ГлавнаяМорской архивИсследованияБиблиотека












Логин: Пароль: Регистрация |


Голосование:


Самое читаемое:



» » История завоевания Константинополя
История завоевания Константинополя
  • Автор: admin |
  • Дата: 09-10-2013 19:30 |
  • Просмотров: 2383

Вернуться к оглавлению

Глава 18. Король Иоханнитца опустошает империю (июнь 1205 – июнь 1206 года)

 Оставим на какое-то время Анри, регента империи, и более подробно расскажем об Иоханнитце, короле Валахии и Болгарии, который, как вы ранее слышали, захватил Серре и предательски перебил тех, кто ему сдался. Затем он пошел к Фессалонике и, проведя много времени по соседству, опустошил большую часть этой земли. Маркиз же Бонифаций Монферратский оставался в своей столице, скорбя о потере своего сеньора императора Балдуина, о других сеньорах и рыцарях, павших при Адрианополе, о своем утраченном замке Серре и о своих людях.

Когда болгарский царь увидел, что под Фессалоникой (Салониками) он сделал все, что мог, то со всем своим войском повернул назад в свою страну. А греки Филиппополя – который императором Балдуином был пожалован Ренье Тритскому – прослышали, что император Балдуин вместе со многими своими сеньорами и рыцарями погиб и что болгарский царь отобрал у маркиза крепость Серре. Кроме того, они узнали, что родичи Ренье Тритского, в том числе его сын и племянник, покинули его и что при нем осталось очень мало людей. Поверив, что теперь французы никогда больше не возымеют былой силы, часть жителей, члены секты павликиан, отправились к Иоханнитце, сдались ему и сказали: «Ваше величество, скачите к Филиппополю или пришлите свое войско, а мы сдадим вам весь город»{2}.

Когда Ренье Тритский, который был в городе, узнал об этом, он испытал большое опасение, не выдадут ли его болгарскому царю. И посему однажды утром на рассвете он покинул свой дом и с теми людьми, которые при нем оставались, прошел в то предместье, где жили павликиане, и поджег его. Большая часть домов сгорела. Оставив Филиппополь, он отправился к замку Станимак, что находился в трех лье от этого места и был занят его людьми. Войдя туда, он затем долго, чуть ли не тринадцать месяцев, был там заперт со своими людьми, испытывая большие лишения и такую крайнюю нужду, что они стали есть своих коней. И хотя замок этот находился всего в девяти лье от Константинополя, но ни о каком обмене известиями между замком и городом не могло быть и речи.

Пока Ренье Тритский со своими войсками находился в Станимаке, король Иоханнитца со своим войском приступил к осаде Филиппополя. Однако стоять под ним долго ему не пришлось, потому что жители сдались после того, как он пообещал сохранить их жизни. Но, несмотря на свои слова, он первым делом предал смерти архиепископа города, а потом отдал приказ живьем содрать кожу с некоторых знатных людей, другим отрубить головы, а всех остальных заковать в цепи, сровнять с землей башни и стены города, а высокие дворцы и богатые дома спалить до основания. Так был полностью уничтожен славный город Филиппополь, один из трех красивейших во всей Константинопольской (Восточной Римской. – Ред.) империи.

Окончив этим историю Филиппополя и оставив Ренье Тритского в замке Станимак, вернемся к Анри, брату императора Балдуина, который до наступления зимы оставался в Памфили. Когда наступили холода, он созвал своих людей и сеньоров, которые посоветовали ему поставить гарнизон в городе Русионе, который находился в середине плодородных земель. Командовать этим гарнизоном были поставлены Дитрих фон Лос, который стал правителем города, и Тьерри де Термонд, коннетабль. Анри, регент империи, вверил им около ста сорока рыцарей и немало конных оруженосцев; он приказал им вести войну против греков и защищать эту приграничную землю.

Сам же он с остальным войском двинулся к городу Бизоя и оставил там около ста двадцати рыцарей и много конных оруженосцев под началом Ансо де Кайо. В другом городе, Аркадиополе (совр. Люлебургаз. – Ред.), укрепились венецианцы. Город же Апрос брат императора Балдуина пожаловал Феодору Бранасу, греку, который был женат на сестре французского короля и посему был единственным из своих соотечественников, который оставался на нашей стороне. Поэтому войска из этих городов продолжали вести войну против греков и совершали многочисленные конные набеги на их территории. Греки же, со своей стороны, часто неожиданно нападали на них. Анри же с остатком своего войска ушел в Константинополь.

А тем временем король Иоханнитца, пусть и стал могущественным обладателем больших богатств, все не мог успокоиться и собрал войско из куманов и валахов. Когда миновали три недели после Рождества, он послал их на помощь грекам в Адрианополе и в Демотике. Когда те получили такое подкрепление, то осмелели и уверенно стали совершать конные вылазки.

За четыре дня до Сретенья Тьерри де Термонд, командовавший войсками в Русионе, пошел в конный набег. Он и его сто двадцать рыцарей скакали целую ночь, оставив Русион под защитой лишь малой части своих людей. На рассвете они подошли к селению, где расположились куманы и валахи. Они даже не догадывались об их приближении, и рыцари застигли их врасплох. Французы перебили многих людей Иоханнитцы и захватили чуть ли не сорок их коней. Нанеся врагу этот удар, они повернули к Русиону.

В эту же самую ночь куманы и валахи тоже совершили конный набег большим отрядом, в котором было добрых семь тысяч воинов. Утром они появились перед Русионом и оставались тут довольно много времени. Маленький отряд, оборонявший город, запер ворота и поднялся на стены. Куманы и валахи повернули назад. Не успели они отойти от города на полторы лиги, как повстречали отряд, которым командовал Тьерри де Термонд. Когда французы их увидели, они тотчас построились в четыре боевых отряда и решили по возможности самым медленным шагом отходить к Русиону. Если Бог даст им войти в город, они будут в безопасности.

И куманы, и валахи, и греки из этих мест на полной скорости устремились на них. Они настигли французский арьергард, с которым завязалась жестокая битва. В арьергарде были люди губернатора Дитриха фон Лоса, но, поскольку сам он вернулся в Константинополь, командовал этим отрядом его брат Вилен (или Вильгельм). И куманы, и валахи, и греки с силой теснили французов и ранили многих их коней. Стоял оглушительный шум и крики, пока наконец арьергард, измотанный численным преимуществом врага, не был отброшен к отряду Андре Дюрбуаза и Жана де Шуази. Французы, отступая, довольно долго отбивались сообща.

Враги с такой яростью усилили свой натиск, что оттеснили наших к отряду Тьерри де Термонда. Немного времени спустя они отбросили их дальше – к отряду, которым командовал Шарль де Френ. Французы, мужественно отбиваясь, все же были вынуждены отступать, пока в полулиге от себя не увидели стены Русиона. Противник нажимал на них, подступая все ближе и ближе; его натиск был неудержим, многие французы были ранены – и они сами, и их кони. Поелику ход событий определяет Бог, наши не смогли больше сопротивляться и были разбиты, главным образом потому, что были в тяжелом вооружении, а их противники были легковооруженными.

Увы! Каким печальным стал этот день для христианского мира! Из всех ста двадцати рыцарей, участвовавших в битве, уцелели не более десяти, а остальные были убиты или взяты в плен. А те, которым удалось спастись, прорвались в Русион и объединились со своими друзьями. Среди погибших были Тьерри де Термонд, Орри де л’Иль, отменный и весьма чтимый рыцарь, Жан де Помпонн, Андре Дюрбуаз, Жан де Шуази, Гюи де Конфлан, Шарль де Френ, Вилен, брат сенешаля Дитриха фон Лоса. В этой книге нет места, чтобы перечислить имена всех, кто там был убит или захвачен в плен. Этот печальный день принес нам едва ли не самые большие потери и одно из самых великих несчастий, которые когда-либо постигали христиан этой земли (автор в данном случае имеет в виду только католиков. История же православных христиан здесь – череда великих побед и великих несчастий, по сравнению с которыми победы и горести захватчиков-крестоносцев – весьма мелкие. – Ред.).

Куманы, греки и валахи, нанеся, как они и хотели, великий урон нашей (?! – уже их! – Ред.) земле, повернули назад, каждый в свою страну. Несчастье это постигло нашу армию за день до кануна Сретенья. Как только спустилась ночь, уцелевшие после разгрома вместе с теми, кто был в Русионе, выскользнули из города и, проведя всю ночь на марше, утром прибыли к городу Родосто.

Эта скорбная весть о поражении дошла до Анри, регента империи, когда он на Сретенье шествовал в процессии в церковь Святой Богородицы Влахернской. В городе многие были очень встревожены, уверившись, что Константинопольская империя уже потеряна. Регент решил укрепиться в Селимбрии, что была в двух днях пути от Константинополя, и послал туда Макэра де Сент-Менеу с полусотней рыцарей, чтобы защищать город.

Король Иоханнитца, узнав новость о победе своих воинов, очень обрадовался, главным образом потому, что те убили и захватили в плен большую часть лучших рыцарей во французской армии. Он повелел собрать со всей своей земли всех воинов, каких только можно было найти, и, собрав огромное войско из куманов, греков и валахов (и, естественно, болгар. – Ред.), вторгся в империю. Большая часть городов и замков перешла на его сторону, так что в конце у него имелось столько воинов, что в это было просто невозможно поверить.

Когда венецианцы услышали, что он идет с такими силами, они оставили Аркадиополь. Иоханнитца со своими силами продвигался, пока не подошел к городу Апрос, в котором стоял гарнизон из греков и латинян, а сам город принадлежал Бранасу, который был женат на сестре короля Франции. Командиром латинян был Бегю де Франсюр, французский рыцарь из Бове.

Король Валахии, подступив к городу, взял его штурмом. Количество перебитых горожан было так велико, что его невозможно описать. Бегю де Франсюра привели к Иоханнитце, который велел тут же прикончить его вместе со всеми прочими греками и латинянами. Все остальные, а также женщины и дети по его приказу были уведены в Валахию (и Болгарию. – Ред.). После чего он приказал срыть и разрушить город, очень красивый и богатый, стоявший среди плодородных земель. Вот так город Апрос превратился в руины.

В двенадцати лигах от него на побережье лежал город Родосто (совр. Текирдаг. – Ред.), очень большой и богатый, надежно укрепленный, с сильным гарнизоном венецианцев. Кроме того, на помощь городу, чтобы пополнить ряды его защитников, недавно прибыл отряд в две тысячи конных сержантов. Когда же они услышали, что Апрос взят и что Иоханнитца перебил всех горожан, они были настолько охвачены страхом, что потерпели поражение в битве еще до того, как она началась.

Поелику Бог допускает случаться таким бедам, венецианцы в панике кинулись на корабли, стараясь опередить других. Царил такой хаос, что они едва не топили друг друга. А конные сержанты из Франции, Фландрии и других земель пустились в бегство по суше.

Этого бедствия никак не должно было случиться! Ведь город был настолько могуч и обнесен такими мощными стенами и высокими башнями, что никто не рискнул бы подступиться к нему. Иоханнитце никогда не пришло бы в голову повернуть свою армию в его сторону. Но как только этот государь, который был примерно в полудне перехода от Родосто, услышал, что гарнизон бежал, он пошел к городу. Греки, которые остались в городе, сдали ему Родосто; он тотчас же повелел схватить их – кроме тех, кто успел сбежать, – кем бы они ни были, отвести в Валахию, а город разрушить. Ах, какая великая это была утрата! Ибо Родосто был одним из прекраснейших городов в Романии, к тому же удачно расположенным.

Неподалеку от Родосто был другой город, который назывался Панедор. Он тоже сдался Иоханнитце, который приказал и его разрушить до основания, а жителей, как и горожан из Родосто, отвести в Валахию. Отсюда он подступил к прибрежному городу Гераклее с отличной гаванью, который принадлежал венецианцам. Но они оставили в нем довольно слабый гарнизон, так что Иоханнитца осадил его и взял штурмом, за которым последовала массовая резня жителей. Там тоже было учинено великое смертоубийство жителей, а спасшихся он повелел увести в Валахию; сам же город, как и другие, был разрушен.

Отсюда болгарский царь пошел к Даониуму, очень красивому и надежно укрепленному городу, но жители не отважились защищать его, и после того, как он сдался, Иоханнитца приказал срыть его до основания. Далее он устремился к Чорлу, который тоже сдался ему, и его он тоже приказал срыть и разрушить, а жителей увести в плен. Какой бы замок или город ни сдавался ему, он со всеми поступал одинаково: пусть даже он обещал жителям безопасность, болгарский царь затем уничтожал эти города, а мужчин и женщин уводил в плен. Короче, он никогда не соблюдал никаких соглашений, которые заключал с ними.

В то время куманы и валахи дошли в своих набегах вплоть до ворот Константинополя, где теперь обитал регент империи Анри со всеми теми людьми, которые у него имелись, и тот был весьма опечален и озабочен, потому что у него не хватало людей, чтобы защитить свою землю. Поэтому куманы захватывали и скот на пастбищах, уводили мужчин, женщин и детей, разрушали города и крепости, оставляя после себя руины и такое опустошение, что никогда никто и не слыхивал о таких бедствиях.

Так они (болгары, валахи и половцы. – Ред.) подступили к городу Атире, что лежал в двенадцати лье от Константинополя; Анри, брат императора, пожаловал его Пэйану Орлеанскому. Город был густонаселен, и, кроме того, здесь укрылись все сельские жители этой части страны. Куманы напали и захватили Атиру. Здесь произошло такое массовое смертоубийство людей, какого не случалось ни в одном городе, где они побывали. В течение этого времени все крепости и города, которые сдались Иоханнитце под его обещание безопасности, были снесены и уничтожены, а их жители пленниками уведены в Валахию (и Болгарию. – Ред.).

Наконец в радиусе пяти дней пути от Константинополя все было разграблено, за исключением городов Бизоя и Селимбрия, которые защищали французы: в Бизое со ста двадцатью рыцарями стоял Ансо де Кайо, а в Селимбрии – Макэр де Сент-Менеу с полусотней рыцарей. Анри же, брат императора Балдуина, с остатками войск оставался в Константинополе. Кроме самого Константинополя, они удерживали только эти два города, и, с сожалением должен сказать, фортуна отвернулась от французов.

Когда греки, которые были в войске Иоханнитцы, то есть те, кто сдался ему и восстал против французов, – увидели, что он разрушает их крепости и города и нарушает все данные им обещания, они поняли, что преданы и обречены на гибель. Потолковав между собой, они пришли к выводу, что, как только болгарский царь возвратится к Адрианополю и Демотике, он поступит с ними так же, как и с другими, а коли он разрушит эти два города, тогда империя будет навечно потеряна для них.

Так что они тайно выбрали гонцов и послали их в Константинополь к своему соотечественнику Бранасу, умоляя его рассказать об их положении Анри, брату императора Балдуина, и венецианцам, чтобы заключить с ними мир. Они же, со своей стороны, вернут французам Адрианополь и Демотику и будут оказывать регенту неизменную поддержку, чтобы между греками и французами установились дружеские отношения.

Соответствующим образом в Константинополе состоялся совет. Было высказано много аргументов за и против этого предложения, но в конце было решено, что Адрианополь и Демотика вместе с прилежащими к ним землями будут уступлены Бранасу и его жене; а Бранас сослужит им службу перед императором и империей. Соглашение было составлено и подписано обеими сторонами, и между греками и французами установлен мир.

Король Иоханнитца, который, долго оставаясь на территории империи, опустошал страну в течение всего Великого поста и довольно много времени после Пасхи, повернул к Адрианополю и Демотике, собираясь поступить с ними таким же образом, как с другими. Но как только греки, которые были вместе с ним, увидели, что он идет к Адрианополю, то они стали тайком покидать его, днем и ночью, по тридцать, сорок, а то и по сто человек.

Когда болгарский царь появился перед Адрианополем, он потребовал, чтобы жители впустили его, как это было в других городах. Те же ответили, что не позволят ему войти, и сказали следующие слова: «Сир, когда мы отдали себя на твою милость и поднялись против французов, ты клялся, что окажешь нам честное покровительство и сохранишь нам жизнь. Ты не сделал этого, но погубил нашу империю, и теперь мы хорошо знаем, что ты поступишь с нами точно так же, как с другими нашими соотечественниками». Услышав такой ответ, Иоханнитца осадил Демотику, расставил вокруг шестнадцать больших катапульт, стал готовить другие осадные орудия и к тому же принялся опустошать все окрестности.

Тогда жители Адрианополя и Демотики послали гонцов, дабы просить регента и Бранаса, чтобы они, Бога ради, оказали помощь Демотике, которая подверглась осаде. Получив это послание, в Константинополе собрались на совет, чтобы решить, какие действия следует предпринять для деблокады Демотики. Многие из присутствующих не осмеливались одобрить решение вывести из Константинополя войска, подвергнув опасности жизни немногих христиан, которые еще оставались в городе. Все же наконец было решено, что армия выступит и дойдет до Селимбрии.

Кардинал, который был легатом папы римского, произнес проповедь перед войсками и пообещал полное отпущение грехов всем, кто двинется в этот поход и встретит смерть в бою. Тогда Анри выступил из Константинополя со всеми теми людьми, которые у него имелись. Он повел их к городу Селимбрия, перед которым на неделю встал лагерем. Каждый день к нему прибывали гонцы из Адрианополя, моля сжалиться над его обитателями и прийти к ним на выручку, ибо, если он этого не сделает, и они, и город погибнут.

Анри посоветовался со своими баронами и по их совету решил двинуться к городу Бизоя, красивому и хорошо укрепленному. В соответствии с планом армия подошла к нему и в канун Дня святого Иоанна Крестителя разбила лагерь у его стен. В тот же день в лагерь прибыли гонцы из Адрианополя и сказали Анри: «Сеньор, мы прибыли сказать тебе, что если ты не поможешь Демотике, то она не сумеет продержаться больше недели, потому что катапульты Иоханнитцы уже проломили наши укрепления в четырех местах, а его люди дважды поднимались на стены».

Анри обратился к своим баронам, чтобы выяснить, как ему подобает поступить. Было высказано много аргументов, но в заключение они сказали: «Раз уж мы пришли сюда, то на нас падет вечное бесчестие, если не придем на выручку Демотике. Так что мы советуем, пусть каждый исповедуется, причастится, и мы выстроим наши отряды в походный порядок». Они подсчитали, что у них имеется не больше четырехсот рыцарей (кроме рыцарей здесь было много сержантов, не считая прочих воинов), позвали гонцов из Адрианополя и спросили у них, сколько людей насчитывает армия Иоханнитцы. Те ответили, что у него примерно сорок тысяч вооруженных воинов, не считая пеших, числа которых они не ведают. Да, воистину нас ждала опасная битва – столь малое число воинов против такой громады!

Утром в День святого Иоанна Крестителя все исповедались и причастились, а на следующий день пустились в дорогу. Авангардом командовал маршал Жоффруа вместе с Макэром де Сент-Менеу. Второй отряд возглавляли Конон Бетюнский и Милон ле Бребан; третий – Пэйан Орлеанский и Пьер де Брасье; четвертый – Ансо де Кайо, пятый – Балдуин де Бовуар; шестой – Гуго де Бомец; седьмой – Анри, брат императора Балдуина; восьмой, состоящий из фламандцев, – Готье д’Эскорнэ и фламандцы. Арьергард составлял Дитрих фон Лос.

Они скакали в походном порядке три дня. Еще ни одно войско не устремлялось навстречу битве в столь опасных обстоятельствах. Французам угрожали две опасности: во-первых, их было мало, а им предстояло сражаться с множеством врагов; во-вторых, они не верили, что греки, с которыми они только что заключили мир, честно помогут им. Напротив, они опасались, что, если войско попадет в трудное положение, греки могут переметнуться на сторону болгарского царя, который уже был близок к захвату Демотики.

Тем не менее, когда Иоханнитца услышал о подходе французов, он не отважился дожидаться их появления, а сжег свои осадные орудия и снял лагерь. Так он ушел от Демотики, и все сочли это великим чудом. На четвертый день пути Анри, правитель империи, прибыл к Адрианополю и разбил лагерь у реки, на прекраснейших на всем свете лугах. Когда жители Адрианополя увидели появление французов, они, полные величайшей радости, крестным шествием вышли из города. Они искренне, от всей души, радовались, ибо положение их было далеко не из лучших.

Вернуться к оглавлению

Читайте также: