Показать все теги
В журнале статья вышла под названием «Через все испытания с честью (о герое-подводнике Лисине)»
Я страстно верю в победу и с большой радостью иду на опасность, чтобы участвовать в борьбе за светлое будущее нашей Родины.
С. Лисин
Сергей Лисин добровольцем сражался вместе с республиканскими моряками против фашистов в Испании, в Великую Отечественную войну, командуя подводной лодкой «С-7» на Балтике, нанёс большой урон противнику, потопив несколько вражеских транспортов и заслужив звание Героя Советского Союза. После гибели «С-7» в Аландском море в числе четырёх оставшихся в живых членов экипажа был захвачен противником в плен и два года томился в фашистском плену. В 1945 г. на Дальнем Востоке участвовал в войне против милитаристской Японии.
Сергей Лисин родился 30 июня (13 июля н. ст.) 1909 г. в г. Саратове, в рабочей семье. Отец, Прокофий Алексеевич был удивительным умельцем, столяром-краснодеревщиком и работал на Ступинской деревообделочной фабрике. Мать, Аграфена Ивановна — на табачной фабрике, а в годы Гражданской войны ухаживала за ранеными в 1-й Советской больнице. Их сын Сергей учился в народной школе.
Трудовую жизнь начал с 16 лет, сначала в частной мастерской, затем, где работал отец — на фабрике, получившей имя рабочего-революционера Степана Халтурина. Здесь в 1925 г. Сергей вступил в комсомол, а в 1929 году в партию большевиков.
В январе 1930 г. по призыву ЦК ВЛКСМ Сергей Лисин в числе 7 тысяч добровольцев приехал в Сталинград на строительство крупнейшего тогда в СССР тракторного завода. Начинал с ученика слесаря механосборочных работ, затем пошёл подручным к старому опытному слесарю Андрееву. Комсомольцы избрали его неосвобождённым секретарём цеховой комсомольской ячейки.
Когда в цех стали поступать новые станки из Америки, на партийной конференции, делегатом которой был и Лисин, говорили только об одном, как успеть смонтировать всё оборудование за 55 дней! Трудное это было обязательство. Иностранные инженеры называли такие сжатые сроки несбыточной мечтой, утопией. А молодые рабочие выполнили обязательство за 40 дней и ночей. сэкономив 15 суток!
На строительстве Сталинградского тракторного завода конструкции механосборочного цеха общим весом 1615 тонн были смонтированы за рекордно короткое время — 28 дней, вместо 163 дней по американским расчётам. Первый трактор с конвейера СТЗ вышел 17 июня 1930 года.
В феврале 1931 г. Лисин, уже будучи членом бюро горкома ВЛКСМ, возвратился в Саратов работать заместителем заведующего орготделом Нижне-Волжского краевого комитета комсомола.
— Недавно мы приняли шефство над Ленинградским Военно-Морским училищем имени Фрунзе, — сказал ему первый секретарь Крайкома комсомола Александр Алексеев, — хотим послать тебя к ним, в Ленинград, во главе шефской делегации.
Сергей не мог тогда предположить, что эта поездка круто изменит всю его жизнь.
Встреча волжских комсомольцев с курсантами — фрунзевцами состоялась в зале Революции училища, где матросы, солдаты и петроградские рабочие дважды в мае 1917 года видели и слушали В.И. Ленина. На торжественном заседании Лисин, как глава шефской делегации волжан, вручил училищу символический подарок — модель первого сталинградского трактора, но и сам загорелся желанием поступить учиться. Правда, экзамены уже давно закончились, но для гостя сделали исключение. И тут сказалась его слабая подготовка.. Оценки были неудовлетворительными. И вот он стоит перед начальником училища А, Н, Татариновым, багровея от стыда.
— Что будем делать? Трудно вам придётся при таких слабых знаниях математики.
И Лисин выпалил на одном дыхании: «Если примете, приложу все усилия, чтобы оправдать ваше доверие». В его словах была такая убеждённость, что ему поверили.
И не только он, но и новые друзья — курсанты, а также педагоги. Окончивший неполную среднюю школу, Лисин был зачислен на подготовительный курс и слово своё сдержал.
Учебные планы 1932 года ВМУ им. Фрунзе предусматривали трёхлетний срок обучения. Первый курс был общим.
Год спустя курсантов распределили по специальностям.
Лисину предстояло учиться в штурманском дивизионе 2-го сектора — подводного.
Ежегодную корабельную практику курсанты проходили в дивизионе учебных кораблей. В него входили крейсер «Аврора», учебные корабли «Комсомолец», «Курсант», эскадренный миноносец «Артём» (бывший «Азард» типа «Новик») и другие.
Первую свою корабельную практику курсант Лисин проходил на корабле революции — крейсере «Аврора». Во флотских буднях, на вахтах, стрельбах, напряжённых тренировках и учебных походах он последовательно овладевал нелёгкой профессией военного моряка.
Старание и трудолюбие курсанта Лисина не прошли незамеченными у его командиров. За успешную летнюю практику он был премирован начальником училища. Его фамилия прочно вошла в список лучших курсантов. Недавний ударник Сталинградского тракторного завода стал ударником учёбы. На последнем году Лисину была определена персональная стипендия ЦК ВЛКСМ.
В начале 1935 года было принято решение училищу им. Фрунзе перейти на четырёхлетний срок обучения. Курсу, на котором обучался Сергей, предстоял ещё один год учёбы.
22 сентября 1935 г. для командного и начальствующего состава РККА и РККФ были введены персональные воинские звания от младшего лейтенанта до Маршала Советского Союза и Флагмана флота 1-го ранга.
После выпуска и получения лейтенантского звания 27-летний Лисин был назначен штурманом на заканчивающую испытания после постройки подводную лодку «Щ-403», которая 26 сентября 1936 г. вступила в строй Краснознамённого Балтийского флота.
В мае-июне 1937 г. «Щ-403» вместе с тремя другими «щуками» (401, 402 и 404) под командованием капитана 1 ранга К.Н. Грибоедова перешла из Ленинграда Беломоро-Балтийским каналом в Полярный и вступила в состав Северного флота.
Но недолго пробыл на Севере лейтенант Лисин. Осенью 1937 г. его отправили на учёбу в Ленинград на командные курсы при Учебном отряде подводного плавания им. С.М. Кирова. И снова судьба Лисина круто изменилась. После успешного окончания специальных классов его вызвали в Управление военно-морских учебных заведений.
С июля 1936 года в Испании шла национально-революционная война против фашистских мятежников и итальяно-германских интервентов. Туда направлялись наши добровольцы. Старшему лейтенанту Лисину предложили отправиться в сражающуюся республику. Он без колебаний согласился.
Сергей Прокофьевич Лисин попрощался с женой Антониной Григорьевной, с которой познакомился во время последнего отпуска, проведенного в Саратове, Вместе с группой лётчиков, танкистов и военных переводчиков на теплоходе «Мария Ульянова» из Ленинграда перешёл во французский порт Гавр, а оттуда экспрессом — в Испанию, в Барселону.
К тому времени подводный флот Испанской республики практически перестал существовать. В Барселоне в плохом техническом состоянии находилась «С-1», а в ещё более худшем в Картахене
— «С-2» и «С-4». Фактически с осени 1937 г. руководство подводными силами республики перешло в руки советских подводников. Из 77 моряков, прибывших в Испанию, подводников было шестеро: И.А. Бурмистро, Н.Е. Египко, И.Г. Грачёв, В.Е. Егоров, Г.Ю. Кузьмин и С.П. Лисин. Прибывали в Испанию они разными путями: так, например, Египко нелегально прилетел из Франции на спортивном самолёте и имел испанский псевдоним дон Северино де Морено.
Наши командиры заменили испанцев и, в свою очередь, меняли друг друга: так, «С-1» командовали поочерёдно Бурмистров, Грачёв и Кузьмин, «С-2» — Егоров и Египко, «С-4» — Кузьмин
и Лисин. Испанцы всё меньше верили своим оставшимся командирам и всё больше доверяли нашим подводникам. Так, Г.Ю. Кузьмин после очередного ремонта вывел в море «С-1» с её бывшим испанцем — командиром Х. Монтеро, который попытался сдать корабль противнику, уйдя на Мальорку. До сих пор в официальной испанской историографии существует версия, что в своё время республиканская лодка «С-5» специально погрузилась, встретив у Астурии корабли франкистов, так как её командир капитан де Корбета дон Хосе Лоран-Дорда просто не хотел воевать против своих.
Республиканские лодки имели советских командиров, небольшое число добровольцев из Франции и Югославии, но, в основном, в их экипажах преобладали испанцы. Они принадлежали к различным политическим партиям — троцкистам, анархистам, католикам. Каждый выход в море сопровождался митингом: идти в море или не идти? Воинская дисциплина приживалась с трудом, все вспоминали «проклятое прошлое»...
Вот в такую обстановку окунулся Сергей Лисин, ставший в Испании старшим лейтенантом доном Серхио Леоном, в военно-морской базе в Картахене, где новоиспечённого дона Серхио приветливо встретил командир.ПЛ «С-4» Г.Ю. Кузьмин.
Кузьмин поставил перед Лисиным первоочередную задачу: в кратчайший срок изучить устройство испанской лодки. Нелегко пришлось молодрму старпому освоить быстро свои обязанности, перешагнуть языковый барьер. При помощи третьего русского товарища — переводчика Семёна Генкина, находившегося на борту «С-4», Лисину удалось справиться с этими трудностями. А через 2-3 месяца молодой старпом научился во многих случаях обходиться без переводчика.
После нескольких боевых походов их подводную лодку поставили в ремонт. Лисин был назначен старшим помощником на подводную лодку «С-2» к В.А. Егорову. Егоров был известен на Балтике. В предвоенные годы, в числе небольшой группы командиров — новаторов боевой подготовки — он был награждён орденом Ленина.
Егоров и Лисин настойчиво искали корабли противника в море. Но условия, в которых они находились, ограничивали их действия. Было запрещено атаковать суда, следовавшие под английскими или французскими флагами. А между тем, транспорты итальянских фашистов, шедшие с военными грузами в захваченные мятежниками порты Испании, нередко маскировались этими флагами.
Строгой дисциплины, присущей советским морякам, в республиканском флоте не было, ответственность за порученное дело отсутствовала. Испанские моряки, в принципе, были неплохими ребятами. Но как было принять их манеру во время стоянки в базе покидать корабль, нарушая уставные правила военного флота!?
Комиссар на лодке был анархистом, и лишь один матрос из команды являлся членом Испанской компартии. Анархисты же не признавали воинской дисциплины.
Однажды «С-2», находившаяся у северного побережья, обнаружила фашистский крейсер. Егоров и Лисин решили атаковать. Это своё решение они через переводчика сообщили комиссару лодки. Лисин уже начал прокладывать курс для выхода в атаку, но комиссар-анархист как-то странно медлил.
— Спроси, в чём дело, — сказал Егоров переводчику.
— Он опасается за судьбу лодки. Он против атаки.
— Но ведь там, где война, есть и риск, — требовательно возразил командир.
Пока шёл этот недопустимый на военном корабле спор, время торпедной атаки было упущено. К сожалению, так бывало не раз.
В конце октября 1938 г. старшего лейтенанта Лисина отозвали на родину.
По возвращении в СССР С.П. Лисин был назначен командиром спущенной на воду средней подводной лодки типа «С» серии IX-бис — «С-7», находившейся на завершающей стадии постройки. Этот корабль принадлежал к типу наиболее совершенных, удобных в управлении и хорошо вооужённых советских подлодок.
Подводные лодки типа «С» имели следующие тактико-технические характеристики: водоизмещение надводное — 856 т, подводное — 1090 т, длина 77,7 м, ширина — 6,4 м,, осадка — 4 м, мощность двух дизелей 4400 л.с., двух электромоторов — 1100 л.с. Дальность плавания экономическим ходом (10 узлов) — 9500 миль под дизелями и 148 миль 3-узловым ходом под электромоторами под водой. Глубина погружения: рабочая — 80м, предельная — 100 м.
«Эски» (так на флоте нередко называли лодки типа «С»), замечательные подводные лодки, в скорости не имели себе равных» — свидетельствовал ветеран советского подводного флота П.Д.
Грищенко. На их стороне было преимущество в дальности плавания, автономности, предельной глубины погружения и общего запаса торпед перед средними подводными лодками типа «Щука».
«Шесть торпедных аппаратов (четыре носовых и два кормовъх) и столько же запасных торпед на удобных для перезарядки стеллажах. Две пушки (100 — и 45-мм) с большим боекомплектом снарядов (200 шт. для 100-мм орудия и 500 шт. для 45-мм пушки). Пулемёты, подрывное имущество. Одним словом, драться есть чем. А 20-узловая надводная скорость! Она позволяла обогнать почти любой корабль и атаковать его повторно. Техника хороша...» — таково мнение одного из опытнейших подводников, командира «С-56» Г.И. Щедрина. Экипаж «эски» состоял из 45 моряков, в том числе 8 человек командного состава.
Словом, замечательную лодку получил в командование Лисин. 7 августа 1940 г. на «С-7» был поднят Военно-морской флаг.
В начале третьей декады июня 1941 г. подводная лодка «С-7» заканчивала несение дозорной службы в Балтийском море. Ей предстояло вернуться в Усть-Двинск, неподалеку от Риги (Прибалтийская военно-морская база).
Ранним утром 22 июня сигнальщик доложил: на берегу в районе Виндавы (Венспилс) замечены два взрыва. На воскресенье 22 июня было намечено возвращение в базу. Вечером личному составу, увлекавшемуся спортом, предстоял товарищеский футбольный матч. Были у Сергея Лисина и свои личные причины с возвращением: 22 июня у его жены день рождения.
Окончив в Ленинграде чертёжные конструкторские курсы, она училась теперь на заочном факультете кораблестроительного института. Антонине Григорьевне хотелось, чтобы её будущая специальность была близка к профессии мужа.
И все эти будничные и воскресные дела вдруг разом оборвались. Радист представил командиру «С-7» только что полученную радиограмму «Началась война с Германией. Перейти на дозор военного времени»
Быстро закончили зарядку аккумуляторных батарей. Лодка скрылась в глубинах Балтики. Так без промедления командир подводной лодки С. П. Лисин и подчинённый ему экипаж, не дожидаясь дополнительных указаний, вошли в войну.
Тогда, на третью ночь войны, с 24 на 25 июня, такую же светлую и тихую, как и предыдущие, капитан-лейтенант Лисин увидел, что за ними следуют 2 катера. Он приказал дать опознавательные. С катеров последовал ответ согласно таблице на данные сутки. «Наверное, это наши пограничники», — обменялись суждениями на мостике. Позднее выяснилось, что это вражеские катера. А пока «С-7» продолжала идти прежним курсом. И вдруг подводники в ночной тишине услышали воздушные выхлопы, затем увидели следы двух торпед.
Одна торпеда прошла по левому борту, вторая — по правому: их атаковали фашистские торпедные катера. Командир скомандовал: «Срочное погружение!». По лодке полоснули огнём из крупнокалиберных пулемётов. А затем, когда лодка находилась уже под водой, послышались близкие разрывы глубинных бомб.
Через сальники начала просачиваться вода, стали течь заклёпки. Из 6-го отсека доложили: загорелось пусковое сопротивление на станции левого борта. Моряки быстро потушили горящие провода бушлатами. Лодка легла на грунт. Во всех отсеках на металлические настилы набросали ватников. Подводники сняли обувь. Выключили все механизмы, даже гирокомпас. Пусть враг думает, что лодка погибла. Трюмные доложили: поступающая вода грозит залить электромоторы вспомогательных механизмов.
И только услышав доклад акустика о том, что вражеские катера ушли, командир принял решение всплывать. Но кто-то, словно охватив невидимыми клещами, не отпускал лодку с глубины. Наконец корма пошла вверх, а носовая часть от грунта не отрывалась. Положение становилось угрожающим — из аккумуляторов мог пролиться электролит, а это, в свою очередь, грозило выделением опасных для жизни газов.
Тогда Лисин принял рискованное, но всё же единственно верное решение: весь оставшийся воздух использовать для аварийоного продувания цистерн главного балласта. А, предполагая, что наверху могут встретиться фашистские катера, командир объявил артиллерийскую тревогу.
Началось аварийное продувание. Воздух со свистом врывался в цистерны. Наконец лодка отрывается от грунта и всплывает с дифферентом до 30° на нос. Командир поднимается на мостик первым. Наверху пустынно. Теперь подводники поняли, почему лодку не отпускала глубина: когда вражеские катера обстреляли их из пулемётов, оказалось, что лёгкий корпус, трубы вентиляции цистерн носовой группы были пробиты. Сжатый воздух не выполнял полностью своей функции, уходя через пробоины.
Следуя в надводном положении, израненная «С-7» пришла в Виндаву. Весь день латали её рабочие-сварщики. Теперь лодке можно было выйти в Прибалтийскую базу, в Усть-Двинск. Там среди встречавших Лисин увидел свою жену Тоню. Свидание было коротким.
— Почему ты ещё здесь? Немедленно садись в эшелон и уезжай на восток. Когда я буду спокоен за тебя, мне будет легче.
А уже 27 июня Командующий Балтийским флотом дал указание об эвакуации Прибалтийской военно-морской базы.
Готовясь к захвату Моонзундских островов, фашисты уже с 19 июля 1941 г. начали подвергать их и корабли, базировавшиеся в архипелаге, массированным авианалётам. Надводные и подводные корабли вынуждены были перейти в Таллин и Кронштадт. «С-7» перешла в Кронштадт, где орудия лодки принимали участие в отражении авианалётов.
В конце сентября «С-7» было приказано выйти на позицию к западу от острова Лавенсаари с задачей недопущения прорыва вражеских кораблей, если фашисты попытаются взять Кронштадт с моря. Лодка находилась перед Лавенсаари до 20 октября.
Гитлеровцы так и не отважились на штурм Кронштадта.
Хорошее артиллерийское вооружение позволяло использовать подводные лодки типа «С» для обстрела береговых объектов. Приняв усиленный артиллерийский боекомплект, лодка 28 октября 1941 г. направилась в Нарвский залив. Она находилась там до 15 ноября, нанося артиллерийские удары по различным военным объектам противника на берегу — железнодорожным станциям Иевве и Вайвара, заводу в Асери, военным складам в Нарва-Йыэсу и ряду других. Так своими двумя орудиями она накрыла завод, изготовлявший бетон для вражеских укреплений.
Только тогда, когда последние фугасные, шрапнельные и осветительные снаряды были израсходованы, лодка через сплошной, ещё не толстый лёд двинулась к Кронштадту, затем в ледовых условиях перешла в Ленинград.
Невесёлой была встреча с любимым городом. Угроза голода стала неотвратимой. Осаждённый город немцы бомбили с воздуха и обстреливали из крупнокалиберной артиллерии.
В Ленингрваде «С-7» ошвартовалась у Адмиралтейства. Уже не сверкал, как прежде, его золочёный шпиль. Он был спрятан, словно в ножны, в защитный чехол, установленный верхолазами. А рядом, обложенный мешками с песком и обшитый досками, был укрыт Медный Всадник.
В начале декабря три немецких снаряда разорвались вблизи подводной лодки. Дождь осколков забарабанил по корпусу. К счастью, никто не пострадал.
На случай возможных уличных боёв из экипажей лодок был сформирован батальон. Утром бойцы изучали самозарядную винтовку, автомат, гранаты, тактику пехотного боя, а днём были заняты ремонтом и обслуживанием механизмов своего корабля. Перед вечером штурман Михаил Хрусталёв в Александровском саду возле Адмиралтейства проводил с краснофлотцами и старшинами занятия по общевойсковому бою. Ночью моряки уходили в патруль, оберегая город от фашистских лазутчиков. Сам капитан-лейтенант Лисин был назначен начальником штаба батальона морской пехоты, сформированного из подводников. Батальон входил в систему внутренней обороны города от прорыва врага.
Обстановка в Ленинграде становилась всё более тяжёлой. Население получало по 125 граммов хлеба в день на человека. Военным морякам выдавалось хлеба по 200 граммов.
Однажды, добираясь по обледенелым, с заколоченными окнами улицам с береговой базы на корабль, Сергей Прокофьевич встретил жену своего товарища — Елизавету Васильевну Бакунину. Её муж, командир ПЛ «С-10» капитан 3 ранга Б. К. Бакунин погиб 29 июня 1941 года. со всем экипажем в районе Либавы. подорвавшись на мине или вследствие атаки немецких торпедных катеров. Теперь вместе с маленькой дочкой они переносили, как и все ленинградцы, муки блокады. Вернувшись на лодку, Лисин собрал в чемоданчик скудные запасы: несколько сухарей, баранки, банку сгущёного молока. Он знал наверняка: случись наоборот, Бакунин оказал бы его семье такую же братскую помощь.
Лисин был на корабле, разумеется, не единственным, кто помогал семьям погибших флотских командиров. Чтобы поддержать детей и жён погибших товарищей, члены комсостава лодки решили откладывать от своего месячного пайка по 600 граммов хлеба, 60 граммов масла, 60 граммов сахахара, 100 граммов мяса. Это очень маленькие доли, но и они могли спасти человека.
И в это страшное время подводники своими силами ремонтировали «С-7».
Люди, измученные голодом и холодом, знали, что от их стараний зависит успех будущих летних боевых походов, и верили в этот успех. С волнением читаем записи в дневнике штурмана Хрусталёва:
«Февраль 1942 года. Вечером было партийное собрание. Я почему-то впервые обратил внимание на то, сколько собирается на него людей. За время войны у нас на лодке вступило в партию 20 человек. И так на всех лодках. Чем больше трудностей, тем сильнее тянутся люди к партии большевиков».
И вот уже повеяло весной. Немного потеплело. Моряки помогали лениградцам очищать улицы города от снега и мусора, а также тел умерших от голода и холода.
Приближалась ответственная пора походов. Штурман Хрусталёв, раскрыв свой дневник, сделал 15 апреля 1942 г. следующую запись: «Сегодня в Ленинграде впервые после долгого перерыва пошли трамваи. Пока только всего по 5 маршрутам. Их звонки для нас — что музыка. Сразу стало как-то веселее, радостнее».
Фашисты, блокировавшие Ленинград с суши, изо всех сил старались замкнуть смертельное кольцо и со стороны моря. Безопасность морских сообщений для немцев и финнов имела исключительное значение. В связи с повышением активности действий советских подводных лодок и авиации в Балтийском море в 1942 г. противником была введена система конвоя. Транспорты прикрывались авиацией с прибрежных аэродромов. Для несения дозорной службы и противолодочной обороны в Финский залив враг направил значительные противолодочные силы.
С целью блокады советского флота в Финском заливе немцы и финны создали две минные позиции. 3 мая 1942 г. началось оборудование гогландской позиции, 6 мая — нарген-порккалау- дской. Всего противник выставил в Финском заливе 10703 мины и 2580 минных защитников.
Минные заграждения состояли из нескольких линий гальваноударных, антенных и донных мин, перекрывавших Финский залив с севера на юг. Вдоль меридианов Гогланд и Нарген (Найссар) враг установил шумопеленгаторные станции, на побережье и островах — посты наблюдения и батареи. Таким образом, были созданы два мощных противолодочных рубежа, препятствовавших выходу наших подлодок.
Согласно плану операций на 1942 г., утверждённому Военным советом КБФ, на подводные лодки возлагались задачи уничтожения кораблей и транспортов противника на его коммуникациях. Решением ВС КБФ подплав был разделён на три эшелона. Действия первого эшелона намечались на июнь-июль, вторго — на август-сентябрь, третьего — на октябрь-ноябрь.
Швеция в годы Второй Мировой войны придерживалась своего традиционного нейтралитета, хотя и с некоторыми оговорками и отклонениями. Нейтралитет её вовсе не означал отказа от военной помощи странам, считавшимся естественными союзниками Германии (Финляндия, Норвегия, Дания), или забвения экономических интересов (торговля железной рудой с нацистами). Тем не менее, Швеция прилагала все усилия, чтобы не дать втянуть себя в войну, и в то же время проводила активную внешнюю политику.
Советское руководство было хорошо осведомлено о морских поставках железной руды из Швеции в Германию и переброске немецких войск на транспортах в Финляндию шведскими территориальными водами. Наши подводные лодки начали оперировать у шведских берегов ещё в 1941 г.
Но эти редкие стычки между советским и шведским флотами не шли ни в какое сравнение с 1942 годом, когда наши подводные лодки и шведские боевые корабли начали беспощадную охоту друг за другом. Ещё в начале года на заседании Военного совета КБФ начальник штаба флота вице-адмирал Ю.Ф. Ралль доложил, что из Швеции немцы получают важнейшее стратегическое сырьё — руду и металл. Ни для кого не было секретом, что каждый немецкий танк на 70% состоит из шведской стали. Шведам решено было преподать серьёзный урок, который заставил бы их отказаться или сократить поставки этого сырья в Германию.
Первыми в кампании 1942 г. для действий у шведских берегов были направлены подводные лодки «Щ-317» и «Щ-406». Вслед за ними была готова к выходу в море и «С-7». Лодка капитан- лейтенанта С.П. Лисина, приняв в Кронштадте полные запасы, 2 июля 1942 г. перешла к острову Лавенсаари и взяла курс на запад. Она форсировала гогландский противолодочный рубеж и шла в районе, контролируемом вражескими кораблями. Акустик Лямин то и дело докладывал командиру о шуме винтов. Несколько раз моряки слышали, как со скрежетом металла о металл касаются корпуса лодки минрепы. Шли на разных глубинах, 10-15 метров от грунта, избегая подрыва на донных магнитных минах. На лодке было уже тяжело дышать. Скапливался углекислый газ.
Только около 23 часов, когда находились под водой почти сутки, «С-7» смогла всплыть на поверхность для зарядки батарей.
