ГлавнаяМорской архивИсследованияБиблиотека












Логин: Пароль: Регистрация |


Голосование:


Самое читаемое:



» » » Эпоха феодальных уний в скандинавских странах (XIV-XV вв.)
Эпоха феодальных уний в скандинавских странах (XIV-XV вв.)
  • Автор: Malkin |
  • Дата: 24-05-2015 12:22 |
  • Просмотров: 2437

Феодальные распри на рубеже XIII-XIV вв. Ограничение королевской власти в пользу аристократии.

Период раннего феодализм ма закончился в скандинавских странах на рубеже XIII-XIV вв. (в Дании несколько раньше - в середине XIII в.). Налицо уже были главные сословия феодального общества - дворянство, духо­венство, крестьянство и горожане; сложились и сравнительно цент­рализованные монархии с ленным порядком управления. Именно крупные королевские ленники, родственники cäMHX королей, наря­ду с епископами стали зачинщиками чисто феодальных распрей, добиваясь полной самостоятельности на подвластных им террито­риях.

Семейные династические усобицы разгорелись в Дании в сере­дине XIII в., когда был убит король Эрик Плужный Грош людьми своего брата герцога Абеля (1250). В Швеции они начались пол­века спустя: король Биргер был схвачен и низложен своими брать- ями-герцогами (1306), затем сам их умертвил и, наконец, был из­гнан мятежными феодалами (1318). Важнейшим следствием фео­дальных распрей была угроза политической раздробленности, осо­бенно серьезная в Дании. Так, в 1241 г. стало самостоятельным ленное владение вышеназванного Абеля - герцогство Шлезвиг. В 1310 г. фактически распалась на королевскую и герцогскую ча­сти Швеция. В начале XIV в. датские короли, нуждаясь в деньгах для возобновления завоевательной политики в Северной Германии, прозакладывали немецким князьям-кредиторам свои крупнейшие лены. Дания распалась на части и в 1332 г. вообще осталась без короля. Сравнительно прочной оставалась королевская власть в наиболее бедной из трех монархий - Норвегии, однако страна эта в делом с XIV в. стала клониться к упадку.

Феодальная раздробленность наступила на Севере с опоздани­ем, когда Европа в целом уже выбиралась из нее, и стала лишь эпизодом, а не этапом. Феодальные лены в большей своей части остались срочными, условными, ненаследственными. Далее, удель­ный вес помещичьих крестьян-держателей, сидевших на землях духовных и светских феодалов (кроме короля), ко времени усиле­ния феодального сепаратизма (на рубеже XIII-XIV вв.) все еще был значительно ниже, чем в странах развитого феодализма. Им- мунитетные привилегии знати оставались сравнительно ограничен­ными (налоговый иммунитет дворянства, налоговый и судебный духовенства). Наконец, могущество скандинавских феодалов ослаб­лялось и тем, что их крупные земельные комплексы сложились в основном уже тогда, когда доходность крестьянского хозяйства, уровень феодальной ренты резко упали: XIV-XV века были в Скандинавии и особенно в Норвегии порой глубокого аграрного кризиса.

В силу указанных обстоятельств скандинавские феодалы не притязали по большей части на создание независимых территори­альных княжеств. Но они весьма энергично противодействовали произволу самих королей, их самодержавным устремлениям. Мест­ная знать, часто возглавляемая духовенством как наиболее гра­мотным и могущественным своим авангардом, стала носителем идеологии и политики феодального конституционализма. Как раз на рубеже XIII-XIV вв. собрания знати каждой из трех сканди­навских стран навязали своим королям серьезные законодательные ограничения их власти. В практику политической жизни сканди­навских монархий со второй половины XIII в. вошли периодические собрания знати, созываемые королями для решения важнейших го­сударственных дел (херредаг - в Швеции, данехоф - в Дании, без определенного названия - в Норвегии). Датский король Эрик Клиппинг в 1282 г. дал письменное обязательство ежегодно созы­вать такие собрания - своего рода феодальные парламенты - для решения текущих политических дел, но главным образом для при­нятия новых законов и осуществления правосудия. Решающее зна­чение в деле ограничения королевской власти при сохранении и даже укреплении государственного единства получили, однако, не эти дворянско-рыцарские съезды, а оттеснившие их на задний план более узкие совещания высшей феодальной знати и духовен­ства- государственные советы (риксроды). Возникнув на рубеже XII - XIV вв. государственный совет постепенно стал в каждой из скандинавских стран главным правительственным органном, конт­ролировал действия королей, выполнял регентские функции в их отсутствие, наконец, в Дании и Швеции даже выбирал нового ко­роля.

