Показать все теги
После нашествия татаро-монголов южная и северная части Руси все больше отдалялись друг от друга.
Грушевский пишет, что князь Ярослав, имевший ярлык на Киев в 1243-1246 годах, «был занят местными своими суздальскими делами, что ему совсем не до Киева было, и Киев жил под номинальным его правлением своей жизнью, а Ярославов наместник фактически ставал киевским старшим под непосредственным верховенством татар».
Историк приводит рассказ Плано Карпини о том, как у Куремсы он застал киевского сотника, который с товарищами ехал оттуда к Батыю, то есть вел себя как реальный правитель вверенной ему монголами земли.
Грушевский приводит еще ряд аргументов в подтверждение того, что Киев находился под прямым правлением Сарая. Так, он ссылается на Волынскую летопись, согласно которой в конце XIII века Галицко-Волынское княжество заканчивалось поречьем Горыни, «а дальше лежали земли татарские».
Отсутствие князей в Киеве также косвенно подтверждает Волынская летопись. Так, когда татаро-монголы принуждали русских князей участвовать в походах на Литву и Польшу, в перечне князей нет упоминания представителей Киева. Ордынцы послали в поход «всех заднепровских князей, Романа Брянского с сыном Олегом, Глеба, князя Смоленского, и других князей многих - ибо тогда все были князья в воле татар». Очевидно, что с упоминанием князя Брянского было бы логичным упомянуть и Киевского князя, если бы он был в то время.
«Киевщина превратилась в группу городских общин, которые находились лишь в слабой связи между собой под непосредственной властью татар. Время от времени в этих общинах могли появляться князья, особенно когда в конце XIII века начала развиваться анархия в Орде, и татарская политика не могла определяться постоянством и последовательностью. Княжичи из разных династий могли покупать или путем каких-либо протекций добывать себе ярлыки на Киев или на какой-нибудь киевский пригород», - отмечает Грушевский.
Такими князьями могли быть упоминаемые Любечским синодиком Иоанн-Владимир Киевский и Андрей Овручский, вероятно из путивльской ветви черниговского рода, которые могли княжить в конце XIII или в начале XIV века.
Таким был, возможно, и князь Федор - последний из известных нам князей киевских до литовского завоевания.
«Но все князья должны были играть совсем незначительную роль и против татарских воевод, и против местных общин, которые привыкли сами себе советовать и стояли в непосредственных отношениях с татарскими агентами, их княжения, скорее всего, имели более-менее эфемерный характер, и едва ли кому-то из них удалось овладеть Киевом для своей династии», - пишет Грушевский.
В связи с тем, что о князе Федоре практически ничего не известно, некоторые исследователи, опираясь на косвенные и не вполне достоверные факты, предполагали, что он принадлежал к литовской династии. Однако, скорее всего, литовцем Федор все же не был. В 1362 году его изгнал из Киева великий князь Литовский Ольгерд. С вокняжением его сына Владимира начнется новая пора в истории Киева - литовская.
Несмотря на взаимное отдаление Восточной и Западной Руси, полностью контакты между ними не рвались. Помимо уже упоминавшихся церковных связей были также и другие. Так, приблизительно в 1300 году на Москву из Киева ушел знатный боярин Родион Несторович, уведший с собой целый свой двор в количестве 1700 человек. Его сын - Иван Родионович по прозвищу Квашня - между прочим, участник Куликовской битвы - стал родоначальником известной фамилии Квашниных.
Как пишет в «Истории России» Георгий Вернадский, «политическое разделение Западной и Восточной Руси частично являлось следствием неспособности монгольских ханов обеспечить русским на западе надлежащую защиту от посягательств Польши и Литвы. Пока Западная и Восточная Русь находились под контролем хана, обе были частями одного политического образования, Золотой Орды. Но после падения Ногая золотоордынские ханы стали уделять меньше внимания положению в своих западных русских провинциях, чем контролю над Восточной Русью».
С приходом литовцев Киев, как и другие земли Южной Руси, не избавился в одночасье от зависимости от Золотой Орды. Киевляне были вынуждены и дальше выплачивать дань сарайскому хану, попадая, таким образом, под двойной гнет. Даже в конце XIV века помимо Киева «выходы» Золотой Орде давали Подолье, Волынь и Северская земля. Как пишет Глеб Ивакин, еще в середине XV века ордынцы собирали «ясаки» с целого ряда городов Киевской земли.
Ослабленная внутренней междоусобицей и разорениями со стороны монголо-татар, Киевская Русь была легкой добычей для иноземных феодалов.
На севере отхватить часть русской земли пытались шведы и немецкие рыцари, на юге свою алчность проявляли Польша и Венгрия. При этом по всей западной границе от Новгорода до Карпат обозначился новый захватчик - литовцы.
Литовцы вместе с предками латышей и вымершими пруссами составляли балтийские племена, которые считаются наиболее близкими славянам. Ряд ученых даже выделяет особую балто-славянскую группу внутри индоевропейской семьи (традиционно это две группы). Считается, что славяне, происходящие из междуречья Одера и Вислы, придя на свои новые территории, вытеснили балтов, так что ареал обитания последних в Прибалтике был не первоначальным или, по крайней мере, не единственным в древности. В связи с этим наименование «балты» является весьма условным, тем не менее, оно прочно вошло в обиход, и именно с ним ассоциируются как современные народы литовцев и латышей, так и их предки.
Балтийские племена позже других народов Европы обзавелись государственностью. Так, у литовцев до XIII века не было никакой объединяющей политической власти. Различные племена имели вождей, но их власть распространялась лишь на незначительную территорию. Каждое племя самостоятельно осуществляло набеги на соседние земли, также по отдельности они отбивали посягательства со стороны чужаков.
«В половине тринадцатого столетия на западной окраине восточной европейской равнины стало слагаться новое государство; из неведомой почти до того времени лесной страны, залегавшей бассейн Немана, выдвигается воинственное молодое племя, сохранившее долее других индоевропейских народов черты самобытной дохристианской культуры арийцев», - так поэтично описывает становление литовской государственности Владимир Антонович в своем «Очерке истории Великого княжества Литовского до смерти великого князя Ольгерда».
Серьезной угрозой для литовцев с конца XII века стала экспансия немецких феодалов, действовавших под покровительством папской курии. Не имея собственной государственно-политической организации, литовцы и другие балты нередко искали помощи у славян, которые были их ближайшими соседями.
Балтийские, в частности литовские, племена были известны в Киевской Руси очень давно. Некоторые из них упоминаются в «Повести временных лет». Еще в 983 году «иде Володимир на ятвяги (одно из литовских племен), и победи ятвяги и всю землю их». На литву ходили и сын Владимира Ярослав Мудрый, и другие киевские князья.
Литовские племена находились в зависимости от расположенного ближе всего к ним Полоцкого княжества, которое достигло своего расцвета при Всеславе Брячиславиче во второй половине XI века. Однако вскоре Полоцкое княжество пришло в упадок, и литовские племена не только стали независимы от него, но и, наоборот, сами начали захватывать отдельные его части.
С конца XII столетия литовцы начинают набеги на различные русские земли - Новгород, Псков, Смоленск, Волынь. К русским князьям приходит понимание, что появилась новая угроза, исходящая на этот раз не с востока, а с запада. Против литвы организуются военные походы. С литовцами сражаются волынские князья - Роман и его сын Даниил, в бою с литовцами погиб упоминаемый в «Слове о полку Игореве» городецкий князь Изяслав Василькович.
«…под давлением тевтонских рыцарей с Запада, литовцы рассеялись в южном и восточном направлениях, вступая в конфликт с русскими и, со временем, проникая в отдельные части западнорусских земель. В процессе приспособления к изменившейся политической ситуации литовские племена постепенно вышли из своей изоляции; на их социальную организацию и прежний образ жизни сильное воздействие оказал контакт с соседями, который оказался плодотворным для них во многих отношениях. Под влиянием тевтонской опасности многие литовские вожди кланов видели срочную необходимость в реформах, особенно - касающихся политического объединения и создания хорошо обученной армии. Многие из них также понимали необходимость создания укрепленных городов и развития торговли», - пишет Георгий Вернадский в книге «Монголы и Русь».
Литовские племена в середине XIII века объединил Миндовг. Впервые его имя упомянуто в 1219 году в связи с Литовско-Волынским мирным договором. Тогда он был одним из пяти литовских князей, подписавших договор (согласно Ипатьевской летописи, в 1215 году к князьям галицким было направлено посольство для заключения договора от имени двадцати литовских и жмудских князей). С 1238 года Миндовг уже фигурирует как правитель всей Литвы. Он смог добиться власти в жестокой междоусобной борьбе.
Миндовг получил титул великого князя Литовского. Очевидно, ко времени нашествия на Восточную Европу полчищ хана Батыя, произошедшего в конце 1230-х - начале 1240-х годов, Литва уже представляла собой централизованное государство.
Территория Великого княжества Литовского к тому времени охватывала, помимо собственно Литвы, земли Полоцкого княжества - практически всю территорию современной Белоруссии. Столицей государства на начальном этапе был древнерусский город Новогрудок, заложенный еще во времена Ярослава Мудрого.
Миндовг вел войны с Ливонским орденом, с Галицко-Волынским княжеством, и в 1250-е годы заключил и с тем и с другим перемирия. Уступкой ордену стало крещение по латинскому обряду. Залогом дружбы с Даниилом стал Новогрудок, переданный Роману Данииловичу. Миндовг также выдал замуж за другого Даниилова сына, Шварна, свою дочь.
Даниил Галицкий вторым браком был женат на племяннице Миндовга. Вообще, отношения Великого княжества Литовского и Галицко-Волынского княжества были особыми. Даниил и его отец Роман, еще в бытность князьями только Волынской земли, нередко ходили в походы против в то время еще разрозненных, но уже довольно воинственных литовских племен. Вскоре литовцы стали более сплоченными, и теперь с ними необходимо было договариваться о мире, между правителями заключались династические браки.
Во многом судьбы этих двух княжеств и их правителей были похожи. Литва и Галицко-Волынская земля находились под постоянным давлением со стороны европейских феодалов. Для первой это были, в основном, немецкие рыцарские ордена и Польша, для второй - та же Польша, а также Венгрия и, в меньшей степени, рыцарские ордена. Даниил Галицко-Волынский и Миндовг Литовский, руководствуясь политической целесообразностью, пошли на сотрудничество с курией и приняли от папских легатов королевскую корону. При этом Миндовг даже перешел - ненадолго - в католичество. Даниил был близок к тому же, но, вероятно, из-за позиции европейских государей, которые не собирались активно противостоять татаро-монголам, окончательно отказался от идеи перехода в католицизм или хотя бы соединения православия с латинской верой. Уния, в конечном счете, произошла, в том числе в его родной Галиции (Галичине).
Миндовг был убит в 1263 году, через год скончался Даниил Галицкий. Кстати, в 1263 году умер еще один выдающийся представитель той эпохи - Александр Невский. Как заметил в связи с этим русский историк С. М. Соловьев, «почти в одно время Восточная Европа лишилась троих знаменитейших своих владетелей».
Объединение литовских и русских земель под властью потомков Данииловых могло произойти на столетие раньше захвата Великим княжеством Литовским Юго-Западной Руси. После убийства Миндовга власть в Литве при помощи брата Даниила Галицкого Василька и Даниилова сына Шварна получил сын Миндовга Войшелк. Он был истовым верующим, принявшим христианство, в отличие от отца, по православному обряду.
Войшелк чередовал междоусобные войны с монашеством. В первый раз он удалился в монастырь в 1254 году. После обретения власти он сперва делил ее с Шварном, который был женат на его сестре, а затем и вовсе передал ему управление Литовским княжеством.
«Литва готовилась окончательно слиться с Русью под властию одного из сыновей Данииловых: в 1268 году Войшелк снова заключился в монастыре, отдав все свои владения зятю Шварну. Последний, боясь, как видно, возобновления внутренних волнений в Литве в пользу князей природных, уговаривал Войшелка покняжить еще вместе, но тот решительно отказался, говоря: «Много согрешил я пред богом и перед людьми; ты княжи, а земля тебе безопасна». Живя в угровском Данилове монастыре, Войшелк говорил: «Вот здесь подле меня сын мой Шварн, а там господин мой отец князь Василько (брат Даниила Галицкого), буду ими утешаться». Но он недолго утешался: Шварн умер бездетным, и литовцы снова вызвали Войшелка из монастыря для управления делами княжества; это возбудило вражду в брате Шварновом, Льве Данииловиче, которому хотелось быть наследником брату в Литве, а Войшелк не склонялся на его желание», - описывает события той поры С. М. Соловьев.
Войшелка и Льва хотел примирить авторитетный Василько Романович. Обоих он пригласил к себе во Владимир-Волынский.
«Маркольд, родом немец, старый советник короля Даниила, позвал всех троих князей к себе на обед; обедали весело, много пили, и Василько после обеда поехал к себе домой спать, а Войшелк поехал в Михайловский монастырь, где стоял. На этом дело не кончилось: Лев приехал в монастырь к Войшелку и стал говорить ему: «Кум! попьем-ка еще!» Тот согласился, и началась опять попойка, во время которой князья опять поссорились, от брани дошло до драки, и Войшелк был убит Львом», - пишет Соловьев.
Лев Даниилович, будучи братом покойного Шварна, предъявил претензии на литовский престол, однако не получил успеха в этом деле - литовцы выбрали себе единоплеменного князя. Так был упущен случай объединить Литву и Русь под властью русских князей.
Тем не менее, объединение произошло, но на этот раз - уже под властью Великого княжества Литовского, которое также стало и Русским.
Литва тоже вынужденно, и во многом благодаря Руси, столкнулась с Золотой Ордой.
Еще в 1255 году Даниил Галицкий вместе с литовцами Миндовга предпринял поход на подвластное татаро-монголам Киевское княжество. А через три года Даниил уже вместе с ордынцами напал на литовские земли.
«Хан Берке заменил Куремсу энергичным Бурундаем и снабдил его большим количеством войск. Бурундай решил сделать упор на разногласиях между русскими и литовскими князьями и избрал Литву объектом своего первого похода, предложив русским князьям оказать ему поддержку своими войсками. Начиная с этого момента монголы стали уделять значительное внимание литовским делам. По всей вероятности, они были озабочены растущей силой Литвы и распознали в ее экспансии, даже в этот ранний период, потенциальную угрозу их власти в Западной Руси», - отмечает Вернадский.
В очередной поход на литовцев князья Галицко-Волынские совершили в 1270-е годы вместе с фактическим владетелем западной части Золотой Орды Ногаем. В 1277 году Ногай прислал к русским князьям грамоту: «Вы все мне жалуетесь на Литву, так вот вам войско и с воеводою, ступайте с ним на своих врагов». В 1280-е годы была предпринята совместная русско-татарская кампания, направленная на захват Венгрии и Польши, однако она не принесла ощутимого успеха.
«Хотя монголы хорошо поживились в Польше, им не удалось захватить страну, и в начале 1287 года они возвратились в Галич и Волынь и вновь их разорили. Опустошение этих областей было столь же полным, как и киевских земель при Бату (Батые). В результате потерь населения и богатств власть князей из галицкого дома была настолько подорвана, что в процессе объединения Западной Руси их подчинили себе великие князья Литвы», - пишет Вернадский.
Таким образом, потомки Даниила Галицкого не смогли не только объединить под своей властью западнорусские и литовские земли, к чему созданы были все предпосылки, но сделали свои земли легкой добычей для иноземных завоевателей.
Непродолжительным периодом стабилизации было правление сына Льва Данииловича - Юрия I (1301-1308), который, как и его предки, носил королевский титул. Однако после его смерти ситуация снова ухудшилась. В 1323 году умерли оба сына Юрия I, и после этого Галицкий стол был предложен князю Болеславу Мазовецкому, сыну дочери Юрия Марии и князя Тройдена Мазовецкого. Его назначение подтвердил хан Узбек - формально Галицко-Волынское княжество оставалось вассалом Золотой Орды. Он стал править под именем Юрия II.
Тем не менее, монголы направили в Галицко-Волынскую землю войска, чтобы помешать экспансии Литвы и Польши. Но ее уже ничто не могло остановить. В конце 1330-х годов смоленский князь признал великого князя Гедимина Литовского своим сюзереном. Этим он выразил неповиновение власти монгольских ханов.
В 1240 году умирает Юрий II. Претензии на Галич выдвигают Польша и Венгрия. Польский король Казимир Великий заключил соглашение с венгерским королем Карлом Робертом, согласно которому Венгрия уступала Польше Галич с условием, что если у того не будет наследников мужского пола, он должен будет завещать его сыну Карла Роберта.
Галиция оставалась во владении Польши до смерти Казимира в 1370 году. Так как у него не было сыновей, то, согласно договору, она перешла под власть венгерского короля Людовика. Однако и у него не оказалось наследников мужского пола. В 1386 году польские вельможи устроили брак королевы Польши - дочери Людовика Ядвиги - с великим князем Литовским Ягайлом. Он был коронован на польском престоле, и Галиция окончательно перешла под власть Польши.
Поляки также претендовали и на Волынь, но сын Гедимина Любарт, княживший здесь, с помощью татаро-монгольских отрядов смог отстоять эту землю.
«Тогда как Узбек счел необходимым защитить Галицию от нападения польского короля Казимира Великого в 1340 году, его преемник Джанибек оказался не в состоянии отразить вторую атаку Казимира на Галицию в 1349 году, а только помог литовскому князю Любарту выбить поляков из Волыни», - пишет Вернадский.
Поляки продолжали наскоки на Волынь, литовцы отвечали разорительными рейдами в глубь польской территории.
«В 1377 году наследник Казимира, король Людовик, предпринял поход на Волынь с многочисленным польским и венгерским войском. Польское ополчение взяло Холм и, соединившись с венграми, осадило Белз. Во время этой осады, затянувшейся на довольно продолжительное время. заключен был договор. определивший то распределение галицкого наследия между его соискателями, которое удержалось в последующее время в качестве окончательного решения спорного вопроса», - пишет Антонович.
Таким образом, некогда единое Галицко-Волынское княжество, ставшее одним из наиболее влиятельных государств Восточной Европы и, вероятно, самым могущественным из русских княжеств при князе Данииле Романовиче, к середине XIV века вновь распалось, оказавшись в руках Польши и Литвы. А соглашение, подписанное польским и венгерским монархами, стало основанием для претензий Австрии, в состав которой тогда входила Венгрия, на украинскую Галичину при разделе Польше в XVIII столетии.
Расширение границ Великого княжества Литовского активно продолжалось при Гедимине и его сыне Ольгерде. Белорусские земли к тому времени уже были присоединены, экспансия распространялась на княжества, которые впоследствии стали Украиной. Литве удалось захватить все украинские земли за исключением Галича, где утвердились поляки, и Закарпатской Руси, являвшейся частью Венгерского королевства. Кроме того, к Великому княжеству Литовскому отошел Смоленск. Менее удачными были попытки оторвать Псков и Новгород, несмотря на то что в обоих городах нередко сидели литовские князья или наместники.
Многие историки вообще не хотят называть распространение литовской власти на древнерусские земли завоеванием. Как отмечает киевский историк и археолог Глеб Ивакин, «среди факторов, которые объясняют ту легкость, с которой Литва сумела распространить свою власть на огромную территорию, которая значительно превышала ее собственные размеры, определяющую роль играли общие геополитические интересы». Этими общими интересами была защита от внешних врагов - немецких рыцарских орденов на западе и Золотой Орды на востоке.
Как пишет Феликс Шабульдо, «наибольших успехов в осуществлении своей экспансионистской политики литовские феодалы добились в последней четверти XIII - середине 60-х годов XIV века, то есть в период, когда в политическом строе Руси не был еще изжит полицентризм и когда само Литовское государство, отразив ряд нападений ханских войск, объективно являлось единственной в Восточной Европе организованной военно-политической силой, противостоявшей Золотой Орде. Именно тогда великие литовские князья применили для идеологического обоснования своей экспансии заимствованную у феодальных кругов древнерусских земель политическую программу восстановления былого единства Руси, но уже под эгидой не Рюриковичей, а литовской великокняжеской династии».
Таким образом, Великое княжество Литовское расширялось преимущественно мирным путем. В этом процессе определенное количество удельных русских князей сохраняли свои отчины и большинство бояр - свои имения («чтобы от них отчины их не отнимал»).
«Боярство решило судьбу не только белорусских, но и украинских земель, а также смоленских городов и важных новгородских пригородов. Его поддержка обеспечила успех литовскому правительству», - подчеркивал В. Т. Пашуто.
Вместе с тем, в большинство княжеств на столы ставились представители династии Гедиминовичей. Впрочем, очень часто они сближались с местной знатью и становились выразителями местных интересов, что нередко приводило к их конфликтам с метрополией. Литовская знать активно перенимала русские обычаи, язык, переходила в православие.
После разгрома татаро-монгольскими войсками в 1240 году Киев попал под прямое правление Золотой Орды, столицу которой - Сарай - основал на Волге внук Чингисхана Батый. Вместе с тем, как отмечают исследователи, Киевская земля не входила в состав монгольской державы.
Как уже упоминалось ранее, в городе, скорее всего, не было татарского гарнизона. Даниил Галицкий, направлявшийся в Сарай, встретил татар в Переяславле (современный Переяслав-Хмельницкий Киевской области), а папский посол Плано Карпини видел их в Каневе.
Отсутствие вооруженных отрядов объяснялось, вероятно, тем, что охранять-то особенно было нечего - по свидетельству очевидцев, население Киева после Батыева нашествия сократилось с 50 тысяч до двух тысяч. Часть жителей была убита, часть - угнана в плен (регулярные уводы в Орду происходили и позже), часть - разбежалась по округе и в другие земли, преимущественно на север, в Суздальскую землю и на запад - на Волынь и в Галич.
До конца не проясненным остается вопрос о том, как непосредственно осуществлялась власть в Киеве. Как уже было сказано, в состав Золотой Орды Киевская земля не входила, но ханы держали Киев под усиленным контролем.
Известно, что в Киеве были князья. Как и в других землях, они получали разрешение - ярлык - на княжение в Сарае. После нашествия киевскими правителями утверждались князья владимирские. Первым из них стал отец Александра Невского Ярослав Всеволодович, произошло это в 1243 году. Позже сам Александр Ярославич получил ярлык на киевское княжение, однако остался этим недоволен, так как хотел получить в удел Владимир, куда получил «распределение» его младший брат Андрей. Он, как и его отец, в Киев не ездил, в городе от имени князя правил наместник. Последний из известных нам киевских князей XIII века был брат Александра Невского Ярослав, который умер в 1271 или 1272 году. При этом ряд историков ставит под сомнение княжение в Киеве Ярослава Ярославича. Тем не менее, до конца столетия, а также в первой трети следующего, XIV столетия нам вообще не известно ни о каких князьях в Киеве.
Мнение историков различны в отношении того, почему ханы ставили в Киев владимирских князей, которые не стремились оставлять родной Владимир ради некогда могущественной столицы. Некоторые из них считают, что Киев был в таком упадке, что ярлык на него был формальностью, чуть ли не оскорблением, чем, собственно, объясняется поведение Ярослава и его преемников.
Однако другие полагают, что это была тонкая игра правителей Золотой Орды. По словам Грушевского, князь Ярослав, имевший ярлык на Киев в 1243-1246 годах, «был занят местными своими суздальскими делами, что ему совсем не до Киева было, и Киев жил под номинальным его правлением своей жизнью, а Ярославов наместник фактически ставал киевским старшим под непосредственным верховенством татар».
«Назначая на киевский стол князей, которые, наперед известно, в Киев не приедут, хан таким образом оставлял столичный город без авторитетного политического руководства», - пишет в своей книге «Историческое развитие Киева XII - середины XVI веков» современный киевский историк Глеб Ивакин. Еще одним шагом по ослаблению Киева, по мнению Ивакина, был вывод из города митрополита - в 1300 году он переехал в лояльный Сараю Владимир.
Вероятно, долгое время в Киеве действительно не было князей. Грушевский ссылается на Волынскую летопись, согласно которой в конце XIII века Галицко-Волынское княжество заканчивалось поречьем Горыни, «а дальше лежали земли татарские» - именно там, как нам известно, начиналось Подолье, за которым лежала Киевская земля.
Любечский синодик упоминает некоего Иоанна-Владимира Ивановича Киевского где-то в начале XIV века, однако кто он такой, откуда родом и когда правил - в источнике не сообщается. Все это наводит на мысль о том, что это фигура мифическая.
О киевских князьях конца XIII - начала XIV века практически ничего не известно.
Вместе с тем, даже если рассказ Любечского синодика правдив, князья в Киеве вряд ли принадлежали к влиятельным фамилиям и уж точно не имели полноценной власти. Основное управление в городе осуществляли баскаки - наместники золотоордынских ханов.
Именно вместе с баскаком фигурирует в летописи под 1331 годом киевский князь Федор - они вместе с дружиной нападают вблизи Чернигова на новгородского епископа Василия, когда тот возвращался с Волыни, где митрополит Феогност посвятил его в сан. Взяв с епископа и его свиты «окуп», Федор отпустил его.
Личность этого князя является ключевой в вопросе о присоединении Киева к Великому княжеству Литовскому.
По одной из версий он мог быть сыном Иоанна-Владимира из Любечского синодика. По другой, он был двоюродным братом литовского князя Гедимина - Олгимунтом Гольшанским, который якобы принял православное имя Федор. Некоторые вообще утверждают, что это был родной брат Гедимина.
Утверждения о родстве князя Федора с Гедимином связаны с противоречиями относительно того, когда литовцы завладели Киевом.
Многие вполне авторитетные историки полагали, что это было именно при Гедимине в 1321 году. Рассказ об этом впервые появился в хронике Мацея Стрыйковского (издана в 1582 году). Сторонниками такой датировки были Татищев, Соловьев, Щербатов, Костомаров. В более позднее время Ф. Шабульдо также склонялся к версии о раннем захвате Киева вместе с другими украинскими территориями, однако, по мнению историка, Киевскую землю литовцам заново пришлось отвоевывать у окрепшей после междоусобицы Золотой Орды в 1360-е годы.
Если согласиться с версией о захвате Киева в 1321 году, то тогда нужно принять и мнение о том, что княживший в городе до 1361 года Федор был из рода Гедиминова, так как традиция ставить на княжеские столы литовских вельмож общеизвестна. Вместе с тем, очевидно, что Федор вел себя как вассал не Литвы, а Золотой Орды, - вспомним, ведь он напал на новгородского епископа вместе с татарским баскаком. Действительно, Гедимин послал в погоню за епископом Василием, так как он поддерживал другого кандидата - псковского представителя Арсения. Однако Василий, предупрежденный митрополитом Феогностом о преследовании, «бояся Литвы и иде съ посадники своими новгородцкими межи Литвы и Кіева» - то есть в летописи прямо говорится, что Киев не входил в состав Литовского княжества. Что же касается нападения на епископа, то оно не имело политического характера - князь Федор отпустил его, взяв с него выкуп. Если бы его сюзереном (да еще и родственником) был Гедимин, киевский князь не осмелился бы отпустить Василия.
Впервые с критикой такой датировки захвата Киева Литвой выступил Карамзин. Но лишь в 1880-е годы украинский историк Владимир Антонович расставил все точки над «i» в этом вопросе.
Антонович отмечает, что древнейшая литовско-русская летопись, составленная в первой половине XV столетия, перечисляя области, распределенные Гедимином в удел сыновьям, вовсе не упоминает о Киеве. Русские летописи XIV и XV столетий, равно как составители немецких, прусских и ливонских хроник, ничего не знают о походе Гедимина на Киев.
Единственный источник, в котором, как и в хронике Стрыйковского, содержится рассказ о походе на Киев Гедимина, это Густинская летопись. Составитель этой летописи не заимствовал его у Стрыйковского. Оба хрониста черпали известия из одного общего источника - летописи Быховца, которая была составлена в XVI столетии.
Вот что говорит летопись Быховца: «…князь Гедымин пошол со всеми силами своими до Киева. Обляже город Киев, и Кияне почалися ему боронити, и лежал князь великий Гедымин под Киевом месяц. А затым здумали с собою горожане Киевские, иж моцы великого князя больш терпиты не могли без господара своего, великого князя Станислава Киевского, и услышали то, иж господарь их, князь Станиславль, утек от Гедымина, и войско все их господаря побито, и в них заставы никоторое князь их не зоставил, и оны, змовившися одномыслие, подалися великому князю Гедымину; и шедши з города со кресты: игумены, попы и дияконы, и ворота городовыя отворили, и стретили великого князя Гедымина честно, и вдарили ему чолом, и поддалися служити ему, и присягу свою великому князю на том дали, и били чолом, чтобы от них отчин их не отнимал; и князь Гедымин при том их зоставил, и сам честно в город Киев въехал».
К слову сказать, никакого князя Станислава другие источники, кроме восходящих к летописи Быховца, не знают.
В современной историографии преобладает мнение, что Киев перешел под власть Литвы в 1362-1363 годах, и произошло это при сыне Гедимина - великом князе Литовском Ольгерде. Большинство ученых не оспаривают факт завоевания Ольгердом Киева и других украинских земель. Вместе с тем Шабульдо считает, что в 1360-е годы литовцы были вынуждены повторно завоевывать Киев, тогда как первая попытка была предпринята Гедимином за 40 лет до этого.
«В 50-х гг. XIV в. Среднее Поднепровье пребывало в меньшей зависимости от Литвы, чем на рубеже 20-30-х гг. того же столетия, и даже в Киеве, управляемом, по-видимому, все тем же литовским (!!) князем Федором, Ольгерд не располагал всей полнотой власти», - пишет Шабульдо.
В том, что Литва владела Киевом, Шабульдо не сомневается, «...представляется бесспорным, что литовское великокняжеское правительство продолжало удерживать определенные позиции в поднепровском крае и в Киеве. В противном случае было бы трудно объяснить первоначальный успех предпринятых в первой половине 50-х гг. XIV в. Ольгердом попыток утвердить в Киеве в сане общерусского митрополита своих ставленников: сначала Феодорита (1352), а затем - Романа (1354)», - отмечает он.
Одной из главных причин якобы ослабления политического влияния Литвы в Среднем Поднепровье и в Киеве в частности, по мнению Шабульдо, было усиление ханской власти. Как известно, во времена правления хана Узбека (1312-1342) и его сына Джанибека (1342-1357) Золотая Орда достигла своего наивысшего расцвета. Однако после убийства в 1359 году хана Бердибека, как уже говорилось, в Орде началась междоусобица, получившая в русских летописях название «Великая замятия». В период с 1359-го по 1380 год на золотоордынском престоле сменилось более 25 ханов.
Ольгерд действительно лоббировал своих ставленников на киевский митрополичий престол. Так, в 1354 году он решил утвердить в Киеве своего родственника по жене - тверитянина Романа, который был митрополитом Литовским, но, как говорит летопись, «не прияша его киеяне».
Завоевание Киева литовцами - единственное и окончательное - произошло в 1362-м либо в 1363 году.
В 1362 году Ольгерд разбил на берегах реки Синие Воды (левый приток Южного Буга) трех татарских темников: «В сие лето Олгерд победи трех царков Татарских и з ордами их, си ест, Котлубаха, Качбея, Дмитра; и оттоли от Подоля изгна власть Татарскую. Сей Олгерд и иныя Руские державы во свою власть прият, и Киев под Федором князем взят, и посади в нем Володымера сына своего; и нача над сими владета, им же отци его дань даяху».
Литва, помимо Киева, захватила Подолье, Черниговщину, Поднепровье и вышла к Черному морю.
Глеб Ивакин полагает, что Киев был взят до битвы у Синих Вод и что его захват мог быть одной из причин столкновения между Литвой и Ордой.
Историк считает, что значение битвы у Синих Вод до сих пор недооценено. По его мнению, произошедшее почти за 20 лет до Куликовской битвы, это сражение находится в тени этого события. Вместе с тем, отмечает историк, в результате этой битвы впервые от татарского ига были освобождены русские земли.
Литовский князь Ольгерд, по свидетельству современников, отличался выдающимися способностями. Как пишет Антонович, он умел пользоваться обстоятельствами, верно намечал цели своих политических стремлений, выгодно располагал союзы и удачно выбирал время для осуществления своих политических замыслов.
Летописи Северной Руси, не расположенные к Ольгерду из-за его постоянных попыток к захвату территорий, наделяют его нелестными эпитетами: «зловерный, безбожный, льстивый», однако и они не могут не удержаться от такой характеристики князя: «...сей же Ольгерд премудр бе зело, и многими языки глаголаше, и превзыде саном и властью паче всех: и воздержание имяше велие, от всех суетных отвращашеся, потехи, играния и протчих таковых не внимаше, но прилежаше о державе своей всегда день и нощь; и пиянства отвращашеся: вина, и пива, и меда, и всякого пития пиянственного не пияше, отнюдь бо ненавидяще пиянство, и велико воздержание имяше во всем; и от сего велик разум и смысл приобрете, и крепку думу стяжа, и таковым коварством многи земли и страны повоева, и грады и княжения поймал за себя, и удержа власть велию, и умножись княжение его паче всех, ниже отец его, ниже дед его таков бысть. Бе бо обычай Ольгерда таков, никто же не ведаше его, куды смысляше ратью ити, или на что збирает воинства много, понеже и сами тии воинственнии чинове и рать вся, неведяще куды идяше: ни свои, ни чужий, ни гости пришельцы; в таинстве все творяше любомудре, да неизыдет весть в землю, на неяже хощеть ити ратью; и таковою хитростию искрадываша многи земли, поймал многи грады и страны попленил; не столько силою, елико мудростью воеваше. И бысть от него страх на всех, и превзыде княжением и богатством».
Вот еще одно описание Ольгерда, оставленное одним крестоносцем, которое приводит Антонович: «Князь имеет величественный вид: лице его румяно, продолговато, нос выдающийся, глаза голубые, очень выразительные, брови густые, светлые, волосы и борода светлорусые с проседью, лоб высокий, чело лысое; он росту выше среднего, ни толст, ни худощав, говорит голосом громким, внятным и приятным; он ездит прекрасно верхом, но ходит прихрамывая на правую ногу, потому обыкновенно опирается на трость или на отрока; по-немецки понимает отлично и может свободно объясняться, однако же всегда говорит с нами через переводчиков».
Еще в ранней молодости, за 27 лет до своего вокняжения в Вильне, Ольгерд женился на витебской княжне Марии Ярославовне и переселился в этот город, а два года спустя - после смерти тестя - стал княжить в Витебске. После смерти жены Марии он женился вторично - на дочери тверского князя Александра Михайловича Улияне. По свидетельству современников, из двенадцати сыновей Ольгерда десять были крещены по обряду православной церкви, две дочери Ольгерда, сведения о которых остались в летописях, были отданы замуж за русских князей.
В. Авдеенко
Из книги «Киевские князья монгольской и литовской поры»