Около трёх суток было затрачено на переход через минные поля в Финском заливе. На заданном рубеже командир радиограммой доложил командованию о выходе в Балтийское море. Ему было приказано следовать к Норчёппингской бухте. Там Лисин попортил шведам немало крови.
Рано утром 9 июля, находясь на позиции у о-ва Аркё, «С-7» во время зарядки аккумуляторных батарей была атакована шведским патрульным самолётом. Он обстрелял лодку из пулемёта и сбросил 2 бомбы, когда она уходила на глубину. Взрывы не причинили серьёзных повреждений, но в зенитный перископ ещё долго было видно, как самолёт кружил над местом погружения.
В тот же день, в 16 час. 17 мин. «С-7» обнаружила и атаковала двумя торпедами одиночный транспорт. Судно сумело уклониться от торпед и, увеличив ход, скрылось из вида. Атакованным в шведских территориальных водах оказался шведский же пароход «Норег».
Через час показался конвой в составе 8 торговых судов под охраной 4-х шведских боевых кораблей — 2 эсминцев типа «Гетеборг» и 2 сторожевых кораблей типа «Ягарен». «С-7» попыталась войти в атаку, однако поднятый перископ был обнаружен эскортом. Шведский эсминец устремился на таран, но лодка в последний момент успела уйти на глубину, так что винты корабля проревели над рубкой. Это был эскадренный миноносец «Норденшельд», который затем сообщил о проведенной против него атаке, от которой он, якобы, уклонился. Как бы то ни было, атака «С-7» была сорвана.
И всё же 9 июля подводной лодке «С-7» удалось открыть свой боевой счёт. Вечером в том же районе было обнаружено одиночное судно. Лисин попытался атаковать его из подводного положения, но у торпеды зажало хвостовой стопор, и она не вышла из аппарата. Транспорт удалялся. Раздосадованный командир приказал всплыть и начать преследование. Через 15 минут «С-7» догнала судно и, развернувшись, в 19 час. 58 мин. выпустила торпеду с дистанции 4 каб. Транспорт пытался уклониться, но торпеда попала в район ходового мостика и он, разломившись пополам, затонул. Жертвой стал шведский пароход «Маргарета» (1272 брт [1]), шедший из Норденхама в Тёрнгрен с грузом кокса. 14 членов команды, в том числе капитан Кнут-Магнус Тёрнгрен погибли. 4 моряка были спасены проходившим пароходом «Хемсе». В 20 час. 11 мин. командир эсминца «Стокгольм» радировал Командующему ВМС Швеции о гибели «Маргареты».
В ночь на 11 июля капитан-лейтенант Лисин по радио получил приказ сменить позицию, переместившись южнее, к северному входу в пролив Кальмарзунд. После полудня был обнаружен конвой, состоящий, по мнению командира, из 16 транспортов, миноносца и двух сторожевых кораблей. Над конвоем кружил самолёт.
С.П. Лисин так рассказал об этой атаке: ««Смотрю вправо, миноносец, охраняющий конвой, идёт в нашем направлении. На этот раз мы крепко вцепились. Не уклоняясь от боевого курса, я шёл к намеченной для залпа позиции, следя за целью и приближающимся миноносцем. Он всё ближе. Его изображение растёт в окуляре перископа. До угла упреждения осталось два градуса. Под форштевнем белые буруны пены. Миноносец идёт на таран впереди колонны судов, среди них — огромный транспорт. Рулевой Оленин прекрасно держит курс. Боцман Пятибратов управляет горизонтальными рулями. Глубину не меняем. По расчётам до момента залпа осталось меньше минуты. «Аппараты — Товсь! Нос транспорта на перекрестье нитей перископа. Пли! Наконец-то!
Две торпеды вышли из аппаратов. Я едва успел опустить перископ. Слышу через корпус прямо над головой шум винтов миноносца. Только его пронесло, как одновременно раздались два взрыва. Докладывают: «Товарищ командир, наши торпеды взорвались!» Отходим. А взрывы продолжаются: четвёртый, пятый, шестой!.. Миноносец забрасывает нас теперь глубинными бомбами. Инженер-механик Корж в центральном посту стоял рядом со мной с блокнотом в руках. Лодка содрогалась от страшных ударов. Но у этого человека столько самообладания! Он невозмутимо вёл подсчёт сброшенным бомбам. В лодке погас свет,зазвенело разбитое стекло. Потекли сальники, стала поступать вода.смотрю в перископ на транспорт и мчащийся на нас миноносец. По моим подсчетам, в непосредственной близости от нашей «семёрки» было сброшено 23 бомбы. Мы отошли. Постепенно взрывы смолкли. Захотелось взглянуть на результаты атаки. Лодка подвсплыла, я взглянул в перископ.Глядим — на месте атаки стоит миноносец и транспорт без хода, развернувшийся на обратный курс. На воде плавают обломки затонувшего судна, стелется дым. Ходят шлюпки, подбирая с воды матросов».
По шведским данным атаке подвергся конвой из 28 торговых судов в охранении эсминца «Норденшельд» (капитан П. Гамильтон), сторожевых кораблей «Снаппханен» (капитан Х. Викстрем) и «Ягорен» (лейтенант Х.Хеллке). К югу от Херадшер был встречен другой, идущий на север конвой, к которому присоединился и «Норденшельд». Торпеды «С-7» были выпущены по судну «Лулео» (5659 брт), шедшему с грузом железной руды из Лулео в Гамбург. Судно уже обошло отмели Хенделёпет», как в его носовую часть, в район первого трюма попала торпеда. «Лулео» затонул в течение 2-х минут, на мелководье, так, что над водой остались видны одна мачта и часть мостика. Вместе с судном погибли 8 человек, в том числе капитан Р. Вестин.
После залпа одна из торпед выскочила на поверхность в 200 метрах от СКР. Шведский корабль повернул к ней и сбросил 4 глубинных бомбы, надеясь сбить торпеду с курса. Одновременно подавались предупредительные сигналы для судов конвоя, но было уже поздно. После гибели «Лулео» преследование «С-7» продолжалось. Всего «Снаппханен» сбросил на неё 20 бомб, «Ягарен» — 6. Затем «Ягарен», шведский пароход «А.Т. Ионанссон» и финский «Навигатор» приступили к спасению экипажа «Лулео». Всего было подобрано 18 человек вместе с лоцманом.
На месте взрыва глубинных бомб наблюдалось большое пятно соляра, что дало основание шведам считать подводную лодку потопленной.
«С-7» тем временем продолжала свои боевые действия.. Утром 14 июля в перископ был обнаружен транспорт, но из-за большого расстояния атаковать его не удалось. В 11 час. 53 мин. было обнаружено ещё одно судно и в 12 час. 23 мин. атаковано одиночной торпедой, но безрезультатно. В 14 час. 03 мин. был замечен конвой, в 14. час. 20 мин. по головному транспорту была выпущена торпеда, прошедшая мимо. В 15 час. 40 мин. попытка атаковать конвой из кормовых аппаратов была сорвана из-за приближения кораблей эскорта. К тому же на «С-7» вышел из строя шумопеленгатор.
18 июля 1942 г. подводная лодка «С-7» получила приказ покинуть позицию у шведского побережья и перейти в район порта Вентспилс (Виндава). Лисин перешёл в заданный район.
Утром 29 июля гидроакустик доложил: «Левый борт. Курсовой 40°. Шум винтов транспорта». Последовало: «Боевая тревога!» Штурман Михаил Хрусталёв быстро проложил курс. Взяв эхолотом глубину, доложил: «Под килём 10 метров. Глубина быстро уменьшается. Торпедная атака невозможна».
Лисин принимает мгновенное решение всплывать: «По местам стоять! К всплытию!!» «Артиллерийская тревога!» Новиков стал командовать расчётом 100-мм пушки. Командир электромеханической боевой части инженер-капитан-лейтенант В.Е. Корж — постом подачи боезапаса. Снова ревун, звонки машинного телеграфа. «Артрасчёту приготовиться!» Вот они стоят, готовые к броску на мостик. Лодка всплыла. Командир с артрасчётом и комиссар стремительно поднялись наверх. Раздаётся громкая команда Новикова «Огонь!»
И здесь происходит неожиданное — отказ орудия.
Позднее выяснилось, что в стволе орудия после предыдущих многочисленных стрельб образовалась незаметная трещина, что и привело к выходу его из строя. С мостика командир и артиллеристы услышали доклад сигнальщика: «Транспорт выбросился на камни».
Утром 30 июля в районе маяка Акменрагс подводная лодка «С-7» обнаружила 2 транспорта противника, шедшие под берегом. Из-за малых глубин применение торпедного оружия в подводном положении исключалось. Артиллерийская атака по неисправности орудия также была невозможной. Оставалось всплыть и в надводном положении атаковать торедами. Это был большой риск, так как с выходом на малые глубины лодка лишалась возможности погружаться. Длительное сближение (около часа) в светлое время у берегов неприятеля тоже было опасным. И всё же командир решил догнать вражеские суда. Когда под килём оставалось всего 7 метров, лодка выпустила по одной торпеде в каждую цель. Головное судно, получив попадание торпедой в кормовую часть быстро затонуло. Им оказался немецкий транспорт «Кете» (1599 брт). Судно, шедшее вторым, сумело уклониться, и вторая торпеда взорвалась о берег.
Транспорт «Кете» затонул у самого входа в Павилосту (Павловская гавань). Подводники видели, как он сперва сел на корму, а затем, выпрямившись, лёг на грунт. Малые глубины не позволили ему скрыться под водой, мачты, труба с двумя синими полосами, мостик торчали из воды. Лодка полным ходом удалилась от берега, стремясь скорее уйти от опасного мелководья. Вся надводная атака заняло около 40 минут. Катер, вышедший из Павилосты, подбирал плававших людей и подводную лодку не преследовал.
4 августа «С-7» в очередной раз сменила позицию и перешла в район маяка Ужава. Утром следующего дня Лисин услышал, как командир отделения гидроакустиков доложил вахтенному командиру: «Слышу шум винтов одиночного транспорта». Командир поспешил в боевую рубку. В перископ он увидел сравнительно небольшой транспорт.
«Надо выходить в атаку», — решил он. Маневрирование и все необходимые расчёты следовало производить с особой точностью, ведь на лодке оставалась только одна торпеда. Малые глубины вскоре не позволили «С-7» действовать под водой.
«По местам стоять, к всплытию!»
Заработал левый дизель. Командир, комиссар и два сигнальщика выскочили на мостик. В 10 час. 15 мин. прозвучала команда: «Аппарат, пли!»
Но в этот момент транспорт отвернул, и торпеда, оставляя за собой белый след, прошла в двухтрёх десятках метров от его кормы.
Лисин скомандовал: «Расчёту 45-миллиметрового орудия наверх!». Командир орудия Василий Субботин, кок Шинкаренко, моторист Гавриков, наводчик Кулочкин ждали этой команды. Лейтенант Новиков крикнул: «Бей по мостику!» Пушка быстро накалилась. От частых выстрелов в накатнике закипело масло. Его брызги, вырываясь из сальников, обжигали лица. Но артиллеристы не замечали ожогов.
Транспорт застопорил ход. Мостик — в дыму, Орудие продолжало посылать снаряд за снарядом. Лодка совсем близко подошла к горящему транспорту. Комиссар Гусев, в руках которого был фотоаппарат, израсходовал плёнку. У подводников появилась редкая возможность зафиксировать результат своей победы... Снаряды теперь пробивали корпус судна ниже ватерлинии. Оно начало крениться и, наконец, исчезло в волнах.
Потопленным оказался финский транспорт «Похьялихти», водоизмещением 682 брт.
Пора уходить. Могут появиться катера или самолёты. Задача была выполнена, и лодка срочно ушла под воду.
У маяка Ристна «С-7» встретила караван транспортов и шхун, охраняемый катерами и тральщиками. Но на лодке был израсходован весь боезапас. Лисин дал в Кронштадт шифровку с боевым отчётом о результатах действий подводной лодки. Ещё до подхода к устью Финского залива была получена радиограмма: «Возвращаться в базу».
В дождливую августовскую ночь «С-7» незамеченной вошла в Финский залив. С наступлением рассвета лодка погрузилась. Теперь ей вновь предстояло в подводном положении пройти между минными полями. 11 августа у Лавенсаари лодка была встречена нашими морскими охотниками, и 12 августа 1942 г. она возвратилась в Кронштадт.
Действия «С-7» заслужили одобрения командования. Решая боевую задачу, командир лодки проявил инициативу, умело и в полной мере использовал свои возможности. Он рисковал в бою, но риск был оправдан, так как основывался на трезвом и точном расчёте.
Позднее было установлено, что лодка 22 раза пересекала линии минных заграждений. В подводных и надводных атаках она потопила 4 вражеских транспорта суммарным водоизмещением 9272 брт и один водоизмещением 1938 брт заставила выброситься на берег.
Командующий КБФ адмирал В.Ф. Трибуц в своих воспоминаниях написал: «Я помню характеристики, которые дал личному составу в своём отчёте военком «С-7» старший политрук В.С. Гусев. Его руководство партийно-политической работой имело большое значение для укрепления в экипаже боевого духа, стойкости и дисциплины. В отчёте Гусева было перечислено всё, что сделал для безотказной работы механизмов, приборов и двигателей инженер- капитан-лейтенант В.Е. Корж, Названные имена коммунистов и комсомольцев, несших вахту на боевых постах, выше всяких похвал. Поэтому мы представляем весь экипаж к награждению орденами СССР, а С. П. Лисина, как и Е.Я. Осипова — к присвоению высокого звания Героя Советского Союза».
Через две недели в Ленинграде экипажу подводной лодки «С-7» торжественно вручали правительственные награды. Орден Ленина получили Гусев, Хрусталёв, Новиков, Корж, Субботин, Ляшенко, Скачко, Винокуров, Михайлов. Орден Боевого Красного Знамени — Оленин, Пятибратов, Шинкаренко, Стрельцов, Лебедев, Лукаш, Самсонов и другие. Награждён весь экипаж... кроме командира. Член Военного Совета флота Н.К. Смирнов рассеял сомнения. Он сообщил, что капитан 3 ранга С.П. Лисин представлен к званию Героя Советского Союза и наградное представление на него послано в Москву. Экипаж дружно поздравил своего командира.
После возвращения из похода С.П. Лисин с другими командирами подводных лодок был вызван в Смольный. Они доложили партийному и военному руководству Ленинграда об итогах боевых походов. На столах были развёрнуты подробные морские карты переходов балтийских подлодок и районов их действий. Лисин вспоминал: «Андрей Александрович Жданов” сказал: ««Мы понимаем насколько опасны ваши походы, но нужно опровергнуть гитлеровскую пропаганду о том, что Балтийский флот заблокирован в Ленинграде, да и в Кронштадте. И вот подводники своими действиями опровергают вражескую ложь». И далее продолжал: «Фашисты хвастают, что на Балтике ими потоплено в этом году 30 подводных лодок. Значит, любой из вас потоплен уже несколько раз. Но вы им действительно страшны. Каждый вражеский транспорт, пущенный на дно вашими торпедами, лишает гитлеровские армии, стоящие кольцом вокруг Ленинграда, пополнения резервами. А это значит, дорогие товарищи, что вы помогаете срывать их разбойничий план взять наш город штурмом».
Вскоре капитан 3 ранга С.П. Лисин получил краткосрочный отпуск. Они с женой провели его в доме отдыха КБФ в пос. Кубенское, на берегу большого одноименного озера, в 25 км от Вологды.
По возвращению из отпуска Сергей Прокофьевич был огорчён тем, что «С-7» лишилась двух опытных, проверенных в боях командиров боевых частей — Новикова, списанного по болезни, и Коржа, который, будучи дублёром дивизионного механика, который должен был срочно заменить на лодке «С-12» заболевшего инженер-механика. «С-7» вновь предстояла боевая страда. Материальная часть лодки была отремонтирована, заменено 100-мм орудие. В октябре Лисину сообщили, что его лодку предполагают послать в Ботнический залив. Поход намечался ещё более сложный, чем предыдущий. Командир спешил уйти в море до ледостава.
16 октября 1942 г. «С-7» прошла за тральщиком по южному фарватеру до Шепелевского маяка, откуда к о-ву Лавенсаари двинулась в одиночку.
В августе 1942 г. к западу от Лавенсаари фашисты поставили новое минное заграждение. Были значительно усилены минные поля к югу и Гогланд. «С-7» благополучно дошла до Лавенсаари. В день, когда ей предстояло уходить, из похода возвратилась «С-13». Её командир капитан-лейтенант П.П. Маланченко и командир дивизиона капитан 3 ранга Е.Г. Юнаков подробно ознакомили Лисина с данными, полученными во время похода.
Капитан-лейтенант М.Т. Хрусталёв и назначенный на время похода второй штурман Гаран нанесли на карту новые данные.
17 октября 1942 г., когда уже задували северные холодные ветры, подводная лодка вышла в боевой поход. Весь переход от Лавенсаари до устья Финского залива, в условиях подстерегающей смертельной угрозы, «С-7» проделала за два дня со средней скоростью 145 миль в сутки — в рекордно короткое время.
О том, что действовать на коммуникациях противника в средней части Балтики и в Ботническом заливе было очень трудно и опасно, наше командование и командиры-подводники знали, но они не ожидали, что осенью 1942 года враг там приготовил им новый неприятный сюрприз.
Известно, что к концу 1941 года наш Балтийский флот оказался блокированным в восточной части Финского залива. Понимая, что в следующей кампании участие советских надводных кораблей маловероятно, финские подводные лодки (а их у нашего северного противника было пять) начали готовиться к исключительно противолодочной борьбе. Зимой лодки стали в ремонт и были оснащены новейшей гидро-аккустической аппаратурой, какой не имелось на наших субмаринах. Кроме того, для усиления ПВО по немецкому образцу финны в кормовой части своих лодок смонтировали 20-мм автомат на специальной площадке.
С конца весны 1942 г. начался прорыв советских подлодок в Балтику. Вообще, немцы и финны считали, что преодоление мощнейших противолодочных рубежей в Финском заливе — «Насхорн» и «Зееигель» практически невозможно и, даже после фактических действий советских лодок и гибели от их атак транспортов, считали, что это — результат подрыва на минах. Только после сообщения Совинформбюро от 11 июля об успехах балтийских подводников, они бросились навёрстывать упущенное.
Во-первых, малые подводные лодки «Весико» и «Саукко» были развёрнуты в устье Финского залива, большие — «Весихииси», «Ветехинен», «Ику-Турсо» — в Аландском море.
Во-вторых, финны стали срочно восстанавливать старую базу российского флота в Мариепхамне на Аландских островах для базирования своих подводных лодок, перешедших туда 9 августа.
В этом же месяце новым командиром дивизиона финских субмарин был назначен капитан 3 ранга Кааряо Паккала. Он занимал эту должность до окончания боевых действий в сентябре 1944 г. Это был инициативный и решительный командир.
А балтийские подводные лодки тем временем продолжали успешно оперировать на коммуникациях противника: «С-7» и «Щ-303» у берегов Швеции, «Щ-309» и «Щ307» — в Аландском море, «С-13» и «С-9» — в Ботническом заливе, «С-12» — в средней части Балтийского моря, «Л- 3», «Д-2» и «Щ-310» — в южной Балтике.
После повреждения «Саукко» и «Весико» в столкновениях с нашими противолодочными силами и, видя, что успеха нет, финны снова изменили тактику, выбрав, к несчастью, на этот раз достаточно эффективную. Своим лодкам они выделили только один район действий — Аландское море.
Оперируя из Мариепхамна, они могли быстро достигать места назначения. Немцы обеспечивали постоянную разведку района и довольно точно засекли факт появления лодки и место зарядки аккумуляторов. «Появление наших лодок на одних и тех же позициях позволило противнику организовать охоту за ними именно в этих районах» — это цитата из официального документа ВМФ о действиях советских подводных лодок в войну, и она объясняет многое.
Таким образом, финские лодки могли придти достаточно быстро к этому месту и точно знали, что любая встреченная здесь лодка — вражеская, то-есть советская.
Весь день финская субмарина лежала на дне или двигалась на самом малом ходу, а ночью всплывала и, оставаясь на месте, продолжала работать гидроакустикой в пассивном режиме, ничем себя не обнаруживая. Работающие в режиме зарядки аккумуляторов дизеля демаскировали нашу лодку, а тёмные осенние ночи практически не позволяли обнаружить небольшую финскую субмарину.
Первой жертвой этих «засад» и стала наша «С-7». Лодка, соблюдая полное радиомолчание, как нам уже известно, вышла 17 октября 1942 г. из Лавенсаари, быстро и благополучно прошла в Балтику. Направляясь в Ботнический залив, она лишь однажды вышла в эфир с короткой радиограммой в штаб: «Прошли 22 меридиан». Этого оказалось достаточно, чтобы финны её запеленговали и начали «охоту».
Надо отметить большую роль радиоразведки в поиске подводных лодок; часто именно этот метод давал начало успеху. Финны, в отличие от немцев, позволявших себе минутами «висеть» в эфире, соблюдали радиодисциплину. За период наиболее активных действий летом 1941 г. наша служба радиоперехвата всего дважды — 13 июля в шхерах Турку и 24 августа у банки Калбодагрунд — смогла обнаружить финскую подводную лодку «Весихииси», что в переводе с финского означает «морской чёрт», «морской злой дух».
В этот раз подняли по тревоге именно эту лодку. Ею командовал Олави Айтола, который, будучи командиром лодки «Вессико», успешно атаковал советский теплоход «Выборг» (4100 брт) и потопил его. За этот успех он получил в командование большую лодку и чин капитана 3-го ранга.
21 октября, в тёмное время суток «Весихииси» находилась в надводном положении. Ночь была лунная, почти полный штиль. Командир ужинал, когда в 19 час. 26 мин. (по среднеевропейскому времени) вахтенный офицер доложил о том, что обнаружена подводная лодка, медленно движущаяся на запад. Расстояние до цели было более 4-х миль. Луна из облаков освещала море и позволяла вести наблюдение в бинокль, а не только с помощью приборов гидроакустики.
Айтола под электромоторами почти бесшумно начал сближение с обнаруженной лодкой, одновременно выбирая позицию для залпа, определяя пеленг и дальность цели. Когда расчёты были закончены, Айтола выстрелил одну торпеду из носового аппарата в 19 час. 41 мин. Финский командир сильно ошибся в определении дистанции до цели, положив ееё в 3000 метров. Торпеда шла до цели 3,5 минуты. Если бы она была английской со скоростью 45 узлов, то дальность выстрела составила 4855 метров, а итальянская 50-узловая за это время прошла бы 5215 метров.
По расчётному времени получался промах, и Айтола приказал уже готовить к бою орудие, но около 19 час. 45 мин. в кормовой части атакованной лодки сверкнула вспышка и прокатился грохот.
Для финнов это была исключительная удача — поразить небольшую цель, каковой была советская лодка типа «С» на таком большом расстоянии. В годы 1-й Мировой войны был сделан единственный рекордный выстрел торпедой по подводной лодке с дистанции 1200 метров! В данном случае финская лодка полностью оправдала своё название «Морской злой дух»: такой выстрел равен случайному попаданию и невольно приводит мысль к дьявольскому везению.
На «С-7» ничего не было замечено до самого взрыва. Вечером 21 октября подводная лодка находилась уже в Аландском море. Погода позволяла ей спокойно всплыть для зарядки аккумуляторов. На мостик поднялись командир С.П. Лисин, командир БЧ-I-IV капитан-лейтенант М.Т. Хрусталёв. Сигнальную вахту несли рулевой-сигнальщик Александр Оленин и комендор Василий Субботин. Немного покурив, спустился в центральный пост комиссар В.С. Гусев. Командир разрешил команде подниматься курить по одному.
Трюмный Валентин Куница поднялся по трапу первым. Хрусталёв был в тяжёлом меховом реглане. Лисин, носивший обычно такую же одежду и валенки, на этот раз надел поверх старого кителя с капитан-лейтенантскими нашивками капковый бушлат. Он представлял собой одновременно индивидуальное спасательное средство и лёгкую стёганую куртку, которая хорошо удерживала человека на воде.
Лисин полагал, что на подходе к Алендским островам могут быть срочные погружения. В громоздком реглане, чего доброго, зацепишься за люк, а в «капке» сподручнее.
В 20 час. 45 мин. страшный взрыв расколол лодку. Пять человек, стоявших на мостике, сбросило в ледяную чёрную воду, а «С-7» с остальными 42 членами экипажа ушла на дно. Гибель лодки произошла в Аландском море в 5 милях северо-восточнее маяка Седерам в точке с координатами 59° 50,7’ с.ш. и 19° 32,2’ в.д.
От сильного удара взрывной волны Лисин потерял сознание и очнулся в воде. Капитан-лейтенант М.Т. Хрусталёв погиб — утонул, а остальные поплыли к методически мигавшему вдалеке огню маяка. «Там Швеция, попробуем доплыть туда», — сказал командир. «Весихииси» подошла к месту гибели «С-7» и подобрала плывущих — капитана 3 ранга С.П. Лисина, краснофлотцев А. К. Оленина, В.С. Субботина и В.И. Куницу. Их доставили в Мариенхамн, на Аландские острова и поместили в лагерь для военнопленных.
Французский военный журнал, издающийся в Париже, «Ревю Маритим» в номере за февраль 1957 г. опубликовал статью «Операции советских подводных лодок на Балтийском море в 1942 году», в которой привёл следующие подробности гибели «С-7»:
После того, как лодка была запеленгована, за ней началась охота. В этот район было переброшено несколько финских подводных лодок. Когда «С-7» всплыла для зарядки батарей, ночь была тёмной, но потом взошла луна. Финская лодка «Морской чёрт» под командованием капитана 3 ранга Айтолы бесшумно патрулировала в надводном положении. При лунном свете вахтенный офицер заметил на горизонте советскую лодку. С финской лодки, оставляя после себя светящийся след, была выпущена торпеда. Время для взрыва истекло, и Айтола уже приказал открыть огонь из носового орудия. Но через три с половиной минуты торпеда попала в правый борт. Лодка «С- 7» разломилась и мгновенно пошла ко дну.
Позже адмирал В.Ф. Трибуц так рассказал о трагедии.
«..Страшная катастрофа поставила Лисина перед исключительным испытанием его воли, чести, преданности... Роковой случай подвёл «С-7» к самой позиции подводной лодки противника. По стечению обстоятельств акустик не услышал противника. А вражеская лодка в двух десятках кабельтовых ложилась на боевой курс».
24 октября 1942 г. в газетах «Правда», «Известия», «Красная Звезда» был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР:
«За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом отвагу и геройство присвоить звание ГЕРОЯ СОВЕТСКОГО СОЮЗА с вручением ордена ЛЕНИНА и медали «ЗОЛОТАЯ ЗВЕЗДА»:
1. Командиру дивизиона подводных лодок, капитану 2-го ранга ГАДЖИЕВУ Магомеду Имадутиновичу.
2. Командиру подводной лодки, капитану 3-го ранга ЛИСИНУ Сергею Прокофьевичу.
3. Командиру подводной лодки, капитан-лейтенанту ОСИПОВУ Евгению Яковлевичу.
Председатель Президиума Верховного Совета СССР М. Калинин
Секретарь Президиума Верховного Совета СССР А. Горкин
Москва. Кремль. 23 октября 1942 года».
В этот же день были подписаны указы о награждении ряда подводных лодок орденом Красного Знамени, о присвоения звания Героя морским лётчикам и легендарной пятёрке защитников Севастополя — краснофлотцам Красносельскому, Одинцову, Паршину, Цибулько и политруку Фильченкову, уничтожившим ценой своей жизни 10 фашистских танков.
Командование Балтийского флота послало Лисину, который уже неделю находился в море, радиограмму с сообщением об Указе. Но напрасно радисты в штабе КБФ ждали ответа. Лодка молчала.
Истекли сроки автономного плавания. Зима сковала льдом Финский залив. Стало ясно: «С-7» из похода не вернётся. Ведь в тот день, когда был опубликован Указ о присвоении Лисину звания Героя, шведское радио сообщило о потоплении в районе Аландского архипелага советской подводной лодки.
В начале января 1943 года приказом Командующего Балтийским флотом подводная лодка «С-7» была исключена из состава действующих кораблей, как погибшая при выполнении боевого задания. В эти дни Антонине Григорьевне Лисиной в Новосибирск, жене Хрусталёва — в Ярославль, Нине Олениной — в Ленинград и всем другим родным и близким подводников «С-7» пришли короткие скорбные сообщения. Антонина Григорьевна работала на авиационном заводе. Придя домой, она вскрыла конверт и прочла: «Сообщаем, что ваш муж, капитан 3 ранга Лисин Сергей Прокофьевич погиб в борьбе с немецкими захватчиками...».
В финском плену Сергей Прокофьевич держался с достоинством и честью, ни словом, ни поступком не нарушил присягу, воинский устав, Родине не изменил. Так как во время гибели «С-7» на нём был надет китель с нашивками капитан-лейтенанта, то он в плену выдавал себя за погибшего штурмана Хрусталёва, а содержавшиеся отдельно от него подчинённые моряки подтвердили это. Однажды он от них получил коротенькую записку, скатанную в комочек: «Товарищ командир! Нас увозят. Мы остались верными Родине. Желаем бодрости. Саша Оленин». В финском плену было голодно. Пленных кормили совсем скверно. Гнилая картошка, «пура» — болтушка из муки, эрзац-галеты. Силы моряка слабели, но воля и стойкость остались твёрдыми.
По запросу немецкой военно-морской разведки Лисина в конце января 1943 года переправили в Германию. Морским транспортом его доставили в Таллин, где пересадили в поезд до Берлина. В столицу рейха поезд пришёл в тот день, когда в Германии был объявлен трёхдневный траур по войскам Паулюса, разгромленным в Сталинграде. Лисину это обстоятельство представилось весьма ободряющим. С верхних этажей зданий вперемежку с полотнищами со свастикой свисали широкие траурные ленты.
В морской разведке Лисина допрашивал капитан 2 ранга, бывший военно-морской атташе Германии в Москве. На все вопросы Лисин отвечал так, чтобы запутать разведку. Во время последнего вызова Лисин решил спросить, что дальше с ним намерены делать.
— А чего бы вы хотели? — вопросом на вопрос ответил капитан 2 ранга.
— Я хотел бы вернуться обратно в Финляндию, — сказал Сергей Прокофьевич. Какое-то чутьё, видимо, подсказывало ему, что Финляндия раньше выйдет из войны.
— Ну что ж, оправим вас в Финляндию, — услышал внутренне обрадованный Лисин.
Через полмесяца его под конвоем на поезде доставили в Данциг (ныне — Гданьск, Польша).
Там Лисина посадили на транспорт «Готенланд», в трюмах которого под охраной автоматчиков находилось несколько тысяч советских военнопленных, отправленных для работы на рудниках в Норвегию.
Из финского порта Турку (бывший русский Або) Лисина поездом доставили в Хельсинки, а затем поместили в лагерь для военнопленных. Тех, кто отказывался работать, кормили плохо. Лисин был в их числе. На приказания и угрозы его ответ был один — «Нигде работать не буду». Его отправили в изолятор.
Именно здесь Сергей Прокофьевич убедился в том, что среди пленных существовала братская сплочённость. Находившихся в изоляторе офицеров (а их было 12) объединяло чувство любви к Родине. Они верили, что Родина не оставит их в беде, придёт на помощь.
Жестокие условия лагерной жизни сближали людей, а единение помогало переносить холод и голод. Тем, кто сидел в изоляторе, товарищи, находящиеся вне его, стали оказывать помощь: кто хлебом, кто сигаретой, кто дружеской поддержкой.
Лисин навсегда запомнил, как в холодном бараке, измученные голодом и допросами, они провели вечер 26-й годовщины Октябрьской революции. Именно здесь Лисин услышал впервые стихотворение Константина Симонова «Жди меня». Как много говорили пленному строки «Жди меня, и я вернусь!». Они вселяли веру и бодрость.
Однажды в ранний утренний час Сергей Прокофьевич и его товарищи по изолятору увидели, как в распахнувшиеся ворота вбежал финский солдат с ликующим возгласом: «Сота лопу (войне конец), рауха (мир)!». 19 сентября 1944 года Финляндия вышла из войны.
21 октября 1944 г., ровно через 2 года после гибели «С-7», поезд, в котором ехал Сергей Лисин из Финляндии, проследовал через Ленинград. Прошёл длительную проверку в спецлагере НКВД. Родина учла достойное поведение Сергея Лисина и его товарищей в плену. Все обвинения в его адрес были сняты, он был восстановлен в партии, в звании капитана 3 ранга.
В канун нового 1945 года он встретился с женой. Вернулся человек, которого не сломили плен, голод и холод. Кто до конца оставался твёрдым и верным воинской присяге, кто и перед лицом смерти не терял достоинства советского командира, чести коммуниста — большевика.
Уважаемый читатель, мы вынуждены в наше повествование включить одну важную ремарку. Дело в том, что один из наших коллег, встретив однажды, близкого С.П. Лисину и в войну, и после неё товарища по службе, тоже командира подводной лодки, услышал поиному историю его пребывания в плену. Кратко пересказываем его рассказ.
При пленении финнам, а от них — немцам удалось узнать личность Лисина, как и то, что он является Героем СССР. Ему было предложено перейти на службу Германии в разных, довольно высоких должностях, в том числе, в качестве командира подводной лодки с правом «свободного охотника». Таких в фашистской Германии было несколько человек. Эти лица пользовались особым доверием, сами планировали выход и возвращение, маршрут и район патрулирования, а также самостоятельно определяли и топили очередную жертву. Когда Лисин отказался и от этих предложений, то был отправлен в лагерь в Финляндию, а фашистское радио передало, что он — в плену, согласился служить Германии в качестве командира подводной лодки и им, якобы, уничтожены такие-то (действительно потопленные) советские суда и корабли. После чего Лисин на родине был объявлен врагом народа, лишён званий и наград, а его жена — подверглась репрессии. По освобождению в 1944 г. из плена (первый признак лживости переданной информации) он также до выяснения был изолирован. В этом же году в финских архивах были обнаружены протоколы всех допросов Лисина. Фашисты блюли пунктуальность. Стало известно его истинное поведение в плену. Это послужило основанием его и его семьи освобождения и реабилитации. Кроме самых близких ему людей, об этой стороне событий, по словам рассказчика, никто не знал, по-видимому, не случайно.
А как сложилась судьба оставшихся в живых его товарищей по «С-7»?
Александр Оленин успел ещё принять участие в боях на сухопутье., после войны продолжал служить на подводных лодках. Прекрасный специалист, он и после увольнения с военной службы, работал, удостоился звания ударника коммунистического труда.
Василий Субботин жил и работал в своём родном городе Выкса Горьковской области. Ветераны «С-7» до конца своих дней были связаны крепкой дружбой со своим командиром.
После отпуска и восстановления сил в 1945 г. капитан 3 ранга Лисин продолжил военную службу на Дальнем востоке, где ещё не завершилась война с Японией, в должности старшего преподавателя Курсов офицерского состава Учебного отряда подводного плавания Тихоокеанского флота. Вскоре, на торжественном выпуске офицеров, окончивших курсы, член Военного Совета ТОФ вице-адмирал С.Е. Захаров сообщил, что капитану 2 ранга С.П. Лисину в ближайшее время будет вручена высокая Правительственная награда. Товарищи горячо поздравили своего воспитателя и сослуживца. Есть такое понятие «Звёздный час». Это торжество человека, выстоявшего и победившего в жестокой борьбе. Этот час наступил для С.П. Лисина.
Через несколько дней Командующий Тихоокеанским флотом адмирал И.С. Юмашев вручил С.П. Лисину орден Ленина и Золотую Звезду Героя Советского Союза.
В ноябре 1945 года капитан 2 ранга Лисин был назначен командиром дивизиона подводных лодок ТОФ. В штормовую погоду, глубокой осенью дивизион «малюток», которым командовал Сергей Прокофьевич, переходил в Порт-Артур на постоянное базирование. Антонина Григорьевна и только что родившийся сын Серёжа находились на плавбазе. Справа и слева двигались «малютки».
«Школой Лисина» назвал свою службу под его началом один из известных деятелей ВМФ Герой Советского Союза А.П. Михайловский. В статье «Оправдать доверие партии, народа», опубликованной в газете Краснознамённого Северного флота «На страже Заполярья», он, в то время Командующий КСФ, написал:
«Сразу после войны служба на Тихоокеанском флоте свела меня с замечательным человеком, участником боёв в Испании, прославленным подводником Великой Отечественной войны Героем Советского Союза, капитаном 1 ранга С. П. Лисиным. Сергей Прокофьевич командовал тогда нашей частью подводных лодок, на одну из которых после окончания училища я был назначен штурманом. В те годы, как само собою разумеющееся, воспринималось то обстоятельство, что большинство флотских командиров и начальников сверху донизу обладали хорошим боевым опытом. Среди тех, кто умело, настойчиво и, если хотите, страстно внедрял его в практику послевоенной учёбы моряков-тихоокеанцев, был и С. П. Лисин. Патриот своей Родины, интернационалист, он отдавал себе отчёт в том, что политическая бдительность, боевая готовность — понятия конкретные, развивающиеся и делал в те годы всё от него зависящее для их неуклонного повышения. Школе Лисина суждено было проявиться и в будущем».
После командования дивизионом капитан 2 ранга Лисин непродолжительное время (декабрь 1947 г. — март 1948 г.) находился на штабной работе. Последующие 22 года службы Сергея Прокофьевича были посвящены преподавательской деятельности. В 1-м Балтийском высшем военно-морском училище (с 1958 г. — Высшее военно-морское училище подводного плавания им. Ленинского Комсомола) он последовательно прошёл ступени преподавателя, старшего преподавателя и начальника кафедры.
26 мая 1955 г. ему было присвоено звание капитана 1 ранга. В 1956 году в Военно-морской академии Сергей Прокофьевич успешно защитил кандидатскую диссертацию, через год ему было присвоено звание доцента.. Пользуясь большим авторитетом у курсантов и офицеров училища, он дважды избирался депутатом Ленинского районного Совета депутатов трудящихся г. Ленинграда.
В сентябре 1970 г. капитан 1 ранга С. П. Лисин вышел с военной службы в отставку. Кроме звания Героя, он был награждён двумя орденами Ленина, (1942, 1956), орденом Красного Знамени (1951), орденом Отечественной войны 2-й степени, орденом Красной Звезды и многими медалями, в том числе «За боевые заслуги», «За оборону Ленинграда», «За победу над Германией», «За победу над Японией».
После выхода в отставку Сергей Прокофьевич в течение нескольких лет был заместителем начальника Высшего инженерного морского училища им. адмирала С.О. Макарова по военно-морской подготовке, а затем продолжал читать в этом училище, готовившем судовых специалистов, курс лекций по морской истории.
Тяжело переживавший совершённый в 1991 году в СССР контрреволюционный переворот и последовавшее вслед за этим крушение первого в мире социалистического государства Сергей Прокофьевич Лисин, отдавший всю свою жизнь делу
строительства, военной защиты и укрепления его, не смог пережить содеянное предательской кликой Горбачёва, Шеварднадзе, Яковлева, Ельцина, Кравчука и Шушкевича при активной поддержке мировой реакции. Его не стало 5 января 1992 года.
1 ноября 2011 г.
Список источников и литературы.
1. Азаров В.Б. Командир «С-7». О Герое Советского Союза С.П. Лисине. — М. Политиздат. 1985. — 110 с. — (Герои Советской Родины).
2. Боевая летопись Советского Военно-Морского флота. 1941-1942. — М. Воениздат. 1983. с.с 92, 194-195, 203, 207.
3. Боевой путь Советского Военно-Морского флота. В.И. Ачкасов, А.В. Басов, А.И. Сумин и др. 4-е изд. — М. Воениздат. 1988. с.с 272, 596.
4. Герои Советского Союза. Краткий биографический словарь. в 2-х томах. — М. Воениздат, 1987. том 1. с.с 233-234.
5. Грищенко П.Д. Схватка под водой (Летопись Великой Отечественной) — М. «Молодая гвардия». 1983. с.с 17, 41, 88-90.
6. Дмитриев В.И. Советское подводное кораблестроение. — М. Воениздат. 1990. с.с 139, 148, 249.
7. Емельянов Л.А. Советские подводные лодки в Великой Отечественной войне. — М. Воениздат. 1981. с.с 11, 64, 75-76.
8. Касатонов И.В. Черноморская эскадра 1940-1961. — М. Изд. «А2 — А4». 2007. с.с 696-698.
9. Козлов И.А., Шломин В.С. Краснознамённый Северный флот. — М. Воениздат. 1977. с. 76.
10. Корабли и суда советского Военно-Морского флота. Справочник. — М. Воениздат. 1988. с.с 54, 59.
11. РГА ВМФ. Ф. 18, д. 40015, лл 255-261.
12. РГА ВМФ. ф. 18, д. 40018, л. 63.
13. РГА ВМФ. ф. 72, д. 12606, лл 70б, 8.
14. Тайны подводной войны. Малоизвестные страницы Второй Мировой войны на море 1939-1945 г.г. (МКИФ). Вып. 2. Львов. 1996. с. 79.
15. То же. Вып. 4. с.с. 15, 53-56.
16. То же. Вып. 5. 1999. с.с. 16, 37, 38, 39, 43-45.
17. Тайны подводной войны. Малоизвестные страницы подводной войны XXвека (МКИФ).
Вып. 13. — Львов. 2002. с.с. 16, 18.
18. То же. Вып. 14. с. 31.
19. Там, за Невой — моря и океаны. История ВВМУ им. М.В. Фруезе. — М. Воениздат. 1976. с.с. 128-130, 200, 209, 215, 274.
20. Трибуц В.ф. Балтийцы сражаются. Калининградское книжное изд. с.с. 99, 299.
21. Трибуц В.Ф. Балтийцы сражаются. (Военные мемуары). — М. Воениздат. 1985. с.с. 19, 111, 160, 169, 252, 261, 282.
22. Щедрин Г.И. Под глубинными бомбами. (Военные мемуары). — М. Воениздат. 1967. с. 60.
[1] БРТ — брутто-регистровая тонна. Различают 2 вида регистровой вместимости для гражданских и, в первую очередь, транспортных судов: валовую вместимость (брутто-регистровый тоннаж) и чистую вместимость (нетто-регистровый тоннаж). Валовая вместимость даёт представление о размерах и тоннаже в целом (водоизмещение порожнём и вес груза на нём); чистая регистровая вместимость — о кубатуре его грузовых или пассажирских помещений, т.е. помещений, приносящих доход.
Статья из альманаха «Морской архив», №3 (4), 2012
Председатель редакционного Совета Марков А.Г.
Главный редактор Маслов Н.К.
