ГлавнаяМорской архивИсследованияБиблиотека












Логин: Пароль: Регистрация |


Голосование:


Самое читаемое:



» » Мир богов Эблы
Мир богов Эблы
  • Автор: Malkin |
  • Дата: 22-05-2014 16:27 |
  • Просмотров: 3424

Город Эбла был неизвестен Библии, но упоминался царями Месопотамии Саргоном, Нарамсином, Гудеа как враждебный им город "Верхней страны". Европейские исследователи тщетно искали Эблу и на морском побережье Сирии, и во внутренней её части, и в Анатолии под горами Тавра. В 1964 г. археологическая экспедиция римского университета начала раскопки холма Телль-Мардик во внутренней части Сирии, поблизости от Алеппо. Холм оставался без древнего названия, до находки в 1975 г. каменной плиты с надписью, оставленной одним из царей Эблы. И почти сразу после этого был обнаружен царский архив из 15 000 табличек, перевернувший представления не только об истории территории "плодородного полумесяца", примыкающей к морю, но и всего Переднего Востока. Долгое время считалось аксиомой, что Междуречье Тигра и Евфрата было колыбелью цивилизации, а земли к западу от него - степями, в которых обитали варварские племена, угрожавшие этому культурному очагу и только воспринимавшие блага цивилизации. Оказалось, что Эбла не уступала городам Двуречья в древности, а в плане контактов с окружающим миром далеко их превосходила.

Таблички Эблы использующие шумерскую клинопись содержат тексты на архаическом семитском языке, родственном аккадскому, арамейскому, арабскому и ивриту. Они освещали все стороны жизни этого центра, процветавшего ещё до объединения Аккада и Шумера под властью царя Саргона. Среди них были и официальные документы, характеризующие административную и хозяйственную деятельность царей, словари, школьные упражнения, гимны.

Эбла управлялась царями, прибавлявшими к своим именам (Игриш-Халаи, Иркаб-Дама, Иби-Сипика) шумерский титул "эн", который в семитском языке соответствовал термину "маликум" - царь. Одним из открывателей Эблы, Г. Петтинато было высказано предположение о том, что цари Эблы выбирались. Другой итальянский археолог, сооткрыватель Эблы, П. Матье, напротив, полагает, что правители Эблы были самодержцами и обладали не только судебной властью, но сосредоточивали в своих руках все нити хозяйственной и финансовой деятельности.

Главный источником богатства царей и государства в целом была торговля. Через Эблу проходили караваны, доставлявшие из Анатолии и Египта в Двуречье и многочисленные города самого "плодородного полумесяца" то, что наиболее ценилось царями - драгоценные металлы и камни. Часть этих богатство оседала в хранилищах царей Эблы. Один из текстов сообщает о поступлении 1740 мин золота, что составляет 870 кг этого металла. Бесспорно, царям Эблы платили дань подвластные им цари, но сведения об этом отсутствуют. Цари Эблы поддерживали отношения как с городами Двуречья, так и с центрами "плодородного полумесяца" - с Кархемышем, Харраном, Эмером, Мари, Алалахом.

Архив Эблы опубликован далеко не полностью, и медленней всего идет публикация его литературных и мифологических текстов, понимание которых неизмеримо сложнее, чем текстов экономических, и вызывает споры среди семитологов. Но и по тем материалам, которые уже находятся в распоряжении науки, можно составить некоторое представление о религиозных взглядах жителей Эблы, круге почитаемых ими богов и культе. Основной источник наших знаний о пантеоне Эблы - таблички с перечислением ежемесячных жертвоприношений, осуществлявшихся как правителем и членами его семьи, так и многочисленными чиновниками и жрецами.

Имена богов зафиксированы и в словарях, в том числе двуязычных, шумеро-эблаитских, что дает возможность сопоставления с миром шумерской религии, лучше знакомым исследователям. В ряде случаев словари дают и транскрипцию, и это помогает установить правильное чтение большинства теонимов. Извлекаются имена эблских богов также из ономастики.

Что касается литературных текстов, фрагментарных и сложных для интерпретации даже в тех случаях, когда они написаны на шумерском языке, а не на эблаите, в них не сохранилось (или во всяком случае пока не прочитано) ни одного чисто мифологического сюжета. Это главным образом заклинания, порой составлявшие целые серии собранных вместе табличек, большинство которых на шумерском языке и часто обращено к тем же богам, которые привлекались для заговоров в городах Шумера (например, шумерская богиня Нингирима, обычно встречающаяся в шумерских ритуальных формулах, применявшихся при заклинаниях и в обрядах очищения); многие из них близки к аналогичным текстам Шуруппака (Matthiae, 1989, 288).

