Показать все теги
Судьбы Ильзе Штёбе и Рихарда Зорге в чем-то похожи. Они были профессиональными журналистами, активно боролись против Гитлера и его фашистского режима, часто бывали в Берлине и других германских городах. Ходили по одним и тем же улицам. Возможно, посещали одни и те же кафе и рестораны. Нельзя исключать, что у них были общие знакомые в журналистских кругах Германии.
Ильзе и Рихард были щедро одарены природой: находчивы, сообразительны, обладали исключительной выдержкой и умением находить общий язык с различными людьми. Каждый из них имел опыт подпольной работы.
Ильзе Штёбе и Рихард Зорге никогда не встречались. Они даже не знали о существовании друг друга, хотя каждый из них сотрудничал с советской военной разведкой длительное время.
Их жизненные пути оборвались неожиданно, когда они еще были молоды и полны душевных и физических сил. В разное время в разных странах они были схвачены агентами контрразведки. Ильзе Штёбе арестована в Берлине. Рихард Зорге — в Японии.
«Альту» и «Рамзая» обвинили в сотрудничестве с иностранной разведкой и казнили.
Трагический финал их разведывательной работы, как это ни парадоксально, был предопределен — они слишком долго находились на передовой невидимого фронта, бои на котором не прерывались ни на минуту и были не менее жестокими, чем сражения под Москвой, Сталинградом или Курском. В таких условиях, к сожалению, потери неизбежны. Зорге, отправляясь в опасную служебную спецкомандировку в Японию, попросил Яна Берзина выполнить три его условия. Как считал «Рамзай», условия, необходимые для реализации замысла операции «Рамзай».
Р. Зорге просил Центр подобрать ему помощника японской национальности, предпочтительнее всего из журналистской среды. Это оправдывало бы их частые контакты.
Центр должен был организовать радиосвязь с резидентурой «Рамзая», что позволило бы обеспечить устойчивую связь между «Рамзаем» и Разведуправлением, а также исключить второстепенные звенья в ходе передачи в Москву агентурных материалов.
Р. Зорге просил Я. Берзина исключить связь его будущей организации с сотрудниками резидентуры, которая действовала на территории Японии под крышей одного советского представительства. Эта связь могла устанавливаться только «Рамзаем» и только в исключительных случаях.
Требования простые. Но от их выполнения во многом зависела безопасность и Рихарда Зорге, и сотрудников его организации. Ян Берзин обещал их выполнить.
Свою работу по организации благоприятных условий въезда в Японию и работы в этой восточной стране Р. Зорге начал с того, что в мае 1933 года прибыл в Берлин, добился назначения в Токио в качестве корреспондента нескольких германских газет. Редакции газет «Франкфуртер цайтунг», «Берген курир», «Технише рунд- шау» и другие согласились с его предложением — им было выгодно иметь собственного корреспондента в Японии.
Находясь в Берлине, Р. Зорге подал заявление о приеме в нацистскую партию. Это был важный ход в его большой игре. Р. Зорге достаточно быстро и легко решил все свои проблемы в Германии. Этот успех позволяет предположить, что советская военная разведка в то время имела в гестапо своего агента, который и помог Зорге. Но вероятнее всего другое — Берзин и Зорге оперативно воспользовались возможностями, которые им предоставила обстановка, сложившаяся в то время в Германии. Нацистская партия, пришедшая к власти в 1933 году, еще не успела создать необходимых институтов для тотальной проверки населения страны, новые структуры не проявляли необходимой бдительности, которая станет характерной для последующих лет гитлеровской диктатуры.
Получив без каких-либо осложнений разрешение на выезд за пределы Германии, Зорге оказался в США, затем в Канаде, где сел на пароход в Ванкувере и 6 сентября 1933 года оказался в Иокогаме. Немецкий журналист, прибывший в Японию, ничем не отличался от других пассажиров океанского лайнера. Он быстро прошел пограничный контроль и таможенный досмотр. Поселился Зорге в фешенебельной гостинице «Тэйкоку». Рихард Зорге посещал немецкий клуб, был любезно принят в немецком посольстве, стал популярным человеком в немецкой колонии в Токио. Все было просто, как и должно было быть...
