Показать все теги
Трудно найти более важный, чем плато Укок, район для исследования археологических памятников, которые могут помочь в решении наиболее острых проблем центрально-азиатской археологии. Уже то, что оно расположено на самом юге Горного Алтая, граничащем с современным Китаем, Монголией, Восточным Казахстаном, не может не вызвать интереса (рис. 2). При первом же знакомстве с этим районом поражает обилие и разнообразие археологических памятников, сконцентрированных на столь небольшой территории. Здесь открыты и исследованы погребения афанасьевской культуры, культуры развитой бронзы, раннескифские и пазырыкские курганы, гуннские культовые сооружения, захоронения тюркского времени и позднего средневековья, зафиксированы многочисленные местонахождения петроглифов от неолитического времени до этнографической современности, найдены фундаменты грандиозных средневековых жилых и культовых комплексов. Чрезвычайно интересны многокилометровые фигурные каменные выкладки и позднесредневековое казахское кладбище.
До недавнего времени Укок был одним из самых малоизученных мест Горного Алтая. Пока нет работ, где были бы собраны подробные сведения о его геоморфологии, геологии, данные о политической истории. В конце XIX в. здесь проходили маршруты нескольких топографических экспедиций, оставивших краткое описание этого района (см. [Закржевский, 1894; Шмурло, 1898]). В 1897 и 1905 гг. на плато У кока работал профессор В.В. Сапожников. Он собрал сведения о ландшафте, гидросистеме, ледниках плато, однако, как и предыдущие путешественники, ученый не заметил ни многочисленных курганов, ни рисунков на скалах. Унылым и неприветливым показался ему Укок.
Открытие Укока как места расположения археологических памятников, в том числе курганов пазырыкской культуры, было сделано В.Д. Куба- ревым, который в 1972 г. провел здесь разведку (см. [Кубарев, 1972]). Развернувшиеся на плато археологические исследования стимулировали появление работ по геоморфологии и исторической этнографии (см. [Чайко, 1994; Октябрьская, 1994 ]).
Укок — ровное плато на высоте 2,5 тыс. м над уровнем моря, совершенно без леса, изрезано крутыми извивами р. Ак-Алахи, с массой озер и огромных валунов, всхолмленно на севере моренами — следами исчезнувшего ледника. Это место представляет собой величественное зрелище. Вряд ли можно найти на Алтае более фантастический ландшафт (рис. 3). Южный край плато ограничен склонами хребта Чолдок-Чап, северного отрога хребта Южный Алтай. К плоскогорью Укок примыкает крутой северный склон горного узла Табын-Богдо-Ола, самого крупного центра оледенения Алтая. Этот хребет отделяет Укок от Китая и Монголии. Его постоянно белые куполообразные вершины (наиболее высокая из которых Найрамдал достигает 4049 м) делают пейзаж ослепительно красивым. Сияющие вершины Укока очень многое значили для пазырыкцев. “С древности, — отмечает Н.Л. Жуковская, — гора (главная гора местности) рассматривалась как символ родовых кочевий“ [1988, с. 27]. Подобно Белухе — священной горе алтайцев [Сагалаев, 1992, с. 63], вершины Табын-Богдо-Ола, что означает “Пять святых гор“ [Сапожников, 1911, с. 270 ], могли быть почитаемы пазырыкцами, как впрочем и всеми, кто пришел им на смену в этом высокогорном районе. Данное предположение имеет подтверждение в этнографии монголов и алтайцев, а также многих других народов, чья жизнь проходила в горах. Средоточение на плато большого количества погребений, поминальных комплексов и петроглифов свидетельствует о том, что это была не только хозяйственная, но и сакральная территория.
Укок являлся высокогорным зимним пастбищем пазырыкцев, что достоверно установлено в настоящее время. Долины Алтая, столь богатые травой летом, зимой покрываются толстым слоем снега. На горных пастбищах Юго-Восточного Алтая слой снега часто едва превышает 5—10 см, а иногда пастбища совсем свободны от снежного покрова, так что лошади и овцы легко добывают траву сами. Как установлено, зимой в горных районах Алтая теплее, чем на его равнинах и в предгорьях.
Рис. 3. Месторасположение плато Укок.
Укок — традиционное зимнее пастбище. Количество осадков, выпадающих здесь в холодный период года, XI—III месяцы, очень незначительно 10,4—28,8 мм. Снега зимой бывает мало, а растительности луговых тундрово-степных сообществ субальпийских и альпийских лугов, сухих дерновинно-злаковых степей вполне достаточно для прокорма животных. Поэтому с давних пор здесь зимуют со стадами семьи скотоводов. Проживание пазырыкцев на У коке летом было исключено: в таком случае погибло бы прекрасное зимнее пастбище, кроме того, растительности здесь недостаточно для летнего содержания скота, обширные долины с прекрасным травостоем и более мягким климатом находятся немного ниже плоскогорья Укок.
Продуктивность зимних пастбищ Укока очень высока. В настоящее время каждую осень сюда поднимается из Джезатора 32—33 семьи, каждая со своим стадом овец (по 770 голов в среднем) и лошадей (до 400—500 голов). Лишь иногда животных подкармливают комбикормом и то в небольших количествах. Вероятно, некоторый запас сена, которое заготавливают обычно в конце августа — начале сентября, имели с собой и пазырыкцы, поднимавшиеся в начале ноября на У кок. Именно в это время гонят на укокские зимники стада овец и джезаторские пастухи. Дней через 20 сюда приходят табуны коней. В конце марта появляются новорожденные ягнята, к этому времени стада овец уводят с зимних пастбищ. Жеребята родятся на У коке в феврале — марте. А уже в конце мая — начале июня, до разлива рек, конские табуны с новорожденными также уходят вниз, в Джезатор, на летние пастбища. Этот порядок жизни на плато, регламентируемый самой природой, вероятно, сохранялся веками и вряд ли принципиально отличался от того, что был у пазырыкцев, использовавших Укок как зимнее пастбище.
Прожить зиму на Укоке нельзя без теплых бревенчатых жилищ-зимников и загонов для скота. Строительство зимников в Саяно-Алтае является одним из непременных элементов кочевого скотоводства и имеет давнюю историю [Грач, 1980, с. 42 ]. Вряд ли можно согласиться с широко распространенным выводом о том, что многоугольные срубные жилища алтайцев появились под влиянием русских крестьян и представляли собой переходную форму от традиционной конической юрты к русской избе [Тощакова, 1978, с. 75]. В Горном Алтае традиция возведения бревенчатых построек имеет древнюю и, вероятно, непрерывную историю; она связана со средой обитания и образом жизни населения этой горной страны.
Пазырыкские зимники могли быть похожи на те, что видел во время своих путешествий по Алтаю в 1860—1870 гг. В.В. Радлов: восьмиугольная бревенчатая постройка с крышей такой же формы, сужающейся кверху, дымовым отверстием и покрытая слоями березовой коры [1989, с. 139]. Похожие, но шестиугольные бревенчатые постройки на алтайских зимниках были описаны С.С. Сапожниковым [1911, с. 53]. Обратить особое внимание на многоугольную конструкцию зимников на Алтае в недавнем прошлом нас заставил тот факт, что в кург. 1 могильника Ак-Алаха I верхнее перекрытие над срубом было сделано из бревен от разобранного многоугольного жилища или заготовок для него. Эта находка со всей очевидностью, во-первых, свидетельствует о наличии бревенчатых зимних жилищ на Укоке, а во-вторых, дает представление об их форме.
Невозможно объяснить однозначно, почему бревна жилища оказались в могильной яме. Главной причиной, видимо, был дефицит леса на Укоке. Но поскольку в погребальном обряде, как правило, нет ничего случайного, наличие бревен можно объяснить заботой живых о жизни в ином мире. Так, теленгиты снимали с юрты один-два шеста и оставляли их в могиле умершего для того, чтобы тот мог построить себе жилище в потустороннем мире [Тощакова, 1978, с. 132]. В.В. Радлов отмечал и другой интересный обычай у современных ему алтайцев: “...корьевые юрты и юрты, сооруженные из бревен, после смерти одного из членов семьи остаются пустыми, семья строит себе новую юрту в другом месте“ [ 1989, с. 180]. Возможно, близкие представления о жилище, в котором умер родственник, существовали и у пазырыкцев. И бревна от этих построек могли использоваться в безлесном районе для сооружения погребальных камер, тоже своего рода жилищ...
