Показать все теги
По другой версии даякского предания, в начале потопа некий человек по имени Троу сделал себе лодку из большой деревянной ступы, которая до того служила ему для толчения риса. В эту лодку он сел со своей женой, собакой, свиньей, курицей, кошкой и другими живыми существами и пустился плыть по бездне вод. Утлая ладья справилась с бурей, и, когда, прекратился потоп, Троу с женой и животными высадился на берег. Ему теперь предстояла задача вновь заселить землю, после того как был истреблен почти весь род людской. Для этой цели он стал делать себе новых жен из камней, бревен и всего прочего, что попадалось ему под руку. Так он вскоре обзавелся многочисленной счастливой семьей, которая научилась пахать землю и дала родоначальников различных даякских племен.
У племени тораджа в центральной части Целебеса, говорящего на наречии баре, существует сказание о потопе, которым некогда были залиты все высочайшие горы, за исключением вершины горы Вавомпебато, и в доказательство достоверности предания туземцы ссылаются на морские раковины, попадающиеся на вершинах холмов, высотой свыше 2 тыс. футов над уровнем моря. Никто не избег гибели, кроме одной беременной женщины и беременной мыши, которые спаслись в свином корыте, причем вместо весла гребли черпаком до тех пор, пока вода не спала и земля не стала снова обитаема. Тогда женщина начала искать рис для посева и увидела сноп риса, свесившийся с дерева, вырванного с корнем, которое приплыло к берегу в том самом месте, где стояла женщина. С помощью мыши, доставшей с дерева сноп, женщина принялась опять сеять рис. Но прежде мышь выговорила себе в виде вознаграждения за оказанную услугу право на часть урожая. Вот почему мыши ежегодно являются на поля за получением причитающейся им доли спелого риса; однако они не вправе чересчур оголять поля. А женщина, когда пришло время, родила сына, которого, за неимением никого другого, взяла себе в мужья. С ним она прижила сына и дочь, от которых пошел весь теперешний человеческий род.
Обитатели небольшого острова Роти, лежащего к юго‑западу от Тимора, рассказывают, что в стародавние времена море затопило землю, так что все люди и животные потонули, а все
S астения и травы полегли. Не осталось ни одного сухого места, даже самые высокие горы очутились под водой; только вершина Лакимола в местности Бильба одиноко возвышалась над волнами. На этой горе нашел себе убежище один человек со своей женой и детьми. Через несколько месяцев прилив начал затоплять гору все выше и выше, человек и его семья были в большом страхе, ожидая, что вода вот‑вот дойдет до них. И они взмолились морю, чтобы оно вернулось в прежние берега. Море ответило: «Я сделаю это, если вы дадите мне животное, чьи волосы я не сумею сосчитать». Тогда человек бросил в пучину сперва свинью, потом козу, собаку и курицу, но все напрасно: море могло сосчитать волосы каждого животного и продолжало наступать на гору. Наконец человек бросил кошку, и на этот раз морю не удалось подсчитать число волос, и оно в смущении отступило. После этого явился морской орел, высыпал в воду немного сухой земли, и человек с женой и детьми спустился с горы и стал искать себе новую родину. А бог велел морскому орлу принести человеку всякие семена – маис, просо, рис, бобы, тыквенное и кунжутное семя, чтобы человек мог посеять их и прокормить себя и семью. Поэтому‑то на острове Роти к концу урожая люди выставляют на деревенской площади снопы риса как приношение горе Лакимола. Каждый варит рис и несет его вместе с орехами бетеля, кокосовыми орехами, табаком, бананами и плодами хлебного дерева тоже как жертву горе. Люди пируют и пляшут в знак благодарности Лакимоле и возносят к ней молитвы о ниспослании на будущий год хорошего урожая, чтобы народ имел пищу в изобилии.
У дикарей Андаманских островов в Бенгальском заливе существует легенда о великом потопе, которую можно привести здесь, хотя эти острова, строго говоря, не относятся к Малайскому архипелагу. Дикари эти рассказывают, что спустя некоторое время после появления на свет люди сделались непокорными и равнодушными к велениям создателя, объявленным им при рождении. Тогда разгневанный создатель послал великий потоп, заливший водой всю землю, за исключением вершины Седдл, местопребывания самого создателя. Все, что было живого на земле, люди и животные погибли в водах потопа, кроме двух мужчин и двух женщин, которые, к счастью своему, находились в лодке, когда наступила катастрофа, и потому успели спастись. Когда наконец вода спала, эта горсточка людей высадилась на берег, но положение их было печальное, ибо все остальные живые существа утонули. Однако создатель, который носил имя Пулуга, милостиво пришел им на помощь и сотворил заново животных и птиц на пользу людям. Оставалось только одно затруднение: нельзя было зажечь огонь, так как потоп погасил пламя в каждом очаге, все предметы, конечно, сильно отсырели. В это время весьма кстати явился на выручку к людям дух одного из их друзей, погибшего во время потопа. При виде их беды он в образе зимородка улетел на небо и здесь нашел создателя, сидевшего у своего очага. Птица дотронулась было до горящей головни, намереваясь отнести ее в своем клюве друзьям, не имевшим огня, но впопыхах, а может быть, от волнения уронила головню на священную особу самого создателя, который, вне себя от негодования и корчась от боли, швырнул пылающую головню в птицу. Но он промахнулся, и головня со свистом пролетела мимо птицы и шлепнулась с неба на землю как раз в то самое место, где четверо людей сидели, дрожа от холода. Так люди добыли огонь после великого потопа.
Согревшись и поразмыслив на досуге обо всем случившемся, эти четыре человека, пережившие потоп, стали роптать на создателя, погубившего всех остальных людей, и пришли в такое раздражение, что даже замышляли убить его. Но сам создатель убедил их отказаться от столь нечестивого намерения, объявив им прямо, что лучше им и не начинать, потому что он тверд, как дерево, и никакие стрелы не поразят его, да еще прибавил, что если они посмеют тронуть его хоть одним пальцем, то за это каждая мать ответит кровью своих сыновей и дочерей. Эта страшная угроза возымела свое действие: они покорились судьбе, а смягченный создатель снисходительно и более спокойным тоном объяснил им, что люди сами навлекли на себя великий потоп своим своеволием и нарушением его велений и что всякое повторение этих преступлений в будущем повлечет за собою достойное возмездие. Это был последний случай, когда создатель явился к людям и говорил с ними лицом к лицу; с тех пор туземцы Андаманских островов никогда больше не видали его, но до сего дня продолжают исполнять его волю со страхом и трепетом.
Сказания о великом потопе в Австралии
Курнаи, туземное австралийское племя в Гипсленде, в Виктории, рассказывают, что некогда был великий потоп: вся страна очутилась под водой, все черные люди утонули, кроме одного мужчины и двух или трех женщин, которые спаслись на илистом острове близ Порт‑Альберта. Всюду вокруг них была вода. В это время пеликан, или бунджил‑борун, как называют эту птицу курнаи, плыл мимо острова в своей лодке и, увидев, в каком бедственном положении находятся эти люди, пришел им на помощь. Одна женщина оказалась такой красивой, что пеликан влюбился в нее. Когда она захотела войти в лодку, он сказал ей: «Не сейчас, а после» – стал по очереди перевозить остальных людей на материк. Боясь остаться наедине с перевозчиком, женщина не стала дожидаться его возвращения с последней переправы, а пустилась вплавь к берегу и исчезла из виду. Но прежде чем покинуть остров, она взяла полено, накинула на него свой плащ из меха опоссума и поставила его возле очага, чтобы обмануть перевозчика. Пеликан пришел за женщиной, чтобы перевезти ее, и крикнул ей: «Ну ступай!» Не получив ответа, он рассердился, бросился на мнимую женщину и со всего размаху толкнул полено ногой. Конечно, он только ушиб собственную ногу, а боль и досада за скверную шутку, которую сыграла с ним женщина, привели его в такое раздражение, что он тут же начал себя окрашивать в белый цвет, чтобы вступить в борьбу с мужем обманувшей его бессовестной плутовки. Но пока он еще был занят этими военными приготовлениями и одна половина его тела оставалась черной, а другая была уже белая, вдруг появился другой пеликан; не зная, что делать с таким странным созданием, полубелым и получерным, он ударил его своим клювом и убил на месте. Вот почему теперь у пеликанов черный цвет перемежается с белым; до потопа они были сплошь черные.
По словам аборигенов Виктории, живущих у озера Тайерс, великий потоп произошел следующим образом. Одна громадная лягушка некогда проглотила всю воду на земле, и никто не мог достать нигде ни капли воды для питья. Положение было совершенно невыносимое, особенно для рыб, которые бились на суше с открытыми ртами. И вот животные стали совещаться, как быть, и решили, что нет лучшего средства помочь беде, как заставить лягушку рассмеяться и таким образом изрыгнуть всю воду. Вслед за этим они собрались перед лягушкой и стали проделывать такие забавные прыжки и ужимки, что всякий другой умер бы со смеху. Но лягушка даже не усмехнулась. Она сидела, мрачная и безмолвная, с большими выпученными глазами и вздутыми щеками, важная, как судья. Желая испытать последнее средство, угорь ступил ей на хвост и стал вертеться, прыгать и кривляться самым уморительным образом. Тут уж лягушка не могла больше удержаться. С лица ее исчезло строгое выражение, и она наконец разразилась таким смехом, что слезы потекли из глаз и вода хлынула изо рта. Оказалось, однако, что животные получили больше, чем добивались, так как вода, выпущенная лягушкой, образовала великий потоп, в котором погибло много людей. Да и все человечество, наверное, потонуло бы, если бы тут не подвернулся пеликан, который подобрал к себе в лодку всех оставшихся в живых людей и тем самым спас им жизнь.
Сказания о великом потопе в Новой Гвинее и Меланезии
В округе Кабади, британской части Новой Гвинеи, у туземцев существует предание о том, что когда‑то человек по имени Логеро и его младший брат рассердились на местных жителей и бросили человеческую кость в небольшую речку; вскоре после этого речка широко разлилась и образовала море, затопившее все низменности. Люди убежали в горы, где им пришлось, спасаясь от воды, взобраться на высочайшие вершины. Там они жили до тех пор, пока море не отступило, и тогда некоторые из них спустились в низменности, а другие остались в горах, где построили себе дома и развели плантации.
Вальманы, живущие на северном берегу Новой Гвинеи, рассказывают, что однажды жена одного очень праведного человека увидела большую рыбу, плавающую у берега. Она подозвала мужа, но тот никак не мог рассмотреть ее. Женщина посмеялась над ним и спрятала его за банановым деревом, чтобы он сквозь листья выслеживал рыбу. Когда он наконец разглядел ее, то страшно испугался и приказал своим детям не трогать эту рыбу. Но другие люди взяли лук, стрелы и веревку, убили рыбу и вытащили ее на берег. Хотя праведник предостерегал их, чтобы они не ели рыбу, они его не послушались. Тогда он тут же угнал животных наверх в лес, по паре от каждой породы, а сам со своей семьей взобрался на кокосовую пальму. Не успели нечестивые люди съесть рыбу, как вода поднялась со дна и с такой силой хлынула на землю, что никто не успел спастись. Все люди и животные потонули. Когда вода достигла верхушки самого высокого дерева, она столь же быстро спала. После этого праведник спустился с дерева вместе с семьей и стал разводить новые плантации.
Туземцы, живущие по реке Мамберамо, в голландской части Новой Гвинеи, рассказывают о великом потопе, вызванном разливом реки; вода залила даже гору Ванесса. Спаслись лишь один человек и его жена вместе со свиньей, казуаром, кенгуру и голубем. Эти люди и стали прародителями всего нынешнего человечества, а животные и птицы – прародителями всего существующего животного мира. Кости утонувших животных доныне еще лежат на горе Ванесса.
На островах Фиджи сложилась легенда о великом потопе, который на языке туземцев называется валаву‑леву; по словам одних туземцев, он имел местный характер, а по словам других – всеобщий. Потоп произошел следующим образом. У великого бога Нденгея была чудо‑птица, которая каждое утро будила его своим пением. Однажды два внука его не то случайно, не то умышленно убили птицу своими стрелами, а тело похоронили в земле, чтобы скрыть следы преступления. Бог из‑за этого заспался и, жалея о пропаже любимой птицы, послал своего гонца Уто разыскать ее. Но поиски были напрасны, и гонец доложил богу, что нигде не нашел следов птицы. Вторичные поиски оказались, однако, более удачными и обнаружили преступление обоих внуков бога. Чтобы спастись от ярости своего разгневанного деда, молодые повесы бежали в горы и здесь нашли приют у племени плотников, которые охотно согласились построить частокол, достаточно крепкий для того, чтобы устоять против Нденгея и его сыщиков. Они оказались верными своему слову, и целых три месяца бог и его приближенные тщетно осаждали крепость. Наконец, отчаявшись взять частокол силой при помощи обычных военных операций, смущенный неудачей бог распустил свое войско и придумал другое, более верное средство мести за обиду. По его приказанию собрались темные тучи и разразились ливнем над обреченной землей. Один за другим были залиты водой города, холмы и горы. Но мятежники, засевшие в своем высоком укрепленном городе, долгое время спокойно взирали на вздымающиеся кверху воды. Когда же наконец волны стали заливать деревянные стены города и даже прорвались через частокол, мятежники обратились за помощью к некоему богу, который, согласно одному рассказу, посоветовал им построить плот из плодов шеддока [17], а по другой версии, послал им две лодки или научил их, как самим построить лодку для своего спасения. То был Рокоро, бог плотников, который вместе с своим помощником Гокола пришел им на помощь. Вдвоем они плыли в двух больших двойных лодках, подбирали тонущих людей и держали их в лодке, пока не прекратился потоп. Некоторые же говорят, что уцелевшие от потопа люди спаслись на больших посудинах, на которых плыли по воде. Так или иначе, но все версии легенды сходятся на том, что даже наиболее высокие места на земле были залиты потопом и что небольшая кучка людей спаслась на каких‑то судах, которые после окончания потопа осели на суше, на острове Мбенга. Всех людей, переживших потоп, было восемь. Два племени погибли до последнего человека; одно из них состояло исключительно из женщин, а другое имело собачьи хвосты. Туземцы острова Мбенга претендуют на самый высокий ранг среди всех племен островов Фиджи на том именно основании, что люди, оставшиеся в живых после потопа, высадились на их острове, а вожди их всегда играли выдающуюся роль в жизни населения этой группы островов и величали себя «подвластными одному лишь небу». Говорят, что прежде жители этих островов всегда держали наготове лодки на случай нового потопа и что обычай этот только недавно был оставлен.
Меланезийцы с островов Новые Гебриды рассказывают, что их великий легендарный герой Кат исчез из мира во время потопа. Они показывают само место, откуда отплыл герой в свое последнее путешествие, а именно широкое озеро в середине острова Гауа. Во времена Ката на месте теперешнего озера находилась обширная равнина, покрытая лесом. Кат повалил одно из самых больших деревьев в лесу и принялся строить себе лодку из ствола дерева. Его братья, видевшие, как он обливается потом, трудясь над своей лодкой в тени густого тропического леса, стали подшучивать над ним. «Каким образом ты думаешь протащить эту огромную лодку через лесную чащу к морю?» – насмешливо спрашивали они его. «Подождите, увидите» – вот все, что он им отвечал. Когда лодка была готова, он посадил в нее жену и братьев и все живые существа, обитавшие на острове, не исключая крошечных муравьев, и заперся со всеми ими на судне, которое было снабжено крышей. Тогда начался ливень. Вся обширная котловина острова наполнилась водой, прорвавшейся через кольцо холмов к тому месту, где большой водопад острова Гауа и теперь еще с оглушительным ревом в туче водяных брызг низвергается в море. Здесь лодка пронеслась по бурным волнам сквозь стену холмов и, умчавшись в море, скрылась из виду. Туземцы говорят, что герой Кат пропал без вести, захватив с собою все, что было наилучшего на земле, но они ждут еще его радостного возвращения.
Сказания о великом потопе в Полинезии и Микронезии
Легенды о великом потопе, в котором погибло множество людей, сохранились у туземцев с островов Полинезии и Микронезии, разбросанных по Тихому океану. «Основные факты, – читаем мы в одной книге, – одинаковы в преданиях, существующих у жителей отдельных групп, и различаются лишь в некоторых второстепенных подробностях. В одной группе сказаний говорится, что в древние времена Таароа, главный бог (по местной мифологии, создатель мира), рассердившись на людей за непокорность, опрокинул мир в море, так что земля очутилась под водой, за исключением немногих aurus, т. е. возвышенных мест, которые остались над поверхностью воды и образовали главную группу островов. У жителей острова Эймео сохранилось предание о том, что после наводнения, когда вода спала, какой‑то человек высадился из лодки на их острове, близ Тиатаэпуа, и построил жертвенник (мараэ) в честь своего бога».
На острове Таити существует следующая легенда. Остров был уничтожен морем: ни одного человека, ни одной свиньи, курицы и собаки не осталось в живых. Леса и камни были сметены ветром. Морская пучина простиралась над землей. Но два человека, муж с женой, спаслись. Лишь только начался потоп, женщина схватила цыпленка, собачку и котенка, а муж схватил поросенка (только эти животные и были некогда известны туземцам, а так как в слове fanaua – «молодой» – формы единственного и множественного числа совпадают, то, возможно, речь здесь идет не об одном, а о нескольких животных каждого рода). Муж предложил искать убежище на горе Орофена, одной из самых высоких гор на Таити, говоря, что туда море не поднимется. Но жена с ним не согласилась и предложила идти на гору О‑Питохито, где они будут в полной безопасности. Жена оказалась права, потому что Орофена была залита морем, тогда как гора О‑Питохито возвышалась над водной пустыней и послужила для них убежищем. Десять ночей они не спали, пока вода не схлынула, и тогда они увидели небольшие горные вершины, показавшиеся над волнами. Когда море отступило, на земле не оказалось ни людей, ни растений, а сгнившие рыбы лежали в пещерах и выбоинах среди скал. Они сказали: «Выроем в море яму для рыбы». Ветер также унялся, и все успокоилось, но вдруг камни и деревья стали падать с неба, куда они раньше унесены были ветром, и все деревья на земле были вырваны с корнем, и ураган умчал их вверх. Муж и жена посмотрели во все стороны, и жена сказала: «Море нам больше не угрожает, но падающие сверху камни несут с собою смерть или раны; куда нам укрыться?» Тогда они выкопали яму, устлали ее травой, а сверху накрыли землей и камнями. Они вползли в эту землянку и, сидя в ней, с ужасом прислушивались к грохоту и треску падавших с неба камней. Мало‑помалу каменный град стал утихать; лишь время от времени еще падали камни, сперва по нескольку сразу, потом по одному, наконец вовсе перестали падать. Жена сказала мужу: «Встань и пойди посмотри, падают ли еще камни». Но муж отвечал: «Нет, не пойду, боюсь умереть». Весь день и всю ночь он ждал, а на следующее утро сказал: «Ветер точно утих, камни и древесные стволы больше не падают, не слышно и грохота камней». Они вышли из землянки. Груда упавших камней и деревьев образовала чуть ли не целую гору. От всей страны остались только земля и скалы; кусты были уничтожены морем. Муж и жена спустились с горы и с удивлением смотрели вокруг: не было ни домов, ни кокосовых орехов, ни пальм, ни плодов хлебного дерева, ни мальвы, ни травы. Все истребило море. Они стали жить вдвоем. Жена родила двух детей – мальчика и девочку. Родители горевали о том, что детям нечего есть. Потом жена снова родила ребенка, но пищи все еще не было. Наконец хлебное дерево стало приносить плоды. Появились кокосовые орехи и всякая другая пища. В три дня пищи на земле оказалось видимо‑невидимо, а через некоторое время страна уже кишела людьми. От той пары, отца и матери, произошли все люди.
На Раиатеа, одном из островов Общества, существует предание, что однажды, вскоре после заселения земли потомками Таата, морской бог Руагату отдыхал в коралловых рощах на дне океана, как вдруг покой его был грубо нарушен. Рыбак, плывший в это время над ним в своем челноке, не подозревая близкого соседства с богом, а может быть, по небрежности закинул свои удочки в чистое и прозрачное море среди коралловых ветвей и зацепил крючками волосы спящего бога. С большим трудом выдернул рыбак крючки из пышных кудрей Руагату и стал изо всех сил вытаскивать удочки. Разбуженный бог, вне себя от ярости, поднялся кверху, взбаламутив море, и, высунув голову из воды, стал бранить рыбака за его непочтительность и грозить, что в отместку уничтожит всю страну. Испуганный рыбак пал ниц перед морским богом, признался в своем грехе и умолял о прощении, прося отвратить возвещенный приговор или по крайней мере оставить ему жизнь. Бог был тронут его раскаянием и мольбами и велел ему вернуться домой к своей жене и ребенку и отправиться с ними на Тоамараму – островок, лежащий среди рифов к востоку от Раиатеа. Здесь ему была обещана пощада при гибели окрестных островов. Человек поспешно воротился домой, взял с собой жену и ребенка и отправился по лагуне на маленький остров спасения. Некоторые говорят, что он взял с собой еще друга, жившего с ним под одной крышей, а также собаку, свинью и двух куриц; таким образом, всех беглецов было четверо, при них все известные тогда на острове домашние животные. Они достигли спасительной гавани до наступления вечера, а как только зашло солнце, воды океана стали вздуваться и прибрежные жители, покинув свои жилища, бежали в горы. Всю ночь вода прибывала, и наутро только вершины высоких гор виднелись над гладью моря. Наконец и они скрылись под водой, все население страны погибло. Впоследствии море отступило, рыбак и его спутники оставили свое убежище, поселились на Раиатеа, и от них пошли нынешние жители этих мест.
Коралловый островок, на котором прародители этого племени нашли убежище от великого потопа, возвышается над уровнем моря не более чем на два фута, и трудно понять, каким образом остров мог уцелеть от наводнения, в то время как высокие горы, поднимающиеся на тысячи футов над уровнем моря, были затоплены. Тем не менее такая несообразность не смущает туземцев; они обычно уклоняются от рассуждений на подобные щекотливые темы и с торжеством указывают на кораллы, раковины и другие морские образования, случайно попадающиеся неглубоко в земле на вершинах их высочайших гор, как на обстоятельство, подтверждающее достоверность их предания. Они настаивают на том, что эти предметы представляют отложения океана во время наводнения.
Замечательно, как мы это дальше увидим, что в приведенных легендах потоп является следствием разлива морской воды, а отнюдь не ливня, о котором даже не упоминается. По этому поводу Вильям Эллис, которому мы обязаны записью этих легенд, говорит: «Я часто беседовал на эту тему с туземцами северных и южных островов, но ни разу не слыхал от них рассказа о том, что открылись «хляби небесные» или что ливень обрушился на землю. В легенде о боге Руагату и о Кагинарийском море (на Гавайских островах) наводнение объясняется разливом моря. В каждом рассказе гнев бога является причиной затопления земли и истребления ее жителей».
Когда Эллис в 1822 г. рассказывал туземцам Гавайских островов о Ноевом потопе, они познакомили его с своей собственной аналогичной легендой. «Они говорили мне со слов своих отцов, что вся земля была некогда залита морем, за исключением одного небольшого пика на вершине Мауна‑Кеа, где спаслись два человека от всеобщей гибели, что они до тех пор не слыхали ничего о ковчеге или Ное и что потоп они привыкли называть kai a Kahinаrii, т. е. Кагинарийским морем».
У маори из Новой Зеландии есть свое предание о потопе. Когда люди размножились на земле, то везде воцарилось зло, племена постоянно ссорились и воевали друг с другом. Люди перестали чтить бога Тане, сотворившего мужчину и женщину, и открыто отрицали его учение. Два великих пророка провозглашали истину о разделении неба и земли, а люди насмехались над ними, называя их лжепророками и утверждая, что небо и земля с самого начала существовали в том же виде, как и теперь. Эти мудрые пророки были Паравенуа‑меа и Тупунуи‑а‑ута. Они все же продолжали свои проповеди, пока народ не проклял их, говоря: «Вы оба можете питаться словами вашей басни, вы можете есть даже головы этих слов». Пророки были глубоко оскорблены этими нечестивыми словами – «есть головы». Ими овладел гнев. Они взяли каменные топоры, срубили деревья, подтащили стволы к реке Тохинга, связали их виноградными лозами и веревками и сделали огромный плот. На плоту они поставили дом и поместили в нем много пищи, корней папоротника, сладкого картофеля и собак. Затем они произнесли заклинания и молитвы о ниспослании ливня, дабы люди уверовали в существование бога Тане и его могущество и уразумели необходимость молиться ему о даровании им жизни и мира. После этого оба пророка взошли на плот вместе с двумя людьми по имени Тиу и Рети и женщиной по имени Вай‑пу‑на‑гау. Но на плоту были и другие женщины. Тиу был жрецом у них, молился и призывал дождь. И дождь лил четыре или пять дней, а потом жрец произнес новые заклинания о прекращении дождя, и дождь прекратился. Но вода продолжала подниматься и на следующий день достигла плота, а еще через день плот, приподнятый водой, поплыл вниз по реке Тохинга. Вода разлилась, и плот носился по волнам из стороны в сторону. Семь месяцев не унимался потоп; тогда жрец Тиу сказал своим спутникам: «Мы не погибнем, мы пристанем к берегу», а на восьмой месяц он снова сказал: «Море обмелело, вода спадает». Оба пророка спросили его, почему он так думает. «Мой жезл поведал мне об этом», – отвечал жрец. Ибо у него был на плоту алтарь, где он совершал свои обряды, произносил заклинания и созерцал свой жезл. Он понял знаки, которые подал ему жезл, и снова сказал спутникам: «Стихли буйные ветры прошлых месяцев, улеглись и ветры нынешнего месяца, и море успокоилось». На восьмой месяц плот уже не качало из стороны в сторону, как прежде; боковая качка часто сменялась болтанкой, и жрец понял, что море все больше мелеет и что земля близка. Он сказал своим спутникам: «В этот месяц мы пристанем к берегу, ибо по знакам жезла я вижу, что море уже не так глубоко». Во все время плавания по морю спутники молились и совершали обряды в честь бога Тане. Наконец они пристали к берегу у Гаваики. Они полагали, что найдут еще в живых хоть часть населения и что земля будет выглядеть так же, как и до потопа. Но все изменилось, почва во многих местах раскололась и растрескалась, а местами была выворочена наизнанку или совсем размыта потопом. И ни одной живой души не осталось в мире. Те, кто высадился с плота на берег, были единственными людьми на земле. Очутившись на суше, они прежде всего стали совершать обряды и повторять заклинания, вознесли молитвы богу Тане, и небу (Ранги), и Регуа, и всем другим богам, а после молитв принесли им жертвы из водорослей. Каждому богу они молились в особом месте, у особого алтаря. Алтарями служили корни трав, кусты, деревья, пучки льна. Таковы в то время были жертвенники для богов. И теперь еще если кто‑нибудь из племени приближается к такому жертвеннику, то съеденная им ранее пища раздувается в желудке и убивает его. Один только главный жрец может подходить к такой святыне. Если простой человек подойдет к подобному заповедному месту, а потом сварит пищу в своей деревне, то эта пища убьет всякого, кто станет ее есть. Такая пища проклята за грехи святотатца, осквернившего алтарь, и наказанием тому, кто ест ее, будет смерть. Совершив весь ритуал, необходимый для снятия табу, спасшиеся на плоту раздобыли огонь трением на одном из священных мест. Этим огнем жрец зажег пучки травы и на каждый алтарь положил горящий пучок рядом с долей, предназначенной богу. Жрец принес богам водоросли как благодарственную жертву за спасение людей от потопа и сохранение их жизни на плоту.
В Микронезии, как и в Полинезии, тоже записано сказание о великом потопе. Обитатели островов Палау рассказывают, что некогда человек поднялся на небо, откуда боги своими сияющими очами‑звездами каждую ночь взирают на землю. Ловкий плут украл один из этих ярких глаз и принес его на землю; с тех пор все монеты на островах Палау стали делать из того глаза, или звезды. Боги сильно обозлились за воровство и спустились на землю, чтобы отнять украденное и наказать вора. Под видом обыкновенных людей они шли от дома к дому, отыскивая кров и пищу. Но люди грубо прогоняли их и не давали им ни куска хлеба, ни глотка воды. Нашлась лишь одна старая женщина, которая ласково приняла их в своей хижине, накормила и напоила всем, что у нее было наилучшего. Уходя от женщины, боги предупредили ее, чтобы к ближайшему полнолунию она приготовила плот из бамбукового дерева и в первую же ночь с наступлением полнолуния легла там спать. Она поступила, как ей было сказано. И вот во время полнолуния разразилась ужасная буря с ливнем. Море стало подниматься все выше и выше, затопило острова, разорвало горы и снесло все человеческое жилье. Люди не знали, как спастись, и все до одного погибли в водах потопа. Но плот, на котором крепко спала добрая женщина, поднялся на поверхность воды и плыл по течению до тех пор, пока волосы женщины не запутались в ветвях дерева на вершине горы Армлимуи. Когда начался отлив и вода стала все больше спадать по склонам горы, боги сошли с неба, чтобы разыскать добрую женщину, которую они взяли под свою защиту, но нашли ее мертвой. Тогда они позвали с неба одну из богинь, которая проникла в мертвое тело старой женщины и оживила ее. После этого боги прижили пятерых детей с воскресшей старухой, а затем покинули землю и вернулись на небо; богиня, милостиво оживившая старую женщину, также вернулась в свою небесную обитель. А пятеро детей, родившихся от божественных отцов, заселили острова Палау, и от них произошли нынешние их обитатели.
Сказания о великом потопе в Южной Америке
У бразильских индейцев, живших в окрестностях нынешнего Рио‑де‑Жанейро в те времена, когда европейцы впервые проникли в эти места, существовала легенда о потопе, от которого спаслись лишь два брата со своими женами. Согласно этой легенде, потоп залил всю землю, все люди погибли, за исключением прародителей этих индейцев, спасшихся на высоких деревьях или, как думают другие, в лодке.
Француз Андре Теве, путешествовавший по Бразилии в середине XVI в., передает следующее сказание индейцев, живущих у мыса Кабу‑Фриу. У одного великого чародея, по имени Соммай, было два сына, которых звали Тамендонаре и Ариконте. Первый обрабатывал землю, имел жену и детей и был примерным отцом и мужем. Не таков был его брат Ариконте. Он занимался только войной, и его единственным желанием было покорить соседние народы и даже собственного прямодушного и миролюбивого брата. Однажды этот свирепый воин, возвращаясь с битвы, принес брату отрезанную у убитого врага руку и при этом презрительно сказал: «Убирайся вон, трус ты этакий! Я хочу отнять у тебя твою жену и детей, потому что ты не сможешь защитить их». На это добрый человек, уязвленный высокомерием брата, насмешливо отвечал ему: «Если ты такой храбрый, как уверяешь, то почему не принес все тело своего врага?» Колкий ответ привел Ариконте в негодование. Он бросил отрубленную руку на порог дома своего брата. В это самое мгновение деревня, в которой они жили, вознеслась к небу, но оба брата остались на земле. Тогда Тамендонаре от изумления или с досады топнул ногой с такой силой, что из‑под земли забил огромный фонтан воды, который поднялся чуть ли не выше облаков и залил все холмы кругом; вода лилась и лилась, пока не затопила всю землю. Братьям пришлось взобраться на самую высокую гору и там вскарабкаться вместе с женами на деревья. Тамендонаре влез на дерево, называемое пиндона; французский путешественник видел два рода этого дерева, из которых один имел более крупные плоды и листья, нежели другой. Спасаясь от поднимающейся воды, Тамендонаре успел втащить на дерево одну из своих жен; брат же его со своей женой влезли на другое дерево, называемое генипер. Через некоторое время Ариконте дал своей жене несколько плодов с дерева, сказав ей: «Брось один из них вниз». Она так и сделала, и по плеску воды они поняли, что вода еще высока и еще не время спускаться в долину. Индейцы верят, что во время этого потопа погибли все люди, за исключением тех двух братьев с их женами, и что от этих двух пар после потопа произошли два различных племени – тоннассеаре по прозвищу тупинамба и тоннайд‑гуайяна по прозвищу томину, которые постоянно враждуют и воюют друг с другом. Принадлежащие к племени тупинамба, желая прихвастнуть и показать свое превосходство над соседним племенем, говорят: «Мы происходим от Тамендонаре, а вы – от Ариконте», разумея при этом, что Тамендонаре был лучший человек, чем Ариконте.
В несколько иной версии та же легенда была записана иезуитом Симоном де Васконсельос. По этой версии, спаслась только одна семья, а о злом брате не упоминается вовсе. Жил на свете, гласит эта легенда, искусный чародей и волшебник Тамандуаре. Великий бог Тупи открыл ему, что скоро наступит большой потоп, который зальет всю землю, даже высокие деревья и горы. Только одна вершина будет подниматься над водой, на ней большое дерево с плодами наподобие кокосовых орехов. На этом‑то дереве волшебнику вместе с семьей можно будет спастись в надлежащее время. Тамандуаре немедля поспешил уйти со своей семьей на вершину той горы. И когда они очутились здесь в полной безопасности, начался дождь, который все лил да лил. Вода покрыла всю землю, залила гору и даже смыла верхушку ее. Тогда человек с своей семьей взобрались на пальму и оставались на ветвях ее все время, пока длился потоп, питаясь плодами дерева. После спада воды они спустились с пальмы и были так плодовиты, что со временем вновь заселили опустошенный потопом мир.
Индейское племя каинганг, или короадо, в провинции Риу‑Гранди‑ду‑Сул, на юге Бразилии, имеет свое предание о великом потопе, залившем всю страну, в которой жили их предки. Только одна из вершин прибрежной горной цепи Серра до Map оставалась еще над водой. Люди трех индейских племен – каинганг, кайурукр и каме – плыли с зажженными факелами в зубах, держа путь к горам. Но индейцы двух последних племен устали в пути и утонули, и души их поселились в сердце горы; каинганги же и еще несколько человек из племени курутон кое‑как добрались до горы и остались здесь жить: одни – на земле, а другие – на ветвях деревьев. Прошло несколько дней, вода еще не спадала, а им нечего было есть. Они уже ожидали смерти, когда услышали пение морских птиц саракура, летевших к ним с корзинами, полными земли, которую птицы бросали в воду, отчего вода медленно убывала. Люди кричали птицам, чтобы они торопились; птицы призвали на помощь уток, и общими усилиями им удалось освободить от воды достаточно места для всех людей. Те же, которые взобрались на деревья, были превращены в обезьян. Когда потоп прекратился, каинганги спустились вниз и поселились у подошвы горы. Души утонувших индейцев из племени кайурукр и каме пробили себе путь из сердца горы, где находились до тех пор в заточении, и, когда выползли наружу, зажгли огонь. Из пепла костра душа одного индейца из племени кайурукр вылепила ягуаров, тапиров, муравьедов, пчел и других животных, одарила их жизнью и показала, что им полагается есть. Душа другого индейца, из племени каме, в подражание первой создала пуму, ядовитую змею и осу для того, чтобы они вели войну с животными, созданными кайурукром, что они и делают до сих пор.
Сказание о великом потопе существует также у индейского племени куруайя в Бразилии, живущего в долине реки Арагуая, которая вместе с рекой Токантинс образует самые восточные из всех крупных притоков Амазонки. Племя это, как говорят, отличается от всех соседних племен своими нравами и обычаями, а также физическими особенностями и говорит на языке, не состоящем в родстве ни с одним из языков других бразильских индейцев. Сказание это таково. Однажды куруайя ушли охотиться на диких свиней и загнали животных в нору. Они стали раскапывать ее, убивая каждую вытаскиваемую свинью. При этом они наткнулись на оленя, потом на тапира, потом на белого оленя, а еще глубже увидели ноги человека. Испугавшись при виде этой находки, куруайя привели великого чародея, знавшего всех лесных зверей, который сумел вытащить этого человека. Вырытый из земли человек был худ, но с большим животом и назывался Анатиуа. Он начал петь: «Я – Анатиуа, дайте мне покурить табаку». Но куруайя не поняли ни слова. Они принесли из леса разные цветы и плоды и предложили их Анатиуа, но он от всего отказался и указал пальцем на курившего трубку человека. Тут они поняли, чего он хочет, и поднесли ему табак. Он взял трубку и курил до тех пор, пока не упал на землю без чувств. Тогда они отнесли его в челнок и привезли в деревню. Здесь он очнулся от обморока и стал петь и плясать. Однако поведение его и непонятная речь напугали куруайя, и они снялись с насиженного места со всеми пожитками. Это очень обозлило Анатиуа, и он превратился в огромную пиранью и последовал за куруайя, имея при себе много тыквенных бутылок, наполненных водой. Он стал кричать куруайя, чтобы они остановились, но те не обращали на него внимания; тогда он пришел в ярость и разбил вдребезги одну из бывших у него бутылок. Пролитая вода вдруг стала подниматься, но куруайя продолжали бегство. Тогда он разбил еще одну бутылку, потом еще одну и еще. Вода поднималась все выше и выше, пока вся земля не оказалась затопленной, и только горы у устья реки Тапирапе возвышались над разливом. Куруайя нашли пристанище на двух вершинах этой горной цепи. Но Анатиуа созвал всех рыб, чтобы столкнуть людей в воду. И ягу, и пинтадо, и паку пытались сделать это, но никому из них не удалось столкнуть людей. Наконец бикудо (рыба с длинным клювообразным рылом) удалось взобраться на гору с тылу и столкнуть куруайя с вершины. Большая лагуна еще и поныне существует на том месте, куда они свалились. Лишь несколько человек остались на вершине горы и спаслись. Когда уровень воды понизился, они спустились вниз.
По поводу этого сказания автор, записавший его, делает следующее замечание: «Хотя регулярно повторяющиеся наводнения, например, на Арагуая, вообще говоря, не служат причиной возникновения сказаний о потопе, как правильно указал на это Андре, однако именно здесь местные условия оказались вполне благоприятными для этого. Путешественник, перед которым после долгого плавания между бесконечных низменных берегов реки вдруг вырастают могучие конические горы по реке Тапирапе, круто поднимающиеся среди равнины, легко поймет, почему у куруайя, так часто страдающих от наводнений, создалась подобная легенда о потопе. Возможно, что некогда действительно имел место такой случай, когда необыкновенно сильное наводнение заставило окрестных жителей искать убежища на тех горах». И далее: «Как и в большинстве южноамериканских легенд о потопе, в настоящей легенде потоп произошел не от дождя, а от разбитой посуды с водой».
Племена паумари, абедери и катауши, живущие по реке Пурус, рассказывают, что однажды люди услышали подземный гул и глухие раскаты грома. Солнце и луна стали принимать то красный, то синий, то желтый цвет, дикие звери безбоязненно стали подходить к людям. Спустя месяц снова загрохотал гром, густая мгла поднялась от земли к небу, и разразилась гроза и ливень. Дневного света и земли как будто никогда и не было. Одни люди очутились неведомо где, другие умерли неведомо как, ибо везде царил невообразимый хаос. Вода поднялась так высоко, что вся земля оказалась под ней, только вершины самых высоких деревьев возвышались еще над водой. В одних местах люди бежали, не зная, где укрыться, в других, взобравшись на деревья, они гибли от холода и голода, ибо все время не прекращались мрак и ливень. Спасся один только Уассу со своей женой. Когда они после потопа спустились на землю, то нигде не встретили ни одного человеческого тела, ни одной кости человеческой. Потом они прижили много детей, и один сказал другому: «Что же, построим себе дома на реке; если поднимется вода, то и мы вместе с нею поднимемся». Но, видя, что земля остается под ними сухой и неподвижной, они перестали об этом думать. Однако паумари до сих пор строят свои дома на реке.
Мурато, ветвь племени хибаро в Эквадоре, рассказывают, что когда‑то один индеец‑мурато пошел ловить рыбу в лагуне реки Пастацы. Небольшой крокодил проглотил его приманку, и рыбак убил его. Мать крокодила или, вернее, мать всех крокодилов вообще рассердилась и стала бить хвостом по воде до тех пор, пока вода не разлилась по земле и не затопила все окрестности лагуны. Все люди утонули, кроме одного человека, который взобрался на пальму, где оставался много дней подряд. Все время было темно, как ночью; он часто бросал пальмовые плоды в воду, но каждый раз был слышен плеск воды. Наконец однажды брошенный им плод упал без всплеска. Тогда он понял, что потоп кончился, и слез с дерева. Человек построил себе дом и принялся обрабатывать землю. Желая обзавестись женой, которой у него не было, он вырезал часть своего тела и посадил ее в землю; оплодотворенная таким образом земля произвела женщину, на которой он и женился.
Арауканы (в Чили) хранят предание о великом потопе, от которого спаслись лишь несколько человек. Эти счастливцы укрылись на высокой горе, называемой Тегтег (что значит «гремящий» или «сверкающий»), с тремя вершинами, обладающей способностью плыть по воде. «Отсюда, – говорит испанский историк, – можно заключить, что потоп был следствием вулканического извержения, сопровождавшегося страшным землетрясением, и, вероятно, резко отличался от Ноева потопа. При каждом сильном землетрясении народ бежит в те горы, которые в его воображении представляются