Р. Зорге много ездил по стране, посмотрел древнюю столицу Японии город Киото, где находится сегунский дворец Нидзе, сделанный древними японскими мастерами из резного дерева. Зорге писал: «Я стремился узнать людей, развить в себе интуицию, без которой невозможно познать страну». Умение увидеть то, чего не замечали другие журналисты, отобрать наиболее интересные факты и толково изложить их, были замечены и в кругах иностранных корреспондентов, аккредитованных в Токио, и в германском посольстве». Зорге понимал, что без должного авторитета и достаточной эрудиции он не смог бы занять «столь прочное положение в германском посольстве. Именно по этим причинам, приехав в Японию, занялся доскональным изучением японских проблем».
Постепенно Р. Зорге достиг того, к чему стремился: он стал лучшим иностранным корреспондентом в Японии. Немецкие газеты и, прежде всего «Франкфуртер цайтунг», публиковали его статьи на своих первых страницах. Японская тайная полиция не могла усомниться в том, что Р. Зорге является профессиональным журналистом высокого класса.
Через некоторое время Рихард получил удостоверение члена нацистской партии. Это укрепило его положение в немецкой колонии в Японии. Он установил вполне дружеские отношения с некоторыми немецкими корреспондентами, которые увидели в Р. Зорге достойного коллегу и непоколебимого приверженца фюрера. Создав условия для журналистской и разведывательной работы, Р. Зорге переехал из отеля «Тэйкоку» в небольшой двухэтажный дом на улице Нагасаки-Мачи, которая находилась в Адзабуку, 30, буржуазном районе японской столицы.
Центр направил в Токио югослава Бранко Вукелича, и Мияги Йотоку. Р. Зорге установил с ними контакты. Постепенно в Токио была создана резидентура, в состав которой входили: доктор Рихард Зорге, резидент, Бранко Вукелич, журналист, владевший десятью иностранными языками, Мияги Йотоку, «благонадежный» японский художник, радист Макс Клаузен и несколько источников.
Рихарду Зорге удалось установить достаточно прочные деловые отношения с германским послом, военным и военно-морским атташе, другими сотрудниками германского посольства. Начальник военной разведки Ян Берзин выполнил все требования «Рамзая». В 1935 году Центр пригласил Рихарда Зорге в Москву для отчета о проделанной работе. Его доклад был высоко оценен командованием военной разведки. Новый начальник Разведуправления Семен Петрович Урицкий перед возвращением «Рамзая» в Токио лично ставил ему задачи по ведению разведки в этой стране на ближайшие годы, определил главные задачи в работе Р. Зорге и его резидентуры.
Если бы Разведуправление Красной Армии в 1940-41 годах имело в Берлине только одну разведывательную группу, которую возглавляла «Альта», сведения ее вряд ли были бы оценены так высоко. Данные, полученные ею через «Арийца», страдали одним существенным недостатком — они не имели документального подтверждения. То есть от «Альты» военная разведка не получила ни одного документа, подписанного Гитлером, Риббентропом, Герингом или другими политическими и военными руководителями фашистского государства. Резиденты «Мрамор», «Метеор», «Арнольд», работавшие в Берлине, считали сведения «Альты» достоверными и направляли их в Центр.
Перед начальником военной разведки Иваном Иосифовичем Проскуровым, а с середины 1940 года и Филиппом Ивановичем Голиковым, стояла сложная проблема: можно ли доверять тому, что сообщала «Альта», тоже получавшая свои сведения со слов «Арийца».
«Ариец» часто не видел оригиналов секретных документов, касающихся подготовки Германии к нападению на Советский Союз. Он добросовестно и настойчиво собирал данные, которые интересовали «английскую разведку», в беседах с высокопоставленными германскими чиновниками, которые работали с этими документами в МИДе, в ОКБ (Верховном командовании вермахта).
И. Проскуров знал об условиях работы «Альты» несколько больше, чем Ф. Голиков, который стал начальником Разведуправления Красной Армии в середине 1939 года.
Голиков принял должность начальника военной разведки в сложных условиях — пять его предшественников были репрессированы. Вероятно, именно этим можно объяснить его чрезмерную осторожность в оценке результатов работы зарубежных резидентур и агентурных материалов.
Ф. Голиков имел сведения о том, что начиная с 1937 года руководство НКВД не в полной мере доверяло Р. Зорге, но убрать его из Токио не решалось, потому что «Рамзай» был единственным военным разведчиком-нелегалом, внедренным в Японию. Ф. Голиков тщательно изучал все донесения, которые поступали в Центр от «Рамзая». Некоторые из них, не совпадавшие с оценками, в частности, боевой готовности Красной Армии, Ф. Голиков относил «в разряд сомнительных и дезинформационных». Такие сведения не докладывались высшему политическому и военному руководству страны. В частности, когда Зорге сообщал о том, что немецкие генералы считают боеготовность Красной Армии низкой, эта оценка не попала в специальное сообщение Разведуправления. Голиков, который был до назначения начальником Разведупра командующим 6-й армией, не мог согласиться с тем, что его офицеры и солдаты обучены хуже, чем немецкие.