Сооружение бревенчатых зимников в безлесном районе было делом трудоемким, но вполне возможным. Отсутствие леса на самом Укоке никак не сказалось на погребальном обряде пазырыкцев. Для сооружения погребальных камер здесь, как и везде, использовалось большое количество бревен и жердей. Пазырыкцы доставляли на плато бревна для погребальных склепов и лиственные заго- овки для колод — лес, как и сейчас, был неда- [еко. Как писал С.С. Сапожников, в 20 верстах к еверо-западу от Ак-Алахинского таможенного [икета появлялись первые деревья лиственнично- о леса (его граница была на высоте 2360 м над ровнем моря) [1911, с. 151 ], “отсюда стражники •ерут лес и зимой на санях возят на пустынный 'кок“ [Там же, с. 42]. В настоящее время счита- тся, что на Укок удобнее и легче возить лес имой, по льду. Как показал анализ древесины из к-алахинских курганов, проведенный дендрохро- юлогом Цюрихского археологического центра Матиасом Зайфертом, все бревна, из которых ооружались погребальные камеры, были срублены в зимнее время.
Необходимости в дровах у пазырыкцев, вероят- ю, не было. Зимники отапливались кизяком (как то делается в настоящее время), который в большом количестве скапливался рядом с жилищами. 1а огне, используя в качествке топлива кизяк, отовили пищу. Вероятно, бревна были необ- одимы только для сооружения жилищ и погребальных камер.
Пазырыкцы, которые вместе со своим скотом проводили на плато зиму, оставили здесь свои могилы — цепочки каменных курганов. Курганы чень мало задернованы. К западу от них нахо- ятся каменные кольца и курганчики поминаль- [иков, к востоку — ряд балбалов. Пазырыкские югильники на У коке сохранили почти первоздан- [ый вид. Они расположены по всей долине Ак- шахи, главным образом у подножия холмистых юрен, где имелось много камней для сооружения урганных насыпей, рядом с современными зим- [иками или удобными для них местами.
Еще недавно пастбища, принадлежавшие каж- ;ой отдельной семье, отделялись друг от друга ооруженными из камней знаками — пирамидами, “каракша“. Они и сейчас возвышаются на орных склонах Укока, выполняя роль погра- [ичных знаков. В древности такое же значение югли иметь цепочки каменных курганов — мо- ил членов семьи или рода. Они маркировали юдовую территорию и отделяли собственные уго- ья от пастбищ соседей. Погребениями родных на имних пастбищах пазырыкцы как бы закрепляли а собой территорию, которую покидали на лето. ...Этот обычай, — писал С.И. Руденко, — продел сквозь века; казахи и киргизы до недавнего ремени хоронили своих умерших только в зимов- :ах“ [1952, с. 9]. Однако нельзя с уверенностью тверждать, что постоянными местами захоро- гений пазырыкцев были только зимники. Судя по анным этнографии, например, тувинцы, у которых постоянные кладбища появились довольно юздно, “хоронили умерших обычно в тех местах, де традициЪнно проводились посезонные кочевки семейно-родственных групп. Поэтому умершие [лены одной семьи могли быть похоронены в ависимости от времени года на родовых территориях, вблизи зимних или летних кочевий“ [Дьяконова, 1980, с. 116].
Судя по этнографическим свидетельствам, у южных алтайцев на основе многолетнего опыта сложился следующий порядок кочевания: “осенью семья со скотом, юртой и всем скарбом переправлялась в ложбины, где имелся обильный корм для скота, и отсюда медленно продвигалась к зимним пастбищам, в горы... Ранней весной начиналось передвижение в обратном порядке“ [Тощакова, 1978, с. 70]. Этот способ кочевания, названный вертикальным, позволял рационально использовать пастбищные угодья и, скорее всего, мало чем отличался от способа кочевания пазырыкцев Южного Алтая в V—III вв. до н.э. Поэтому можно предполагать, что какие-то из многочисленных могильников, исследованных В.Д. Кубаревым в соседней с Укоком Чуйской долине, где были и есть летние пастбища, принадлежали тем пазырыкским семьям и родам, которые проводили на плато зиму.
Наличие на У коке большого количества пазырыкских курганов, довольно длинных их цепочек из семи-восьми каменных сооружений, до трех каменных колец-поминальников к западу от каждого кургана свидетельствует о том, что много десятилетий подряд пазырыкцы возвращались сюда зимой. Зимняя жизнь на высокогорном пастбище помимо основного занятия — выпаса скота разнообразилась охотой. В.В. Радлов, описывая хозяйственные занятия современных ему алтайцев, отмечал, что “зимой охотой занимается все мужское население“ [1980, с. 155]. На Укоке помимо хищников, обычных для этой полосы (медведи, волки, лисицы, хорьки, соболя), обитают барсы (Felis uncia, у алтайцев — ирбис), рыси (Felis lynx wardi) и красные волки (Canis alpinus). Из грызунов особого внимания заслуживают сурки (Arctomys baibacina), маленький заяц, постоянно серый (Lepus totai) [Сапожников, 1912, с. 13—14 ]. В этом списке есть все пушные звери, чей мех население, оставившее Пазырыкские, Катандинский, Ак-Алахинский курганы, использовало для изготовления одежды и разнообразных изделий. Еще недавно в горах Алтая водилось много каменных козлов — тау-теке, горных баранов, до сих пор встречаются маралы. Их реалистичные образы запечатлены на изделиях пазырыкцев, живших на Укоке. Ранней весной здесь в реках, ручьях и озерах было много хариусов. А по свидетельству С.С. Сапожникова, в горных реках еще недавно высоко заходил таймень. Фигурками рыб часто украшены попоны из кург. 1 могильника Ак-Алаха I. Из хищных птиц на Укоке сейчас обитают коршун, степной орел, ушастая сова. Фауна Горного Алтая формировала бестиарий в пазырыкском искусстве.
Обращение к данным этнографии алтайцев объясняется тем, что они проживают в той же экологической нише, что и пазырыкцы. В их образе жизни и системе жизнеобеспечения просматривается много общего.
Скотоводческое хозяйство и занятия охотой не исключали существования у пазырыкцев примитивного земледелия, близкого по своей технической оснащенности (заступ) к собирательству, которое скорее всего преобладало в хозяйственной деятельности в силу природных условий Южного Алтая. Часто встречающиеся в насыпях пазырыкских курганов, в том числе и на Укоке (кург. 1 могильника Бертек-10; кург. 1 могильника Бертек-1), каменные зернотерки и даже жернова свидетельствуют о большом значении растительной пищи в жизни алтайских скотоводов. Важно отметить расположение этих предметов (там, где это удалось установить) в погребении — на востоке круглой каменной ограды, которая, возможно, обозначала сакральное, освоенное, пространство, отводимое умершему. Пазы- рыкцы, включая зернотерки и жернова в погребальный инвентарь, вероятно, придавали им особое значение, верили, что благодаря этим предметам погребенный в потустороннем мире не будет нуждаться в пище. Еще не так давно каменные зернотерки или ручные мельницы были атрибутами юрты алтайцев и находились всегда на правой стороне юрты, у двери [Тощакова, 1978, с. 116]. Возможно, этим орудиям отводилось определенное место в пазырыкском жилище и как отражение этого — в погребальном сооружении.
Пазырыкцы, как и все скотоводы Центральной Азии в древности (например, сюнну), в средневековье (например, монголы), вероятно, имели собственные небольшие посевы зерновых, скорее всего проса. Но недостающее количество зерна получали путем обмена из земледельческих государств Китая. Период существования пазырыкской культуры на Алтае (VI—II вв. до н.э.) совпал со временем подъема земледелия в Китае. Там во второй половине периода Чуньцю (770 г. до н.э. - 403 г. до н.э.) все земледельческие орудия стали изготавливать из железа. Это позволяло обрабатывать обширные земельные площади, расширять и совершенствовать ирригационную систему. Благодаря железным орудиям для земледельцев открылась возможность освоения когда- то “неподъемных“ целинных земель северных варваров [Очерки истории Китая, 1959, с. 99]. Это был серьезный повод для столкновений с кочевниками, которые боролись за свои пастбища. Расширение посевных площадей и улучшение земледельческих орудий способствовали получению больших урожаев зерновых: чумизы, проса, конопли, пшеницы. Излишки зерна могли использовать для обмена с “варварами“ на продукты скотоводства и охоты.
Плодородие земли и трудолюбие народа стали популярным сюжетом древнейшего поэтического памятника Китая “Шицзин“ [1987, с. 291 ]:
Толпами, толпами вышли жнецы на поля,
Грудами хлеба покрылась повсюду земля.
Это не только у нас так велик урожай,
Это не только сей год — изобильнейший год:
С древности наша земля урожаи дает!