В 1319 г., в связи с избранием на шведский престол малолет­него Магнуса Эрикссона, светские и духовные магнаты в особой «Вольной грамоте» изложили свои условия его избрания: незыб­лемость феодальных привилегий. Условия эти, подобно клятвенным обязательствам датских королей, приобрели с тех пор силу основ­ного закона, своего рода феодальной конституции. Они закрепля­ли и самый принцип выборности датских и шведских (в отличие от норвежских) королей. В истории Швеции хартию Магнуса Эрикс­сона обычно сближают с британской Великой хартией вольностей XIII в.

Сословная монархия с ограниченной королевской властью и мо­гущественным аристократическим советом надолго утвердилась в Скандинавии и окончательно исчезла лишь в XVII (Дания) и даже в JXVIII в. (Швеция). Следует подчеркнуть, что установлению фео­дально-конституционных порядков способствовала поддержка не только знати, но и более широких имущих слоев населения, тяго­тившихся королевским произволом.

Немецкая экспансия и Кальмарская уния.

Одним из способов ограничения королевской власти без ущерба для государственного единства было в средние века избрание монарха-иностранца, т. е. личные унии между феодальными государствами. Такие унии ста­ли возможны по мере взаимного сближения господствующего фео­дального сословия разных западноевропейских стран. Короли-чу­жеземцы при своем избрании обязывались соблюдать законы дан­ного государства и считаться с местной аристократией. XIV век стал временем подготовки и оформления унии между всеми тремя скандинавскими странами. Тяготение скандинавской власти к объ­единению объяснялось в первую очередь ее стремлением к сохра­нению своего влиятельного положения внутри каждой из стран. К объединению же в масштабах Скандинавии побуждали, во-пер­вых, тесное языковое и культурное родство, помноженное, что ка­сается знати, на родственные и имущественные узы: земли одних и тех же знатных фамилий нередко находились в двух и даже трех скандинавских странах.

Сплочение трех скандинавских государств было ускорено еще одним внешним обстоятельством. В течение XIV в. усилилась не­мецкая экспансия в Северной Европе. Она принимала самые раз­ные формы: экономического подчинения с помощью внешнеторго­вых привилегий, иммиграции ремесленников, рудокопов, купцов и рыцарей, наконец, прямых территориальных захватов.

Союз городов Северной Германии - могущественная Ганза - в этом столетии упрочил свою фактическую монополию на ввоз и вывоз товаров в Скандинавии. Первое место среди ганзейцев за­нимали жители Любека. Особенно всесильны были ганзейцы в малонаселенной и экономически слабой Норвегии, все более нуж­давшейся в привозном зерне. Немцы составляли влиятельную про­слойку почти в любом скандинавском городе, часто верховодили в органах городского самоуправления, например в Стокгольме. Нор­вежский же город Берген и особенно самый богатый в Скандина­вии город Висбю на шведском острове Готланд превратились в ган­зейские опорные пункты.

Немецкие ремесленники и мастера-рудокопы во множестве осе­дали в городах и горнопромышленных районах Скандинавии. Часть их, особенно в Швеции, быстро ассимилировалась. Тем не менее немецкое влияние в скандинавских городах и горном деле оставалось значительным в течение всего позднего средневековья. Первые цеховые и горные уставы XIV-XV вв. копировали немец­кие, в Германии северные ремесленники совершенствовали свое мастерство, немецкими словами в изобилии пополняли свой язык.