Несколько текстов из Эблы представляют собой гимны. В отличие от заклинаний они написаны на эблаите, однако, как и заклинания, тесно связаны с шумерско-аккадской религиозной традицией. Сравнительно хорошо сохранившийся гимн Шамашу (более сотни строк), наряду с самим Шамашем, солнечным богом Аккада, содержит упоминания ряда других как шумерских, так и аккадских богов (Matthiae, 1989, 289; Matthiae, 1995, 162 и сл.).

Дошла часть и ещё одного посвященного Шамашу гимна. Единственная сохранившаяся табличка не дает возможности восстановить его содержание, но, исходя из упоминания шумерского бога Энлиля и протекающего по шумерским землям Евфрата, можно думать, что в нем Шамаш прославляется как покровитель дальних странствий (Matthiae, 1989, 289).

Не поддается восстановлению и длинный гимн, прославляющий шумерскую богиню Нисабу. Это богиня, которую шумеры связывали с "домом знания" и изображали с принадлежностями для письма и счетными табличками [2]. Появление гимна во славу этой богини понятно, если вспомнить, что в школах писцов штудировали шумерский язык и шумерскую мудрость. При фрагментарности текста содержание гимна восстановить до сих пор не удалось, но судя по упоминанию в нем северомесопотамской страны Субарту и заморского Дильмуна, речь могла идти о широком диапазоне знаний и мудрости, исходящих от этой покровительницы науки и знания, а не о намеке "на дальние маршруты и торговлю с далекими странами", как полагает П. Маттье (Matthiae, 1989, 289).

Особое место занимают тексты с описанием ритуалов, которые относятся ко всему тому, что древние определяли как "царственность". Они собраны в XI томе Archivi Reali di Ebla. Ритуалы, относящиеся к коронации и царскими свадьбам, дополняют наши представления о религиозном мире Эблы.

Отдельные намеки, имеющиеся в заклинаниях, гимнах, описании ритуала, говорят о наличии у народа Эблы собственных мифов, но восстановить сюжеты по этим намекам невозможно. Зато о круге их мифологических пристрастий косвенно можно судить по тем фрагментам шумерских мифов, которые изучались в писцовых школах Эблы. Среди них две обнаруженные в архиве Эблы копии шумерского варианта мифа о потопе, отрывки эпического текста с упоминанием Гильгамеша, три экземпляра гимна Господину неба и земли. Исследователями отмечалось, что сохранившиеся фрагменты шумерских литературных сочинений свидетельствуют об особом интересе к произведениям, связанным с Уруком (Matthiae, 1989, 291).

Таким образом, несмотря на ограниченность дошедших до нас сведений, религиозная жизнь Эблы вырисовывается с не меньшей ясностью, чем современные ей Шумера и Аккада, хотя и остается немало спорного в отношении субординации и функций отдельных богов пантеона. Прежде всего нет единого мнения в отношении главы пантеона. Дж. Петтинато (Pettinato, 1986, 331 и сл.) полагает, что это Даган, божество, почитание которого было широко распространено в западносемитском мире по крайней мере начиная с середины III тысячелетия до н. э. О значимости Дагана свидетельствует и ономастический материал.

Отсутствие же его имени в списках богов Эблы, по мнению исследователя, "связано с религиозной концепцией табуации имени". Дж. Петтинато и вслед за ним многие другие семитологи именно Дагана видят в часто встречающихся определениях типа "Господин", "Господин богов", "Господин страны" (Pettinato, 1986, 333; Matthiae, 1989, 289).

П. Маттье, напротив, верховными богами склонен считать для периода, предшествовавшего аккадскому вторжению, супружескую пару, в которой мужское божество плодородия типа Дагана или Адада условно фигурирует под именем Куры (соответствие клинописных знаков точному имени бога не установлено) и Барамы, чье имя полностью исчезло в последующей сирийской религиозной традиции. Один из их храмов располагался на скале рядом с дворцом, другой за городскими стенами (Matthiae, 1995, 163). Именно эта пара получала наибольшее количество официально установленных жертв от царя, членов царской семьи, сановников и жрецов (Matthiae, 1989, 289). Верховным богом Эблы Куру считал и И.М. Дьяконов (Дьяконов, 1985, 334). Однако мнение это возобладало сравнительно недавно: ещё в конце 80-х гг. тот же П. Маттье с ним не был согласен и относил к Куре встречающиеся в ритуальных текстах упоминания "великой богини Эблы" и изображения на печатях женской фигуры, укрощающей львов, считая, что Кура - это великое женское божество плодородия, владычица домашних и диких животных, близкое по функциям к Иштар (Matthiae, 1989, 292 и сл.)

В настоящее время считается, что Иштар вобрала в себя функции другой, исчезнувшей к началу II тысячелетия богини хтонического характера Ишкхары, именуемой в текстах "Госпожой скорпиона". В её ведении были заботы о плодородии земли и плодовитости людей и животных (Matthiae, 1989, 295).

Из мужских божеств, относимых в Эбле к числу великих богов, известен впоследствии исчезнувший из сирийских пантеонов Идакул (или Идабал), чтение имени которого и функции разными исследователями определяются по-разному: одни (в том числе П. Маттье) считают его супругом Ишкхары, лунным божеством, аналогом аккадского Сина, другие - богом дождя и града, ипостасью Ваала - Хадада (Дьяконов, 1985, 334). До тех пор, пока не была обнаружена в текстах супруга этого божества, его даже считали женским.

Четырех богов Эблы Дж. Петтинато относит к числу хурритских (Pettinato, 1986, 331). Это Адаммау, Аштаби, чьи имена входят в названия месяцев, Хебат и упоминавшаяся выше Ишкхара. Однако хурритская их атрибуция встретила возражения других исследователей. Так, И.М. Дьяконов отмечает, что хурриты появились в Эбле лишь во II тысячелетии, составив в возрожденной после аккадского разрушения Эбле значительную часть нового населения. Они не могли передать её доаакадскому пантеону своих богов и сами заимствовали из дохурритского субстрата имена Адаммау, Аштаби и Ишкхары (известной в регионах, где хурритское присутствие не засвидетельствовано); в отношении же Хебат, по мнению ученого, следует говорить о неправильном прочтении имени (Дьяконов, 1983, 335).

Целый ряд богов, почитавшихся в Эбле, совпадал как по аналогичной или близкой форме имен, так и по функциям с богами других западносемитских городов. Среди них уже упоминавшийся Даган, а также бог Грозы Адад (в форме Адда). В функции Адада входило и обеспечиваемое небесными явлениями плодородие. Последние десятилетия Эблы, когда город вошел в сферу политического и культурного влияния Алеппо, где находился главный центр его почитания, Адад появляется на печатях Эблы в типичной для него иконографии: с жезлом в одной, поднятой руке, топором и уздой - в другой. Сохранилось и его монументальное изображение на стеле, самое древнее из найденных до настоящего времени (Matthiae, 1995, 166). С начала II тысячелетия это величайший бог во всех городах Внутренней Сирии, не только ведавший плодородием земель, но и взявший в свои руки правосудие среди богов и людей (Matthiae, 1989, 166).

Судя по обилию в текстах Эблы имен, содержащих концовку - il, значительную роль в религии Эблы играл Ил, известный всем семитским религиям (в том числе и как обозначение бога вообще). О глубокой его древности свидетельствуют угаритские мифы, где он выступает как почитаемый, но уже одряхлевший и постепенно оттесняемый более молодыми богами.

С сакрализацией царской власти, возможно, связан Малик, после падения Эблы утративший ту значительную роль, какую играл в Эбле. Широко почитался Шамаш, названный по аккадскому шаблону сыном Сина, хотя в пантеоне Эблы присутствует собственное лунное божество.

Из наиболее распространенных богов, общих западносемитскому миру, в текстах архива представлены также важнейшее семитское божество Ваал (Баал угаритских текстов середины II тысячелетия), Рашап (или Расап), архаическая форма знакомого по Библии имени Решефа, бога Грозы, загробного мира, смерти и неотделимых от неё войн и эпидемий, бог-ремесленник Кашалу (более поздняя, угаритская форма - Котар), связанный с первозданными водами и мудростью Эа (шумерский Энки), Аштар (Иштар более поздних текстов), почитавшаяся даже после окончательного уничтожения Эблы хеттами в расположенном на той же территории ассирийском святилище как небесная и одновременно хтоническая великая богиня, владычица любви, плодовитости и плодородия, вместе с тем войны и правосудия, а также царственности и первозданного подземного океана (Matthiae, 1995, 165).

Аштар-Иштар, судя по шумерским параллелям и более поздним ритуалам Сирийской богини, была главным действующим лицом торжественного ритуала бракосочетания царя и не менее торжественно отмечавшегося праздника нового года. Богиню олицетворяла правящая царица, соединение с которой царя мыслилось актом, стимулирующим плодородие.