Китайцами очень ценились (часто дороже земли) породистые кони [Крюков, Переломов, Софронов и др., 1983, с. 106 ], которых было немало у пазырыкцев, в том числе у проживавших на Укоке. Этот пограничный район мог быть местом сезонных базаров. Но вероятно, чаще, чем обмен, происходил простой грабеж. В период бескормицы ничто не могло удержать кочевников от грабительских набегов. Хорошо обеспечив себя с осени зерном, легче было пережить зиму...
Обращая внимание на различия между зимними и летними пастбищами, В.В. Радлов писал, что к “зимним стоянкам предъявляется гораздо больше требований, чем к летним, именно зимние стоянки определяют плотность расселения кочевников и от них зависит благополучие поголовья скота. Неслучайно для кочевника богатство какого-то района определяется обилием и удобством зимних стоянок, и можно считать, что все сражения и военные походы киргизских орд в прошлые столетия были не чем иным, как постоянным стремлением захватить лучшие зимние стоянки“ [1989, с. 254]. Это замечание очень важно, так как район Укока, являясь изолированным местом, вместе с тем мог быть очень оживленным перекрестком, так как системами троп через восемь перевалов, а также по долине Ак- Алахй он был связан со многими крупными географическими и кульрфно-историческими зонами Центральной Азии .
Борьба за зимние пастбища Укока была одной из страниц истории пазырыкской культуры. Каждый пазырыкский мужчина, похороненный в ак- алахинских курганах, был воином. С оружием хоронили и мальчиков, которые с детства готовились стать воинами. В военных столкновениях участвовали также молодые женщины. Опасность нападения соседей была постоянным тревожным фактором в жизни пазырыкцев. Не старость, а война и болезни являлись причинами смерти. Среди раскопанных на Укоке погребений нет ни одного, где был бы похоронен пожилой человек; только дети, молодые и средних лет мужчины и женщины.
В таком районе, как Укок, на периферии культуры, в ее пограничном районе, опасность военных набегов была больше, нежели на основной, Перевал Укок соединяет плоскогорье с долиной р. Бухтар- мы (Восточный Казахстан), он самый низкий (абсолютная высота 2519 м) и открыт для передвижения практически круглый год; перевал Улан-Даба (2695 м) открыт с мая до сентября (отрезок Монголо-Казахского тракта, включающий эти два перевала, используется до настоящего времени для перегона скота); перевал Ирбисту-Даба соединяет плоскогорье с Монголией, однако его использование ограничено — он открыт только два месяца — июль и август. На юге есть два перевала, соединяющие У кок с районами Северо-Западного Китая, это Канас (2650 м) и Бетсу-Канас (2671 м), три северных перевала — Теплый ключ (2906 м), Ак-Кол (2769 м), Богомуюс (2844 м) соединяют плоскогорье с соседними котловинами — Самахинской и Тархатинской и далее, через перевал Тара-Елангаш (Южно-Чуйский хребет), — с западными и центральными районами Чуйской котловины, центральной, территории ее распространения. Пазырыкцы, проводившие на плато зиму, не ведая того, несли пограничную службу, защищая южные границы своей территории. Хотя некоторые вещи, выполненные в пазырыкском стиле, находят за пределами Горного Алтая, на территории современного Китая от Великой китайской стены до северных границ, они вряд ли могут являться свидетельствами расширения зоны распространения пазырыкской культуры в этом направлении. По разным причинам пазырыкцы могли проникать и проникали в соседние с Горным Алтаем районы Центральной Азии — Туву, Казахстан, Синьцзян, Монголию. Но там они не играли такой роли, как на своей исконной территории. Пазырыкцы являлись частью безымянных “северных варваров“, упоминавшихся в китайских хрониках много веков подряд, оказывавших важное воздействие на политическую ситуацию в Древнем Китае.
Укок — южный форпост пазырыкской культуры. В этом районе пазырыкцы были наиболее близки к Китаю. Возможно, через Укок на Алтай попадали китайские вещи, известные по раскопкам Пазырыкских и Башадарских курганов. Население этой зоны в скифский период ее истории не было однородным: в одних могильниках есть погребения с различным обрядом захоронения. Вместе с тем во всех раскопанных богатых курганах знатные люди похоронены только по пазы- рыкскому обряду. Это указывает на то, что на Укоке, как и во всем Горном Алтае, реальная власть и главенствующее положение принадлежало пазырыкцам.
Полосьмак Н.В.
Из книги «“Стерегущие золото грифы“ (ак-алахинские курганы)», 1994
