы делаем вывод о существовании брака, в котором оно появилось на свет. Именно это является классической «не прямой» информацией. Как же часто мы встречаемся с такой конструкцией в практике, например, в исследованиях генеалогии Изяславичей! Ведь в точности по упоминаемому принципу совершенно верно было определено существование браков Ингвара Ярославича или его младшего брата Мстислава Немого.
Здесь необходимо добавить, что есть небольшая разница между именно такими «не прямыми» сообщениями и данными, которые мы в состоянии вывести из определенных предпосылок, содержащихся в источниках и характерных для методики генеалогических исследований. Чтобы лучше осветить эту разницу, воспользуюсь примером. Трудно не согласиться, что «не прямой» информацией на тему смерти Владимира Ингваровича является единственное упоминание о ним в Галицко-Волынской хронике под 6737 г.[12] Указанную источником дату можно несомненно считать термином post quern кончины упоминаемого члена династии. Однако признание по той же самой информации датой ad quern рождения Владимира, хотя и с чисто формальной точки зрения, было бы несерьезным для исследовательской практики. Здесь решающее значение имеет контекст появления сообщения. В этом случае, кроме здравого смысла, мы используем наши знания о времени начала военной активности Рюриковичей, тематических интересах летописцев и их отношении к героям своих произведений. Особенно же — вопроса, который я назвал «летописной взрослостью» членов династии, т. е. их способности начать предпринимать такие действия, которые, по мнению древнерусских летописцев, достойны описания. Короче говоря, сроком ad quern рождения Владимира Ингваровича будем считать не 6737 г., а дату как минимум на более чем десять лет раннюю. В других ситуациях мы обращаемся, например, к таким параметрам, как детородные способности женщин, минимальный детородный возраст мужчин и женщин, и т. п.
Я представил это, возможно, длинное теоретическое включение для того, чтобы объяснить присутствие или отсутствие некоторых данных в таблице:
В — полная информация, приведенная непосредственно;
b — неполная информация, приведенная непосредственно;
р — опосредованная информация (не прямая);
В; р, р; В, р — таким образом представлена информация, касающаяся двух бракосочетаний данного Изяславича;
— отсутствие информации на данную тему.
I — филиация (отец);
II — филиация (мать);
III — имя (имена);
IV — прозвище;
V — данные, касающиеся рождения;
VI — данные, касающиеся смерти;
VII — данные, касающиеся похорон;
VIII — данные, касающиеся бракосочетания (бракосочетаний, помолвок);
IX — данные, касающиеся супруга;
X — место, занимаемое данным членом династии среди братьев и сестер.
- 1. Мстислав Изяславич.
- 2. Н. Изяславовна, жена Рогволода Борисовича.
- 3. Евдоксия Изяславовна.
- 4. Ярослав Изяславич.
- 5. Ярополк Изяславич.
- 6. Святослав Мстиславич (1).
- 7. Всеволод Мстиславич (1).
- 8. Владимир Мстиславич (1).
- 9. Ингвар Ярославич (4).
- 10. Мстислав Немый Ярославич (4).
- 11. Всеволод Ярославич (4).
- 12. Изяслав Ярославич (4).
- 13. Александр Всеволодович (7).
- 14. Всеволод Всеволодович (7).
- 15. Ярослав Ингварович (9).
- 16. Гримислава Ингваровна (9).
- 17. Владимир Ингварович (9).
- 18. Изяслав Ингварович (9).
- 19. Иван Мстиславич (10).
- 20. Всеволод Александрович (13).
- 21. Анастасия Александровна (13).
На основе представленной таблицы можно сделать интересные выводы как по отношению к возможности исследований генеалогии Изяславичей как таковой, так и специфики Ипатьевской летописи как источника, который мы исследуем с точки зрения содержащегося в нем генеалогического содержания.
Как видно, мы имеем дело с принципиальной неоднородностью, когда речь идет об отдельных категориях генеалогических данных. Чаще всего Ипатьевской летописью указываются имя и происхождение со стороны отца. Так неудачно сложилось, что в этом источнике нет никакой информации о происхождении со стороны матерей и о дате рождения. Мало сведений и о супругах представителей династии (5 подробных и 2 неполных). Плохо представлена информация о кончинах Изяславичей. Собственно говоря, за исключением подробной информации о смерти Мстислава Изяславича и его младшего брата Ярополка, а также братьев Всеволода и Владимира Мстиславичей, мы вынуждены опираться на упоминания не напрямик, а как правило, на последнее упоминание, определяющее лишь terminus post quern смерти данной личности. С точки зрения генеалогических исследований, ставящих перед собой (при отсутствии точной даты) требование определения максимально точных сроков post и ad quern, это неудобная ситуация.
Из этой сводки видно явное отсутствие равновесия между женской и мужской частями династии. Значит ли это, что в роде было значительно больше мужчин, чем женщин? Скорее всего, нет. Таким неблагоприятным с точки зрения генеалогических исследований образом проявляется специфика интересов авторов летописей. С подобной ситуацией мы имеем дело и в случае Романовичей. Их придворная хроника содержит крайне мало генеалогической информации, касающейся женщин. Если бы не свидетельства иных источников, составленные из «мужских позиций», т. е. со стороны партнеров представительниц династии, мы бы не знали, например, о существовании всех дочерей Данилы, т. е. Переяславы (действительно ли Даниловны?), Софии и Анастасии (?), а также Елены и Святославы Львовн.
Кажется, количество и качество генеалогической информации о данной личности не зависит от общей суммы сведений, содержащихся об этой личности в летописях. Так, например, о генеалогии играющего очень важную роль в политических событиях Руси XII в. и в связи с этим очень часто упоминаемого Мстислава Изяславича, мы узнаем столько же, сколько о генеалогии его сына Всеволода или же внука — Александра Всеволодовича, хотя политический статус двух последних был, несомненно, ниже, чем Мстислава.
Что интересно, подобный вывод можно сделать, если речь идет о генеалогических данных Романовичей, имевших собственное придворное летописание, и их родственников, не имевших такового. Например, мы не располагаем ни одной непосредственно указанной датой рождения потомков Романа Мстиславича[13], хотя, конечно, находим намного больше важных опосредованных упоминаний, чем в случае остальных Изяславичей. Все это — вина неблагоприятного с точки зрения генеалогических исследований канона интересов летописцев, по крайней мере создателей интересующих нас источников.
Может ли небольшое количество информации, содержащейся в главном с точки зрения исследований генеалогии Изяславичей источнике притормозить познавательный прогресс в этой области? Нет. Нужно только особенно умело и последовательно использовать профессиональное мастерство. Конечно, нам не перейти барьера полного молчания источников, с которым мы встречаемся, если речь идет о второй половине XIII в. Нельзя исходить из того, что Изяславичи (за исключением Романовичей) вдруг в это время вымерли. Здесь, однако, проявляется особо яркое «историографическое невезение», упоминаемое в названии. Отодвинутые на второй план политической жизни родственники Романовичей уже не были предметом внимания ни Галицко-Волынской хроники, ни других, например, недревнерусских источников. Сами же они не имели собственных летописцев. По этой причине многочисленная еще в начале XIII в. династия историографически перестала существовать.
[1]Упоминаемая анкета была с успехом использована, например, в образцовых с точки зрения профессионального мастерства работах Казимира Ясинского, посвященных генеалогии Пиастов (J as inski К. 1) Rodowod Piastow s'laskich. Т. I. Wroclaw, 1973. С. 20; 2) Rodowod pierwszych Pi™ astow. Warszawa; Wroclaw, 1992. C. 28). Я применил ее в исследовании генеалогии Романовичей, см.: D^browski D. Rodowod Romanowiczow, ksi§.z§,t halicko-wolynskich. Poznan; Wroclaw, 2002 (Biblioteka Genealogiczna / Pod red. Marka Gornego. T. 6).
[2]Baumgarten N. de. Genealogies et manages occidentaux des Rurikides Russes du Xе au XIIIе siecle. Roma, 1928 (Orientalia Christiana. T. IX-1. №35). C. 25-26, табл. V; С. 58-59, табл. XIII; С. 6163, табл. XIV.
[3]Речь идет о каневском князе Святославе, шумском князе Святославе, Андрее, зяте великого киевского князя Мстислава Романовича и несвежском князе Юрие (Baumgarten N. de. G£n£alogies... Табл. XIV).
[4] Эта проблема требует дальнейших подробных исследований, и не только генеалогических.
[5]Моравское происхождение матери Прокопа доказал Тадеуш Василевский (Wojcie- chowski Т. Helena ksi§zniczka znojemska, zona Kazimierzall Sprawiedliwego. Przyczynek do dziejdw stosunkow polsko-czeskich w XII-XIII w. // Przegl§.d Historyczny. 1978. T. LXIX. Z. 1. C. 115-120, прежде всего С. 119).
[6] Происхождение опольской княжны Гримиславы, отмеченной единственный раз под III идами сентября (13. IX) в некрологе аббатства св. Винцента во Вроцлаве (Nekrolog opactwa Sw. Win- centego we Wroclawiu // Monumenta Poloniae Historica. Series nova. Т. IX. Cz. 1. Warszawa, 1971. C. 69 (запись: «Grimizlaua ducissa Opoliensis»), а также С. 69—70, прим. 630) до сих пор является предметом дискуссии. Сомнения имеются даже относительно того, женой которого из князей была эта Гримислава. Новейшее состояние исследований по этой проблеме представляет Ежи Сперка (Ksi$z§ta i ksi§zne Gornego Sl§,ska. Praca zbiorowa pod redakcjg, Antoniego Barciaka. Katowice, 1995. C. 29). Этот автор не обращается, однако, к необыкновенно интересной аргументации, представленной Каролем Малечинским, отмечавшим, что приведенное упоминание касается Гримиславы — жены Лешека Белого, что дает возможность отбросить взгляды, опирающиеся на существование одноименной опольской княжны (Nekrolog opactwa Sw. Wincentego we Wrociawiu. C. 70, прим. 630).
[7]Толочко А. П. «История Российская» Василия Татищева: источники и известия. М.; Киев, 2005. С. 323-324 (ссылки).
[8]Я не считаю среди них Романа Мстиславича, как протопласта Романовичей.
[9] Речь идет о подробных определениях, не относящихся к представленной теме. Всех, кто интересуется списком упоминаемых исправлений, я отсылаю к подготавливаемой мной работе, посвященной генеалогии потомков Мстислава Гаральда Владимировича Мономаха.
[10]Упоминаемые Изяславичи выступают, например, в работах В.Двожачка, Д. Донского или Л. Войтовича.
[11]ПСРЛ. Т. 2. М., 2001. Стб. 848-849.
[12]Там же. Стб. 759.
[13]D§,browski D. Rodowod Romanowicz6w. . . С. 44-45, 51-52, 60-61, 77, 99-100, 102, 115-116, 143, 151-152, 155, 168, 181, 187, 197, 225, 226-232, 241, 244, 249, 254, 261.
