Показать все теги
Одной из самых малоизученных тем в советском монголоведении остается история развития и функционирования монгольского феодального права.
Статья является продолжением работы автора над юридическими памятниками XVII в. и касается лишь одной отраженной в них отрасли права - процессуального. Материалом для исследования послужили монголо-ойратские законы, или "Великое уложение" 1640 г., и законы, принятые на съездах халхаских князей в конце XVI- первой трети XVII в. и получившие название "Восемнадцать степных законов". Берестяные листы с записями, текста законодательств были обнаружены отрядом советско-монгольской историко-культурной экспедиции во главе с монгольским историком X. Пэрлээ и советским археологом Э. Шавкуновым на территории Булганского аймака МНР в 1970 г.
Процессуальное право - часть норм правовой системы, регулирующая отношения, возникающие при расследовании преступления, рассмотрении и разрешении уголовных и гражданских дел. Нормы этой отрасли права формулируют обилие принципы судопроизводства, определяют правовое положение участников расследования, регламентируют ход судебного разбирательства.
Одной из основных фигур в процессуальном праве в Халхе в начале ХУП в. являлись элчи, состоявшие на службе у кратных нойонов. Мы не случайно оставили термин eici (букв. гскиы, посланники) в тексте перевода законов, не давая ему русского эквивалента. Как свидетельствуют материалы "Восемнадцати законов", этот термин оказался удивительно многозначным.
Кроме функции гонцов, законодательством определялась важная роль элчи при поимке и задержании виновного, его доставке к нойону. В этой связи можно рассматривать элчи как выполняющих обязанности полицейских. Статья 56 закона Шести хошунов, составленного во второй половине XVI в., гласит: "За беглецом, отправившимся в другой хошун, послать элчи всех хошунов" [L, с. 20]. Статья закона, составленного в конце ХУІ в., определяет награду элчи, поймавшему виновного, - "каждого скота по паре лучших" [1 с. 25].
В законах имеются другие статьи, дающие основание рассматривать элчи как выполняющих функции судебных исполнителей. Так, статья 52 закона Шести хошунов определяет, что "если случится какой-нибудь долг или проступок, то виновного элчи доставить к нойону. [с. 19]. Статья 1 закона 1603 г.: "Если какой-нибудь оток, не согласовав, отделился, его вверить, послав двух хошунных элчи" [l, с. 277]. Еще один пример: "Если два виновных человека вместе подадут жалобу, и если [кто-то из них] не приедет после трех [вызовов], то с отсутствующего, послав элчи, взять лошадь" [I, с. 73]. И, наконец, статья, раскрывающая значительную роль элчи в халхаском судопроизводстве: "Виновного человека отправлять с элчи. Если отправить без элчи, то дело не разбирать" [i, с. 74].
Находящиеся при исполнении служебных обязанностей элчи защищались законом. Так, за оскорбление полагался штраф - один деэлток и лошадь. Одновременно закон предусматривал наказание за самовольное пользование подводой, предназначенной для элчи: "если кто, назвавшись элчи, обманным путем возьмёт подводу и довольствие, [с того] взять три девятка" [Ч, с. 66].
Для проведения следствия и дознания применялось задержание на девять суток. Причем строго определялось, что задержанный пять суток питался за свой счет, еще на четверо суток продовольствие давал нойон. В случае отказа предоставить еду нойон подвергался довольно крупному штрафу в один верблюд и восемь лошадей [l, с. 19]. Видимо, такой порядок был призван сократить сроки выяснения существа дела и ускорить объявление наказания.
Это единственное в "Восемнадцати Степных законах упоминание о применении задержания виновного или подозреваемого. Нет упоминания о тюрьмах или каких-либо других местах для содержания преступников и в более позднем "Великом уложении " 1640 г. чело з видимо, в том, что лишение свободы вообще редко применялось у кочевых народов. Даже соседний оседлый Китай не знал наказания тюремным заключением и лишением свободы. Как отмечал Е.И. Кычанов, в тюрьмах велось только следствие, там же осужденный дожидался наказания" [3, с. 106], Этим объясняется отсутствие в процессуальном праве в средневековой Монголии норм, регламентирующих пребывание виновных в заключении.
Однако следствие все же проводилось. Причем, его порядок был весьма интересен и заслуживает, на наш взгляд, того, чтобы привести здесъ следующую статью: Если дважды виновный не сознается, [следует] взять тр.. овир. Если после этого не сознается , следует спросить у хана. Хан, послав элчи, берет одну лошадь. Если этому будут чиниться препятствия, взять эту лошадь с привязью. Если после этого не сознается, то, послав по одному элчи от каждого из Четырех хошунов, взять четыре лошади. Если и после этого не сознается, то, послать семь элчи, взять восемь лошадей. Если и после этого не сознается, то [следует поступать] таким же образом. Увеличивая число [элчи, орат, скот] [i, с. 38]. Такой порядок дознания определился соответствующими статьями "закона Четырех хапунов" 1614 г. и "Великого закона" 1620 г.
Из приведенной выше статьи можно заключить, что признание подследственного являлось определяющим для вынесения приговора по тому или иному делу.
Воообще профессиональный с юридической очки зрения порядок следствия предусматривался "Великим уложением" 1640 г, "Обнаружение следа [вора] должно рассматриваться в трех вариантах. Если след [вора] засвидетельствуют авторитетные свидетели, то [вора] наказать по закону о краже. При отсутствии авторитетных свидетелей провести расследование и судить [вора]. Если известно только направление следа при отсутствии свидетелей, то привести к присяге старосту айла, но если он откажется присягать, то взамен этого должен указать айл, р котором проживает вор, и наказать ero [f2f с, 22-23].
Примечательно, что законодательством не предусматривалось применение физических мер воздействия при дознании и следствии. В этом видится характерная особенность монгольского права по сравнению с правовыми системами дальневосточных государств, в частности Китая и Японии.
Процитированные виде статьи законов свидетельствуют, что в правовой культуре монголов за прошедшие двадцать лет произошли заметные изменения. Как развивалось пр~во, в т.ч. процессуальное, можно проследить и на последующих примерах.
В ходе расследования мог применяться обыск, которому подвергались представители всех слоев населения Халхи. Если же нойон, табунанг или кто-либо, обладающий властью, противился этому, он штрафовался андзой (единица штрафа скотом). Не явившийся на обыск штрафовался лошадью. Человек, проводивший обыск, награждался девятком.
Дальнейшее развитие положение об обысках получило в "Великом уложении" 1640 г. "Если кто [подлежащий обыску] категорически откажется в производстве у него обыска, то поступать согласно положению. Но при этом следует узнать через свидетелей, в самом ли деле он отказал в обыске у него, и, если свидетелей не будет, привести к присяге старейшину аймака" [2, с. 20].
Развитие права в течение первой половины XVII в. шло в направлении увеличения роли свидетелей. При разборе дела и для вынесения Обвинения большое значение имели свидетельские показания, что довольно четко просматривается в обоих исследуемых законодательствах. Например, факт измены или бегства с поля боя устанавливался через свидетельские показания. Со свидетеля ми необходимо было прибывать в суд при рассмотрении жалоб и и скорых заявлений. При этом свидетели ставились в особое, защищаемое законом положение/· За показания свидетель получал из штрафа один девяток. А свидетель по имущественным искам наград дался сообразно с количеством вещей. Кроме того, как устанавливал закон 1614 г., свидетель получал кормовые: из ста голов скота - пять [l, с. 40].
В "Великом уложении" 1640 г. появляется статья довольно интересного содержания: "Рабыню за свидетельницу [в делах о краже] не считать. Но если она [в доказательство] принесет мясо и кости [украденного скота], то считаться [с ее показаниями] " [T2, с. 277]
"Восемнадцать степных законов" содержат упоминание о свое образном способе решения споров. Испытуемый должен был пройти через ворота из трех палок, к которым были подвешены старая обувь, одежда и т.п. Если при этом он касался какого-нибудь предмета, то его считали виновным в том или ином преступлении.
Если же ему удавалось пройти через воротца не коснувшись, подозрение с него снималось. Описанная процедура обозначалась термином "испытание".
Статья закона конца XVI в. гласит: "Если человек, первым проходящий [испытание], не поместится [в воротца], [взять с нeго] три девятка..." Такой унизительной процедуре подвергались не только простолюдины: через воротца вынуждены были проходить и ответственные за нойонский скот шулэнги в случае потери скота. "...Если поместится [в воротца], то вины не будет; если не поместится - заставить все выплатить," - говорится в законе 1616 г. [ί9 о. 53-54].
Наличие такого испытания у монголов К.Ф. Голсунский возводил к шманским обрядам. Аналогичная форма решения споров - ордалии - применялась и в средневековых европейских судах.
Характерно, что в более позднем "Великом уложении" подобная процедура не упоминается. Законодатели считали, что достоверность сведений можно подтвердить принятием подследственным присяги. Причем такой порядок строго регламентировался соответствующими статьями: "Староста айла должен присягать в присутствии сайта [главы] отока. Сайт отока присягает в присутствии нойона".
Спорные дела решались тушимэлами, "поддерживающими закон, т.е. судьями. Суд производился в строго определенном месте. По этому поводу в Указе Галдан-хана говорится: "Вообще судьи не должны производить судебное разбирательство вне определенного места". Обязательным было присутствие в суде обеих сторон.
Материалы памятников рисуют следующую процедуру судебного разбирательства. Спорящие стороны, затеявшие тяжбу, подавали в суд жалобу. Через определенное время истец и ответчик должны были явиться в суд по вызову. Как устанавливала статья "Великого закона" 1620 г., в случае неявки одной из сторон после трех вызовов налагался штраф независимо от того, окажется ли она оравой или виноватой по делу. Близкая по смыслу статья имеется а в Указе Галдан-хана: "Если человек» вызываемый в суд по каким-либо делам, после трехкратного уведомления его при свидетелях не явится, то оштрафовать его независимо от того, прав он или виноват" [2, с. 10]. Уличенный в клевете во время суда должен был заплатить одного верблюда и пяток.
За разбор дела судья получал одну голову скота. В то же время Указ Галдан-хана определял, что "если судьи после разбора дела не преподнесут определенную часть [полученного штрафа] вору [князя], то взыскать с них в двойном размере” [2, с о 31].
Необходимо отметить, что в исследуемых памятниках статьи, касающиеся деятельности судей, занимают довольно большое место. За неправильное решение дел судья подвергался наказанию: по ”Великому закону" 1620 г. - штрафу пятком во главе с верблюдом, а по Уложению 1640 г. после троекратного вынесения неправильных решений - отстранению от должности. Характерно, что нетрезвость судьи, неправильно разобравшегося в деле, считалась отягчающим обстоятельством. С провинившихся брали штраф и отстраняли от несения судейских обязанностей. Приведенные статьи могут свидетельствовать о возможном существовании апелляций о пересмотре дел и существовании некоего органа, контролировавшего деятельность судов.
В этом сообщении представлена первая попытка анализа норм процессуального права монголов, отраженных в памятниках XVII в. Материалы крупнейших юридических памятников показывают, что право не стояло на месте. Даже на протяжении двух-трех десятков лет оно достаточно активно развивалось и совершенствовалось.
Несмотря на остатки прежней, более примитивной организации следствия и суда (применение ордалий, вознаграждение за свидетельские показания, случаи самосуда и т.д.) [1Ч с. 40], судопроизводство в Халхе перешло в руки государства, суд стал государственным институтом.
А.Д. Насилов
Из сборника «История и культура народов Центральной Азии», Улан- Удэ, 1993
Источники и литература
1. Халхын шинэ олдсон цааз эрхэмжийн дурсгалт билг // Monuments Historica. - Улаанбаатар, 1974, - Т. 1, f. VI.
2. Их цааз (Великое уложение). Памятник монгольского феодального права XVII в.
3. Ойратский текст / Транслит. сводного ойрат, текста, реконстр. монг. текста и его транслит., пер., введ. и коммент. С.Д. Дылыкова. - М., 1981.
4. Кычанов Е.И. Основы средневекового китайского права.
