Показать все теги
Введение
Вплоть до недавнего времени засушливые области Старого Света (Северная Африка, Ближний Восток, Центральная Азия) были населены племенами кочевников-скотоводов, имевшими устойчивое превосходство в военных столкновениях с более оседлыми группами. В результате этого военного превосходства оседлые государства зачастую были не в состоянии контролировать своих соседей-кочевников. Временами государства строили отношения с кочевыми группами как с другими державами, вплоть до заключения договоров. Временами, когда преимущество было на стороне государства, участники этих переговоров не были равноправны, но и тогда имели место переговоры, а кочевые племена были в состоянии использовать военную силу против государства в подкрепление своих требований, выдвигаемых в ходе переговоров с государством. Временами кочевники-скотоводы или, что типичнее, обширные союзы различных групп, включая и кочевников-скотоводов, завоевывали государства и устанавливали новые династии, ведущие или отчасти ведущие свое происхождение от кочевников. Ярчайшим примером была Монгольская Империя.
Эта статья посвящена вопросу о причинах этого военного преимущества. Первым, кто наметил проблему военного превосходства кочевников, был Ибн Хальдун, который предположил о существовании общественной закономерности, что при столкновении двух армий, равных в прочих отношениях, побеждает та, в которой больше кочевников. Он объяснял это преимущество тем, что кочевники-скотоводы были объединены на основе кровного родства, тогда как армии оседлых обществ были основаны на гражданстве в государстве, где гражданство предоставлялось всем живущим на территории государства. Ибн Хальдун полагал, что для создания солидарных групп кровное родство было более мощным инструментом, чем гражданство в территориальном государстве.
Я полагаю, что предложенная Ибн Хальдуном общественная закономерность верна, но я думаю, что причины этого явления немного более сложны и не исчерпываются противопоставлением кровного родства гражданству. В данной статье я попытаюсь рассмотреть другие основания военного превосходства наряду с кровным родством. На самом деле, мои идеи очень близки к точке зрения Оуэна Латтимора в Inner Asian Frontiers of Central Asia. Я вижу несколько причин, по которым кочевники-скотоводы в военном отношении превосходили оседлых земледельцев Некоторые причины были рассмотрены мною в более ранних публикациях (Irons 1971, 1974, 1975, 1979, 1994). То новое положение, которое я хотел бы выдвинуть в данном исследовании, заключается в том, что кочевники-скотоводы обладают своего рода культурным капиталом, что дает им некое военное преимущество. Это только один из источников их военного преимущества, и он сочетается с другими факторами, чтобы дать кочевникам общее военное преимущество. Другие факторы в основном состоят в 1) поселенческой мобильности, делающей возможным отступление всего общества перед приближающейся армией, 2) хорошей обеспеченности лошадьми или верблюдами для военных целей в сочетании с обширными знаниями об использовании этих животных и обращении с ними, 3) проживании в регионе, затрудняющем передвижение или маневрирование армий оседлых государств (как правило, засушливые области, где нехватка воды затрудняет передвижение оседлых армий, но иногда это и горы с пересеченной местностью), 4) такая форма организации как сегментарная система линиджей и/или иерархия вождей, способная организовать широкомасштабные военные операции, 5) вера в общее происхождение (кровное родство у Ибн Хальдуна) и рационализация этого единства в военных целях.
Культурный капитал: концепция и пример
Я познакомился с этой концепцией в книге Томаса Соуэлла Race and Culture. Культурный капитал состоит из ценностей, навыков и знаний, приобретаемых личностью как часть опыта взросления в определенной культуре, которая в дальнейшем может быть использована для достижения экономического преимущества как в пределах первоначальной культуры, так и в новых условиях. Соуэлл заинтересовался судьбами иммигрантов и, изучив большое число иммигрантских групп, мигрировавших из одних частей мира в другие, пришел к выводу, что роль иммигрантов в новом окружении в значительной степени определяется тем культурным капиталом, который они приносят с собой из первоначальной среды.
Я могу вкратце проиллюстрировать эту концепцию примером, близким мне, но далеким от скотоводов Старого Света. В 1996 г. в соавторстве с Ли Кронком (департамент антропологии, университет Ратжерз) я проводил ограниченное полевое этнографическое исследование на острове Утила в Гондурасском Заливе. В рамках подготовки к экспедиции я заранее прочитал более раннюю публикацию Давида Лорда по этнографии острова (1975), описывающую его недавнюю историю. Жители Утилы были частью англо-говорящего населения, которое двинулось на запад из Ямайки и Каймановых островов в начале 1800-х годов и расселилось на островах Гондурасского залива, в Белизе и в других областях по побережью Центральной Америки. Первоначально жители Утилы зарабатывали на жизнь выращиванием бананов и кокосов на экспорт. Во времена депрессии их экономика находилась в глубочайшем упадке, но во время Второй Мировой войны положение изменилось, благодаря их культурному капиталу. Во время войны на Американском торговом флоте не хватало годных к службе моряков. Большинство годных к морской службе мужчин в США служили в армии или на военном флоте. Примерно в 1941 году представители Американского торгового флота побывали на Утиле и выяснили, что из местных жителей получаются хорошие моряки. При этом были учтены несколько "навыков" местных жителей. Они говорили на английском - языке американских торговых судов. Живя на острове и постоянно пользуясь лодками, они не страдали морской болезнью и знали основы мореходного дела. Американский торговый флот немедленно начал нанимать жителей Утилы за фантастические по островным меркам зарплаты. Это привело к развитию экономики острова, основанному на том, что каждый год мужчины покидали остров для службы на торговом флоте на срок от 9 до 10 месяцев, в то время как заработанные деньги они высылали своим семьям на Утиле. Эта традиция продолжилась после войны, и вплоть до настоящего времени жители Утилы отправляются в Штаты для службы на торговом флоте. Время от времени они занимались и другими видами деятельности, но всегда это было что-то, связанное с морем и с морскими профессиями. Во времена моего визита многие жители острова все еще периодически служили на торговом флоте. Другие работали на морских нефтяных буровых вышках, на буксирах на Миссисипи, в различных портовых службах различных гондурасских фруктовых компаний. Они всегда находили работу, требующую их особых мореходных навыков.
Культурный капитал кочевников-скотоводов
Концепция культурного капитала также приложима для кочевников-скотоводов Старого Света. Здесь ситуация обстоит следующим образом. Основной формой богатства среди скотоводов является скот. Богатство в такой форме особенно легко украсть. Поэтому в скотоводческих обществах, не имеющих сильной центральной власти для поддержания закона и порядка, кража и угон скота - обычное дело. Значительная часть сил скотоводов уходит на защиту собственных стад и набеги на стада соседей. Набеги с угоном скота были чуть ли не второй экономикой на большей части Среднего Востока до тех пор, пока в скотоводческих зонах не был установлен эффективный правительственный контроль (Irons 1965). Согласно наблюдениям, жестокие и рискованные предприятия особенно привлекают юношей от 18 до 28 лет (Daly and Wilson 1988), и вполне вероятно, что для юношей в традиционных скотоводческих обществах набеги и угон скота были самым привлекательным видом деятельности. Такие набеги могли быть способом собрать приданое, преодолеть проблему ограниченного наследства, компенсировать потери скота из-за болезней или плохой погоды. Это могло быть и средством обогащения для тех, кто имел достаточно, но хотел бы иметь больше.
