ГлавнаяМорской архивИсследованияБиблиотека












Логин: Пароль: Регистрация |


Голосование:


Самое читаемое:



» » Луи Филипп, гражданин-король
Луи Филипп, гражданин-король
  • Автор: Malkin |
  • Дата: 14-05-2017 22:19 |
  • Просмотров: 3713

Король Луи Филипп Орлеанский

После бурного наполеоновского времени целых пятнадцать лет во Франции тихо правили Бурбоны. Ре­жим Реставрации дал стране столь не­обходимый ей мир, но не продвинул вперед реформы. И вот очередная ре­волюция возвела на престол Луи Филиппа Орлеанского.

Красный герцог

Новый король был в отличие от пос­ледних Бурбонов человеком прагматич­ным и работоспособным, что стало следствием тяжких жизненных испыта­ний, выпавших на его долю. Луи Фи­липп встретил Великую революцию еще юношей. Несмотря на столь высо­кое происхождение, его почти ничего не связывало со старым режимом.

Поначалу казалось, что юному «крас­ному герцогу» светит успешная карьера в рядах революционной армии. В девят­надцать лет он был уже генералом и ге­роически сражался при Вальми. Но че­рез год все изменилось. Луи Филипп сделал неправильный политический выбор и вынужден был отправиться в изгнание. Там, впрочем, ему пришлось немногим легче, чем если бы он остался во Франции.

Дело было в том, что его отец стал во время Великой революции своеобразным народным кумиром, отказавшим­ся от титула и принявшим имя Филипп Эгалите (равен­ство), что, впрочем, не помогло ему уберечь свою голову от гильотины. В 1793 г. Луи Филипп одновременно стал герцогом Орлеанским (в связи с кончиной отца) и начал под именем мосье Шабо преподавать в швейцарском кол­ледже математику и иностранные языки, чтобы заработать себе на жизнь.

Своеобразный популистский финт отца (в свое время он поддержал казнь Людовика XVI) имел самые неприятные последствия для сына, оказавшегося в условиях эмиграции парией среди французских аристократов. Это, впрочем, лишь укрепило его характер. Отторжение от аристократи­ческих слоев и необходимость зарабатывать на жизнь соб­ственным трудом привили юному герцогу и генералу новые привычки, очень пригодившиеся впоследствии.

Чисто буржуазный образ жизни стал для Луи Филиппа совершенно нормальным. Даже детей своих он, став коро­лем, отдал учиться в коллеж Генриха IV, где они сидели за соседними партами с детьми богатых буржуа.

Впрочем, это было позднее. А с 1800 г. Луи Филипп осел в Лондоне, где получил пенсию от английского пра­вительства и тем самым несколько поправил свои финан­совые дела. Постепенно он становился привлекателен для некоторой части французской эмиграции, понимавшей, что Бурбоны с их упертостью и непримиримостью явля­ются не слишком желательной перспективой для Франции. Сторонники Луи Филиппа желали конституционной монар­хии, и герцог Орлеанский с его умением выживать посред­ством компромиссов как нельзя лучше подходил для роли монарха, чья воля ограничена законом.

В период Реставрации Луи Филипп не занимался поли­тикой и не стремился к власти. Приведя в порядок запу­танные дела своего отца, герцог приобрел в среде буржуа­зии репутацию неплохого дельца. Росли симпатии к нему и среди широких масс населения. Реконструировав Г1але-Ро- яль, он открыл его сады для гуляющей парижской публики, а салоны дворца стали заполнять представители буржуазии и либеральной интеллигенции. По вечерам же, когда во двор­це не было никакого приема, супруга Луи Филиппа и юные принцессы занимались шитьем.

Когда свершилась Июльская революция, Луи Филипп — этот не слишком рвавшийся к власти человек — оказался идеальным кандидатом на трон, удовлетворявшим различ­ные политические силы. Он согласился поцарствовать, но первым делом перевел все свое состояние на детей, чтобы не путать государственную казну с личными финансами.

Гражданин-король

К государственным средствам он относился также бе­режно, как и к своим. Франция при Луи Филиппе была са­мой дешевой монархией Европы. Содержание королевско­го двора обходилось стране примерно в две трети той суммы, которая тратилась на содержание английской ко­роны.

Оказавшись вдруг королем, Луи Филипп не слишком сильно изменил привычный для буржуа образ жизни. Вос­шествие на престол стало для него чем-то вроде повыше­ния по службе, приятного, почетного, но заставляющего при этом больше работать. Получалось, что Луи Филипп как бы сделал неплохую карьеру, начав в молодости трудо­вую жизнь простым учителем и к пятидесяти семи годам дослужившись до главы государства.

Король проводил большую часть времени в рабочем ка­бинете, иногда прогуливался по Парижу (впоследствии, ког­да на него стали готовить покушения, эти прогулки ради безопасности пришлось прекратить), дружески болтал с ра­бочими за стаканом вина, а доходы свои тем временем вкла­дывал в британские ценные бумаги, хорошо понимая, что превратности судьбы изгоняли из Тюильри уже многих правителей, а экономика Англии за это время становилась все крепче.

Однажды во время встречи с британской королевой он поразил Викторию своей предусмотрительностью и прак­тичностью, внезапно достав из кармана перочинный но­жик для того, чтобы очистить ей персик. «Не стоит удив­ляться, — заметил король — в моей судьбе все опять может повториться». И действительно, король скончался в Лон­доне в 1850 г. через два года после того, как очередная ре­волюция переменила политический режим во Франции. Перед смертью он по-прежнему охотно общался с людьми, раздавая многочисленные интервью журналистам.

Луи Филиппу не удалось стать авторитарным лидером, сосредоточивающим на себе любовь толпы. Поэт Ламар­тин говорил про него в свое время, что «Луи Филипп был во многих отношениях замечательным человеком—умный, трудолюбивый, осторожный, добрый, человечный, миро­любивый, но в то же время храбрый, хороший отец и об­разцовый супруг. Природа дала ему все качества, которые нужны королю, чтобы быть популярным, кроме одного — величия». Примерно такую же характеристику дал фран­цузскому монарху и Виктор Гюго в «Отверженных».

В облике короля не было ничего королевского. Его пол­ное лицо с отвисающими щеками вызывало у простонаро­дья насмешки, и мальчишки частенько рисовали на стенах домов грушу в знак издевки над монархом. Существует анек­дот, согласно которому король, прогуливаясь как-то по Па­рижу, застал одного паренька как раз за подобным делом. Луи Филипп не рассердился и дал ему монету со своим изобра­жением, сказав при этом: «Посмотри, вот еще одна груша».

Король так и не смог стать символом нации, пробужда­ющим у людей гордость и самоуважение. Он оставался про­сто человеком. Сам себя называл не королем Франции и Наварры, как было принято у Бурбонов, а королем фран­цузов. В народе же его часто называли просто «гражданин- король». Это было демократично и вполне соответствова­ло духу нарождающейся эпохи. Однако страна нуждалась в лидере совершенно другого рода.

Луи Филипп не любил откровенного политического интриганства, хотя в конкретной ситуации вынужден был действовать при помощи разного рода обходных маневров. Но такого рода действия, по всей видимости, не доставля­ли ему в отличие от большинства политиков особого удо­вольствия. Король не читал французских газет, предпочи­тая The Times, где неизменно находил похвалы своей внешней политике. Читать похвалы было приятно. Другим неизменно приятным делом стала для него реставрация ар­хитектурных памятников. Ради этого король часто посещал свои загородные дворцы — Версаль и Фонтенбло.

Власть олигархов

Экономическая политика короля-прагматика вполне со­ответствовала его биографии и образу жизни. Парламент­ская реформа снизила ценз и расширила число избирателей как раз настолько, чтобы ограничить роль старой аристо­кратии, но не слишком сильно повысить политическое зна­чение широких народных масс. К власти пришел наиболее созидательный класс того времени — буржуазия, правда пред­ставленная в основном лишь высшим своим эшелоном — парижской банковской элитой. Если применить для поли­тической ситуации Франции терминологию, используемую в современной России, то можно сказать, что власть из рук реформаторской части старой номенклатуры перешла в руки олигархов.

Правительство страны впервые возглавил представи­тель деловых кругов — банкир Жак Лаффит. Однако новый глава правительства оказался не на высоте положения. Ре­волюция не желала останавливаться, в стране нарастали перманентные беспорядки, в экономике царила паника. Даже частный банк самого премьер-министра не избежал краха[1]. В этой ситуации от правительства требовалось в первую очередь установить абсолютный порядок. Лаффи- та сменил Казимир Перье — глава другого банкирского дома, человек решительный и твердый.

На долю Перье выпала неблагодарная задача. Он подав­лял беспорядки, фактически взяв на себя роль могильщи­ка революции. Но самым главным было то, что именно Перье начал выстраивать новую эффективно работающую государственную администрацию. Из коридоров власти устранялись как отъявленные радикалы, не желавшие ос­танавливать революцию, так и генералы, которые «во имя патриотизма» провоцировали все новые беспорядки. При этом те представители старой администрации, которые продемонстрировали эффективность своей работы, вновь получали посты. Возникал бюрократический слой, в кото­ром объединились представители как «реформированной номенклатуры», так и буржуазии.

Перье действовал жестко, но предпочитал опираться не на штыки, а на компромиссы с недовольными властью слоями населения. С подчиненными он бывал резок, по­рой даже груб. Не являлись исключением даже его отно­шения с самим королем. Луи Филипп должен был мирить­ся с правительством, стараясь даже посредством своего добродушия придать отношениям фамильярный характер. Так, например, в частных беседах он мог подтрунивать над Перье, называя его Казимир Премьер (игра слов Perier- premier), но в целом король явно недолюбливал своего кру­того главу правительства. Луи Филипп хотел иметь систе­му Перье, но без самого Перье.

В конечном счете король получил то, что хотел. Еще всту­пая в свою должность, Перье предчувствовал, что служба плохо для него кончится. «Я покину министерство вперед ногами», — заметил он тогда. И действительно, в 1832 г. пре­мьер-министр стал жертвой холеры, внезапно обрушившей­ся на Париж. Но прежде чем уйти в мир иной, Перье успел наладить работу госаппарата, улучшить сбор налогов, дис­циплинировать армию, успокоить деловые круги. Успешное экономическое развитие Франции не было бы возможно без этой важной работы по стабилизации положения.

Дмитрий Травин, Отар Маргания

Из книги "Модернизация: от Елизаветы Тюдор до Егора Гайдара"

 

[1] Любопытно, что когда Лаффит уже находился в оппозиции, он пытался занимать деньги для спасения своего бизнеса даже у Луи Фи­липпа, и добродушный король давал ему их.

Читайте также: