ГлавнаяМорской архивИсследованияБиблиотека












Логин: Пароль: Регистрация |


Голосование:


Самое читаемое:



» » Владимир Ильич Ленин в первые дни Октябрьской Революции
Владимир Ильич Ленин в первые дни Октябрьской Революции
  • Автор: Vedensky |
  • Дата: 05-04-2014 21:05 |
  • Просмотров: 1982

Вот он, первый день Октябрьской революции... Город в волнении... Все чего-то ждут... Смольный кипит, народом... Здесь расположился главный штаб боль­шевиков — Военно-революционный комитет. Тут же на­ходился и Владимир Ильич; он приветливо здоровался с приходящими, расспрашивал их о всех событиях дня и более всего о том, что делается там, у Зимнего дворца и на подступах к нему.

Весть о том, что Владимир Ильич в Смольном, быстро разнеслась среди большевиков. Многие хотели его видеть и приходили сюда. В соседнюю комнату стали загляды­вать и посторонние. Особенно настойчиво в нее стреми­лись попасть корреспонденты различных газет, в том числе и иностранных, заметившие, очевидно, что именно сюда идет много народа, что здесь действует руководя­щий центр восстания. Стали заглядывать меньшевики, эсеры и другие нежелательные лица.

Нужно было ввести надежную охрану. В комнате Красной гвардии находилось более пятисот вооружен­ных самых преданных рабочих. Это были красногвар­дейцы, в большинстве своем выборжцы.

Для охраны решено было отобрать человек семьдесят пять особо надежных. Молодой, лет тридцати, красавец рабочий, с вьющимися из-под шапки кудрями спокойно отдает команду: «Стройся!». Мгновенно все на местах.

Тишина: ни шороха, ни звука. У дверей замерли часовые. Когда командир сообщил, что нужны семьдесят пять человек, готовых на всё, даже на смерть, чтобы выпол­нить приказ, весь отряд сделал шаг вперед и замер. Командир отобрал людей, назначил начальника и двух человек на смену ему. «В случае чего...» — хмуро заме­тил он и умолк.

Сейчас же заготовили пропуска. Пропуск № 1 выдали Владимиру Ильичу.

Что это? Пропуска? Зачем? — спросил Владимир Ильич.

Необходимо. На всякий случай... Уже создана охрана Смольного. Прошу взглянуть...

Владимир Ильич выглянул в дверь и увидал отряд, стоявший в безукоризненном военном строю.

Какие молодцы! Приятно смотреть, — восхищенно сказал Владимир Ильич.

Часовые встали снаружи и внутри комнаты у вход­ной двери. Начальник сейчас же установил связь с цен­тральным отрядом.

Народ всё прибывал и прибывал.

В 2 часа 35 минут дня открылось заседание Петро­градского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов. Нельзя сказать — гром, а нечто большее, воистину по­трясающее, — вихрь человеческих чувств пронесся по залу, когда Владимир Ильич показался на трибуне. Он начал свою речь словами: «Товарищи! Рабочая и кресть­янская революция, о необходимости которой все время го­ворили большевики, совершилась...» Бурно и пламенно про­ходило это историческое заседание Петроградского Совета.

Владимир Ильич был очень взволнован тем, что осада Зимнего дворца затягивается.

Гвардейскому Павловскому полку, присоединивше­муся к революционным войскам, был отдан приказ за­нять улицы, прилегающие к Зимнему. Полк залег около самого дворца.

Когда подошли матросы, они сразу сориентировались в обстановке, не останавливаясь, быстрыми перебежками пересекли Дворцовую площадь и накопились на подсту­пах к Зимнему дворцу, увлекая за собой солдат Павлов­ского полка и красногвардейцев. Затем они сильным уда­ром раскрыли огромные двери дворца и ворвались во внутренние помещения. Их встретили юнкера, не имевшие ни боевой подготовки, ни надлежащего руководства, но тем не менее оказавшие упорное сопротивление, защи­щай сидевших в одном из залов дворца членов Времен­ного правительства. Женский батальон после краткой агитационной речи матроса Железнякова сложил оружие и целиком перешел на сторону восставших.

Пришвартовался крейсер «Аврора». Ему за несколько дней до атаки Зимнего дано было распоряжение главно­командующим большевистскими силами повернуть ору­дия в сторону дворца. Такое же приказание получила и Петропавловская крепость, с верков которой поздно вече­ром, почти одновременно с «Авророй», раздались вы­стрелы по Зимнему дворцу. Осажденные поняли, что в одно мгновение они могут быть сметены с лица земли. Матросы, а также другие большевистские части быстро растекались по Зимнему дворцу и заняли его главнейшие пункты, лестницы, выходы и подступы. В ночь с 25 на 26 октября в 2 часа 10 минут Временное правительство было арестовано и препровождено под караулом в Петро­павловскую крепость. Керенский тайным ходом вышел из Зимнего дворца и позорно бежал в автомобиле американ­ского посольства. Через три дня он появился в Царском Селе, где» напрасно пытался поднять восстание среди ка­заков и пехоты и двинуть их на Петроград через Пул­ковские высоты.

Скорым военным шагом по коридору торопится сол­дат-самокатчик, одетый в черную кожаную куртку и та­кие же шаровары. Через плечо у него дорожная сумка, которую он придерживает левой рукой.

- Где штаб Военно-революционного комитета? — обрищается он к стоящим на часах у дверей двум красно­гвардейцам.

- А тебе кого?

- Ленина! Донесение-

Часовой оборачивается к двери и говорит товарищу:

Так что требуется разводящий... Прибыл курьер. Без пропуска... В штаб... Требует Ленина...

Вышел разводящий. Опросил, откуда и от кого курьер.

- Из Зимнего дворца... От главнокомандующего - Подвойского.

Идем...

- Донесение! — говорит самокатчик, входя в дверь соседней комнаты. — Требуется Ленин.

Владимир Ильич подходит.

- Что скажете, товарищ?

- Вы и есть Ленин? — смотря с любопытством на Владимира Ильича, говорит самокатчик. Глаза его радостно поблескивают. Он быстро отстегивает клапан у сумки, достает листок бумаги, бережно передает его Владимиру Ильичу, беря под козырек, и кратко ра­портует:

- Донесение.

- Благодарю, товарищ, — говорит Владимир Ильич и протягивает руку самокатчику. Тот смущен, схватывает руку Владимира Ильича обеими руками, пожимает, встряхивает, улыбается. Берет под козырек, резко, по- военному, поворачивается кругом и бодрым шагом, на ходу кладя в сумку клочок бумаги, на котором распи­сался Владимир Ильич в получении, уходит из поме­щения.

- Зимний дворец взят. Временное правительство аре­стовано. Отвезено в Петропавловку. Керенский бежал! — вслух быстро читает Владимир Ильич... И только дочи­тал, как раздалось «ура», мощно подхваченное красно­гвардейцами в соседней комнате.

- Ура! — неслось повсюду.

Часа в четыре ночи мы, утомленные, но возбужденные, стали расходиться из Смольного. Я предложил Владимиру Ильичу поехать ко мне ночевать. Заранее позвонив в Рождественский район, я поручил боевой дружине про­верить разведкой улицы, прилегающие к Херсонской. Мы йышли из Смольного. Город был не освещен. Найдя автомобиль на условленном месте, мы двинулись ко мне домой.

Владимир Ильич, видимо, очень устал и подремывал в автомобиле. Приехав, поужинали кое-чем. Я постарался предоставить всё для отдыха Владимира Ильича. Еле уговорил его занять мою кровать в отдельной небольшой комнате, где к его услугам были письменный стол, бу­мага, чернила и библиотека. Владимир Ильич согласился, и мы разошлись.

Я лег в соседней комнате на диване и твердо решил заснуть только тогда, когда вполне удостоверюсь, что Владимир Ильич уже спит.

Я запер входные двери на все цепочки, крючки и замки, привел в боевую готовность револьверы и поду­мал: «Ведь могут вломиться, арестовать, убить Влади­мира Ильича; всего можно ожидать».

На всякий случай тотчас же записал на отдельную бумагу все известные мне телефоны нашего района и от­дельных товарищей из Смольного, соседних районных рабочих комитетов и профсоюзов. «Чтобы впопыхах не пе­резабыть», — подумал я.

Наконец я потушил электрическую лампочку. Свет в комнате Владимира Ильича погас раньше. Начинаю дремать, и, когда вот-вот должен был заснуть, вдруг блеснул свет у Владимира Ильича.

Я насторожился. Слышу, почти бесшумно встал он с кровати, тихонько приоткрыл дверь ко мне и, удосто­верившись, что я сплю, еле слышными шагами, на цыпоч­ках, чтобы никого не разбудить, подошел к письменному столу. Сел за стол, открыл чернильницу и, опершись на локти, углубился в работу, разложив какие-то бумаги, тут же их прочитывая. Всё это мне видно было в приот­крытую дверь.

Владимир Ильич писал, перечеркивал, читал, делал выписки, опять писал и, наконец, видимо, стал переписы­вать начисто. Уже светало, стало сереть позднее петро­градское осеннее утро, когда, наконец, Владимир Ильич потушил огонь и лег в постель. Забылся и я.

Утром я просил всех домашних соблюдать тишину, сказав, что Владимир Ильич работал всю ночь и, несо­мненно, крайне утомлен. Но вдруг открылась дверь, и он вышел из комнаты одетый, энергичный, свежий, бодрый, радостный.

- С первым днем социалистической революции! — поздравил он всех, и на его лице не было заметно ника­кой усталости, как будто он великолепно выспался, а на самом деле спал самое большее два-три часа после на­пряженного двадцатичасового трудового дня. Подошли товарищи. Когда собрались все пить чай и вышла На­дежда Константиновна, ночевавшая у нас, Владимир Ильич вынул из кармана переписанные листки и прочел нам свой знаменитый «Декрет о земле».

- Вот только бы объявить его, широко опубликовать и распространить. Пускай попробуют тогда взять его назад! Нет, никакая власть не в состоянии отнять этот декрет у крестьян и вернуть земли помещикам. Это — важнейшее завоевание нашей революции. Аграрная революция будет совершена и закреплена, — говорил Владимир Ильич.

Когда ему кто-то сказал, что на местах еще будет много всяких земельных непорядков и борьбы, он тотчас же ответил, что всё это уже мелочь, всё остальное при­ложится, лишь бы поняли программу этого аграрного ре­волюционного переворота, прониклись бы ею и выпол­нили целиком и полностью на местах. Он стал подробно рассказывать, что этот декрет потому будет принят кре­стьянами, что в основу его положены требования наказов всех крестьянских сходов своим депутатам, посланным на съезд Советов.

- Да, но ведь это были требования эсеров, вот и скажут, что мы от них заимствуем, — заметил кто-то.

Владимир Ильич улыбнулся.

- Пускай скажут. Не всё ли нам равно! Крестьяне ясно поймут, что все их справедливые требования мы всегда поддержим. Мы должны вплотную подойти к крестьянам, к их жизни, к их желаниям. А если будут смеяться ка­кие-либо дурачки, — пускай смеются. Монополию на крестьян мы эсерам никогда не собирались давать. Мы — правительственная партия, и вслед за диктатурой про­летариата крестьянский вопрос — важнейший вопрос.

Владимир Ильич хотел как можно скорей провозгла­сить на съезде этот декрет. Решили сейчас же перепеча­тать его на машинке в нескольких экземплярах и тотчас сдать в набор в наши газеты, чтобы завтра утром он был опубликован. После принятия декрета на съезде Сове­тов — немедленно разослать по всем газетам* страны с указанием напечатать в ближайшем номере.

Декрет о земле вскоре был разослан по всем петро­градским редакциям с нарочными, а в другие города — по почте и телеграфу. Наши газеты заверстали его пред­варительно, и на утро декрет читали уже сотни тысяч и миллионы людей. Все трудящиеся принимали его с вос­торгом. Буржуазия шипела и огрызалась в своих газе­тах. Но никто на это не обращал внимания...

Владимир Ильич еще долгое время интересовался, сколько экземпляров декрета о земле распространено среди солдат, крестьян. Декрет о земле перепечатывали много раз книжечкой и бесплатно рассылали во множе­стве экземпляров не только в губернские и уездные го­рода, но и во все волости России, и, пожалуй, ни один закон не был опубликован у нас так широко, как закон о земле, которому Владимир Ильич придавал такое огромное значение.

- Когда раздаете демобилизованным декрет о зем­ле, — сказал Владимир Ильич, — надо каждому хорошо объяснить его смысл и значение и не забывать говорить, что если помещики, купцы, кулаки еще сидят на захва­ченных землях, — обязательно гнать их и землю переда­вать в распоряжение крестьянских комитетов. Поставьте смышленого матроса, который смотрел бы, куда положит солдат декрет: надо, чтобы он положил его поглубже в сумку, под вещи, чтобы не утерял, а с десяток экземпляров держал бы поближе для чтения и раздачи в вагоне.

К февралю 1918 года в настроении масс чувствова­лась усталость. С фронта брели громадные толпы сол­дат. Измученные, издерганные, стремились они домой, видя полный развал фронта, желая отдохнуть от кошмар­ной и изнурительной окопной жизни. В Петроррад непре­рывной чередой прибывали с фронта воинские части. Не­долго побыв в столице, они уходили всё дальше и дальше п глубь России. Вполне дисциплинированных полков и отрядов было среди них очень мало.

Из-за предательства Троцкого в период брест-литов- ских переговоров условия мира для России стали еще бо­лее тягостными. И всё же приходилось спешить с заклю­чением мира. Специальная комиссия от РСФСР выехала п город Диинск, где должно было состояться окончатель­ное молписаипс столь долгожданного мира. С часу на мне сжидились телеграмма, уведомляющая, что мир подписям (перемирие было подписано ранее).

И вдруг в Управление делами Совета Народных Ко­миссаров пришла срочная телеграмма, сообщавшая, что противник начал наступление на Петроград. Был взят город Псков. Немецкие части двигались дальше, на стан­цию Дно. Гарнизон города и станции Дно беспорядочно и без всякого сопротивления отступил; так же отступили и остатки полевых войск царской армии. Штабы откати­лись в глубокий тыл.

Величайшая опасность нависла над плохо защищен­ным Петроградом. Надо было действовать немедленно.

Узнав о полученной телеграмме, прервал свое заседание Совет Рабочих и Солдатских Депутатов, кото­рый заседал в одном из залЬв Смольного.

Не прошло и часа, как заводские гудки всколыхнули уже заснувший было Петроград.

Могуче и властно несся из края в край, расстилаясь в туманной дали, этот призывный гуд.

Рабочие быстро собрались к своим заводам. Депутаты Совета коротко сообщили о создавшемся положении, призывая рабочих к оружию. Красногвардейцы сейчас же организовались в рабочие батальоны. К ним присоедини­лись все, кто имел хоть какое-нибудь оружие. Многие шли без оружия, рассчитывая получить его в Смольном. Во тьме, так как уличного освещения не было, шли и шли из всех районов бесконечной чередой десятки тысяч ра­бочих, направляясь к своему боевому центру — Смольному.

Ночью же о случившемся стало известно в Сестро- рецке, на Пороховых, в Колпине, на Обуховском и в дру­гих окрестностях Петрограда, откуда к утру стали под­ходить отряды рабочей Красной гвардии.

Утром, часов в девять, 21 февраля Владимир Ильич вызвал меня звонком в свой кабинет в Совете Народных Комиссаров.

Владимир Ильич стоял у окна. Послышались звуки боевого марша.

Стройными колоннами, с развернутыми знаменами подходила десятитысячная дивизия сестрорецких рабочих. На них были короткие дубленые полушубки, оторочен­ные белым мехом.

- Какая мощь! — воскликнул Владимир Ильич.

Дивизия выстроилась перед Смольным.

Пришли вольным, размашистым шагом батальоны матросов, прибывшие из Кронштадта. А дальше колыха­лись длинной чередой полки Красной гвардии рабочих, пехотные части гарнизона, расквартированные в Петро­граде.

Владимир Ильич сел за стол и углубился в работу. Вскоре появилось знаменитое ленинское воззвание «Со­циалистическое отечество в опасности!».

Вот оно:

«Чтоб спасти изнуренную, истерзанную страну от но­вых военных испытаний, мы пошли на величайшую жертву и объявили немцам о нашем согласии подписать их условия мира. Наши парламентеры 20(7) февраля вечером выехали из Режицы в Двинск, и до сих пор нет ответа. Немецкое правительство, очевидно, медлит с отве­том. Оно явно не хочет мира. Выполняя поручение капи­талистов всех стран, германский милитаризм хочет заду­шить русских и украинских рабочих и крестьян, вернуть земли помещикам, фабрики и заводы — банкирам, власть — монархии. Германские генералы хотят устано­вить свой «порядок» в Петрограде и в Киеве. Социали­стическая республика Советов находится в величайшей опасности. До того момента, как поднимется и победит пролетариат Германии, священным долгом рабочих и крет стьян России является беззаветная защита республики Советов против полчищ буржуазно-империалистической Германии. Совет Народных Комиссаров постановляет:

- Все силы и средства страны целиком предоста­вляются на дело революционной обороны.

- Всем Советам и революционным организациям вме­

няется в обязанность защищать каждую позицию до последней капли крови.

- Железнодорожные организации и связанные с ними Советы обязаны всеми силами воспрепятствовать врагу воспользоваться аппаратом путей сообщения; при отступлении уничтожать пути, взрывать и сжигать же­лезнодорожные здания; весь подвижной состав — вагоны и паровозы — немедленно направлять на восток в глубь страны.

- Все хлебные и вообще продовольственные запасы, и рмпио псикое ценное имущество, которым грозит опас­ность понпсть в руки врага, должны подвергаться без- услонмому уничтожению; наблюдение за этим возлагается не местные Советы под личной ответственностью их пред­седателей.

б) Рабочие и крестьяне Петрограда, Киева и всех го­родов, местечек, сел и деревень по линии нового фронта должны мобилизовать батальоны для рытья okoпob под руководством военных специалистов.

- В эти батальоны должны быть включены все ра­ботоспособные члены буржуазного класса, мужчины и женщины, под надзором красногвардейцев; сопротивляю­щихся — расстреливать.

- Все издания, противодействующие делу револю­ционной обороны и становящиеся на сторону немецкой буржуазии, а также- стремящееся использовать наше­ствие империалистических полчищ, в целях свержения Советской власти, закрываются; работоспособные редак­торы и сотрудники этих изданий мобилизуются для рытья окопов и других оборонительных работ.

- Неприятельские агенты, спекулянты, громилы, ху­лиганы, контрреволюционные агитаторы, германские шпионы расстреливаются на месте преступления.

Социалистическое отечество в опасности!

Да здравствует социалистическое отечество!

Да здравствует международная социалистическая революция!»

Ленинское воззвание, напечатанное в сотнях тысяч экземпляров, расклеивалось на стенах, раздавалось на­роду, распространялось на вокзалах, в поездах, в казар­мах, рассылалось во все города. Оно оказало огромное организующее и мобилизующее влияние на трудящиеся массы.

Вот типичная для тех дней сцена, свидетелем которой мне довелось быть. Стройными рядами, в полной боевой готовности, с развернутыми знаменами, с оркестром, со всеми приданными ей частями боевым маршем шла с Варшавского вокзала дивизия. Она направлялась к Смольному, чтобы в целости и сохранности сдать ору­жие, архив и кассу и в организованном порядке демоби­лизоваться и отправиться по домам.

Показался автомобиль. Выскочивший из него молодой рабочий подбежал с пачкой воззваний к головному от­ряду дивизии.

- Воззвание Ленина! — крикнул он. — Немцы насту­пают на Петроград! Социалистическое отечество в опас­ности! — и рабочий стал раздавать направо и налево печатные листки.

Комиссар дивизии быстро, на ходу, просмотрел ли­сток, что-то сказал командиру, и вдруг раздалась четкая команда:

- Дивизия, стой!

Дивизия быстро перестроила ряды, образовав каре на площади Пяти углов. Кто-то выкатил из ближайшего двора бочку, военный комиссар дивизии легко вскочил на нее и громко провозгласил на всю площадь:

«Социалистическое отечество в опасности!».

Всё дрогнуло, насторожилось. На площади наступила мертвая тишина. Прохожие тоже остановились как вко­панные. Слово за словом, четко, ясно, с подъемом читал иоспиый комиссар ленинское воззвание.

И пот он кончил.

- Ну, что же, товарищи, — вдруг сказал он громко,— ндём в Смольный демобилизоваться?

- На фронт! — грянули тысячи голосов.

Быстро последовали команда за командой. Дивизия пновь выстроилась в боевом порядке и сейчас же по команде «кругом марш» повернула обратно. Грянул ор­кестр. Четко отбивая шаг, с развернутыми знаменами двинулась эта образцовая боевая воинская часть не в Смольный, чтобы сдать оружие и разойтись по до­мам, а туда, на фронт, в окопы.

Я подошел к комиссарам, отрекомендовался и пред­ложил им проехать в Смольный в Главный штаб, чтобы получить военное задание.

Два военных комиссара вместе с командиром дивизии и одним из офицеров прибыли в Смольный и отрапорто- ноли Владимиру Ильичу, что приказание Совета Народ­ных Комиссаров выполнено: дивизия, шедшая демобили- зонаться, по единогласной воле всех бойцов повернула ни фронт.

Владимир Ильич крепко пожал руки прибывшим поенным.

Сейчас же по телефону было дано распоряжение предоставить эшелоны этой славной дивизии. Штаб лил падание. Дивизия спешно погрузи­лись и выехала на фронт. Вместе с другими прибывшими туда частями она нанесла сокрушительный улм'р по немецким войскам, сорвав их наступление иа пиннию Дно. Энергично преследуемые по пятам, немцы симмиили Псков и тотчас же согласились на мирные переговоры.

Эю была серьезная победа красных войск над немец­кими империалистическими полчищами, захотевшими молниеносным ударом завладеть Петроградом. Этот день иошел и историю как день рождения Красной Армии.

Круглые сутки без перерыва работал военный штаб, укрепляя фронт всё новыми и новыми подкреплениями.

В течение дня 21 февраля несколько раз собирался Совнарком для обсуждения сложившегося положения.

Тут же, в Смольном, почти беспрерывно заседал ЦК нашей партии, обсуждавший вопросы мира и войны.

Для еще более подробного разъяснения населению всех трудных обстоятельств переживаемого времени Сов­нарком 21 февраля принял обращение «К трудящемуся населению всей России».

Это воззвание, тотчас же опубликованное в газетах и расклеенное по всему городу, произвело огромное впечат­ление на народные массы.

Проникновенные слова этого воззвания, наполненные неприкрашенной правдой, раскрывали глаза всем, кто еще не представлял себе ту грозную опасность, которая нависла над молодой Советской республикой. Огромные толпы добровольцев продолжали осаждать Смольный, штаб Петроградского военно-революционного комитета. Все в едином мощном порыве хотели сейчас же, немед­ленно идти на фронт, грудью своей отстаивать наши ру­бежи. Создалось народное ополчение, которое встало на защиту Петрограда.

Широкие массы рабочих, всё трудящееся население поняло и одобрило решительное требование вождя Октябрьской революции: при попытке сопротивления объявленной всенародной мобилизации — стереть с лица земли врагов нашего социалистического отечества.

В. Бонч-Бруевич, председатель Комитета по борьбе с погромами и контрреволюцией

Из сборника «Октябрьское вооружённое восстание в Петрограде. Воспоминания активных участников революции», Лениздат, 1956

Читайте также: