Показать все теги
Первые школы на Чукотке появились в 1916 г.
Никто из местных жителей не выписывал газет, журналов, не читал книг; библиотек не было. Медицинского обслуживания местного населения практически также не было.
Вся культурно-бытовая обстановка оседлых и особенно кочевых чукчей носила тот же замкнутый характер, что и их экономика, и сосредоточивалась внутри стойбища, селения. При этих условиях в идеологии господствовали взгляды, опиравшиеся в основном на общественно-экономические, правовые и моральные нормы, выработанные в процессе развития патриархально-общинных отношений. Религиозное сознание обусловливалось тем же патриархально-общинным строем, теми жизненными условиями, о которых уже говорилось, мифологическими (ненаучными) основами мировоззрения. Исполнение религиозных обрядов, распространение традиционных представлений, деятельность шаманов ничем не сдерживались.
Застойный характер состояния основных видов производства (оленеводство и морской зверобойный промысел), мало втянутых в товарно-капиталистические связи, слабое влияние извне — все это тормозило общее развитие культуры, проникновение в среду чукчей основ истинных знаний.
Положительные знания тесно переплетались с фантастическими представлениями, наивными объяснениями причинно-следственных связей в явлениях природы и зависимости от них человека в его повседневной производственной деятельности.
Мировоззренческие основы их взглядов опирались на расплывчатые двойственные представления о природе и обществе, о мире в целом. И в начале XX в. у них еще господствовали мифологические объяснения космогонии, вообще мироздания, и в том числе человека, животных и растений. Эти их представления содержатся в мифах.
Картина сотворения мира, животных и человека в чукотских мифах рисуется предельно просто и лаконично. Нет целого связного повествования. Есть как бы отдельные отрывки, в которых сообщается о создании Творцом особых видов жизни на земле, так, без всякой связи и обоснования. В одном из текстов рассказывается, что некогда было темно, но уже были две земли Льурэн и Кэнычвэй (названия реально существующих селений на Чукотском полуострове). Творец сидел и думал, как бы сделать свет. Занятый этой идеей,он создает ворона, затем маленькую птичку, которым и поручает «продолбить зарю». Ворон не выполнил этого, за что и был изгнан Творцом, а маленькая птичка сделала большое отверстие, заря брызнула, стало светло. Творец сошел на землю, набросал нерпичьих костей, сказал: «Будьте люди!». И опять ушел к себе. Чтобы проверить, как живут люди, он создает куропатку,
затем полярную сову, лисицу, песца, волка. Все они боятся людей и ничего не могут узнать. Тогда он снова отправляется на землю и учит людей, как надо размножаться. Сделал оленей из тальника. Сделал одежду, деревянный снаряд для добывания огня. Люди стали кочевать. Из земли сделал бурого медведя. Из забытого на стойбище огнива стал человек, которого Творец превратил в русского.
Однако Творец не создал должной гармонии в природе, не все сделал для удобства жизни человека. Дальнейшие усовершенствования в природе и жизни на земле, во вселенной, созданием их современного облика стал заниматься Ворон (Куркыль). По просьбе людей Ворон сделал реки, потом создал горы, скалу среди моря. Создал и поселил на ней птиц.1 В другом мифе рассказывается, что Ворон создал рыбу, тюленя, моржа, кита, лахтака. Потом создал медведя, волка, лисицу. Затем сказал: «Довольно теперь даров! Стану незримым, буду летать над землей, шумя пугать». И стал громом. Уже с первых шагов благой деятельности Ворон сталкивается с кэле, выступая в роли защитника и покровителя людей, всегда успешно справляющегося с кознями кэле (мн. ч. — кэльэт) — носителями зла.
Нередко он действует и выглядит как человек. То он возвращает к жизни умершего единственного сына,2 то становится весьма сильным шаманом, то просто человеком, со свойственными ему переживаниями, жизненными перипетиями. В конце концов он заболевает и умирает.3
Таким образом, Ворон не превратился у чукчей в «божество» и не вошел в пантеон существ, к которым следует обращаться за помощью, ему не приносят жертв. Сверхъестественные функции его ограничились только устройством мира; дальнейшая судьба мира и всего, что на нем происходит, уже зависит от других существ и обстоятельств.
