Показать все теги
Владимир Лота
Из книги «Секретный фронт Генерального штаба»
Во второй половине июня 1941 года в Разведывательном управлении Красной Армии и в Управлении внешней разведки НКГБ приблизительно в одно и то же время были подготовлены два секретных документа. Однако впервые эти документы оказались на одном столе только через шестьдесят лет. Их содержание уникально и значительно расширяет сложившееся представление о том, какие сведения о подготовке Германии к нападению на СССР удалось добыть советской разведке накануне Великой Отечественной войны.
Первый документ, подготовленный в НКГБ, называется «Календарь сообщений агентов берлинской резидентуры НКГБ СССР «Корсиканца» и «Старшины» о подготовке Германии к войне с СССР за период с сентября 1940 по 16 июня 1941 года»[1]. «Календарь...», судя по дате, имеющейся на нем, был составлен 20 июня, то есть приблизительно за 40 часов до нападения Германии на Советский Союз.
Документ военной разведки озаглавлен «Перечень донесений военной разведки о подготовке Германии к войне против СССР (январь—июнь 1941 года)»[2].
На «Перечне...» нет даты его исполнения, но по косвенным признакам можно предположить, что он разработан приблизительно в последних числах июня или в начале июля того же рокового для СССР 1941 года.
По форме и содержанию «Календарь...» и «Перечень...» похожи друг на друга. Составители этих документов, систематизируя данные разведслужб НКГБ и Наркомата обороны, зафиксировали даты поступления сообщений, псевдонимы источников и подробно изложили содержание их донесений.
Такое сходство не могло быть случайным. Вероятно, оба документа подготовлены по одному заданию. Заказчиком был руководитель, которому в одинаковой степени подчинялись и НКГБ, и РУ Красной Армии. Таким человеком мог быть только И. В. Сталин. Только он мог дать указание начальнику внешней разведки НКГБ генерал-лейтенанту П. Фитину и руководителю военной разведки генерал-лейтенанту Ф. Голикову представить все разведданные, имевшиеся в их распоряжении, о подготовке Германии к нападению на СССР. Это предположение — лишь гипотеза, еще требующая доказательства, но она вполне может существовать, так же как уже существуют два документа, отвечающие на одни и те же предельно короткие и исключительно важные вопросы.
Возможно, что «Календарь...» и «Перечень...», суммировавшие сведения, добытые советскими разведслужбами о готовящейся агрессии против СССР, появились еще по одной причине. Учитывая особую ответственность за то, что произошло на рассвете 22 июня 1941 года, руководители НКГБ и РУ Красной Армии заранее готовились к серьезным объяснениям в Кремле. Чем такие «объяснения» могли закончиться, в то время было хорошо известно. С 1937 по 1941 год пятеро руководителей военной разведки были репрессированы. Один из них — Герой Советского Союза генерал-лейтенант И. И. Проскуров, отважный советский летчик, отличившийся в годы гражданской войны в Испании. В 1939 году он был назначен начальником военной разведки, а в июне 1940 года снят с этой должности. 27 июня 1941 года, когда немецкая авиация бомбила советские города и села, арестован и приговорен к высшей мере наказания. Именно в это время в двух разведывательных ведомствах и готовились донесения о проделанной работе по вскрытию планов Гитлера против Советского Союза.
Данные, включенные в «Календарь...», принадлежат источникам берлинской резидентуры внешней разведки «Старшине» и «Корсиканцу». Под псевдонимом «Старшина» в резидентуре НКГБ числился обер-лейтенант Харро Шульце-Бойзен. Псевдоним «Корсиканец» принадлежал Арвиду Харнаку. Организация Шульце-Бойзена — Харнака[3], в которую входили антифашисты, боровшиеся против Гитлера и его нацистского правительства, неоднократно предупреждала сотрудников советского посольства в Берлине об опасности со стороны Германии. За период с 6 сентября 1940 по 16 июня 1941 года «Корсиканец» и «Старшина» 30 раз докладывали в Москву о том, что Германия готовится к войне против Советского Союза.
Обратимся к н жоторым примерам.
«Корсиканец», руководитель антифашистской организации в Берлине в 1939—1942 годах, активно информировал разведку НКГБ о подготовке Германии к нападению на СССР. Судя по «Календарю...», от «Корсиканца» поступило 21 донесение. 16 июня 1941 года «Корсиканец», например, передал своему советскому другу из русского посольства А. М. Короткову («Степанов»)[4] сведения, о выступлении Розенберга на закрытом собрании немецких хозяйственников, назначенных для управления районами СССР, которые должны были подвергнуться оккупации германскими войсками. «Понятие Советский Союз должно быть стерто с географической карты»[5], — заявил Розенберг на том совещании.
Коротков был сотрудником внешней разведки НКГБ в Германии, через него сведения «Корсиканца» попадали в Москву. Заявление Розенберга отражало мнение руководителей нацистского правительства Германии и по своей силе концентрированной угрозы не могло не привлечь внимание тех, кто отвечал за безопасность СССР.
«Старшина» тоже добывал для «Степанова» важные сведения. 30 апреля 1941 года он встретился с Грегором — офицером связи Геринга, который сообщил ему, что вопрос о выступлении Германии против Советского Союза решен окончательно и начало его следует ожидать со дня на день. Эти сведения «Старшина» сообщил «Степанову» и они тоже, как и многие другие, оказались в Москве.
Через десять дней, а точнее 9 мая 1941 года, «Старшина» еще раз предупредил «Степанова» о том, что в штабе германской авиации проводится усиленными темпами подготовка операции против СССР. По оценке «Старшины», данные говорили о том, что выступление намечено на ближайшее время.
«Старшина» обратил особое внимание на то, что в разговорах среди офицеров штаба часто называется дата 20 мая как дата начала войны. Вместе с тем он сообщил советскому разведчику, что некоторые офицеры штаба германских военно-воздушных сил полагают, что выступление Германии против СССР намечено на июнь 1941 года[6].
Сведения, поступавшие от «Корсиканца» и «Старшины», были устными сообщениями и не подтверждались документами. Им можно было либо верить, либо нет. Все зависело от степени доверия разведчиков «Корсиканцу» и «Старшине». Достоверность данных этих источников стала очевидной 22 июня 1941 года. Честность «Корсиканца» и «Старшины» в отношениях с советской разведкой получила еще одно подтверждение — в 1942 году Харро Шульце-Бойзен и Арвид Харнак были схвачены агентами государственной тайной полиции Германии и казнены[7].
Однако до нападения Германии на СССР эти события еще не произошли и поэтому они не могли использоваться в качестве доказательства достоверности сведений, которые поступали в Москву от этих источников.
Информация, включенная в «Календарь...», ограничена составителями этого документа лишь сведениями, поступившими от этих двух антифашистов.
О существовании «Перечня...» впервые стало известно в конце 2003 года. Этот уникальный исторический документ позволяет сделать вывод: донесения источников НКГБ получали неоднократное подтверждение поступавшими сведениями от источников военной разведки. Точнее, внешняя разведка НКГБ и Разведуправление Красной Армии располагали материалами, свидетельствовавшими о тревожной ситуации, складывавшейся на советско-германской границе.
Сведения, перечисленные в «Перечне...» Разведуправ- ления Красной Армии, поступали от кадровых офицеров военной разведки, действовавших за рубежом, и их источников. В связис этим «Перечень...» интересен с двух точек зрения.
Во-первых, данные «Перечня...» подтверждали правильность донесений «Корсиканца» и «Старшины». По существовавшей в 1941 году практике в НКГБ и РУ Красной Армии, наиболее важные донесения источников руководители двух разведок направляли И. В. Сталину, министру иностранных дел В. М. Молотову, народному комиссару обороны С. К. Тимошенко и начальнику Генерального штаба К. А. Мерецкову (1940 - конец января 1941 года)[8] и Г. К. Жукову (конец января - июль 1941 года)[9].
Кроме первых лиц государства разведывательные сведения часто направлялись и по второму списку, в который были включены еще шесть-семь человек, занимавших высокие должности в советском правительстве. Поэтому регулярные сведения, которые направлялись разведками НКГБ и РУ Красной Армии И. В. Сталину,В. М. Молотову, С. К. Тимошенко и Г. К. Жукову, должны были периодически оказываться на их служебных столах. Единого отдела, предназначенного для обобщения разведывательных сведений стратегического характера и выработки рекомендаций для руководства страны, в СССР в то время не было. Министр иностранных дел, нарком внутренних дел и нарком обороны были главными ответственными лицами за безопасность страны, подотчетными Политбюро ЦК ВКП(б). Однако все судьбоносные для страны решения по этим и другим вопросам принимал только И. В. Сталин.
Маршал Советского Союза Г. К. Жуков в своих неопубликованных воспоминаниях писал: «Кто в то время из нас мог сомневаться в Сталине, его политических прогнозах? Таких не было даже среди старой большевистской гвардии... Сталина все привыкли считать дальновидным и осторожным государственным руководителем, мудрым вождем партии и советского народа»[10].
Второй важной особенностью «Перечня...» является то, что, как оказалось, среди указанных в нем источников кроме антифашистов и интернационалистов названы фамилии советских разведчиков — офицеров и генералов Разведуправления Красной Армии. Находясь в специальных зарубежных командировках, они добывали сведения о подготовке фашистской Германии к нападению на Советский Союз, анализировали их, проверяли на местах и докладывали в Центр. Таким образом, изучение «Перечня...» впервые позволяет по-новому оценить количество, качество и своевременность сведений, поступавших в Москву в январе-июне 1941 года.
Есть еще одна особенность этой проблемы. Многие годы после окончания Великой Отечественной войны научное изучение деятельности советской военной разведки в 1940 — первой половине 1941 года было закрыто. Первым преодолеть этот барьер попытался Маршал Советского Союза Филипп Иванович Голиков (на фото), который в 1940—1941 годах возглавлял военную разведку.
В начале 1964 года Ф. Голиков обратился к Первому секретарю Политбюро ЦК КПСС Н. Хрущеву с письмом, в котором сообщал, что он хотел бы «написать книгу о советской военной разведке перед Великой Отечественной войной» и просил Первого секретаря партии разрешить ему подготовку такой рукописи.
Бывший начальник Разведуправления Красной Армии писал Хрущеву о том, что он хотел бы рассказать «советским людям, что она (военная разведка. — В. Л.) сделала, что имела и что дала политическому и военному руководству нашей страны перед нападением гитлеровской Германии»[11].
Далее Голиков обещал, что из всех советских источников он будет «...пользоваться только документами военной разведки и своими личными воспоминаниями»[12], рассчитывал на активную помощь товарищей по разведке и планировал представить рукопись книги на рассмотрение в ЦК КПСС.
Не дожидаясь ответа Хрущева, Голиков приступил к работе над рукописью под условным названием: «Советская военная разведка накануне Великой Отечественной войны». Книга, по замыслу маршала, должна была состоять из введения и четырех глав. Первые три главы рассказывали о важнейших международных событиях, происходивших в 1939 году, то есть накануне Второй мировой войны.
Наибольший интерес представляла четвертая глава «Подготовка гитлеровской Германией нападения на СССР и советская военная разведка». В этой главе автор планировал «в полной степени рассказать о том, как усилия советской военной разведки были... сконцентрированы на выявлении и раскрытии военных планов гитлеровского командования против СССР, как по срокам эта задача осуществлялась, что конкретно было достигнуто и какие конкретные данные давались по времени политическому и военному руководству нашей страны...»[13].
В апреле 1964 года Ф. И. Голиков написал письма начальнику Генерального штаба Маршалу Советского Союза М. В. Захарову, начальнику ГРУ ГШ генералу армии П. И. Ивашутину и заместителю начальника ГРУ ГШ генерал-полковнику X. Д. Мамсурову, в которых рассказал о своих творческих планах и просил содействия.
Н. С. Хрущев, видимо, не одобрил замысла Ф. Голикова. Захаров, Ивашутин и Мамсуров также не поддержали предложение бывшего начальника военной разведки. Для такого решения у них были свои достаточно веские основания.
Замысел Голикова подготовить книгу о деятельности военной разведки накануне войны не удался.
Первая причина провала проекта Голикова состояла в том, что уже к 1960 году в СССР сформировалась официальная точка зрения на то, что произошло 22 июня 1941 года. Она была отражена в «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза», выпущенной Воениздатом. В частности, в этом труде констатировалось, что внезапность нападения фашистской Германии на СССР объясняется тем, что «Сталин, единолично принимавший решения по важнейшим государственным и военным вопросам, считал, что Германия не решится в ближайшее время нарушить заключенный с СССР пакт о ненападении, поэтому поступавшие данные о подготовке немецко-фашистских войск к нападению на советскую страну рассматривал как провокационные»[14].
Аргумент внезапности нападения Германии на СССР позволял официальным историкам периода хрущевской «оттепели» возложить всю ответственность за трагедию начального периода войны на И. В. Сталина. Это нашло отражение в учебниках по истории военного искусства, в мемуарах и воспоминаниях советских маршалов, в работах отечественных и зарубежных историков. В частности, в «Истории военного искусства», опубликованной Воен- издатом в 1966 году, говорилось, что «Великая Отечественная война началась внезапным нападением фашистской Германии на нашу страну. Эффект неожиданногонападения врага усугублялся тем обстоятельством что наши Вооруженные Силы были недостаточно готовы к отражению немецко-фашистской агрессии»[15].
Голиков в своей книге хотел сказать нечто иное. Его точка зрения, видимо, не совпадала с уже согласованной и утвержденной и могла бы поставить под сомнение истинность формулировок и аргументов, разработанных официальными историками. Более того, появление книги Голикова, знавшего, какие сведения о подготовке Германии к нападению на Советский Союз и кому он приказывал направлять их в первой половине 1941 года, могло пошатнуть авторитет тех политических и военных деятелей СССР, которые в предвоенные годы отвечали за решение вопросов укрепления безопасности страны, а в 1964 году продолжали руководить советским государством.
Официальная течка зрения об ответственности Сталина за трагедию на 1ального периода войны для многих была выгодной и удобной. Она позволяла скрыть недостатки в системе государственного управления СССР накануне нападения фашистской Германии на Советский Союз, вывести из-под критики тех политических и военных деятелей, которые в 1941 году вместе со Сталиным руководили страной.
Поэтому стремление маршала Ф. Голикова написать книгу о военной разведке и показать «краткое содержание основных информационных документов ГРУ за этот период»[16] не получило поддержки. Замысел маршала оказался нереализованным.
Тем временем отсутствие объективной информации о реальных действиях советской военной разведки в первой половине 1941 года привело к появлению искажений в серьезных научных трудах и исследованиях, посвященных начальному периоду Великой Отечественной войны. Так, в «Истории военного искусства», в частности, указывалось, что подготовка Германии к нападению на Советский Союз сопровождалась широкой дезинформацией проводившейся германским командованием по строго выработанному плану. «Однако гитлеровцам не удалось ввести в заблуждение советских разведчиков, установивших подлинные намерения врага. Выдающаяся заслуга в этом принадлежала Зорге, Маневичу и другим разведчикам»[17].
Имена Рихарда Зорге и Льва Маневича в «Истории военного искусства» оказались рядом случайно.
В 1964 году Зорге было присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно). Естественно, его имя включили в «Историю военного искусства». Это оправдано и закономерно. Однако фамилия советского военного разведчика полковника Льва Ефимовича Маневича оказалась в данном конкретном случае рядом с фамилией Р. Зорге случайно. Дело в том, что полковнику Л. Е. Маневичу в 1964 году тоже было присвоено звание Героя Советского Союза и его имя также стало известно в СССР. Однако этот замечательный военный разведчик был руководителем нелегальной резидентуры военно-технической разведки в Италии и к добыванию сведений о подготовке фашистской Германии к войне против СССР отношения не имел. В результате предательства Маневич был арестован 12 декабря 1936 года и в начале 1937 года был приговорен туринским судом к 15 годам тюремного заключения.
Фамилий других кадровых военных разведчиков, которые действительно занимались добыванием сведений о подготовке фашистской Германии к нападению на Советский Союз, в 70-х годах в нашей стране никто не знал. Их псевдонимы и реальные фамилии и сегодня все еще мало кому известны.
В 1970 году была опубликована краткая «История Великой Отечественной войны Советского Союза». В этом фундаментальном труде также отмечалось, что «...без объявления войны фашистские орды внезапно вторглись в пределы нашей страны...»[18]. В этом объемном труде также не было сказано ни одного слова о том, что же было сделано советской военной разведкой по предупреждению руководства СССР о грозящей опасности со стороны фашистской Германии.
Многие годы после окончания войны в исторической литературе нападение фашистской Германии на СССР называлось «внезапным», «неожиданным» и «вероломным». Эти характеристики не объясняли, почему же германское вторжение в пределы Советского Союза стало возможным. Однако именно эти однозначные оценки решали важнейшую идеологическую задачу — они не давали возможности детально проанализировать причины трагического для СССР начала Великой Отечественной войны, снимали ответственность с военно-политического руководства СССР за провал первых оборонительных действий Красной Армии и прямо или косвенно возлагали вину за случив1 гееся на рассвете 22 июня 1941 года на советскую разведку, к которой относились внешняя разведка НКГБ, Разведуправления Красной Армии и ВМФ, разведка Министерства иностранных дел СССР, разведка Народного комиссариата внешней торговли и разведка погранвойск.
В последнее десятилетие XX века ветераны Службы внешней разведки Российской Федерации подготовили и опубликовали многотомное издание, которое получило название «Очерки истории российской внешней разведки»[19]. Авторский коллектив этих «Очерков...», похожих на энциклопедию Службы внешней разведки, убедительно доказал, что «Корсиканец», «Старшина» и другие источники СВР своевременно, точно и достаточно полно докладывали об опасности, которая грозила Советскому Союзу со стороны фашистской Германии.
Какие же сведения о подготовке Германией войны против СССР, в каком количестве, от кого и когда поступали в Разведуправление Красной Армии? Как начальник военной разведки генерал-лейтенант Ф. Голиков распоряжался этими сведениями? Все ли сведения о подготовке Германии к военному походу на Восток докладывались первым лицам советского государства?
В 1990 году впервые в истории военной разведки начальник ГРУ Герой Советского Союза генерал армии П. И. Ивашутин опубликовал в «Военно-историческом журнале» статью, которая называлась «Докладывала точно». Она начиналась с определения самой важной, как считал П. И. Ивашутин, проблемы. «Прошло много лет со времени окончания Великой Отечественной войны, однако до сих пор не потерял своей научной и практической значимости вопрос о том, было ли внезапным нападение фашистской Германии на Советский Союз...
...Тревожная информация о подготовке фашистской Германии к войне против СССР и о лицемерной политике правящих кругов других западных стран стала поступать в 1938-м и особенно с середины 1939 года. Ценность этой информации заключалась в том, что она добывалась в западных и восточных странах, что позволяло представить во всем объеме назревавшую для Советского Союза опасность... Вся поступавшая разведывательная информация своевременно докладывалась руководству партии, государства, Наркомата обороны и Генерального штаба...»[20].
Проблема добывания советской военной разведкой сведений о подготовке Германии к нападению на СССР составляла лишь часть журнальной статьи генерала армии П. И. Ивашутина, которая в основном посвящалась деятельности сотрудников Главного разведывательного управления.
Важным вкладом в разработку проблемы «внезапности нападения фашистской Германии на Советский Союз» и научное исследование результатов деятельности советской военной разведки в 1939—1941 годах является статья кандидата военных наук генерал-полковника А. Г. Павлова «Военная разведка накануне войны»[21]. В этой статье, богатой фактическим материалом, бывший первый заместитель начальника ГРУ делает вывод: «Разведуправление в начале 1940 года располагало данными о возможном развязывании Германией войны против СССР. А с лета 1939 года, то есть со времени разработки и принятия немцами в июле 1940 года первоначального решения, — конкретными данными о практических мероприятиях немецкого командования в Восточной Пруссии и Польше, свидетельствующими о начале подготовки Германии к войне...»[22]
В статьях П. И. Ивашутина и А. Г. Павлова упоминается доклад бывшего начальника Разведывательного управления генерал-лейтенанта Ф. И. Голикова, подготовленный 20 марта 1941 года. Этот доклад в истории военной разведки предвоенного периода занимает особое место. Выводы, сделанные Голиковым в этом докладе, были ошибочными, что и стало, вероятно, второй причиной неудачной попытки бывшего начальника военной разведки подготовить в 1964—1966 годах рукопись о военной разведке.
Касаясь доклада Ф. Голикова, Маршал Советского Союза Г. К. Жуков в книге «Воспоминания и размышления», опубликованной в 1969 году, писал: «20 марта 1939 года начальник разведывательного управления генерал-лейтенант Ф. Голиков представил руководству доклад, содержащий сведения исключительной важности.
В этом документе излагались варианты возможных направлений ударов немецко-фашистских войск при нападении на Советский Союз. Как потом выяснилось, они последовательно отражали разработку гитлеровским командованием плана «Барбаросса», а в одном из вариантов, по существу, отражена была суть этого плана»[23].
В докладе Голикова действительно говорилось о возможных вариантах военных действий Германии против СССР. Военная разведка докладывала руководству страны о том, что «...для наступления на СССР создаются три армейские группы: 1-я группа под командованием генерал- фельдмаршала Бока наносит удар в направлении Петрограда; 2-я группа под командованием генерал-фельдмаршала Рундштедта — в направлении Москвы и 3-я группа под командованием генерал-фельдмаршала Лееба — в направлении Киева. Начало наступления на СССР — ориентировочно 20 мая».
В итоге Г. К. Жуков делает заключение, что «выводы из приведенных в докладе сведений, по существу, снимали все их значение»[24].
Действительно, в конце своего доклада генерал Ф. И. Голиков писал:
«1. На основании всех приведенных выше высказываний и возможных вариантов действий весною этого года считаю, что наиболее возможным сроком начала действий против СССР будет являться момент после победы над Англией или после заключения с ней почетного для Германии мира.
2. Слухи и документы, говорящие о неизбежности весной этого года войны против СССР, необходимо расценивать как дезинформацию, исходящую от английской и даже, может быть, германской разведки»[25].
Выводы, сделанные Ф. Голиковым, до сих пор удивляют историков. Некоторые из них считают, что разведка не смогла добыть убедительных доказательств подготовки Германии к нападению на Советский Союз, что в немалой степени сказалось на подготовке страны и ее Красной Армии к отражению фашистской агрессии. В частности, академик Академии военных наук, действительный член Академии военно-исторических наук В. Кирсанов считает, что данные разведки о сроках нападения фашистской Германии на Советский Союз «не были достоверны в том плане, что Германия непременно нападет на СССР в соответствии с относительно точно указанной датой»[26].
Со времени окончания Великой Отечественной войны прошло много лет. Тем не менее вопрос о том, было ли внезапным нападение фашистской Германии на Советский Союз, не теряет своей актуальности и сейчас. Некоторые отечественные историки и обществоведы идеологизировали эту сложную проблему. Работы, направленные на объективное исследование сведений советской разведки о подготовке Германии к нападению на СССР, и выводы об игнорировании советским руководством этих данных оцениваются не иначе, как «подрыв авторитета советской власти и советского руководства». Считается, что через «критику И. В. Сталина был проложен путь к критике партии, к развенчанию достижений Советской власти и нашей победы в Великой Отечественной войне»[27].
В 2002 году вышла книга доктора юридических наук Б. Г. Соловьева «Внезапность нападения — орудие агресии»[28], где автор показывает, «какую огромную роль придавала фашистская Германия достижению внезапности нападения на свои жертвы при развязывании и в ходе Второй мировой войны, в том числе и при подготовке войны против СССР»[29]. Автор проанализировал «коварные способы политической, дипломатической, идеологической, пропагандистской, оперативно-стратегической маскировки и дезинформации, позволившие Германии достигать внезапности нападения на все государства, ставшие объектом ее агрессии»[30].
В интересной работе Б. Г. Соловьева, включающей значительное количество исторических фактов и сравнений, тем не менее практически отсутствуют донесения военной разведки о подготовке Германии к нападению на Советский Союз. Ссылки на сообщения Р. Зорге и Ш. Радо даны без анализа содержания их донесений. Отсутствие других данных разведки тем не менее не остановили Б. Г. Соловьева от вывода, что «военное командование и органы военной разведки не полностью сделали все для того, чтобы убедить Сталина и других руководителей страны в неизбежности близкого столкновения с фашистской Германией». В оценке Б. Г. Соловьева, частично совпадающей с оценкой Г. К. Жукова[31]1, называются два субъекта, которые не смогли «убедить Сталина» в том, что Германия готовится к нападению на Советский Союз. Эти субъекты — «военное командование и органы военной разведки».
Военная разведка в 1941 году имела ограниченные возможности влияния на решения, которые принимал И. В. Сталин. Данные военной разведки в первую очередь направлялись наркому обороны С. К. Тимошенко и начальнику Генштаба Г. К. Жукову, которые были обязаны докладывать обобщенные предложения политическому руководству страны при формировании постановлений правительства, направленных на укрепление безопасности страны. Данные военной разведки должны были также учитываться в Наркомате обороны и Генеральном штабе при разработке директив и приказов, непосредственно влияющих на боеготовность Вооруженных сил. Если Германия смогла внезапно напасть на СССР, то ответственность за то, что страна и ее вооруженные силы оказались не готовы к отражению агрессии, лежит, преже всего, на политическом и военном руководстве СССР.
22 июня 1941 года Гитлер, игнорировав советско-гер- манский договор 1939 года, напал на Советский Союз, тем самым нарушив международные законы, регулирующие отношения между государствами. Но было ли нападение фашистской Германии на СССР внезапным? Этот вопрос требует всестороннего анализа.
С. И. Ожегов в Словаре русского языка дает объяснение слову «внезапный», как «вдруг, неожиданно наступивший»[32].
Нападение фашистской Германии на СССР тоже можно было бы назвать внезапным, если бы политическое и военное руководство Советского Союза не располагало сведениями о том, что Гитлер готовится к походу на Восток. В первой половине 1941 года советское руководство в оценке состояния советско-германских отношений опиралось на многочисленные сведения, поступавшие из Наркомата иностранных дел, внешней разведки Главного управления государственной безопасности, из военной разведки и других организаций. Какое место в этом потоке секретной разведывательной информации, формировавшей представление И. В. Сталина по германскому вопросу, занимали данные военной разведки? Сравнительные оценки сделать пока еще невозможно. Впрочем, они не столь и важны. Важно содержание тех донесений, которые поступали в Кремль, в Наркомат обороны и в Генеральный штаб из Разведуправления Красной Армии. Таким образом, вопрос о внезапности нападения фашистской Германии на СССР правильнее было бы свести к поиску аргументированных ответов на два вопроса. Первый — было ли внезапным германское вторжение на территорию СССР для советского политического руководства (срок нападения, политические и военные цели войны, союзники агрессора). Второй — было ли для советского военного руководства и военной разведки (срок нападения, направление главного удара, силы, выделенные для начала войны) внезапным нападение Германии на СССР?
Тщательное изучение донесений, включенных в «Перечень...», и других многочисленных документов военной разведки 1940 — первой половины 1941 года дает ответ на второй вопрос, который позволяет приблизиться к пониманию причин июньской трагедии 1941 года.
Итак, было ли для советской военной разведки нападение Германии на СССР внезапным?
Длительное время, говоря о деятельности военной разведки накануне Великой Отечественной войны, в лучшем случае вспоминали имена Р. Зорге, Ш. Радо, И. Штёбе, К. Велкиша, Л. Треппера, Г. Кегеля и некоторых других. От них поступали сведения о подготовке Германии к нападению на СССР. Первые донесения о возможном развязывании Германией войны против СССР Разведуправление получило в августе 1938 года. Военная разведка добыла материалы о состоявшемся в Ютерборге секретном совещании высших военных кругов Германии, где говорилось, в частности, о «переводе всего хозяйства Германии на службу военной политике и полной военизации страны», о том, что «Германии нужны колонии, но не в Африке, а на востоке Европы», что «ей нужны территории зерновой Украины», а также о том, что основная цель фюрера сформулирована как «борьба с Советами».
Сценарий войны Германии против СССР разрабатывался в Берлине в строгой тайне, медленно и скрупулезно. Военная разведка в мае 1939 года предупредила советское руководство о том, что Германия готовится к захвату Польши. В феврале 1940 года военные разведчики добыли сведения о завершении подготовки Германии к широкомасштабному наступлению против Франции и замыслах войны против СССР. 8 апреля 1940 года источник из Берлина информировал, что Гитлер «...намерен осуществить разрешение восточного вопроса путем расчленения Советского Союза на несколько отдельных национальных государств».
10 августа 1940 года один из резидентов Разведуправления доложил в Центр о мобилизации в Германии и отправлении на Восток немцев, знающих русский язык, о вербовке русских эмигрантов во Франции и отправке их со специальными заданиями в Польшу к советским границам.
Донесение из Берлина 26 июня 1940 года: «...министерство путей сообщения получило указание подготовить к концу 1940 года план перевозок с Запада на Восток».
С сентября 1940 года в Центр начинают поступать конкретные данные от резидентов военной разведки из Лондона, Стокгольма и Токио о подготовке Германии к войне против СССР.
Донесение из Бухареста 4 сентября 1940 года: «Между Венгрией и Германией заключен военный союз против СССР. Война против Англии уже не актуальна».
Донесение из Парижа 27 сентября 1940 года: «Немцы отказались от наступления на Англию и ведущаяся подготовка к нему является лишь демонстрацией, чтобы скрыть переброску основных сил на Восток. Там уже имеется 106 дивизий».
Донесение из Берлина 29 сентября 1940 года: «Источник сообщил, что налицо ухудшение советско-германских отношений, происходящее по вине немцев. Руководство Германии уверено, что СССР не нападет на нее, а Гитлер в свою очередь намерен весной следующего года разрешить все вопросы на Востоке военными действиями».
Подобные сообщения поступали не только из Парижа или Берлина. О подготовке Германии к нападению на СССР из Токио сообщал «Рамзай», из Стамбула — резидент «Зафер», из Тегерана — резидент «Аттила», из Стокгольма — разведчик «Левангер» и другие.
В частности, в марте 1941 года из Токио были получены фотопленки телеграмм Риббентропа германскому полу в Японии генералу Отту о том, что Гитлер планирует вторжение в Россию в мае.
Как свидетельствуют данные, имеющиеся в «Перечне...», основные сведения о военной угрозе Советскому Союзу поступали, главным образом, от кадровых военных разведчиков, добывших в 1941 году неопровержимые доказательства подготовки Германии к нападению на Советский Союз.
Исследование результатов деятельности советской военной разведки накануне нападения Германии на СССР началось только в 1998 году, когда ГРУ передало в Международный фонд «Демократия» ряд рассекреченных документов о деятельности Разведуправления Красной Армии накануне войны. Документы были опубликованы в 2-томном сборнике рассекреченных документов, который получил название «1941 год». Естественно, что в это уникальное издание не могли быть включены все докумен и имеющиеся в архивах президента Российской Федерации, Министерства иностранных дел, Службы внешней разведки и Центрального архива Министерства обороны. В издание не попал и «Перечень...».
В «Перечне...» не упоминаются разведчики Рихард Зорге, Лев Маневич, Шандор Радо. В этом документе названы псевдонимы «Арнольд» «Метеор», «Ещенко», «Савва», «Дож», «Марс», «Маро», «АВС», «X» и другие.
Значительная часть документов, зафиксированная в «Перечне...», направлялась в Москву источниками Разведуправления из Берлина, Белграда, Бухареста, Вены, Праги, Софии и других западноевропейских столиц. Всего в «Перечень...» включено 56 документов, поступивших в январе — первой половине июня 1941 года. Из этих 57 — 37 донесений, то есть более 60 процентов, были доложены И. В. Сталину, В. М. Молотову, С. К. Тимошенко, Г. К. Жукову и другим высшим политическим и военным руководителям СССР. Судя только по «Перечню...», в первой половине 1941 года РУ Красной Армии шесть раз в месяц сообщало руководству страны о нарастании военной угрозы СССР со стороны Германии. Эти донесения направлялись в Кремль, в Наркомат обороны и в Генеральный штаб по мере их поступления в Центр.
33 донесения, включенные в «Перечень...», поступили из Берлина, Белграда, Бухареста, Парижа, Праги, Кенигсберга. Эти донесения были подготовлены военными атташе генералами В. Тупиковым, И. Суслопаровым, полковниками Г. Ереминым, Н. Ляхтеровым, А. Яковлевым, военными разведчиками В. Хлоповым, Н. Скорняковым, Н. Зайцевым, М. Шаровым и другими.
Причины, которые заставили специалистов РУ подготовить «Перечень...», можно связывать только с трагическими событиями, случившимися на рассвете 22 июня 1941 года. Эти события требовали объективной оценки, в которой, прежде всего, нуждалось советское военно-политическое руководство: И. В. Сталин, В. М. Молотов, М. И. Калинин, Г. М. Маленков и другие члены Политбюро. Они должны были объяснить советским людям, почему страна и ее армия оказались не готовы к отражению внешней агрессии, а советско-германский пакт о ненападении, подписанный в Москве 23 августа 1939 года, оказался лишь ширмой, за которой Германия смогла подготовиться к войне против СССР.
Обращаясь к советскому народу по радио 22 июня 1941 года в 12 часов заместитель Председателя Совета Народных Комис:аров СССР, народный комиссар иностранных дел В. М. Молотов сказал: «...Сегодня, в 4 часа утра, без предъяьяения каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города — Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие... Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством. Нападение на нашу страну произведено, несмотря на то, что между СССР и Германией заключен договор о ненападении и Советское правительство со всей добросовестностью выполняло все условия этого договора...»[33]
В. М. Молотов обращался к советскому народу от имени Политбюро ЦК ВКП(б) и советского правительства. В этом обращении не было сказано ни слова о том, что же пыталось сделать советское руководство, чтобы предотвратить войну с фашистской Германией. В выступлении И. В. Сталина, которое состоялось 3 июля 1941 года, также не получили отражения усилия советского правительства, направленные на предотвращение этой агрессии. Вероломство фашистской Германии, напавшей на СССР, было очевидным. Внезапность этого нападения тоже обозначена в выступлении В. М. Молотова, который сказал, что «без предъявления каких-либо претензий, без объявления войны германские войска напали на нашу страну».
В сентябре 1939 года Германия также без объявления войны напала на Польшу. Без объявления войны Германия захватила Бельгию, Голландию, Данию, Францию. Они имели небольшие территории, и поэтому стратегия блицкрига позволила германской армии быстро и без особых потерь захватить эти государства. Покоряя Европу, Гитлер создавал мощную материальную базу для войны против СССР. Вряд ли Сталин в 1941 году не понимал этого. Многочисленные данные говорят о том, что угрозу СССР со стороны Германии советское руководство воспринимало серьезно и готовило страну и ее Красную Армию к войне против сильного, вероломного и опасного противника. Гипотетическое противоборство политических элит Советского Союза и Германии, начавшееся в 1939 году, завершилось в июне 1941 года, когда отборные силы вермахта нанесли по западным районам нашей страны сокрушительный удар. Могло ли это произойти внезапно?
На «Перечне...» нет отметок о том, что этот документ, как и «Календарь...» НКГБ, был направлен кому-либо из высших руководителей СССР. Генерал-лейтенант Ф. Голиков «Перечень...» И. В. Сталину не докладывал. Или не успел доложить. Впрочем, генерал-лейтенант П. Фитин тоже не докладывал И. В. Сталину «Календарь...» сведеий о подготовке Германии к нападению на СССР. В конце июня 1941 года эта информация утратила свою значимость. Вероятно, начавшаяся война отменила визит и Ф. Голикова, и П. Фитина в Кремль. Но вопрос о том, было ли нападение фашистской Германии на Советский Союз внезапным, остается дискуссионным и через шестьдесят лет после окончания войны. В ведущихся спорах в обязательном порядке обсуждаются вопросы: располагала ли советская разведка точными данными о сроках нападения Германии на СССР и как использовались данные, добытые разведчиками, начальником разведки и военно-политическим руководством СССР?
«Перечень...» и другие документы военной разведки этого периода позволяют сделать вывод: Разведуправление располагало данными, свидетельствовавшими о том, что Германия увеличивает численность своих вооруженных сил, оснащает их лучшими по тем временам образцами оружия и военной техники, наращивает производство боеприпасов, целенаправленно создает стратеические резервы, тайно проводит оборудование театра военных действий, сосредоточивает избыточное количество своих войск и боевой техники вдоль советских государственных границ, формирует военно-политический блок государств, направленных против интересов Советского Союза, умышленно ограничивает развитие советско-германских торгово-экономических отношений, активизирует деятельность своих специальных служб, направленных на разведку состояния советских вооруженных сил, их укомплектованности, обученности и оснащенности.
Собранные вместе, эти данные должны были составить основу для принятия политическим руководством СССР серьезных мер, которые могли бы предотвратить агрессию или своевременно подготовить страну, ее армию и народ к защите от вторжения.
Почему же внезапность стала возможной? Можно предположить, что, во-первых, данные советской разведки были неубедительными. Поэтому И. В. Сталин и его окружение не доверяли им. Во-вторых, советское руководство знало о подготовке Германии к нападению на СССР, считало, что это столкновение может произойти, но надеялось его предотвратить или выиграть больше времени для подготовки страны к отражению агрессии. В-третьих, советское руководство не обладало необходимым опытом анализа сложной военно-политической обстановки, сложившейся накануне нападения Германии на СССР. Какая же из этих причин наиболее близка к реальности? Или все вместе они и дают ответ на один интересующий многих вопрос?
[1]1941 год. Т. 2. М.: Международный фонд «Демократия», 1998. С. 400-407.
[2]ЦА МО РФ. Оп. 7272. Д. 1. Л. 87-98.
[3]Бирнат К., Краусхаар Л. Организация Шульце-Бойзена—Харнака в антифашистской борьбе. М.: Прогресс, 1974. С. 32.
[4]Пещерский В. «Красная капелла». Советская разведка против гестапо. М.: Центрполиграф, 2000. С. 145.
[5]1941 год. Т. 2. М.: Международный фонд «Демократия», 1998. С. 407.
[6]1941 год. Т. 2. М.: Международный фонд «Демократия», 1998. С. 403.
[7]Очерки истории российской внешней разведки. М.: Международные отношения, 1999. С. 139.
[8]Военно-энциклопедический словарь. М.: Воениздат, 1986. С. 438.
[9]Там же. С. 258.
[10] РГВА. Ф. 41107. On. 1. Д. 48. Л. 1-58.
[11] Письмо Ф. И. Голикова генерал-полковнику X. Д. Мамсурову отиюля 1964 г. // ЦА МО РФ. Оп. 29403. Д. 1. Л. 203.
[12] Письмо Ф. И. Голикова генерал-полковнику X. Д. Мамсурову отиюля 1964 г. // ЦА МО РФ. Оп. 29403. Д. I. Л. 203.
[13] Письмо Ф. И. Голикова генерал-полковнику X. Д. Мамсурову отиюля 1964 г. // ЦА МО РФ. Оп. 29403. Д. 1. Л. 204.
[14] История Великой Отечественной войны Советского Союза. М.: Воениздат, 1963. Т. 2. С. 10.
[15] История военного искусства. М.: Воениздат, 1966. С. 563.
[16] Письмо Ф. И. Голикова генерал-полковнику X. Д. Мамсурову отиюля 1964 г. // ЦА МО РФ. Оп. 29403. Д. 1. Л. 205.
[17] История военного искусства. М.: Воениздат, 1966. С. 353.
[18] Великая Отечественная война Советского Союза. М.: Воениздат, 1970. С. 59.
[19] Очерки истории российской внешней разведки. Кн. 1—5. М.: Международные отношения, 1996—2003.
[20] Ивашутин П. И. Докладывала точно // Военно-исторический журнал. 1990. № 5. С. 55—56.
[21] Павлов А. Г. Военная разведка накануне войны // Ветеран войны. 1994. № 4.
[22] Павлов А. Г. Военная разведка накануне войны // Ветеран войны. 1994. №4. С. 24.
[23] Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М.: АПН, 1969. С. 248-249.
[24] Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М.: АПН, 1969. С. 249.
[25] 1941 год. Т. 1. Доклад начальника Разведуправления Генштаба Красной Армии генерал-лейтенанта Голикова в НКО СССР, СНК, СССР и ЦК ВКП(б) «Высказывания (оргмероприятия) и варианты боевых действий германской армии против СССР». М.: Международный фонд «Демократия», 1998. С. 776—780.
[26] Кирсанов В. Ложь и правда о начале Великой Отечественной войны 1941 — 1945 гг. // Советская Россия. 2003. 11 июня.
[27] Кирсанов В. Ложь и правда о начале Великой Отечественной войны 1941 — 1945 гг. // Советская Россия. 2003. И июня.
[28] Соловьев Б. Г. Внезапность нападения — орудие агрессии. М.: Юрлитинформ, 2002.
[29] Соловьев Б. Г. Внезапность нападения — орудие агрессии. М.: Юрлитинформ, 2002. С. 2.
[30] Там же.
[31]Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М.: АПН, 1969. С. 267. Маршал Г. К. Жуков писал: «В период назревания опасной военной обстановки мы, военные, вероятно, не сделали всего, чтобы убедить И. В. Сталина в неизбежности войны с Германией в самое ближайшее время и доказать необходимость провести несколько раньше в жизнь срочные мероприятия, предусмотренные оперативно-мобилизационным планом».
[32]Ожегов С. И. Словарь русского языка. М.: Русский язык, 1990. С. 91.
[33] Освободительная миссия Советских Вооруженных Сил в Европе во Второй мировой войне. М.: Воениздат, 1985. С. 18.