Как правило, набеги и угон скота проводились против соседних групп, считавшихся социально отличными от угонщиков. В этом есть здравый смысл. Угоняя скот у членов своей же общины, вор приобретает врагов у себя дома. К тому же вполне вероятно, что многие члены одной общины находятся в близком родстве друг к другу. Гораздо лучше преодолеть некоторое расстояние и украсть скот у людей, которые не приходятся родственниками и с которыми не придется повстречаться у себя дома. Этнографическим примером того, как это работает, могут послужить туркмены йомуты, которых я изучал в Иране в 1960-е и 70-е го- ды. ^
Иомуты обладали сегментарной системой линиджей (Irons 1975: 39-65), что обозначало фиксированную иерархию групп, основанных на генеалогии, начиная от небольших линиджей из нескольких домовладений, до более крупных групп по общности происхождения, насчитывающих тысячи людей, и так вплоть до всего народа йомутов как одного целого. Наименьшие подгруппы йомутов, внутри которых устанавливался прочный мир, насчитывали (до недавнего прироста населения) что-то в пределах 5000 человек (Irons 1975: 61-65). Таких групп было одиннадцать, и каждая занимала полоску территории от 10 до 30 километров с востока на запад и около восьми и более километров с севера на юг. Большинство этих территорий включали как земли пригодные для земледелия, расположенные на юге области йомутов, где дождей было много, так и земли, пригодные для скотоводства, - на севере области с более засушливым климатом. Как правило, являясь спокойными изнутри, эти группы были враждебны к соседям и нередко совершали набеги для угона скота. Более серьезных столкновений с соседями группы старались избежать. Редкостью были войны с целью захвата территории у соседей, не было набегов для захвата рабов. Набеги ради рабов совершались на земли за пределами области, к югу от гор Элбурц, на Иранском нагорье. Так что насилие удерживалось на приемлемом для местного населения уровне. В то же время, используя свою сегментарную линиджную систему как некий устав, одиннадцать отдельных племен были способны заключить взаимный мир и объединиться, чтобы все йомуты могли, если это необходимо, противостоять значительной внешней угрозе, такой как попытка иранской армии установить какой-то контроль над йомутами. Для военных целей йомуты были способны объединять группы различного размера, что типично для сегментарных линиджей. Так, между уровнем одиннадцати племен горганских йомутов и объединением всех йомутов находились две промежуточные группы (Чони и Шереп), которые также могли объединяться в военных целях. Вероятно, эти группы промежуточного размера активизировались на территории в случае начала войны между меньшими группами.
Схемы совершения набегов на соседей для угона скота, приведенные выше для йомутов, были распространены по всей засушливой зоне Старого Света до тех пор, пока современные правительства не оказались в состоянии взять под эффективный контроль скотоводческое население. В каждом племени благодаря традиции угона скота юноши получали военную подготовку. Они приобретали навыки планирования и проведения небольших военных операций. Таким образом, в политически независимых племенных группах степной зоны Старого Света освоение базовых навыков кавалериста было частью процесса взросления. Благодаря этому племенные лидеры располагали опытными кавалеристами, которых можно было время от времени призвать для проведения военных операций. Не имея постоянного лидера, йомуты обычно избирали вождей на время войны. Помимо угона скота у соседей, они использовали свои военные навыки для сбора дани с караванов, проходящих через их земли, или с близлежащих оседлых деревень. Также они могли договариваться с государственными организациями о воздержании от набегов в обмен на выплаты государства лидеру какого- нибудь племенного подразделения. Внутри государства такие выплаты нередко назывались выплатами в пользу ополчения, поддерживающего правопорядок. Племенные группы могли также при случае договариваться с властями о предоставлении под государственное командование военных подразделений в обмен на признание независимости в пределах племенных территорий. Нередко племенные группы, занимающие пограничные земли, получали выплаты от одного государства, чтобы не совершать набегов на его территорию, а вместо этого сосредоточить набеги на вражеском государстве. Так, различные туркменские племена временами вступали с Хивинским или Бухарским ханствами в союз против Персии на юге. Эти племенные группы реализовывали свою военную удаль в разнообразных комбинациях. Они могли отстаивать независимость от государственного контроля, избегая, таким образом, налогов и воинской повинности, совершать набеги на соседей, собирать дани и фактически служить наемниками. Большинство этих комбинаций так или иначе имели место в степной зоне Старого Света. Самым важным было то, что эти группы использовали свой военный потенциал, чтобы поддерживать независимость от государства. Также время от времени эти племенные группы могли объединяться в достаточно большие конфедерации, чтобы брать над государством верх и возводить на трон своих лидеров, основывая новые династии в оседлых государствах. Значительная доля царских династий Среднего Востока происходили от кочевников или вели свое происхождение от конфедерации групп, включавших значительный контингент скотоводов-кочевников.
Тем не менее, такие династии, кочевнические по происхождению, обычно не были в состоянии неограниченно контролировать племенные группы, от которых произошли. Латти- мор (Lattimore 1940) документировал это явление для границы Китая и Внутренней Азии. Существовала тенденция, что как только династии надежно устанавливалась в оседлом и городском обществе, ее представители теряли связь со своими племенными союзниками, и последние предпочитали сохранять независимость от династий, ими же и возведенных. При этом благодаря изначальному военному превосходству они были в состоянии воспрепятствовать установлению над ними государственного контроля.
Культурный капитал, приобретенный кочевниками-скотоводами в результате постоянного участия в набегах друг на друга для угона скота, не был запланирован. Скорее, это был побочный эффект того, что скот легко украсть и что сильное искушение украсть скот у представителей другой группы возникает в социальной среде, где нет центральной власти, чтобы обеспечивать закон и порядок. Даже контролируя в теории спорные земли, государственные власти зачастую оказываются не способными предотвратить у гоны скота среди кочевников- скотоводов в слабозаселенных засушливых областях. Единожды возникнув, как я полагаю, традиция окружала себя новыми институтами. Естественным следствием было образование племен достаточного для самообороны размера и определение социальных и географических границ с другими племенами. Во многих областях существовала тенденция к заключению соглашений, ограничивающих масштабы набегов. Так, среди туркмен особая роль евладов, небольших племен, претендующих на фиктивное происхождение от первых четырех халифов и имеющих особый священный статус, обеспечивала их нейтралитет во всех межплеменных противоречиях и иммунитет от набегов на скот. Эти группы могли беспрепятственно перемещаться между враждующими сторонами и нередко совершали последующие, особенно удачные набеги. В этом случае они ссылались на то, что действовали от имени жертв предыдущего набега, оставшихся без средств к существованию. Особенно много евладов было на ничейных землях между йомутами и гокланами, где в силу социальной дистанции между двумя очень крупными группами по общему генеалогическому происхождению набеги были обычным делом, а между группами образовалась полоса незаселенной территории - своеобразная ничейная земля.
Военная мощь кочевников-скотоводов
Хотя я предположил, что основным обстоятельством освоения кочевниками определенных военных навыков было то, что их основную форму богатства легко украсть, существовали другие факторы, также способствовавшие развитию их способности противостоять попыткам государства их контролировать. Эти факторы были суммированы мною в более ранней статье, посвященной поселенческой мобильности как иному источнику военной мощи. В той же статье, я подчеркивал значение того обстоятельства, что йомуты располагались на краю обширной пустыни, куда они могли отступить, и где их было нелегко преследовать армиям оседлого, урбанистического персидского государства, и обращал внимание на сегментарную линиджную систему как средство организации военных действий, включая сопротивление государственному контролю.
На практике, степень независимости от государственного контроля, которую данное скотоводческое население было способно отстаивать, напрямую зависела от того, насколько это население располагало вышеупомянутыми обстоятельствами, способствовавшими отстаиванию независимости. Некоторые группы и вовсе были не в состоянии поддерживать независимость от контроля со стороны государства, фактически являясь теми, кого Залцман называет крестьянами-кочевниками. Они находились полностью под контролем оседлого государства, в итоге заканчивая ролью пастухов у оседлых владельцев скота. Другие группы, такие как йомуты или туркмены-теке, были в свое время способны отстаивать полную независимость от государственного контроля.
Модернизация
Ряд исторических изменений свели на нет военное преимущество кочевников. В основном это технические новшества, обеспечивающие преимущество государственных армий над кочевниками. Первым таким нововведением была артиллерия, содержать которую большинству кочевников было не под силу. Затем появилась авиация, доступная армиям государств, но не небольшим кочевым группам. В последующем инновации в военных технологиях изменили баланс сил безоговорочно в пользу оседлых государств. В полной мере эффект этих инноваций дал знать о себе только в прошлом столетии. В течение длительного периода в истории кочевники-скотоводы могли пользоваться плодами военного превосходства над оседлым населением и поддерживать альтернативы государственной организации на своих землях. Иногда эти альтернативные формы были организованы по принципу иерархии, как и государства, но в других случаях организация обширных групп кочевого населения была более эгалитарной, чем государственная организация.
Когда эти группы действительно обладали иерархией вождей, они все равно отличались от государств отсутствием бюрократии и тем, что вождь зачастую не считался обладателем права на монополизацию узаконенного применения силы.
Общественный закон Ибн Хальдуна
Социальный закон, сформулированный Ибн Хальдуном в четырнадцатом веке, в целом верен. Ясно, что действительно повсеместно в засушливых областях Старого Света, во времена до определенных технологических изменений, когда бы ни сталкивались две армии, равные в прочих отношениях, победа доставалась тому, кто имел боле кочевой образ жизни. Ибн Хальдун объяснял это преимущество опорой на кровное родство как основу солидарности кочевников в противовес гражданству в территориальном государстве, где гражданство предоставлялось всем живущим на территории государства. Несомненно, родство кочевников в форме теории об общем происхождении и их культурная однородность вместе были эффективным источником солидарности. Однако, на основании положений, рассмотренных выше, я полагаю, что можно выделить ряд других факторов, способствующих превосходству кочевников-скотоводов в военной сфере. Такие факторы, как поселенческая мобильность и другие упомянутые выше черты кочевых обществ, были рассмотрены в более ранних публикациях (Irons 1974; Lattimore 1940). Новый же фактор заключается в предположении, что набеги для угона скота предоставляли своего рода военную подготовку для юношей в кочевых обществах. Приобретаемые в таких набегах навыки могут считаться примером того, что Томас Соуэлл определяет как культурный капитал. Этот процесс постоянного совершения набегов был практически неизбежным следствием того, что скот легко украсть и что в слабозаселенных областях государству не так-то просто эффективно ограничить эту деятельность.
У. Айонс
Из сборника «Кочевая альтернатива социальной революции». РАН, Москва, 2002
Примечания
- Я использую термин "племя" для обозначения групп данного размера как прямой перевод услышанных мною в Иране слов, обозначающих такие группы. Для меня "племя" это группа людей с общим названием, собственной политической организацией, отдельной от государственной, что позволяет группе поддерживать внутренний порядок и организоваться в собственных военных целях, отдельно от государства. На самом деле, слово "племя" особенно подходит для обозначения такого рода групп, поскольку различные группы, фигурирующие в Ветхом Завете как племена, были как раз группами данного типа (см описание древнееврейских "племен" у Фридмана: Friedman 1987). Это то значение слова "племя", которым владеет большинство людей, говорящих по-английски. Некоторая часть ветхозаветного повествования посвящена борьбе между различными монархиями, возникшими среди древнееврейских племен, за создание надплеменного государства (Friedman 1987). Похожие процессы неоднократно имели место в последующей истории засушливых областей Старого Света. Вплоть до недавнего прогресса в военных технологиях, кочевникам-скотоводам удавалось особенно успешно сопротивляться попытками государства установить свой контроль
- Согласно теории биологической эволюции, особи многих видов (включая человека) обладают выработанной в ходе эволюции способностью быть более полезными и менее враждебными к своим близким родичам (Hamilton 1963, 1964). Но это не совсем то кровное родство, на которое ссылается Ибн Хальдун. Племена кочевников-скотоводов слишком велики, чтобы состоять в основном из близких родственников. Отдаленное родство само по себе не могло бы быть серьезной основой для солидарности. Более вероятно то, что вера в общее происхождение и культурная однородность этих групп создавали чувство солидарности, понимаемое в терминах родства. Однако я бы предположил, что реальным основанием их солидарности была форма реципрокности, усугубленная тем, что теоретики называют подлинными символами приверженности взятым обязательствам (Frank 1988; Nesse in press.). Оседлые государства с большей культурной гетерогенностью и большей разницей в благосостоянии различных групп не могли обеспечивать солидарность схожим образом.
- Политическая организация племен в засушливых областях Старого Света, как правило, есть сочетание иерархии вождей и сегментарной системы линиджей. Племена различаются по соотношению сил между иерархией вождей и сегментарной системой линиджей. Некоторые группы организованы практически полностью на основе иерархии вождей, тогда как другие - на основе линиджей (Salzman 1999).
- Не так то просто понять, по какому точно принципу следует считать племена горганских йомутов. Группы населения лишь приблизительно соответствуют группам по общности происхождения. Одиннадцать соответствуют именным группам представленным на карте, опубликованной ранее (Irons 1979). Однако, некоторые из этих одиннадцати групп реально состоят из двух групп по общности происхождения, связанных не родством, а длительными союзными отношениями, другие состоят из одной крупной группы по общности происхождения. Обозначается ли такая составная группа единственным "il" или двумя "il", зависит исключительно от контекста. Иногда одна и та же группа обозначается и так и так при разных обстоятельствах. Более подробные сведения можно найти в предыдущих публикациях (Irons 1979: 39-65).
- См примечание 1. Это "родство" не то, что рассматривается у Гамильтона (Hamilton 1963, 1964).
ЛИТЕРАТУРА
Daly, М. and М. Wilson. 1988а. Homicide. New York.
Frank, R. 1988. Passions within Reason . New York.
Fried, M.H. 1967. The Evolution of Political Society: An Essay in Political Anthropology. New York.
Friedman, R E. 1987. Who Wrote the Bible? New York.
Hamilton, W.D. 1963. The Evolution of Altruistic Behavior. American Naturalist 97: 354-356.
Hamilton, W.D. 1964. The Genetical Evolution of Social Behaviour. (I and IT) Journal of Theoretical'Biology 7: 1-16, 17-52.
Ibn Khaldun. 1958 [1377] Franz Rosenthal (Trans.) The mugaddimah: an Introduction to World History. Vol. L London.
Irons, W. 1965. Livestock Raiding Among Pastoralists: An Adaptive Interpretation. Papers of the Michigan Academy of Science, Arts, and Letters 50: 393-414.
Irons, W. 1968. The Turkmen Nomads. Natural History 77: 44-51.
Irons, W. 1971. Variation in Political Stratification Among the Yomut Turkmen. Anthropological Quarterly 44: 143-156.
Irons, W. 1974. Nomadism as a Political Adaptation: The Case of the Yomut Turkmen. American Ethnologist 1: 635-658.
Irons, W. 1975. The Yomut Turkmen: A Study of Social Organization Among a Central Asian Turkic Speaking Population. Anthropological Paper Number 58, Museum of Anthropology, University of Michigan.
Irons, W. 1979. "Political Stratification among Pastoral Nomads". Production Pastorale et Societe. New Rochelle: Cambridge University Press; and Paris: 361-374.
Irons, W. 1994 Why Are the Yomut Not More Stratified? Pastoralists at the Periphery: Herders in a Capitalist World. Eds. C. Chang and H. A. Koster. Tucson: 275-296.
Lattimore, O. 1951 [1940]. Inner Asians Frontiers of China. Boston.
Lord, D.G. 1975. Money Order Economy: Remittances in the Island of Utila. Ph.D. Dissertation. University of California at Riverside.
Salzman, P. 1999. "Is Inequali ty Universal?" Current Anthropology 40 (1): 48-49.
Sowell, T. 1994. Race and Culture: A World View. New York.