Система обработки агентурных материалов, существовавшая в Разведуправлении, была четкой и исключала проявление субъективизма. В оценке разведсведений И. Проскуров и Ф. Голиков опирались в своей работе на специальное информационное управление, работой которого руководил бригадный инженер А. Панфилов. Он окончил Военно-техническую академию Красной Армии, имел значительный опыт аналитической работы. Офицеры, работавшие под его руководством, занимались обобщением, изучением и анализом политических, военных, военно-экономических и военно-научных сведений, которые поступали в Центр из зарубежных резидентур. Такие специалисты в области разведки, как П. Судоплатов, утверждали, что до начала «Великой Отечественной войны ни разведка НКВД, ни Разведуправление Генерального штаба не имели отделов обработки и анализа поступающей информации, которые были созданы уже в ходе войны».
Подобное утверждение не вполне соответствует действительному положению дел, существовавшему в Разведуправлении Красной Армии. Сила любой разведывательной организации заключается в ее умении организовать обработку добытых сведений и их проверку. Одним из наиболее эффективных способов такой проверки является сравнение полученных данных с подобными сообщениями других источников.
Я. Берзин, С. Урицкий и другие руководители советской военной разведки, готовя Разведуправление к работе в чрезвычайных условиях, особое значение придавали проверке сведений, поступавших от источников. И такая система, несмотря на разгул репрессий 1937—1939 годах., в военной разведке была создана. В предвоенный период и в годы Великой Отечественной войны офицеры-аналитики в Разведуправлении Красной Армии ценились так же высоко, как офицеры-разведчики, добывавшие разведсведения.
В предвоенные годы Разведуправление смогло создать свои резидентуры в странах, которые могли угрожать безопасности России: в Германии, Польше, Румынии, Венгрии, Турции, Финляндии, Венгрии, Италии и Японии. Это способствовало получению важных разведывательных сведений и их проверки.
Значительная часть разведсведений касалась состояния и возможных перспектив развития советско-германских отношений. Германский фашизм угрожал не только европейским государствам. Прежде всего фашистская Германия была угрозой для безопасности СССР. Свое отношение к Советской России Гитлер высказал в известной книге «Моя борьба». Это отношение за годы его пребывания у власти в Берлине никогда не изменялось. Сведения о подготовке Германией войны против СССР, поступавшие от «Альты», подтверждались донесениями «Рамзая» из Токио, агента «АВС» из Бухареста, «Доры» из Женевы, «Мольера» из США...
Но вернемся к «Рамзаю». Исключительный интерес представляют количественные характеристики результативности разведывательной деятельности Рихарда Зорге. В период с января 1936 по октябрь 1941 года он направил в Центр по радио 805 срочных донесений. В 1936 году 49 радиограмм, поступивших от Зорге в Центр, были доложены правительственным инстанциям и руководству НКО СССР. В 1937 году 48 материалов оказались в числе доложенных. В 1938 году — 86 информационных донесений, в 1939 году — 85, в 1940 году — 59 и в 1941 году — 36 донесений направлено правительственным инстанциям.
Скупая фраза «доложены правительственным инстанциям и руководству НКО СССР» была высшей оценкой результатов опасной деятельности Р. Зорге. За 4,5 года 363 донесения «Рамзая» направлены И. Сталину, В. Молотову, J1. Берии, наркому обороны и начальнику Генерального штаба.
Начальник Разведуправления Красной Армии Ф. Голиков не имел основания для неудовольствия результатами работы «Рамзая». Тем не менее 17 февраля 1941 года Ф. Голиков дал «Рамзаю» следующее указание: «...Считаю необходимым сократить расходы по вашей конторе... Платите источникам только за ценные материалы, сдельно...»
«Рамзай» направил в Центр следующее донесение: «...Если вы настаиваете на сокращении наших расходов... Вы должны быть готовы к разрушению того маленького аппарата, который мы создали... Вы должны приказать мне уволить «Джо» и «Жигало», которые были присланы мне в 1937 году распоряжением Центра...»
