Показать все теги
РОТА ЕГО ВЫСОЧЕСТВА НАСЛЕДНИКА ЦЕСАРЕВИЧА МОРСКОГО КАДЕТСКОГО КОРПУСА[1]
Не говоря о военных, но даже и в военно-морских кругах мало кто знал не только об этой единственной за 215-летнюю историюМорского корпуса роте, носившей Царственное имя НаследникаРоссийского Престола, но даже и о самом Морском Наследника Цесаревича кадетском корпусе, открытом в Севастополе в сентябре 1916 года.
Правда, корпус был открыт во время первой мировой войны, когда общее внимание, естественно, было сосредоточено на театре военных действий, да и просуществовал он всего лишь один учебный год из-за разразившейся революции. А задуман корпус был совершенно правильно и мог бы существовать еще долгие годы, но... судьба решила иначе. Исчез с белых кадетских погон золотой вензель Цесаревича Алексея, а вскоре за ним исчезли и самые погоны.
Возрождение флота и реформа морских военно-учебных заведений
Положение, создавшееся после несчастной русско-японской войны, побудило группу молодых морских офицеров организовать в помощь Морскому министерству Военно-морской Кружок, дабы заняться вопросом о возрождении русского флота.
По инициативе Кружка был создан Морской Генеральный штаб, выработавший новую судостроительную программу. Стараниями Особого Комитета для усиления флота были построены на добровольные пожертвования эскадренный миноносец «Новик», двадцать других эскадренных миноносцев и несколько подводных лодок. Но для подлинного возрождения нашего флота, для постройки линейных эскадр нужны были деньги, а Государственная дума в течение ряда лет отказывала Морскому министерству в кредитах. В 1909 году, помимо Государственной думы, Государственный совет нашел возможным ассигновать некоторые суммы, и два завода в Петербурге приступили к постройке первых русских линейных кораблей — дредноутов типа «Петропавловск».
18 марта 1911 года на пост морского министерства был назначен исключительно талантливый человек и организатор — адмирал Григорович, остававшийся на этом посту до самой революции.
Благодаря его энергии, авторитету и тому доверию, которое он сумел внушить Государственной Думе, необходимые суммы начали отпускаться, и была начата так называемая «малая судостроительная программа».
Одновременно закипела работа и в Морском Генеральном штабе, где был поднят и разработан вопрос об увеличении офицерского состава флота.
С 1701 года по 1913-й Морской корпус, последовательно носивший названия «Навигацкой школы», «Морской Академии», «Морского кадетского корпуса», «Морского училища», и снова — «Морского кадетского корпуса» и, наконец, по 1916 год, — «Морского корпуса», был единственным в России военно-морским учебным заведением, выпускавшим во флот строевых морских офицеров. Морское Инженерное училище в Кронштадте выпускало во флот только офицеров инженер-механиков и офицеров Корпуса Корабельных инженеров. Правда, при 2-м Балтийском флотском экипаже существовала рота юнкеров флота, в которую принимались лица, окончившие высшее образование. В 1915 году юнкера флота были переименованы в «гардемарины флота». Они получали морское образование от преподавателей Морского корпуса и держали выпускные экзамены также при корпусе. Таким образом, выделять курсы юнкеров и гардемарин флота в отдельное военно-морское учебное заведение не приходится, тем более что число юнкеров, произведенных в мичмана, было очень незначительно.
Ясно, что число открывающихся ежегодно вакансий для приема в младший общеобразовательный и в младший специальный классы зависело от потребности флота в офицерском составе.
В состав 3-й гардемаринской роты входили как старшие кадеты, произведенные после переходных экзаменов в гардемарины, так и молодые люди, получившие средне образование в сухопутных кадетских корпусах, гимназиях или реальных училищах, причем эти последние — по выдерживанию с успехом приемных экзаменов.
Присутствие в младшей гардемаринской роте ядра из «старых морских кадет», носивших белые погоны еще с младшей кадетской роты и число которых достигало половины состава роты, имело большое моральное значение для духа воспитанников «колыбели флота».
Морское ведомство не имело намерения, даже когда из-за значительного увеличения штата специальных классов здание старого корпуса оказалось недостаточно большим, упразднить хотя бы временно кадетские роты. Напротив, в Морском кадетском корпусе, открытом в Севастополе в 1916 году, было положено иметь не три, как в Петрограде, а четыре кадетские роты.
В 1897 году корпус выпустил 51, в 1899 — 52, в 1899-1900 гг. — 70, в 1900 — 74 мичмана, а в период 1-й мировой войны, в 1914 г. — 160, в 1915 — 190, в 1916 — 164 и в 1917 году — 147 мичманов.
Отдельные гардемаринские классы, открытые в 1913 году, выпустили в 1916 году 50 и в 1917 — 100 мичманов.
Кроме того, в 1917 году 43 гардемарина флота были произведены в мичманы.
Из этих цифр следует, что потребность в молодых морских офицерах возросла с начала века и до революции более чем в три раза.
Старый Морской корпус, здания которого занимали почти целый квартал на Васильевском Острове, не мог «вместить» более 600 воспитанников. Расширить или увеличить старое трехэтажное здание было невозможно. В 1911 году особая комиссия, учрежденная начальником Морского штаба контр-адмиралом светлейшим князем А.А. Ливеном, в соответствии с мнением морского министра адмирала И. К. Григоровича, пришла к заключению о необходимости открыть, как бы в помощь Морскому корпусу, «Параллельные гардемаринские классы Морского училища» (переименованные после открытия в 1913 году в «Отдельные гардемаринские классы»).
Эта комиссия предложила также увеличить вдвое число кадет, поступающих в младшую роту Морского корпуса, перевести кадетские роты в Севастополь и, наконец, переименовать Морской корпус в «Морское училище».
Все эти предложения были одобрены и утверждены Высочайшим повелением Императора Николая II.
Морской корпус, а с 6 ноября 1914 года — «Морской Е. И. В. Наследника Цесаревича корпус», был переименован в октябре 1916 года в «Морское Е. И. В. Наследника Цесаревича училище», а в сентябре 1916 года был открыт в Севастополе «Морской Е. И. В. Наследника Цесаревича кадетский корпус».
Таким образом, Морской корпус разделился на две части: Морское училище, оставшееся в Петрограде, и Морской кадетский корпус, открытый в Севастополе. Кадеты и гардемарины носили белые погоны с золотым вензелем Наследника Цесаревича Алексея Николаевича. Штат Морского кадетского корпуса был положен в четыре роты, соответствующие 7-й, 6-й, 5-й и 4-й ротам старого Морского корпуса, по 125 кадет в роте. Штат Морского училища был оставлен, как и раньше, в три гардемаринские роты: 3-ю, 2-ю и 1-ю, соответствующие младшему, среднему и старшему специальным классам. Что касается штатов личного состава Морского училища, никакой точной цифры указать нельзя, возможно, — около 500 гардемарин, а в военное время может быть и больше.
Кадеты, принятые осенью 1916 года в 4-ю (а по старому порядку 7-ю) роту Морского кадетского корпуса в Севастополе, должны были окончить корпус весною 1920 года и после летнего плавания прийти в Петроград, где быть переведенными в 3-ю роту Морского училища, которое и окончили бы весною 1923 года.
Открытие и жизнь корпуса в Севастополе в 1916 — 17 учебном году
Итак, Морское ведомство приняло решение разделить Морской корпус на две части. Морское училище оставалось в своем старом «доме Миниха, что на Неве стоял», тогда как для Морского кадетского корпуса, открываемого в Севастополе, нужно было построить новые здания. Участок для постройки был найден в 6 км. от города, в глубине Северной бухты, воды которой омывали его западный и южный берега. На севере — «Голландия», дача командующего и холмистая равнина и далее — Братское кладбище; на востоке — гора высотою в 150 метров и пороховые погреба Сухарной балки, а еще дальше, в самой глубине бухты, — Черная речка, протекающая по Инкерманскому ущелью.
Под горой была образована «верхняя» терраса для постройки главного здания, а много ниже и ближе к берегу — «нижняя», для постройки офицерских флигелей, соединявшаяся шоссейной дорогой с верхней террасой и узкой дорожкой — с пристанью. Планы и сметы были закончены к началу 1914 года. Много времени ушло на предварительные земляные работы. Для постройки главного здания был принят грандиозный план инженера-строителя архитектора Александра Венсана: красивый и оригинальный белый трехэтажный дворец из инкерманского камня, а внутри — просторные, светлые залы, церковь, плавательный бассейн и т. д. Над крышей — астрономический купол, а от верхней площадки до пристани — широкая каменная лестница в несколько сот ступеней.
3 августа 1914 года капитан 1 ранга Сергей Николаевич Ворожейкин был назначен председателем строительной комиссии по постройке зданий Морского корпуса. Это было первым опытом самостоятельной постройки зданий Морским ведомством.
Строительные материалы доставлялись на пристань участка на баржах. Рабочих было много и для них и их семейств были построены деревянные бараки.
К началу 1916 года была закончена постройка офицерских флигелей, но так как было очевидно, что постройка главного здания не может быть закончена к намеченному сроку, то было решено переделать внутреннее устройство двух передних флигелей для временного размещения 125 воспитанников.
18 февраля 1916 г. капитан 1 ранга Ворожейкин был назначен директором открываемого корпуса, а в мае того же года он сопровождал Государя Императора с Царской семьей при осмотре корпусного участка и строящегося главного здания.
30 июля капитан 1 ранга Ворожейкин был произведен в контр-адмиралы.
Весной 1916 года в газетах появились объявления о приеме по конкурсу аттестатов в младший общеобразовательный класс, соответствующий 4-му классу кадетских корпусов, открываемого в Севастополе Морского кадетского корпуса. Возраст: от 13 до 15 лет, предварительный строгий медицинский осмотр, число вакансий — 125. Кандидатами были уроженцы почти всех областей необъятной России: север и юг, Польша и Дальний Восток, средняя Россия и Кавказ, Украина и Сибирь. В составе сформированной роты было около ста воспитанников из гражданских учебных заведений и двадцать пять кадет из тринадцати кадетских корпусов. Нужно сказать, что уже меньше чем через месяц все это разнородное «сборище» превратилось в прочно спаянную, дружную семью морских кадет. В учебном отношении рота была разделена на пять отделений по 25 воспитанников в каждом, а в строевом — на четыре взвода по 15-16 рядов. В командование ротой вступил капитан 2 ранга Владимир Владимирович фон Берг, а отделенными начальниками были назначены начальником: 1-го отделения — капитан Николай Николаевич Миницкий, 2-го — мичман Николай Иванович Ильин, 3-го и 4-го — лейтенант Сергей Иванович Иванов и 5-го — мичман Карл Федорович Бауман. Инспектором классов был назначен генерал-майор Владимир Кузьмич Чернышев, преподававший в течение многих лет астрономию и штурманское дело в Морском корпусе в Петрограде, а его помощником — капитан 2 ранга Василий Владимирович Дектерев.
Начальником хозяйственной части — капитан 1 ранга Феодор Феодорович Карказ, старшим врачом — почетный лейб-медик статский советник Иосиф Николаевич Свечников, младшим — коллежский советник Н. М. Марков и настоятелем церкви — отец Георгий Спасский.
Команда корпуса состояла из строевого кондуктора Звягина, фельдфебеля Усатюк, шести квартирмейстеров, двух горнистов и одного барабанщика, каптенармуса, фельдшера, матроса-кока и штатского портного. Для уборки помещений и чистки одежды и обуви воспитанников в корпус были присланы из запаса 12 дядек — «порт-артурцев», прошедших свою действительную службу на судах Артурской эскадры. Кадеты платили ежемесячно им некоторую сумму. Столовым хозяйством ведала экономка госпожа К., жившая с дочерью Кирой в комнате рядом со столовой.
Милая Кира, единственная «корпусная барышня», сколько кадетских сердец покорила она! Жена каптенармуса, устроившись в маленькой подвальной лавочке, продавала кадетам-лакомкам всякого рода сладости.
Преподаватели были приглашены из Севастополя. Русский язык преподавал г. Гусев, алгебру и геометрию — г. Воейков, историю — г. Смоленский, французский язык — поручик Экар. Фамилии других, к сожалению, забылись. Два корпусных офицера, капитан 2 ранга Берг и мичман Бауман преподавали — первый — морскую практику, а второй — английский язык; закон Божий преподавал отец Георгий Спасский. Конечно, кадеты дали своим преподавателям «подходящие» (с кадетской точки зрения!) прозвища, среди которых: «моргалка», «спичка», «перпендикуляр», «Карлуша»...
В конце сентября 1916 года принятые воспитанники начали прибывать в Севастополь. С вокзала они направлялись на Екатерининскую улицу, в канцелярию строительной комиссии, оттуда группами — на Минную пристань, где их ждал приданный корпусу небольшой каботажный пароход «Алушта» для доставки в корпус. Для многих этот переход явился первым «морским плаванием».
В корпусе прибывших воспитанников принял ротный командир, капитан 2 ранга Берг. Всех выстроили по ранжиру, и каждый получил соответствующий номер. Из цейхгауза было выдано белье, но морское кадетское обмундирование воспитанники получили только через некоторое время, когда после усиленной тренировки они постигли строевую премудрость и приняли воинский вид. Мундиры и шинели были выданы только перед рождественскими каникулами, но для прогулок и строевых учений в холодное время кадеты получили бушлаты. К сожалению, их размеры были приблизительно одинаковы, и левофланговые малыши в них, буквально, утопали.
В короткий срок, благодаря стараниям ротного командира, капитана Миницкого и кондуктора Звягина, разношерстная толпа принятых воспитанников превратилась в стройную воинскую часть.
Рота была размещена в двух передних флигелях. В левом — спальни, цейхгауз, лазарет и квартира ротного командира, а в подвале — помещения для дядек — «порт-артурцев»; в правом — классы, кабинет инспектора классов, комната дежурного офицера, церковь, столовые, кухня и квартира директора, а в подвале — рундуки и лавочка.
В двух задних флигелях помещались квартиры офицеров и доктора и корпусная канцелярия. Для команды был построен небольшой одноэтажный дом у шоссейной дороги, а женатый каптенармус поместился в маленьком домике «под горой». Впрочем, для младших служащих строились флигеля у северного крыла главного здания.
Большая, хорошо утрамбованная площадка между флигелями служила для строевых занятий и гимнастики и для чтения приказов, нарядов, переклички и пения молитв, а в торжественных случаях — для прохождения церемониальным маршем. Благодатный крымский климат позволял это делать во все времена года.
За отсутствием корпусной бани воспитанников водили каждые две недели в город, в баню Института физических методов лечения.
Повседневная жизнь кадет в Севастополе мало отличалась от жизни всех кадетских корпусов, однако в Морском кадетском корпусе в Севастополе было то, чего не было даже и в Морском корпусе в Петрограде, а именно — ежедневные шлюпочные учения, гребные и такелажные работы.
Кадетский день начинался побудкой под горн или барабан в 6 часов 30 минут утра, туалет, одевание, молитва, утренний чай с булкой, к которой давалась иногда половина холодной мясной котлеты, затем строевые занятия или гимнастика. В 9 часов утра начинались классные уроки по 50 минут, с переменой между ними по 10 минут.
Преподаватели прибывали в корпус на «Алуште» или на моторном катере. Корпусная флотилия состояла из четырех катеров: «Бурун», «Зыбь», «Бриз» и «Волна» (один из них был «адмиральским», т. е. в распоряжении директора корпуса). Уроки продолжались до 11 часов 50 минут. В полдень — завтрак: неизменные котлеты с кашей, рисом, пюре или макаронами и чай (кваса не было). Перед завтраком и после него пелась молитва. Затем после получасового перерыва кадеты снова шли в классы до 3 или 4 часов дня. В субботу после завтрака уроков не было. После классных уроков — строй или гимнастика, а два или три раза в неделю — вольные сокольские движения под музыку приезжавшего в корпус духового оркестра Севастопольского флотского полуэкипажа, шлюпочные ученья, морская практика.