Вошли, хотя и в меньшем числе, в пантеон Эблы также шумерские боги. Среди них достаточно широко представлены Энлиль (в форме Иллилу), главный бог Шумера, самый значительный центр почитания которого находился в Ниппуре, Нергал, бог подземного мира, богиня-покровительница знания Нисаба, Ану, чьи два древнейших святилища известны в Уруке, а также, несмотря на наличие их аккадских аналогов - Инанна (аккадская Иштар) и Уту (аккадский Шамаш), особенно часто Энки (аккадский Эа), главный центр почитания которого был в Эриду, и реже его супруга Нинки. В заклинаниях жители Эблы обычно призывали, как и их шумерские соседи, богиню Нингириму. Определенную, правда, пока неясную роль играло божество Даму из круга Думузи.

Все эти боги-чужеземцы порой имели на территории Эблы собственные храмы. Некоторые из них были тесно связаны с ритуалами Эблы; многие включены в официальные списки получателей жертв, и это боги не только родственного жителям Эблы семитского мира, но и шумерской части Месопотамии, причем нередко относящиеся к достаточно далеким регионам Южной и Северной Месопотамии и даже расположенного в Ливане Библа - например, Нидакул из Арукату, Адаб из Халама, Луба, Абатти и Анниз (Pettinato, 1986, 332). Содержащиеся в текстах уточнения, к какому именно из городов относится божество, включенное в список, скорее всего, может рассматриваться как свидетельство особой заинтересованности правителей Эблы в покровительстве того или иного чужеземного бога на конкретной территории, с ним связанной. И это во многом объясняет уникальную практику широкого привлечения чужих богов обильными жертвами и соучастием в ритуалах. Другим древневосточным обществам такая практика неизвестна. Торговый характер экономики Эблы требовал заботы о безопасности дальних маршрутов, по которым направлялись купцы. Это объясняет уважение населения Эблы к богам своих торговых партнеров. Но в ономастике имена этих богов отсутствуют. Здесь зафиксирован круг семитских божеств, главным образом великих - таких как Кура, Идакул, Ил, Рашап, Каниш, Шамаш, Даган ( Matthiae, 1989, 297).

Естественно, что со сменой населения после восстановления Эблы ок. 2000 г. до н. э. пантеон не остался неизменным. Многие боги исчезли; некоторые, переменив имена, вошли в пантеоны других сирийских городов; появились новые боги, о чем можно судить, однако, лишь на основании косвенного материала сопредельных земель. Для нас же здесь представляет интерес пантеон в том виде, в каком он сложился в древнейший период истории Эблы, до аккадского завоевания, поскольку это самое древнее свидетельство о религиозном мире Сирии.

1. Раздел написан Л.С. Ильинской.

2. Изображения богини, восседающей на колосе, которые раньше относили к Нисабе (Нидабе), теперь принято считать женским божеством плодородия, скорее всего, Аншан (Cancellino, 1970, 22).

Гимн Шамашу [1]

Неба привратник, Шамаш прославленный!

Жизни хранитель, царской власти оплот,

Бог сияния и ликования, гонитель страха,

Рожденного Апсу,

Страж уставов, назначенных Эа [2],

Зоркое око над всеми странами,

Торговцам безопасность дарующий,

Наполняющий землю богатствами.

Породы деревьев все драгоценные

Кипарис и кедр с можжевельником,

Ароматное масло и мед сладчайший

Сохраняющий для люда торгового,

На суда грузить помогающий

И эти товары и богам благовония,

Блеск свой по всей земле расточающий,

Лучами своими весь мир покрывающий,

Одаряющий двор Энна-Ура

Свинцом, золотом, ляпис-лазурью.

Земля травою зеленой покроется,

Засверкают на небе молнии,

Вздрогнет Шаршар, гора могучая,

При появлении лучей Шамаша,

Богатства его великого.

Быки разбегутся в ужасе.

Шамаш сиятельный, торговец доблестный

Море пересечь торопится,

Чтобы там насладиться отдыхом.

Там в чертоге, Шамашу назначенном,

Трон поставлен его сиятельству,

Сыну Сина святилище [3].

Боги к порогу дома приблизились,

Также и звезды с неба сошедшие.

Светом его наслаждаются издали,

Чтоб не мешать досугу властителя.

Рассекает Апсу Эа ударами,

В Апсу двое богов спускается [4]

Остальные - над Апсу устроились.

Шамашу слава!

1. Гимн, прославляющий Шамаша, интересен во многих отношениях. Солнечное божество, многократно названное в других текстах шумерским именем Уту, в этом гимне предстает под аккадским именем и именуется сыном лунного аккадского божества Сина, пользовавшегося в Эбле почитанием наряду с чисто местным Идакулом, занимавшим, судя по количеству положенных ему официальных жертв, намного более высокое положение, чем Син. Гимны в честь солнечных богов характерны для всех восточных религий, и здесь Эбла не представляет исключения. Но гимн, сохраняющий мифологический образ бога, сложившийся за пределами Эблы (в аккадском мире - бог, наполняющий светом обширные земли, страж правосудия, карающий его нарушителей) включает черты, в мифологической метрополии этого образа отсутствующие, но отражающие специфику торговой экономики Эблы.

С десяток раз он назван воином (Matthiae, 1989, 289), но вместе с тем он - торговец и покровитель торговцев, помогающий им овладевать богатствами дальних стран и успешно доставлять их на своих судах.

Наряду с Шамашем в гимне присутствуют и другие боги. Это божества шумерского и аккадского пантеонов, и нет в нем ни одного божества, которое бы относилось исключительно к пантеону Эблы. Показательно, что в гимне подчеркивается, что Шамаш помогает торговцам доставить благовония и прочие экзотические блага в священный двор Энлиля, а не верховных или хотя бы главных богов Эблы. Как этот факт, так и указание на основание двух храмов Шамаша - одного в горах, другого в центре моря, где солнце клонится к закату (как полагает Маттье, скорее всего на Кипре), говорит о стремлении представить солнечного бога универсальным божеством, не скованным узкими рамками одного города или страны.

Поэтическое переложение наиболее полно сохранившихся частей гимна сделано А.И. Немировским по приводимому П. Маттье (Matthiae, 1995а, 142 143) переводу В.Г. Ламберта, впервые опубликованному в Journal of Cuneiform Studies. - 1989. - 41.

2. И в шумерской и в аккадской мифологии Эа воспринимался как бог мудрости, постоянный советчик богов. Отсюда упоминание установленных этим богом порядков.

3. В заключительной части гимна Эа становится главным действующим персонажем, обеспечивающим стабильность мира ежедневно повторяющимся уничтожением первозданного чудовища, олицетворения бездны. Это место показывает, что широко распространенный в семитском мире миф о начале мира, приобретший наиболее завершенную форму во II тысячелетии в поэме "Энум элиш" ("Когда вверху"), был известен авторам гимна в несколько ином варианте, характерном для ряда космогоний, в которых зарождение,уничтожение и возрождение мира - результат непрерывной борьбы сил порядка с первозданной стихией.

4. На шумерскую основу связанного с уничтожением Апсу мифа указывают шумерские имена спустившихся в Апсу (бездну) богов: это Пиригбанда и Нанше.

Кура и Барама [1]

Приносит царица, покидая дом отца своего, золотой браслет в качестве дара, и передает она для бога Солнца овцу как священное приношение. Но не входит царица, покидая дом отца своего, в храм бога Кура. И не поднимается она на стены города, но простирается на земле за их пределами. Помедлив у ворот храма Куры, вступает она на вспаханное поле [2]. И получает она на вспаханном поле красное одеяние с пестрой полосой, облачается в него, украшает себя золотой цепью и ожерельем. Как дар богам, как священное приношение передает царица, покинувшая дом отца своего, золотой брус весом в 40 сиклей [3], ткань тончайшую и другое красное одеяние. И лишь затем вступает царица в храм Куры и передает туда четырех баранов, четыре серебряных ожерелья, подобных лунному серпу [4], для бога Куры, для богини Барамы, для бога Ишру и для бога Анира [5]. И ещё четыре малых и два больших сосуда из самшита передает она для трапез Куры и Барамы, а два остроконечных сосуда для притираний, чтобы ещё прекрасней стали Кура и Барама. А ткачихе, искусной в изготовлении одеяний, передает царица шерсть двух овец, чтобы соткала она одеяния по образцу тех, что носят в городе Мари [6].

И вступление это царицы в храм Куры происходит в третий день месяца кхалит. На четвертый день того же месяца царь и царица направляются к Ненашу. На протяжении пятого дня царь и царица занимают два трона отцов своих, поставленных близ вод Нирара [7]. Две сбруи для колесницы - их дар, дар дома отца для поездки в дом поминовения ушедших царственных предков. И поедут вместе с ними к Ненашу Кура и Барама. Подготовлена колесница, на которой поедут великие боги, четыре каната и две кипарисовых оси, два дышла из тополя, большое ведро для воды, ткань для колесницы, тростниковая циновка, перекладина дышла, уздечки; тук будет поставлен на колесницу.

Четыре великолепных быка, черных и гладких, будут переданы в качестве дара Куре и его колеснице [8]. Адуллу и сын Ишаила понесут к колеснице Бараму. Башалу и сын Ирдамаика [9] понесут Анира к колеснице. Двух быков человекоголовых [10], бронзовый сосуд и сосуд серебряный понесут сыновья богов к колеснице, покрытой шкурою мула.

И направляются они по дороге Луба к Ненашу. Первым движется Анир, за ним Кура с Барамой. И выходят Кура, Барама, царь и царица на перекрестке дороги Луба, выходят в сторону Ирада. Когда бог Солнце восходит в Ираде, барана, овцу, серебряное ожерелье, подобное лунному серпу, передает Эннаил [11] от дома царя богу Абур-лиму [12] в Ираде.

Выходят они из Ирада и движутся в сторону Удугхуду; когда восходит бог Солнце в Ниапе, направляются по длинной дороге в сторону Ненаша. На перекрестке Ненаша входят они в усыпальницу и совершается очищение усыпальницы.

Когда царь и царица входят в усыпальницу, баран, овца, серебряное ожерелье, подобное лунному серпу, передается богу Агу Ненаша [13].

Вступив в усыпальницу, отправляются Кура и Барама в свой предел и там пребывают. Входит и царь в свой предел, царица же - в свой. И пока находятся царь и царица в своих пределах, передает Эннаил быка серого цвета, двух овец, серебряное ожерелье, подобное лунному серпу, для бога Иббини-лима; двух овец, серебряное ожерелье, подобное лунному серпу, для бога Шагиша; двух овец, серебряное ожерелье, подобное лунному серпу, для бога Ишркут-Даму.

Поднявшись с льняных полотнищ, выходят царь и царица, и усаживаются они на троны отцов своих и ждут, когда наступит миг появления бога Солнца. Как только восходит бог Солнце, взывает "Тот, кто назначен взывать", плакальщики же затягивают плач, плач богини Нинту [14], разгневанной богини. И "Тот, кто отвечает за сияние", молит о возвращении сияния, и Нинту делает вновь сияющими и Куру и Бараму, и царя, и царицу. "Тот, кому поручено окропление", трижды окропляет из кувшина усыпальницу Ненаша. Сын Нацаму [15] кладет на стол цепь для сокровищницы богини Аштар [16], помещая её сбоку от богини, и затем трижды приподнимает её, третий раз - перед восходящим богом Солнцем.

Овцу для Куры, овцу для Барамы, овцу для Ишру передал Ибриум [17] на глазах у Куры, пока царь и царица оставались в пределе. Передает Ибриум также телку и овцу для восходящего бога Солнца. В течение десяти дней по овце для Аштар, за десять дней десять овец для богов передает Ибриум. "Тот, кому поручено окропление", окропляет усыпальницу. Очищенное масло предусмотрено для богов, предусмотрено оно и для людей. Плакальшики исполняют плач, а человек города Харугу произносит слова благословения. Затем трижды проигрывают плач царя, трижды - плач царицы и семь раз произносит благословение женщина, на которую возложена забота об одеяния, о покрывале для царицы. После этого покрывает она голову и руки царицы, пока царь и царица сидят на тронах отцов своих. Когда бог Солнце приближается к дверям предела Куры, царица сидит слева от царя. Царь и царица несут сосуды с маслом в то время, когда боги и суверены [18] входят в свои два предела. Царь и царица не должны вручать приготовленного, пока боги и суверены находятся в своих пределах. Приготовленное было вручено предыдущим вечером. А пока они находились в усыпальнице, для семикратного повторения ритуалов было соткано четыре одеяния по образцу тех, что носят в Мари: для Куры и Барамы и для царя и царицы.

Когда они направляются к Саце, руки их не украшены, руки их не соединены. Первин стада царя и царицы никто не ест. Потом ест их царица и тогда начинают есть и все остальные. Пока царь совершает священнодействие в храме для бога Шагиша, устанавливается статуя для духа-покровителя царя, а затем и для духа-покровителя царицы. Царь передает серебряное изображение богини Ишкхары [19] из самшитового дерева с серебряной головой и серебряный пояс на чаше. Передает он также изображение львицы из самшитового дерева с серебряной головой, серебряный пояс и чашу на цепи.

И остаемся мы для двух семикратных ритуалов на протяжении семи дней и ещё семи дней. Когда мы отпраздновали в этот день семикратный ритуал, голова Куры покрывается, и выходят царь и царица. И затем возвращаются они в храм богов чтобы вкусить жертвенной козлятины.

1. Один из наиболее значимых религиозно-мифологических документов архива - обстоятельно изложенный ритуал царской свадьбы. О том, что ритуал царской свадьбы был воспроизведением свадьбы главных богов пантеона и в Эбле должен был существовать соответствующий праздник бракосочетания богов, свидетельствуют паралели с сопредельным шумеро-аккадским миром. Праздник, занимавший по торжественности второе место после новогодних торжеств, хорошо известен по клинописным текстам I тысячелетия до н. э. Золоченые статуи вносили в брачные покои, где они бок о бок проводили всю ночь (точная параллель внесения Куры и Барамы в их предел и оставление там наедине, пока в своих пределах находятся царь и царица). Хотя подобного описания ритуала для III тысячелетия до н. э. в Месопотамии не сохранилось, имеющиеся тексты позволили шумерологам прийти к выводу, что брак богов в шумеро-аккадском мире представлялся как союз царя и царицы (см.: Kramer, 1945; Kramer, 1983). Наличие в Эбле праздника бракосочетания богов, сходного с шумеро-аккадским, вытекающее из ритуала царской свадьбы, предполагает и наличие соответствующего иерогамического мифа.

Ежегодное нисхождение бога на ложе жрицы в специально отведенном помещении храма, или освященный богами союз царской четы, или ритуал соединения царя с жрицей мыслились залогом плодородия земли, плодовитости людей и скота, всеобщего благосостояния.

Документ дошел в трех практически одинаковых редакциях. Судя по разным именам действующих лиц, эти варианты связаны с тремя царскими свадьбами. Приводимый вариант относится к свадьбе второго из царей Эблы. По существу это скрупулезно разработанный сценарий, в котором расписана роль каждого из участников мифологического действа, определен точный маршрут, которому должна следовать священная процессия с указанием мест остановок в священных местах и действий, которые во время этих остановок должны производиться.

Начинается маршрут за городскими стенами на вспаханном поле, проходит через находящееся рядом с этим полем святилище главного божества города Куры и его супруги Барамы, затем продолжается в усыпальнице обожествленных царственных предков, и завершается в храме Куры и Барамы в Саце, в дворцовом комплексе Эблы.

С возвращением в Сацу в действие вступала великая богиня Ишкхара, именуемая также "Львицей" и именно ей, а не Куре и Бараме отводится главная роль на этом последнем этапе. (Matthiae, 1995, 155). Отход Куры и Барамы на задний план в завершающей части свадьбы, скорее всего, связан с тем, что царская свадьба воспринималась как аналогия брака главных богов Эблы. Кура с Барамой в этой части церемонии как бы сливались с вступающими в брак царем и царицей.

Судя по тому, что супружеская пара главных богов города в виде статуй сопровождает царскую чету на всем её пути и боги в конечном счете оставляются наедине в брачных покоях храма, можно думать, что священный ритуал царской свадьбы в точности имитирует брак Куры и Барамы. Описание его должно было соответствовать содержанию мифа, до нас не дошедшего (или ещё не выявленного в ждущих прочтения текстах Эблы).

Сокращенное переложение ритуала дано по приводимому П. Маттье переводу под ред П. Фронцароли, впервые опубликованному в XI томе Archivi Reali di Ebla (Matthiae, 1995а, 154 и сл.).

2. Вспаханное поле и половой акт на нем - важнейший элемент ритуалов, связанных со стимуляцией плодородия.

Такова в греческой мифологии связь Деметры с Иасионом на трижды вспаханном поле, от которой родился Плутос (богатство, изобилие), и подобные же ритуальные действия, сохранившиеся в праздниках ряда современных народов (Фрезер, 1980, 465 и сл.).

3. Сикль - весовая денежная единица на древнем Востоке, в современной Эбле Месопотамии - 8, 4 г. Таким образом, 40 сиклей - 336 г.

4. Украшения в форме лунного серпа, видимо, свидетельствуют о знакомстве народа Эблы с общесемитским мифом о свадьбе лунного бога. Вариант этого мифа сохранился в более позднем тексте из Угарита о женитьбе лунного божества Йариху на дочери бога лета Хархаббу Никкаль. Детальный эблский ритуал может помочь пониманию краткого изложения угаритского мифа. Также и в более поздних, финикийских религиозных представлениях сохраняется значимость лунного серпа (изображения на стелах финикийских тофетов, маски с прорезями для глаз в форме лунного серпа).

5. Ишру и Анир - божества Эблы, не имеющие параллелей в других семитских религиях.

6. Ткачество, таким образом, находится под особым покровительством царицы. Также и в афинской мифологии оно было предметом особой заботы владычицы города Афины, получавшей в день посвященного ей праздника одеяние, вытканное афинскими девушками из знатных семей. Греческий миф о славившейся своим мастерством Арахне, вызвавшей на состязание Афину, позволяет думать, что в семитском мифологическом мире существовала богиня с этим именем, которое находит объяснение в семитском глаголе со значением "ткать", имеющим ту же самую основу. Символически пряха держала в своих руках нити жизни. Богини судьбы (мойры греческой мифологии и парки мифологии римской) мыслились прядущими нить человеческой жизни.

7. Связь магического свадебного обряда в Эбле с водным источником может быть понята из хеттского текста сходного содержания - объезда хеттским царем и царицей определенной территории. Ритуал осуществлялся там близ источника, находящегося в лесу у города Тауриса, при этом царь совершал омовение (Ардзимба, 1982, 13 - 15). Вода повсеместно считалась средой для возрождения жизни ("живая вода").

8. Принесение жертвы колеснице связано с её обожествлением, явлением, в древности распространенном. Колесница играла особую роль в религиозных представлениях народов близкой к Эбле Малой Азии. Это священный предмет хеттов в том же обряде объезда территории царем и царицей. Фригийский царь Мидас приказал поставить на акрополь как жертву Зевсу повозку на которой к месту свадьбы приехал его отец поселянин Гордий с его матерью-жрицей (Just., XI, 7, 5; Curt., III, 3; Arr., Anab., II, 3, 4). Это была та самая повозка с узлом, разрубленным Александром Македонским. Такие же представления о святости колесницы имелись и у этрусков, народа малоазийского происхождения. На колеснице отправляется в Рим Танаквиль со своим мужем, будущим римским царем, и так же, как во Фригии, на его голову падает орел - священная птица Зевса (этрусского Тинии). Как священные предметы колесницы часто захоранивались в гробницах этрусских лукумонов.

9. Адуллу и Башалу - царские сановники. В двух других вариантах ритуала названы другие имена. Сыновья Ишаила и Ирдамаика - жрецы, назначенные для перенесения изображений богов - как великих, так и более низкого ранга. Возможно, Ишаил и Ирдамаик - имена не отцов этих людей, а богов, чьими служителями они были. Судя по тому, что на каждое божество назначалось по два жреца и по аналогии с принятой практикой, статуи богов переносили на носилках.

10. Человекоголовые быки - распространенные в Шумере гении-покровители царского дома (шеду). Для Эблы не засвидетельствовано наличия таких же гигантских многометровых статуй этих божеств, как в Шумере, однако использование их изваяний в ритуале царской свадьбы показывает, что шумерский образ связанного с царской властью фантастического животного был в Эбле воспринят.

11. Абур-лим и упоминаемые ниже Иббини-лим, Шагиш, Ишркут-Даму - имена обожествленных царственных предков, известные также и по династическим спискам, находящимся в тех же архивах.

12. Эннаил - имя сановника или жреца.

13. Бог Агу Ненаша - местное божество, связанное с Ненашем.

14. Нинту (в переводе с шумерского, прекрасно знакомого писцам Эблы: "Госпожа рождающая") - в шумерской мифологии в узком смысле - богиня, покровительствовавшая рождению, богиня-прародительница, в широком - эпитет любой богини-матери. Включение в обряд плача Нинту свидетельствует о связи свадебного ритуала с культом умирающих и возрождающихся богов, важной частью которого является оплакивание богиней-супругой погибшего бога, предшествующее его возвращению в мир живых. Последующее указание на вновь дарованное сияние подкрепляет эту связь. Царская свадьба, гарантирующая продолжение жизни и возвращение к жизни связанного с плодородием божества явления одного порядка.

15. Сын Нацаму - скорее всего, жрец.

16. Аштар - эблаитское написание аккадского имени Иштар, выступающей здесь в ипостаси богини любви. Наличие сокровищницы Аштар-Иштар, как и приносимые ей в жертву овцы, - свидетельство значимости аккадской богини в пантеоне Эблы.

17. Ибриум - великий визирь, запечатленный в ритуале, относящемся к свадьбе второго царя Эблы - Иркаб-Даму, чье имя часто встречается в документах архива.

18. Под суверенами имеются в виду обожествленные царственные предки, чьи имена приведены раньше.

19. Ишкхара - божество Эблы, другим семитским мифологиям неизвестное.

 Александр Немировский

Из книги «Мифы древности - Ближний Восток»

Читайте также: