Показать все теги
Религиозные воззрения Чингизидов весьма интересны. До недавнего времени общепринято было утверждать, что они придерживались традиционного для древних монголов-халхинцев шаманизма. Т.е., от случая к случаю, звали в гости шамана, который гремел колокольчиками, бил в бубен, погружался в экстатический транс, общался с миром духов и колдовал на хорошую погоду. По общему мнению советских историков, моголы времен правления Чингиз-хана, его детей и внуков, в массе своей являлись примитивными язычниками-шаманистами, стоявшими на той стадии культурного развития, которой религиозная исключительность еще чужда. Западные ученые, кажется, разделяли мнение своих советских коллег. Г.В. Вернадский, к примеру, писал в книге «Монголы и Русь», что «традиционные верования монголов являли собою смесь шаманизма и поклонения Небу». В настоящее время это мнение претерпело определенную модификацию, в том смысле, что под поклонением «Небу» имеется в виду некоторая система древнетюркских верований «тенгрианство». Насчет шаманизма и тенгрианства существует достаточно большое количество спекуляций, поэтому необходимо, прежде всего, более или менее четко, разобраться с данными понятиями.
Шаманизм, совершенно точно и определенно, не является какой бы то ни было религией или системой верований, он не выдвигает никаких доктрин, так же как не выдвигает их и европейский спиритизм. Шаман в восточной традиции имеет аналогию с медиумом в традиции западноевропейской, который так же является связующим звеном между миром людей и миром духов. Безусловно, определенная разница здесь присутствует и иногда она может быть весьма значительной, но суть от этого не меняется. Как считает проф. Е.А. Торчинов[1] все космологические идеи и представления, используемые или утилизируемые шаманизмом (тройственное деление мира, образ мировой оси и т. п.), существовали и до него и помимо него. Шаманизм это, прежде всего, определенная психотехническая практика с помощью которой североазиатский медиум (шаман) достигает транса и общается с духами. О природе «духов», то ли они есть, то ли их и вовсе не существует, разговор отдельный, однако вера в духов свойственна не только народам тунгусского или монгольского корня, но практически всем древним (да и не только древним) обществам от Западной Европы до Южной Америки. Кроме книги Е. А. Торчинова я хотел бы, для более глубокого ознакомления с темой, посоветовать читателю еще и книгу Мирча Элиаде «Шаманизм: Архаические техники экстаза», которую можно найти в Сети.
Любопытно само происхождение слова «шаман». Обычно его, в лучших традициях смешивать все и вся, а особенно тюркские и монгольские народы, считают производным от «тюрко-монгольского» kam (qam), означающего именно «шаман», в собственном смысле слова, в большинстве тюркских языков. Между тем, открытие подобных слов в тохарском (samane = «буддийский монах») и согдийском (smn = saman) языках выдвигает на передний план гипотезу об индийском (вернее индоарийском) происхождении данной лексемы. Интересно также еще и следующее. Несмотря на то, что шаманизм считается весьма архаичным явлением, берущим свое начало чуть ли не с каменного века, его расцвет у центральноазиатских народов наблюдается не просто в средневековье, а в позднее средневековье. Так, расцвет шаманизма в Маньчжурии приходится на XII-XVII века, в Монголии — к XIV веку, у киргизов и уйгуров, вероятно, между VII и XI веками.[2] Кроме того, как считал известный исследователь шаманизма С.М. Широкогоров, присутствует совпадение между появлением шаманизма и буддистской экспансией в этих регионах Азии, то есть непосредственно перед официальным принятием буддизма (ламаизма) этими народами. Как отмечает Мирча Элиаде, в шаманском костюме есть очень много заимствований от ламаизма («желтошапочная» ветвь буддизма). Сложно сказать появился ли шаманизм под непосредственным руководством буддистов или только простимулирован ими, но связь между ламами и шаманами присутствует довольно явно и, по словам Элиаде, это явление стимуляции до сих пор присутствует в Монголии. Например, ламы советуют людям с нарушенным психическим равновесием стать шаманами, и нередко сам лама становится шаманом и использует шаманских «духов».
Интересно одно из замечаний сделанных М. Элиаде в книге «Шаманизм: Архаические техники экстаза»: «Мы уже видели, какое значение имели иранские и месопотамские влияния на формирование мифологии и космологии Центральной Азии и Сибири. Иранские термины зафиксированы у венгров, татар и даже у монголов». 152
В связи с этими замечаниями М. Элиаде читателю возможно будет весьма интересно ознакомиться с тезисами доклада С. А. Яценко о шаманстве у алано-осетин, который был прочитан на V Минаевских чтениях по археологии, этнографии и краеведению Северного Кавказа (см. Приложение 6).
Что же касается так называемого «тенгрианства», как исконной веры «тюркомонголов», то здесь все сложнее и сложнее вследствие некоторых немаловажных обстоятельств. Во-первых, тенгрианство не имеет письменного изложения теологической доктрины. Данное обстоятельство позволяет его современным новоявленным адептам утверждать в этой области все, что угодно, исходя из принципа «верую, ибо нелепо». Во- вторых, этическая система тенгрианства совершенно неясна. Многие его поклонники велеречиво рассуждая о принадлежности Чингис-хана к тенгрианству и о необходимости вернуться к истокам «истинно тюркского» сознания, забывают прояснить вопрос с человеческими жертвоприношениями, которые практиковались могольскими язычниками, о чем ниже.
Еще одно обстоятельство. Тюркские народы (вернее тюркоязычные) в расовом отношении представляют из себя и как чисто европеоидные, так и чисто монголоидные общности. В настоящее время в исторической науке существует и то мнение, что тюрки изначально являлись европеоидами, а тюркский язык принадлежит к ностратической языковой семье, наряду с индоевропейскими языками. По мере продвижения на восток отдельные тюркские ветви были поглощены в антропологическом отношении местным монголоидным населением и кое-какие из них окончательно растеряли все европеоидные морфологические признаки. Таким образом, возможным будет предполагать, что некоторые тюркоязычные монголоидные народы, к примеру казахи, являются потомками тех племен, которые переняв язык и элементы культуры тюрков, тем не менее, сохранили некоторые языческие верования именуемые в настоящее время «тенгрианством». Отсюда немудрено, что языческие верования тюркоязычных казахов имеют аналогии в верованиях монголоязычных халхинцев. Однако более вероятным выглядит тот вариант, что тюрки навязали монголоидным племенам Центральной Азии и свой культ, так, известно, что у монголов-халхинцев правящий слой являлся иноэтничным, что следует из разности погребальных обрядов халхинских ханов и простонародья. 153
Что же касается отнесения монгольских, тюркских и тунгусских языков в единую алтайскую макросемью, то, повторюсь, это отнесение имеет вид гипотезы, причем весьма сомнительной.
В настоящее время по всему миру наблюдается хорошо скоординированная атака на ислам и христианство, что довольно четко видно из работы форумных пропагандистов в Сети. В печати появляется различная литература, в которой, к примеру, русский народ призывают вернуться от православия к некоему «родноверию», т.е. к славянскому язычеству, а тюркские народы бывшего СССР (впрочем и не только СССР) призывают вернуться от ислама к некоему «тенгрианству», которое выглядит даже не то чтобы как реанимированный культ, а вообще, как заново скомпилированный в настоящее время. Впрочем, это мое личное мнение.
Тенгрианство, как бы не трактовали его современные «пророки», вовсе не представляется монотеистической религией. Как утверждает Р.Н. Безертинов, чья книга «Древнетюркское мировоззрение «Тэнгрианство», рекомендована в качестве учебного пособия по традиционному тюркскому мировоззрению и философии и предназначена для студентов факультетов филологии, истории, философии и Института востоковедения, а также для учащихся 10—11 классов средних школ: «Тюрки-тэнгрианцы считали, что нашей Вселенной правят 17 божеств — Тэнгри, Йер-суб, Умай, Эрлик, Земля, Вода, Огонь, Солнце, Луна, Звезды, Воздух, Облака, Ветер, Смерч, Гром и Молния, Дождь, Радуга. Монголы-тэнгрианцы считали, что нашей Вселенной правят 99 божеств-тэнгри. Из древних и средневековых письменных источников (тюркских, монгольских, китайских, византийских, арабских, персидских и др.), видно, что среди тюркских и монгольских божеств, первенство принадлежало Тэнгри».
Если считать тенгрианство за единобожие, то таким образом, можно и славянское язычество считать за монотеизм, поскольку в нем присутствует главный бог Сварог. Между тем, халха-монголы, как следует из книги Р. Н. Безертинова, вообще утверждают о наличии тенгри в количестве 99 шт. Прошу заметить, в частности, что среди халхинских тенгриев встречается и Хормаста Хан, имя которого определенно является именем Хормузда, верховного бога зороастрийцев. Понятие «тенгри» присутствует также и в ламаизме (ветвь буддизма). Согласно ламаистской космологии, все материальное заключается в трех отдельных мирах (небо, земля и мир подземный), все же одушевленные существа этих трех миров разделяются на шесть разрядов: небожители — тенгри и асуры, обитатели земли — люди и животные, обитатели преисподней — бириты (прета), живущие в преддвериях ада, и таму или адские существа. Впрочем, кто, что и от кого здесь заимствовал сказать сложно, поскольку история буддизма, равно как и тенгрианских верований уходит во тьму веков.
Данные представления о могольской религиозности вполне уместны, если считать именно предков халхинцев за покорителей мира. Определенные сомнения на этот счет выразил Л.Н. Гумилев, который, как об этом упоминалось выше, считал что моголы принадлежали к европеоидной расе, а их верой являлась религия бон, которая пришла к ним из Тибета. Что известно об этом вероисповедании?
Основы религии Бон и ее иерархию заложил Шенраб-мибо. Согласно его биографии учение началось с омовения учителя в святом озере при участии богов, людей и нагов. Затем Шенраб обратил дэвов и асуров, примирив их между собой и стал обращать в веру людей. Некоторые бонские притчи гласят: «Те, которые не способны понять поучения, подобны гороху, бросаемому на скалу», или: «Ты будешь желать лучшего другому, как ты хочешь добра для себя». Данные слова несомненно перекликаются с христианским вероучением и возможно, что между ними существует прямая связь, во всяком случае этого не отрицал в свое время моравский миссионер А. Франке.[3] Кроме того, Шенраб, перед смертью, предрек вечность своего учения и предсказал приход «доброго учителя».
Бонская космология, как ее рисуют современные исследователи, представляет из себя мир устроеный из трех сфер: небесная область богов — белого цвета, земная область людей — красного цвета и нижний мир водяных духов — синего цвета. Через все три мира произрастает Мистическое дерево, которое является путем, по которому миры сносятся между собой. «По одной из бонских версий, в мире, в котором не было ни формы, ни реальности, появился чудесный человек между бытием и небытием, который стал называться «Сотворенный, владыка сущего». В мире тогда не было времен года, сами собой росли леса, но не было животных. Затем возникают свет белый и свет черный, после чего появляется черный человек, олицетворение зла, создатель раздоров и войн. Но появляется также и белый человек, окруженный светом, которого называют «Тот, кто любит все сущее». Он дает тепло солнцу, приказывает звездам, дает законы и т.п.»[4]
Здесь следует отметить, что Бон это арийская религия и в тот же Тибет была привнесена извне, возможно из Ирана. Б.И. Кузнецов считает: «Касаясь вопроса о происхождении бона, Стейн (157) пишет, что существуют две тибетские версии относительно страны Олмо — родины Шенраба, основателя бонской религии. Согласно одной из них эта страна находилась в Шаншуне (Северо-Западный Тибет), а согласно другой — в Иране. При этом Стейн не обратил внимания на то, что тибетцы говорят о двух Шаншунах, один из которых действительно находится в Тибете, тогда как другой, родина Шенраба, — в Иране. Указывая на то, что в бонской религии можно видеть иранские влияния, то есть манихейские или гностические, Стейн все же считает, что Индия дала бону гораздо больше, чем Иран или Гилгит. Замечание вполне справедливое, но имеющее отношение, как это понимает и сам автор, только к бону в его позднем и современном состоянии».[5]
Что же касается ранней этнической истории Тибета, то, как указывает Л.Н. Гумилев[6], в древности Северный Тибет (Шаншун) населяли кочевники-арии близкие к сакам и Л.Н. Гумилев считает, что это они принесли на Тибет религию Бон.
Л.Н. Гумилев и Б.И. Кузнецов утверждают о тождественности Бона и митраизма, а вообще-то здесь читателю лучше всего будет обратиться непосредственно к монографии «Поиски вымышленного царства», тем более, что ее очень легко найти в Интернете или даже купить бумажный вариант, благо, что работы Л.Н. Гумилева ныне имеют широкое хождение. Мы же сейчас обратимся к некоторым первоисточникам. Дело в том, что, как я понимаю, у моголов не существовало какой-то единой религии и даже среди представителей рода Бордижигинов находились приверженцы совершенно отличных друг от друга религий и верований. Так, о вере самого Чингис-хана можно можно получить некоторую информацию из сообщений Рашид-ад дина. Как известно, после рокового убийства Кайр-ханом (по приказанию хорезмшаха Мухаммеда) членов могольской торгово-дипломатической миссии, Чингис-хан некоторое время молился с целью укрепиться в принятии определенного решения. Рашид-ад-дин сообщает об этом так:
«В этом пламенении гнева он (Чингис-хан — К.П.) поднялся в одиночестве на вершину холма, набросил на шею пояс, обнажил голову и приник лицом к земле. В течение трех суток он молился и плакал, [обращаясь] к господу, и говорил: «О, великий господь! О творец тазиков и тюрков! Я не был зачинщиком пробуждения этой смуты, даруй же мне своею помощью силу для отмщения!».[7]
Т.е. здесь не присутствует и следа от какого-либо шаманизма, волхвования, гадания по обожженой бараньей лопатке, а есть какая-то вполне определенная и строго монотеистическая религия.
Еще из того же источника: «В то время когда Чингиз-хан предпринял поход на владения Хитая и выступил на войну против Алтан-хана, он один, согласно своему обыкновению, поднялся на вершину холма, развязал пояс и набросил его на шею, развязал завязки кафтана [каба], встал на колени и сказал: «О, господь извечный, ты знаешь и ведаешь, что ветром, [раздувшим] смуту, был Алтан-хан и начало распре положил он. Если ты считаешь, что мое мнение справедливо, ниспошли мне свыше в помощь силу и [божественное] вспоможение и повели, чтобы с высот ангелы и люди, пери и дивы стали моими помощниками и оказывали мне поддержку!» С полнейшим смирением он вознес это моление; затем сел на коня и выступил».
Следует полагать, что приверженцем веры Чингис-хана являлся и каган Хубилай. Известна одна история («Рассказ об уйгуре Санке.») случившаяся в его царствование. В то время, соперничавшие с мусульманами христиане довели до сведения Хубилая о наличии в Коране фразы «Убивайте всех многобожников без исключения». Каган произвел по этому поводу расследование. Он вызвал Мавляна Хамид-ад-дина, в прошлом самаркандца, который был казием, и спросили его о наличии в Коране подобных слов. Тот ответил: «Такой стих есть». «Каан спросил: «Почему [же] не убивают?». Тот ответил: «Всевышний бог приказывает убивать многобожников; если каан дозволит, я скажу, кто считается многобожником». [Каан] сказал: «Говори». [Тогда] он сказал: «Так как ты пишешь в начале ярлыка имя бога, то ты не многобожник, многобожник — это тот, кто не признает [единого] бога и приписывает ему товарищей, а великого бога отвергает». Каану [это] чрезвычайно понравилось, и эта речь пришлась ему по душе. Он оказал почет Мавляну Хамид-ад-дину и обласкал [его]. Остальные благодаря его речи получили освобождение».[8]
Действительно. Моголы в своих документах постоянно упоминают некоего единого Бога, так Рубрук цитирует грамоту Менгу-хана следующим образом: «Вот слово, которое вам сказано от всех нас, которые являемся моалами, найманами, меркитами, мустелеманами; повсюду, где уши могут слышать, повсюду, где конь может идти, прикажите там слышать или понимать его; с тех пор, как они услышат мою заповедь и поймут ее, но не захотят верить и захотят вести войско против нас, вы услышите и увидите, что они будут невидящими, имея очи; и, когда они пожелают что-нибудь держать, будут без рук; и, когда они пожелают идти, они будут без ног; это — вечная заповедь Божия».[9] Как бы там ни было, но из грамоты Менгу-кагана совсем не очевидно, что мы имеем в лице моголов неких шаманистов, многобожников-идолопоклонников и язычников.
Однако, как я уже сказал, далеко не все Чингизиды и даже сыновья самого Чингиса исповедовали веру отца и предка. Так, сын Чингис-хана, каган Угедей являлся сторонником некоей языческой религии. Являлась ли данная система верований каким- либо тенгрианством сказать весьма сложно.
Характеристическими чертами данного направления язычества, в частности, являлись: 1. поклонение священным рощам («кустам»). Карпини лично свидетельствует: «Мы видели также, что Оккодай-хан (Угедей. — К.П), отец нынешнего императора, посадил куст за упокой своей души, вследствие этого он предписал, чтобы никто там ничего не срезал, если же кто срезал какой-нибудь прут, то, как мы сами видели, подвергался бичеванию; снятию одежды и злым побоям».[10] 2. человеческие жертвы и жертвы коней. Рашид-ад-дин сообщает: «И когда он (Угедей — К.П.) кончил пировать и дарить, то приказал, согласно их обычаю и правилу, последующие три дня раздавать пищу ради души Чингиз-хана. Выбрали сорок красивых девушек из родов и семей находившихся при нем эмиров и в дорогих одеждах, украшенных золотом и драгоценными камнями, вместе с отборными конями принесли в жертву его духу».[11] 3. Ипатьевский список сообщает еще и о поклонении некоторым небесным светилам: «Приходящая цари, и князи, и велможе солнцю и луне и земли, дьяволу и умершимъ въ аде отцемь ихъ и дедомъ и матеремь водяше около куста покланятися имъ. О скверная прелесть ихъ!». В Лаврентьевском списке, в сообщении об убиении Михаила Черниговского, написано еще и следующее: «. веля ему поклонитися огневи и болваном ихъ».
За языческую веру моголов, в большинстве случаев, принимают вышеупомянутую религию «тенгрианство», что может быть подтверждено информацией «Сокровенного сказания», которое упоминает о языческом волхве Теб-Тенгри (в персоязычных источниках всюду бут-тангри): «У Хонхотанского Мунлик-эчиге было семеро сыновей. Старший из семерых, по имени Кокочу, был Теб-Тенгри, волхв». Этот Кокочу, судя по всему, имел сильное влияние на Чингис-хана (до определенного момента) и именно он, по сообщению Рашид-ад-дина, утвердил за Темуджином каганское имя Чингис на курултае 1206 года.
Любопытно, что вышеозначенный Кокочу вдохновлял Потрясателя Вселенной словами несколько расходящимися с представлениями о многобожном язычестве: «Кокэчу Тэб-Тэнгри, сын Мунлик-эчигэ, был провидцем, претендовавшим на совершение
чудес. Он неоднократно перед этим говаривал [Чингиз-хану]: «Всевышний господь дарует тебе царствование над поверхностью земли!». 166
Между тем, если поискать в источниках упоминание о Тенгри, то можно найти и достаточно любопытные сведения на этот счет. Вот что сообщает о гуннах (вернее о «хонах») Мовсес Каланкатуаци предположительно в VII веке: «Преданный сатане, народ этот, охваченный заблуждением древопоклонения (выделено мной. — К.П), по северной (выделено мной. — К.П.) холодной глупости своей вздорные и ложные верования, скверные языческие обряды свои считал выше [других]. Если громогласное огненное сверкание молнии, обжигающее эфир, поражало человека или другое животное, то они считали, что это жертва, посвященная богу Куару, и служили ему. И еще почитаемому ими идолу какому-то, огромному и безобразному богу Тангри-хану, которого персы называют Аспандиат, приносили в жертву коней на кострах».[12]
Поклонение деревьям, в частности, священным рощам, свойственно лесным народам, а не степным. Упоминание о Тангри-хане позволяет многим исследователям и историкам отнести описываемых Мовсесом Каланкатуаци гуннов к тюркам, но это упоминание встречается в тексте всего лишь один раз, а далее автор ведет речь только об Аспандиате. Похоже, что перед нами, все-таки, какой-то арийский культ, возможно заимствованный впоследствие тюрками. Речь в описании Мовсеса Каланкатуаци идет о хонах-хазирах, то бишь хазарах, а как я уже выше писал, нет особых оснований причислять ранних хазар (VII в.) к тюркам и даже тюркоязычным народам. Между прочим, описанные армянским автором хоны, имели в своих привычках резать себе руки и лица в знак скорби при похоронах значимых для них лиц, так же как и чжурчжэни и некоторые другие народы, которые выше я упоминал и имели обычай устраивать тризну при погребениях военных вождей. Напомню, что «тризна» это специфический славянский военный обряд прощания, который заключается в различных военных и спортивных состязаниях в честь умершего, а само это слово, несомненно славянское, обозначает как «бить», так и «веселиться». Русские летописи сообщают об обычаях кривичей: «И аще кто оумряше оу нихъ, и творяахоу трызну надъ нимъ и по семъ творяху кладоу великоу и возлежать на кладу мертвеца и сожгуть и, и посемъ, собравше кости, и вложать в судиноу малоу и поставляхоу на столпехъ на поутехъ, еже творять Вятичи и до сего дне. Сей же обычай имоуть и Кривичи и прочий погани, не ведуще закона Божиа, но творяще сами себе законъ». 168
Еще одно замечание. Безусловное отождествление имени Тенгри с тюрками имеет все основания, однако, как утверждает А.П. Новосельцев в книге «Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа»: «Тангри — известное тюркское племенное божество, варианты которого имеются у всех тюркских племен и народов (турок, азербайджанцев, туркмен, якутов, чувашей и т. д.), хотя ныне, кажется, выясняется, что имя его не исконно тюркское». 169
Что же касается Аспандиата, то это Спентодата [авест. «созданный (дарованный) благочестием», т. е. богиней Спента Армайти, землёй, следовательно, сын земли]. В иранской мифологии он является одним из наиболее древних персонажей. Упомянут уже в «Фарвардин-яште». Его поздними формами имени являются — Спанддат, Исфендиад и Исфандияр. В силу своего происхождения Спентодата был неуязвим для обычного оружия.
Сейчас же вернемся к вышеупомянутой грамоте кагана Менгу, которая гласила: «.от всех нас, которые являемся моалами, найманами, меркитами, мустелеманами.». Мы не будем сейчас говорить о моалах и найманах, под которыми подразумеваются этнополитические объединения, здесь нам более всего интересны меркиты и мустелеманы. Скажу прямо, мне ни разу не встречалось в источниках такое племя как мустелеманы и у Рашид-ад-дина такого упоминания тоже нет. Речь, в данном случае, и это более чем очевидно, идет о мусульманах, которые занимали в могольской империи весьма значительное место. Рубрук ездил в Каракорум в период с 1253 по 1255 гг., и в это время под власть моголов уже попало значительное количество областей с мусульманским населением. Но кто же такие меркиты?
Во-первых, под таким наименованием у Рашид-ад-дина упоминается племенное объединение мекритов или же удуитов: «Их также называют племенем удуит, хотя некоторая часть монголов называет меркитов мекритами, [но] смысл обоих [названий] один и тот же». 170
Во-вторых, в Сирии и Египте мелькитами (от арабского мелик — князь) называли православных христиан, в отличие от монофизитов и несториан. Совпадение наименований меркит и мелькит нельзя считать полным, однако искажение «л» на «р» может быть вполне допустимым.
Что касается меркитов, как племенного объединения, то они, безусловно, являлись народом христианского вероисповедания, но, как о том пишет Рубрук, несторианского толка. «У этого Иоанна («поп Иван», он же «пресвитер Иоанн». — К.П.) был брат, также могущественный пастух, по имени Унк; он жил за горами каракатаев, на три недели пути от своего брата, и был властелином некоего городка по имени Каракорум; под его властью находился народ, именовавшийся крит и меркит и принадлежавший к христианам- несторианам».[13]
Между тем, есть некоторые вопросы. В 1253-1255 гг. говорить о меркитах, как о каком-то значительном по величине народе, не представляется возможным, поскольку Рашид-ад-дин неоднократно пишет об их чуть ли не полном исстреблении еще во времена Чингис-хана. «В тех пределах они (моголы — К.П.) дали сражение Куду, разбили племя меркит и всех перебили, так что никого из них не осталось [в живых], кроме самого младшего сына [Куду], по имени Мэргэн». 172
А вот тот факт, что во времена правления Гуюка (1246-1248 гг.), правившего перед Менгу, христианство среди моголов получило широчайшее распространение, отрицать невозможно, что подтверждает и Рашид-ад-дин: «Так как в должности атабека при Гуюк- хане состоял Кадак, который был христианином с детства, то это наложило отпечаток на характер [Гуюк-хана]. А после того и Чинкай оказался пособником тому делу; и по этой причине [Гуюк-хан] всегда допускал учение священников и христиан. Когда молва о том распространилась, то из стран Шама, Рума, Осов и Русов в его столицу направились христианские священники. Благодаря постоянному присутствию Кадака и Чинкая не было недостатка в отречении от веры ислама, и дело христиан во время правления Гуюк-хана взяло верх, и ни у одного мусульманина не было силы поднять против них голос». 173
Таким образом, христианские священники направлялись в Каракорум от ромеев (из Византии, которая в то время оказалась частично под властью латинян), от алан и из Руси и все это были православные отцы церкви. Говорить о засилье несториан в этот период не совсем уместно. Кроме того, есть определенные намеки на распространение православного христианства среди тех же найманов и в более ранние времена. Кушлук- хан, сын Таян-хана найманского был христианином, как об этом сообщает Рашид-ад-дин, но он не сообщает к какому направлению это христианство относилось. Известно, что Кушлук убежал от могольских войск к кара-хитайскому гурхану и женился на его дочери, которая, будучи властной и сильной характером девицей, отвратила его от христианства и обратила в язычество. Но, как следует понимать, Кушлук продолжал с симпатией относиться к своей прежней вере и являлся ярым врагом мусульман, о чем Рашид-ад-дин пишет следующее: «[Кушлук] отправился во владения Хотана и захватил [их]. Он принудил население тех округов отступить от веры Мухаммеда и насильно предоставил [ему] выбор между двумя деяниями: либо принять христианскую веру [с учением] о троице, либо язычество [бутпарасти] и переодевание себя в хитайское платье».[14]
Христианская вера с учением о троице это православие и, очевидно, оно оказалось весьма распространено среди найманов или, как минимум, среди найманского правящего слоя.
Итак. Историки обычно считают, что раз существовал какой-то единый народ моалов или же менгу, то у этого единого народа существовала и какая-то единая вера и в этом качестве упоминается или шаманизм или некое тенгрианство или же Бон, возможно митраизм. На самом деле, как это представляется лично мне, утверждать о какой-то единой могольской религии нет никаких оснований. У моголов XIII века в ходу были культы и религии самого различного толка и на этот счет в их среде процветал необыкновенный религиозный плюрализм.
Менгу-каган в свое время объяснял Рубруку: «Мы, моалы, верим, что существует только единый Бог (очень интересно - К.П.), Которым мы живем и Которым умрем, и мы имеем к Нему открытое прямое сердце. Но как Бог дал руке различные пальцы, так Он дал людям различные пути». 175
Если довериться мнению, что Чингис-хан являлся митраистом, то следует отметить, что именно для митраизма было характерно очень терпимое отношение ко всем вероисповеданиям и культам. Что мы вообще знаем об этом вероучении? К сожалению очень мало, поскольку митраизм в определенном роде являлся, хотя и прозелитическим, но, тем не менее, закрытым учением. Принципы митраизма не излагались в письменном виде и какая-либо митраистская религиозная литература не создавалась. Однако мы кое- что знаем о Митре, одном из арийских богов.
17 Митра бог, который следит за соблюдением договоров. Митра воплощает принцип справедливости, порядка и закона. Он регулирует все отношения людей в социальной жизни. Авеста на этот счет сообщает:
«Мы почитаем Митру...
Которого не может Ввести в обман никто:
В дому — домохозяин,
В семействе — старший в роде,
Ни в племени — вожак,
И ни в стране — владыка.
Спаси нас от напасти,
Спаси от бед нас, Митра,
Которому не лгут.
Вот так ты устрашаешь Противящихся Митре,
Не чтущих договор:
Рук отнимаешь силу У них, когда ты грозен,
Ног отнимаешь стойкости,
Из глаз обоих зренье И слух из двух ушей...
(здесь я позволю себе напомнить читателю текст грамоты Менгу-каана: «... с тех пор, как они услышат мою заповедь и поймут ее, но не захотят верить и захотят вести войско против нас, вы услышите и увидите, что они будут невидящими, имея очи; и, когда они пожелают что-нибудь держать, будут без рук; и, когда они пожелают идти, они будут без ног; это — вечная заповедь Божия». Как я понимаю, комментарии здесь не требуются.)
Его, вздевая руки,
Бедняк правдивый просит,
Своих лишенный прав,
Зовет его на помощь.»[15]
Известно, что значительную роль в распространении митраизма сыграли социальные низы, которых он привлекал тем, что провозглашал равенство среди посвященных в него.
18 Митра — бог воинов и воинской удачи, бог государственных чиновников и бог торговцев. Кроме того, это бог мужчин. Женщины к митраистским мистериям не допускались. Митра стал богом римских легионеров, их верным боевым соратником. Авеста гласит:
«Владыки стран взывают К нему, идя на битву,
Против рядов сомкнутых Войск вражьих кровожадных Меж двух враждебных стран.
И первым, кто восхвалит Его со всею верой,
И помыслом, и силой,
К тому и обернется,
Тому поможет Митра,
Чьи пастбища просторны,
С победоносным Ветром И божеством Победы.
Молюсь я ради счастья..
Мы почитаем Митру...
Взывают к Митре ратники,
Склонившись к конским гривам,
Прося себе здоровья,
Коням в упряжках силу,
Прося способность видеть Врагов издалека,
И чтобы побеждать им Врагов одним ударом,
Всех недругов враждебных И каждого врага.
Молюсь я ради счастья...»
Мифология митраизма, как и его культ, во многом совпадают с мифологией и культом христианства. Схожи и формы организации общин данных религий. Это можно объяснить как заимствованием христианством у митраизма некоторых его черт, так и одинаковыми социальными и историческими условиями возникновения и распространения обеих религий. Более того. Именно митраизм был самым серьезным конкурентом (если можно так выразиться) христианства в первые столетия существования последнего. Любопытна некоторая общность обычаев митраизма и раннего христианства. Так, при входе в храм митраисты всегда окунали пальцы в святую воду, а поскольку в некоторых местностях встречались люди, которые одновременно исповедовали обе религии, то они ввели этот обычай в большинстве христианских церквей, находившихся вблизи Рима. Так же в обеих религиях использовалось омовение и причастие хлебом и вином. Крупнейшим отличием митраизма от христианства было то, что первое вероучение поощряло воинственность, а второе пропагандировало миролюбие, но не свободу совести, тогда как именно терпимость митраизма к другим религиям, похоже на то, и привела к его полному исчезновению. Кроме того, одним из решающих факторов в победе христианства, оказался прием женщин, в качестве полноправных членов, в христианскую веру.
Итак. Митра есть бог порядка, законов, договорных обязательств, соответственно Митра покровительствует как государственной организации, так и всякой социальной. Был ли Чингис-хан митраистом? Вполне возможно. Его веротерпимость известна. Его тяга к завоеваниям несомненна. Его беспощадность к смутьянам, бунтовщикам и прочим противникам прочной и жесткой власти более чем наглядно представлена историческим трудом Рашид-ад-дина. Соблюдением Чингис-ханом договоров и верность своему слову вряд ли может быть поставлена под сомнение. Любопытны поучения Чингис-хана, которые выдают в нем, прежде всего, именно организатора государственной и социальной жизни.
«Если великие люди [государства], бахадуры и эмиры, которые будут при многих детях государей, что появятся на свет после сего, не будут крепко держаться закона, то дело государства потрясется и прервется, будут страстно искать Чингиз-хана, но не найдут [его]!»[16]
«Народ, у которого сыновья не следовали биликам отцов, а их младшие братья [ини] не обращали внимания на слова старших братьев [ака], муж не полагался на свою жену, а жена не следовала повелению мужа, свекоры не одобряли невесток, а невестки не почитали свекоров, великие не защищали малых, а малые не принимали наставлений старших, великие стояли близко к сердцам [своих] служителей [гулам] и не привлекали на свою сторону [сердца] бывших вне их окружения [мардум-и бируни], люди, пользовавшиеся [всеми] благами, не обогащали население страны и не оказывали [ему] поддержки, пренебрегали обычаем [йусун] и законом [йаса], соображениями разума и обстоятельства, и по этой причине [становились] противниками управителей [мутаваллиан] государства: у такого народа воры, лжецы, враги и [всякие] мошенники затмевали солнце ...». 178
В принципе, качества присущие Чингис-хану, как государственному деятелю, были так же присущи и многим другим крупнейшим руководителям, как до него, так и после, однако, в свете утверждений, что Чингис-хан имел арийское происхождение и исповедовал некоторый монотеистический культ, данные качества служат определенным подтверждением в пользу его принадлежности к религии Митры. Любопытно, что есть некоторые факты свидетельствующие о том, что аланы (усуни), так же являлись митраистами.
К.М. Байпаков в статье «Семиреченские художественные бронзы» 179 описал несколько светильников усуней, найденных в разное время на территории Семиречья. Один из светильников, скорее жертвенник, примечателен тем, что имеет почти точную аналогию со светильником найденном в современном Синьцзяне. Второй светильник в культурологическом плане устанавливает связь между Пазырыком и культурой аланских захоронений I-II вв. н.э. Третий светильник выглядит следующим образом — блюдо жертвенника диаметром 25,5 см укреплено на ажурной подставке высотой 18 см. На краю блюда укреплено изображение антропоморфного бога, сидящего по-восточному и держащего в правой руке ритуальный кубок. Немного назад и вправо на том же блюде расположена фигурка коня. Лошадь взнуздана ременной уздечкой с псалиями, длинный хвост ее закручен и стянут. Данная композиция, безусловно посвященная Митре, имеет параллель в другом изображении Митры — на гривне из кургана 10 Кобяковского могильника на Дону. 180
Безусловно, читатель может резонно возразить, что, кроме внешности представителей уруга Чингис-хана, да еще догадок историков, пусть даже и великих, моголов и усуней (аланов) вряд ли что связывает. Однако, без связи усуней и моголов, нам не объяснить, почему одного из ханов Ак Орды, контролировавшей восточный Дешт-и Кипчак (ныне казахстанские степи) называли Урусом (Русом) и почему вообще это имя неоднократно встречается среди имен Дома Чингиса.
Так вот, в свое время О.Н. Трубачевым было выдвинуто предположение об «индоарийской» этимологии термина русь. 181 А, как уже отмечалось выше, некоторые исследователи, к примеру Е.С. Галкина, связывают салтовских русов (по меньшей мере правящий слой каганата) с аланами, которые считаются иранцами или же ариями. 182
Этноним усунь имеет китайское происхождение. Самое любопытное состоит в том, что китайские историки XIX века вполне серьезно подозревали в усунях предков великороссов. Так, в 1881 году в Китае был опубликован (написан в 1851 г.) исторический труд «Шофанбэйчэн» известного историка Хэ Цю-тао, в гл. 30, т. IV которого содержится «Исследование о племени усунь». Хэ Цю-тао утверждает о тождественности этнонима «усуни» китайскому этнониму «олосы» (напомню, что в китайском языке звук «р» не произносится) принятого для обозначения русских: «Ван Цю-цзянь в «Юйтанцзяхуа» считает, что древние усуни это есть нынешние олосы. Я с полным звуком рифмую их. Эти звуки собственно находятся [по своему произношению] между «у» и «о», «сунь» и «сы», и нет подходящих [иероглифических] знаков [для их точного транскрибирования]. Переводчики, не найдя близких по своему звуку имен, принимали среднее [начертание].». 183
Выше я приводил сведения Рашид-ад-дина о внешности представителей уруга Чингис-хана. Эти сведения соответствуют данным китайских источников о внешности усуней: «Усунь из всех жунских [племен] Западного края особенны, их вид наиболее отличен. Те из нынешних ху, которые имеют синие глаза, красную (рыжую) бороду, а наружностью похожи на ми-хоу, это собственно [и есть] потомки племени [усунь]».[17]
Здесь читатель может законным образом поинтересоваться у автора, дескать, не хочет ли последний заявить, что Чингис-хан был русского происхождения? На что я могу ответить только одно: этого я утверждать не могу, но и отбрасывать подобную гипотезу не стану.
Константин Пензев
Из книги «Демугин Хингей. Легенда о Белом Царе»
Примечания
153 Своих покойников халхинцы оставляли в степи (так называемое, труповыставление). «В могилах хоронили только знатных людей, например Сецен-ханов, Дзасакту-ханов и других князей Северной Монголии» М. Дамгинжавын «Памятники истории и культуры Монголии» (М., 1981.)
154 см. «Бон (Древняя тибетская религия)» // Доклады ВГО. Вып. 15: Этнография. Л., 1970
157 см. Р.А. Стейн «Тибетская цивилизация» с. 200
161 Т.1 Кн.2 с. 263
166 Т.1 Кн.2 с. 253
168 см. Типографская летопись // Полное собрание русских летописей, т. XXIV. М.: Языки русской культуры, 2000
169 (http://gumilevica.kulichki. net/NAP/nap0144b. htm#nap014note597).
170 Т.1 Кн.1 с. 114
172 Т.1 Кн.2 с. 178
173 Т.2 с.120-121
175 пер. А. И. Малеина, Путешествия в восточные страны. М. 1997 с. 169
178 Т.1 Кн.2 с. 259
179 «Семиреченские художественные бронзы» // АВ. — № 8 . — 2001 . — с. 150-159.
180 Гугуев В.К. 1992 : Кобяковский курган (К вопросу о восточных влияниях на культуру сарматов I в.н.э. — начала II в.н.э.). // ВДИ. 1992. № 4. С.116-129
181 Трубачев О.Н. Лингвистическая периферия древнейшего славянства. Индоарийцы в Северном Причерноморье // Вопросы языкознания, 1977, № 6, с. 13—29
182 см. Е.С. Галкина «Тайны Русского каганата» М., Вече 2002
183 Кюнер И. В. Китайские известия о народах южной Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока. М: Издательство восточной литературы., 1961 с.72
[1] см. Религии мира: Опыт запредельного: Психотехника и трансперсональные состояния. СПб.: Центр «Петербургское Востоковедение», 1998
[2] М. Элиаде «Шаманизм: Архаические техники экстаза» М., София, 2000
[3] см. Francke A.H. A History of Western Tibet, L, 1907.
[4] см. «Бон (Древняя тибетская религия)» // Доклады ВГО. Вып. 15: Этнография. Л., 1970.
[5] Б.И. Кузнецов «Древний Иран и Тибет (История религии Бон)» СПб, Евразия 1998
[6] см. Л.Н. Гумилёв «Этническая история Тибета в I тысячелетии н.э. // Центральная Азия и Тибет: История и культура Востока Азии. Новосибирск. 1972. Т. 1. С. 73-77.
[7] Т.1 Кн.2 с. 189
[8] Т.2 с. 191
[9] Вильгельм де Рубрук. Путешествия в восточные страны. / Пер. А.И. Малеина. М., 1997 с. 175
[10] Джиованни дель Плано Карпини. История монгалов. / Пер. А. И.Малеина. М., 1957 с. 32
[11] Т.2 с. 19
[12] Мовсес Каланкатуаци. История страны Алуанк / Пер. Г. Смбатяна. Ереван: Матенадаран, 1984 http://www.vostlit.info/Texts/rus5/Kalank/text22.phtml?id=621
[13] Вильгельм де Рубрук, «Путешествия в восточные страны» / Пер. А.И. Малеина. М., 1997 с. 113
[14] Т.1 Кн.2 с. 183
[15] Авеста. Избранные гимны. Из Видевдата. Перевод с авестийского И.М.Стеблина-Каменского. М., Дружба народов. 1993 http ://orel.rsl.ru/nettext/foreign/avesta/4. html
[16] Т.1 Кн.2 с. 260
[17] Кюнер И. В. Китайские известия., 1961, с. 259