Николай II и Алексей в Ливадии, сентябрь 1909 г
«Злых» (с кадетской точки зрения) преподавателей не было. Конечно, каждый их них имел свой «конек». Смоленский, например, любил задавать один и тот же вопрос: «Чего хотели древние римляне»?» на который нужно было ответить: «Хлеба и зрелищ».
Большое внимание уделялось математике (6 уроков в неделю), и иностранным языкам (7 уроков); английский язык, необходимый для будущих морских офицеров, был мало кому знаком, но благодаря умелому преподаванию воспитанники усвоили его сравнительно быстро; напротив, французский язык был всем уже знаком и успехи в этом языке были более удовлетворительны.
После окончания занятий кадеты могли гулять на плацу, ходить на «Парижскую» батарею времен Крымской кампании, спускаться в извилистые гроты южного берега или же, усевшись где-нибудь, любоваться стоявшими на рейде судами Черноморского флота.
В 5 часов вечера бывал обед из трех блюд: борщ или суп, мясное блюдо с гарниром и сладкое.
Затем, после перерыва, от.7 до 9 вечера — приготовление уроков, а в 9 часов вечера — чай с французской булкой для каждого.
Желающие могли брать два раза в неделю частные платные уроки музыки (пианино) или иностранных языков, даваемые приезжающими из города учительницами.
После чая, на плацу, а в случае плохой погоды — в спальном флигеле, чтение приказов и нарядов, перекличка унтер-офицерами из кадет, рапорт их дежурному офицеру, пение молитвы и гимна, после чего воспитанники направлялись в спальни, где их ждали койки. Нельзя сказать, чтобы полная тишина и спокойствие наступали в 10 часов вечера, несмотря на очередные обходы дежурного офицера, а иногда и ротного командира, с фонариком в руках, без проказ не обходилось: устраивали друг другу «конверты», а уже заснувшим «восстанавливали перпендикуляры».
Многие воспитанники видели море и корабли в первый раз, поэтому понятно, что их тянуло побывать на боевых судах и ознакомиться с их жизнью. Никто этому не препятствовал и по воскресеньям кадеты могли являться, по одиночке или маленькими группами, на суда и с разрешения вахтенного офицера и под руководством одного из судовых унтер-офицеров осматривать корабль.
Это был один из плюсов расположения корпуса на берегу моря и в базе флота.
В субботу после завтрака воспитанники, имевшие родных в Севастополе или поблизости, могли идти в отпуск с ночевкой, но большинство ходили в город в субботу и воскресенье только до последнего рейса «Алушты». Дежурный офицер, осмотрев с ног до головы являющегося ему кадета и убедившись, что каркас фуражки, придающий ей форму «волнореза», не был вынут, отпускал кадета в увольнение.
Офицеры Морского корпуса считались на береговой службе военного времени и при дежурстве носили не кортик, а палаш и револьвер.
При прибытии «Алушты» на Минную пристань кадеты расходились по городу, заглядывая иногда в кондитерские купить пирожное или выпить чашку кофе. Не забывали посетить «жемчужину Севастополя» — Приморский бульвар и Исторический бульвар с его панорамой обороны Севастополя.
По воскресеньям утром все оставшиеся в корпусе кадеты присутствовали на обедне, после окончания которой они проходили один за другим, «равняясь направо», перед директором корпуса, бывшим в парадной форме с алой лентой ордена св. Станислава 1-й степени и рядом с которым стоял ротный командир, шептавший в адмиральское ухо фамилию каждого кадета.
После завтрака, около 3 часов, дежурный офицер объявлял фамилии выбранных им десяти кадет, которых директор корпуса приглашал к себе на чай. После тщательного осмотра кадеты поднимались к директору на квартиру. Милая адмиральша после нескольких приветливых слов приглашала в столовую, где кадет уже ждал стол с чаем, тортами, пирожными и всякого рода печеньями. Усадив кадет за стол, адмирал и адмиральша уходили, чтобы не стеснять приглашенных.
За столом прислуживал матрос — вестовой адмирала. После чая кадеты шли в гостиную для салонных игр, а кто умел, играл на пианино. Затем появлялись радушные хозяева, и кадеты, поблагодарив адмирала и адмиральшу за прием, возвращались в роту.
В классах воспитанники занимали места по старшинству полученных баллов, но первых учеников садили на «Камчатку», а последних — на первые парты, поближе к столу преподавателя. Таков был порядок в Севастополе.
С давних пор в Морском корпусе фельдфебели и унтер-офицеры («капралы»), назначались в кадетские роты из старших гардемарин, но в Севастополе существовала в 1916 году только одна младшая кадетская рота, поэтому фельдфебель и унтер-офицеры были назначены из роты. Их отличием была унтер-офицерская дудка.
Конечно, кадеты были далеко не ангелами, шалили и получали заслуженное по делам: все же о корпусном начальстве ничего, кроме хорошего, сказать нельзя. По характеру своему адмирал Ворожейкин не походил, конечно, на грозного адмирала Чухнина, ни на чудаковатого адмирала Карцева, но с кадетской точки зрения его мягкий характер не был недостатком. Все его любили и уважали. Впрочем, директор занимался главным образом административными делами и во внутреннюю 
жизнь роты не вмешивался. Напротив, ротный командир, капитан 2 ранга Берг, «воспитатель кадетских поколений», со своей ротой не расставался, кадеты видели его повсюду, командование ротой было для него как бы «миссией свыше». Характера был он несколько «восторженного», но был в душе хорошим моряком и таким же воспитателем.
Любимым его делом была морская практика. По праздничным дням он ходил с желающими на шлюпке под парусами, а в будни, в свободное от занятий время, водил роту в экскурсии: на Братское кладбище или далее, идя по Северной стороне вплоть до запрещенной зоны скрытых береговых батарей, или в устье Черной речки в ущелье Инкермана, где однажды рота посетила монастырь. Радушные монахи угостили кадет чаем и ситным хлебом с маслом и медом. Капитан Миницкий, прекрасный строевой офицер, с густыми усами, всегда одетый строго по форме, пользовался любовью и уважением кадет, которых он за малые проступки не наказывал.
Лейтенант Иванов плавал на миноносце «Строгий», солидного сложения и добродушной внешности, подражая адмиралу Колчаку, брил усы, любил беседовать с кадетами на морские темы... и оставлять их без отпуска (прозвище его было «крокодил», или, попросту «крока»). Мичман Ильин — высокий, стройный офицер, недавно женившийся и всегда гулявший под руку со своей молодой, элегантной женой.
Кадеты на него не жаловались. Мичман Бауман — живой молоденький холостой офицер маленького роста; он говорил по-английски, как англичанин, и требовал того же от кадет. Он умел, когда это требовалось, быть строгим. Побудку не любил (по прозвищу «малютка»).
Большие события в жизни корпуса
15 сентября 1916 г. объявлен приказ по корпусу № 39: «Объявляю телеграмму за № 2848, полученную сего числа от Главного Морского Штаба: «Государю Императору благоугодно было назначить Его Императорское Высочество Наследника Цесаревича Шефом вверенного вам корпуса».
1 октября был последним днем явки в корпус принятых воспитанников.
5 октября — официальное открытие Морского Е. И. В. Наследника Цесаревича кадетского корпуса в день тезоименитства Наследника в присутствии командующего Черноморским флотом, директора корпуса, офицеров, преподавателей, воспитанников и их родственников. Отец Георгий Спасский отслужил молебен в корпусной церкви, освященной в честь святого Павла Исповедника и Алексея митрополита Московского. По окончании молебна адмирал Колчак обратился к воспитанникам с речью, в которой указал, что надо учиться, хорошо себя держать, чтобы в будущем стать знающими свое дело офицерами и быть достойными преемниками своих предков, «орлов-черноморцев».
7 октября в 6 часов 10 минут утра мирно спавшее население корпуса было разбужено внезапным взрывом порохового погреба носовой башни линейного корабля «Императрица Мария», стоявшего на бочке недалеко от корпуса. После первого взрыва последовала серия других, более слабых. Все фазы агонии корабля проходили перед глазами всех чинов корпуса. Матрос-фотограф сделал несколько снимков катастрофы, но пластинки были у него отобраны штабом флота, чтобы фотографии не попали в газеты. Кадеты-художники зарисовали последовательные фазы взрыва.
10 октября был объявлен приказ по корпусу № 53: «Сформированную роту кадет именовать «Рота Его Высочества». Как объяснить это Высочайшее благоволение? Можно предполагать, что Государь решил зачислить своего сына в открытый в Севастополе корпус. По словам бывшего командира нашей роты, капитана 1 ранга Берга, «в этой роте должен был воспитываться Наследник Цесаревич».
6 ноября приказом по корпусу этот день был объявлен корпусным праздником. Торжеств не было, но весь персонал корпуса присутствовал на церковной службе. Увы, жареного гуся с яблоками не было!
В начале ноября директор корпуса был оповещен, что морской министр генерал-адъютант адмирал Григорович посетит корпус. Корпусное начальство в лице ротного командира, капитана Миницкого и кондуктора Звягина усиленно готовило роту для встречи министра — репетировали прохождение церемониальным маршем и ответы строем на ходу «Здравия желаем, Ваше Высокопревосходительство!». Морской министр в сопровождении командующего флотом и свиты прибыл в корпус на белом щегольском катере, поздоровался с вытянутым в струнку фронтом кадет и затем пропустил роту церемониальным маршем.
Адмирал Григорович осмотрел временные помещения рот и строящееся главное здание, всем остался очень доволен и, покидая корпус, выразил благодарность корпусному начальству за строевую выправку и отличный вид кадет роты Его Высочества.
В ноябре и декабре корпус посетили еще: директор Морского Е. И. В. Наследника Цесаревича училища вице-адмирал Карцев, товарищ морского министра вице-адмирал Муравьев, французская военная делегация, прибывшая в Севастополь, и многие другие лица.
В памяти кадет сохранилось следующее воспоминание: в один из солнечных ноябрьских дней рота со своими офицерами прибыла на «Алуште» на Минную пристань. Построившись и имея в голове духовой оркестр, рота обошла по главным улицам весь город. Звуки бравурных маршей привлекли многочисленную публику, теснившуюся на тротуарах, в которой преобладал, конечно, женский элемент. Все любовались выправкой молодых моряков. С этих пор севастопольские барышни начали часто заглядывать в корпус, несмотря на довольно длинный «морской» переход «туда и обратно» на «Алуште».
Последним событием в конце года было приготовление к отъезду на рождественские каникулы. Мундиры и шинели шились по мерке в Севастопольских портняжных мастерских, так же как белые замшевые перчатки и башлыки, обшитые черной тесьмой. Их выдали в первую очередь воспитанникам, уезжавшим на север. Каникулы начинались 20 декабря, но жившие далеко от Севастополя отпускались раньше, ведь между Севастополем и Петроградом было 2.053 версты!
Впрочем, для «северян» ротный выхлопотал на железной дороге отдельный «кадетский» вагон.
10 января 1917 года все кадеты вернулись в корпус, где повседневная жизнь продолжалась, как раньше. Конечно, все интересовались военными действиями на фронте, но о политическом положении в стране никто ничего не знал. Поэтому вспыхнувшая революция, отречение Государя от престола за себя и за своего сына были для кадет полной неожиданностью. Вначале предполагали, что Государя заместит на престоле его брат, Великий Князь Михаил Александрович, но после его отказа стало ясно, что монархия перестала существовать.
В начале марта, по получении манифеста об отречении Государя, приказом директора всех воспитанников выстроили в одной из столовых. Сильно расстроенный и взволнованный адмирал Ворожейкин начал читать манифест, но по мере чтения волнение его возрастало, слезы покатились по лицу, адмирал расплакался и передал заканчивать чтение капитану 2 ранга Бергу.
Первым следствием этого исторического события было снятие с погон вензелей Наследника, а черная ленточка была сшита в своей середине, скрывая, таким образом, шефскую часть названия корпуса. Новое, так называемое «Временное», правительство симпатий никому не внушало, но все же офицеры и команда были приведены к присяге.
В марте рота Морского кадетского корпуса была вызвана в Севастополь, где вместе с командами всего флота и частями гарнизона участвовала в «красном» параде на Нахимовской площади.
Вскоре пошли разговоры о том, что и кадеты будут приносить присягу. Действительно, в апреле рота была собрана в одной из столовых, где был поставлен аналой с Евангелием и отец Спасский, с крестом в руках, привел всех к присяге.
Особенных перемен во внутренней жизни корпуса не произошло, классные и строевые занятия продолжались по-прежнему. Со стороны команды враждебных действий не было, не было и красных флагов, но национальный флаг был перевернут «вверх ногами», и нижняя, красная, полоса стала верхней. Весной какой-то «уполномоченный» прибыл в Севастополь для смотра флота, и при проходе его моторного катера перед участком корпуса все рабочие бросились к берегу, крича «ура». По духу времени воспитанники были сняты с уроков и посланы туда же, на пристань, но «ура», конечно, не кричали.
Ввиду событий, на пасхальные каникулы уехали только те, которые жили поблизости. В мае воспитанники, получив, кроме зимнего, еще и летнее обмундирование, были распущены на летние каникулы. Только летом они узнали, что по распоряжению Временного правительства Морской кадетский корпус в Севастополе закрывается, а воспитанники его переводятся в Морское училище в Петроград.
Ввиду произошедшей революции приема в кадетские классы уже не было, и 7-я рота Севастопольского кадетского корпуса, переведенная в Петроград в Морское училище, стала 6-й ротой.
К Рождеству 1917 года, в 6-й роте Морского училища насчитывалось до ста кадет, но после Рождественских каникул число это упало приблизительно до двадцати. Все они были размещены вместе с кадетами двух других кадетских рот в палатах корпусного лазарета, так как ротные помещения к этому времени были уже заняты матросами какого-то отряда Балтийского флота.
Регулярные занятия прекратились, и 24 февраля 1918 года приказом Троцкого Морское училище было закрыто, и кадеты снова, и уже окончательно, были распущены по домам.
Каждый устроился «по способности». Кто поступил в один из еще незакрытых кадетских корпусов, кто — в гражданское среднее учебное заведение, но были и такие, которые уже в начале 1918 года пробрались на Дон или на Кубань и приняли участие в рядах Добровольческой или Донской армий. Число кадет 6-й роты Морского училища, служивших в 1918-20 годах на флоте и в армии, превышало 40 человек, то есть одну треть первоначального состава роты в 1916 году.
Осенью 1919 года, по инициативе и стараниями старшего лейтенанта Н. Н. Машукова в Севастополе был открыт Морской кадетский корпус, на территории и в зданиях бывшего Морского корпуса, но по каким-то соображениям для кадет старого Морского корпуса в нем не нашлось места. Но вот в июне 1920 года был найден компромисс — кадеты Морского корпуса были списаны с кораблей в Черноморский флотский экипаж, с откомандированием в Морской корпус для продолжения образования. Там они, в числе тридцати человек, вошли в состав Сводной роты.
