Показать все теги
О наличии колесного транспорта у скифов сообщают письменные источники, прежде всего, Геродот, а материально подтверждают находки деталей повозок в погребальных сооружениях. Как правило, это колеса и деревянные части разобранных кузовов. Последние обычно использовались в качестве заслонов для размежевания внутреннего пространства могил либо их герметизации. Иначе обстоит дело с колесничной упряжью. Показателями ее присутствия в погребениях киммерийского периода, (наряду с иными деталями) являются бронзовые кольца (Эрлих, 1994).
В этой связи примечательна находка из п. 4 к. 11 Рогачикского курганного поля скифского времени в Запорожской области (раскопки В. Отрощенко и Ю. Болтрика, 1976 г.). Речь идет о погребении двух лошадей и конюшего (колесничего) при них, достаточно известном благодаря находке золотой ажурной пластины сегментовидной формы украшения конского убора (пластина из Гюновки со сценой охоты всадника на оленя). Части кузова повозки служили и в этом погребении заслоном входа в камеру. Они сохранились в виде отпечатков и фрагментов истлевших раскрашенных досок и большого количества железных обойм, скоб и гвоздей. Оба коня помещены в могилу взнузданными. Уздечка главного коня украшена и дополнена золотыми деталями. Оголовье второго коня составляли детали из железа, кожи и, вероятно, несохранившихся органических материалов.
В контексте рассматриваемого вопроса представляет интерес находка железного кольца, лежавшего справа от голеностопного сустава правой ноги возницы. Кстати, чуть выше, почти под коленом этой же ноги, находилась железная прямоугольная подпружная пряжка с неподвижным язычком. Замкнутое кольцо в форме вытянутого овала из круглого в сечении железного прута сохранилось во фрагментах. Размеры его 10,0X4,5 см, диаметр в сечении 1,0 см.
Известно более 20 комплексов типа Новочеркасского клада с находками упряжи колесниц или их деталей (Махортых, 2003, с. 49). К числу предметов-индикаторов упряжи колесниц относятся четливо наблюдаемой эволюции практически всех типов вооружения, конского снаряжения и украшений, которые известны на юге Восточной Европы в предскифский период, предположение о бытовании этих подвесок без какого-либо изменения их формы в течение IX-первой половины VII в. до н. э. представляется маловероятным. Скорее всего, комплексы с подобными подвесками следует датировать не ранее второй половины VIII-первой четверти VII в. до н. э.
Rольца с подвижными привесками различных типов или без них, так называемые браслетообразные кольца. Все они бронзовые, круглые в сечении, диаметр их от 6,0 до 9,0 см (Эрлих, 1994, с. 46-47). Иногда пару составляли кольца разного диаметра, как, например, в Пшишском кладе (10,2 и 6,8 см). Находка в кургане Уашхиту в За- кубанье четверки коней в упряжке колесницы позволила (по расположению упряжи на костях лошадей) уточнить назначение некоторых деталей. Выяснилось, что кольца с подвижными привесками служили для припряжения коренных лошадей к ярму (либо дышлу); в то же время большими браслетообразными кольцами крепили к повозке постромки пристяжных лошадей (Эрлих, 1994а, с. 140-141). Иногда браслетовидные кольца дополнялись гвоздевидными выступами для крепления ремня (Чишхо, Баксан, Герпегеж). По мнению В. Эрлиха, появление деталей упряжи колесниц в Средней Европе связано с импульсом Новочеркасского времени (не ранее конца VIII в. до н. э.) с территории Предкавказья, а доживают они до VI в. до н. э. (Эрлих, 1997, с. 32). С. Махортых настаивает на более ранней дате (уже в IX в. до н. э.) появления колесниц и колесничной упряжи на юге Восточной Европы (Махортых, 1996, с. 225; 2003, с. 49)
Пара близких рогачицкому овальных браслетообразных колец из бронзы происходит из Моше- нецкого клада киммерийского типа с территории Среднего Поднестровья (конец IX-первая половина VIII вв. до н. э.). Размеры колец 12,3X8,1 см, в сечении (круглые) 1,0 см. Происхождение моша- нецкого набора объясняется контактами степного черногоровского населения с населением культуры Позднего Чернолесья (Смирнова, Войнаровський,
1994, с. 138, 140, рис. 1, 1-2). На основании всестороннего анализа еще пяти (кроме Мошанецкого клада) подобных находок, Н. Бандривский отметил, что, во-первых, на территории современной Украины выделяется две локальные группы распространения этих предметов; во-вторых, количество колец в одном комплексе (не более двух) говорит в пользу пароконной упряжи; в третьих, они не использовались в упряжи позднее конца IX-первой пол. VIII в. до н. э. (времени сокрытия Мошанецкого клада). Возможно, им на смену пришли круглые кольца с привесками (Бандрівський, 2003).
Все приведенные аналогии относятся к предскифскому периоду. Их характерные особенности: 1) отлиты из бронзы; 2) овальная форма; 3) украшены рельефным орнаментом либо имеют выступ. Размеры их различны.
В степных памятниках скифского времени такие кольца не известны, наша находка пока остается единственной. От ранних образцов рогачикское кольцо отличает прежде всего металл железо и, соответственно, техника производства. Кроме того, оно более узкое. Сохранность не позволяет говорить и об орнаментации.
Обстоятельства находки рогачиксого кольца позволяют предположить его принадлежность к двуосной (4-колесной) повозке с пароконной запряжкой, близкой изображенной на урне из Эдинбурга со сценой погребального шествия (Чередниченко, 1976;). Этнографические параллели отводят подобным кольцам место в системе крепления отходящих от шлеи-нагрудника ремней с поперечными, переброшенными через хребет коня (Глушко, 1993, с. 152-153). В археологических реконструкциях, базирующихся на данных Ригведы и вазовой живописи, кольца помещаются в месте крепления тягловых ремней к повозке (Чередниченко, 1976, рис. 9,1; Бандрівський, 2003, с. 14).
Находка рогачикского кольца позволяет сделать ряд предположений. Традиция использования в колесничной упряжи овальных металлических колец не прерывается в скифское время. Плохая сохранность железа (коррозированность и фрагментарность) привела к утрате этой детали упряжи в погребальных комплексах, где они, скорее всего, теряются среди обломков узды и железных частей повозок.
Болтрик Ю. В., Фиалко Е. Е. (Киев)
Доклад на V Международной научной конференции, посвященной 350-летию г. Харькова и 200-летию Харьковского национального университета им. В. Н. Каразина.
4-6 ноября 2004 года
