Показать все теги
Для окончательного решения «крымского вопроса» в Симферополе была созвана Объединенная научная сессия Отделения истории и философии АН СССР и Крымского филиала АН. Она открылась 23 мая 1952 года под председательством Титова и продолжалась два дня, став кульминацией боев за прошлое полуострова. На ней была выработана интерпретация крымской истории, фактически доминировавшая до конца 80-х гг. и легшая в основу многих положений Мифа про «КрымНаш». Выдающийся украинский историк Юлиан Брайчевский стал очевидцем этого события.
«Обстановка на сессии была очень напряженной, а порой перерастала в истерическую. Наэлектризованная публика (абсолютное большинство которой составляли дилетанты, или лица, вообще не причастные к исторической науке) стянула с улюлюканьем с трибуны выдающихся ученых – ираниста В. Абаева, одного из ведущих византинистов А. Якобсона; досталось и покойникам: так П. Надинский публично объявил выдающегося ленинградского палеолитолога Г. Бонч-Осмоловского немецким шпионом. В такой ситуации стали возможными любые фантазии и проявления воинствующего невежества, стимулированного партийными установками.
Главным героем сессии был Б. Рыбаков, под овации зала произнесший на ее заседаниях два доклада. В одной рассматривалось общее состояние изучения истории Крыма, а вторая специально посвящалась славянам в Крыму и на Тамани. Изложенная в них концепция превзошла все тогдашние заявления. Черное море (наименованное «Русским») выступало в них внутренним озером Руси; славянскими территориями были аттестованы не только Крым и Тамань (стоявшие в заголовке), но и Кавказ, Малая Азия, Балканский полуостров. Салтовская культура была объявлена русской (нота бене: именно русской, не славянской) и т.д. У докладчика выходило, что главную беду представляла не переоценка исторической роли славян в юго-восточном углу Европы, а ее недооценка, и поэтому неотложной задачей историков должна стать интенсификация этой проблематики».
Упомянутый Борис Рыбаков был патриархом советского славяноведения и неудивительно, что его взгляды задавали тон дискуссии. Следующим выступал Шульц с противоречивым докладом: «О роли местных племен и народностей в древней истории Крыма». Археолог признал, что формулы «скифы – предки славян» и «скифы – одни из предков славян», ошибочны. «Обычное представление, что скифские племена являются отдельными предшественниками древнеславянских племен, не соответствует фактам». Однако «было бы крупной ошибкой отрицать роль скифских племен в процессе формирования и развития восточного славянства».
Стржелецкий не упустил своего шанса раскритиковать Шульца, несмотря на то, что последний признал ряд ошибок в своих предыдущих работах.
«Я считаю, что… следует говорить о самом настоящем марризме во взглядах П. Н. Шульца, ибо переход скифов и славян является незавуалированным марровским положением. Это положение ясно и четко приводилось в докладах и публиковалось П. Н. в его работах. Причем защита этих марровских положений продолжалась и после издания гениальной работы И. В. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания»… Совершенно не четко Павел Николаевич высказывается по вопросу этногенеза скифов. С одной стороны он говорит, что племена скифов и племена славян развиваются одновременно, являясь различными этническими племенами, и одновременно ставит под сомнение это четкое положение… Таким образом, и на сегодня остается неясным, считает ли Шульц скифов предками славян или нет? Двойственность и нечеткость формулировок П. Н. Шульца в докладе и тезисах заставляют думать, что он этого вопроса так и не решил».
В защиту Шульца, естественно, выступил его покровитель Надинский.
«Если касаться тов. Стржелецкого, который меня щадил, все упреки бросал на П. Н. Шульца, я все скажу, что у вас мысли о скифах, которые вы здесь высказывали, чрезвычайно сумбурные, и трудно понять какова же ваша точка зрения, потому что у вас много точек зрения было. И уже если вы требуете, категорически требуете, чтобы они признали свои ошибки, так почему же вы, Станислав Францевич, не занялись самокритикой. Почему вы открыто честно не сказали: «Товарищи, и я, как и вы, был пропагандистом Марра».
Градус дискуссии повышался. Академик Евгений Павловский сделал вывод, что уже «накоплен значительный материал, который позволяет по-новому освещать историю Крыма. Этот материал дает основание рассматривать Крым как древнерусскую территорию. Археологические раскопки последних лет дают основание того, что уже в древние времена славяне жили в Крыму». Надинский подхватил: «Почему раньше не находили славянских древностей? Да потому, что славян в Крыму никто не искал, априорно считая, что здесь их и быть не могло!». И тут же наткнулся на реплику из зала: «Скоро найдут один славянский черепок в Китае и скажут, что в Китае жили славяне».
Доклад самого Надинского был пересыщен квазинаучной риторикой, грубыми историческими ошибками и нелепостями: «Как видите – старая песня. Варвары-славяне, а пришедшие римляне выставляются благодетелями… Мне иногда кажется, что некоторые такого рода археологи и историки при изучении истории древнего Крыма скорее чувствуют себя греками, чем советскими, русскими историками [аплодисменты]. Пора бы переселить этих людей из Афин в Крым, из дома греков-колонизаторов в избу тавро-скифа!»
Острая дискуссия развернулась вокруг терминологических вопросов, в частности, какому слову отдать предпочтение: «присоединение» Крыма к России или «воссоединение»? Данный вопрос был поднят доктором исторических наук Александром Смирновым, выступившим с докладом «Воссоединение Крыма с Россией и его прогрессивное значение». Но доклад не только не расставил все по своим местам, а наоборот вызвал у присутствующих множество вопросов. «О воссоединении Крыма с Россией было сказано только Яковом Дмитриевичем Козиным – председателем сессии, а в докладе о воссоединении ничего не было сказано. Что же в конце концов: Крым присоединен, захвачен русскими или же произошло воссоединение древних русских земель с Россией?».
«До того общеупотребительным был первый термин; теперь русотяпские «патриоты» настаивали на втором. Особенно агрессивную позицию занимали офицеры флота, игравшие роль шумного фона конференции. Аргумент очень симптоматичен и показателен: «нам надо воспитывать матросов в духе патриотизма, а потому надо не «присоединять» Крым к России, а «воссоединить» его с ней». Научными фактами эта часть публики себя не отягощала.
Этот спор достаточно адекватно отразил атмосферу сессии. Но участие в ней солидных ученых в определенной степени сдерживало ура-патриотический энтузиазм невежд. Акад. Б. Греков после шумных дебатов за закрытыми дверями заявил екскатедра (т.е. в виде догмы – авт.): «Руководство сессии пришло к выводу, что наиболее правильным будет употреблять термин «включение» Крыма в состав России. Это заявление было встречено непочтительным смехом аудитории, оно не удовлетворила ни одну, ни другую сторону. Но несмотря на это, слово «включение» было практически узаконено».
Заключительное слово держал еще один титан – академик Борис Греков, руководитель четырех институтов Академии наук и таким образом – официальный глава советской истории. Вечером 25 мая сессия после бурных обсуждений единогласно (а как же еще) приняла «Решения». По мнению Брайчевского, это стало возможным благодаря тому, что в окончательный текст вошли существенно более мягкие формулировки, нежели те, которые обсуждались на сессии.
«Эта сессия, несмотря на то, что названа научной, к настоящей науке имела очень отдаленное отношение; она была спланирована как широкомасштабная идеологическая акция с дальновидным прицелом».
Довольно интересно, что текст Решений сессии был отпечатан в ограниченном количестве экземпляров (три тысячи) и раздавался по особым спискам. Если отбросить все марксистско-ленинские ритуальные формулы и перечисление выдающихся успехов советской исторической науки, документ вышел чрезвычайно занятный.
Итак, вечером 25 мая 1952 года, после трехдневной сессии в Симферополе, советская историческая наука получила тезисы единой и единственно правильной трактовки прошлого полуострова. Славяне были объявлены древнейшим населением Крыма, с идеализацией «татарского» периода надлежало бороться, захват полуострова Россией провозглашался великим прогрессивным событием. Почти полвека эта концепция задавала вектор изучения истории Крыма, а отдельные ее положения были позаимствованы современной российской пропагандой для обоснования мифа про «КрымНаш». Документ вышел чрезвычайно занятный. Вот, например, список «грехов», в которые впали крымские историки.
Отмечая наличие ряда достижений в работах по истории Крыма и Причерноморья, сессия констатирует, что до сих пор не изжиты многочисленные ошибки и недостатки в этой области. В основном эти ошибки сводятся к тому, что история Крыма освещалась в отрыве от истории русского народа.
Полностью не искоренены традиции буржуазной науки, занимавшейся преимущественно античными городами и игнорировавшей изучение коренного населения.
В научной и популярной литературе встречалось преувеличение исторической роли Византии, хазар, генуэзцев, татар и турок.
Включение Крыма в состав России некоторыми авторами неправильно оценивалось, как колониальный захват.
В опубликованных в 1950-1951 гг. трудах имеются ошибочные положения по этногенезу славян.
А вот что следовало исправить в будущем (даю выборочно из 26 пунктов).
1. Критически пересмотреть ошибочные положения и концепции относительно исторического прошлого Крыма в свете гениального труда И. В. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания». Организовать работу по созданию подлинно научной истории Крыма в ее неразрывной связи с историей русского народа.
2. Тщательно и всесторонне изучать связи коренного населения с земледельческим населением Восточной Европы во все эпохи, обратив особое внимание на связи с древними славянами.
10. Широко и всесторонне изучать историю проникновения славян и славянские поселения в Крыму.
12. Решительно бороться против идеализации хазар, печенегов, половцев и татар в истории Крыма.
15. Тщательно изучать историю включения Крыма в состав России и показать прогрессивное значение этого события.
20. Учитывая наличие фактов искажения истории Крыма, пересмотреть научно-популярную и справочную литературу, изданную в послевоенный период.
21. В соответствии с новыми научными данными в области истории поручить Крымскому филиалу вместе с музеями переделать экспозиции крымских музеев… в действительно марксистском освещении.
В общем – славян и Россию восхвалять, с «идеализацией» татар бороться, книги и экспозиции музеев переделать. Однако надо отдать академикам должное, концепция Шульца-Надинского о «скифо-славянах» была разгромлена, авторам было предложено пересмотреть свои взгляды.
Концовка текста столь восхитительна, что я не могу отказать себе в удовольствии процитировать ее – для иллюстрации духа эпохи.
Объединенная сессия Отделения истории и философии и Крымского филиала АН СССР прошла в обстановке большевистской критики и самокритики, оказалась плодотворной по своим последствиям и будет способствовать дальнейшей успешной работе по изучению истории Крыма.
Участники сессии единогласно выражают уверенность в том, что советские историки, вооруженные марксистско-ленинской теорией, оправдают доверие нашего родного правительства и создадут действительно научные труды по истории Крыма.
Однако если Решения так и остались документом для служебного пользования, то вступительный и итоговый доклады двух академиков – Рыбакова и Грекова – вышли в публичную плоскость.
Работа Рыбакова «Об ошибках в изучении истории Крыма и о задачах дальнейших исследований» была издана сразу же после сессии отдельной брошюрой, и не в Москве, а в Симферополе. Она начиналась с того, что «Советским историкам, изучающим прошлое Крыма и Причерноморья, необходимо пересмотреть свои взгляды и методы работы под углом зрения сталинских трудов». Ее важнейшие положения таковы.
Несмотря на кажущуюся географическую изолированность Крымского полуострова, он, тем не менее, на протяжении всей своей исторической жизни был неразрывно связан с Русской равниной.
Нужно правильно оценить для развития Крыма таких исторических событий, как греческая колонизация, сложение скифского государства, римская и византийская агрессия, образование русского княжества на территории Крыма (Тмутараканское княжество), завоевания Крыма кочевниками (хазарами, половцами, татарами), захват крымских городов генуэзцами, завоевание Крыма Турцией.
Основание в Крыму городов-полисов эллинскими выселенцами имело большое положительное значение для исторического развития Крыма, так как приобщило его к высокой античной цивилизации. Симбиоз греческих городов и местного населения привел к созданию своеобразной культуры Причерноморья.
Образование в Крыму скифского государства, имевшее большое прогрессивное значение, и усиление местного элемента в полугреческих городах выдвинуло на первое место аборигенные племена Причерноморья, и поэтому внешние силы, которые пытались овладеть Крымом и насильственно оторвать его от Восточной Европы, должны рассматриваться как препятствие в развитии производительных сил полуострова.
Завоевание Крыма большими державами, связанными с ним морскими путями (Рим, Византия), не могло способствовать развитию местных производительных сил, так как Крым рассматривался этими державами, как объект эксплуатации, как стратегический пограничный пункт, как опорная база для военно-дипломатических операций и как рынок рабов, покупаемых у кочевников. Роль Византии была резко отрицательной, так как и император и патриарх стремились оторвать крымские области от связи с Русью, и использовали Крым в качестве стратегического района, откуда можно было направлять удары кочевников на Русь.
Но если брошюра Рыбакова была доступна лишь в крымских библиотеках, то доклад Грекова под названием «О некоторых вопросах истории Крыма» был напечатан в центральной советской газете «Известия». Так утвержденная на сессии 1952 года интерпретация прошлого полуострова была донесена до каждого советского человека и стала официальной вплоть до эпохи перестройки. Главные ее положения таковы.
История Крыма неотделима от истории великого русского народа. Уже в древнейшее время определяющее значение в исторических судьбах Крыма имели его взаимоотношения с земледельческим населением Русской равнины, точнее говоря, со славянским, русским населением. Задолго до образования Киевского государства славяне жили на Крымском полуострове, а во времена Киевской Руси Крым был в значительной степени русским.
В истории Крыма заложены очень важные, очень ответственные проблемы, от правильного разрешения которых зависит выяснение многих вопросов истории нашей Родины.
В освещении истории Крыма имеется немало искажений, причем искажений весьма тенденциозных. Как известно, на протяжении ряда столетий Крым был объектом вожделений многих государств, враждебных России, и потому не приходится удивляться, что буржуазные ученые различных стран в угоду политической программе своих правительств всячески старались фальсифицировать историю Крыма с тем, чтобы оправдать захватнические планы своих хозяев.
В довоенное время в угоду татарским буржуазным националистам в некоторых исторических работах совершенно бездоказательно и необоснованно преувеличивалась роль Крымского ханства. Совершенно неправильно трактовался вопрос о включении Крыма в состав России. Это исторически прогрессивное событие обычно расценивалось как колониальный захват, как сплошное зло в исторической жизни населения, жившего в то время на Крымском полуострове.
Сегодня мы уже должны признать факт, что до появления в Крыму в ХIII веке татар русское население здесь было значительно; нахождение здесь русских людей и русской письменности в IХ веке едва ли вызывает сомнение… Может быть именно русский народ и принес в Крым свои земледельческие навыки, подобно тому как это произошло в Сибири.
Большое место заняло в работе сессии рассмотрение вопроса о прогрессивном значении включения Крыма в состав России. Турецко-татарское господство превратило Крым в наиболее отсталую в экономическом и культурном отношении территорию в Европе, по существу предоставленную произволу оккупировавших ее ханов и султанов. Крымское ханство служило плацдармом и орудием захватнической политики султанской Турции в юго-восточной Европе и на Кавказе. Эта агрессивная политика Турции в бассейне Черного моря поддерживалась и вдохновлялась западноевропейскими державами, прежде всего Англией, Францией и Швецией, которые в течение XVII – XVIII веков систематически толкали Турцию и ее крымского вассала на вооруженную борьбу против России. Ликвидация Крымского ханства, включение Крыма в состав русского государства обеспечили безопасность южных русских границ, способствовали прочному утверждению России на Черном море и экономическому подъему всего южного края.
Вопросы истории Крыма – это не только историко-краеведческие вопросы. Они касаются истории всей нашей Родины, поскольку на крымском материале решается ряд важнейших принципиальных проблем, имеющих первостепенное значение для советской исторической науки в целом.
Тон статьи Грекова намного жестче, а рекомендаций меньше, чем у Рыбакова, но суть осталась неизменной – русские населяли полуостров в древности и принесли туда земледелие, Крымское ханство «отсталое и агрессивное», захват полуострова Россией – «прогрессивное событие», история Крыма – поле боя с фальсификаторами. Главная задача публикаций была достигнута – в 1952 году появился сакральный и незыблемый канон крымского прошлого. И если к 70-м годам идея о древних славянах в Крыму была отвергнута, то возведенная в ранг научной теории татарофобия не изжита из исторической науки до сих пор.
Так что, говоря о современном российском мифе про «КрымНаш», нельзя забывать и о его идейном предшественнике – советском «крымском» мифе.
Сергей Громенко, крымский историк и публицист
Крым.Реалии
