Показать все теги
Об актуальности предпринимаемого нами исследования особо говорить не приходится. С распадом СССР проявления политического терроризма перестали быть редкостью. Поэтому есть смысл обратиться к прошлому, когда после первой буржуазно-демократической революции Россия впервые в своей истории испытала внушительные удары политического терроризма. Обратившись к архивным материалам, мы поставили перед собой задачу в первом приближении осветить деятельность органов политической полиции Таврической губернии с терроризмом в одной из южных окраин империи. Тем более, что эта тема осталась без внимания исследователей.
Лето 1906 года открыло в Крыму и Северной Таврии целую серию громких политических убийств. Боевики революционных партий в первую очередь наносили удар по представителям административно-полицейских органов, которых они, как и все революционизированное население, олицетворяли с носителями ненавистного царского режима. В прицеле террора оказались и высшее военное командование. Жертвами политического терроризма стали отставной генерал, бывший начальник Таврического губернского жандармского управления С. В. Трубников в Керчи, жандармский полковник Рогальд и сотрудники Турецкий и Полоченко в Севастополе, начальник железнодорожной станции Яковенко, командир 52 Виленского полка (убит 25 июня бундовцем И. Мочидловером в Феодосии) командующий Черноморским флотом Г. П. Чухнин (27 января революционерка четырьмя выстрелами ранила, а 28 июня он был убит эсером Я. Акимовым) и др. Совершались неудачные покушения на вице- адмирала Скрыдлова и генерала Неплюева в Севастополе, пристава Керченского градоначальства Гельбаха и его помощника Егерского, Ялтинского уездного исправника Гвоздевича. Такое количество громких дел в течение непродолжительного времени может свидетельствовать о неготовности местных административно-полицейских органов к борьбе с таким политическим явлением как индивидуальный террор (1).
Операции по расправе с ненавистными представителями полицейской власти хорошо подготавливались, для чего привлекалось достаточное количество боевиков и оружия, что делало такие революционные мероприятия успешными. Покажем это на факте убийства жандармского ротмистра Шереметева в Керчи, о котором стало известно далеко за пределами Таврической губернии. Первые покушения на жизнь представителей политической и общей полиции города начались в начале января 1906 года, весной они участились. Но жандармы не теряли хладнокровия, располагая агентурными сведениями, что готовятся теракты в отношении ротмистра, городского полицмейстера и пристава 1 участка; Шереметов даже говорил своим сотрудникам, что с ним пытается расправиться местный социал- демократ Серебряков. 9 июня в течение всего дня за жандармским ротмистром вели слежку 19 вооруженных боевиков-революционеров из Симферополя, Феодосии и Керчи, которые в момент проведения теракта должны были находится в роли часовых на случай погони за террористами. Поздним вечером ротмистр Шереметов с женой возвращался домой и у самой калитки на них напали шестеро боевиков: керчанин Демартино первым сделал выстрел, а симферополец А. Присухин "положил ротмистра четырьмя пулями". В тот же миг три огневых ранения получила супруга офицера, успевшая в больнице дать скудные сообщения и на следующий день скончавшаяся. В доме ротмистра располагалась канцелярия городского жандармского управления. Погоня выбежавших на выстрелы унтер-офицеров ничего не дала. В ходе оперативно- розыскных действии были задержаны члены керченской с. -д. организации Серебряков, Паневин и "Цилька" (кличка революционерки. - В. К.), которые, разумеется, отрицали участие в теракте. В Симферополь был отправлен агент для выслеживания Присухина. Некоторые сведения были получены от секретного сотрудника Чикирова, который предоставил их только после предоставления ему гарантии безопасности жизни и возможности переезда в Грецию. До конца месяца новых сведений добыто не было, а 13 июля Департамент полиции России проинформирован о том, что следствие затянулось. Результат его нам, к сожалению, неизвестен (2).
Неудачей завершилось и не менее громкое дело о покушении в Ялте на командира 16 стрелкового полка генерала Думбадзе. В полдень 26 февраля 1907 г. неподалеку от дворца эмира Бухарского в него была брошена бомба. Были человеческие жертвы, ранен офицер и два солдата. Генерал получил легкое ранение. Бросавший бомбу боевик тут же застрелился. Этот теракт готовился несколькими революционерами, одним из которых, как выяснил политический сыск, являлась дочь статского советника из Москвы - некая "Лиза", которая после покушения скрывалась в Феодосии, Керчи, Симферополе, но обнаружить и задержать ее так и не удалось (3).
В борьбе с политическим терроризмом в крае сотрудники жандармерии, охранных отделений и общей полиции потеряли десятки своих сотрудников. В январе 1906 года банда революционеров совершила разбойное нападение на усадьбу землевладельца Порохина в с. Балки Мелитопольского уезда. Следствие по этому деду успешно провел полицейский урядник Романов. Спустя три месяца социалисты-революционеры отомстили ему, нанеся три огнестрельных ранения, после чего Романов вскоре скончался. 28 мая в Феодосии подкупленный революционерами портовый рабочий Попов нанес две огнестрельные раны начальнику тюрьмы Салишу. Оказавшийся рядом городовой дважды ранил боевика, который, умирая, сказал: "Я убил палача, притеснявшего в тюрьме политических заключенных". 14 июня в Симферополе на перекрестке Екатерининской и Пушкинской улиц анархисты-коммунисты П. Васин (участвовал ранее в покушении на Гвоздевича в Ялте) и М. Макарютин (один из убийц ялтинского околоточного Романова) ранили городового Сиротюка и убили околоточного надзирателя Егорова.
15 июня боевики бросили бомбу в помещение Севастопольского охранного отделения и убили секретного агента Юзефа Гурецкого, тяжело ранили сотрудника В. Калазева. Участники террористического акта были пойманы. Летом в Севастополе на Базарной площади эсеры А. Хрисанто (позже выслан из города) и Н. Скрипниченко (казнен) расстреляли постового городового Шепицкого, боцмана плавучей тюрьмы Бочкарева и помощника прокурора Санкт-Петербурга Скопинского. При ограблении революционерами одной из заводских контор Евпатории погиб еще один околоточный надзиратель. В течение 1908 г. член партии эсеров Е. Псарев убил трех сотрудников севастопольской полиции и агента Андрияченко из Феодосии.
Особо жестоко расправлялись революционные партии с секретными сотрудниками жандармерии и охранных отделений. 12 июля в Старом Крыму на базаре при стечении народа тремя выстрелами был убит Степан Иовлев за то, что делал представления на высылку местным революционерам. 17 августа в Симферополе С. Садовский и неизвестный полиции боевик нанесли шесть смертельных ранений "своему сотоварищу" Петру Горловскому, дававшему очень ценные сведения по агентуре. Летом 1906 г. в Севастополе был приведен в исполнение смертный приговор осведомительнице Пепской, а осенью - секретному агенту боцману Флорову. В августе 1907 г. симферопольские социал-демократы убили своего соратника, секретного сотрудника охранного отделения, выявившего состав организации и место хранения типографского станка. Спустя месяц революционные мстители были осуждены: один к 8 годам тюремного заключения, другой - к 4 годам каторжных работ. В середине сентября 1908 г. в севастопольскую организацию РСДРП был внедрен Владимир Абрамович Рыбаков. Благодаря его умелым действиям были выявлены и арестованы 14 членов и изъята типография. Революционное возмездие к нему пришло только в январе 1928 г. , когда Рыбаков был осужден Верховным судом Крымской АССР. 16 апреля 1909 г. в Керчи был убит в лодке и сброшен в море рассекреченный сотрудник жандармского управления Сергей Михайловский.
В это время органы политической полиции принимали все возможные меры к укреплению политической стабильности в крае, но революционеры, действуя нелегально, продолжали бороться со своими политическими противниками средствами индивидуального террора. Так, 1 июня 1906 г. произошел вооруженный налет еврейских революционеров на членов "Союза русского народа", в результате чего два монархиста (Радченко и Ситников) получили огнестрельные ранения. Одного из боевиков (Вилепича) задержали горожане и сильно избили, но полиция с трудом вырвала его из толпы. В октябре меньшевики-злоумышленники убили председателя СРН с. Б. Белозерки Мелитопольского уезда Ивана Шило за то, что он дал секретные сведения об их организации.
14 февраля 1907 г. под контролем правоохранительных органов в Симферополе состоялось торжественное освящение стяга "Союза русского народа", в котором участвовали более 1000 человек и на котором с пламенной патриотической речью выступила член СРН Гранкина. На следующий день неизвестный боевик ранил ее за это ножом и скрылся, что вызвало негодование монархически настроенных горожан. День спустя в Евпатории шесть евреев-боевиков напали на кассира СРН, нанесли ему и его супруге огнестрельные ранения, но, отобрав револьвер, не сумели овладеть деньгами. В ходе оперативно-розыскных мероприятий были задержаны три брата Левиных (остальным участникам боевой дружины "Красная сотня" удалось скрыться). Подобные факты имели место и в других местах губернии, а также в других регионах империи. Неслучайно 18 марта 1908 г. появился специальный циркуляр МВД (ь 127285), который обязывал политическую полицию взять под защиту эти проправительственные "Союзы" и поставил перед ней задачу - "направить агентов для предотвращения нападений на лидеров и членов СРН со стороны революционных организаций" (6).
В прицел террористических действий попали и представители буржуазии. Осенью 1906 г. феодосийская организация еврейских революционеров Бунд разослала нескольким крупным предпринимателям смертные приговоры и долгое время держала их в страхе. Как правило, они становились объектом шантажа и вымогательств. Среди местных заводчиков и фабрикантов также было немало жертв. В феврале 1907 г. в Феодосийском уезде при ограблении были убиты управляющий экономии князя Трубецкого и его жена, весной в Керчи - владелец макаронной фабрики Д. Серганиди, в Бердянске - предприниматель Е. М. Авланипи, в июне в Мелитопольском уезде - купец С. Светицкий (ранены два его сына) и др. Нередко от рук революционных бандитов при совершении терактов и грабежей гибли случайные мирные жители.
На фоне невиданного ранее разгула преступности политической и общей полиции приходилось четко абсорбировать мотивы уголовных и политических преступлений. Революционерам-злоумышленникам для совершения террористических актов нужны были немалые деньги, поэтому южную окраину империи захлестнула волна разбоев, грабежей и вымогательств, хотя были и нередкими случаи, когда под видом революционной мести орудовали уголовные элементы. Примеров тому предостаточно. В сентябре-октябре 1906 г. симферопольская анархистская группа "Черное знамя" ограбила десятки магазинов в Евпатории, Мелитополе, Ялте и других городах. В Каховке в момент вымогательства крупной суммы у одного из владельцев были задержаны и позже осуждены с. -р. А. Чернявский и анархист-коммунист М. Овсянников. В сентябре ялтинская полиция предотвратила разбойное нападение на контору имения "Форос", где хранилось 25-27 тысяч рублей. По плану злоумышленников эти средства предполагалось передать Алуштинскому комитету РСДРП. Попутно скажем, что революционеры не гнушались грабить и церковные учреждения. 26 июня 1906 г. они забрались в Петропавловскую церковь, а 2 февраля следующего года обчистили кассу и ящик с денежными пожертвованиями в АлександровскоНевском кафедральном соборе в Симферополе, при этом повесили сторожа. В сентябре 1907 г. пресечена деятельность группы мелитопольских эсеров, которая совершила вооруженное нападение на вкладчика Азово-Донского банка А. Ф. Лебедева и экспроприировала у него около 30 тысяч рублей. Подобную операцию в ноябре провели симферопольские боевики. В декабре севастопольская группа анархистов под руководством Фомы Морозова, воспользовавшись полицейской формой, в дневное время под видом обысков грабила состоятельных граждан. Грабежи и разбои имели место и в конце 1908-1909 гг. Полиция раскрыла преступные деяния мелитопольский, карасубазарской, севастопольской, симферопольской групп с. -р. -боевиков. Орудовали таврические вооруженные партийцы и в сопредельных губерниях. Так, в 1907 - начале 1908 гг. бердянская группа анархистов коммунистов произвела серию грабежей и вымогательств в Екатеринославской губернии (8).
По нашим, отнюдь не полным данным, только в 1907 году в ходе "кампании" по добыванию средств для осуществления терактов и на партийные нужды революционеры края экспроприировали не менее 141,6 тысяч рублей, которых было бы достаточно для материального обеспечения деятельности всего штата Таврического охранного отделения в течение девяти лет (!). Этой суммы Таврическому губернскому жандармскому управлению хватило бы для содержания агентуры на 36 лет, а на финансирование полицейской команды, скажем, города Феодосии - на 64 года (!).
Случалось, размах терроризма и бандитизма в крае затрагивал интересы иностранного капитала. 29 мая 1907 г. в контору иностранного экспортера Марио Далл Орсо в Бердянске ворвались четыре вооруженных боевика и, убедившись, что в кассе денег не оказалось, приказали подготовить на следующий день крупную сумму. Помощник начальника Таврического ГЖУ в Бердянском и Мелитопольском уездах распорядился поставить охрану конторы, но вскоре революционеры появились с новыми угрозами. Итальянский посол обратился в МВД России, после чего у иностранного агентства был учрежден постоянный пост (9).
Оказавшись в непривычных условиях политической дестабилизации, местные органы жандармерии и политического сыска были озабочены невозможностью своей высокоэффективной работы. Не расписываясь в беспомощности и растерянности и не ссылаясь на объективные причины, они трезво оценивали свои просчеты и тревожились падением собственного престижа. В конце февраля 1907 г. жандармскому ротмистру А. А. Молчанову пришлось докладывать в Департамент полиции: "Рядом убийств и ограблений народонаселение города Керчи терроризировано и слышен ропот неудовольствия на недостаточные меры по охране со стороны полиции". Ему вторил коллега из соседнего уезда: "В Феодосии в настоящее время много безработного и бродячего люда, хотя больше оснований предполагать, что все эти преступления совершены с революционными целями. Малочисленность полиции и отсутствие правильно организованного института ночных сторожей и обходов способствует неуловимости преступников". Разумеется, остановить сразу эту преступную волну ни политическая, ни общая полиция были не в силах.
В свою очередь верховные власти, указывая на слабые стороны деятельности подчиненных, настойчиво требовали умения контролировать и выправлять сложившуюся ситуацию. Очевидно, в период политической дестабилизации Департамент полиции не мог высоко оценивать работу таврической политической полиции и неоднократно указывал на просчеты. К примеру, после серии ограблений контор и учреждений Симферополя и Ялты в середине апреля 1907 г. (ущерб 8 тыс. рублей) начальнику Таврического ГЖУ специальным предписанием было указано на "слабую постановку секретной агентуры во вверенном управлении" и на необходимость принятия самих оперативных мер по исправлению положения (10).
Как говорится сегодня, терроризм не имеет национальности. Наиболее настырно действовали в крае в послереволюционные годы армянские революционеры - как местные, так и заезжие. 2 августа 1906 г. политической полицией была успешно проведена операция по ликвидации крымских партийных организаций Гнчак ("Колокол") и Дашнакцутюн ("Союз"), в ходе которой в руки полиции попали печати, склад оружия и переписка с ЦК Армянской РСДРП. Гнчакисты в течение нескольких месяцев приобретали на Кавказе и переправляли в Крым оружие и литературу, имели тесные связи с подотделами армянских партий Одессы, Севастополя и др. приморских городов, за что получили высокую оценку ЦК партии. Политической и общей полиции не удалось до конца выяснить личность и задержать наведывавшегося в Крым в 1908 г. некоего "Леона", члена боевой дружины партии "Дашнакцутюн", являвшегося участником вооруженных нападений, грабежей и политических убийств в Баку, Тифлисе и Эривани. Армянские революционеры не прекращали своего "боевого дела" и накануне войны. В январе 1913 г. два неизвестных полиции гнчакиста вымогали у владельцев магазинов Нахтумова и Семерджиева по 2000 рублей для печатания на армянском языке с. -д. газеты. В 1913-1914 гг. трижды уходил от полиции уполномоченный ЦК партии "Гнчак" Рубен Карапетян (Бояджиев), который производил поборы с состоятельных соплеменников на нужды партии, в том числе на осуществление терактов в отношении некоторых членов турецкого правительства. Р. Карапетян нанял адвоката и уплатил залог за находившегося в симферопольской тюрьме террориста Усеина Детрменджи (кличка "Сюник"), а также перечислил заграничному центру партии в Париже 953 рубля (1200 франков). Несколько разбоев произвела банда армянских социал-демократов в Евпатории в марте 1913 г., а в июне следующего года полицией была пресечена серия грабежей и вымогательств, производимая боевой дружиной симферопольских и севастопольских гнчакистов (12).
Сотрудники политической полиции знали, что партии, в уставах которых как средство борьбы признается индивидуальный террор, легко находили общий язык в боевом деле, и на практике не раз встречались с фактами межпартийных боевых операций. Например, 30 августа 1906 г. в Ялте при подготовке покушений была обезврежена группа из двух эсеров и двух анархистов. 10 июня 1907 г. севастопольские комитеты РСДРП, ПСР и анархистская группа "Свобода внутри нас" образовали боевую дружину, которая взорвала наружную стену тюрьмы и освободили 21 политического заключенного. Несколько месяцев спустя после кропотливой оперативной работы боевики были арестованы в Петербурге, Москве, Одессе, Николаеве и Мелитополе (13).
Сложность борьбы с политическим терроризмом заключалась и в том, что на территории губернии нередко орудовали боевики из других регионов империи. 20 августа 1906 г. в Ялте был задержан член "Южно-русской группы рабочих анархистовкоммунистов", на следующий день была пресечена подготовка к теракту трех боевиков из Екатеринослава. В ноябре сотрудники политического сыска выследили в с. Горностаевке Днепровского уезда профессионального социал-революционера Н. Шнейфуса, прибывшего из Херсона для совершения терактов. В том же месяце в Феодосии арестован И. Пичугов, член международной организации анархистов-индивидуалистов, и тогда же выслежен член боевого летучего отряда Южно-русского областного комитета ПСР, который совершил покушение на генерал-губернатора Давыдова. Кстати, задержанию боевика содействовали несколько местных меньшевиков, придерживающихся, очевидно, нерадикальных взглядов. Специально выпущенная местными эсерами прокламация обрушилась в их адрес "скорой и беспощадной угрозой" (14).
В политической полиции хорошо знали, что многие политические убийства совершались боевиками с санкции своих вышестоящих партийных органов. Так, в декабре 1907 г. Севастопольский комитет ПСР просил разрешения у областного комитета в Одессе на расправу с помощником начальника тюрьмы и одним из околоточных надзирателей. После регулярных репрессивных мер, принятых административно-полицейскими органами губернии в 1907 году, революционные организаций ушли в подполье, но террористической деятельности прекращать не намеревались. По полученным агентурным сведениям, руководитель боевиков симферопольский эсер по кличке "Малокровный" в июне 1908 г. в Нижнем Новгороде (возможно, в другом городе, так как место проведения было хорошо законспирировано - авт.) участвовал в работе всероссийского съезда боевых организаций партии с. -р. - максималистов. Симферопольскому посланцу было поручено распространить на Юге Украины следующее изменение тактики партии: в целях конспирации вывести боевиков из подчинения местных комитетов и ЦК партии, запретить им связи с рядовыми партийцами, денежные средства для совершения терактов получать непосредственно в областном комитете, привести в исполнение приговоры, утвержденные на предыдущем съезде. Политическому сыску стало известно, что список по Таврической губернии был дополнен фамилиями двух городовых, двух сотрудников охранных отделений, симферопольского жандармского ротмистра Д. Д. Леуса (слежка за ним революционерами уже была установлена) и вице-губернатора Массальского. Одно покушение на последнего закончилось неудачей, но охоту за ним продолжал переплетчик "Мишка", находившийся во всероссийском розыске по делу о вооруженном восстании в Москве в декабре 1905 г. Руководствуясь указаниями съезда, симферопольские эсеры в конце лета - начале осени 1908 г. приступили к формированию вооруженного отряда. Эта работа поручалась некоемому "Сергею" и бывшему студенту Московского университета В. В. Завьялову, который, будучи членом губкома ПСР, уже попадал в поле зрения жандармерии (15).
Развернуть террористическую деятельность в крае политическая полиция не позволила, и боевые дружины были обескровлены. Однако в 1909 г. разрозненные и малочисленные кучки революционеров все же попытались провести "съезд", о котором стало известно политическому сыску. Несколько представителей боевых дружин Симферополя, Бердянска и Мелитополя обсудили положение в партии после измены Е. Азефа, корректировку в связи с этим тактики действий, проголосовали за продолжение террора и потребовали от мелитопольских боевиков действовать только с санкции парторганизации, а также осудили межнациональные трения в ней (между русскими и еврейскими революционерами). Но провести в жизнь решения своего "форума" партийцы не смогли, т. к. не имели для этого ни средств, ни активных работников. Политическая полиция поставила прочный заслон любым террористическим поползновениям (16).
Трудностью борьбы с терроризмом в революционное время являлось и то, что революционизированное население, как правило, становилось на защиту боевиков и препятствовало органам полиции в розыске и поимке преступников. Приведем лишь один пример. 25 сентября 1906 г. из Бердянска в с. Берестовое Бердянского уезда заявились 7 боевиков во главе с Н. Сосновским и И. Валявским и, угрожая оружием, экспроприировали у местного кредитного общества 15 тысяч рублей на партийные нужды. Далее события развернулись следующим образом: к волостному правлению, где содержались арестованные, собралось около 500 крестьян и состоялся импровизированный митинг, на котором звучали антиправительственные речи, требования об отказе уплаты налогов, призывы к всеобщему восстанию.
Малочисленные представители полиции были не в силах утихомирить толпу, которая и освободила боевиков-анархистов (17).
Одним из главных направлений борьбы с терроризмом является всемерное разоружение населения и закрытие всех каналов поступления огнестрельных средств в пределы контролируемого региона. Революционеры при любом случае ограбления захватывали не только деньги и ценности, но и оружие. Так было, например, 20 февраля 1907 г. в Керчи, когда пятеро неизвестных напали на инкассаторов и отобрали у них, кроме солидной суммы, револьвер и 310 патронов. Как заключал жандармский ротмистр А. А. Молчанов, "несмотря на энергичные розыски, обнаружить боевиков не удалось". Нередкими были в послереволюционные годы случаи хищения оружия в воинских частях. 7 августа 1907 г. в Евпатории исчезли три винтовки в 211 пехотном резервном полку. По собранным губернским жандармским управлением данным, в 1906- 1907 гг. в частях 7-го армейского корпуса было похищено 250 винтовок и приблизительно столько же револьверов; были войсковые части, в которых украдены более 20 огнестрельных средств. Если учесть, что на "черном рынке" пистолет в те годы стоил 20 рублей, а фунт пороха - 1 рубль, то нетрудно подсчитать, сколько можно приобрести оружия на упоминаемую нами выше денежную сумму, экспроприированную боевиками. Поэтому полицейские органы приняли самые энергичные меры к закрытию доступа населения к вооружению. Был также усилен контроль за продажей охотничьих ружей (18).
Выполняя циркулярное предписание министра внутренних дел П. А. Столыпина о разоружении населения, политическая полиция совместно с общей провели на местах "повальные одновременные обыски" квартир, в которых по агентурным сведениям могло находится оружие, перекрыты каналы доставки его из-за границы. Общая полиция была укреплена дополнительными кадрами. Было принято решение о нецелесообразности вооружения городовых полицейских винтовками, которые были заменены револьверами. В тех местах, где чаще имели место случаи покушений на сотрудников полиции, осуществлялось патрулирование военными и принимались меры к безопасности жизни полицейских и жандармских чинов (19).
Понимая, что революционный террор усиливает социально-политическую напряженность, в нескольких случаях административно-полицейские органы принимали чрезвычайные меры. Так, в 1906 г. Ялта и уезд были переведены на положение усиленной охраны. Причиной тому стали террористические акты группы анархистов, которые приступили к исполнению заранее подготовленного списка смертных приговоров, вынесенных, в частности, жандармскому ротмистру, уездному исправнику, приставу, командиру отряда стражников и т. д. 2 августа 1906 г. в Ялте на дачу Сибирцевой с целью вымогательства крупной суммы денег готовилось нападение группы анархистовкоммунистов, которые заранее уведомили об этом хозяев. Узнав об этом, полиция установила засаду. Поздно вечером неподалеку от дачи околоточный надзиратель М. И, Романов увидел двух подозрительных молодых людей и пытался выяснить их личности. Один из них - Бениенко произвел смертельный выстрел в Романова в упор. Боевика стал преследовать городовой Яновский, получивший при этом огнестрельное ранение, а сам Бениенко погиб от взрыва имевшейся у него бомбы. На следующий день известный в городе анархист Яков Малафеев покушался на жизнь пристава Чижевского, но полицейский, защищаясь, застрелил боевика. Ялтинская полиция, не рассчитывая на собственные силы, для поддержания общественного порядка привлекла воинские команды. Комитет партии социалистов-революционеров расклеил по городу листовки с призывом к трудящимся бастовать в день похорон Малафеева. 8 августа 10-тысячное траурное шествие все же превратилось в политическую демонстрацию, в ходе которой красные флаги изымались и ленты с венков от политических партий срывались стражами порядка (20).
На положении усиленной охраны объявлялся и Мелитополь. Там, где ситуация накалялась до предела, вводилось военное положение, как например, в Севастополе, Керчи, Феодосии, Днепровском уезде и др. местах. В некоторых городах, в частности, 30 августа в Феодосии и 17 ноября в Ялте, стали действовать военно-полевые суды. Это давало полицейским органам законные основания для активизации работы по ликвидации террористических формирований. С установлением в стране третьеиюньского режима крайние меры не применялись и благодаря повседневной кропотливой работе органов политической и общей полиции к середине 1908 г. с политическим терроризмом в крае было покончено.
Добиться этого органы политической и общей полиции сумели благодаря многим сотрудникам, которые исключительно добросовестно относились к своим служебным обязанностям и самоотверженно боролись с проявлениями экстремизма. Некоторые за это отдали жизни. 8 июня 1906 г. в Бердянске за усердное отношение к службе революционерами был убит помощник пристава Куриленко. Как только Департаменту полиции стало известно, что "высокие служебные достоинства покойного вызывало даже недоброжелательное отношение к нему со стороны ближайших начальствующих лиц, которые не только не поощряли Куриленко, но даже оттесняли его", из Санкт-Петербурга таврическому губернатору 19 ноября была направлена телеграмма: "Ввиду покушения на Куриленко в Бердянске благоволите принять самые энергичные меры против развивающегося террора. Немедленно заменить начальника местной полиции, если он не проявляет достаточной энергии и смелости в борьбе с этим движением" (21).
Административно-полицейская власть края не забывала сотрудников, погибших или пострадавших при исполнении служебных обязанностей оказывала помощь членам их семей. В августе 1906 г. губернатор Е. Н. Волков передал вдове с двумя малолетними детьми околоточного надзирателя М. И. Романова единовременное денежное пособие, а вскоре назначил пенсию. Имя полицейского было занесено во всероссийское издание книги "Русская скорбь", осуществляемое "Союзом русского народа". В конце 1907 г. в Севастополе с согласия императора Николая II был образован всероссийский благотворительный фонд имени вице-адмирала Г. П. Чухнина, который оказывал материальную помощь родственникам сотрудников полиции, погибших и пострадавших от революционного террора. 18 марта 1909 г. губернатор П. Н. Апраксин требовал от полицейских органов ни в коем случае не задерживать оформление дел о выдаче пенсий и пособий сотрудникам и их семьям, пострадавшим от политических преступлений (22).
Таким образом, в деятельности органов политической полиции Таврической губернии в 1906-1908 гг. появилось новое направление, которое потребовало больших усилий и укрепления взаимодействия с личным составом общей полиции. Малочисленность сыскной полиции, ослабленной жертвами террористических актов, отсутствие профессионального опыта борьбы с терроризмом, его размах в условиях политического кризиса в стране первоначально делали эту работу полиции малоэффективной. Поэтому на откате революции административно-полицейские власти чаще пользовались чрезвычайными мерами, объявляя в местах частых нарушений общественного порядка и гражданского спокойствия военное положение или переводя отдельные города и уезды на положение усиленной охраны. Приобретя опыт в деле борьбы с терроризмом и используя меры, предусмотренные законодательством периода политической стабильности, сотрудники губернской жандармерии и охранных отделений с помощью общей полиции в течение 1906 - первой половине 1908 гг. справились с довольно трудной задачей - не только ликвидировали противоправительственные формирования в крае, но их боевые группы.
Источники и литература:
1. Центральный государственный исторический архив Украины. Ф. 419, оп. 1, д. 4366, л. 9; Центральный государственный архив Автономной Республики Крым (ЦГА АРК). Ф. 26, оп. 3, д. 503, л. 103; оп. 6, д. 38, л. 76; д. 42, л. 1; Ф. 150, оп. 1, д. 18, л. 33; д. 20, л. 134, 137; д. 22, л. 130; д. 25, л. 74-75; Наида С. Ф. Революционное движение в царском флоте. - М. , Л. , 1948. - с. 537.
2. ЦГА АРК. Ф. 706, оп. 1, д. 159, л. 1, 4-7.
3. Там же. Д. 203, л. 59; д. 208. л. 53-54.
4. Там же. Ф. 26, оп. 3, д. 255, л. 204, 232 и др.
5. Там же. Оп. 1, д. 21, л. 168; оп. 3, д. 577, л. 73, 309; д. 581, л. 76; Ф. 150, оп. 1, д. 20, л. 61, 137; д. 26, л. 31; д. 57, л. 22; Ф. 706, оп. 1, д. 278, л. 49; д. 412, л. 179 и др.
6. Там же. Ф. 26, оп. 3, д. 255, л. 217; Ф. 706, оп. 1, д. 208, л. 9, 13; д. 231, л. 9.
7. Там же. Д. 208, л. 45-46, 89, 312 и др.
8. Там же. Ф. 26, оп. 1, д. 20, л. 135; д. 21, л. 168; Ф. 26, оп. 3, д. 237, л. 27; Д. 255, л. 200; Д. 239, л. 156; оп. 6, д. 601, л. 2-14, 73; Ф. 556, оп. 1, д. 7, л. 16-17; Ф. 706, оп. 1, д. 208, л. 311; оп. 2, д. 17, л. 1 и др.
9. Там же. Ф. 706, оп. 1, д. 208, л. 352-356
10. Там же. Л. 39, 55.
11. Там же. Л. 98, 133.
12. Там же. Ф. 150, оп. 1, д. 21, л. 18, 108-110; д. 23, л. 1; Ф. 706, оп. 1, д. 414, л. 16; оп. 2, д. 49, л. 169, 390.
13. Там же. Ф. 150, оп. 1, д. 18, л. 70; д. 20, л. 134-135.
14. Там же. Ф. 26, оп. 6, д. 38, л. 270; д. 499, л. 114; д. 503, л. 335 и др.
15. Там же. Ф. 706, оп. 1, д. 239, л. 126, 206.
16. Там же. Д. 286, л. 15-16.
17. Там же. Ф. 150, оп. 1, д. 24, л. 69.
18. Там же. Ф. 2, оп. 1, д. 557, л. 32; Ф. 706, оп. 1, д. 208, л. 47, 381.
19. Там же. Д. 1, л. 177.
20. Там же. Ф. 2, оп. 1, д. 557, л. 132.
21. Там же. Ф. 706, оп. 1, д. 500, л. 214, 235, 245.
22. Там же. Ф. 2, оп. 1, д. 511, л. 3; д. 557, л. 132; д. 558, л. 22.
Источник: Цифровая библиотека Украины