Наибольшую опасность немецкая экспансия представляла для Дании. В Шлезвиг, или Южную Ютландию, с XIII в. все чаще переселялись немецкие купцы и ремесленники, а земельные владе­ния там доставались немецким дворянам. В 20-30-х годах XIV в. богатые голштинские графы (Гольштейн - ближайшее к Дании немецкое государство) временно стали кредиторами датских коро­лей и фактически хозяевами Дании. В середине XIV в. датский король Вальдемар IV Аттердаг («Снова день», 1374-1375) вос­становил целостность государства[1]. Однако его попытка свергнуть торговое господство Ганзы кончилась поражением Дании. Ганзей­ские привилегии пришлось в 1370 г. подтвердить и даже на 15 лет отдать ганзейцам часть датских владений на юге Скандинавского полуострова с богатыми рыбными ловлями. Вслед за тем пришлось признать власть голштинских графов над датским герцогством Шлезвиг: отныне Шлезвиг прочно соединился с Гольштейном (1386) и только номинально оставался леном датского короля.

В первой половине XIV в., с 1319 г., Норвегия и Швеция имели общего короля Магнуса Эрикссона, унаследовавшего норвежский престол и избранного на шведский. В 1380 г. общий внук Магнуса и датского короля Вальдемара IV - малолетний Олаф IV, король Дании, унаследовал также норвежский престол. В Швеции же местная феодальная знать тяготилась своим выборным королем немцем Альбрех­том Мекленбургским. Фак­тическая правительница Да­нии и Норвегии - честолю­бивая и умная королева Маргарита - мать рано умершего Олафа - заручи­лась поддержкой шведской знати и изгнала короля-немца из Швеции (1389). Стре­мясь увековечить союз трех государств, Маргарита убе­дила аристократию Дании, Швеции и Норвегии приз­нать королем ее юного вну­чатого племянника герцога Эрика Померанского (тоже немца!). Коронация Эрика и соглашение об условиях унии состоялись в южно­шведском городе Кальмаре в 1397 г. Династическое и военно-политическое объе­динение трех скандинавских государств получило название Каль­марской унии.

Королева Маргарита Датская. Часть надгробия

Королева Маргарита Датская. Часть надгробия

Первенство в унии имела Дания как самая населенная и бога­тая из трех стран. Тяготение шведской и особенно норвежской знати к Дании и датским королям объяснялось не в последнюю очередь и хозяйственными трудностями.

Хозяйственный застой XIV в. Подъем городов и промыслов в XV в.

В начале XIV в. рост производительных сил в сельском хо­зяйстве и внутренняя колонизация Скандинавии замедлились, а после зловещей чумной эпидемии середины этого века («черной смерти») даже сменились обратными явлениями. Крестьянские усадьбы навсегда забрасывались, размеры пахотной площади со­кращались. Указанные отрицательные явления с особой силой ска­зались в самой бедной из трех стран – Норвегии - и привели ее к явственному упадку в XIV-XV вв.

Тем временем феодализация арендных отношений и всего хо­зяйственного строя скандинавской деревни продолжалась. Процесс этот шел по нескольким линиям. Феодальное государство стреми­лось увеличить налогообложение крестьян-бондов, в первую оче­редь податных, т. е. собственников, и коронных, т. е. держателей королевской земли. Новая служилая знать - всевозможные коро­левские ленники - взимала с крестьян-собственников подати и по­винности в казну не менее рьяно, чем помещики оброки со своих крестьян-держателей. Ведь доходы дворянина-ленника прямо зависели от исправного сбора податей. Налоговый гнет был столь си­лен, что масса податных бондов нередко добровольно уступала права поземельной собственности духовным и светским феодалам и в дальнейшем обрабатывала свою землю в качестве держателей- арендаторов, защищенных налоговым иммунитетом их господ. Наиболее бурно процесс исчезновения крестьян-собственников развернулся в Дании, где в середине XIV в. из общего числа 80 000 хозяйств только 14 000 принадлежали самим крестьянам.

Вызванные эпидемией чумы нехватка рабочих рук и запустение хозяйств привели к падению размеров феодальной ренты и цен на землю. Эти обстоятельства облегчали скупку земель дворянами, церковью, богатыми горожанами и ускоряли процесс сокращения крестьянской собственности (особенно в Норвегии). Нуждаясь в рабочей силе, в арендаторах, господствующий класс привлекал держателей снижением продуктовой ренты и удлинением сроков аренды. Досрочный уход держателя от помещика всячески стеснял­ся законом. С начала XIV в. крестьяне-держатели на датских ост­ровах стали передавать землевладельцу право представлять их в суде. Помещики стали взимать с крестьян судебные штрафы. Отсю­да впоследствии в связи с нехваткой рабочих рук выросли прикреп­ление держателей мужского пола на островах к их наделам, купля- продажа земли с людьми, т. е. крепостничество («ворнедскаб»). В Швеции в первые десятилетия XV в. право перехода держателя было ограничено до одного раза в восемь лет. Самовольный до­срочный уход держателя мог повлечь за собой его безнаказанное убийство помещиком при поимке.

Во второй половине XIV-XV вв. крупные барщинные имения светской и духовной знати, распространенные особенно на датских островах и в Сконе, обычно дробились их владельцами на мелкие наделы и сдавались в аренду крестьянам. Такой порядок распреде­ления земли уже вполне отвечал общим тенденциям аграрного раз­вития Западной Европы.

Для возрождения датского сельского хозяйства после его упад­ка во второй половине XIV в. важным благоприятным фактором была близость емких рынков сбыта - ганзейского и нидерландско­го, а также дальнейший рост собственного торгово-ремесленного населения. Для куда менее производительного шведского сельского хозяйства положительным фактором явилось образование в цент­ре страны крупного горнопромышленного района Бергслаген.

Скандинавские города были все еще очень малы даже по сред­невековым меркам (в крупнейшем из них - Копенгагене насчиты­валось не более 10 000 жителей, а в Стокгольме даже к концу XIV в.- менее 9 000), стеснены в своей автономии по сравнению с городами континента, а горожане, включая купечество, довольство­вались скромным достатком. В целом, за исключением отдельных районов Дании, уровень товарно-денежных отношений в Сканди­навии был значительно ниже западноевропейского. Это выражалось и в распространении меновой торговли, и в далеко не полном раз­делении труда между городом и деревней. С одной стороны, сами горожане не оставляли занятий сельским хозяйством за городской стеной, держали скот. С другой стороны, в особенности на Сканди­навском полуострове, издавна практиковались сельские промыслы (ткацкий, пивоваренный, бочарный) и торговля. Отсюда замедлен­ный рост городов, особенно шведских и финских (в средневеко­вой Исландии город вообще отсутствовал).

В первой половине XIV в. в средней части Швеции выделился слой крестьян-рудокопов. Они объединялись в особые товарищест­ва, артели - «бергслаги». Каждый из членов бергслага (отсюда и название района) имел свой пай, долю в добыче данного рудника и нес соответствующие расходы по его разработке, обходясь свои­ми силами или позднее с помощью нескольких наемных рабочих. Доли эти, как и рудоносные участки и металлургические предприя­тия, покупались и продавались. Земные недра и на Скандинавском полуострове считались королевской собственностью (регалией). Для их разработки требовалось разрешение властей, а определен­ная доля добытой руды или металла шла в казну. Рудокопы имели свое особое право немецкого происхождения, пользовались некото­рыми привилегиями. В целях привлечения рудокопов королевские наместники охотно наделяли их участками пахотной земли, беглым преступникам предоставлялось в Бергслагене право убежища.

В отличие от добычи руды со дна озер и болот горное дело тре­бовало крупных затрат, коллективных усилий, зато и сулило такое предприятие несравненно большие барыши. Вскоре после зарож­дения шведской горной промышленности в ней наряду с мелкими самостоятельными мастерами-рудокопами крестьянско-ремеслен­ного типа приняли участие представители торгового капитала - преимущественно немецкие купцы из Стокгольма или из самой Германии (Любек). Кроме купцов^ немецких, а затем и шведских средства в горное дело охотно вкладывали и шведские феодалы. Группа таких состоятельных людей, дворян и недворян, испраши­вала у короля разрешение-привилегию на разработку горных недр в определенном районе. В силу привилегии они прежде всего осво­бождались от уплаты каких бы то ни было налогов, кроме доли добычи. Наряду с этим податным иммунитетом горнопромышлен­ники получали право принуждать окрестных крестьян к несению повинностей в свою пользу, а неимущее население - к найму на рудники и горные заводы.

Таким образом, в шведской горнометаллургической промыш­ленности возникали зачатки капиталистической мануфактуры в обеих ее формах - рассеянной и централизованной.

Социально-экономическое развитие Скандинавии в XIV-XV вв. носило весьма противоречивый характер. Экономическим упадком оказались охвачены Норвегия и Исландия, что было вызвано на­ряду с общими причинами («черная смерть») торговой монополи­ей Ганзы. Упадок норвежского сельского хозяйства ускорил оску­дение норвежской знати, и без того сократившейся после эпидемии (с 300 до 60 семей). Отсюда и политическое ослабление этой стра­ны, приведшее норвежцев от унии с Данией к подчинению ей в XV в. В двух других скандинавских «странах, несмотря «а чуму и аграрный кризис XIV в., все же одерживали верх поступательные тенденции. Главные из них - улучшение положения части кресть­ян (упрочение держательских прав на землю, снижение ренты), образование национального сословия горожан, успехи в горном деле (Швеция), общий рост товарного производства и оборотов внешней торговли. Эти положительные явления обнаружились, однако, уже в XV в. после крупных народных движений и отчасти вследствие их.

Столкновение короля и знати в странах Кальмарской унии. На­родные восстания и датско-шведские войны XV в.

Объединив под своей рукой весь западноевропейский Север, Маргарита Датская последовательно и не без успеха стремилась упрочить королевскую власть в ущерб аристократии всех скандинавских стран. При ней, в частности, впервые была проведена крупная редукция, т. е. при­нудительное изъятие у дворян - и Дании, и Швеции - ранее при­обретенных ими податных и коронных земель. Приемный сын Мар­гариты король Эрик Померанский, самостоятельно правивший с 1412 г., задался целью сплотить участников унии в великую дат­скую державу и отвоевать у Ганзы господство на Балтийском море. С этой целью он стал взимать с купеческих судов, проходящих че­рез узкий Эресунн, знаменитые Зундские пошлины (1429), так что со временем проливы стали «золотым дном» Датского королевства. Эрик всячески покровительствовал скандинавскому и в особенно­сти датскому купечеству .в ущерб ганзейцам. Большую часть свое­го царствования король вел жестокие войны с голштинскими гра­фами из-за полунемецкого уже герцогства Шлезвиг, а затем с ган- зейцами - из-за торгового преобладания на Балтике. На подданных короля легли чрезвычайно тяжелые налоги. Швеция и Норвегия участвовали в столь дорогостоящих военных предприятиях впер­вые.

Внутренней политике Эрика VII уже присущи черты абсолютиз­ма. Из мелкопоместных датских и даже немецких дворян он подби­рал послушных, преданных наместников - фогтов и поручал им управление ленами, отбирая эти лены у светской и духовной знати. На этой почве возникла вражда к Эрику, особенно со стороны шведской знати. Роптало и вольное крестьянство Скандинавского полуострова. Пришлые датско-немецкие дворяне нередко обраща­лись с податными бондами как с крепостными.

К началу 30-х годов всеобщее недовольство обострилось, осо­бенно в Швеции. Чашу терпения переполнило прекращение жиз­ненно важных закупок железа, меди и подвоза соли ганзейскими купцами, воевавшими с Эриком. Горнопромышленники и крестья­не-рудокопы стали застрельщиками восстания шведов против коро­левского гнета. Восстание возглавил мелкий дворянин-горнопро­мышленник Энгельбрект Энгельбректссон - национальный герой шведского народа. Возникнув в июне 1434 г. в горнорудной обла­сти Даларна, или Далекарлии, движение быстро расширилось: на­ряду с крестьянами в него влились мелкие рыцари и отдельные крупные феодалы, недовольные тяжелой рукой короля. Восставшие грабили и жгли замки и усадьбы королевских фогтов. Главным их требованием была отмена новых налогов и пошлин, они выдвигали лозунг возвращения к старому доброму, т. е. дофеодальному вре­мени короля Эрика Святого.

В течение 1434 г. восстание охватило всю Швецию. Крупные крепости сдались Энгельбректу. На собрании высшей знати совме­стно с представителями рядового дворянства, духовенства и горо­жан в городе Арбуге в январе 1435 г. (считается условно первым шведским риксдагом) вождь восстания был назначен главнокоман­дующим шведского войска. Характерно, однако, что восставшие не шли на решительный разрыв с королем, и когда тот в ноябре 1434 г. прислал на помощь осажденному Стокгольму свой флот, то было заключено перемирие, а в 1435 г.- мирное соглашение на компромиссных услбвиях: Эрик сохранял шведскую корону, налоги снижались, риксрод вновь стал оказывать влияние на назначение королевских наместников-фогтов в Швеции. Вскоре, однако, само­державная политика Эрика возобновилась, и после нового собра­ния риксрода и сословий в Арбуге (1436) знать во главе с рикс- маршалом Карлом Кнутссоном предъявила королю более жесткие требования, угрожая низложением. Военные действия против дат­чан возобновились и велись успешно. Нарастали, однако, классовые противоречия в лагере самих шведов. Знать тяготилась народным вождем, боялась его. Весенней ночью 1436 г больной Энгельбрект был убит группой дворян на островке посреди озера Ельмарен, якобы из личной вражды. Могила Энгельбректа стала местом па­ломничества со всех концов Швеции.

Убийство раскололо шведов. Знать и рыцарство, объединившись вокруг маршала Карла Кнутссона, заключили новое соглашение с Эриком, добившись, чтобы королевские наместники в Швеции впредь назначались из среды самих шведов. Крестьянское же дви­жение обратилось теперь не только против датских фогтов, но и против шведских феодалов. Вождем антифеодального крестьян­ского движения стал соратник и друг Энгельбректа Эрик Пуке. Плохо вооруженные и неорганизованные крестьяне уже в 1437 г. потерпели поражение, а Эрик Пуке и другие народные вожди были казнены. Дворянское собрание в Стренгнесе (1437) вынуждено было, однако, принять особое постановление о крестьянах, содер­жавшее некоторые уступки их требованиям. Чрезвычайные налоги снижались на одну треть. Запрещалось отнимать у крестьян их детей и насильственно брать их на службу к дворянам.

Датская знать тяготилась абсолютистскими притязаниями ко­роля почти так же, как и шведская. В 1439 г. Эрик был официально низложен сначала датчанами, затем шведами и, наконец, норвеж­цами. После этого государственные советы Швеции и Дании под­твердили сохранение унии: на престолы трех государств был из­бран более сговорчивый племянник Эрика - немецкий князь Кри­стофер Баварский. В 1438 г. изгнанный король укрылся в хорошо укрепленном городе Висбю на острове Готланд и отсюда в течение нескольких лет совершал нападения на купеческие корабли. Толь­ко в 1449 г. Эрик продал остров датскому королю, а сам вернулся в Померанию.

В Норвегии те же причины, что и в Швеции, в сочетании с при­мером и призывом шведов привели в 1436-1438 гг. к восстанию крестьян и мелкого рыцарства в южной части страны под руковод­ством дворянина Амунда Сигурдссона. Это восстание весьма похо­же на шведское, только масштабы его меньше. Норвежский рик- срод использовал восстание для упрочения своей независимости от наместников короля.

Крупное крестьянское восстание неминуемо должно было про­изойти в это бурное время и в Дании. Оно началось в месте рас­пространения крепостничества - Зеландии (1439), затем охватило всю страну и достигло наибольшей силы среди свободных кресть­ян Ютландии (1441-1443). Очевидно, во всех трех скандинавских странах крестьяне-собственники имели больше, чем зависимые, возможностей и мужества для вооруженных выступлений. В такти­ке скандинавских крестьян современники усматривали влияние чешских таборитов: применялись, например, «вагенбурги» - обо­ронительные поясы из обозных повозок, скрепленных цепями и до­сками.

Кристофер Баварский умер в 1448 г., и нового кандидата, при­емлемого для датчан и для шведов, найти не удалось. В Дании был избран Кристиан I Ольденбургский (1448-1481), опять-таки не­мецкий князь. Шведские же магнаты остановили выбор на Карле Кнутссоне - вожде аристократической оппозиции против Эрика Померанского. В Норвегии боролись две партии, датская и швед­ская, каждая из которых провозгласила королем своего ставлен­ника. В конце концов верх взяли сторонники Кристиана. В 1450 г. была провозглашена вечная уния между Данией и Норвегией. Оба экземпляра соглашения об унии были составлены на датском языке, а в числе подписавших их от имени Норвегии было несколь­ко датчан.

Кальмарская уния все еще имела влиятельных сторонников и в Швеции. Избрание датчанами и шведами разных королей не по­мешало ее условному продлению в 1450 г. (Хальмстадское согла­шение) : в случае смерти одного йз королей другой должен был ему наследовать. Вскоре, однако, вражда возобновилась: Карл Кнутссон сохранил свой норвежский королевский титул, Кристиан I претендовал на некоторые шведские земли. После ряда взаимных пограничных набегов походом Кристиана I на Швецию в 1452 г. открылась новая полоса датско-шведских войн XV в. Союз ганзей­ских, точнее, балтийских (вендских) городов во главе с Любеком обычно держал в этих войнах сторону более слабой Швеции. Дат­ского короля, однако, поддержала часть шведской аристократии, завидовавшая возвышению Карла Кнутссона. Поэтому войны с датчанами сопровождались столкновениями враждующих группи­ровок знати внутри самой Швеции. Трижды Карл Кнутссон удалял­ся из Швеции в изгнание и возвращался вновь (ум. в 1470 г.).

Преемник Карла Кнутссона его племянник шведский магнат Стен Стуре (Старший) был избран не королем, а предварительно лишь правителем, регентом государства*. В октябре 1471 г. под стенами Стокгольма датско-немецкое войско - рыцари и ландск­нехты, поддержанные частью шведских феодалов, столкнулись с противниками унии: крестьянско-бюргерским ополчением и частью шведского дворянства (битва при Брункеберге). Стен Стуре нанес пришельцам решительное поражение, и король Кристиан был ра­нен в бою. Тем самым были надолго ослаблены и сторонники унии в самой Швеции.

Период правления (не царствования!) дома Стуре (1471-1520) своеобразен в том отношении, что официально королями Швеции оставались датско-норвежские монархи, фактически же, за крат­ковременными исключениями, правители Стуре не пускали их в Швецию. Для упрочения своей власти и противодействия козням датского короля и интригам шведских феодалов и епископов - своих соперников - регенты Стуре вынуждены были часто созы­вать собрания всех, в том числе и податных сословий. В этих со­браниях- риксдагах - участвовали выборные от податных и ко­ронных крестьян, не говоря уж о горожанах и рудокопах.

Одновременно и датско-норвежские короли, нуждаясь в деньгах, стали по временам созывать представителей горожан и крестьян- собственников (впервые в Калундборге, 1468 г.). Однако в Дании, где масса крестьян уже впала в частнофеодальную зависимость от дворян и духовенства, эти собрания серьезного значения не полу­чили. Усилению королевской власти в датской сословной монархии мешала феодальная знать с ее могущественным органом - госу­дарственным советом (риксрод). Короли, «с 1448 f. выбиравшиеся из новой династии - Ольденбургской, подтверждали в особой «капи­туляции» вольности датского дворянства, в том числе даже право на мятеж в случае попрания его привилегий королем.

Кан А. С.

Из книги «История скандинавских стран», 1980



[1] Остров Рюген, однако, был утрачен в 1325 г., а Эстляндия (Северная Эс­тония) уступлена Ливонскому ордену в 1346 г.

 

Читайте также: