Показать все теги
Часть пятая
Глава 1
Рост сопротивления нацизму в Германии и на оккупированных ею территориях
Беспощадный террор, установленный нацистами на оккупированных территориях и частично в самой Германии, не мог не вызвать ответного сопротивления порабощенных народов.
В Германии нашлось немало патриотов, которые быстро разобрались в обстановке и с началом войны поняли, что Гитлер и его приспешники ведут страну к гибели. Несмотря на жестокие преследования гестапо и полиции, пресекавших любую попытку организовать какие-либо действия, направленные против пагубной политики национал-социалистов, в стране одна за другой начали возникать группы и даже небольшие организации, которые стремились любыми путями разрушить фашистский режим. Путь, который они выбрали для этой цели, — возможная помощь Советскому Союзу — единственной стране в мире, которая способна была тогда сокрушить могущество немецкой армии. Позднее, когда стало ясно, что победа союзников над Германией уже близка, на путь сопротивления встал генералитет и высшее офицерство Германии, но свою цель они видели в убийстве Гитлера и союзе с западными государствами антигитлеровской коалиции.
…Женщина, поднимавшаяся по лестнице берлинской станции метро «Тильплатц», была одета в ярко-желтый плащ. Несколько мгновений она внимательно смотрела по сторонам, потом увидела мужчину, который явно ее ожидал. У него был при себе невзрачный, отнюдь не элегантный чемоданчик, из которого он что-то вынул. Оба пошли в сторону Брайтенбахплатц, расположенной неподалеку. «Здесь удобное место, — сказал мужчина, — и я хотел бы вам кое-что сообщить». Это был Александр Эрдберг, который получил необходимые инструкции от руководителей группы сопротивления, обер-лейтенанта вермахта Харро Шульце-Бойзена и Арвида Харнака: передать чемодан с рацией Грете Кукхоф.
Эта встреча состоялась 14 июня 1941 года, за восемь дней до нападения гитлеровской армии на Россию. Каждый член подпольной организации имел секретную кличку, под которой он был известен Центру в Москве. Харнак (кличка Корсиканец) получил от него список шифров, Коппи (кличка Штральман) — расписание радиопередач. В организацию помимо руководителей входили: Эрдберг, Адам Кукхоф, Карл Беренс, Роза Шлезингер, Ильзе Штебе и Лео Скрциперцинский.
Организация делилась на две части: ключевую группу «Арвид» возглавлял Харнак, а группу, собиравшую разведданные, Шульце-Бойзен (Старшина). Но начало деятельности оказалось неудачным. Грета Кукхоф после встречи у станции метро при возвращении домой уронила чемодан с рацией; когда Кукхоф стала дома проверять передатчик, то он оказался испорченным. Адам Кукхоф не нашел другого выхода, как закопать передатчик в саду у соседа.
Другая рация была у радиста Коппи. Эрдберг снабдил его старыми батареями, из-за чего передатчик можно было использовать лишь на небольших частотах и ограниченную дальность. В конце концов, с помощью русских для Кукхофа восстановили передатчик, а Коппи на станции городской железной дороги Дойчландхалле получил чемодан, где находилась новая радиоаппаратура. Теперь наконец группа могла приступить к работе. Гитлеровские армии еще не вторглись в Россию, а уже заработали рации патриотов в Германии.
Харро Шульце-Бойзену было около тридцати лет. Он происходил из аристократической семьи и доводился внучатым племянником гросс-адмиралу фон Тирпицу. Харро окончил школу военных летчиков-штурманов. В 1936 году он женился на внучке князя Эйленбургского — Либертас Хаас-Хайе. Геринг знал Либертас еще подростком. Поэтому он не удивился, когда она сообщила ему о своем замужестве и попросила проявить внимание к супругу. По указанию Геринга Харро зачислили в штаб авиации, несмотря на возражения со стороны гестапо, где на него еще со времени учебы было заведено досье как на человека, поддерживавшего «предосудительные связи» с коммунистами. В Министерстве авиации Харро был назначен начальником реферата, который занимался анализом и обработкой отчетов военно-воздушных атташе Германии.
Организация Шульце-Бойзена — Харнака, созданная в 1938 — 1939 годах в Берлине путем объединения подпольных групп, была одной из самых крупных в немецком Сопротивлении. В ее состав входили коммунисты, социал-демократы, беспартийные, бывшие члены нацистской партии, служащие, рабочие, сотрудники вермахта, студенты. В деятельности организации Шульце-Бойзена — Харнака наиболее полно воплотилась линия компартии Германии на создание единого демократического антифашистского фронта. Члены организации осуществляли саботаж на военных предприятиях рейха, помогали узникам, бежавшим из концлагерей, вели антифашистскую пропаганду среди солдат гитлеровской армии.
Сообщение за сообщением отправлял Шульце-Бойзен в советский Генеральный штаб. Некоторые необходимые сведения для Красной Армии он получал из Министерства военно-воздушных сил еще до начала вступления германских войск на территорию Советского Союза. «Харро был чрезвычайно полезен, — вспоминала Грета Кукхоф. — Он дал первые сведения о подготовке Германии к войне, а именно, какие города должны быть захвачены прежде всего. Харнак также предоставил ценные сведения для Эрдберга, совершившего поездку на Балканы, в том числе данные о силе и слабости германской оборонной промышленности».
Имена Харро Шульце-Бойзена и Арвида Харнака неразрывно связаны с антифашистской организацией «Красная капелла», которая действовала не только в Германии, но практически и во всей оккупированной Европе.
Что же представляла собой «Красная капелла»? В разведывательных институтах Запада, как утверждает известный французский публицист Жиль Перро, «Красная капелла» изучается как организация, представлявшая собой сплав антифашистского Сопротивления с элементами разведывательной деятельности, добившаяся в целом поразительных результатов.
О том, как появилось на свет название «Красная капелла», рассказал председатель Особой комиссии «Роте капелла», оберфюрер СС Ф. Паннцингер, взятый в плен Красной Армией. На допросах 1 февраля 1947 года и 29 июня 1951 года он показал, что отслеживание деятельности антифашистов началось в результате перехвата радиоспециалистами шифрованных сообщений (на жаргоне контрразведки радисты назывались «музыкантами» или «пианистами»). В эфире раздавался стрекот морзянки не одного радиопередатчика, а многих. В Германии и в оккупированных странах Европы работал целый «оркестр», или, по-немецки, — «капелла». Германская служба радиошпионажа определила, что «музыканты» ориентировали свои передачи на Москву. Поэтому «капелла» получила соответствующую «красную» окраску. Команда Паннцингера вкладывала пренебрежительный оттенок в наименование своих противников. Нацисты хотели, чтобы память об участниках «Красной капеллы» исчезла навсегда. Но судьба распорядилась иначе. О зондеркоманде «Роте капелла» почти никто не помнит. Имена же Харро Шульце-Бойзена, Арвида Харнака и их друзей-единомышленников известны в мире как имена мужественных людей, сумевших в тяжелое время нацистского террора разглядеть неизбежный крах германского фашизма и бороться за построение новой, миролюбивой и демократической Германии.
«Красная капелла» включала в себя многочисленные, зачастую не связанные между собой группы антифашистского Сопротивления. Они работали либо самостоятельно, либо в контакте с советской внешней разведкой. Утверждение, будто все они направлялись из единого зарубежного центра и что их руководителем являлся советский военный разведчик Леопольд Треппер, ошибочно. Берлинская группа Арвида Харнака и Харро Шульце-Бойзена пошла на добровольное сотрудничество с представителями советской внешней разведки, и сделали они это ради получения помощи в ведении эффективной борьбы за свержение гитлеровской тирании. Связи между антифашистами и представителями советской разведки носили характер партнерства. Этим объясняется, в частности, то, что группа «Корсиканца» и «Старшины», хотя и решала важные разведывательные задачи, не являлась классической единицей секретных помощников зарубежной державы.
У членов «Красной капеллы» не было ни сомнений, ни раскаяния в том, что они передают секреты своей собственной страны ее военному противнику. Для большинства из них предательство интересов родины было не чем иным, как стремлением покончить с ненавистным нацистским террором. К наиболее энергичным членам группы принадлежали истинные коммунисты, которые еще во времена Веймарской республики были готовы к тому, чтобы в случае германо-советской войны прийти на помощь Москве. В 1941 году они однозначно возложили вину за агрессию против СССР на германскую сторону.
И Шульце-Бойзен также не хотел признавать в борьбе против Гитлера никаких национальных границ. Он и его друзья уже в сентябре 1939 года мечтали о дне, когда наступавшие русские войска положат конец коричневому ужасу. Хорст Хейльман, один из секретарей Шульце-Бойзена, впоследствии говорил, что у него была только одна мысль — покончить с режимом, который вверг Германию и Европу в войну. Разрушить политическую систему, которая своими концлагерями, убийствами евреев, террором против свободы мнений превратилась в символ варварства и бесправия.
Вот как рассказывал о своей работе в движении Сопротивления в Западной Европе единственный из выживших участников организации «Красная капелла» Анатолий Гуревич («Кент»), проживавший какое-то время в Уругвае:
«В марте 1940 года мне пришлось выполнить особое задание Главного разведывательного управления — наладить прервавшуюся связь со швейцарской резидентурой, которую возглавлял Шандор Радо (псевдоним — Дора). Поэтому я выехал в Швейцарию, где встретился с Радо, научил его пользоваться новым шифром и передал программу радиосвязи с Центром, что обеспечивало вплоть до 1944 года получение в Москве очень ценной информации от наших разведчиков, находившихся в Швейцарии. Следует заметить, что такой организации, как «Красная капелла», никогда не существовало. Это кодовое название сети антигитлеровского движения в Германии, присвоенное впоследствии разведгруппам в Германии, Бельгии, Франции, Швейцарии. Каждая из резидентур имела собственную связь с «Директором» — так в шифрограммах именовался Центр в Москве. Это были и радиосвязь, и другие каналы передачи информации. Каждая разведывательная сеть была автономна и могла выходить на контакт с советскими разведчиками в других странах только по прямому указанию Москвы и в исключительных случаях. Поэтому разведчики не дружили семьями и не делали коллективных снимков…
В мае 1940 года Бельгия была оккупирована немецкими войсками, после чего Леопольд Треппер и некоторые разведчики вынуждены были покинуть страну, чтобы их не арестовало гестапо как лиц еврейской национальности. По решению Москвы Треппер выехал во Францию и возглавил там советскую резидентуру, а мне было приказано возглавить бельгийскую, так как уругвайские граждане не имели оснований бояться немцев.
В октябре 1941 года по заданию Центра я выезжал в Чехословакию и Германию. В Праге мне не удалось восстановить связь с резидентурой, так как ее представители были арестованы гестапо до моего приезда. Затем я поехал в Берлин восстанавливать связь с группой разведчиков-антифашистов Шульце-Бойзена, Харнака, Ильзе Штебе. Мне удалось выполнить это задание, в Берлине я встретился с немецким офицером, референтом штаба авиации Германии Харро Шульце-Бойзеном… Шульце-Бойзен сказал, что у него скопилась очень важная для Центра информация, которая им была мне передана, и сразу же после моего возвращения в Бельгию сообщена по радио в Центр»[1].
Кольцо германской контрразведки все туже затягивалось вокруг «Красной капеллы». В отделе дешифрования накопились сотни метров с записями «концертов» невидимых «пианистов». Прошел год с того дня, когда записали первый радиосигнал, и пленки чуть было не сожгли, но сотрудники контрразведки вовремя спохватились и принялись работать еще более настойчиво над их расшифровкой.
Уже с середины 1942 года гестапо установило слежку за Харро Шульце-Бойзеном и начало прослушивание его телефона, организовало сбор данных о связанных с ним лицах. Гестапо рассчитывало получить дополнительные улики и выявить всех участников Сопротивления. Но этот план зондеркоманды «Роте капелла» неожиданно был сорван Хорстом Хайльманом, сотрудником службы радиоперехвата. Молодой человек буквально боготворил Шульце-Бойзена, под его влиянием отошел от национал-социалистских взглядов и готов был помогать в борьбе против нацистов. Хайльман сообщил Шульце-Бойзену, что на службе заведено многотомное дело «Роте капелла», и дешифровальщики долго бились над тем, чтобы установить, кто скрывался под псевдонимами, и, кажется, им это удалось сделать…
Гестапо стало ясно, что необходимо схватить вначале хотя бы одного «пианиста», но его след в Берлине найти не удавалось. Тайной государственной полиции помог установленный на машине мобильный пеленгатор, который и привел «охотников» к искомой цели вдали от Берлина, в пригороде Брюсселя. Гестапо располагало и другими оперативными данными, сопоставление которых, вместе взятых, и помогло выйти на Шульце-Бойзена. Дешифровка пленок с радиосигналами и сведения, выбитые гестаповцами из радиста после его ареста — а это примерно совпало по времени, — были кульминацией в анализе накопленных сведений о деятельности «Красной капеллы».
31 августа 1942 года в служебном кабинете Министерства авиации Шульце-Бойзен был арестован, а за его рабочий стол посадили гестаповца, отвечавшего на телефонные звонки и спрашивавшего, кто звонил и что намеревался сообщить обер-лейтенанту. Гестапо хотело как можно дольше хранить в секрете арест антифашиста. Но Хайльман, увидев в кабинете своего друга неизвестное лицо, догадался, что стоит за этим, и предупредил жену Шульце-Бойзена о необходимости срочно скрыться. Ему удалось спрятать личные бумаги и кое-какие бумаги, касавшиеся арестованного друга. Вот все, что Хайльман успел сделать, так как 5 сентября 1942 года, явившись на службу, он был арестован.
Массовые аресты гестапо произвело в середине сентября. В конце сентября 1942 года число арестованных только в Берлине составило около 70 человек, в конце ноября — уже больше 100.
По распоряжению руководства РСХА делу «Красной капеллы» был придан один из высших грифов секретности: то, что группа немецких патриотов выступила против нацистского режима, мог знать лишь узкий круг людей.
Допросы арестованных следователи проводили в особом режиме. Безжалостное избиение, любые пытки при этом считались допустимыми.
Харро Шульце-Бойзен, как и другие антифашисты, мужественно вел себя в застенках гестапо. По утрам он делал физзарядку, чем выводил из себя своих мучителей…
После приговора Шульце-Бойзен писал своим родителям:
«Берлин-Плетцензее, 22 декабря 1942 года. Дорогие родители! Пришло время проститься. Скоро я расстанусь со своим земным миром. Я совершенно спокоен, прошу и вас воспринять это также с самообладанием. Сегодня, когда в мире свершается столько важных событий, одна угасшая жизнь значит не очень-то много. О том, что было, что я делал, — об этом больше писать не хочу. Все, что я делал, я делал по воле своего разума, по велению своего сердца, по собственному убеждению, и потому вы, мои родители, зная это, должны считать, что я действовал из самых лучших побуждений. Прошу вас об этом! Такая смерть — по мне. Я как-то всегда предчувствовал ее. Это, как сказал Рильке, «та смерть, что мне судьбою суждена!»…»[2]
В последнем слове обвиняемые заявили, что они действовали сознательно в интересах Германии, стремясь предотвратить неизбежное тяжелое поражение в войне. Будущее страны они связывали с подлинной демократией, социальной справедливостью, миролюбивой политикой и ее международным авторитетом, которые можно было обрести, опираясь прежде всего на СССР. Союз же с западными странами, по их мнению, сулил Германии новое унижение, пострашнее Версальского мирного договора, подписанного Германией после Первой мировой войны. Говорилось также о собственном пути развития послевоенной Германии.
В докладной записке Гиммлеру шеф гестапо Мюллер писал: «Как явствует из протоколов допросов, подсудимые боролись не только против национал-социалистов. В своем мировоззрении они настолько отошли от идеологии Запада, который считали безнадежно больным, что видели спасение человечества только на Востоке».
Когда Гиммлер пришел к Гитлеру с приговором имперского военного суда по делу первых двенадцати осужденных, в том числе Харро и Либертас Шульце-Бойзенов, Арвида Милдред Харнак и других, в котором все приговаривались к смертной казни (кроме Милдред Харнак, осужденной на шесть лет тюрьмы, и графини Эрики фон Брокдорф, получившей десять лет тюремного заключения), Гитлер пришел в бешенство: «И это приговор трибунала людям, недостойным называться немцами?! — заорал он. — Нет, за их деяния — только смерть!»
Со дня первой казни и по октябрь 1943 года гестапо были казнены на виселице тридцать один мужчина и обезглавлены на гильотине восемнадцать женщин. Семь человек покончили с собой во время следствия, семь были отправлены в концлагеря, двадцать пять — на каторгу с различными сроками наказания, восемь — на фронт, несколько человек расстреляны. Но если вожди нацистского режима полагали, что арест ведущих членов «Красной капеллы» поставил точку в немецком Сопротивлении, то они жестоко ошибались. Последующие события подтвердили это. Как признавал в своих мемуарах начальник политической разведки гитлеровского рейха Шелленберг, нацистам так и не удалось добиться полного прекращения борьбы «Красной капеллы».
В 1943 году в Мюнхенском университете была создана активная группа Сопротивления «Белая роза». Ее члены расклеивали листовки и афиши с шестью разными текстами на стенах домов, призывая не подчиняться национал-социалистам. В группу входили преимущественно студенты-медики из Мюнхена: Ханс Шолль, Александр Шморелль, Христофор Пробст и Вилли Граф.
Они изучали биологию и философию и находились в тесном контакте с профессором философии Куртом Хабером, который также участвовал в распространении листовок. Более 1000 печатных брошюр выходило не только в Мюнхене, но и в Южной Германии, и в Австрии. Члены группы Ханс и Софи попали под наблюдение привратника университета Максимилиана Людвига и 18 февраля 1943 года при раздаче листовок были выданы им гестапо. Ханса и его сестру Софи арестовали в тот же день, и 22 февраля они были казнены. А 19 апреля 1943 года той же участи подверглись Вилли Граф, Александр Шморелль и Курт Хабер. До середины октября 1944 года юстиция национал-социалистов провела еще несколько процессов против группы Сопротивления «Белая роза». Все они были приговорены к десяти годам тюрьмы.
Из года в год росла волна протеста против нацистского террора и в оккупированных гитлеровцами странах. Она поднималась по мере того, как местное население сталкивалось со страшной картиной тех зверств, которые национал-социалисты при активной помощи гестапо творили на захваченной ими территории. Пик Сопротивления пришелся на 1943 год, когда народы почувствовали, что гитлеровская военная машина начала откатываться назад под следовавшими один за другим ударами Красной Армии и ее союзников по антигитлеровской коалиции. От отдельных акций против немецких оккупантов сопротивление нацизму стало переходить к широкой партизанской борьбе и открытым восстаниям. Другим источником этого явления были внутренние процессы национально-освободительной борьбы. Ее интенсивность и формы в каждой из стран, как и раньше, не были одинаковыми, но общая закономерность проявлялась в повсеместном росте противодействия оккупантам, активизации антифашистских выступлений, возрастании роли левых сил в движении Сопротивления.
Антифашистская борьба развивалась в условиях усиления фашистских репрессий. В Бельгии весной 1943 года Тайная государственная полиция провела массовые аресты, от которых особенно пострадало руководство компартии и партизаны. Однако разгромленные организации были восстановлены, и борьба продолжалась.
Активизировалась диверсионная деятельность вооруженных групп патриотов Дании . Летом 1943 года в стране развернулась активная борьба с оккупантами. Росло и забастовочное движение трудящихся. В августе волнения распространились по всей стране. Каждую ночь совершались акты саботажа. Особенно крупные диверсии были проведены на железных дорогах Ютландии. Оккупационные власти ввели с 29 августа 1943 года чрезвычайное положение. На улицах городов происходили вооруженные схватки с оккупантами. Гитлеровские войска разоружили и интернировали датскую армию. Правительство коллаборационистов вынуждено было уйти в отставку. Сопротивление в Дании вступало в стадию всенародной борьбы. 16 сентября 1943 года из представителей крупных нелегальных организаций был образован Совет свободы. В своем программном заявлении Совет подчеркнул, что выступает «за демократические идеалы и будет вести борьбу не только против внешних врагов, но и против датских фашистов, предателей и капитулянтов».
В Нидерландах возникла новая общенациональная антифашистская организация — Совет сопротивления. Руководство ее состояло из представителей компартии, социалистической группы «Хет пароол» и буржуазных группировок. Под руководством этого Совета осуществлялись акты саботажа и диверсий. Развернувшееся в апреле-мае массовое забастовочное движение заставило гитлеровцев ограничить насильственную отправку в рейх голландских рабочих. Вместе с тем оккупантам удалось разгромить значительную часть оппозиционных организаций.
Немецко-фашистское командование увеличило количество своих войск в Норвегии , доведя их к январю 1943 года до 250 000 солдат и офицеров. Кроме того, для поддержания господства оккупантов использовалась, помимо гестапо, местная полиция и вооруженные штурмовые отряды Квислинга. Активизировалась партизанская борьба, расширился саботаж на производстве. Диверсионные акты все чаще совершались на военных заводах, транспорте, на складах с боеприпасами, горючим, электростанциях, на аэродромах. Гестапо арестовало видных деятелей Сопротивления. Однако ни фашистские репрессии, ни противодействие квислинговцев не смогли задержать рост Сопротивления. Диверсионные группы в порту Осло устанавливали магнитные мины в трюмах немецких кораблей во время загрузки, взорвана была железорудная шахта в Ларвике, пускались под откос гитлеровские поезда. Осенью был взорван штаб немецких войск в Тронхейме. Ночью 28 февраля 1943 года группа норвежских патриотов произвела взрыв на заводе по производству тяжелой воды в Веморке (вблизи города Рьюкан), необходимой для создания атомного оружия. Это помешало ходу исследовательских работ по немецкому «урановому проекту». В горных районах Норвегии действовали партизанские отряды.
Во Франции после ее оккупации гитлеровцами в ноябре 1942 года правительство Петена — Лаваля продолжало пресмыкаться перед нацистами, но некоторые министры вышли из состава правительства. Оккупанты распоряжались материальными и людскими ресурсами страны. Настроение французской буржуазии менялось. Коренной перелом в ходе Второй мировой войны заставил часть крупной буржуазии перейти от ориентации на Германию к ориентации на США.
В июне 1943 года переговоры между генералами де Голлем и Жиро завершились подписанием документа о создании Французского комитета национального освобождения (ФКНО), наделенного функциями Временного правительства.
Это завершило собой важный этап в деле объединения французских патриотических сил. Произошло слияние двух группировок, ставивших своей целью борьбу против Германии. Под руководством ФКНО объединились почти все бывшие французские колонии. Был создан единый руководящий центр, обладавший довольно значительными военными силами и пользовавшийся авторитетом среди участников движения Сопротивления. ФКНО ликвидировал остатки вишистского режима в Африке, а затем объявил законными «все акты, совершенные после 10 июня 1940 года для дела освобождения Франции, даже в том случае, если они вели к нарушению законов, существовавших в то время».
Все эти акты, как и предание суду бывшего министра внутренних дел Пюше, проводились по инициативе генерала де Голля, которому Жиро всячески противодействовал.
На французской территории франтиреры и партизаны за первые три месяца 1943 года провели более 1500 операций (включая 158 крупных диверсий) на железных дорогах, совершили 19 нападений на военные подразделения оккупантов, 57 — на места развлечений немецких солдат и офицеров. Активное противодействие патриоты оказывали принудительной трудовой повинности и отправке в Германию. По всей стране прошли стачки и демонстрации. Многие французы уходили «в маки», к партизанам, скрывались в лесных и горных районах страны. Росли ряды участников движения Сопротивления.
Министр внутренних дел Германии и шеф гестапо Гиммлер вынужден был обратить особое внимание на положение во Франции. В апреле 1943 года он приехал в Париж, чтобы лично проинспектировать все полицейские службы. Их возглавил гестаповец Дарлан. Он заменил вышедшую из доверия французскую полицию своими кадрами — политически надежными добровольцами.
После инспекции Гиммлера во Франции было установлено полное всевластие гестапо. Везде сновали агенты Кнохена. Все сомнительные лица высылались из страны. Из Германии даже прибыл Скорцени со специальной командой, которая обладала неограниченными полномочиями. Тюрьмы были переполнены, число арестов росло с каждым днем. В соответствии с новым законом были созданы военные суды, приговоры которых не подлежали обжалованию и исполнялись немедленно. Так, один из судов, заседавший в тюрьме Санте, приговорил к смерти 16 участников Сопротивления, которые тут же были расстреляны.
Однако группы Сопротивления и отряды партизан — «маки» — совершенствовали свои организации, получая от союзников все больше оружия. Патриоты начали преследовать коллаборционистов, и те потребовали защиты у Тайной государственной полиции, обвиняя французскую полицию в сговоре с преступниками.
В обстановке подъема национально-освободительной борьбы и поражений вермахта на фронтах войны усиливалась тяга к объединению различных организаций Сопротивления. Был создан Национальный совет сопротивления. Летом 1943 года он обратился с «Призывом к нации», выступив за подготовку всеобщего восстания.
К концу 1943 года отдельные департаменты Франции были целиком охвачены партизанским движением. Огромного размаха достигли забастовки. В ноябре бастовали сотни тысяч рабочих Южной Франции и Парижского района, протестуя против репрессий. В борьбе с иноземными захватчиками выступало и сельское население страны.
Решительное сопротивление оккупантам оказывали народы Чехословакии. Широкое распространение получил саботаж на военных заводах, снижение производительности труда, порча оборудования, выпуск бракованной продукции.
Осуществлялись диверсии на железных дорогах, военных предприятиях, электростанциях. Все антифашистские силы сплотились в борьбе против оккупантов и предателей. Особое внимание уделялось развертыванию вооруженной борьбы народа. К весне 1943 года левым силам удалось восстановить работу разгромленных подпольных организаций.
Формировались все новые партизанские отряды и группы, возрастала эффективность их боевых действий. Вместе с чешскими и словацкими патриотами в партизанской борьбе участвовали советские люди, а также представители других национальностей, бежавшие из концлагерей или с каторжных работ.
18 июля 1941 года в приуральском городе Бузулуке Куйбышевской области сформировался 1-й Отдельный чехословацкий батальон. Его солдатами и офицерами стали чехословацкие граждане, разными путями оказавшиеся в СССР. Среди них находилось немало бывших бойцов Интернациональной бригады, сражавшейся с фашистами в Испании, военнослужащие, перешедшие советскую границу в 1939 — 1940 годах, а также словацкие солдаты и офицеры. Командиром 1-го Отдельного чехословацкого батальона стал подполковник Л. Свобода. 8 марта 1943 года в упорных боях за Соколово, южнее Харькова, началось боевое крещение чехословацких воинов на советско-германском фронте.
В Польше численность отрядов Армии Людовой (АЛ), подпольной военной организации, действовавшей на оккупированной территории, к маю 1943 года возросла до 10 000 бойцов. В течение этого года было создано 83 отряда партизан. Формировались батальоны, роты, взводы и отделения. Возрастало число проводимых Армией Людовой операций на транспорте, на военных предприятиях, против оккупационной администрации. В боевой деятельности партизан активно участвовали советские военнослужащие, бежавшие из плена.
За один год партизанскими отрядами было пущено под откос 116 эшелонов, выведено из строя 36 железнодорожных станций, уничтожено свыше 1400 гитлеровских солдат и офицеров. Партизаны освободили около 1500 узников концлагерей.
В освободительной антифашистской борьбе возрастала и боевая активность отрядов подпольной эмигрантской организации, сформированной в Великобритании, — Армии Крайовой (АК). Вопреки концепциям своего Главного командования настроенные патриотически солдаты и офицеры Армии Крайовой вступали в вооруженную борьбу с оккупантами.
В июле оккупанты объявили Польшу зоной партизанской войны. Последовали новые кровавые публичные казни — десять заложников за одного уничтоженного гитлеровца.
В ходе освободительного движения польских патриотов крепло сознание его единства с антифашистской борьбой народов СССР, Югославии, Чехословакии и других славянских стран. Летом 1943 года, после поражения вермахта в битве на Курской дуге, освободительное движение в Польше поднялось на новую ступень.
В результате антифашистской войны закономерно сложилась консолидация прогрессивных сил польского освободительного движения. В ноябре 1943 года была опубликована «Программная декларация», в которой задача освобождения страны от оккупантов неразрывно связывалась с приходом к власти революционно-демократических сил.
Активную антифашистскую деятельность проводили польские коммунисты среди сотен тысяч поляков, которых военные дороги привели на советскую территорию. При всесторонней помощи Советского правительства в СССР весной 1943 года был создан Союз польских патриотов (СПП), объединивший коммунистов, левых социалистов, людовцев и беспартийных. СПП обратился к Советскому правительству с просьбой о создании польского воинского соединения на территории СССР, и 6 мая 1943 года ГКО принял соответствующее постановление. Формирование 1-й Польской пехотной дивизии им. Тадеуша Костюшко проводилось в военных лагерях близ города Сельцы под Рязанью. В начале сентября польскую дивизию отправили на Западный фронт, где она поступила в оперативное распоряжение командующего 33-й армии. 12 — 13 октября 1943 года велись ожесточенные бои под Ленино (Могилевская область, БССР), в которых участвовала и польская пехотная дивизия, сражавшаяся с беззаветной храбростью.
С лета до осени 1943 года вооруженная борьба патриотов в Польше приобрела массовый характер. Ее развитию оказывалась помощь со стороны СССР, откуда самолетами на оккупированную гитлеровцами польскую территорию перебрасывались люди, оружие и необходимые грузы. Осуществлялся переход на польскую землю советских и польских партизанских формирований. В дальнейшем они действовали в тесном контакте с местными партизанами.
С 1 августа по 2 октября 1944 года было организовано и начато силами Армии Крайовой вооруженное восстание. Приказ о начале восстания был отдан командующим АК генералом Т. Бур-Коморовским 31 июля. Основанием для принятия такого решения явились непроверенные слухи о том, что в правобережной части Варшавы — Праге — появились советские танки. Восстание было начато без учета и знания обстановки на советско-германском фронте, без согласования не только с советским командованием, но даже и с верховным командованием войск западных стран. Против хорошо вооруженных и значительно превышавших по численности сил гитлеровцев руководство восстанием располагало приблизительно шестнадцатью тысячами человек. Польские левые демократические силы стремились раскрыть перед поляками политические замыслы реакции и предотвратить выступление. Однако, когда выступления варшавян, горевших желанием сражаться с немецкими захватчиками, стали принимать массовый характер, все части Армии Людовой вышли из подполья, чтобы сражаться вместе с восставшими и направить это вооруженное выступление на борьбу за новую, демократическую Польшу.
Однако нацисты бросили на подавление восстания мощные военные силы с танками и артиллерией. 2 октября 1944 года Бур-Коморовский подписал продиктованные гитлеровцами условия капитуляции. В ходе варшавского восстания, длившегося 63 дня, погибли около 200 000 человек и был почти полностью разрушен город.
Восстание поляков 1944 года — героическая и в то же время трагическая страница в истории борьбы польского народа против немецкого фашизма за свою независимость. Оно явилось яркой демонстрацией героизма, патриотизма и огромной воли польского народа в борьбе за свободу своей родины.
Югославии, Албании и Греции 1943 год принес крупные успехи в развитии национально-освободительной борьбы на Балканах. Важным фронтом антифашистской борьбы оставалась Югославия . Народно-освободительная армия Югославии к началу 1943 года освободила от оккупантов две пятых территории страны. Захватчики принимали самые жестокие меры для подавления национального движения, ставившего под угрозу их господство на Балканах. 20 января 1943 года войска оккупантов начали тщательно подготовленное наступление. Разрабатывая эту операцию под кодовым наименованием «Вейсс I», нацистское командование хотело окружить и уничтожить главные силы Народно-освободительной армии на освобожденной территории Хорватии и Западной Боснии. Для этого была брошена крупная группировка немецко-итальянских войск и отряды квислинговцев. Принимавшие в операции участие гестаповцы хотели внушить страх населению, помогавшему партизанам. Солдатам приказали расстреливать на месте всех, кто будет обнаружен в зоне боев.
Превосходившим силам и средствам противника югославские партизаны противопоставили героизм, самопожертвование и боевое мастерство. Верховный штаб действовал искусно и смело. Патриоты в начале апреля 1943 года прорвались в Черногорию и Санджак. Операция «Вейсс I» была сорвана.
Оккупанты подготовили новое наступление — операцию «Шварц» («Вейсс II»), выделив для участия в ней четыре немецких и около четырех итальянских дивизий, а также несколько тысяч усташей и четников. Их поддерживали танки, артиллерия и авиация. 15 мая 1943 года противник перешел в наступление на юго-востоке страны, нанося удары по всем направлениям. Слабо вооруженные, измотанные переходами и полуголодные, измученные боями с превосходящими силами врага югославские воины проявили огромную стойкость и подлинный героизм. Потеряв в боях около 8000 бойцов, командиров и политкомиссаров, соединения и части Народно-освободительной армии Югославии прорвали вражеское кольцо и соединились с партизанскими бригадами в Восточной Боснии. По всей стране полыхало пламя народной борьбы.
В Албании предпринятые итало-фашистскими оккупантами весной и летом 1943 года карательные операции в ряде районов страны были успешно отражены партизанами. Освобожденные патриотами территории в Южной и Центральной Албании постепенно расширялись. Тогда командование немецко-фашистского вермахта ввело туда свои войска, захватив прежде всего портовые города и аэродромы. Итальянским войскам предложено было разоружиться, но, несмотря на заключенное соглашение, часть итальянских солдат и офицеров вместо отправки на родину были вывезены в Германию, а многие уничтожены.
В Греции руководимое Национально-освободительным фронтом (ЭАМ) движение Сопротивления достигло значительного размаха. Вооруженные отряды Национально-освободительной армии (ЭЛАС) к началу 1943 года имели примерно 6000 человек, а к лету того же года 12 500 бойцов и офицеров. Ее боевые действия велись по всей стране. Нанося удары по оккупантам, патриоты захватывали у них оружие, создавали в освобожденных районах органы народного самоуправления. В городах на оккупированной территории возникали массовые выступления рабочих, служащих и студентов. Проходили открытые столкновения с оккупантами. Наряду с регулярными частями ЭЛАС формировались и резервные части.
5 марта 1943 года в Афинах состоялась двухсоттысячная демонстрация, и в открытом столкновении с немецко-фашистскими войсками ее участники одержали победу. Проникнув в здание, где хранились списки 80 000 греков, намеченных к отправке на принудительные работы в Германию, демонстранты сожгли их. При столкновении 10 патриотов были убиты и свыше 100 ранены.
В результате осуществленных ЭЛАС боевых операций от оккупантов была освобождена обширная территория от северных границ Греции до Коринфского залива. Однако Афины и другие важнейшие центры страны все еще находились в руках захватчиков.
Вошедшие в 1940 году в Остландию (прибалтийские советские республики и часть Белоруссии) немецкие войска сначала были встречены благодушно и даже с радостью. Однако националистически настроенные круги, надеявшиеся на государственную независимость, вскоре постигло разочарование. Общее ухудшение жизни людей, отвод немецкой линии фронта и вступление в войну США привели к общему унынию. Советская пропаганда, утверждавшая, что при дальнейшем продолжении войны Германии придется освободить все до сих пор занятые территории, нашла благодатную почву. Угрозы коммунистической партии применить все средства против тех, кто поддерживал немецкую армию или власти, произвели сильное впечатление, тем более что на вновь завоеванных территориях Советы развязали террор против населения, дружественно относившегося к Германии.
С появлением на территории Белоруссии немецких войск СС и гестапо сразу же развернули обширную кампанию по депортации и ликвидации еврейского населения. В усиленном темпе заработали газовые камеры в концентрационных лагерях. Вслед за этим принялись за комиссаров, коммунистов и вообще за все население, которое выражало хотя бы малейшее неудовольствие нацистскими порядками.
Белорусские патриоты с первых дней оккупации оказали решительное сопротивление гитлеровцам. Один за другим возникали партизанские отряды, которые при поддержке Москвы начали взрывать мосты, рельсы на железных дорогах, уничтожать фашистов в офицерских клубах и казино, принимать меры индивидуального террора. На заводах и фабриках осуществлялся саботаж — выводили из строя машины и инструмент.
На 4 января 1942 года было намечено проведение еще более активных действий. В этот день в Минске одновременно в русских военных лазаретах, лагерях военнопленных, а также в трудовых лагерях должны были начаться вооруженные восстания. В лазаретах уже ночью стали готовить карты города и его окрестностей, где были точно нанесены объекты, в частности здание гестапо, которые должны были подвергнуться нападению. Руководитель восстания Озоров имел два коротковолновых радиопередатчика, с помощью которых он в течение 23 дней поддерживал радиосвязь с Москвой и Ленинградом. В различных местах было спрятано оружие: 400 полуавтоматических винтовок, пулеметы, пистолеты, ручные гранаты и 3000 единиц боеприпасов. Участники восстания готовились к встрече с группой партизан в 20 километрах от Минска. Русские парашютисты должны были приземлиться на аэродром, предварительно захваченный восставшими. Парашютисты и партизаны хотели освободить всех военнопленных в Минске, а затем общими силами численностью около 10 000 человек прорваться через немецкую линию фронта. Считалось, что в случае успеха восстания к нему присоединилось бы большинство гражданского населения.
Однако Тайной государственной полиции и СД через свою агентуру удалось подавить восстание в самом его зародыше. Двадцать семь его руководителей сразу же расстреляли. Затем было проведено расследование, в ходе которого участников Сопротивления гестаповцы зверски пытали, но так и не сумели, несмотря на многочисленные допросы, склонить их к даче показаний.
Наблюдавшаяся ранее активная деятельность партизан с наступлением суровой зимы несколько утихла. Но это время было использовано для привлечения новых людей из местного населения и скрывавшихся военнопленных, а также для обучения партизанских подразделений. К весне эта подготовка закончилась, и борьба с оккупантами вспыхнула с новой силой.
В партизанские отряды военнопленные бежали в лагерной одежде, затем в условленном месте получали гражданскую одежду и фальшивые документы. В ряде случаев русские врачи отправляли заключенных в военный лазарет, откуда им удавалось бежать.
Началась настоящая «рельсовая война». В январе 1942 года на железнодорожном участке Михановичи-Заболоки, примерно в 35 км юго-восточнее Минска, был подорван товарный состав. При осмотре участка нацисты обнаружили еще несколько заложенных мин. Операция, предпринятая против партизанского отряда численностью примерно 30 человек, действовавшего в этом районе, результатов не принесла. На участке железной дороги близ станции Барановичи при проверке двух осмотрщиков путей у них обнаружили оружие, но партизанам удалось бежать в ближайшую деревню, где их укрыли крестьяне. Полиция провела карательную акцию: угнала из деревни весь скот и подожгла дома. Четверо крестьян были расстреляны.
Проживавшие в деревнях под Несвижем в районе Слуцка комсомольцы сформировали отряды из беглых военнопленных и планировали с помощью партизан освободить лагерь, где было подготовлено восстание. Гестапо арестовало 60 мирных жителей и троих из них повесило. А затем, после окончания допросов, расстреляло еще десять человек.
Только в окрестностях Минска в период с 14 по 20 января 1942 года были повешены или расстреляны все подозрительные лица. По рекомендации Тайной государственной полиции и СД был также ликвидирован русский военный лазарет и весь русский персонал немецкого лазарета в Минске.
Это всего лишь несколько примеров развернувшегося на всей территории Белоруссии партизанского движения и сопротивления местного населения немецким захватчикам. К 1943 — 1944 годам целые районы Белоруссии были освобождены партизанами, и в них была установлена Советская власть.
Немецкая оккупационная политика не оставляла сомнений в ее истинных целях долговременного порабощения и эксплуатации оккупированных территорий. Поэтому не только в Белоруссии, но и на Украине , а также на занятых российских территориях партизанское движение стало принимать все больший размах.
Оно формировалось прежде всего из отбившихся от воинских частей солдат, бежавших военнопленных и местных жителей. Участие гражданского населения в партизанской борьбе постоянно возрастало. Вскоре после начала войны Москва предприняла активные усилия по четкой организации партизанских отрядов и централизованному управлению ими. В мае 1942 года был создан «Центральный штаб партизанского движения» под руководством секретаря компартии Белоруссии П.К. Пономаренко, который прилагал все усилия для создания единого руководства, централизованного снабжения и максимальной координации действий различных партизанских формирований. Но кроме этих соединений существовали стихийно возникшие группы и отряды партизан, которые выступали против нацистов.
Летели под откос поезда с техникой и живой силой, взрывались мосты и переправы, уничтожались тысячи немецких солдат и офицеров, действовавших на оккупированных территориях, повсеместно совершались покушения на гауляйтеров, генералов вермахта, руководителей отделений гестапо и СД…
Сопротивление порабощенного гитлеровцами народа с каждым днем возрастало и к концу войны превратилось уже в массовое явление, с которым ни СС, ни СД, ни Тайная государственная полиция не могли справиться.
Можно констатировать, что казни, убийства, массовая гибель жителей оккупированных стран не сломили народы антигитлеровской коалиции, и их сопротивление внесло огромный вклад в победу над гитлеровской Германией.