Под псевдонимом «Джо» в резидентуре «Рамзая» работал Мияги Йотоку. Кличка «Жигало» принадлежала члену разведгруппы Бранко Вукеличу.
26 марта 1941 года Р. Зорге писал в Центр: «...Когда мы получили ваши указания о сокращении наших расходов наполовину, то восприняли их как своего рода меру наказания. Вы уже, вероятно, получили нашу подробную телеграмму, где мы пытаемся доказать, что это сокращение вдвое, без представления нам возможностей расходовать суммы на экстраординарные потребности, равносильно просто уничтожению аппарата».
Все члены группы Рихарда Зорге, так же как и «Альта», «Арбин», источники «АВС», «ЛЦЛ», «ХВЦ» и другие, работали не ради денег, а ради общего дела — они боролись против фашистского режима в Германии. Скромные финансовые средства, выделяемые Центром, шли лишь на оплату арендованных конспиративных квартир, компенсацию транспортных и некоторых других расходов. Личное материальное благосостояние «Альты» и «Рамзая» от этих средств не зависело. Но за информацию, полученную от «Арийца», надо было платить.
Такая же ситуация складывалась и у Рихарда Зорге с его источниками. В большинстве донесений Р. Зорге освещались важные вопросы подготовки Германии и Японии к войне против СССР. Источники, передававшие Р. Зорге такие сведения, рассчитывали на определенное материальное вознаграждение. Зорге беспокоился не о себе. Его волновали интересы дела, которое не могло существовать без определенной финансовой поддержки. Именно об этом и писал «Рамзай» начальнику военной разведки... В середине января 1941 года «Рамзай» сообщил о том, что министр иностранных дел Германии Риббентроп пригласил Мацуоку в Берлин для обсуждения вопросов пакта трех держав. «Возможно, — сообщал «Рамзай», — что Мацуока попытается дать новое развитие вопросу переговоров СССР с Японией».
Анализ отношений в треугольнике СССР — Япония — Германия являлся главной целью специальной миссии Р. Зорге. Он должен был хорошо знать и предвидеть динамику возможного развития отношений в этом непростом политическом треугольнике.
Р. Зорге с этой задачей справлялся успешно. В частности, 2 мая 1941 года «Рамзай» прислал в Центр следующее донесение: «Я беседовал с германским послом Оттом и морским атташе о взаимоотношениях между Германией и СССР. Отт заявил мне, что Гитлер исполнен решимости разгромить СССР и получить европейскую часть Советского Союза в свои руки в качестве зерновой и сырьевой базы для контроля со стороны Германии над всей Европой.
Оба, посол и атташе, согласились с тем, что после поражения Югославии во взаимоотношениях Германии с СССР приближаются две критические даты. Первая дата — время окончания сева в СССР. После окончания сева война против СССР может начаться в любой момент, так что Германии останется только собрать урожай.
Вторым критическим моментом являются переговоры между Германией и Турцией. Если СССР будет создавать какие-либо трудности в вопросе принятия Турцией германских требований, то война будет неизбежна.
Возможность возникновения войны в любой момент весьма велика, потому что Гитлер и его генералы уверены, что война с СССР нисколько не помешает ведению войны против Англии. Немецкие генералы оценивают боеспособность Красной Армии настолько низко, что полагают, что Красная Армия будет разгромлена в течение нескольких недель. Они полагают, что система обороны на германо-советской границе чрезвычайно слаба.
Решение о начале войны против СССР будет принято только Гитлером либо уже в мае, либо после войны с Англией. Однако Отт лично против такой войны, в настоящее время настроен только скептически, что он уже предложил принцу Урах выехать обратно в Германию...»
При подготовке донесения для руководства Наркомата обороны Ф. Голиков приказал убрать пункт о слабости Красной Армии, которая «будет разгромлена в течение нескольких недель». Был изъят пункт о том, что, по оценке германских генералов, «система обороны на германосоветской границе чрезвычайно слаба».
30 мая 1941 года «Рамзай» сообщил в Центр, что «Берлин информировал посла Отта, что немецкое наступление против СССР начнется во второй половине июня. Отт на 95 процентов уверен, что война начнется. Косвенные доказательства к этому в настоящее время таковы: технический департамент воздушных сил в моем городе получил указание вскоре возвратиться. Отт потребовал от ВАТ, чтобы он не посылал никаких важных сообщений через СССР. Транспорт каучука через СССР сокращен до минимума.
Причины для германского выступления — существование мощной Красной Армии не дает возможности Германии расширить войну в Африке, потому что Германия должна держать крупную армию в Восточной Европе. Для того чтобы ликвидировать полностью всякую опасность со стороны СССР, Красная Армия должна быть отогнана возможно скорее. Так заявил Отт...»
Донесение «Рамзая» подтверждалось сведениями, которые «Альта» сообщила в Центр 10 мая 1941 года.
1 июня 1941 года Р. Зорге направил в Центр радиограмму следующего содержания: «Ожидание начала германо-советской войны около 15 июня базируется исключительно на информации, которую подполковник Шолл привез с собой из Берлина, откуда он выехал 6 мая в Бангкок. В Бангкоке он займет пост военного атташе.
Отт заявил, что он не мог получить информацию по этому поводу непосредственно из Берлина, а имеет только информацию Шолла.
В беседе с Шоллом я установил, что немцев в вопросе о выступлении против Красной Армии привлекает факт большой тактической ошибки, которую, по заявлению Шолла, сделал СССР.
Согласно немецкой точке зрения тот факт, что оборонительная линия СССР расположена в основном против немецких линий без больших ответвлений, составляет величайшую ошибку. Она поможет разбить Красную Армию в первом большом сражении. Шолл заявил, что наиболее сильный удар будет нанесен левым флангом германской армии».
На это донесение Р. Зорге начальник военной разведки Ф. Голиков не мог не обратить особое внимание.
Во-первых, «Рамзай» подтверждал сообщения «Альты» о том, что нападение Германии на СССР произойдет «около 15 июня».
Во-вторых, Зорге сообщил в Центр о том, что в немецких верховных штабах уже проведена полная и всесторонняя оценка дислокации советских войск, расположенных вдоль западной границы, обращено внимание на то, что советская оборона построена без учета соответствующих требований (глубина, эшелонирование, создание и укомплектование укрепленных районов, накопление резервов боеприпасов и т. д.).
Шолл, прибывший в Токио из Берлина проездом в Бангкок, выдал в беседе с послом Оттом важные сведения.
Это донесение «Рамзая» вызвало у Ф. Голикова несколько вопросов. Они отражены в резолюции начальника Разведупра. «Прошу сообщить: 1. Более понятно сущность большой тактической ошибки, о которой вы сообщаете, и 2. Ваше собственное мнение о правдивости Шолла насчет левого фланга.
Голиков. 3.06.41 г.»[1]
Далее Голиков дал указание начальнику 5-го отдела Разведуправления: «В перечень сомнительных и дезинф. сообщений «Рамзая». Голиков».
Шолл убыл в Таиланд. Ошибка, о которой он сообщил Р. Зорге, состояла в том, что группировка войск Красной Армии, выдвинутая к новой государственной границе, по мнению немцев, была слаба и давала им возможность разбить передовые соединения Красной Армии в первом же большом сражении. Сообщение Зорге поступило в Центр 1 июня 1941 года. Оно имело принципиально важное значение. Однако, по указанию Ф. Голикова, оно попало в перечень «сомнительных и дезинформационных сообщений «Рамзая».
4 июня этого же года Совет Народных Комиссаров СССР утвердил специальное постановление «Об укрепленных районах».
С. К. Тимошенко предложил утвердить штатное расписание для вновь строящихся укрепленных районов. Постановлением СНК было установлено закончить формирование этих воинских частей (110 артиллерийско-пулеметных батальонов, 16 артиллерийско-пулеметных рот, 16 артиллерийских батарей, 13 отдельных саперных рот, 6 артиллерийских дивизионов, и т.д.) к 1 октября 1941 года.
Этим же постановлением предусматривалось увеличить численность Красной Армии по мирному времени на 120 695 человек и по военному времени на 239 566 человек[2]. Но время уже было упущено. До начала вторжения германских армий на территорию СССР оставались считанные дни.
Когда в Токио стало известно, что фашистская Германия 22 июня вероломно напала на СССР, Р. Зорге направил в Центр радиограмму, в которой говорилось следующее: «Выражаем наши лучшие пожелания на трудные времена. Мы все здесь будем упорно выполнять нашу работу...»
«Рамзай» счел необходимым дать разъяснения Ф. Голикову и о том, что же «составляет величайшую ошибку», которая, по оценке немецких генералов, «поможет разбить Красную Армию в первом большом сражении».
Отвечая на запрос Центра, уже после начала Великой Отечественной войны Р. Зорге 3 июля 1941 года докладывал в Центр: «Теперь уже поздно вам отвечать на вопрос в отношении удара левым флангом и некоторых тактических ошибках.
Подполковник Шолл сказал тогда, что первый и главный удар будет нанесен немцами по Красной Армии их левым флангом. Немцы полностью уверены, что главные силы Красной Армии будут сконцентрированы в противоположном направлении от линии, дающей полную возможность для сильного удара. Немцы очень опасались, что Красная Армии в порядке осведомления главного удара отступит на некоторое расстояние, чтобы изучить силы противника и предпринять кое-что в стороне от направления главного удара. Главная цель немцев — это уничтожение Красной Армии охватом ее, как это было с польской армией.
Германский военный атташе сказал мне, что японский генштаб наполнен деятельностью с учетом наступления немцев на большого противника и неизбежностью поражения Красной Армии.
Он думает, что Япония вступит в войну не позднее как через 6 недель. Наступление японцев начнется на Владивосток, Хабаровск и Сахалин с высадкой десанта со стороны Сахалина на советское побережье Приморья. Общее настроение народа против действий Германии и присоединения к ней Японии.
Ваша дипломатическая деятельность должна быть значительно сильнее, чем это делается другой стороной.
Источник Инвест думает, что Япония вступит в войну через 6 недель. Он также сообщил, что японское правительство решило остаться верным пакту трех держав, но будет придерживаться пакта о нейтралитете с СССР.
Решено послать три дивизии в Сайгон Индо-Китай. Даже Мацуока голосовал за это, который перед этим был ориентирован на СССР.
Источники Итери и Ирако сказали, что слышали в отношении укрепления Восточной границы некоторым количеством войск из Сев. Китая, а также усиления войск на Хоккайдо.
Возвращенная в Киото дивизия будет направлена на север».
Содержание радиограмм, поступавших в Центр от Рихарда Зорге, — отражение высокого профессионального мастерства этого разведчика, который умел добывать важные сведения, глубоко анализировал их и без задержек докладывал в Центр.
Содержание резолюций Ф. Голикова на бланках донесений «Рамзая» тоже является характеристикой человека, который некоторое время был начальником военной разведки. На радиограмме Р. Зорге сохранилась резолюция Ф. Голикова. Точнее, Ф. Голиков на бланке радиограммы от 3 июля 1941 года написал несколько резолюций.
Первая — «Подчеркнутое на стр. 1—2 послать выпиской членам Гос. Ком. Обор, и НГШ».
Вторая — «Потребуйте от «Рамзая» сообщить о японских воинских перебросках против СССР из Китая и самой Японии».
Третья — «Доложите, сколько времени он не давал ответа на наше требование о левом фланге и его саму телеграмму...»
Последняя резолюция свидетельствует о том, что Ф. Голиков не доверял Р. Зорге. Истоки этого недоверия были достаточно сильны и глубоки. Голиков находился под влиянием содержания справки, подписанной в те годы начальником 4-го отдела Разведуправления ГШ РККА генерал-майором Колгановым «Истоки политического недоверия Инсону»[3].
В этой справке, похожей на донос, сказано следующее:
«1. В течение продолжительного времени Инсон работал под руководством бывших руководящих работников Разведупра, оказавшихся врагами народа. Отсюда вытекает вывод: если враги народа продались сами иноразведкам, то спрашивается, почему же они не могли выдать Инсона. Так, например, бывший начальник 2-го отдела Карин являлся немецким шпионом, и он выдал, по его словам, некоторых наших секретных агентов в Китае. В бытность Карина начальником японского отделения По- кладок являлся японским шпионом.
Бывший начальник японского отделения (после Покладока) Сироткин оказался также японским шпионом. Сироткин показал органам НКВД, что он выдал японцам Инсона со всеми его источниками.
По показанию Сироткина, он выдал Инсона в конце 1938 года, и с этого времени Инсон начинает работать плохо, жалуется на усталость, усиленно просит отозвать его домой. Почти весь 1940 год Инсон настаивает на возвращении в СССР.
По записям врагов народа видно, что у Инсона имеется жена, которая живет в Берлине, она знает, что он коммунист и где находится.
В 1935 году Инсону Центром был направлен радист Фриц, личность также весьма темная. Известно только, что он сербский офицер, женат на русской белогвардейке, и больше ничего. Радиодело знает хорошо, срывов связи не было.
У Инсона нет истории о прошлой работе до партии, как он работал в партии, как попал в партию и затем в Разведупр.
Инсон является секретарем ячейки фашистов в немецком посольстве в Токио. Но когда спрашиваешь Инсона, почему он не поступает на официальную работу в посольстве, всегда следует ответ: «Вы знаете мое прошлое, поступающие на работу в немецкие учреждения тщательно проверяются гестапо, это может меня погубить».
Вопрос Инсона не новый, неоднократно ставился на обсуждение. Основной вопрос: почему японцы или немцы не уничтожат его, если он выдан им как советский разведчик? Всегда делается один вывод: японцы или немцы не уничтожают Инсона с той целью, чтобы отправить его к нам для разведывательной работы.
Информацию Инсона необходимо всегда сопоставлять с данными других источников и общим переживаемым моментом международного положения, а также тщательно ее анализировать и критически к ней относиться.
Инсон самолюбив и большого мнения о себе, что необходимо учитывать при руководстве им».
Р. Зорге пришлось работать в сложных условиях. Он понимал, отношение к нему и его организации изменилось. Но он продолжал работать, несмотря на трудности в Японии и недопонимание в Москве. Он принимал активное участие в борьбе против Гитлера, против германского фашизма, как и «Альта», он работал во имя будущего...
После начала Великой Отечественной войны, когда начальником Разведуправления был назначен генерал А. Панфилов, отношение к донесениям «Рамзая» изменилось. На бланках расшифрованных радиограмм сохранились резолюции А. Панфилова: «По донесениям «Инсона» составить Специальное сообщение», «Направить членам
ГКО, начальнику Генштаба»\ «В спецдонесение поставить сегодня» и другие.
Для того чтобы окончательно изменить отношение сотрудников Разведуправления к Р. Зорге, исполнявший обязанности начальника Разведуправления Генерального штаба Красной Армии генерал-майор танковых войск А. Панфилов 11 июля 1941 года написал резолюцию-распоряжение на одной из радиограмм «Рамзая»: «Учитывая большие возможности источника и достоверность значительной части его предыдущих сообщений, данные сведения заслуживают доверия».
В июле, августе и сентябре 1941 года ежедневно в Центр от «Рамзая» поступали срочные и важные донесения. 15 августа Р. Зорге сообщил, что немцы продолжают по дипломатическим каналам настойчиво оказывать давление на Японию с целью заставить ее вступить в войну против СССР.
14 сентября 1941 года Рихард Зорге направил в Центр два донесения, заслуживавшие особого внимания.
В первом — говорилось о том, что «по сведениям, полученным из МИД, Япония начнет войну на юге для обеспечения себя нефтью и металлами. Немецкий посол Отт потерял всякую надежду на выступление Японии против СССР».
На юге к этому времени у Японии оставался только один главный противник — тихоокеанский флот США, корабли которого базировались в Пёрл-Харборе. Сокрушительный удар по этой военно-морской базе японцы нанесли 7 декабря 1941 года.
После окончания войны, когда американцы без всякой военной необходимости сбросили на японские города две атомные бомбы и взяли под свой контроль японскую территорию, в их руки попали некоторые сохранившиеся документы следствия по делу Рихарда Зорге. В 1948 году по указанию генерала Дугласа Макартура начальник управления разведки штаба армии генерал Чарлз Уиллоуби и его подчиненные подготовили специальное исследование деятельности резидентуры Р. Зорге в Японии. Через некоторое время этот объемный документ под названием «Меморандум» был рассекречен и передан журналистам. Американские газетчики по-разному оценили документ. Одних заинтересовали отношения Р. Зорге с американской писательницей Агнесс Смедли, которую обвинили в шпионской деятельности в пользу СССР, союзника США по антигитлеровской коалиции. Смедли пришлось долго оправдываться.
Другие журналисты обратили внимание на высокий профессионализм работы разведчика Рихарда Зорге. Корреспондент газеты «Вашингтон пост» Джон Норрис, в частности, писал, что «все девять лет, начиная с 1932 по 1941 год, Москва была полностью информирована о военных планах японского руководства». Американцев удивило то, что «все члены группы Зорге, как это ни покажется необычным, работали ради идеи, ради общего дела, а не ради денег...»
Наиболее опытные журналисты сумели получить полный секретный вариант этого документа. В закрытом варианте этого документа они обнаружили текст радиограммы Р. Зорге о планах японского руководства по нанесению ударов по военным объектам противника на юге. Предупреждение Р. Зорге могло спасти американских моряков от гибели, если бы руководство США поверило, как утверждали американские журналисты, сведениям, полученным от советского разведчика. Как предупреждение Р. Зорге оказалось у американцев, до сих пор остается тайной.
Во втором донесении «Рамзая» от 14 сентября 1941 года говорилось о том, что «по данным секретаря кабинета министров Одзаки, японское правительство решило не выступать в текущем году против СССР, однако вооруженные силы будут оставлены в Маньчжурии на случай выступления весной будущего года при условии поражения СССР к тому времени. После 15 сентября советский Дальний Восток можно считать гарантированным от угрозы нападения со стороны Японии».
По оценке бывшего первого заместителя начальника ГРУ ГШ ВС СССР генерал-полковника Анатолия Георгиевича Павлова, эта информация сделала возможной переброску наших частей с Дальнего Востока под Москву, что позволило зимой 1941 года защитить столицу, осуществить контрнаступление советских войск и сорвать планы германского командования по достижению быстрой победы над Советским Союзом. После разгрома немецких войск под Москвой японское правительство не решилось вступать в войну против СССР.
Не разведчики выигрывают войны, но они могут предупреждать военные конфликты между государствами... В 1941 году 25 донесений Рихарда Зорге были доложены И. В. Сталину. На основании 7 донесений «Рамзая» было подготовлено 7 специальных сообщений для высшего политического и военного руководства страны. Они были важны для безопасности СССР и могли оказать помощь в понимании угрозы, которая уже нависала над западными границами СССР.
Незадолго до ареста «Рамзай» доложил в Центр, что его «дальнейшее пребывание в Японии бесполезно», поэтому он ждет указаний: «возвращаться на Родину или выехать в Германию для новой работы?» Родиной Р. Зорге считал Советский Союз.
18 октября 1941 года японская тайная полиция арестовала Рихарда Зорге и членов его организации...
...Когда в Берлине узнали об аресте немецкого журналиста Рихарда Зорге, рейхсминистр иностранных дел Германии фон Риббентроп направил шифрованную телеграмму германскому послу в Токио. В телеграмме говорилось следующее:
«Послу. Лично.
Телеграммой от 23 марта 1942 года полномочный абвера в германской миссии в Чанчуне направил подробное сведение по вопросу о Рихарде Зорге... В ней отмечено, что Зорге ежедневно бывал в германском посольстве и регулярно, в конфиденциальном порядке, был информирован осведомленнейшим немецким источником. При этом на протяжении долгих лет он работал на Советскую Россию, в частности на Красную Армию, так что нанесен тяжелый ущерб интересам Японии и, прежде всего, интересам Германии...
Прошу вас исчерпывающе изложить в телеграмме, которую следует направить мне лично, вашу точку зрения по этому вопросу. Если Зорге действительно сообщал регулярно в Москву по тайному радиопередатчику информацию, передаваемую ему в посольстве, то мне абсолютно необходимо точно знать, какая это была информация и от кого он ее получал. Вот почему я прошу вас об исчерпывающем докладе: верно ли то, что Зорге постоянно бывал в посольстве, с кем любил беседовать там, каким доверием пользовался. Верно ли то, что Зорге, как докладывали здесь, любил вести также лично с вами конфиденциальные беседы по внешнеполитическим вопросам? Я также прошу вас изложить ваше мнение о том, как это было возможно принять там Зорге, несмотря на его коммунистическое прошлое, в члены партии в 1934 году и по рекомендации членов тамошнего посольства в 1936 году назначить его корреспондентом «Франкфуртер цайтунг...»
Риббентроп был разгневан. Он требовал от немецкого посла ответов на многие вопросы. Он не мог поверить, что в германском посольстве в Токио на протяжении нескольких лет действовал советский разведчик, который был «другом германского посла» Отта.
Риббентроп еще ничего не знал об «Альте» и «Арийце», которые добывали сведения непосредственно из министерства иностранных дел Германии в Берлине. Он не предполагал, что в германском посольстве в Москве советская военная разведка тоже имела своего человека, который передавал ей практически все указания, которые он, Риббентроп, направлял германскому послу в СССР Ф. фон Шуленбергу.
Владимир Лота
Из книги «Секретный фронт Генерального штаба»
[3] «Инсон» — еще один оперативный псевдоним Рихарда Зорге. — В. Л.