В ноябре того же года — эвакуация из Крыма, формирование 3-й гардемаринской роты с ядром из кадет Морского училища, создание Морского корпуса в Бизерте, учебное плавание на парусном корабле «Моряк» (бывшая «Великая Княгиня Ксения Александровна»), прохождение курса специальных классов Морского корпуса в Бизерте, выпускные экзамены, получение аттестатов, производство в Корабельные гардемарины 6/19 ноября 1922 года и кратковременная служба под Андреевским флагом на судах русской эскадры. Увы, из 125 кадет роты Его Высочества приема 1916 года только 11 получили в ноябре 1922 года аттестат об окончании Морского корпуса.
Примечания
1. О посещении строительства зданий Морского корпуса Николай II зописал в своем
дневнике:
«14 мая. Суббота.
Дивный жаркий день. В 10.15 отправились на линкор «Императрица Мария» к обедне. Алексс детьми вернулась в поезд, а я заехал к Эбергарду на «Георгий Победоносец» и выслушал егодоклад. Начали завтрак в час с половиною. В 2.45 отправился со всеми детьми на Севернуюсторону, где осмотрел весь участок, на котором возводятся постройки здешнего Морскогокорпуса. Посетил авиацию Черноморского флота и оттуда поехал через весь город на другуюгидроавиационную станцию у Круглой бухты —все вновь устроено. Вернулся в поезд в 6часов».
Гидросамолеты авиация Черноморского флота в то время базировались в Килен-бухте, где были устроены 4 гидроспуска и располагались авиамастерские и два ангара.
2. После гражданской войны в феврале 1925 года в бухту Голландия была переведена Школа морских летчиков, которая расположилась в четырех флигелях. Учебный аэродром и гидросамолеты находились в Килен-бухте. В этой школе проходили службу и обучение первые Герои Советского Союза: А.В.Ляпидевский, С.А.Леваневский, И.В.Доронин, В.С.Молоков. В 1931 году Школу морских летчиков перевели в город Ейск Краснодарского края.
В настоящее время из всех построенных вспомогательных зданий сохранилось три бывших флигеля — № 1, 2, 3, которые были приспособлены под жилые дома № 1, № 8 и №12 по улице Курчатова.
3. Наследник Цесаревич Алексей родился 30 июля (12 августа) 1904 года. Он был очень долгожданным ребенком — Россия ждала наследника. Он родился пятым после четырех девочек.
Пышностью церемония его крещения затмила крещение, организованное для его сестер. Экипаж цесаревича, запряженный четырьмя парами лошадей, сопровождала императорская семья почти в полном составе. Крестными родителями цесаревича Алексея были короли Англии и Дании, кайзер Вильгейм II и великий князь Алексей Александрович, его двоюродный дед.
Алексей родился в «императорском сане». Вместе с саном он получил наследственную болезнь — гемофилию. Эта болезнь наложила отпечаток на всю его недолгую жизнь. Гемофилия передается по наследству по женской линии. До появления Алексея в семье Романовых не было случаев гемофилии. Эта болезнь характеризуется химическим дисбалансом в крови, препятствующим ее нормальному свертыванию. Любая травма, особенно внутренняя, — смертельно опасна, больной также страдает от частых болей в суставах, вызывающих временную, а возможно и постоянную утрату способности двигаться.
Алексея очень оберегали. Царская семья помнила, что Россия уже однажды потеряла наследника престола цесаревича Николая, старшего сына Александра II, умершего в 22 года в 1865 году.
Императрица Александра Федоровна была очень предана своему сыну. Не имея возможности помочь ему с помощью лекарственных препаратов, в периоды, когда его жизни угрожала опасность, она страдала вместе с ним, цепляясь за любую ниточку надежды, принося в жертву собственные силы и здоровье.
Поэтому, разговор о том, что в Севастопольском морском кадетском корпусе должен был воспитываться цесаревич Алексей, беспредметный и не имеет для этого никаких оснований. Этого не позволила бы мать-царица. Это, во-первых. А во-вторых, Алексею нужно было учиться «на царя».
Обучение детей в царской семье проводилось по системе, не менявшейся из поколения в поколение. Каждый князь семьи Романовых с самого рождения был приписан к военнму полку. От него, как от мужчины, ожидали, что он будет офицером, постоянно находться на действительной военной службе, всегда одетым в военную форму. Миниатюрные форма и оружие, выдаваемые князьям в детстве, были постоянным напоминанием о будущем и атрибутом принадлежности к высшим кругам общества.
Алексею была уготована другая судьба, и отец-император постарался как можно лучшке подготовить его к будущей роли. Едва Алексей начал ходить, он пробовал вместе с отцом пищу, которую выдавали матросам на императорской яхте, здоровался за руку с высокопоставленными сановниками. В кабинете государя императора в Александровском дворце стоял детский столик, чтобы Алексей мог присутствовать на заседаниях и аудиенциях, составляющих обычную часть рабочего дня царя. Алексея невожможно было укрыть от внимания двора и света, отправив его в Севастополь, в кадетский корпус.
Учителем у Алексея был Петр Васильевич Петров, должностное лицо учреждений военной подготовки. Петрову повезло, что в начале 1917 года ему отказали от семьи и он не был арестован вместе с царской семьей и, таким образом, остался жив.
Разговоры о морском воспитании царского наследника, вероятно, пошли оттого, что на сохранившихся фотографиях Алексей в морской форме. Это просто дань моде. В то время многих детей из семьи Романовых одевали в матросскую одежду, и мальчиков, и девочек. До четырех лет мальчиков и девочек одевали в пышные платьица, завивали волосики. До семи лет воспитанием занимались только женщины. Затем мальчики попадали в мужскую среду, где штатские наставники под контролем военного начальника обучали их основам военной подготовки. Только особенно одаренным позволялось получить гражданское образование.
4. В мае в морском корпусе произошел инцидент, касающийся учебно-воспитательной Работы, для разрешения которого был привлечен командующий Черноморским флотом вице-адмирал Колчак: в городском архиве Севастополя сохранились подлинные документы, касающиеся этого дела. Суть его в следующем. 2 мая педагогический совет корпуса исключил из корпуса кадета Блажчука за плохую успеваемость и дурное поведение. Во время заседания педагогического комитета в спальном помещении три кадета побили Блажчука. Об этом инциденте стало известно в Севастопольском Центральном комитете депутатов армии, флота и рабочих. 3 мая в корпус прибыл кондуктор Бевзенко с машинным унтер-офицером для расследования случая с кадетом Блажчуком.
По результатам расследования председатель военно-следственной комиссии кондуктор Долиненко направляет командующему флотом выписку из постановления Пленарного заседания:
«Доложено: О Морском кадетском корпусе.
Постановлено: Просить Командующего флотом назначить ревизию Морского кадетскогокорпуса, не только учебной части, но и постройки корпуса, с привлечением туда и членовкомитета.
Той части комиссии, которая будет рассматривать учебное дело, заняться расследованием об избиении и виновных привлечь к ответственности. Исключенного Блажчука принятьобратно.
Подлинный за надлежащими подписями.
С подлинным верно: Секретарь»
В связи с таким развитием событий, 6 мая состоялся Педагогический комитет, в протоколе которого записали:
«Протестуя против поверхностной и юридически неправильной формы расследования ипротив вынесенной, на основании доклада следственной комиссии без документальных следственных данных, прилагаемой резолюции Центрального Исполнительного Комитета депутатов армии, флота и рабочих, Педагогический комитет по этому поводу единогласнопостановил:
Ввиду того, что резолюция Центрального Исполнительного Комитета совета депутатовармии, флота и рабочих по содержанию своему затрагивает не только лишь самый инцидент,но и характер и распорядок внутренней учебно-воспитательной жизни учреждения с однойстороны, и деятельность строительной Комиссии, с другой, а также бросает на все учреждение нежелательную тень, просить Командующего Черноморским флотом о назначенииособой полной Комиссии, с участием сведущих членов Совета депутатов армии, флота и рабочих для всестороннего рассмотрения функций как Педагогического Комитета, так иСтроительной Комиссии.
С подлинным верно.
За секретаря Педагогического Комитета лейтенант Иванов».
Директор Морского кадетского корпуса конр-адмирал Ворожейкин 8 мая обратился с рапортом к Командующему Черноморским флотом с приложением протокола Педагогического комитета.
Командующий Черноморским флотом вице-адмирал Колчак, получив постановление Центрального комитета и рапорт директора Морского кадетского корпуса, посчитал, что не в его компетенции создавать такую комиссию и послал телеграмму военному и морскому министру А.Керенскому:
«Вследствие недоверия общественного мнения в Севастополе к постановке учебно-воспитательного дела в Морском корпусе, прошу распоряжения о командировании специальнойкомиссии.
Поручить расследование производства постройки зданий корпуса».
Реакция Керенского на эту телеграмму неизвестна. Известно, что 6 июня 1917 года делегатское собрание матросов и солдат постановило отстранить Колчака от командования флотом. 7 июня офицеры были разоружены. Колчак с борта броненосца «Георгий Победоносец» демонстративно выбросил свое наградное оружие за Порт-Артур — золотую саблю с надписью «За храбрость» и убыл в Петроград к Керенскому для личного доклада за допущение бунта.
Борис Щепинский
Дата рождения неизвестна. Являлся кадетом первого набора Морского Его Высочества
Морского Наследника Цесаревича Кадетского корпуса в Севастополе с сентября 1916 года.
Обучался в МКК до закрытия его Временным правительством в июне 1917 года. Был переведен
в Морское училище (бывший Морской Кадетский корпус) Петрограда с сентября 1917 года и
проходил в нем обучение до марта 1918 года, когда по распоряжению новой власти училище было
закрыто. Участвовал в Гражданской войне в составе Вооруженных сил Юга России и Русской ар-
мии. С апреля 1920 года служил сигнальщиком судна «Веста», затем стал гардемарином Морского
корпуса в Севастополе до эвакуации из Крыма в составе корпуса в Бизерту (Тунис). Окончил
Морской корпус в изгнании в 1922 г. С 19 ноября 1922 года — корабельный гардемарин послед-
него выпуска гардемаринов Русского флота в Бизерте. В марте 1923 г. уехал во Францию для пос-
тупления в университет по предоставленной стипендии от 27 февраля 1923 года и окончил его с
получением диплома инженера-химика.
Жил во Франции. Являлся членом Морского Собрания в Париже на 1968 год. Был женат, имел
сына и дочь. Умер после 1972 года. (По данным, приведенным выпускником СВВМИУ Сергеем Анкудиновым в 2010 г.)
Б.А.Щепинский — автор воспоминаний о воспитанниках Морского корпуса («Военная быль»,
1972).
Председатель редакционного Совета Марков А.Г.
Главный редактор Маслов Н.К.
