Показать все теги
Засилье шляхты
Новообретенное экономическое могущество помогло дворянству Речи Посполитой еще более расширить свои и без того всеобъемлющие привилегии и укрепить политическое влияние.
Прежде всего шляхта стремилась свести к минимуму свои государственные повинности. Выпрашивая у королей все новые и новые уступки, она в конце концов была совершенно избавлена от уплаты налогов. Более того, шляхтичи теперь уже весьма неохотно исполняли и свою прямую сословную обязанность — «проливать кровь за отечество». Некогда гордые и воинственные дворяне Речи Посполитой быстро превратились в заурядных предпринимателей и не могли взять в толк, чего ради они должны отрываться от коммерции и терять барыши, изматывая себя в королевских военных походах. И они, как могли, вмешивались во внешнюю политику королей, посягая даже на их «святое» право развязывать войны.
К концу XV — началу XVI в. шляхта повсеместно подчинила себе органы местного самоуправления — сеймики, а вскоре и большой сейм Речи Посполитой, обладавший на деле высшей властью в стране — как законодательной, так и исполнительной. Нигде в Европе властные прерогативы монарха не были до такой степени ограничены его собственным дворянством, как это было в Речи Посполитой. Уже в 1505 г шляхта добилась принятия в сейме закона, называемого «Nihil Novi», запрещающего королю издавать новые указы без согласия дворянских депутатов. А в 1573 г., после смерти последнего представителя династии Ягеллонов, шляхта получила право выбирать себе монархов и определять их прерогативы в заключаемом с каждым из них специальном договоре (pacta conventa).
Ограничение королевской власти было хоть и важнейшей, но не единственной среди долговременных политических целей шляхты. Ведь требовалось еще попытаться раз и навсегда обезопасить себя от посягательств всех прочих сословий на ту господствующую роль в стране, которой, казалось, всерьез и надолго добилась шляхта. Откровенно говоря, главная угроза господству шляхты проистекала не столько от прочих, сколько от своего же сословия. И вправду: какая-то сотня «родовитых» семейств, называющих себя магнатами, захватила все высшие посты и все лучшие, обширнейшие землевладения в Речи Посполитой, не давая жизни своему же брату- дворянину! Особой ненавистью к магнатам воспылала средняя шляхта. И вот в начале XVI в. она достигает успеха: ей удалось, пусть и не надолго, ограничить доступ магнатов к новым землям и должностям.
Еще одной «головной болью» шляхты были города. Для вступившего на путь коммерции дворянства они оказались главным соперником, чью торговую монополию следовало немедленно и всеми средствами подорвать. Первым делом шляхта добилась того, что в 1505 г. большинство городов было лишено права голоса в сейме. И уже в 1565 г. сейм, в котором полностью господствовала шляхта, принимает указ, запрещающий купцам Речи Посполитой отправляться в зарубежные торговые турне. Таким образом шляхта пыталась убрать со своей дороги на внешние рынки посредника-горожанина. Отныне чужеземному купцу приходилось напрямую вести дела со шляхтой, диктующей свои условия. К тому же сейм освободил землевладельцев от всех пошлин на ввоз и вывоз товаров. Конкурировать с этим сословием горожанам становилось совершенно невозможно, оставалось одно — примкнуть к нему. Горожане побогаче начинают вкладывать свои капиталы в фольварки и приискивать женихов для дочерей среди дворян. Ремесленники, не находя себе дела в обедневшем городе, со всем своим скарбом перебираются в имения разбогатевших шляхтичей. В Украине — так же, как и во всей Речи Посполитой — в городской жизни начинается застой, темпы урбанизации заметно снижаются.
Впрочем, следует иметь в виду, что все те привилегии, которых добилась для себя польская шляхта, на украинское дворянство Великого княжества Литовского, по крайней мере до 1569 г., не распространялись — а уж низшие слои украинской шляхты и мечтать не могли о чем-то подобном. Великий князь запросто мог лишить дворянина всех его земель, причем обязанности шляхты в Литве были куда более тяжелыми, чем в Польше. Собственно, как мы помним, главная причина, по которой низшее дворянство Великого княжества поддерживало идею объединения с Польшей, и состояла в желании литовской шляхты получить те же права, что имела польская.
Однако для украинского дворянства эта медаль имела свою оборотную сторону — необходимость во всем приспосабливаться к польским порядкам, т. е. перенимать у поляков систему управления, законы, обычаи и, наконец, язык. Кроме того, согласно польским законам, кратчайший путь к обретению дворянином всех прав польского шляхтича лежал через принятие католицизма, дворянин-католик автоматически получал в Польше все те привилегии, которыми пользовалась польская шляхта. Словом, чтобы дворянину в Украине стать таким же полноправным и всесильным, как дворянин в Польше, ему необходимо было стать поляком.
Закрепощение крестьян
В то самое время, когда на небосклоне дворянства Речи Посполитой ярко засияла звезда удачи, закатилась звезда крестьянина. Для шляхтича, дорвавшегося до немыслимых богатств и абсолютной власти, крестьянин — это прежде всего дешевая рабочая сила. Полностью контролируя политическую систему Речи Посполитой, шляхта могла как угодно ужесточать свои «законные» требования к крестьянству.
Еще в начале XV в., например, в Галичине все обязанности крестьянской общины (дворища) перед землевладельцем- феодалом по сути сводились к требованию выставлять ежегодно двух-трех членов общины для отработки на панщине в течение не более 14 дней. А вот к началу XVI в. уже каждый взрослый член дворища должен был работать в имении шляхтича два дня в неделю. Это было зафиксировано в так называемой «Уставе на волоки», принятой в 1557 г. в Великом княжестве Литовском (первоначальная цель «Уставы» состояла во введении единой землемерческой системы, но постепенно она превратилась в средство увеличения отработочной ренты) . Впрочем, и это был еще не предел: со временем крестьян вынуждают работать на панщине и по три-четыре дня в неделю, а иногда и больше. Ясно, что за те несколько дней, что оставались на обработку собственной земли, крестьянин вряд ли мог выручить какую-либо прибыль от повышения цен на продовольствие. На деле он едва сводил концы с концами, с тоской вспоминая о прежних временах, которые теперь казались и сытыми, и вольными.
Чтобы легче было эксплуатировать крестьян, шляхта старалась любым способом избавиться от традиционных форм сельского самоуправления. Действуя то силой, то подкупом, шляхта выводила из игры старост, солтысов и прочих носителей традиционных крестьянских «прав» — «молдавского» и «немецкого». Отныне признавалось лишь одно — «польское» — право, т. е. прямое подчинение крестьянина феодалу. Еще в 1457 г. шляхтич получил право самостоятельно чинить суд и расправу над своими крестьянами, и с той поры его господство в деревне становится полным и беспрекословным. Трудно назвать ту область личной жизни крестьянина, которой бы ни касался помещик. Некоторые землевладельцы доходили до того, что требовали с крестьян плату за разрешение жениться или насильно вынуждали жителей своих сел пользоваться услугами господских мельниц и корчем (то и другое шляхтичи часто сдавали в аренду евреям) Наконец, с появлением < Уставы на волоки» и та земля, на которой жил и которую обрабатывал крестьянин со всей юридической ясностью объявлялась не крестьянской, а помещичьей. Крестьянин работал на земле, но владеть ею мог только дворянин,
Теперь, когда жизнь крестьянина стала невыносимой, ему оставалось лишь воспользоваться последним из своих старинных «прав» — правом сорваться с насиженного места, бросить и землю, и землевладельца и идти на все четыре стороны в поисках лучшей доли» Многие так и пытались поступать — но не тут-то было! Сперва крестьянам разрешалось уходить от помещика лишь в некоторые, строго определенные дни в году: затем — только под Рождество, и то лишь внеся определенную плату и найдя себе замену, В 1496 г. и этот куцый остаток «прав» был еще урезан: разрешалось уходить из каждой деревни лишь по одной крестьянской семье в год. И, наконец, в 1505 \\ сейм полностью запретил крестьянам покидать свои деревни без разрешения господ. Так крестьянин был лишен всех личных прав и окончательно привязан к земле — положение его теперь мало чем отличалось от рабского. А помещик мог использовать эту действительно весьма дешевую для него рабочую силу, как ему заблагорассудится. Таким образом, когда повсюду в Западной Европе крепостное право уже отмирало, в Восточной Европе, в том числе в Украине, оно, по выражению Энгельса, возрождается в своем втором издании; причем в особенно эксплуататорской форме.
Однако степень закрепощения крестьянства не во всех областях Украины, была одинаковой. В наиболее густонаселенных западных землях, Галичине и Волыни, где польское влияние было достаточно сильным, крепостное право не только превалировало, но и выражалось наиболее жестоко. Но в таких полубезлюдных регионах, как Карпаты и особенно Поднепровье, землевладельцы постоянно испытывали недостаток в рабочей силе и вынуждены были идти на уступки крестьянам. Там крепостного права фактически не знали.
Ко всему прочему, закрепостить украинских крестьян было не так-то просто. В 1490—1492 гг, волна крестьянских бунтов прокатилась из Молдавии и Буковины на Галичину» Во главе восстания стоял некто Муха, всех восставших было около 10 тыс. человек, однако их подвели классические пороки всех крестьянских движений: неопытность вождей, недостаток организованности, плохая военная выучка, исключительная сосредоточенность на местных проблемах. Все это вместе взятое быстро привело восставших к поражению. Тем самым лишний раз была подтверждена та бесспорная истина, что одно крестьянство, без поддержки какого-либо иного сословия, более опытного в военных и политических делах, неспособно сокрушить монополию феодалов на власть и привилегии.
* * *
Став частью Речи Посполитой, Украина попала в сферу стимулирующего влияния Запада. В то же время в самом социально-экономическом укладе Речи Посполитой как бы уже были запрограммированы все те острые проблемы и противоречия, с которыми украинцам (и полякам) придется сталкиваться еще в течение нескольких последующих веков. В результате зернового бума экономика Украины (как, впрочем, и Польши) становится несбалансированной, крайне однобокой: почти вся хозяйственная деятельность сосредоточивается в аграрном секторе, в то время как города и промышленность вступают в полосу застоя.
Нарушение экономического равновесия сопровождалось нарастанием социальной напряженности. Чем более небывалых привилегий добивалась для себя шляхта, тем опаснее ухудшались жизненные условия крестьян. И, наконец, по мере того как власть, богатство и привилегии в Речи Посполитой склонялись на сторону тех, кто отождествлял себя с польской нацией и культурой, росло и накапливалось недовольство тех, кто отождествить себя с этой нацией и культурой не мог или не хотел.
Орест Субтельный
Из книги «История Украины», 1994
