Показать все теги
Вплоть до настоящего времени исследователи, обращавшиеся к теме мятежей туарегов в Мали и Нигере в конце 1990-1991 гг., в целом придерживались культурологического, идентификационного и этнического подходов.
Подобный выбор метода, который имеет свои преимущества и который привносит свой вклад в понимание феноменов 1990-х годов, основывается на стремлении детально анализировать конкретные исторические ситуации. Последние выхватываются из общего контекста исторических процессов тоуегте duree без попытки понять эти процессы и выявить истинные корни тех или иных конкретных социальных явлений местного или регионального масштаба, изучение которых немыслимо вне национального контекста. Я попытаюсь исправить данное упущение. Соответственно, это небольшое исследование на тему кризисов, которые пережило общество туарегов, будет посвящено поиску глубинных причин, приведших к вооруженным восстаниям. Рассматриваемая цепь исторических событий относится к периоду, включающему в себя отрезок времени, начиная с 1950-х годов и вплоть до подписания Мирных соглашений 24 апреля 1995 года. Она отмечена четырьмя большими последовательными кумулятивными кризисами, каждый из которых проходил развивался в три этапа: зачаточная фаза, латентный кризис, и наконец, взрыв вооруженного неповиновения.
Первый мятеж номадов относится к 1950-м годам, тому времени, когда пасторальные общества Западной Африки испытывали на себе влияние развития культуры ренты, из-за которой кочевники теряли лучшие пастбища. Разумеется, ответный удар со стороны кель тамашек1 не заставил себя долго ждать.
Второй кризис связан с победой колоний в борьбе за независимость. Большинство кель тамашек воспринимали произошедшее как потерю их собственной независимости, выгодное правительству, возглавляемому черными, и как предательство со стороны французских колониальных властей.2
В этой связи следует отметить, что колониальное завоевание наталкивались на ожесточенное сопротивление,3 но, начиная с 1940-х годов, с того времени как политическая и военная власть аристократии туарегов стала ослабевать, туареги в основном поддерживали хорошие отношения с колониальной администрацией, которая пользовалась ими как промежуточным звеном в своей политике. Новые силы, пришедшие к власти после обретения независимости, культурно удаленные от местного населения, с иным фенотипом, политико-авторитарные, практически диктаторские, властвующие безраздельно и репрессивными методами, заставили некоторых туарегов ощутить на себе настоящую колонизацию.
Именно это общее представление о состоянии дел проявляется в северном Мали во время мятежа в Адаг4 через некоторое время после ухода французских войск 20 февраля 1961 года. Малийекая пресса обвиняла бывшую колониальную администрацию в тайной поддержке этой вооруженной акции, плохо подготовленной и "спонтанной". Она была жестоко подавлена молодой малийской армией. Политические и экономические последствия для региона были катастрофическими, - после подавления мятежа он был провозглашен запретной зоной на 25 лет (целое поколение!). Адаг, где раполагались лагеря каторжников,
Этот мятеж был первым открытым конфликтом с центральной властью в контексте учреждения в близком к социализму государстве под руководством президента Модибо Кейта.5
В Нигере, исключая несколько политических деклараций, исходивших от туарегского меньшинства, переход к независимости происходил мирно, поскольку и ставки в борьбе за власть, и тамошние сторонники "колонизаторов" были уже не те. Кроме того, политическая ориентация независимого Нигера совпадает с французскими экономическими и политическими интересами. Именно в этом состоит существенное различие. На самом деле, социалистическая ориентация Модибо Кейта в Мали, была направлена, с одной стороны, на избавление этого молодого государства от неоколониального французского влияния, а с другой стороны, на препятствование потенциальному развито союзнических отношений с Алжиром, который проповедовал ту же идеологию. Эта относительная гармония с неоколониализмом проявлялась в отношении OCRS (Объединенной организации сахарских территорий), созданной 10 января 1957 года, которая объединяла земли Сахары, принадлежащие Алжиру, Судану (Мали), Нигеру и Чаду и к которой и примкнул Нигер.
Политический характер Организации обнаруживается в создании Министерства Сахары, 21 июня 1957 года, то есть 5 месяцев спустя создания OCRS. Более того, Министр становится главным Делегатом и представителем Правительства, от которого он получает инструкции на местах и место Министра Франции на заморских территориях.
Нигер и Чад не доверяли друг другу относительно политического аспекта этого объединения. Они считали, что прерогативы политики Министерства Сахары будут направлены только на французские департаменты С аура и Оазис (т. е. Алжир).
Отмечалось, что создание OCRS осуществляется в том контексте, когда колониальные союзы (Французская западная Африка, Французская Экваториальная Африка и Алжир) начинают распадаться. Она институционализирует стремление к объединению этого пространства в сфере культуры (Туареги, Тубу, Арабские бедуины известные как "чистые" номады) и экономики (традиционное скотоводство и новые многообещающие горные производства), чтобы создать новое политико-административно и культурно однородное целое.
Во времена колониального владычества культурная неоднородность сахарских территорий позволяла колониальным властям постоянно поддерживать силы, противостоящие требованиям северно-африканского населения, и сглаживать народные волнения. Одним ярых сторонников этой политики был Эмиль Белим, Директор и учредитель Управления по делам Нигера (тогда Судана), который с 1951 года начал виртуозную кампанию по пропаганде "национализации Сахары".
В итоге, это наднациональное образование исчезло 18 марта 1962 года, в тот момент, когда два франко-сахарских департамента (Саура и Оазис), надеялись на независимость, и когда распалось французское сообщество, в то время как нефтяные и газовые месторождения стали прибыльными. Если Эвианские соглашения 1962 года положили конец миссии OCRS и ее намерениям в отношении территориального разделения, в таком случае ставилась проблема интеграции сахарских народов, в частности Туарегов, в новых государствах. Попытка учредить, пусть временно, Сахарскую автономную Республику, не прошла без последствий для туарегов, по отношению к которым колонизация проявляла внимание и благосклонность, как писал об этом этнолог Ж. Пети: "По политическим и сентиментальным соображениям, мы до сегодняшнего дня культивируем 'туарегский миф', непроизвольно способствуем изоляции этих народов в их самобытности, постоянно
Этот пассаж о мифе туарегов относится, следуя терминологии того времени, к "белым туарегам", за исключением "черных туарегов" (рабов, вольноотпущенных, но также некоторое количество аристократов с черным фенотипом), численно более многочисленных.
Также отмечалось, что La lettre touaregue, поддержавшая мятеж туарегов в Мали, восстанавливает колониальную точку зрения на OCRS. На самом деле La lettre touaregue утверждала, что Организация это "некий гибрид по сути экономического толка". П. Буали, один из авторов этого издания, как можно больше минимизирует политическую важность первого проекта: "OCRS, невзирая на явный отход от политического содержания, характерного для первых проектов объединения Сахары, все еще остается источником устойчивого мифа о сахарском государстве, незаконченное строительство которого все еще будоражит людские умы". В самый разгар бурных и страстных политических дискуссий в Национальной Ассамблее, автор, избегая политических дебатов, ставки в которых еще высоки, высказывается за то, чтобы не просто восстановить утраченный "интерес к этому историческому эпизоду, но увидеть, как в нем проявляются идеи, бывшие актуальными в период деколонизации" (Bernus et al. 1993: 230). Тогда же депутат Луи Одрю от имени коммунистической партии голосует "против проекта, реализация которого не приведет ни к чему, кроме усиления политики колониального расхищения богатств Сахары, под эгидой финансовых групп Франции и других иностранных государств." (Journal des debats, Assemblee de l'Union frangaise, 2e seance du 6 decembre 1956 : 1200)
Концепция и содержание политики OCRS, которая в своем внедрении стремится опереться на этно-культурный партикуляризм сахарской зоны, и в особенности на туарегов, возродятся вновь 30 лет спустя в меморандуме CRA (Совет Вооруженного сопротивления) 3 февраля 1994 года, выдвинувшего требование установить "туарегскую власть" в пределах территории, которая примерно соответствует OCRS и карта которой была опубликована 25 февраля 1994 года в правительственном еженедельнике Le Sahel Dimanche. Фактически, что касается раздела территорий, то регион, обозначенный в меморандуме CRA, составляет две трети современного Нигера или приблизительно 800 000 кв. км из 1 267 000 кв. км.
Третий кризис, экологический, как в Мали так и в Нигере, ознаменовался засухой 1969- 1973 гг., которая привела к всеобщему голоду.
В Нигере политические последствия голода состояли в государственном перевороте, возглавленном Сейни Кунче, который свергнул президента Диори Хамани 15 апреля 1974 года. Засуха и голод породили массовое переселение большого количества туарегов в Алжир, Ливию Нигерию и другие франкоязычные страны. Этот экологический кризис породил существенный экономический кризис и некоторая часть туарегского общества оказалась в нищете.
Вторая засуха, произошедшая в 1983-1986 гг.7, усугубила кризис, который уже существовал в то время в туарегском обществе.
В Нигере, кризис, порожденный засухой, осложнялся экономическими и финансовыми обстоятельствами. Внезапное падение цен на уран (напомним, что это страна производитель урана) имела незамедлительные последствия в национальном бюджете. Этому падению цен, сопутствовали предписания F.M.I. (Национальный валютный), который взялся за реализацию первого P.A.S. (План структурного урегулирования), негативные последствия которого, особенно в сферах образования и здравоохранения, хорошо известны. Наконец, создавшуюся ситуацию усугубило ухудшение социальных и политических отношений, вызванное недемократическим политическим режимом. Фактически, диктаторский режим генерала Seyni Kountche был совершенно авторитарным. Таким образом, можно отметить, что этническая концепция политики укоренилась при этом чрезвычайном режиме.
Совмещение и пик кризисных явлений в обществе кель тамашек приходится на 1985 год. Одним из наиболее показательных признаков пика кризиса становятся столкновения между силами правопорядка и группами туарегов, начиная с нападения на банк и почту супрефектуры Тщин Табараден, находящейся на северо-востоке Тахуа.
В отличие от засухи1969-1973, засуха 1983-1986 гг., менее продолжительная, но более тяжелая, чем первая, провоцирует политический кризис в обществе туарегов. Так, в 1984 году,8 массовый исход в Ливию стал для многих из эмигрантов изгнанием.
1983-1986 гг. стали для некоторых туарегов годами необратимых переломов. Многие из них выросли в других странах под влиянием арабской культуры и Зеленой книги Каддафи.
И, наконец, четвертый кризис, который включает в себя пятидесятые годы, затрагивает скотоводческое производство. Последняя, в силу экономической специфики этого вида деятельности у туарегов, определяется двумя основными факторами: экологией засушливых зон и трудностями включения в рынок, подчиняющийся новым мировым экономическим изменениям. Так, например, преобразование продукции дромадеров (одногорбого верблюда), осуществляется лишь в подпольных коммерческих кругах, которые, как правило, касаются лишь небольшой группы туарегов. Такое мошенничество, под которым подразумевается подпольная деятельность и перепродажа, не подкрепляют социально- экономическую ситуацию пасторальной системы туарегов. Последствия всех кризисов знаменуются серьезным социальным кризисом, который послужит причиной дальнейших мятежей, которые затронут, прежде всего, поколения двадцатилетних - сорокалетних. Именно из этой среды с запозданием появится новая интеллектуальная элита, вышедшая из
колониальной школы сахарских номадов.'^
Для многих их них это образование, среднее и высшее, замыкалось в рамках государственной политики, и ограничивалась ее интересами. У них больше не наблюдалось особого желания интегрироваться в их родное общество, которое не отвечало ни их новым запросам, ни их новым стремлениям. Деклассированные и потерявшие свои корни, они не замедлили эмигрировать в Алжир и в Ливию, не по идеологическим соображениям, а по причинам непосредственного выживания и в поисках какого-то нового достоинства, поруганного, по их мнению, властями родной страны. Некоторые из них записались в ливанскую армию и исламские легионы, чтобы овладеть техникой современной войны и сражаться в Чаде, Ливане, Палестине и Иране.
На осколках прежних обществ, в ходе социальных волнений и военных действий, новая интеллигенция способствует возникновению нового туарегского общества, преодолевающего прежние кровнородственные, региональные и национальные барьеры. Эти новые сообщества, выкованные в борьбе за выживание, в вооруженной борьбе, способствовали формированию нового общего самосознания, социального и политического, костяк которого основывался на безработных, вернувшихся из Ливии, некоторые из которых были дезертирами, но все они были окружены ореолом боевой славы.
Многозначность термина ishoumar, иллюстрирует переход от бродячих номадов к странствующим без особой цели бродягам. В философском плане, термин воскрешает в памяти странствия тех, кто был лишен своих корней. С прозаической точки зрения, это характеризует новые ливийские объединения малийских и нигерийских туарегов, находящихся с условиях аккультурации, исключенных из экономической, социальной и политической жизни
Ishoumar превозносят пришествие туарега вышедшего из первобытного строя и способного определить свою этничность как принцип объединения. Они ссылаются на новое "общество избранных", основанное на новом чувстве исключительной этничности, включающее некоторых представителей интеллигенции. Бывшие военные мятежники обратились к культуре, чтобы построить, в некотором роде, политико-культурную
С другой стороны, на основе предрассудков и идеологических штампов, разоблачители этнической концепции нации, придумали выражение tenrust п imajeghen. переводящееся как "туарегская нация" и абстрактно представленное как федеральное по природе (Н ;Claudot- I law ad. 1992 : 148).
Семантика термина tenmst покрывает три значения, каждое из которых исходит из того или иного исторического периода. Первое значение приписывается к индивидуальной идентичности. Второе приписывается к политико-культурной деятельности и освещается в социологическом аспекте. В этом случае он может переводиться как "дело туарегов". Третье значение выходит непосредственно из политики. Оно относится условиям учреждения нации туарегов.
Присоединение и принадлежность к tenrust подразумевает обязательное владение языком, быть туарегом и уважать ashek ("честь", "достоинство"). Эти ценности, вышедшие из аристократического слоя туарегов, были взяты на вооружение мятежниками, большинство из которых были из низших слоев общества (плательщики дани). Они вложили в эти ценности иной смысл и положили их в основу своей политики.
Присоединяться и принадлежать к tenrust, это защищать дело туарегов с помощью оружия, пропаганды, и т.д. в зависимости от своих обязанностей.
Язык, вокруг которого вырабатывается солидарность, стоит выше родовых, племенных и социальных расслоений. Он апеллирует к общим истокам, к общим предкам, которых уже давно нет.
Инструментализация языка обязательно проходит через его письменные формы. Это обусловлено технологией, приводящей его к единым значениям и дающей ему универсальный характер. Таким образом, в случаях мятежей туарегов, французский становится языком политики, переговоров, дипломатии и администрации. В этом случае существует болезненное противоречие между использованием французского языка и этноцентрической позицией, которая постулирует язык тамашек как основную ценность, уже отодвинутый на второй план и в устной речи. Таким образом, "туарегская нация" в восприятии окружающих оказывается связана с французским языком.
Британский историк Бенедикт Андерсон обращает внимание, с точки зрения национального восприятия, на препятствия против политического использования языка:
Мы все время путаемся, трактуя языки, как орудие некоторых национальных идеологов, некую эмблему нации, имеющую такое же значение как флаги, одежда или народные танцы. Один из основных факторов, относящийся к языку, это его возможность порождать выдуманные сообщества, строить своеобразные объединения.
Что в настоящее время преобладает в малообразованных туарегских обществах, так это устная, а не письменная форма языка, которая, тем не менее, стала объектом рассмотрения, в частности присвоения официального статуса tifinagh (туарегскому алфавиту).
Как козырь, можно добавить использование королевской казны, которая придает словам политический статус и своего рода сакральность которая укрепляет идеологический смысл песен ishoumar. Здесь надо добавить использование посредников.
Несмотря на все эти козыри, мятеж не знал (да и не мог) каким-либо образом переработать всю сумму воззрений, направленных против старой аристократии, ни сформулировать основы новой идеологии. Эта несостоятельность раскрывает отсутствие главного мыслительного звена, и позволяет усомниться в исторической роли tenmst. Зато он
Temust также является новым образом бытия, новым способом существования с помощью выдуманных и символических параметров, которые организуют "выдуманное сообщество", которое включает в себя все отношения, явные и неявные, в отношении экономических и/или политических взаимосвязей.
В этих условиях, temust понимается как не некая величина, создавшая новое "политическое сообщество", а остается на уровне идеологии. Это объясняет, как в Мали, так и в Нигере, фрагментарность мятежей на разных "фронтах", в то же время автономных и сплоченных, в зависимости от обстоятельств и соответственно сегментарной системе так любимой у этнологов.
Temust является также абстрактным понятием, метафизикой, которое взывает к воображению и индивидуальной чувственности. Этот термин не может возводиться в социологическую модель или воплощаться в проект создания общества. Он не направлен на коренные изменения и существует главным образом для образования этнического сообщества, структурировано в других странах и которое потеряло свои культурные корни, но которое хочет быть принятым в туарегских обществах.
Наконец, недоступность для понимания свойственная этому понятию temust неотделимо от фанатизма. Оно учреждает новый этнизм, то есть новый сепаратизм который представляет собой спасительный катарсис и чье обозначение остается ограниченным числом людей, делящих единую историческую общность, а также одни и те же ценности, заложенные в новых формах идентичности
В заключении можно отметить, что туарегские мятежи были продуктом кумулятивных кризисов, которые их привели к потерям идентичности, к феномену аккультурации. Но эти мятежи, в свою очередь, породили новые формы и новые идентификационные ориентиры, вышедшие из доминантных ценностей этих обществ. Этноцентризм, обозначенный понятием temust, кажется возможным в качестве одного из вариантов национализма. Он уступает место, как только стихают страсти, внутренним противоречиям с обществом, которое препятствует образованию "нации туарегов". На это существуют три причины и они способствовали неудаче мятежей:
- "племенная" система и родовая идеология, который органично слиты воедино, стали основными препятствиями в создании этнически более однородной нации;
- важность социальной иерархии и антагонизмов, которые с ней связаны;
- и, наконец, господствующая идеология.
А. Буржо
Из сборника «Кочевая альтернатива социальной революции». РАН, Москва, 2002
Примечания
- Кель тамашек - наиболее употребительный этноним, чтобы обозначить тех, кого арабы, а затем и европейцы, называли туарегами
- Отмечают сходство ситуаций у туарегов и мавров. Ибрахима Абу Саль, в дакарском еженедельнике "Echos d'Afrique noire" (21-27 апреля 1957 года) подчеркивает: "Мавры хотели воцариться в Марокко, потому что они не хотели быть во власти у черных".
- Особенно мятежи Каосена в Аире (Нигер) и Фируна в Азаваге (Мали) в 1916-1917 гг. Эти мятежи расшатали колониальную власть. Они были подавлены жестокими репрессиями.
- Адаг - горный массив на малийской территории. Колониальное название Адрар дез Ифогаз (Adrar des Ifoghas), от имени главного племени (Ifoghas, в ед. ч. Afaghis), в конечном счете, ценимые колониальной администрацией, которая сделала в нем совет вождей племен чтобы избавить от зависимости и протекции аристократов Iwllimiden, равнины Azawagh.
- Военный Модибо Кейта (Modibo Keita) был задержан 19 ноября 1968 года после государственного переворота под предводительством генерала Мусса Траоре (Moussa Тгаогё), в настоящее время находится в тюрьме и его дело рассматривается судом. Первый президент Мали умер в тюрьме, отравленный ядом 17 мая 1977 года.
- Это значит немного меньше чем площадь, установленная OCRS которая включала девять десятых от общей площади Нигера.
- В 1985 году, река Нигер, в Ниамей (Niamey), прекратила свое существование.
- Кажется, что малийская эмиграция в Ливию предшествовала нигериской.
- В 1947 году французская школа внедрилась в сахарское кочевое общество.
Литература
Anderson, В. 1996. L'imciginciire national. Reflexions sur 1'origine et Lessor du nationalisme. Paris.
Bernus, E., Boilley, P., Clauzel, J., Triaud, J.L. 1993. Nomades et commandants. Administration et societes nomades dans I'ancienne AOF. Paris.
Bourgeot, A. 1994. Revoltes et rebellions en pays touareg. Afrique contemporaine. La Documentation frangaise No°170: 3-19.
Bourgeot, A. 1995. Les societes touaregues. Nomadisme, identite et resistances. Paris.
Bourgeot, A. 1996. Les rebellions touaregues: une cause perdue ? Afrique contemporaine. La Documentation frangaise, numero special No°180: 99-115.
Bourgeot, A. 1999 (ed.). Horizons nomades en Afiique sahelienne. Societes, developpement et democratie. Collection "hommes et societes". Paris.
Claudot-Hawad, H. 1992. Bandits armes, rebelles et partisans: vision plurielle des evenements touaregs 1990-1992. Politique africciine №46: 143-149.
Devereux, G. 1985. Ethnopsychanalyse com pie mentar isle. Paris.
Erikson, E. 1972. Adolescence et crise. La quite de I'identite. Paris.
Gellner, E. 1989. Nations et nationalismes. Paris.
Gellner, E. 1964. Thought and change. London.
Hamani, Djibo 1994. Une gigantesque falsification de l'histoire. Niyya, No°4: 6-8.
Levi-Strauss, Cl. 1977. L’identite. Paris.
Petit, J. 1960. L'attitude de la population et le probleme de l'education au Sahara. Colloque general sur lesproblemes de la zone aride, CHEAM, No°50.
Salifou, A. 1993. La question touaregue au Niger. Paris.
Sail, Ibrahima Abou 1999. Crise identitaire et politique en Mauritanie: le cas des Fulbee Aynaabe. Horizons nomades en Afiique sahelienne. Societes, developpement et democratie. Ed. by Bourgeot. Paris.
Smith, A.D. 1991. National identity. London.
La lettre touaregue: №3, juin-juillet 1993
Le Sahel-Dimanche: 25 fevrier 1994
Niyya: organe mensuel d'information du PNDS-Tareyya; №4, avril 1994