Помимо жизни людей на поверхности земли и окружающей их среды, животного и растительного мира, а также явлений природы, видимых светил, по представлениям чукчей, существовала жизнь и над небесной твердью и под землей. На верхней (небесной) вселенной живут предки. Причем они ведут тот же образ жизни, что и на земле. Там также имеются стойбища, олени.4 Эта вселенная пополняется людьми после смерти на земле. Однако не все умершие люди попадали туда. Лишь те, кто умирал достойной смертью, как воин, погибший во время сражения, или как человек, выразивший желание испросить у близких насильственного умерщвления («добровольная смерть»), или в результате естественной смерти по старости. Люди, умершие от болезни, попадали в подземный мир, обиталище вредоносных существ (кэле).
Из всего многообразия представлений о предметах и явлениях природы первостепенное значение принадлежит наргынэн. — это ‘вся окружающая землю среда’, ‘наружное пространство’, ‘вселенная’, ‘«дух» вселенной’, ‘природа’. Наргынэн ведает тем, от чего зависели промыслы, оленеводство, благополучие людей. В повседневной религиозной жизни наргынэн воспринималось как божественная сила. Непосредственно наргынэн ведает всеми метеорологическими явлениями. Чукчи говорят: наргынэн илиръуркын — ‘наргынэн дождит’, наргынэн пинэтыркэн — ‘наргынэн снегопа- дит’; наргынэн выялятыркын — ‘наргынэн пуржит’ и т. п. Наргынэн же подведомственны и такие явления, как туман, гром, молния, ветер, которые, однако, рассматриваются как особые живые существа. Наргынэн поддерживает жизнь людей на земле, это вполне доброжелательно относящееся к человеку существо. Само наргынэн не вмешивается ни в какие людские дела, их связи с природой. Оно как бы безучастно к судьбам людей, если они к нему не обращаются с призывами о помощи. Просьбы людей к наргынэн обычно удовлетворяются положительно, хотя и не безвозмездно.
Представления о всех явлениях и предметах природы характеризовались их олицетворением, перенесением на них свойств человека и человеческого общежития на уровне тех социальных особенностей, которые прочно закрепились в быту и сознании чукчей. Олицетворялось все то в окружающей природе, чему свойственно было состояние видимого или осязаемого движения, перемещения, как бы сознательной деятельности, по аналогии с целеустремленной деятельностью человека. Однако степень очеловечивания разных видов животных, птиц не была одинаковой, а зависела от «разумности» их поведения в жизни. Отсюда качественно различное представление и отношение к живым существам природы. Внимание фиксировалось преимущественно на таких предметах и явлениях природы, соприкосновение с которыми, наблюдение которых порождали аналогии с производственными действиями людей, с отрицательным главным образом вмешательством их в жизнь людей, как это могли делать, например, враги. Исходя, очевидно, из представлений об этих различных качественно человеческих свойствах у разных видов животных и птиц, чукотская мифология одних приближает по образу жизни и поведению к людям, другим же не приписывает таких свойств совершенно. В мифах четко прослеживается представление о «народе» белых медведей, мышином, волчьем, паучьем, но нет ни одного упоминания о «народе» диких оленей, водоплавающих птиц и т. п.
Живыми существами, обладающими человеческими (чукотскими) свойствами, были земля (нутэнут), солнце, месяц, вершина неба (зенит), Полярная звезда, рассвет, полдень, тьма (запад), наружное пространство (наргынэн) и вообще все, что способно обнаруживать видимое движение, изменение качественных и количественных состояний.
Олицетворение светил и явлений природы носило настолько реалистические черты, что все они представлялись существами, обладающими человеческими потребностями, желаниями.
Так, узнав о том, что дочь Нутэнута (Земли) красавица, Солнце, Месяц, Небо, Рассвет, Наружное пространство (наргы- нэн) пришли сватать ее.5 Они говорят по-чукотски, выполняют различные хозяйственные работы, как делают это люди (чукчи).
Между человеком и некоторыми видами животных не было абсолютного разграничения. Поэтому человек мог жить с волками, жениться на белой медведице, женщина могла выйти замуж за орла, тюленя, человек — сватать савку (утку), росомаха — воспитывает и учит жить сиротку (человека) и т. д.
По представлениям чукчей, солнце и луна, юго-восток и северо- запад, тепло и стужа, надземный и подземный миры, день и ночь и Т- п_ — все то, что по своей природе существовало в естественном противоположении, рассматривалось как противоборство двух начал в природе — благожелательных, благорасположенных к человеку и всему живому (солнце, тепло, свет и т. п.) и отрицательных к ним (луна, стужа, тьма и т. п.).
Сознание тесной сопричастности (сопряженности) человеческой жизни с явлениями природы, светилами воспринималось как жизненная реальность. В природе солнце и луна — светила антиподы.6 Их постоянное противостояние, противоборство подобно тому, которое существует у людей на земле, отражает социальные противоречия нашего времени. В этих суждениях обнаруживается логика, последовательность представлений о близости человека к природе, о их тесных взаимосвязях, о подчиненном положении человека природе и ее проявлениям.
Жизнь чукчей всецело зависела от успешных промыслов, благополучного состояния оленеводства. Поэтому их представления содержат понятия о существах, ведающих промысловыми животными, угодьями, отдельными местами.
По существу, каждое место, где останавливались чукчи даже только на ночлег или на непродолжительную стоянку, представлялось как место, принадлежащее невидимому существу, хозяину, благожелательному, но требующему обязательно за пребывание на этом месте какого-нибудь подарка, жертвы.
Леса, реки, озера, а также различные виды зверей и деревьев имеют своих хозяев (этын, этынвыт). Эти этынвыт (хозяева) отдельных объектов природы, видов фауны ведут себя точно так же, как и подлинные хозяева стад оленей и другого имущества. Если человек им оказывает внимание, почтение, что-то дает, они в свою очередь так же проявляют щедрость и взамен дают то, чем они владеют, чем богаты.
Особую категорию.благодетельных существ составляли предки семьи, патриархальной общины, селения. В принципе каждая семья искала поддержки у своего ближайшего родственника по мужской линии: умершего отца, деда. Представление о них, как о старших наставниках, умелых и опытных оленеводах, охотниках, смело й самоотверженно боровшихся за благополучие своих семей, умевших’Находить правильный выход во всех испытаниях жизни, сохранялось за ними и после их смерти.
Внешним выражением связи семьи с соответствующими предками были стилизованные деревянные или вырезанные из кожи фигурки, призванные изображать этих предков, быть их заместителями. Находились они в связках домашних покровителей.
В окружающей среде, помимо всяких доброжелательных к человеку существ, находилось не меньшее количество разных вредоносных существ, созданных фантазией чукчей, — носителей всех видов зла, неприятностей, вплоть до затмения луны и солнца. Кознями кэльэт объяснялись скоропостижная смерть, медленно разъедающая организм человека болезнь, нечаянная гибель людей, неожиданный плач ребенка, потеря правильного направления в пути и т. д. Кэльэт всегда подкарауливали зазевавшихся пастухов, путников, людей беспечных, утрачивавших необходимую бдительность, собранность, готовность сопротивляться. Как ни были страшны последствия вмешательства кэльэт в жизнь человека, борьба с ними и их действиями бывала нередко удачной в пользу человека. Не нужно терять самообладания и тогда можно справиться с кознями этих вредоносных существ.
При затмении солнца или луны нужно было мобилизовать все бубны, сковороды, тазы, имевшиеся в селении, чтобы звуки, извлекаемые из этих предметов, отпугнули кэле—похитителя солнца. Это ложное представление всегда подкреплялось положительным исходом. Затмение естественным путем заканчивалось, а люди видели в этом свою победу над кэле.
В соответствии с системой религиозных представлений у чукчей существовали и культовые отправления. Главными формами выражения культов были жертвоприношения, кормления, сопровождавшиеся словесными обращениями, просьбами. «Как известно, — отмечал К. Маркс, — во всех религиях покаяние, жертва, а по возможности и самопожертвование составляют самую суть богослужения, культа».7
Всем «священным» предметам, действиям, обращениям приписывалась способность изменять в нужном для человека направлении ход и развитие событий, вызывать желаемые и предупреждать, приостанавливать нежелательные явления.
В религиозных культах чукчей находим отражение и культов природы, и культов общественных сил. У чукчей — оленеводов и приморских охотников были некоторые отличия в религиозных культах. Если в религиозном сознании оленеводов все основные культы определялись желанием поддерживать и успешно развивать оленеводство и связанный с ним быт, то для приморских охотников было характерно поклонение морю — их главному источнику существования. Вместе с тем у тех и других существовали общие представления и общие культы. Это в первую очередь культ Наргынэн (Природы, Вселенной), Рассвета, Полярной звезды или Зенита неба (обители Творца), созвездия Пэгиттин и некоторых других, а также ряд промысловых культов. У чукчей каждая семья имела домашних (семейных) охранителей тыйнык- выт. Это связки разных предметов, преимущественно остатки, части животных, птиц. Обязательными в таких связках были изображения предков (деревянные, кожаные), доски-огнива и традиционные в данной семье предметы: клюв ворона, коготь медведя, шкура песца, лисицы, череп волка, песца, белого или бурого медведя.8 По представлениям чукчей, все эти предметы обладали присущими человеку, данному виду животных, птиц жизненными свойствами. Но это не были божества, а только охранители семьи, жилища от кэльэт, стада от нападения волков и т. п. Находясь в жилище человека, они защищали его обитателей средствами своей грубой силы (медведи, волки), ловкостью и хитростью (песцы, лисицы), мудростью (ворон), жизненным опытом (фигурки предков). При всех обращениях и жертвоприношениях Рассвету, Наргынэн, Полярной звезде, созвездию Пэгиттин домашние святыни всегда выносились из жилища к месту отправления таинства. Таким образом они, как и их обладатели, принимали участие в этих ритуалах, т. е. они рассматривались как члены данной семьи, патриархальной общины. Им не поклонялись, не приносили жертв, их только угощали, кормили.
В мифах и в религиозной практике чукчей первостепенное значение имел культ Наргынэн (Природы, Окружающей среды, Наружного пространства) и проявлявшихся в ней стихий, которые создавали непреодолимые обычными жизненными трудовыми способами трудности в добывании средств к существованию. Наргынэн были подведомственны все явления природы: туман, дождь и снег, ветер, пурга и т. п. В то же время к Наргынэн обращались за помощью и в других, как правило критических, случаях жизни. Наргынэн отзывчива на просьбы людей, но требовательна к исполнению их обещаний. Поэтому никакой обман человека не оставался безнаказанным. Всякие просьбы к ней обязательно должны сопровождаться определенными обещаниями. Если просьба не будет исполнена, значит Наргынэн не была удовлетворена обещанным. Так объясняли себе чукчи неудачу в каком-либо деле, когда они призывали на помощь Наргынэн и желаемое не исполнялось.
Не менее важным считался культ Тнагыргын ■— Рассвета и других сторон света. Любое наружное жертвоприношение непременно сопровождалось угощением (кормлением) Востока (Рассвета), Юга (Полдня), Запада (Предвечерних сумерек) и Севера (Тьмы). Добродетельные свойства Рассвета использовали не только для того, чтобы он помогал находить добычу, по рассчитывали с его помощью исцелиться от болезни.
Звезды и комбинации звезд, которые можно было бы назвать чукотскими созвездиями, также принадлежат к существам, покровительствующим людям в их благих делах. Особого внимания заслуживает Полярная звезда.
В связи с такими широкими, жизненно важными благодетельными функциями Полярная звезда (Творец) рассматривалась чукчами как вагыргын — жизнедающее, жизнеподдерживающее бытие (существо), всегда благосклонное к людям, опекающее и защищающее их. К нему мог непосредственно обратиться каждый чукча.
К числу общих для всех чукчей объектов культа принадлежало и особое созвездие Пэгиттин (звезды Алтаир и Тараред из созвездия Орла). Культ этого созвездия опирался на представление, будто появление на небосводе названных звезд во время зимнего солнцестояния приводит свет, солнце, а за ними тепло, постепенное оживление в природе, облегчение в промыслах. В этот период дикие олени меняли направление движения с юга на север.9 Видимо, это один из древних культов чукчей. Пэгиттин представлялся им владельцем неисчислимых стад оленей.
Вообще по «праздникам» костер очага получал угощение обязательно, наравне с домашними охранителями. Когда требовалось испросить хорошую погоду, делалось это через огонь костра, который выполнял роль посредника между тем, кто просил, и тем, кому адресовалась просьба: Природе, Вселенной. Через костер угощали всевозможными продуктами предков. С домашним очагом тесно связан культ предков.
Культ предков у оседлых и кочевых чукчей носил явно выраженный патриархальный характер. В этом культе отражена социальная роль в производственной, общественной и семейной жизни мужской половины чукотского общества. В мифах чукчей все персонажи пантеона созидателей и покровителей жизни людей, а также и их антиподы — непременно мужского пола У чукчей жертвы выполняли основную роль в их отношениях и связях со всеми видами сверхъестественных существ. Просьбы, обращения сами по себе не имели никакого магического значения, если они не сопровождались материальными подношениями.
По социальному значению жертвоприношения чукчей носили общинный, семейный и индивидуальный характер. Наиболее часто встречающимися были жертвоприношения семейные, что вполне согласовывалось с известной экономической и общественной самостоятельностью чукотской семьи.
Чукчи не выработали никаких определенных по форме и содержанию, общепринятых формул (молитв) при обращениях вовремя жертвоприношений. Такого рода обращения всегда были индивидуальны. Они выражали определенную просьбу, носили лаконичный, предельно конкретный и ясный по содержанию характер.
Зависимость от промыслов породила целую систему «воздействия» на природу, с тем чтобы получить добычу: тут и жертвоприношения умилостивительного и благодарственного назначения, разовые и регулярные, и, наконец, промыслово-магические пантомимы. Магические действия, как известно, представляют составную часть всякого культа.10
Шаманы, их деятельность и роль в обществе — историческое явление. Чем глубже зашло разложение первобытно-общинных устоев, тем шире и многообразнее социальные функции шаманов, тем больше и плотнее они смыкаются с имущими слоями общества, служат их интересам. Шаманство как социальная прослойка формируется и развивается вместе с общественно-экономическим и культурным развитием народа. Практически в каждом стойбище, в каждом селении оседлых был человек, в той или иной мере обладавший свойствами шамана." Чукотские шаманы не отделились от производственно-хозяйственной и промысловой деятельности семьи, патриархально-семейной общины. Для большинства из них шаманство не стало профессией, постоянным источником существования. Все обрядовые служения, все, что связано с «божествами», исполнялось внутри семьи, патриархально-семейной обшины их главами.
В каждой семье кто-нибудь из ее членов, обычно муж или жена, знал некоторые приемы, способы и средства борьбы со злокозненными существами лыгикэлъэт — главными врагами чукчей. В борьбе с такими существами защитными свойствами обладали бубны, имевшиеся в каждой семье, обычное огнестрельное оружие, собаки, холодное оружие и, наконец, семейные и личные охранители — тайныквыт.
В еще большей мере главе каждой семьи были известны способы связи с доброжелательно расположенными к человеку существами, различными вагыргыт.
Члены патриархально-семейной общины составляли производственный и социальный коллектив, связанный также единством культа предков, общими годовыми жертвоприношениями, традициями. Производственным руководителем, духовным наставником, первым защитником был глава патриархально-семейной общины. Его авторитет во всех жизненных делах был непререкаем. Он отправлял религиозные обряды, связанные с годовыми хозяйственными или промысловыми циклами. В доклассовом обществе, каким было чукотское, не было особой, отдельной религиозной организации, религиозные функции выполняла патриархальносемейная община, ее старшина в первую очередь по своей должности. Однако ни патриархально-семейная обшнна, ни отдельная семья не были в состоянии справиться своими силами и средствами с разными неожиданностями в виде болезней, затяжных неудач в промысле или в ведении оленеводческого хозяйства и т. п. В таких случаях обращались за помощью к шаманам, иногда даже далеко живущим, но известным. Борьба со злокозненными существами, в какой бы форме ни проявлялось их действие — болезнь людей, падеж оленей и т. п., — осуществлялась уже шаманом. Самоутверждение шаманов происходило постепенно, по мере проявления их способностей, подтверждения их заключений жизненной практикой. Не все шаманы пользовались авторитетом у окружающих. Одних слушали, доверяли им, боялись их, над другими посмеивались.
В отличие от рядовых чукчей шаманы имели духов-покровителей. В этом состояла и к особенность и преимущество. Пользуясь силой, ловкостью, хитростью духов-покровителей, шаман изгонял или уничтожал лыгикэльэт, разрушал их злые козни, направленные против человека и его благополучия. Однако духи шамана были тоже кэльэт, но в известной мере управляемые шаманом, исполнявшие его просьбы, хотя и временно. В отличие от вредоносных, злокозненных духов, преследовавших человека, кэльэт шаманов состояли из представителей животного мира, обычно зверей и птиц, обладавших такими природными данными, которые, по мнению шамана и окружающих, были достаточными, чтобы справиться с вредоносными существами. Обладание духами кэльэт составляло одну из главных черт шаманского дара. Другим важным признаком шамана было состояние экстаза, во время которого предполагалось вхождение в него духов-покровителей, путешествие шамана в подземный или надземный мир в поисках души умершего или тяжелобольного, в поисках предков больного или человека, пожелавшего получить совет от умерших ближайших родственников. Не менее важным качеством шамана, также обязательным для него, было умение разговаривать со своими покровителями, предками, имитировать их голоса, завывание ветра, морского прибоя, т. е. иметь «отдельные голоса» (янра- колет). Всегда главным достоинством шамана было врачевание — изгнание из тела больного лыгикэли, разгадывание коварных замыслов других шаманов и своевременное предотвращение их осуществления. «Шаман, — писал Н. Галкин,— хранитель традиций и предрассудков, он врачует больных, узнает волю духов, предотвращает дурные намерения злых сил».12 Чукчи долго отождествляли врачей и чукотских шаманов, называя тех и других по-русски «доктор» и по-чукотски энэныльын. — шаман. «Всех этих людей, одержимых сверхъестественными качествами, считают шаманами и называют докторами».13
Все благодарственные служения, праздник голов (моржей), осенний праздник кита, устраивавшиеся чукчами, проходили под руководством глав патриархально-семейных общин. В их ямах хранились основные продукты промыслов (головы моржей, наиболее ценимые части кита). Они должны были устраивать благодарственные праздники в своем жилище со всеми присущими им обрядами, служениями, обращениями, заклинаниями, магическими действиями, игрой на бубнах, угощением присутствующих и т. п. Шаманы принимали участие в них, присутствовали как рядовые члены охотничьего коллектива. Их преимущество перед остальными охотниками состояло лишь в том, что когда доходила очередь до них исполнить песню под собственный аккомпанемент на бубне, то делали они это с большим мастерством и вдохновением; никаких собственно шаманских действий от них не требовалось и не допускалось.
Чукчи полагали, что в трудных случаях жизни, когда нужно было принять ответственное решение, полезно обратиться к старшим, в том числе и к предкам. Их жизненный опыт, ум пользовались доверием, особенно прямых потомков. Связь с предками осуществлялась через шаманов.
Под звуки бубна и собственный напев шаман приходил в экстатическое состояние, вызывал духа требуемого предка и задавал ему нужные вопросы. Ответы шаман произносил, подражая голосу вызванного предка. Дар имитировать в таких случаях играл роль доказательности разговора.
Самой распространенной и главной функцией чукотских шаманов было врачевание. Чукчи не выработали почти никаких рациональных средств борьбы с болезнями.14
Используя рациональные приемы лечения ран, чукчи в то же время применяли и заговоры, которые иногда содержали рекомендации практического характера. По убеждению их и по определению шаманов, причиной всех внутренних заболеваний являлось проникновение в организм человека злокозненных существ. Еще хуже было, когда они, изловчившись, похищали душу (увирит) человека. В таких случаях шаману предстояло отыскать похитителя, вызволить душу и водворить на место, т. е. в тело больного человека.
Весьма распространенным было использование разного рода защитных средств и действий, в том числе отступных жертвоприношений, предназначавшихся заменить находившуюся в опасности душу человека душой жертвенного животного. К собственно врачеванию шаманами, в понимании чукчей, следует отнести борьбу с вредоносными существами при помощи духов — покровителей шамана; имитацию извлечения разными способами причины болезни, т. е. вселившегося в тело человека лыгикэле;15 поиски души больного, унесенной лыгикэле, и водворение ее на место.
Шаманы наделяли больных амулетами; прибегали чукчи и без участия шаманов к изменению внешнего вида больного путем нанесения знаков помазания, татуировки в виде черточки на переносье или кружков по обе стороны рта; полезным считалось изменить имя, отрастить волосы, изменить прическу, одежду. Все это делалось для того, чтобы избавиться от преследования злокозненных существ, сделать себя неузнаваемым, другим человеком.
Все, что делал шаман, его назначения, рекомендации считались наиболее целесообразными, в них верили, применяли безоговорочно. У чукчей было принято не обвинять шамана даже в том случае, если лечение его оказывалось безрезультатным и пациент умирал. При таких исходах не роптали, а обычно говорили: «Значит, так хотят лыгикэльэт», а духи — покровители шамана оказались бессильны и не могли справиться с ними.
Разные авторы отмечали непричастность шаманов у чукчей к отправлению религиозных обрядов; как правило, в такой роли выступали главы патриархально-семейных общин, просто главы обособленных, независимых семей.16
Чукотское шаманство было порождено борьбой за существование, ложными народными представлениями о скрытой силе, способной вести борьбу со злокозненными существами лыгикэльэт во всем многообразии проявления этой нечисти. Чукотское религиозное сознание, воображение еще не поднялось до такого уровня, когда религиозные средства могли вести борьбу с нечистой силой, когда религия брала на себя защиту от всех козней, приносимых ею.
При помощи бубна и пения шаман как бы связывался с духами- покровителями, с духами предков, одновременно воздействовал на психику присутствующих, постепенно подготавливая их настроение и воображение к восприятию имитированных им разных звуков, что служило проявлением контакта шамана с духами. В то же время игрой на бубне и пением шаман создавал себе настроение, впадая в экстаз.
Все камлания происходили в закрытом пологе, в абсолютной темноте, поскольку, как полагали, кэльэт — шаманские покровители — могли появляться на зов шамана только в темноте, ночью. Шаман видел и различал их, тогда как присутствующие могли только слышать их голоса. Искусные шаманы умели имитировать приближение их издалека. Они могли изобразить завывание ветра, морской прибой, голоса разных животных, птиц, полет насекомого и т. д.17
Чукотское камлание производило гипнотическое воздействие на окружающих, а самого шамана доводило до галлюцинаций.
Помимо фокусов, шаманы широко применяли ранние, вероятно зачаточные, формы идеологической обработки сознания окружающих. Значительный слой чукотского фольклора насыщен героическими, хвалебными повествованиями о подвигах шаманов, о их силе в борьбе с другими шаманами и их коварными замыслами, с разными стихиями природы, о их неизменной победе над извечными врагами человека лыгикэльэт.18 Нет, кажется, таких трудностей, из которых не мог бы найти выход шаман, не мог бы преодолеть их, — конечно, с помощью сверхъестественных возможностей. Этот род фольклора насыщен оптимизмом в борьбе за существование, за жизнь, но непременно при помощи шаманов, их таинственных сил. Этот жанр чукотского фольклора первое, наиболее отчетливо выраженное противопоставление шаманов другим людям; в то же время это ранняя форма выражения духовного воздействия на окружающих, форма защиты особого положения шаманов, оправдания их поведения, зачатков социального паразитизма. В этом жанре следует видеть зарождение идеологии обмана, утверждения «естественности» подчинения слабого сильному.19
Плата шаману полагалась только в тех случаях, когда его приглашали к больному.
Установление Советской власти, утверждение советских форм самоуправления, демократических начал выборности в органы власти, строительство школ, учреждений культуры, развитие здравоохранения, организация коллективных форм хозяйства — все это встретило решительное сопротивление со стороны зажиточной части населения (богатых стадовладельцев, торговцев, хозяев байдар и вельботов), а также шаманов, которые во всех случаях социальных противоречий принимали сторону хорошо обеспеченной части и никогда не выступали в защиту интересов бедноты.
Действия советских учреждении, по уверениям шаманов, приведут чукотский народ к гибели, детей в первую очередь, исчезнут олени, уйдут морские животные и т. п. Такие действия шаманов нельзя рассматривать только как проявление их собственного невежества и темноты. Это были сознательные, политически осмысленные действия, направленные на подрыв доверия ко всему советскому, новому, что приходило в жизнь чукчей.
Новое победило, оно вошло во все поры материальной и духовной жизни чукчей, однако кое-какие следы шаманской деятельности как отголоски прошлого иногда проявляются и теперь.
Из сборника «История и культура чукчей. Историко-этнографические очерки», под общей редакцией чл.-корр. АН СССР А. И. Крушанова, Л., 1987
Примечания
1 Богораз В. Г. Материалы по изучению чукотского языка и фольклора, собранные в Колымском округе. СПб. 1900. С. 161.
2 Там же. С. 239.
3 Там же. С. 308—309.
4 Там же. С. XII.
5 Там же. С. 235—236.
6 Там же. С. XIII; Богораз В. Г. Чукчи.
2. Религия. Л., 1939. С. 22.
7 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т б С 372
8 Богораз В. Г. Чукчи. 2. С. 48—50.
5 Там же. С. 24; Вдовин И. С. Религиозные культы чукчей // Памятники культуры народов Сибири и Севера. Л., 1977. С. 125.
10 Плеханов Г. В. Избранные философские произведения. М. Т. 3. С. 342. " Свердруп Г У. Плавание на судне «Мод» в водах морей Лаптевых и Восточно-Сибирского. Л., 1930.
С. 300; Олсуфьев А. В, Общий очерк Анадырской округи СПб., 1896. С. 117.
11 Галкин Н. В земле полуночного солнца М.; Л., 1929. С. 43.
12 Там же. С. 93.
13 Вдовин И. С. Чукотские шаманы и их социальные функции // Проблемы истории общественного сознания аборигенов Сибири. Л , 1981. С 192, 193
14 Богораз В. Г. Чукчи. 2. С. 42—43137; 140. ’
15 АргентовА. Описание Николаевского Чаунского прихода//ЗСОРГО. СПб., 1857. Кн. 3. С. 93; Вогораз В, Г. Чукчи. 2. С. 73; Свердруп Г. У. Указ. соч. С. 300; Галкин Н. Указ. соч. С. 43; Калинников Н. Ф. Наш Крайний Северо-Восток. СПб., 1912 С. 108.
16 Богораз В. Г. Чукчи. 2. С. 121 —123.
17 Аргентов А. Указ. соч. С. 51; Богораз В Г. Чукчи. 2. С. 126—130; Калинников Н. Ф. Указ. соч. С. 112—
113; Свердруп Г. У. Указ. соч. С. 301—306.
Богораз В. Г. Материалы. , . С. 12— 16, 19—26, 30—33, 36—41 и др.
