ГлавнаяМорской архивИсследованияБиблиотека












Логин: Пароль: Регистрация |


Голосование:


Самое читаемое:



» » Образ богини-матери в древних эпосах
Образ богини-матери в древних эпосах
  • Автор: Malkin |
  • Дата: 20-01-2021 12:45 |
  • Просмотров: 2637

Образ богини-матери в древних эпосахИмена Матери Сырой Земли и Великой Богини-Матери используются как синонимы. Это не случайно, ибо отражает реальную логику исторического процесса и развития древнейших традиций. Образ Матери Сырой Земли - более поздний. Он возник и оформился в виде известной и поныне мифологемы в эпоху развитого земледелия, когда пахотная земля стала играть решающую роль в обеспечении хозяйственной жизни и процветания человеческого общества. Но земледелие существовало не всегда, и культ Великой матери всего живого возник задолго до того, как на бескрайние просторы полей вышли пахари и сеятели. По существу вся человеческая история и предыстория начиналась с поклонения Женскому началу и Женскому естеству. Прежде всего это относится к процессам воспроизводства себе подобных, где главную роль играет женщина, которой на роду написано быть матерью. Недаром на языке североамериканских индейцев навахо Земля называется naestsan, что дословно переводится как "опрокинутая на спину" (то есть "приготовившаяся к соитию женщина"). При этом, по представлениям индейцев, у Матери-Земли существует четыре чрева, в самом глубоком из них когда-то произошли и изначально жили люди. В основе оргиастических культов, распространенных по всей земле, лежали таинства оплодотворения, зачатия и родов. А объектами поклонения, жертвоприношения и соблюдения подчас достаточно жестоких ритуалов неизбежно становились природные и рукотворные феномены, выражающие женское естество: пещеры, ущелья, озера, колодцы, венки, кольца и пр. Так сложился культ Великой Богини, распространенный по всему миру, во все времена и у всех древних народов. Его корни уходят к самым истокам человечества. Свидетельство тому - многочисленные находки древних Богинь и изображений женского естества, которые найдены практически на всех континентах Земли. Исторический же период, соответствующий вечному символу и продлившийся несколько тысячелетий, как уже неоднократно подчеркивалось, получил название матриархата. С функцией жизненности и плодоношения Земли сопрягались не только представления о соитии и деторождении, не только основные моменты ежегодного земледельческого цикла, но и добыча руды и процесс выплавки из нее металла. Мирча Элиаде, досконально исследовавший историю данного вопроса так суммирует свои выводы:

"Такие концепции чрезвычайно древние. Шахты, подобно устьям рек, приравнивались к лону Матери-Земли. На вавилонском языке термин pu означает как "исток реки", так и "влагалище"; на египетском - слово bi означает как "влагалище", так и "штольня шахты"; на шумерском buru также означает "влагалище" и "река". Вероятно, руды, добываемые из шахты, приравнивались к зародышам. Вавилонское слово an-kubu некоторыми авторами переводится как "эмбрион", а другими - "выкидыш". Во всяком случае имеется скрытая симметрия между металлургией и деторождением. Жертвоприношение, иногда выполняемое перед плавильным горном, напоминало родовспомогательное жертвоприношение. Горн приравнивался к лону, именно там "зародышевые руды" должны были завершить свой рост и проделать это за значительно более короткий промежуток времени, чем тот, который потребовался бы, если бы они оставались скрытыми под землей. Металлургический процесс во многом подобный сельскохозяйственному труду - и в такой же мере подразумевающий плодородие Матери-Земли - в конце концов, вызвал в человеке чувство уверенности и даже гордости: человек чувствовал, что может сотрудничать с Природой в ее работе, что способен ускорить процесс роста, происходящий во чреве Земли. Человек понуждает и ускоряет ритм этих медленных глубинных созреваний в некоторм смысле, он занимает место Времени".

Древние этносы видели в космическо-небесных силах первоисточник сексуальной энергии - мужской и женской. Так, согласно греческой мифологии, основы которой прапредки эллинов принесли с Севера, одной из главных первопотенций Мироздания выступает всепронизывающий Эрос, "прекраснейший из всех вечных Богов":

Сладкоистомный - у всех он Богов и людей земнородных Душу в груди покоряет и всех рассужденья лишает. Гесиод. Теогония. 121-122.

Эрос первичен по отношению ко всему живому и неживому. Он появился во Вселенной задолго до небожителей и людей. Его рождение из первозданного Хаоса и Мрака вдохновенно описано античными поэтами:

...И вот из яйца появился Эрос сладострастный. Он явился в сверкании крыл золотых, легконогому ветру подобный. ...Всё смешала Любовь. Аристофан. Птицы. 696-699.

Изначально неуничтожимая сексуальная энергия, разлитая во Вселенной, отдельными порциями черпается индивидами, превращаясь в то неодолимое, объективно-бессознательное влечение, которому уже в наше время было дано название либидо. Однако индивидуальная любовь приходит и уходит, а Эрос продолжает царствовать - он вечен, он неуничтожим. И доминирует в нем женское начало, то, которое в тантризме получило наименование шакти (женская сексуальная энергия - по имени супруги Шивы Шакти). Естественно, в неразрывной гармонии с началом мужским. По древнеиндийским мифологическим воззрениям, носительницей космической эротической энергии выступала Утренняя Заря - Ушас, супруга самого Неба, рожавшая, подобно птице, сносящей яйцо, Солнце и тотчас же вступающая с ним в кровосмесительный брак. Ушас - одновременно и мать, и жена Солнца-Сурьи. Такой вот космический инцест, присущий, впрочем, очень многим Богам Древнего мира. В греческой мифологии, к примеру, Земля-Гея вступает в брачную связь с собственным сыном Небом-Ураном, которого "равного себе ширью" родила, "чтоб точно покрыл ее всюду", а от внука своего Посейдона порождает чудовищного великана Антея, возводившего кумирни из черепов загубленных им людей, пока его самого не задушил, подняв в воздух, Геракл. Среди бессчетного множества любовных избранниц Владыки Олимпа Зевса - его сестры Деметра и Гера, дочь Персефона (римская Прозерпина), внучка Ниоба, тетка Фемида, племянница Метида (1-я жена и мать Афины-Паллады) и т.д..

* * *

На Севере древнее Божество известно под разными именами. Наиболее известна - хотя бы по русским летописям - Злата Баба (гиперборейская Златогорка). У коренных же народов Севера матриархальный культ - отголосок глубочайшего прошлого. Большинство этносов, населяющих северные территории России в настоящее время, поселились здесь сравнительно недавно - в 1 и 11 тысячелетии новой эры. При этом почти у всех преобладало жесткое патриархальное мировоззрение - с абсолютным культом мужчины и подчиненным положением женщины. Матриархальные отголоски в культуре и традициях этих народов сохранились в самых глубинных пластах памяти. Например, в преданиях таймырских нганасан Великая Богиня древности выступает в своем первозданном виде. О себе она говорит так: "Какая я женщина? Всему живому, всем червям, птицам я мать. Из моего брюха они родились". Потрясающим мифологическим образом, восходящим к классическому прототипу Великой Богини, остается праматерь Ильматар из "Калевалы". В ее имени сохранились две древнейших корневых основы из некогда единого праязыка: иль - что издревле во многих семитских языках означает "Бог" (в данной вокализации "божественное слово" вошло и в оригинал Библии, откуда и прижившееся на Руси имя Илья); другой древнейший корень - матар - не нуждается в переводе. Известен и другой перевод: ильма - "воздух", тар "дочь", Ильматар - "дочь воздуха". Однако в архаичном смысле Ильматар означает Богоматерь. В этой роли она и представлена в начальной руне "Калевалы" - как дочь бескрайнего воздушного пространства (неба) и одновременно Мать воды, первичного океана. В безысходном одиночестве она сначала носится "средь пустынного пространства", а затем спускается вниз и плавает на просторах открытого моря. Море же вместе с буйным Ветром стали мужьями Ильматар. От этих двух отцов и родился главный герой карело-финского эпоса Вяйнямёйнен после 30-летнего пребывания во чреве матери. У других северных народов в образах женских божеств также явственно прослеживаются черты классической Великой Богини. Такова самодийская Мать Земли: у ненцев ее имя Я-небя, у селькупов - Ылэнта-кота. Обе - подлиные повелительницы людских судеб, обе определяют линию жизни каждого человека не только с момента рождения, но и даже задолго до того: они хранят не рожденные души, поочередно посылая их на кончиках лучей утреннего солнца к земным просторам. А вот у кетов (енисейских остяков) в соответствии с общемировой троичной традицией три женских Божества, три Великих Богини: вредоносная Хосэдем, живущая под землей или в скале (функционально она напоминает карело-финскую Лоухи и явно пришла из Древнекаменного века), живоносная Хаседбам и, наконец, лебединая Томэм - Мать жара, олицетворяющего огонь и Солнце. В разных обличиях предстает Великая Богиня в эскимосских сказаниях. И под разными именами. Повсеместно известна она, как Седна - "Хозяйка тюленей". Но в западной Гренландии ее зовут Арнаркугсан ("Старая Женщина"), в восточной Гренландии - Иман-инуа ("Мать моря"), а канадские эскимосы величают ее Нетсилик. Кроме того, по сообщениям этнографов и краеведов, на острове Врангеля в Северном Ледовитом океане находится природное святилище - гора, контуры которой напоминает лицо женщины. Раньше сюда в пору короткого полярного лета приплывали эскимосы-охотники, дабы поклониться и принести дары нерукотворному изваянию Великой Богини. По информации бывшего директора тамошнего заповедника Бориса Владимировича Кестера, лицо женщины (по-эскимосски Дрым-Хэд) впечатляет своими размерами - около километра. Его хорошо видно со склона противолежащей горы. Отголоски древней матриархальной эпохи слышатся и в легендах Лапландии. Известная писательница, знаток лопарской мифологии и хранительница саамского фольклора - Надежда Большакова - рассказывает о Водной Богине Сациен, живущей в северных реках и озерах. Она - настоящая Снежная королева: красота ее неописуема, лицо белое, волосы длинные, Богиня постоянно расчесывает их сидя на камне. Пред людьми предстает обнаженной, упорно преследует мужчин, сходится с ними для продолжения рода, а затем безжалостно топит в реках и озерах. Потомство Сациен необъятно, оно населяет все реки и озера Лапландии. Легенда наводит на мысль об амазонках, которые точно также после соития уничтожали пленных или соблазненных мужчин.

* * *

С победой патриархата культ Великой Богини еще долго продолжал существовать и процветать в рамках самых разнообразных культур. При этом сам образ и имя Богини могли претерпевать значительные изменения, приспосабливаясь к новой идеологии и традициям сменявшим друг друга этносов. В данном плане наиболее показательным, пожалуй, является трансформация образа и культа Богини Любви. У древних шумерийцев она известна под именем Инанны, у вавилонян она же - Иштар, у хананян - Ашторес, у других семитских народов - Астарта, у эллинов - Афродита, у римлян - Венера. Обо всех названных Богинях сохранилось множество преданий и свидетельств об достаточно жестоких ритуалах в их честь. Достаточно показательна и колоритна безжалостная Иштар - Богиня бесконтрольной и необузданной сексуальной страсти (она и изображалась обычно с задарнной юбкой). В Месопотамии она так же, как и в Средиземноморье, олицетворяла Утреннюю звезду. Среди многочисленных эпитетов Иштар - Владычица Богов, Царица царей, Дева-Воительница, Яростная львица и др. Культ Иштар (а значит, и Утренней звезды) был грубо эротичным, связанным с разнузданными празднествами, их непременным условием была полная сексуальная раскованность, массовые оргии, храмовая проституция, публичное принесение в жертву девственности и самооскопление. Образ коварной, похотливой и мстительной Иштар рисует нам одна из величайших книг всех времен и народов - Эпос о Гильгамеше ("О все видавшем"). Здесь Богиня Утренней звезды предстает во все содрогающей красоте Женщины-соблазнительницы, чья "любовь - буре подобна, двери, пропускающей дождь и бурю, дворцу, в котором гибнут герои". Считая, что Гильгамеш принадлежит ей по праву матриархата (здесь несомненны отзвуки эпохи Владычества женщин), как всякий мужчина (даже шире - любое существо мужского рода, ибо она не брезговала и животными), Иштар безапелляционно предлагает свою любовь Герою:

И владычица Иштар на него устремила очи, Устремила очи на красоту Гильгамеша: "Ну, Гильгамеш, отныне ты мой любовник! Твоим вожделеньем я хочу насладиться. Ты будешь мне мужем, я буду тебе женою... Перевод Николая Гумилева

Но целомудренный герой отказывается от навязываемого счастья, ссылаясь на бесстыдную неразборчивость Богини и тысячи ее жертв - загубленных любовников. Отвергнутая Иштар, как и полагается разъяренной женщине, мстит изощренно: насылает на родной город Гильгамеша - Урук - чудовищного быка, и тот, подобно слону, сотнями давит ни в чем не повинных жителей и умертвляет их своим смертоносным дыханием. Богиня требовала непрерывных кровавых жертв. Что это были за жертвы описывает уже в новое время известный античный писатель Лукиан (ок. 120 после 180) на примере более позднего культа Астарты, существовавшего на Ближнем Востоке параллельно с уже с победно шествовавшим христианством. Вот как описывается кульминация весеннего празднества в честь Великой Богини:

"В то время, как одни играют на флейтах и справляют оргии, на многих уже находит безумие, и, хотя пришли они сюда только как на зрелище, начинают делать следующее, - расскажу и о том, что они делают: юноша, которому надлежит совершить это, с громким криком сбрасывает свои одежды, выходит на середину и выхватывает меч; мечи эти постоянно находятся там, как я думаю, для этих целей. Оскопив себя мечом, юноша носится по всему городу, держа в руках то, что он отсек. И в какой бы дом он ни забросил это, оттуда он получает женские одежды и украшения. Вот всё, что совершается во время оскопления".

Надо полагать, ранее этот изуверский ритуал был распространен повсеместно, а его традиции уходят в глубь веков. Тем более, что уж чего, чего, - а кровожадности в оргиастических ритуалах, особенно выполняемых женщинами, хватало во все времена. Достаточно показательны - необузданные оргии с бесконтрольно-сексуальным и кровавым финалом, который в античной Греции был связан с культом Диониса-Загрея. Здесь шествия и радения одурманенных вином и наркотиками толп сопровождались дикими конвульсиями и бессвязными выкриками, преследованием и растерзанием всего живого. Особенно неистовствовали женщины, прозванные менадами (буквальный перевод - "безумствующие"). Наркотическое снадобье они вводили прямо во влагалище и превращались в сексуально необузданных фурий. Полуобнаженные, едва прикрытые звериными шкурами, увитые плющом и обвешанные задушенными змеями, со спутанными волосами и искусственными фаллосами в руках, которые впоследствии трансформировались в ритуальные свечи, - менады с дикими воплями носились по лесам и горам, преследуя мужчин, а, насладившись ими, разрывали на части, пили кровь своих жертв и других растерзанных живьем животных. Тем самым они как бы приобщались к телу и крови самого Диониса, который, по наиболее распространенной версии, был растерзан титанами, а куски его тела оказались разбросанными по всей земле (еще один вариант о расчлененном космическом Божестве), и лишь впоследствии Зевсу удалось оживить собранные части. Уместно также вспомнить, что в свое время и на Крите существовал архаичный обычай ежегодного принесения в жертву маленького мальчика. На день его объявлялли царем, а потом живьем разрывали на части и съедали - в память о растерзанном и съеденном титанами младенце Дионисе-Загрее. Позднее обреченные к растерзанию дети стали заменяться бычками, которые, впрочем, по-прежнему разрывались на части живьем и тут же поедались в сыром виде. Не удивительно, что именно такие и подобные бесчеловечные обычаи послужили одной из причин, по которой жестокие матриархальные отношения вообще утратили свои позиции, вызвав неизбежный протест и справедливый бунт со стороны мужской половины общества.

* * *

Великая Богиня во все времена выступала носительницей множества функций и ипостасей, объединяла в себе как светлые, так и темные стороны. Это хорошо прослеживается на примере древнеиндийской Великой Богини - Деви. В основе ее имени лежит тот же самый архаичный корень, что и в русских словах "дева", "девушка", "девица". Из скупых намеков можно понять, что в славянской мифологии тоже было когда-то Божество с таким именем. Вообще же данный теоним пережил невообразимые приключения и метаморфозы. После распада некогда единой индоевропейской общности и утраты общих идеологических доминант началось враждебное противостояние этносов и дискредитация культурологических традиций конкурентов. Так вот, если в индуистской или славянской традиции Деви и Дева почитались, как Божества, то среди ираноязычных народов и тяготеющих к ним культур соответствующее понятие демонизировалось и превратилось в синоним кровожадного людоеда дэва. Когда индоарии, мигрировав с Севера на Юг, оказались в Индостане, у них доминировали патриархальные отношения. Подавляющее большинство ведийских Богов мужского рода. Но и культ Великой Богини не был полностью утрачен. К моменту вторжения арийских орд на Индостан там процветала самобытная и высокоразвитая культура Мохенджо-Даро и Хараппы, обитали автохтонные смуглые племена, говорившие главным образом на дравидских языках и не преодолевшие еще матриархальных отношений. Белокожие арии уничтожили процветающие города и сломали хребет южной цивилизации. Но одновременно восприняли и многие ее традиции, включая изощренное поклонение универсальному Женскому началу, а также символам, олицетворяющим женское естество. Вся сексуально-эротическая культура современной Индии, все тантристские представления и ритуалы идут оттуда. Таким образом, культ Махадеви - Великой Богини Деви, каким он дожил до наших дней, объединил в себе и древние доарийские представления, берущие свое начало на Севере, и матриархальные традиции, сложившиеся и сохраненные на Юге. В популярном трактате "Девимахатмья" ("Прославление величия Богини"), входящем в состав "Маркандея-пураны" отмечается:

"Деви озаряла сиянием три мира, чертила тиарой по небосводу, потрясала весь подземный мир звоном тетивы лука, заслоняла все небо тысячью рук". Перевод Т.К. Посовой

В современном индуизме Деви считается супругой Великого Бога Шивы, но она имеет множество ипостасей, имен и эпитетов - в общей сложности не менее 70. В первую очередь Махадеви объединяет в себе благостные и устрашающие черты, в соответствии с чем расщепляется на самостоятельные ипостаси и превращается - в зависимости от ситуации - в благих Богинь - Парвати, Ума (Светлая). Гаури (Белая), Джаганмата (Мать мира) - или, напротив, свирепых - Дурга, Кали, Чанди (Гневная), Бхайрави (Ужасная) и т.д. Развитая иконография позволяет сравнить разные и диаметрально противоположные ипостаси Великой Богини - например, Светлой Умы и Черной Кали. Особенно колоритна кровожадная Богиня Кали, одетая в содранную шкуру пантеры, с ожерельем из черепов своих жертв, с отрубленными головами в двух руках и с орудиями кровавого убийства - в двух других, ее рот широко разинут, и из него свисает огромный язык, окрашенный жертвенной кровью. И, к сожалению, это не только абстрактный символ. Вплоть до ХХ века зафиксированы кровавые жертвоприношения - особенно младенцев - в честь Великой Богини. До провозглашения независимости Индии такие факты постоянно фиксировались и суммировались колониальной администрацией. После 1949 года статистика попросту не велась. Хотя средства массовой информации время от времени сообщают об очередном человеческом жертвоприношении. Так, в начале 80-х годов индийские газеты сообщали о душераздирающих фактах: то отец перерезал горло дочери прямо в храме перед изображением Богини Кали, то другой отец и в другом храме - но перед тем же изображением зарубил топором четырех своих маленьких детей. Великая Богиня Кали - порождение триады Первобогов (Брахмы, Шивы и Вишну), вложивших в божественное воплощение Смерти всю ужасающую энергетическую мощь посюстороннего и потустороннего мира. Вот какой космизированный образ Великой Богини рисует священный текст уже процитированной выше "Девимахатмьи":

"Выслушав Богов, властители Вселенной разгневались; пламя их гнева изошло из их уст и слилось в огненное облако, подобное горе; в том облаке воплотились силы всех Богов. Из этой огненной тучи, озарившей грозным блеском Вселенную, возникла женщина. Пламя Шивы стало ее лицом, силы Ямы ее волосами, мощь Вишну создала ее руки, Бог Луны сотворил ее грудь, опоясала ее сила Индры могущество Варуны даровало ей ноги, Притхиви, Богиня Земли, сотворила ей бедра, пятки ей создал Сурья, зубы - Брахма, глаза - Агни, брови - Ашвины, нос - Кубера, уши - Ваю. Так возникла Великая Богиня, могуществом и грозным нравом превзошедшая всех Богов и асуров. Боги дали ей оружие. Шива дал ей трезубец, Вишну - боевой диск, Агни - копье, Ваю - лук и колчан, полный стрел, Индра, владыка Богов, свою прославленную ваджру "Да победишь ты!" - вскричали небожители, а Богиня издала воинственный клич, потрясший миры, и, оседлав льва, отправилась на битву. Асур Махиша Тысячи врагов напали на Богиню - на колесницах, на слонах и верхом на конях, - поражая ее ударами палиц, и мечей, и топоров, и коней. Но Великая Богиня, играючи отразила удары и, невозмутимая и бестрепетная, обрушила свое оружие на бесчисленное войско асуров". "..." (Пересказ Э.Н.Темкина и В.Г.Эрмана)

* * *

Пространная цитата из священного текста, посвященного Великой Богине Кали, приведена здесь не случайно. Чтобы было с чем сравнивать в русской мифологии. А сравнивать с чем есть! Ведь в коллективоно-бессознательной памяти русского народа и по сей день сохранились устойчивые мифологемы, уходящие корнями в общее арийское прошлое. Нужно только повнимательней заглянуть вглубь! Славянская и индийская мифология - ветви одного дерева. Обратимся к общим моментам и пересечениям - они без сомнения свидетельствуют, что образ Великой Богини в древнеиндийском и древнерусском мировоззрении произрастает из единого источника. В вдохновенном панегирике Богине Кали говорится об ее ладонях, которые затмевают небо. Вот оно ключевая фраза. В мировой иконографии Великой Богини она, как правило, изображается с непропорционально большими ладонями, поднятыми к небу. Это прямое свидетельство: архаичный образ имеет общее древнейшее происхождение. А как у русских? Оказывается то же изобразительное клише сплошь и рядом присутствует на вышивках, в особенности сделанных северными мастерицами. Кто не видел загадочной фигуры с огромными вознесенными вверх ладонями! Вот оно - зримое свидетельство индоарийской основы русской культуры. Народное искусство сумело сохранить многие устойчивые черты древней идеологии. Уцелели в основном символические образы. Языческие храмы, алтари, идолы, тексты (включая исторические хроники) - все это безвозвратно погибло. Но практически то же самое уцелело в закодированной форме - в виде узоров, смыслозначимых знаков орнаментальных образов. Этнографы зафиксировали факты: еще совсем недавно живы были хранители древнего знания, которые умели "читать" по вышитому орнаменту. Во время свадебного обряда старушки-умелицы объясняли невесте смысл символов, вышитых на венчальном убранстве. Большеруко существо на русских вышивках принято связывать с языческой Мoкошью - единственным женским Божеством, письменно упомянутым в летописях. Имя ее произносится по-разному. Академик Рыбаков зовет ее Макошью. В Словаре Даля она значится, как Макешь. В северных деревнях ее кличут Мокушей - считается, что она по ночам выстригает у овец шерсть для пряжи, а все ночные звуки относят к работе ее веретена. Однако в исходном рукописном тексте летописей (Лаврентьевской, Ипатьевской, Рдзивиловской и других) начертано - Мокошь. Откуда взялась в языческом пантеоне Богиня с таким странным для русского языка именем - сказать толком никто не может. Вопрос считается настолько трудным и запутанным, что некоторые даже не берутся за его объяснение. Те же, кто отважился, чего только не наговорили. Пытались увязать имя Мокоши с финно-угорской традицией и, в частности, с мордовскими (мокшанскими) верованиями. Высказывалось и более экстравагантное мнение: по-еврейски мокош - понятие, обозначающее низших языческих Богов или демонов. Нельзя не заметить и практически абсолютное сходство имени древнерусской языческой Богини с санскритским словом "мокша", означающим прежде всего "освобождение" и "спасение души". На это обратил внимание Г.В. Вернадский во 2-м томе своей многотомной "Истории России". Мокша - одно из ключевых понятий индийской философии и доктрины; в смысловом отношении оно неизбежно сопряжено с понятием судьбы, всегда предопределяющей индивидуальное освобождение (спасение души). Данную интерпретацию поддерживает и Н.Р.Гусева: в ее толковании мокши акцент делается в плане понимания освобождения души от тела, то есть смерти. Между прочим, в неопубликованном "Прологе 1383 года", хранящемся в ЦГАДА (ф. 381, №72) Мокошь так и именуется Мокш (а Хорс - Хурс). Большинство исследователей сходится на предположении, что имя загадочной русской Богини связано со словом "мокнуть" и, следовательно, само Божество связано с водной, речной, морской, озерной, болотной, дождевой, колодезной и прочей стихией (наподобие калевальской Ильматар - "Матери Воды", но "Дочери Неба"). Б.А.Рыбаков предложил иную интепретацию: Макошь = Ма ("мать") + кошь ("жребий") = Богиня Судьбы. Однако архаичный корень "кош" полисемантичен; он образует множество слов с самыми разными значениями: "кокошить" - "бить, колотить"; "кокошь" - "курица", "кокош" (укр.) "петух"; "кокошник" - женский головной убор, а также "кошелек", "кошелка", "кошма". "кошевой", "лукошко" и др. С учетом же чередования гласных "о" и "а" ("кош" R "каш") количество возможных смыслов и их истолкования вообще становится необъятным. Думается, разгадка таинственного имени лежит в несколько иной плоскости. Семантически Мокошь-Макошь то же самое, что и "макушка". Неспроста ведь на Русском Севере она так и зовется - Мокуша. А "макушка" - это всегда верх чего-то: головы, горы, дерева и т.п. Значит, и смысл имени Мокоши следует искать в ее "верховности". При этом, конечно, не исключается. Что смысл "верховности" или "вознесения вверх" предполагал одновременно и "освобождение", "спаскние". В таком случае Мокошь - один из ранних первообразов Спасителя (Спасительницы). Этимологи выводят обычно происхождение слова "макушка" из лексемы "мак". Нет сомнения, что оба слова из одного смыслового и языкового гнезда? Но что же все-таки они означают? В некоторых индоевропейских языках морфема "мак" произносится - mah. В санскрите и современных индийских языках этот корень входит в состав имен, названий и понятий со значением "великий" (Махатма, Махавира, Махаяна, Махабхарата, махараджа и др.). Обращение к истокам позволяет выявить и первоначальный смысл древнего имени, таинственного для поколений, живущих на рубеже ХХ и ХХ1 веков новой эры. Ничего загадочного для наших пращуров в нем не было. Макошь - Великая

* * * Мокошь - типичная Богиня-пряха. Ее отличительная черта - прядет по ночам (чем занимается днем - неизвестно). В народе повсеместно было распространено поверие: нельзя на ночь оставлять в избе кудель, а то "Мокошь отпрядет". Но прядение Мокоши - далеко не бытовое и не будничное занятие. В мировой культуре прядение - главная функция Богинь Судьбы. По древнейшим представлениям индоевропейцев, человеческое существование - не что иное, как нить жизни, которую прядет Богиня (Богини) или Дева Судьбы. У многих народов их три, например, мойры - у эллинов. Сохранились подробные сведения об их воистину космической деятельности. По представлениям древних греков, лучи света соединяют небесный свод и землю. Здесь висит сияющее веретено Ананки-Необходимости - первооснова всего Мироздания. Его вращают три дочери Ананки - Богини Судьбы - мойры: Лахесис (Дающая жребий) воспевает прошлое, Клото (Прядущая) - настоящее, Атропос (Неотвратимая) - будущее. Они-то и распоряжаются участью людей как при жизни, так и после смерти, вручая им заранее уготовленный жребий:

О беспредельные Мойры, о чада любимые Ночи! Вам, о имущие много имен, я молюсь, о жилицы Области мрачного моря, где теплые волны ночные Полным ключом пробиваются в гроте из дивного камня. К области смертных слетаете вы, над землей беспредельной, Мчитесь к кровавому роду людскому со тщетной надеждой, В тонких багряных своих плащаницах выходите в поле Смертных судеб - а там колесницу свою всеземную Гонит тщеславие вечно, и мчится она постоянно Мимо меты, что поставил уклад, упованье, тревога, Издревле данный закон или власть беспредельно благая. "..." Дщери благого отца - о Лахесис, Клото, Атропа! Неотвратимые, неумолимые вы, о ночные, О вседарящие, о избавители смертных в несчастьях... L1X. Мойрам (орфический гимн)

"Ночное" обличие мойр, то, что они - "чада любимые Ночи" прямо роднит их с русской Мокошью: ведь она также является сугубо ночным Божеством, прядущим исключительно по ночам. (Интересно, не воспоминания о долгой полярной и приполярной ночи содержатся в данном архетипе). Аналогичным образом представлялись и древнеримские парки, и древнескандинавские провидицы-норны. Последних тоже три: старуха Урд, зрелая волшебница Верданди и юная Скульд. Все три - вершительницы судеб всего мира и каждого отдельно взятого человека. "Старшая Эдда" рисует эту картину торжественно и поэтично:

Ночь была в доме, норны явились судьбу предрекать властителю юному; судили, что он будет прославлен, лучшим из конунгов прозван будет.

Так нить судьбы пряли усердно, что содрогались в Бралюнде стены; нить золотую свили и к небу к палатам луны ее привязали.

На восток и на запад концы протянули, конунга земли нитью отметили; к северу бросила Нери сестра нить, во владенье север отдав ему.

Правда, в другой песни Эдды уже говорится о множестве норн-прорицательниц. Но этому удивляться не приходится: у Богинь Судьбы было множество ипостасей, со временем они приобретали вполне самостоятельное значение и даже материализовывались в виде отдельных особей. Русские мифологи (И.П.Боричевский, А.Н.Афанасьев) проиллюстрировали это на примере языческих верований литовцев. По их представлениям главная Богиня Судьбы - Верпея (переводится "Пряха") восседает на небесном своде и прядет нить человеческой жизни, привязав ее конец к звезде. Когда же приходит смертный час, Верпея перерезает нитку, и звезда гаснет. По убеждениям многих индоевропейских народов, у каждого из нас на небе своя звезда. Она нарождается, когда человек появляется на свет и исчезает (или "падает"), когда обрывается нить жизни и индивид умирает. На Русском Севере вообще полагали: на небе ровно столько звезд, сколько людей на земле. Однако у литовцев в старину насчитывалось не одна, а семь судьботкущих Богинь. Первая - Верпея - прядет нить жизни из кудели; другая мотает выпряденные нити и делает из них основу; третья ткет холст; четвертая поддерживает своих сестер песнями и байками, а когда те очаровываются, портит их работу (отчего на человека обрушиваются беды, болезни и неудачи); пятая, напротив, противодействует четвертой и направляет жизнь человека к лучшему; шестая обрезает холст, когда человек умирает; седьмая стирает изготовленную ткань и вручает ее Верховному Судье. Из сотканного холста изготовляется рубашка, на которой написана вся история жизни умершего, и его душа облачается в нее навечно. Похожие представления бытовали и у народов иных культур и традиций. Так, на Африканском континенте из дагомейской мифологии известна Великая богиня Минона - покровительница, женщин, занимающихся прядением, и ее божественная дочь отвечающая за судьбу людей. На севере Евразии эвенки представляли Судьбу - Маин - как невидимую нить, идущую от головы каждого человека к Небу. У тех же эвенков, а также долган разрыв такой нити означает смерть. У нганасан нить жизни отождествляется с солнечным лучом, а ее разрыв (и соответственно - смерть человека) осуществляется Луной. Архаичные представления о прядущей Богине сохранились и у саамов, - быть может, единственного коренного народа Севера, у которого по сей день существуют четко выраженные матриархальные отношения. В саамской семье женщина всегда занимала главенствующее положение, а мужчине отводилась более скромная роль - работника и добытчика. Для сравнения степени сохранности матриархальных пережитков у народов Севера достаточно обратиться к традициям ненцев, в корне отличающихся от саамских. Здесь женщина играет не доминирующую, а явно подчиненную роль. На нее распространяется невероятно большое число запретов. Считается, что их малейшее нарушение грозит бедой не только ей одной но и всему роду. По свидетельству этнографов прошлого и начала нынешнего века, во время трапезы, когда целиком съедался забитый или добытый охотниками олень, женщинам доставалась одна требуха. Как рассказала автору уже упомянутая саамская писательница и собирательница народных преданий - Надежда Большакова, культ Матери-земли в древней саамской мифологии был неотделим от культа огня. Верховная Богиня так и величалась - Мать-Огонь. Поскольку покровительницей очага у лопарей всегда была женщина, соответственно и огонь приобрел женское и материнское начало, Великая Богиня Мать-Огонь считалась покровительницей лопарской семьи и в особенности женщин: она предупреждала хозяйку о надвигающейся беде или опасности и помогала при родах. Из истории мировой культуры хорошо известны Богини, наделенные теми же функциями. В греческой мифологии и религии это Гестия (римская Веста) - олимпийская Богиня домашнего очага, хранительница негасимого огня и живое олицетворение огненного начала Космоса, которое, по представлениям эллинов, объединял мир Богов и людей. В главном храме древнего Рима служительницы Весты целомудренные жрицы-весталки - поддерживали вечный огонь - символ государственного могущества и стабильности власти. У саамской Матери-Земли Мадероакки было три дочери. Младшая Уксахкка (Дверная Женщина) защищала вход в землянку-вежу и следила за первыми шагами ребенка. Средняя Юксахкка (Лук-женщина) - что-то вроде северной Артемиды-Дианы: она покровительствовала охоте, но, главное, являлась хранительницей постели и брачного ложа. Наконец, самая почитаемая старшая Сарахкка (Прядущая Женщина) - объединяла в одном лице и Богиню Любви и Богиню Судьбы: она считалась и Божеством соития и оплодотворения, а также повитухой, помогающей родам и у людей, и у животных, и у растений. Именно ей приносилась в жертву первая чашка супа или чая, которая выливалась в огонь. Ей же приносились жертвы и во время родов и после рождения ребенка. Характерно, что в жертву приносились животные только женского пола, а во время жертвоприношения позволялось присутствовать только женщинам и жертвенное мясо также разрешалось есть только женщинам. Богиня-Пряха не забыта и сегодня: ее имя "Сарахкка" носит международное объединение саамских женщин России, Норвегии, Финляндии и Швеции. Кроме того, вполне возможно, что от имени Богини происходит и древнее название Лапландии - Сариола: в "Калевале" вдохновенно описывается такая Небесная Пряха, которая прядет золотую нить, сидя на радуге: ее-то и повстречал вещий Вянямёйнен в далекой северной Похъёле.

* * *

Информация, закодированная в народных легендах и древних мифологиях, неожиданным образом подтвердилась во время экспедиции "Гиперборея-98", проходившей в самом сердце Русской Лапландии. Московский отряд Транснациональной школы выживания "Vitalis" (А.В.Ушков, А.В.Иванов и А.Т.Гутин), входивший в состав экспедиции, обнаружил на дне (!) Сейдозера гигантскую фигуру из трех крестообразно соединенных треугольников, отдаленно напоминающих современный предупредительный знак радиационной опасности. Увидать таинственную циклопическую фигуру можно только с вершины противолежащей горы при хорошем солнечном освещении. Западная часть Сейдявра достаточно мелководна, и с высоты хорошо просматривается загадочный контур, выложенный из глыб. Его размеры не могут не поразить воображение: 200 х 100 м! Как воссоздать под водой из тяжелых булыжников геометрически правильный контур? По мнению открывших удивительный гидрофеномен поисковиков, каменные стенки можно выложить зимой по льду, а весной они аккуратно опустятся на дно. Хотя трудно представить, кому потребовалось проделывать столь адскую работу. Сдвинуть с места даже одну глыбу трудоемкая задача даже для нескольких человек. Правда, Евгений Лазарев - командир другого поискового отряда - не без оснований полагает, что выкладка производилась посуху. Когда-то на месте подводной кладки не было никакого озера, а вода скапливалась и устремлялась к Луявру севернее, где с высоты хорошо просматривается высохший водосток. Что же тогда из себя представляет само Сейдозеро? Искусственное водохранилище? Но кто и когда его соорудил и заполнил водой? По всем статьям получается: исследуемая территория была затоплена специально, дабы сокрыть то, что на ней находилось. Возможно, чтобы сокрыть от злонамеренных глаз знаки, указывающие на заповедную зону, подземные или подводные убежища. Недаром среди стариков-саамов распространено убеждение: Сейдозеро имеет второе дно, куда периодически уходит рыба и где обитает какое-то таинственное и неуловимое существо, похожее на Лохнесское чудовище, которое изредка появляется на поверхности. Но вопрос всё тот же: кто, когда и зачем всё это проделал? Не менее сложно разгадать символику циклопических изображений. Возможны разные объяснения - одно невероятнее другого. Не исключено, что гигантская подводная фигура как-то скоррелирована с символом Мирового древа, изображения которого (в том числе и условно-схематические) распространены во всех частях света. Древо - зримый символ развития, чья древность доказывается степенью распространенности на всех континентах Старого и Нового Света. Но развития всегда связано с рождением, а рождение всего живого, как правило, всегда символизирует женское начало. Заведомо неполная схема разделения начальных этапов развития общества по векам: Каменный, Бронзовый, Железный (а также легендарные - Золотой, Серебряный, Медный), вне всякого сомнения, должна быть дополнена и "Деревянным" ("Дендрическим") веком. К сожалению, дерево - материал недолговечный, поэтому вещественных памятников от той далекой эпохи сохранилось мало. Нетленными оказались лишь духовные памятники, закрепленные в памяти народа в форме кодированных текстов, передаваемые от поколения к поколению. Среди них и мифологема Космического древа. По древнетибетским мифологическим представлениям, известным как добуддистская "религия бон", изначально в мире существовали одни только деревья и не было животных. Символ всего живого - Космическое древо прорастало сквозь три главных мира - царство Богов, земную область людей и нижний мир духов, - соединяя Вселенную в неразрывное целое. Данная мифологема в дальнейшем перешла и в ламаизм. Здесь налицо абсолютизация своего рода дендрической картины мира, которая, надо полагать, соответствовала определенной стадии развития человеческого общества. Образ Мирового (Космического) древа проходит через историю всех древних цивилизаций - древнеиндийской, древнекитайской, древнеегипетской, шумеро-аккадской, ассиро-вавилонской, хеттской, древнееврейской, древнеиранской, ацтекской, инкской. Этот же символ сопровождает верования и миропредставления многих оседлых и кочевых народностей Евразии, островитян Полинезии, Индонезии, индейцев обеих Америк и некоторых аборигенов Африки. В русском космическом миросозерцании древо жизни трансформировалось в фольклорный образ дуба, растущего на острове Буяне (символе Гипербореи) посреди Океана-моря. "На Море-Океане, на Острове Буяне стоит дуб зеленый "... - таков зачин многих русских заговоров и сказок. Одним из самых ранних изображений Мирового древа на территории нашей Родины, относящимся еще к эпохе Гипербореи, является, пожалуй, один из петроглифов Онежского озера. Рисунок объединяет сразу два космических сюжета: миротворящую птицу (гуся или лебедя) и жизнедарящее древо. Этот лебедь, сидящий на древе, и его глубочайший вселенский смысл могли бы вполне стать символом древнего космизма. Есть свои изобразительные традиции и у русского народа. Древо жизни (Мировое древо) - излюбленная тема русских вышивальщиц, хотя те знать не знали об истинном содержании замысловатого узора. Но передаваемый от поколения к поколению незыблемый мифологический код позволяет расшифровать сложный орнамент, объединяющий Жизнь, олицетворяемую самим древом, и Космос, представленный многочисленными и разнообразными солярно-астральными знаками. Истинное назначение символа мирового древа раскрывается в "Слове о полку Игореве", где вещий Боян "растекался мыслью по древу". Хотя существуют десятки разнообразных интерпретаций данного образа, - истина, по-видимому, все же заключается в буквальном толковании "растекания мысли по древу", если принять, что символ древа - опорный образ мысли, помогающий сказителю или прорицателю воссоздать закодированный скрытый смысл. Точно так же сибирский шаман, у которого мировое дерево изображено на длиннополом костюме, сшитом из шкур (а эпитет Бояна - вещий, то есть "ведающий, владеющий тайным, колдовским знанием", напрямую сближает его с древними языческими жрецами и шаманами), впадал в экстаз, сообщает загипнотизированным слушателям о своем путешествии (полете) по стволу и ветвям древа в скрытые, недоступные непосредственному созерцанию миры (рис.89). Собирательный образ Космического древа в представлении всех славянских народов рисует древнее предание, сохранившееся среди южных славян. Вот оно:

"Ось мира есть святое дерево - ясень. Его высокая вершина превышает горные вершины и шесть небес и поднимается до седьмого неба, по которым в своих светлых палатах пребывает верховный Бог Сварун В поэтической форме космический смысл, закодированный в мифологеме Мирового древа, проникновенно раскрыл Вячеслав Иванов:

Так Древо тайное растет душой одной Из влажной Вечности глубокой, Одетое миров всечувственной весной, Вселенской листвой звездноокой: Се Древо Жизни так цветет душой одной.

Но еще Гоголь в "Вечерах на хуторе близ Диканьки" напоминал: "Есть где-то, в какой-то далекой земле, такое дерево, которое шумит вершиною в самом небе, и Бог сходит по нем на землю ночью перед светлым праздником..." Здесь Мировое древо представлено как космическая дорога Богов. Множество подобных легенд собрано и опубликовано А.Н.Афанасьевым во 2-м томе "Поэтических воззрений славян на природу" - от устных сказаний до письменных апокрифов. В апокрифической беседе Панагиота с Фрязином Азимитом (по рукописи XVI века) космическое мировое древо описано следующим образом: "А посреди рая древо животное, еже есть божество, и приближается верх того древа до небес. Древо то златовидно в огненной красоте; оно покрывает ветвями весь рай, имеет же листья от всех дерев и плоды тоже; исходит от него сладкое благоуханье, а от корня его текут млеком и медом 12 источников". Молочный источник (река) около огненного златовидного древа, достигающего небес, - это смутный намек на Млечный путь - звездный Стержень видимого Космоса - и одновременно воспоминание о Стране Блаженных - Гиперборее, где царствовал Золотой век. По убеждению представителей мифологической школы в фольклористике (к ней принадлежал и Афанасьев), - мировое древо вообще является символом небесно-космической иерархии мира. Оно повернуто кроной к земле, а ствол и корни уходят в неоглядные дали Вселенной. Видимая вершина, с точки зрения мифологов, - это доступные земному наблюдателю тучи и облака. Мнение достаточно распространенное, в XIX веке оно доминировало. Но традиции подобных взглядов уходят в самые глубины народного миросозерцания. Один из самых известных и древнейших русских заговоров гласит: "На море на Океане, на острове на Кургане стоит белая береза, вниз ветвями, вверх кореньями". Имеется значительный соблазн интерпретировать причудливый образ представленным сверху, с точки зрения человека, летящего над землей которому деревья представляются как бы перевернутыми: ближе к наблюдателю находятся ветви и крона, дальше - корни; отсюда образ - корнями вверх. В действительности же смысловая нагрузка, закодированная в символе мирового древа, является совершенно иной. Мировое древо служит обозначением космического жизненного процесса, направленного из прошлого через настоящее в будущее. Корни такого древа - в прошлом, а крона в настоящем; вот почему из быстротечного "теперь" оно представляется растущим вверх (на самом деле - уходящим вглубь). Следовательно, мировое древо - код для обозначения пространственно-временных процессов, суть которых невозможно выразить на языке Евклидовой геометрии; сам же трехмерный (объемный) или двухмерный (изобразительный) образ мирового древа - символ, опорный образ мысли, помогающий человеку проникнуть в суть и в глубь объективной реальности. В наибольшей степени это относится к явлениям жизни, которые и не обрисовать иначе, как в форме пространственно-плоскостного (или объемного) образа. Потому-то оно и именуется древом жизни.

* * *

Но вернемся к треугольникам на дне священного лапландского Сейдозера. Кстати, загадочная фигура оказалась не единственной. Отряд байдарочников из Электростали под руководством Дениса Махачева, который летом 98-го года имел задание обследовать Ловозёры со стороны Умбозера, увидел на склоне горы противоположного хибинского берега примерно такой же контур из 3-х треугольников и примерно тех же размеров, быть может, даже больше - до 300 м (переплыть на байдарках непрерывно штормившее озеро и произвести точные измерения не представилось возможным). Похоже на посадочные знаки особенно если их рассматривать в комплексе с подводными. Сам по себе символ треугольника соответствует женскому началу и естеству, что прослеживается в различных архаичных культурах вплоть до наших дней (например, йони в индуизме). Священным символом грозной Богини Кали являются пять равносторонних треугольников, вставленных один в другой и помещенные внутрь восьмилепесткового лотоса. Известны также янтры (янтра - тантрическая диаграмма), где треугольники образуют орнамент различных конфигураций. Но почему тогда в лапландской фигуре 3 треугольника? Число 3 также является священным во многих религиях: индуистская тримурти, буддийская триратна, христианская троица и т.д. В античной мифологии троичны чудовищные горгоны и несчастные грайи, Богини мести - эринии и благостные хариты (римские грации). Техликой или техглавой (встречаются различные изображения) была и Геката - всесильная греческая Богиня мрака, ночных призраков и колдовства, во многом предопределявшая судьбу, но, как правило, с трагическим исходом. Однако в индоевропейской культуре (в том числе и славянской) хорошо известны также 3 Богини судьбы - 3 Пряхи (о них уже говорилось выше), которые прядут нить человеческой жизни, определяя настоящее и будущее каждого из нас. Магические орнаментальные мотивы, включающие разное число треугольников (разумеется, в уменьшенном виде) встречаются и в саамской шаманской символике на бубнах, и на оленьих тамгах, и в традиционных национальных узорах. На самодельных детских люльках можно увидеть 3 треугольника, сгруппированные вокруг ромба (также одного из архаичных символов женского естества - в ином, более откровенном, ракурсе). Саамский орнамент вообще насквозь треугольный и ромбический: различные геометрические сочетания во множестве повторяются на одежде и утвари - в виде меховой мозаики, аппликаций по коже, цветовой орнаментации, бисерного шитья, вязания, плетения, резьбы по дереву, кости и бересте. Поэтому гигантская кладка на дне священного озера, включающая 3 треугольника, лишнее подтверждение матриархальной сущности гиперборейских памятников. Почему матриархальной? Сам ландшафт к тому обязывает! Округлая конфигурация Ловозёрских тундр с озером посередине - лучшее тому подтверждение. И даже названия окружающих гор говорят сами за себя: урочища Нинчурт (Женские Груди), Кемесьпахкчорр (Гора Любви) и др. И так было всегда. В глубокой древности люди поклонялись не абстрактным стихиям и силам, а простым, близким и понятным каждому явлениям и объектам, включая женское естество и процессы соития, зачатия и деторождения. Памятником древнейшей эпохи, выражающим северное осмысление "Вечноженственного" и вполне соответствующее гиперборейским временам, может служить выявленный в ходе экспедиции культовый комплекс на горе Нинчурт, идентифицированный как святилище Великой Богини. Здесь, у подножья отвесной скалы в ущелье Чивруай была обнаружена загадочная металлическая фигурка (рис.59), по форме похожая на известные глиняные, каменные, костяные и деревянные статуэтки Великой Богини. Сама гора Нинчурт также напоминает материнское лоно. Именно данное обстоятельство, видимо, и привлекало сюда издревле всех, кто поклонялся Великому началу всего живого. Трудно назвать другую причину выбора места для отправления культа с использованием ландшафтных особенностей - прямо у входа в отверстие условного "чрева". Для первобытного человека любые природные формы, отверстия и складки, соответствующие женскому естеству, становились сакральными символами и объектами поклонения. Таков и обнаруженный гиперборейский культовый комплекс. Он расположен в проеме между двумя частями горы Нинчурт и является в условном ландшафтном лоне как бы перемычкой, соединяющей обе половины священной горы. Так и видится сквозь века и тысячелетия торжественное шествие гиперборейцев, неспешно поднимающееся по склону к сакральной точке, где, быть может, когда-то, по их убеждению, и произошло соитие Неба-Урана с Землей-Геей, завершившееся рождением всего пестроцветья древних Божеств. Именно так, спустя много веков, потомки гиперборейцов - эллины - отмечали раз в году на своей новой балканской родине Элевсинские мистерии, посвященные таинству зарождения жизни. Сакральное празднество происходило прямо во чреве Геи - в глубокой подземной пещере, куда медленно направлялась процессия молящихся. И не было в Древней Греции более важного и смыслозначимого события.

* * *

Нерукотворные ступенчатые амфитеатры встречаются во многих горных урочищах, повсюду разбросанных вокруг Сейдозера и в глубине Ловозёрских тундр. Все они, по моему глубокому убеждению, могли быть использованы в гиперборейские времена - и в культовых, и в астрономических. И в оборонительных, и просто в эстетических целях. Летом 1998 года, кроме выявленного и досконально исследованного святилища ландшафтного типа на горе Нинчурт, было обнаружено еще одно на горе Карнасурта, расположенной на противоположном (северо-западном) берегу Сейдозера. Пальма первенсва и в открытии, и в интерпретации - здесь полностью принадлежит Евгению Лазареву - самому целеустремленному участнику участнику всех экспедиций и вдохновенному приверженцу Гипербореи. Вот о чем поведал он - сначала соратникам-поисковикам у походного костра. А затем и на страницах своего родного журнала "Наука и религия" (1999, №2), который патронировал экспедицию. ...Почти у самой вершины священной лапландской горы Карнасурта - у края ее просторного вершинного плато - бьет удивительно мощный родник. Среди сумрачных каменных глыб, в зоне высокогорной полярной пустыни, рождаются упругие, хрустально-прозрачные струи - обычно такими полноводными родники бывают гораздо ниже, в зоне тайги, где лес не дает им иссякнуть. Необычно и обрамление родника: первые два десятка метров его вода течет вдоль геометрически правильной, наклонной скальной стены, рассеченной трещинами и похожей на каменную кладку искусственно созданного канала. С противоположной стороны скала образует несколько ступеней; они возвышаются небольшим амфитеатром - напоминающим тот, что находится на горе Нинчурт и был интерпретирован как нерукотворное святилище Великой Богини. Действительно, ничто не указывает на то, что эти скалы обработаны человеческими руками. Но вряд ли можно сомневаться в том, что такие необычные скальные образования почитались с глубокой древности. Следы этого почитания (именно в связи с культом Великой Матери) у арктических народов сохранились до XX века. А здесь, в Русской Лапландии, представляется уникальная возможность конкретизировать этот древний культ - благодаря географическим названиям. Родник в нерукотворном амфитеатре это исток реки Эльморайок. Ниже по склону новорожденный ручей сливается с другими, более скромными ручейками; они вытекают из-под камней, образуя крошечные зеленые оазисы в безжизненном высокогорье. Река Эльморайок впадает в священное Сейдозеро; возможно, оно представляет собой лишь своеобразную запруду на ней, и когда-то вся эта глубоко чтимая саамами долина в Ловозерских горах была долиной реки. Название горы Карнасурта, где рождается река, переводится с саамского как "Гора Ворона": в ее очертаниях видели гигантскую птицу, раскинувшую крылья и прильнувшую к земле. Уже одно это название может указывать на связь с очень древним пластом северной мифологии: культ божественного Ворона-Творца на протяжении тысячелетий был распространен у многих народов арктической части Евразии и Нового Света. Причем в наиболее архаичных версиях мифа этот Ворон предстает не мужчиной, а женщиной, и не черной, а белой. Скорее всего это тот же, хорошо знакомый и северорусским, и угро-финским преданиям образ Богини-Птицы (Лебеди, Утки, Гусыни), творящей мир. В таком случав что означает имя реки Эльморайок, рожденной на груди Богини-Птицы? "Йок" по-саамски "река", "эльмора" толкуют как "метельная", но это слово очень похоже и на имя небесного божества саамов - Ильмарис. А "ильма" по-саамски "небо"... В лингвистических толкованиях легко заблудиться. Помочь тут может миф, объединяющий разрозненные словесные образы в стройное целое. И такой миф есть, хотя и не в арктической, а в иранской мифологии: священная Гора, с вершины которой стекает река Ардвисура (так же зовут и прекрасную богиню этой реки); сохранилось и иранское изображение гигантской птицы, несущей в лапах богиню Ардвисуру. Гора в Русской Лапландии буквально воспроизводит древнеиранский миф! Еще одно указание на полярную теорию происхождения человечества? Во всяком случае, эта теория легко объясняет и загадку древнепермской бронзовой фигурки, весьма похожей на иранскую. Посмотрите еще раз на рисунок: та же могучая птица несет крылатую богиню, которую чтили в Северном Приуралье. Получается, что на горе у истоков реки Эльморайок - нерукотворный храм Владычицы небесных вод? Этот образ, кстати, близок и понятен каждому, кто знаком с народной русской культурой, со хранившей многие сюжеты очень архаичных мифов. Одна из форм небесных вод в русском фольклоре - это роса, которую называют ключами от неба. А Владычица росы, отворяющая небесные врата, - это Заря-Заряница, Богиня Зари. Роса - ее слезы, целебные и дарующие богатырскую силу слезы Небесной Девы, которая одновременно "Мати и Царица". Даже само русское слово "роса", как отмечает известный отечественный индолог Н.Р.Гусева, почти повторяет санскритское слово "раса", которое означает не только "роса, сок", но и "эликсир бессмертия". "Расаяна", "путь росы" - это искусство алхимии у древних индийцев, искусство обретения бессмертия... Но не удалились ли мы от северных реалий? Ничуть. В мифологии Севера тоже есть сюжет (по мнению ряда ученых, общий для арктической культуры Старого и Нового Света), который вполне соответствует нашему "мифу горы Карнасурта". Речь идет о божественном Вороне, который проклевывает небесную твердь, открывая путь Заре. Впрочем, все сказанное - лишь общие контуры этого древнего северного мифа. Мы, например, так и не восстановили точный смысл имени "реки Эльмора". А параллелей тут немало. Сознавая всю рискованность таких сопоставлений, отметим, что в самых разных языках (впрочем, восходящих, по мнению лингвистов, к единому "борейскому" "северному" праязыку) этот корень входит в слова, имеющие сакральный смысл. Помимо уже упомянутых саамских слов, можно назвать финское ilmeta - возникать, проявляться; арабское "ильм" - знание, мудрость; древние семитические слова "альма" - дева и "олам" - мир. "Альма" - это также первая буква вестфальского магического алфавита в средневековой Западной Европе; АЛМР - мистический слог в начале 13-й суры Корана; Эльмира женское имя у некоторых мусульманских народов (а исламе имена людей почти всегда глубоко сакральны). А в "борейском" праязыке, на котором говорили где-то на Севере более десяти тысяч лет назад, "лам" - влага и "рэ" Солнце, рассвет. Тогда "Эльмора" - "Воды Зари"? ...На восток от горы Карнасурта тянется, чуть отклоняясь к северу, узкое и длинное нагорье. Одна из его пологих вершин называется Кемесьпахкчорр, что переводят с саамского как "Гора любви". Однако в буквальном переводе это слово означает "Гора скалы глухариного тока". Да, действительно "Гора любви", но только в птичьем облике... Не скрывается ли за этим продолжение не дочитанного нами "мифа горы Карнасурта"? Похоже, что так. Тем болев что "Гора любви" указывает на восток, где восходит Заря, где - в сокровенном пространстве мифа - воскресает посвященный в древние таинства человек, да и весь страждущий и взыскующий бессмертия мир...

* * *

Теперь мы вновь вновь вернемся к Небесным Пряхам. При прядении всякая нить представляет собой вытянутые в спираль льняное волокно или шерстяной волос, скрученные при прядении. Спираль - только беспорядочную - образуют и нити в клубке (недаром он несет столь значимую магическую нагрузку в русском фольклоре, особенно в волшебных сказках, помогая герою в преодолении самых непреодолимых препятствий). По народным представлениям, смерть - также обрыв нити жизни. Неудивительно, что в этом акте принимают участие и индийская Кали, и русская Мокошь. Вот почему столь трепетным было во все века у всех народов отношение к Богине Судьбы, прядущей нити человеческих жизней, - Вечной Пряхе, по словам Александра Блока. Ее предначертания "кажут Солнцу путь", ей подвластны сами Боги, бессильные изменить уготовленное Судьбой. От древнего языческого мировоззрения по сей день сохранились в русском обиходе выражения: "нить жизни", "нить судьбы", "узловой момент", "завязка", "развязка". Сюда же примыкает "повитуха", "повивальная бабка" (от слова "вить"): она перевязывала повитью (скрученной нитью) пуповину новорожденного, соединяя его тем самым с небесно-космической нитью жизни. По архаичным обычаям пруссов - древнебалтийского племени, близкого по языку и культуре славянам и поголовно истребленного в ходе экспансии Тевтонского ордена на Восток, - мужчины и женщины обязаны были постоянно прясть в угоду Богам: первые пряли лен, вторые шерсть. Прялку и веретено как приспособления для скручивания спираленитей можно смело назвать первой моделью Космоса. Многие русские прялки (ныне их можно увидеть разве что в музее) изукрашены резьбой и рисунками Вселенной, Солнца, Луны, звезд, их символического движения по небосклону. Народный космизм привел впоследствии и к серьезным философским обобщениям. Образ древнерусской Богини Судьбы также не исчез бесследно. Он сохранился не только в фольклоре и на русских вышивках. Частично ее функции перешли и к христианской Великой Матери - Богородице. В киевском Софийском соборе сохранилось ее изображение с веретеном (рис.95), вне всякого сомнения, навеянное более ранними дохристианскими представлениями о Небесной Пряхе. Как Илья-пророк занял место Перуна, а св. Власий заменил "скотьего Бога" Велеса, так и к Богородице (а также и к другой христианской святой Параскеве Пятнице) перешли многие функции языческой Великой Богини Мокоши. Поскольку Богиня Судьбы предопределяла жизнь человека с самого его рождения (более того - с момента зачатия), постольку ее покровительство неизбежно распространялось и на великое таинство природы - процесс деторождения. Здесь вспомогательными Божествами в русской культуре традиционно выступают Рожаницы (рис.96) - спутницы Бога Рода. Однако Род как носитель и выразитель патриархального мировоззрения - вне всякого сомнения, представляет позднейший языческий пантеон. Мало вероятно, что в эпоху матриархата за важнейший процесс родовспоможения отвечало существо мужского пола. Его роль и во времена господства патриархальных отношений была чисто символической. Напротив, рожаницы издревле и по сути своей всегда олицетворяли женское животворящее начало и почитались в народе, начиная с позднего Каменного века, откуда дошли их глиняные изображения. В дальнейшем - практически до наших дней - сохранились обычаи чтить рожаниц. Раньше им приносились символические дары, устраивали в их честь массовые рожаничные трапезы, изображали рожаниц различными способами, в том числе и с помощью вышивки, традиции которой передавались от поколения к поколению точно так же, как и русская речь, устный фольклор, хозяйственные навыки. В стилизованных, хотя и весьма натуралистических вышитых изображениях рожаниц воспроизводится процесс родов - жизненно важный акт продолжения человеческого рода и одновременно великое таинство природы (рис.97). Отсюда космический смысл всего связанного с рождением и сотворением, а также дожившее до ХХ века сближение рожаниц со звездами. Рожающая женщина - повсеместно распространенный сюжет, встречающийся в Старом и Новом Свете. Достаточно упомянуть найденные в Малой Азии (Чатал-Хююк) различные статуэтки, в том числе и рожающей Богини (VI тысячелетие до н.э.) или же изображени рожающих - древнеиранской Богини, северной женщины (Х-ХII вв.) или ацтекской матери (XIV в.), скульптурное изображение которой воспроизведено на знаменитой фреске Диего Риверы и т.п. Культ русских рожаниц неразрывно связан с общечеловеческим культом Великой матери, повсеместно распространенным по всему Древнему миру. Прообразы Великой матери встречаются во всех древнейших цивилизациях, включая протославянскую, и уходят в самые глубины человеческого прошлого - вплоть до палеолита. Символика Великой кормящей матери просматривается в гипертрофированных женских признаках (особенно грудей) многочисленных каменных статуэток, найденных на территории Евразии. Каждая из таких "венер" обобщенно-собирательный символ женского естества - деторождения и детокормления. В дальнейшем символика материнского начала претерпела изменения. Была канонизирована, к примеру, многогрудость, что нашло свое законченное воплощение в классическом образе Артемиды Эфесской. По-своему хранил символику Вечного Материнства русский народ. Помимо традиционного орнамента, выражающего женское начало (об этом - ниже), нетленный образ Великой Матери сохранился в ритуальных глиняных фигурках, которые в условиях жестокого преследования и подавления язычества превратились в невинные на первый взгляд игрушки. На самом деле перед нами типичный архаичный образ Великой Богини. В древнерусском и древнеславянском пантеоне наиболее подробные сведения о роли Божеств хранительниц жизни сохранились в южнославянском фольклоре. Так, по сербским верованиям, за судьбу ребенка отвечают четыре рожаницы: первая Поренут, охраняет ребенка, пока он находится во чреве матери; вторая Злата Баба.

* * *

Таким образом, судя по всему, первоначально в древнерусской мифологии существовало несколько традиционных Богинь Судьбы. Первоначально, скорее всего, это были разные ипостаси Великой Богини. Как женщина-мать она рожала человека, она же его миловала или наказывала - в зависимости от совершаемых поступков и деяний. Отсюда предполагается, что у Мокоши было два лика - милостивый и карающий. Постепенно - еще в языческие времена функции разделились и обособились. Рядом с Пряхой-Мокошью появились две другие Богини счастливой и несчастливой судьбы - Доля и Недоля - тоже пряхи. Память о них запечатлелась в архаичном русском заговоре:

"На море-океане, на острове Буяне лежит бел-горюч камень Алатырь, на том камне светлица, в той светлице красная девица Матерь Божия с двумя сестрицами, они прядут и сучат шелковую кудельку". "..."

Здесь явственно прослеживается и гиперборейская подноготная заговора. Одновременно налицо древнейшее происхождение образа Богоматери, слитого с эзотерической и судьбоносной пряхой. Плюс тройственное бытие Богинь. Так, на русских вышивках Великая Богиня изображалась, как правило, не в одиночку, а в окружении или сопровождении минимум двух спутниц - пеших или конных (рис.104). В дальнейшем мифологема трех прядущих Дев Судьбы трансформировалась и в устойчивый фольклорный образ. Пушкинские "три девицы под окном пряли поздно вечерком" - это всё оттуда... Однако в настоящий момент нас интересует вопрос о многоликости Великой Богини, о совмещении в одном лице двух начал - доброго и злого, светлого и темного. Классический пример - русская Баба Яга. Да-да, это типичный пример того, как эволюционирует в течение тысячелетий и в процессе смены мировоззренческих парадигм представление о былых кумирах. Баба Яга чуть ли не самый популярный сказочный и одновременно "очень трудный для анализа персонаж" (Б.Я.Пропп). Для правильного его осмысления необходимо четко отделить архаичные черты древнего Божества от современных представлений, укоренившихся под влиянием книжных иллюстраций, театральных, кинематографических (включая мультипликационные) и иных клише. Конечно, Баба Яга старая, конечно, страшная, конечно, злая, конечно, летает в ступе. (Здесь нельзя не отметить, что знаменитая летающая ступа очень уж напоминает современные модели гравилетов, то есть устройств, способных не просто преодолевать силу тяготения, но - и это главное использовать ее для передвижения. У меня был знакомый профессор-теоретик, работавший в "почтовом ящике", который еще 30 лет назад давал математический расчет подобных "диковинок". Разработка проводилась вполне официально, считалась, естественно, "закрытой", но в обязательных научных планах и отчетах проходила как "Ступа Бабы Яги"). Убежище Бабы Яги окружено частоколом, утыканом черепами со светящимися глазницами: о том подробно повествуется в одной из самых архаичных сказок о Василисе Премудрой. Но сказанным вовсе не исчерпываются многогранные функции колоритного фольклорного образа. Из сказок хорошо известно, что Баба Яга не только охотится за маленькими детьми, чтобы их изжарить, съесть и покататься на обглоданных косточках, но и нередко помогает главному герою в благополучном свершении его нелегких подвигов. Читателя или слушателя постоянно преследует мысль, что в разных сказках речь идет о совершенно разных персонажах. Так оно и есть на самом деле! Просто в памяти поколений произошло расщепление образа матриархальной владычицы, которая изначально совмещала в себе черты воительницы, дарительницы и одновременно - похитительницы, душегубки и людоедки. Вспомним еще раз Великую Богиню Деви - раздвоившуюся на благостную Уму и вредоносную Кали, увешанную человеческими черепами. Местопребывание русской Бабы Яги тоже окружено частоколом с такими же человечьими черепами. Одновременно Баба Яга - сподвижница Богини Судьбы: ее основное занятие - прясть кудель и очерчивать будущее тем, кто завоюет ее благосклонность. На Севере про нее говорили так: "...Сидит огромная баба на печке и прядет; голова у нее, как бурак, титьки, как ведра, глаза, как солонки". Образ, безусловно, не слишком привлекательный, но никто ведь и не утверждает, что Великая Богиня была изящной красавицей? К тому же критерии и эталоны красоты в первобытном обществе были совершенно иные, нежели теперь. Это уже впоследствии образы Богинь - в особенности античных идеализировались не без помощи усердия поэтов, художников и скульпторов. В действительности те же античные Богини были как на подбор необузданные и кровожадные существа. И не только ревнивая Гера, методично преследовавшая многочисленных любовниц своего страстного супруга Зевса. Артемида безжалостно расстреляла из лука малолетних детей Ниобы, всех - до последнего грудного младенца. Богиня любви Афродита (Венера) унаследовала у своих прямой предшественницы - вавилонской Иштар не только сексуальную необузданность, но и мстительную кровожадность: разве не она довела до ужасающего исхода трагическую любовь Федры к своему пасынку Ипполиту? К живодерным упражнениям прибегал Аполлон в случае с фригийцем Марсием, вздумавшем состязаться с Солнцебогом в игре на флейте: с соперника также была живьем содрана кожа. А совоокая Афина-Паллада, которая сдирала кожу с поверженных врагов? Сладкозвучным и опоэтизированным считается прозвище Афины - Паллада. И мало кто вспоминает, что получено оно было на поле битвы, где беспощадная Дева-воительница живьем содрала кожу с гиганта Палласа (Палланта), за что и была присвоена Афине кажущаяся столь поэтичной эпиклеса (прозвище) Паллада. А перед тем, как уже упоминалось, Афина содрала кожу и с убитой Персеем по ее же наущению Горгоны Медусы и натянула трофей на свой щит горгонион - с головой поверженной соперницы посередине. Впрочем, у и без того неприятной истории жизни Афины-Паллады была еще более неприятная и даже непристойная подоплека. По сообщениям одного из античных схолиастов, крылатый гигант Паллант был в действительности отцом Афины, а легенда о ее рождении из головы Зевса да еще в полном вооружении - позднейшая выдумка жрецов. В таком случае Паллада - как бы отчество Великой Богини-Девственницы. Неприятное же в подлинной биографии Афины заключается в том что отец Паллант намеревался вступить с собственной дочерью в кровосмесительную связь, за что, в конце концов, она безжалостно расквиталась с гигантом. (Обо всем этом можно прочесть у Роберта Грейвса в его обширном компендиуме "Мифы Древней Греции", содержащем уникальные подробности, отсутствующие в любых других изданиях). Но вернемся к русским делам. Если вещую Бабу Ягу ублажить - хотя бы ласковым словом - она становится доброй, принимает сторону главного героя, охотно ему помогает, предсказывая возможные неприятности и предвосхищая благополучный конец. У нее две сестры - одна мудрее другой. Все вместе они как раз опять-таки и есть три Пряхи, три Богини Судьбы, правда, вернее сказать, с приставкой "экс", то есть бывшие Богини. Один из результатов их "прядильной деятельности" - волшебный клубочек, символ всеобъемлющего и всепреодолевающего знания, который вручается сказочному герою и приводит его к искомой цели, оберегая от неверного шага. В некоторых преданиях, доживших до наших дней, сохранились намеки, позволяющие представлять Бабу Ягу как воительницу, богатырку и великаншу. В ее арсенале есть даже волшебный Огненный Щит, что палит во все стороны, устрашая врагов. Такой она в общем-то изображалась и на старинных русских лубках (рис.106), не испытавших влияния позднейших художественных интерпретаций. В данном плане образ русской демоницы во многом соответствует калевальской Лоухи, "редкозубой старухи" и одновременно предводительницы северного воинства. До конца ХV111 века иногда даже проводилась параллель между Бабой Ягой и древнеримской Беллоною - Богиней войны (bellum - "война") и одновременно властительницей Подземного мира. Впрочем, уже в Словаре Даля всё расставлено по своим местам. Здесь она именуется "злым духом под личиною безобразной старухи":

"Баба-яга, костяная нога, в ступе едет, пестом упирает, помелом след заметает. Кости у нее местами выходят наружу из-под тела; сосцы висят ниже пояса; она ездит за человечьим мясом, похищает детей, ступа ее железная, везут ее черти; под поездом этим страшная буря, всё стонет, скот ревет, бывает мор и падеж; кто видит Ягу, становится нем".

Очень уж напоминает Богиню смерти и возмездия Кали - не правда ли? Или кровожадную Горную демоницу, ставшую прародительницей тибетского народа? А что - здесь как раз таки типичное соединение положительных (благостных) и отрицательных (злокозненных) начал. Тибетцы, как известно, ведут свое происхождение от Царя обезьян. Был он девственником и праведником, последователем одного из выдающихся бодхисатв. И надо же было таком случиться - влюбилась в него похотливая Горная ведьма и стала настойчиво домогаться взаимности:

О, обезьяний царь, услышь меня, молю! По силе злой судьбы я бес, но я люблю. И, страстью сожжена, теперь к тебе стремлюсь. Со мной не ляжешь ты, я с демоном сольюсь. По десять тысяч душ мы будем убивать, Мы будем жрать тела, и будем кровь лизать, И породим детей жестоких, словно мы. Они войдут в Тибет, и в царстве снежной тьмы У этих бесов злых возникнут города, И души всех людей пожрут они тогда. Подумай обо мне и милосерден будь, Ведь я люблю тебя, приди ко мне на грудь! (Перевод Льва Гумилева)

Типичная Баба Яга, хотя и не слишком старая! И своего добилась! Царь обезьян стал ее мужем, прижил с Горной ведьмой шестерых детей: они-то и положили начало тибетскому народу. Но нас в данной ситуации интересует совсем другое. Согласно ламаистским толкователям, безобразная Горная ведьма в предшествующей жизни своей была прекрасной Богиней, возможно даже, - благостной и сострадательной ламаистской Мадонной - Таро. Мирча Элиаде вообще считал, что ее прообразом была северная Велика Богиня. Однако потом произошла типичная демонизация светлого облика или же (что тоже вполне вероятно) превращение доброй Богини путем инкарнации в злобную демоницу. Подобные же метаморфозы могли произойти и с русской Бабой Ягой. На Русском Севере чрезвычайно распространенным было мнение, что Баба Яга живет не в лесу в избушке на курьих ножках, а глубоко под землей. Чтобы попасть туда, нужно "просесть", и окажешься - сначала в полной тьме, а затем в светлом-пресветлом городище с улицами и домами, наполненными всяким добром, - владении вещей старухи. Такая картина рисуется в сказках, записанных в Архангельской губернии Н.Е.Ончуковым. В белорусских сказках тоже отмечается, что Баба Яга живет на Севере, среди лютых морозов. Впрочем, народ никогда не жалел красок и для описания подробностей житья-бытья ведьмы-людоедки, как, например, в одной из сказок, записанных в Псковской губернии:

""..." По улице костры, по кострам - всё кости человеческие лежат, по тыну - всё головы человечьи торчат, на крыльце - потроха человечьи валяются, в сенях - два дощана с кровью стоят, а сама хозяйка в доме лакомится человечиной..."

Жуткие подробности русской сказки мало чем отличаются от реальных событий, неоднократно описанных в разные времена очевидцами подобных сцен. Даже детали совпадают, например, с тем что пришлось увидеть и пережить в ХV1 веке немецкому канониру-наемнику и искателю приключений Гансу Штадену на бразильском побережье, где он, подобно Робинзону Крузо, очутился в результате кораблекрушения. Всех его спутников элементарно съели. Сам же "солдат удачи" уцелел в результате фантастической находчивости и изворотливости, а затемна протяжении всего своего пленения был свидетелем будничного быта каннибалов, который и описал с фотографической точностью:

"В день принесения в жертву пленника, всего связанного, выволакивали на деревенскую площадь. Его тут же окружали женщины, которые его оскорбляли и всячески издевались над ним, но ему разрешалось обороняться от них. Он кидал в них фрукты и черепки от глиняной посуды. Тем временем старухи, разукрашенные черно-красными полосами, с ожерельями из человеческих зубов на шее, притаскивали украшенные орнаментом глиняные горшки, в которых будут свалены кровь жертвы и ее внутренности. "..." Когда же наконец ему раскраивали череп, раздавался радостный крик и свист. Если у пленника до казни была жена из местных, то она должна была проливать слезы над убитым, а потом присоединиться ко всеобщему торжеству. Старухи отталкивали одна другую, чтобы поскорее напиться теплой крови, а детям разрешалось погружать в нее ручки. Матери смазывали кровью соски, чтобы и младенцы могли почувствовать ее вкус. Тело разрубалось на части, которые жарились на вертеле, а старухи, которым не терпелось поскорее отведать столь лакомого яства, как человеческая плоть, слизывали капающий с деревянной решетки жир".

В противоположной (восточной) части южноамериканского континента примерно в то же время (и тем более значительно раньше) зафиксированы не менее пикантные факты. Здесь, к примеру, существовали целые питомники для выкармливания жертв, особенно детей (что, в свою очередь, напоминает до боли знакомые с детства картины из русских и европейских сказок о людоедах и людоедках):

"Во многих провинциях они Аналогичные "питомники" были выявлены и ликвидированы сравнительно недавно в Африке и, в частности, среди племен, обитавших по берегам реки Конго. Подобные не слишком привлекательные эпизоды (а им несть числа) связаны не только с примитивным каннибализмом, но и с человеческими жертвоприношениями, бытовавшими во всякие времена и во всех частях света вплоть до недавнего времени. Выше уже упоминались современные факты человеческих жертвоприношений у автохтонов Индостана. Но аналогичные явления зафиксированы и на Русском Севере - причем сравнительно недавно. Русский художник-пейзажист Александр Борисов, блестящий ученик Шишкина и Куинджи, всю свою жизнь и творчество посвятил природе Крайнего Севера. Он неоднократно бывал в самых экзотических и отдаленных местах, хорошо знал быт и обычаи местного населения. В 1906 году в Санкт-Петербурге вышла его книга путевых очерков, сопровождаемая прекрасными цветными рисунками, - "У самоедов: от Пинеги до Карского моря". Автор приводит несколько хорошо известных ему примеров человеческих жертвоприношений, практиковавшихся у ненцев еще в начале ХХ века. Чтобы задобрить высшее Божество, от которого, по убеждению аборигенов, зависел промысловый успех, ему приносились в жертву человеческие головы. Борисов описывает несколько подобных случаев. Бывало, что охотник постоянно возил голову с собой. На Новой Земле человеческие жертвы приносились идолам. Наиболее известное святилище находилось на острове Вайгач, неоднократно описанное этнографами и археологами. За многие века на капище скопилось множество небольших идолов менгирного типа. Судя по всему, в прошлом здесь также практиковались человеческие жертвоприношения. Отголоски подобной "практики", имеющей общемировое распространение, сохранились и в русском фольклоре. Кому не известны, скажем, хрестоматийные причитания, перекочевавшие в детский фольклор:

Костры горят горючие, Котлы кипят кипучие, Ножи точат булатные, Хотят меня зарезати.

Для современного человека, оторванного от исконных древних корней, это всего лишь плач братца Иванушки, обернувшегося козленочком. В действительности же здесь отголосок древнейшей эпохи, практиковавшей жертвоприношения - причем не одних животных, но и - увы - человеческие. Приведенное четверостишие - дошедший сквозь тысячелетия вопль объятой ужасом жертвы. Ужас этот был так велик, что он повергает в трепет и современного читателя (слушателя) - особенно ребенка. Представляется, что и рифмованные строчки причитания сохранились от тех невообразимо далеких дней практически в неизменном виде. Это же подтверждает и одна архаичная колядка, включенная Иваном Петровичем Сахаровым (1807-1863) в свой знаменитый сборник "Сказания русского народа":

"..." Ты, братец Иванушко, Ты выди, ты выпрыгни! Я рад бы выпрыгнуть, Горюч камень К котлу тянет, Желты пески Сердце высосали. Ой, Колядка! Ой, колядка!

Приведенный текст на первый взгляд перекликается с сюжетом и персонажем известной русской сказки о сестрице Аленушке и братце Иванушке. Однако фактура здесь совершенно иная. Колядка донесла до нас вопль живого человека, приносимого в жертву (и в данном конкретном случае это либо совсем маленький мальчик, либо отрок, либо неженатый юноша). Современному читателю совершенно невдомек, что устойчивое словосочетание "желтые пески", которые высасывают сердце, это ритуальный песок, на который изливается кровь жертвы. Тот факт, что жутковатая идиома превратилась в невинную поговорку, свидетельствует, во-первых, о древности самого обряда, а во-вторых, о перемешении в нем человеческих и животных жертвоприношений. Сама колядка вроде бы свидетельствует о вытеснении человеческого жертвоприношения козлиным, но из контекста так и проступает ужас человека, обреченного на заклание (к тому же и названного по имени). Вспомним, для примера, что еще незадолго до испанского завоевания ацтеки только в один праздник плодородия вырезали в качестве жертвы Солнцу сердца у 20 тысяч (!) обреченных. Жертвоприношения, освященные тысячелетней традицией, практиковались повсеместно. Рудименты кровавых треб (так они именовались по-древнерусски) долгое время сохранялись на Руси. Одна из первых русских бытописательниц Екатерина Алексеевна Авдеева (урожденная Полевая) (1789-1865), будучи замужем за иркутским купцом, много путешествовала по Сибири, написала и издала две очень ценные в этнографическом отношении книги: "Записки и замечания о Сибири. С приложением старинных русских песен." (1837) и "Записки о старом и новом русском быте" (1842). Впечатлительная очеркистка рассказывает о старинном обычае, распространенном среди сибирских крестьян: при постройке нового дома во имя будущего счастья и здоровья хозяев, отрубалась голова у петуха и тайно закапывалась в переднем углу строящейся избы. Петух, конечно, не человек, но и человеческие жертвы, увы, тоже приносились. В "Житии Георгия Амастридского" - памятнике, созданном в 40-е годы 1Х века и почему-то выпавшем из поля зрения современных исследователей, говорится о человеческих жертвах - "девиц, мужей и жен", приносимых руссами до введения христианства. Один из вождей руссов прямо спрашивает: "Разве мы не приносим такие жертвы каждый день?" Летом 1907 года немецкий историк О.Шрадер по приглашению российских коллег посетил Олонецкую губернию. Более всего он был поражен архаикой одного на первый взгляд заурядного обычая: русские крестьяне в так называемое "баранье воскресенье", приуроченное к Ильину дню, повсеместно резали жертвенных барашков. Мясо заколотых животных относилось на берег озера и варилось в 12 котлах (исключительно мужиками, женщины к жертвенному таинству не допускались). Схема ритуала та же, что и в приведенной выше колядке, разница только в приносимых жертвах. Профессор Бреславльского университета сразу же уловил главное: следы русского северного обряда теряются в самых отдаленных глубинах индоевропейской древности. Традиции, связанные с языческим ритуальным жертвоприношением до недавнего времени повсеместно бытовали чуть ли не в каждой белорусской деревни и было связано главным образом, с закалыванием кабана на Коляду (то есть перед Рождеством). Вот как описывает это фактически древнейшее священнодействие известный белорусский этнограф Адам Егорович Богданoвич (1862-1940):

"Сначала кабану делают крестообразно надрез на груди; потом перерезают горло и собирают кровь в особый сосуд (из крови, смешанной с мукой, пекут блины). Если кровь льется обильно, непрерывной струей - это значит, что лето будет дождливое; отсюда вывод, что навоз надо запахивать, а не сеять "под пристилку". Длинная грудобрюшная преграда - по-белорусски коса предвещает долгое лето; если она быстро суживается к концу - это знак, что только первые посевы будут удачны. Наблюдают, каких зерен больше в требухе, полагая, что такой род хлеба будет наиболее урожайным. Так гадают старики. Отцы семейств, озабоченные на счет урожаев будущего года, а девушки, заинтересованные больше по части женихов. Получают в свое распоряжение печень и, всматриваясь в ее блестящую поверхность, стараются увидеть там отражение своей будущей судьбы. Во всем этом нельзя не усмотреть связи с языческими жертвоприношениями, которые, как известно, сопровождались гаданиями по внутренностям жертвенных животных".

Это - славяне, недавнее время. Очень похоже на этрусков и другие древние народы, которые гадали по внутренностям. Особенно - по печени. Что же происходило в других местах? Хроники донесли до наших дней бесстрастные свидетельства очевидцев. Десятки и сотни тысяч современных туристов любуются ступенчатыми пирамидами Мексики (рис.108) и Центральной Америки архитектурными шедеврами, построенными в разные века древними ацтеками, майя и прочими народами, уничтоженными западной цивилизацией. Но испытывая эстетическое наслаждение от встречи с прекрасным, мало кто вспоминает, что эти святилища предназначались не только для наблюдения за звездами, астрономических и календарных вычислений, демонстрации царской власти и поклонения Богам, но и для изощренных человеческих жертвоприношений. Чтобы представить действительную картину происходившего здесь менее чем пять веков назад, совершим мысленный подъем вверх по 114 ступеней главной пирамиды Теночтитлана - столицы ацтекского государства - вместе с его последним властителем Монтесумой, великим завоевателем и авантюристом Эрнаном Кортесом и "солдатом" Берналем Диасом, человеком, сохранившим для потомков, самое ценное, оставшееся от той утраченной навсегда эпохи факты (ибо на месте самой пирамиды в настоящее время возвышается главный собор Мексики - символ победы католичества над язычеством; сама же столица была разрушена до основания - в буквальном смысле данного слова):

" На вершине пирмиды на открытом воздухе стояли громадные валуны, на которых приносили в жертву Богам несчастных индейцев. Там мы увидели большое неуклюжее изваяние, похожее на дракона, и множество других каменных фигур с жестокими, злыми лицами, - сколько же крови пролилось на наших глазах в тот день! Потом Монтесума повел своих гостей полюбоваться Богом Уицилопочтли

Другие очевидцы дополняют:

"К ним "Только после того, как были заколоты все пленники, наступила очередь женщины, олицетворяющей Богиню. Она была последней. К ней подошли жрецы и занимались только ею. Закончив

Безусловно, характер жертвоприношения менялся в течение веков и тысячелетий. Человеческие жертвы повсюду заменялись животными, растительными плодами или иными дарами, хотя еще в начале нынешнего века среди некоторых народностей Российского Севера еще бытовало мнение, что человеческая жертва намного действеннее животной. Русский фольклор также хранит память о трагических ритуалах.

* * *

Русская Баба Яга - несомненный носитель древнейшей матриархальной символики. Ее устрашающие черты и те - результат неизбежной демонизации поверженных былых властительниц после победы патриархального строя. Даже в ее имени, судя по всему, закодирован намек на матриархальное прошлое. Никто не дал вразумительного объяснения, что такое Яга, или в фонетической транскрипции - Проводились санскритские параллели: слова "йага" и "йога" идентичны по вокализации и, следовательно, Йагу можно интерпретировать, как Йогиню - вещую колдунью и волшебницу. Допустимо также предположить, что русское утвердительное восклицание "ага!" также как-то связано с именем Йаги. Возможно, когда-то оно означало обычное матриархальное приветствие или здравицу в честь Великой Богини Йаги. Наподобие ведийскому восклицанию "Сваха!" ("Да будет Благо!", "Во здравие!"). Или же вроде самого знаменитого и крепкого русского ругательства, поминающего мать: учеными давно установлено, что первоначально оно означало всего лишь приветствие, фиксирующее принадлежность к данному материнскому роду (такое общепринятое в научных кругах объяснение вошло даже в роман-эпопею Максима Горького "Жизнь Клима Самгина"). Как и в других персонажах, в образе Бабы Яги прежде всего закодирован скрытый, тайный смысл русской волшебной сказки. Даже развитие сюжета, как правило, напоминает путешествие не только в пространстве, но и во времени, причем в обратном направлении - от патриархата (абстрактный царь и его сыновья) к матриархату. Маршрут героя за тридевять земель в тридесятое царство, кстати, также допустимо трактовать, как путешествие во времени, скажем, как продвижение в глубь тридцати поколений или династий. В царстве Бабы Яги властвуют, как правило, представительницы женского пола - Баба Яга, ее сестры и ее дочери. Об их мужьях, между прочим, почему-то вообще ничего не слышно). Подобная ситуация хорошо известна историкам первобытного общества. Она полностью соответствует беспорядочным и неконтролируемым половым связям, присущим матриархату, когда установление отцовства становится проблематичным, а следовательно - и ненужным. Отсюда неудивительно, что и число дочерей Бабы Яги может превышать цифру 40, как, например, в популярной сказке из афанасьевского Сборника о Заморышке, вылупившегося вместе с братьями из яиц. В поиски невест герои оказываются во владениях Бабы Яги, чьи чертоги мало напоминают безоконную избушку на курьих ножках:

"Заехали молодцы за тридевять земель; смотрят: на крутой горе стоят белокаменные палаты, высокой стеной обведены, у ворот железные столбы поставлены. Сосчитали - сорок один столб. Вот они привязали к тем столбам своих богатырских коней и идут на двор. Встречает их Баба Яга: "Ах вы, незваные-непрошеные! Как вы смели лошадей без спросу привязывать?"-"Ну, старая, чего кричишь? Ты прежде напои-накорми, в баню своди, да после про вести и спрашивай". Баба Яга накормила их, напоила, в баню сводила и стала спрашивать: "Что, добрые молодцы, дела пытаете иль от дела пытаете?" "Дела пытаем, бабушка!" - "Чего ж вам надобно?" - "Да невест ищем". - "У меня есть дочери", - говорит Баба Яга, бросилась в высокие терема и вывела сорок одну девицу. "..." Поутру встала Баба Яга, глянула в окошечко кругом стены торчат на спицах дочерние головы; страшно она озлобилась, приказала подать свой огненный щит, поскакала в по- гоню и начала палить щитом на все четыре стороны. Куда молодцам спрятаться? Впереди сине море, позади Баба Яга - и жжет и палит! Помирать бы всем, да Заморышек догадлив был: не забыл он захватить у Бабы Яги платочек, махнул тем платочком перед собою - и вдруг перекинулся мост через все сине море; переехали добрые молодцы на другую сторону. Заморышек махнул платочком в иную сторону мост исчез, Баба Яга воротилась назад, а братья домой поехали".

Кодировка сказочных мифологем принимает подчас самые неожиданные и непредсказуемые формы. Одной из первых сказок чуть ли ни каждого русского ребенка становится небольшая и простенькая на первый взгляд сказочка про Курочку Рябу. Помните? Снесла курочка яичко, а мышка сшибла его и разбила; тогда несушка и заявила: "Я такое яйцо снесу, которое вовек никому не разбить. Золотое!" Между тем в бесхитростном сюжете сокрыт глубочайший смысл. Он присутствует там в виде символа, восходящего к древнейшему архетипу Космического яйца - символу повсеместно распространенному у индоевропейских, семитско-хамитских, финно-угорских, тунгусо-манчжурских, китайско-тибетских, полинезийских, африканских, индейских и других народов, что само по себе свидетельствует не только об их тесном взаимодействии, но и о былом родстве и общих мифологических воззрениях. Согласно мифопоэтической традиции этих народов из мирового (космического) яйца возникает вся зримая Вселенная, мир Богов и людей. Космическое яйцо древних мифологий имеет вовсе не метафорический, а реальный вселенский смысл, что косвенно подтверждают древнеиндийские и индуистские астрономические трактаты, именуемые "сиддханта". В самом древнем из них, предположительно написанном 5 тысяч лет тому назад, говорится о яйце Брахмы - месте обитания Верховного Божества: оно представляет собой шар из звезд поперечником свыше 18 квадриллионов (18х1015) йоджан, то есть около 4 тысяч световых лет, что соответствует размерам некоторых галактик. Уместно предположить, что в русле общеарийской идеологии, носителями и хранителями которой были профессиональные жрецы (впоследствии это - брахманы у индийцев, маги у иранцев, друиды у кельтов, волхвы у славян и т.д.), были распространены именно такие представления о Вселенной в виде Космического яйца, как это описывается в сохранившихся, к счастью, хотя и сильно "брахманизированных" письменных источниках. Ибо у всех других индоевропейских народов (включая и недошедшие части древнеиранской Авесты) систематизированные космологические знания были утрачены после уничтожения или вымирания языческих жрецов, не сумевших оставить преемников и обеспечить передачу древнейшего знания последующим поколениям. В ведийской космогонии мировое яйцо - золотое. Это - и есть прообраз того самого золотого яичка, которое сносит Курочка Ряба (мифологема Космотворящей Птицы). Правда, в русской сказке весь мифологический антураж испарился и остался только закодированный образ-символ, передаваемый от поколения к поколению и усваиваемый с младенческих лет. Расшифровка закодированной архаичной символики сказки о золотом яичке дана еще в знаменитом эссе Максимилиана Волошина "Аполлон и мышь" (1911), которое в свое время пленило о. Павла Флоренского (он так и написал: "плененный... мышью - Священник Павел Флоренский). Все дело в том, что и Мышь и Золотое яйцо - аполлонийские образы. Издревле известен культ Аполлона Сминфея (Мышиного) (см., напр., Илиада, 1, 37-42), впитавшего память о древнейших исторических событиях, истинный смысл которых был неясен уже во времена Гомера. Странное прозвище Аполлона предполагало победу над мышами. Победителем мыши, наступившим на нее стопой, изображен Солнцебог в известной скульптуре Скопаса. В память об этом совершенно непонятного с точки зрения современного обывателя события жрецы Аполлона держали при храмах белых мышей. На монетах троадской Александрии и о. Тендоса фигура мыши выбивалась перед фигурой сидящего или идущего Аполлона. А в храме, посвященном "Мышиному" Аполлону в Тимбре, совершались человеческие жертвоприношения. Аполлон - Бог Солнца, а золотое яйцо - его символ. Знаменитая коллизия ныне детской русской сказки: "мышка бежала, хвостиком махнула - яичко упало и разбилось" - закодированная информация о борьбе Солнца с Мышью, в которой Аполлон первоначально терпит поражение, так как олицетворяемое им золотое яйцо оказалось разбитым. Волошин блестяще проанализировал на первый взгляд незамысловатый сюжет русской сказки с символистской точки зрения, выявив глубинный смысл борьбы жизни со смертью: "Нет сомнения, что золотое яичко, снесенное рябою курочкой, - это чудо, это божественный дар. Оно прекрасно, но мертво и бесплодно. Новая жизнь из него возникнуть не может. Оно должно быть разбито хвостиком пробегающей мышки для того, чтобы превратиться в безвозвратное воспоминание, в творческую грусть, лежащую на дне аполлонийского искусства. Между тем простое яичко - это вечное возвращение жизни, неиссякаемый источник возрождений, преходящий знак того яйца, из которого довременно возникает все сущее". Но Волошин и другие комментаторы прошли мимо другого - этносоциального смысла борьбы Аполлона с Мышью, заключающегося в древнейшем противоборстве между двумя первичными родоплеменными общностями на стадии расщепления и обособления языков и культур. В этом смысле Мышь - тотем той доиндоевропейской этносоциальной структуры, которая противостояла родоплеменной структуре, связанной с Аполлоном, тотемом которого был Лебедь. Первоначально победил этнос, чьим тотемом была Мышь. Возможно и даже скорее всего, эта победа выражалась не в физическом истреблении людей или целого народа, а в вытеснении аполлонийской родоплеменной общности с ранее занимаемых северных территорий, что в конечном счете привело к продвижению и переселению прапредков эллинов на Балканы. В итоге же Аполлон и аполлонийцы могли считать себя победителями, ибо восторжествовала Жизнь, сохранилась Культура и возникла новая Религия. Потому-то Аполлон Сминфей представлялся эллинам Победителем Мыши и изображался наступившим на нее пятой. Заставляет задуматься и установленный учеными еще в прошлом веке факт, что мышь выступала в качестве тотема у семитских племен. Не свидетельствует ли это, что борьба Аполлона с Мышью (а быть может, тотемов Белой и Серой Мышей) отражает эпоху первоначального разделения индоевропейцев и семитов и вычленения их из некогда единой этнической общности? Что касается русского народа, то отголоски тотемических верований, связанных с мышью, сохранились и по сей день в некоторых обычаях и фольклорных сюжетах. Так, элементы принесения в жертву прослеживаются в поговорке, сопрягаемой с зубной болью или удалением молочного зуба: "Мышка-мышка, возьми зуб!" Оберегательные функции, присущие всякому тотему, явственно проступают в популярном сюжете русской сказки, где мышка помогает падчерице спастись от медведя: бегает от него с колокольчиком при игре в жмурки, где ставкой является жизнь ("Поймаю - съем!"). Еще один отголосок древнейших космологических представлений, закодированных в русских сказках, - яйцо, в котором сокрыта Кощеева смерть, а точнее - тайна бессмертия. Еще один популярный сюжет русского фольклора - золотое, серебряное и медное царства, каждое из которых возникает из яйца (и может опять в него свернуться). Представление о Вселенной, как Космическом яйце, не было случайным. С точки зрения обыденного восприятия звездное небо окружает Землю, как скорлупа окружает содержимое яйца. Остальное также нетрудно домыслить: яйцо возникает не само по себе, а сносится несушкой, значит, и у Космического яйца должен быть свой Творец; яйцо существует не ради самого себя, а для произведения потомства, - значит, и Космическое яйцо порождающее средоточие жизни и всего многообразия мира. Потому-то в древних культурах яйцо олицетворяло Солнце как источник весеннего возрождения и творческих сил природы. В русских сказках, по мнению некоторых исследователей фольклора, Солнце принимает зооморфный образ Жар-птицы, которую похищают силы Тьмы или Зимы в образе колдуна или царя-чародея; однако Жар-птица успевает снести золотое яйцо - источник последующей жизни, света и тепла. В иконографии Древнего Египта нередко встречается изображение яйца как атрибута Бога. Так, Солнцебог - Пта изображался с яйцом, символизировавшим Солнце: считалось, что Пта катает свое яйцо-Солнце по небу (любопытно совпадение имени древнеегипетского Божества Пта(х) и русского слова "птаха", что отнюдь не может считаться случайным совпадением - их роднит не только общее звучание, но и общая атрибутика, какой является яйцо). В мифологии полинезийцев видимый мир олицетворяет курица, в которой скрывался создатель мира Бог Тангароа, впоследствии вышедший из яйца. Обломки этого яйца образовали полинезийские острова. Отголоски подобных космологических воззрений есть и в славянском фольклоре: по одному из вариантов украинской сказки, человек в войне птиц и зверей помог первым и в награду получил яйцо, в котором заключался целый Мир (царство). Архаичная символика яйца в виде скорлупной полусферы явственно обнаруживается в формах некоторых традиционных жилищ - многообразных юртах, эскимосских снежных хижинах иглу, легких тропических куполовидных постройках (например, у зулусов в Африке или у колумбийских индейцев в Южной Америке). К тому же в преданиях этих народов происхождение, конструкция, ориентация по частям света и внутренний интерьер таких жилищ однозначно связывается с космическими представлениями. Впоследствии космоархитектурная символика была перенесена на купола церквей, мечетей, гробниц, индуистских храмов, некоторых буддийских ступ и т.п. Индоевропейская традиция (включая славянскую и русскую), выводящая миротворение из золотого космического яйца, восходит к арийским и доарийским временам. В Законах Ману - одном из самых известных древнеиндийских литературных источников - космогенез начинается с истечения мужского семени в первичный океан. В результате появляется золотое яйцо - местопребывание творца-прародителя Брахмы. Он-то и разделяет яйцо надвое: верхняя половина - небо, нижняя - земля, а между ними - воздух. Классическим считается описание Яйца Брахмы во 2-й главе 1-й киги "Вишну-Пураны":

"53. Оно постепенно разрастается как круги на воде; это огромное яйцо, (составленное из) первоэлементов, покоящееся на водах и наделенное первичной материей (считается) явлением Вишну в образе Брахмы. 54. Властитель мира Вишну, исконный образ которого неявленный, (обретает) здесь явленный образ и сам пребывает в исконном образе Брахмы. 55. Внутренней оболочкой наделенного великим Атманом (Мирового яйца) была (гора Меру), а внешней оболочкой - горы; околоплодные воды образованы океанами. 56. И в этом Яйце, о брахман, были горы, континенты, океаны, планеты, миры, Боги, асуры и люди. 57. С внешней стороны Яйцо окутано водой, огнем, воздухом, пространством, а также источником первоэлементов, первоэлементами, наделенными десятью качествами и великим принципом творения. 58. И еще оно окутано неявленной (первичной материей), о брахман, - (окутано) всеми ими вместе с великим принципом творения; эти семь оболочек, наделенные свойствами первичной материи, окутывают Яйцо как слои скорлупы кокосового ореха".

Божественное прозвище Брахмы было - Лебедь-Калаханса (поэтому и космическое яйцо считалось лебединым). В санскрите kala-ha.nsa обозначает и лебедя и гуся. Из последней части санскритского слова путем сложных трансформаций возникло и русское "гусь" (ср.: немецк. Gans - "гусь"). Отсюда же и устойчивое словосочетание русского фольклора "гуси-лебеди". Интересно, что и название первичного космогенного океана сохранилось в современном языке в разных обличиях. В Законах Ману он именовался Нара (n-ar-a) - "воды". К данной лингвистической основе восходят русские слова: нырять, нора, понурый, нерпа (норпа), нарвал, а также множество разноязычных названий, связанных с водными источниками: реки в Индостане (притоки Инда); Нара (приток Оки) в Подмосковье, Нарва (Норова) - река и город, Нарым (приток Иртыша), Нарын (приток Сыр-Дарьи), озеро Неро, город Норильск (от "нор" - "омут", "яма с водой") (ср.: также монг. "нар" "озеро"; коми "нюр" - "болото"). Отголоски индоевропейских мифов о Мировом яйце сохранились в фольклоре краинских сербов. По их представлениям, сначала земля была пуста. Не было на ней ничего, кроме одного-единственного камня. Наконец. Бог сжалился и послал петуха, чтобы он оплодотворил землю. Петух скрылся в пещере и снес необыкновенное яйцо. Яйцо раскололось, и из него вытекли 7 рек. Реки оросили землю, и вскоре она зазеленела, принесла плоды, яблоки, сливы и даже белый хлеб. В мир пришел Золотой век! По древней славянской и общеиндоевропейской традиции петух олицетворяет Солнце или тождественен ему. (Отсюда и русский фольклорный эпитет Петушок Золотой "Солнце течет на воздухе в день, а в нощи по окияну низко летит, не омочась, но токмо трижды омывается в окияне. Глаголят писания: есть кур Закодированная формула "мир-яйцо" была настолько стойкой и неискоренимой, что пересилила христианскую догматику и проникла в церковную литературу сначала в Византии, а затем и на Руси. В одной старинной рукописи читаем: "О яйце свидетельство Иоанна Домаскина: небо и земля по всему подобны яйцу - скорлупа аки небо, плева аки облаца, белок аки вода, желток аки земля". Из глубокой древности идет обычай одаривать друг друга яйцами и величать их в священных песнопениях. Древнеримский обычай красить яйца Плутарх объясняет тем, что яйцо изображает творца Мира, в себе его заключающего. У персов задолго до появления христианства также был известен обычай приветствовать друг друга подарком в виде яиц, окрашенных в разные цвета. Яйца клали в храмах, закапывали в тех местах, где предполагалось строительство (существует предание, что Неаполь построен на яйце). Неоспоримым свидетельством древнейшего почитания у славян яйца как символа жизнепреемственности и космического возрождения является также обычай крашения и расписывания яиц. Обычай, в настоящее время увязанный с христианской Пасхой, в действительности уходит в самые дальние глубины этнической истории славян и индоевропейцев. Археологи находят писанки (расписные яйца) в древних курганах; в форме народного декоративного искусства они широко распространены у восточных славян. Между прочим, в свое время на Полтавщине в этнографическом отделе города Лубны существовала коллекция, где были собраны тысячи писанок - бесценных памятников архаичной культуры. Писанки донесли до наших времен свидетельство о древнейших космологических и космогонических представлениях, социальных ориентирах и предпочтениях, эстетических ценностях и идеалах. На яйцах воспроизводились солнечные, лунные и звездные знаки, другие смыслозначимые символы, означавшие и родоплеменную принадлежность. По архаичным орнаментам, как по опорным пунктам и вехам памяти, можно восстановить далекое прошлое народов России и основные этапы становления и развития человеческого бытия. И по сей день остаются актуальными слова В.В. Стасова, высказанные им в теперь уже ставшем классическим труде "Русский народный орнамент" (1872 г.):

"Орнаменты всех вообще новых народов идут из глубокой древности, а у народов древнего мира орнамент никогда не заключал не единой праздной линии. Каждая черточка тут имеет свое значение, является словом, фразой, выражением известных понятий, представлений. Ряды орнаментики - это связная речь, последовательная мелодия, имеющая свою основную причину и не назначенная для одних только глаз, а также для ума и чувств".

* * *

Среди древнейших знаков и символов раскрывающих суть господствующих некогда социальных отношений, треугольники и ромбы. Традиционно их орнаментальная конфигурация связывается с изображением женского естества и начала, но, так сказать, в разных "проекциях": треугольник представляет женские гениталии с их внешней стороны ("дельта Венеры"); ромб - в более откровенном - вагинальном - ракурсе. С этой смысловой нагрузкой треугольный и ромбический орнамент распространился и закрепился во всех культурах всех народов и континентов. Не составляют исключения и русские народные традиции. Треугольно-ромбическая символика разворачивается здесь во всем возможном богатстве форм, какие только может предоставить веками и тысячелетиями складывавшийся орнамент. Кстати, в русском вышивальном искусстве хорошо известны и комбинированные узоры, в которых ромб составляется из треугольников. От поколения к поколению передавалось искусство изображения и понимания незатейливой на первый взгляд символики: в действительности в ней заложен глубочайший и жизнезначимый смысл. Никакие социальные и идеологические катаклизмы не смогли вытеснить из народной памяти завещанное предками. Бесхитростные образы и сюжеты, вышитые на одежде или полотенцах, нарисованные на посуде или прялках несли ёмкую мифопоэтическую и мировоззренческую информацию. Сколько, к примеру, может сказать знатоку один только узор на конце кружевного полотенца, вышитого в начале века Лукерьей Елисеевной Студенковой (1898 г. р.) из села Язовая Верх-Бухтарминской волости Томской губернии. Искусствоведческая и мировоззренческая экспертиза произведена Л.М.Русаковой и приводится в ее монографии "Традиционное изобразительное искусство русских крестьян Сибири" (Новосибирск, 1989):

"Горизонтально организованная композиция трехчастна. В центре нижней ее части фронтально изображено дерево, справа и слева от него - два оленя в геральдической позе. "..." Дерево, изображенное в узоре, не существует в природе. Присмотримся к нему повнимательнее. Его ствол четко делится на две части. Нижний конец дерева представляет собой треугольник, обращенный вершиной вниз "..." Треугольник, обращенный вершиной вниз, в данном контексте полисемантичен. В изобразительном искусстве треугольник как знак уже со времен верхнего палеолита символизировал женский образ. В ритуальных фигурках трипольской культуры 111 тыс. до н.э. треугольник натуралистически подчеркивал признак женского пола. Ту же семантику он несет и на женских статуэтках анауской культуры эпохи бронзы. В рассматриваемом узоре полотенца треугольник в основании дерева, вероятно, символизирует женское порождающее начало, связанное с землей, а вместе с деревом - порождением земли - является воплощением женского Божества, отождествлявшегося с деревом".

Конец полотенца обрамлен ромбическим узором, который, по справедливому выводу исследовательницы, символизирует все то же женское естество и плодородие. В отечественной литературе (в основном благодаря авторитету академика Рыбакова) в настоящее время возобладала точка зрения, согласно которой ромбический орнамент с точкой посередине представляет собой символ засеянного поля (рис.115). Здесь налицо явный рецидив вульгарно-социологического подхода, требующего во всех предметах и явлениях материальной культуры (включая декоративно-прикладное искусство) отыскивать следы односторонне понимаемой производственной деятельности. Причем под последней мыслится исключительно хозяйственная деятельность, основанная на коллективном или индивидуальном труде. К сожалению, данный искаженно трактуемый тезис совершенно не соответствует тому, что изначально вкладывалось в понятие производства. Один из общепризнанных во всем мире авторитетов по данному вопросу - Фридрих Энгельс (1820-1895) - с первых же страниц своего классического труда "Происхождение семьи, частной собственности и государства" (словно предчувствуя возможность искажения своей позиции в будущем) энергично подчеркивал:

""..." Определяющим моментом в истории является в конечном счете производство и воспроизводство непосредственной жизни. Но само оно, опять-таки, бывает двоякого рода. С одной стороны - производство средств к жизни: предметов питания, одежды. Жилища и необходимых для этого орудий; с другой - производство самого человека, продолжение рода".

И вообще, что означает: "бытие определяет сознание"? В первую очередь, собственное бытие человека и определяет его индивидуальное сознание. Аналогичным образом обстоит и с сознанием общественным, обусловленным реалиями формационного бытия. Конкретный индивид живет прежде всего по законам от природы заложенных в нем интересов и потребностей (включая и потребность продолжения рода), а вовсе не по предписаниям каких-либо абстрактных императивов и спекулятивных конструкций, рожденных в голове вдохновенного теоретика, который упорно пытается навязать их всему миру, подгоняя тем самым - вольно или невольно - неисчерпаемое богатство жизни под призрачные абстракции. Естественно, что общественные формации и государственный строй не могут не влиять на характер воспроизводства человеческого рода, но только в конечном счете и в виде некоторой средне-результирующей линии. Каковы бы ни были экономический строй, форма правления или идеологическая доминанта - влечение существ противоположного пола друг к другу во все времена остается одинаково неотвратимым; процессы зачатия, вынашивания плода и роды никоим образом не станут зависимыми от того, какая нынче партия у власти, а народившийся младенец будет искать чмокающими губами материнскую грудь и получать причитающееся ему молоко, не обращая никакого внимания на то, какой очередной политический самодур издевается в настоящий момент над народом. Ортодоксальные последователи того же Энгельса на протяжении десятилетий ухитрялись не замечать ключевой фразы о производстве самого человека и продолжении рода, что, конечно же, просто обязано было получать отражение в любых надстроечных феноменах. Потому-то - из-за какой то совершенно непонятной, чуть ли не пуританской стыдливости - вместо вполне естественного выявления в ромбическом орнаменте сексуальных мотивов и была придумана легенда о "распаханном и засеянном поле". Ее даже ухитрились спроецировать на территории, где земледелие из-за суровых климатических условий сроду не практиковалось: у народов Крайнего Севера, в глаза не видевших сельскохозяйственных орудий и понятия не имеющих, как с ними обращаться, ромбы и треугольники распространены не менее, чем у исконных земледельцев - жителей Черноземья. Да и коренится ромбический орнамент в таких доисторических глубинах, когда земледелием вообще еще никто не занимался. Зато всегда занимались и независимо от хозяйственной формации производством и воспроизводством себе подобных. Если отвлечься от отечественной или переводной литературы, с которой в основном и знаком российский читатель, то мировая наука говорит совершенно о другом. Согласно давно установившемуся и в общем-то даже не дискутируемому мнению ромб обозначает женское детородное начало вообще и женские гениталии (vulva и vagina) в частности. При этом "чистый" ромб символизирует девственность (в том числе и Божественную непорочность Девы Марии), а ромб с точкой посередине - утрату девственности (дефлорацию), зрелую или рожавшую женщину (см., напр.: Купер Дж. Энциклопедия символов. М., 1995. С. 277; Тресиддер Дж. Словарь символов. М., 1999. С.310). Треугольные и ромбические элементы являются непременной составной частью и ковровой орнаментики: в искусстве изготовления и украшения ковров (особенно в исламских странах, где изображение человека и отдельных частей его тела традиционно запрещены) женская детородная символика получила особенно развитое и изощренное изображение. То же можно сказать и о янтрах - тантрических диаграммах для медитации: во многих из них упор сделан на треугольники и ромбы (см. рис.90) - живую память в том числе и о далекой эпохе матриархата. Безусловно в настоящее время, после чуть ли не полной утрате былых традиций сохранившийся практически в первозданном виде орнамент никакой экспрессивной сексуальной нагрузки давно уже не несет. Однако половая принадлежность по-прежнему сохраняется, и узоры, берущие свое начало в матриархальных глубинах, как и тысячи лет назад украшают в основном женскую одежду, предметы женского быта и обихода или же свадебное убранство невесты.

* * *

Отечественные приверженцы концепции "засеянного поля" правы лишь в одном: архаичная матриархальная традиция, берущая свое начало от самых истоков человеческого общества, в дальнейшем, по прошествии тысячелетий и после преодоления ряда ступеней по пути социального и хозяйственного прогресса, была спроецирована и на земледельческие культы. Тем более, что для этого были веские основания: земля всегда ассоциировалась с жизнетворящим женским началом, о чем уже достаточно подробно говорилось выше. На соответствующие ритуалы, в особенности связанные с посевом и сбором урожая, была наложена давно сформированная идеология прошлого и перенесена женская символика, образцы которой встречаются на предметах материальной культуры и наскальных рисунках со времен Древнекаменного века. Оттуда же во многом ведет свое начало и церемониальная сторона, принимавшая подчас самые разнузданные формы. Этнографы прошлого достаточно потрудились, чтобы собрать множество убедительных доказательств, которые подтверждают сохранившуюся практически до наших дней связь архаичных сексуальных традиций с земледельческим культом. Данные факты суммированы, к примеру, в классическом 12-томном труде Дж. Дж. Фрэзера "Золотая ветвь" (+ еще один так называемый "Дополнительный том"). Российскому читателю перевод книги доступен как в сокращенном, так и в полном, неадаптированном виде, откуда и заимствованы ниже приводимые отрывки:

"Обряды, с незапамятных времен связывающиеся с обеспечением племени пищей, после того как источником ее стало земледелие вместо охоты, естественно развились в магический церемониал, имеющий целью стимулирование естественного плодородия. Вера в то, что половой акт не только помогает получению обильного урожая, но даже прямо необходим для этого, получила всеобщее распространение на ранних стадиях развития человеческой культуры. "..." Жители Перу соблюдают строжайший пост и полностью воздерживаются от половых сношений перед праздником, которым они отмечают созревание груш (палта). При наступлении праздника нагие мужчины и женщины собираются вместе и бегут наперегонки, после чего мужчины совершают половой акт с теми женщинами, которых им удается догнать. Подобные же ежегодные празднества, во время которых допускается неограниченная свобода половых сношений, происходили в Чили, Никарагуа, а у некоторых мексиканских племен сохранились и до наших дней. Священные празднества Джурупури у уопов и ряда других племен в долине Амазонки представляют собою не что иное, как временное допущение промискуитета, когда старые и молодые мужчины и женщины совокупляются совершенно свободно. У чороти все ритуальные танцы сопровождаются публично и без ограничения совершаемыми половыми актами. Таковы же обычаи бороро. У патагонцев главный религиозный праздник, называемый Камаруко, представляет собой всеобщую оргию. У племен, населяющих прерии Северной Америки и низовья Миссисипи, празднества в честь урожая связаны с допущением промискуитета, причем старые мужчины и женщины увещевают молодежь, чтобы она предавалась половым сношениям безо всякого разбора. "..." На некоторых острова, которые расположены между западной частью Новой Гвинеи и северной частью Австралии, языческое население рассматривает Солнце как мужское начало, оплодотворяющее землю, являющуюся женским началом... Каждый год в начале периода дождей господин Солнце нисходит в священное фиговое дерево, чтобы оплодотворить землю... По случаю этого праздника приносят в жертву множество свиней и собак. Мужчины и женщины предаются сатурналиям, посреди огромной толпы под пляски и пение публично инсценируется мистическое соединение Солнца и земли путем реального совокупления мужчин и женщин под деревом. "..." У даяков на Северном Борнео во время празднества, именуемого бунут, предназначаемого для обеспечения плодородия почвы и получения обильного урожая риса, в течение четверти часа допускается неограниченная свобода половых сношений, после чего восстанавливаются совершеннейшие приличия и порядок... У джакунов в Малайе в период сбора урожая риса мужья обмениваются женами. "..." ...В Британской Новой Гвинее, "..." чтобы оплодотворить пальмы саго, люди вступают в беспорядочные половые сношения, чтобы получить животворную жидкость, которой натирают стволы саговых пальм". "..."

И так далее. Причем безотносительно - идет ли речь о южных этносах или же о северных. Еще в начале нынешнего века из российских газет можно было почерпнуть, к примеру, следующие сведения:

"Из всех учений христианства учение о целомудрии и браке оказало всего менее влияния на жизненные привычки крещеных самоедов, тунгусов и проч. Из Яркина в северной Сибири один наблюдатель сообщает: "Чувство стыдливости здесь, по-видимому, совершенно отсутствует. Все отправления человеческого организма совершаются публично. Того, кто не привык у такому образу жизни, все, что он должен здесь видеть и слышать, настолько унижает и оскорбляет в собственных глазах, что он готов презирать себя и весь мир. Это отсутствие стыдливости еще более поддерживается тесным сожительством женатых и холостых. Половая зрелость, по-видимому, наступает здесь раньше, чем где бы то ни было". Гостеприимство заключает в себе, между прочим, и обмен женами".

Выше приведены факты, которые касаются обычаев соблюдавшихся еще сравнительно недавно. Тем более это касается более отдаленного прошлого. Вот что бесстрастно сообщает уже упомянутый хронист Гарсиласо де ла Вега в своей знаменитой "Истории государства инков":

"В остальных обычаях, таких как брак и сожительство, индейцы того язычества были не лучше, чем в одежде и в еде, потому что многие племена соединялись для сожительства, словно звери, как им доводилось встретиться, не зная, что такое собственная жена; а другие женились по своей прихоти, не считаясь с тем, что это были их сестры, дочери и даже матери. У других народов соблюдалось исключение только лишь в отношении матерей; в других провинциях считалось дозволенным и даже достойным похвалы, если девушки вели себя как можно более безнравственно и беспутно, и для самых распущенных из них замужество было больше всего гарантировано, так как среди них они наиболее высоко ценились; по крайней мере девушки такого поведения считались заботливыми, а о честных девушках говорили, что их никто не хотел из-за их слабости. В других провинциях были противоположные обычаи, ибо матери охраняли там дочерей с огромной тщательностью, а когда решался вопрос об их замужестве, их выводили и на виду у всех и в присутствии родственников, которые нашли суженого, своими собственными руками лишали их целомудрия , предъявляя всем доказательство их хорошего поведения. В других провинциях девственницу, которая должна была выходить замуж, лишали целомудрия самые близкие родственники жениха и его самые большие друзья, и при этом условии заключался брак, и такой ее получал затем муж".

Казалось бы, русский народ, живший под жестким контролем клира по патриархальным и чуть ли не по домостроевским традициям, чаша сия миновала. Как бы не так! В конце прошлого - начале нынешнего века в Ярославле вышли четыре тома документов, озаглавленные "Обычное право. Материалы для библиографии обычного права". Их составитель - русский юрист и этнограф Евгений Иванович Якушкин (сын известного декабриста) (1826-1905). В увесистых томах собраны и систематизированы выдержки из провинциальной периодики за несколько десятилетий. Факты (и ничего, кроме фактов!), которые здесь приводятся могут поколебать какие угодно идеализированные представления о национальных обычаях. В частности это относится и к множеству неоспоримых свидетельств о полной свободе сексуальных - в том числе добрачных - отношений, зафиксированных по всей России и, в частности, на Севере, например, в Пинежском уезде Архангельской губернии или в Енисейской губернии в Сибири. Документы бесстрастно свидетельствуют о том что в Томской губернии крестьяне-переселенцы, как и инородцы, совершенно свободно смотрят на нарушение целомудрия: "Несмотря на ближайшее родство, любовные связи брата с сестрой, отца с дочерью и т.п. считаются дозволенными и называются "просто птичьим грехом" по уподоблению птицам, вышедшим из одного гнезда". Далее следует множество других подобных и подробных фактов, сообщаемых провинциальными корреспондентами: например, об эпизодах так называемого "свального греха", о подчеркнутой и демонстративно афишируемой свободе добрачных сексуальных отношениях у казацкой молодежи, о деревенской проституции в Калужской губернии, а также о "гостеприимном гетеризме", когда хозяин уступает гостю на ночь жену для любовных утех. И т.д., и т.п. - чуть ли не целый том.

* * *

В эпоху матриархата свободные и беспорядочные сексуальные отношения между полами были господствующими и повседневными (а не только во время празднеств). Постепенно добрачный промискуитет сошел на нет, сохранившись только во время ритуальных действ и празднеств, в том числе и в европейской сексуальной культуре (знаменитые дионисии, сатурналии и вакханалии). Церковь беспощадно преследовала и карала любые рецидивы языческих традиций. Однако земледельческая обрядность - слишком серьезная вещь, чтобы просто так исчезнуть. До недавнего времени хоть редко, но все же фиксировались этнографами обычаи, уходящие в глубь веков и тысячелетий, связанные с сопряжением архаичных верований и земледельческой практики. У славян практиковался выход, бегание и катание обнаженных женщин на вспаханном поле с целью передачи ему женской плодоносной энергии. Считалось также полезным для обеспечения гарантированного и обильного урожая соитие мужа и жены прямо на вспаханном поле перед началом сева. Последняя традиция, судя по всему, уводит к самой заре земледелия, получившей отражение в древнегреческом мифе о Богине плодородия Деметре. На свадьбе Кадма - легендарного основателя Фив - Деметра не устояла перед красотой другого земледельческого Божества - Иасиона (раньше писалось Ясион, что более правильно, так как лучше отражает общеиндоевропейский корень "яс" - тот же самый что и в русских словах "ясный", "ясень" и др). Деметра, не стесняясь, увела избранника из-за свадебного стола прямо в ночь, и в порыве неописуемой страсти они предались любви на трижды вспаханном поле. И хотя Зевс, увидев перепачканную рубаху сестры, в наказание за бесчестие тотчас же поразил Иасиона молнией, магический обряд соития с женщиной на еще незасеянном поле сделался повсеместно распространенным. Эти и другие обряды восходят к седой арийской древности, когда земледелие только зарождалось и было немыслимо без магических действий, а человек не отделял себя от жизнетворящей и плодоносящей природы. В лапидарной форме данная истина высказана в Коране: "Ваши женщины для вас как поля". В одном из самых архаичных и почитаемых ведийских памятников "Законы Ману" (глава 1Х) та же мысль раскрыта более обстоятельно:

"33. Женщина считается воплощением поля, мужчина считается воплощением семени; рождение всех одаренных телом существ

Сходные представления были присущи практически всем народам земли. Приведем в качестве иллюстрации свидетельство, касающееся обычаев бытовавших в Новом Свете (его приводит в одной из своих работ Мирча Элиаде). Американо-индейский пророк Смохалла, из племени уматилла, отказался пахать землю. "Грех, - сказал он, - рубить или резать, рвать и царапать нашу общую мать, занимаясь земледелием", - и добавил: "Вы говорите мне копать землю? Я что, должен взять нож и вонзить его в грудь моей матери? Но тогда, после того, как я умру, она не примет меня снова к себе. Выговорите мне копать и выбрасывать камни. Что же, я должен увечить ее плоть, чтобы стали видны кости? Тогда я больше никогда не смогу войти в ее тело и родиться вновь. Вы говорите мне косить траву и жать хлеба, чтобы стать богатым, как белый человек. Но как я могу осмелиться резать волосы своей матери?" Названные и им подобные верования связаны напрямую с древнейшим народным космогоническим мировоззрением. По убеждениям предков и прапредков многих народов, космогония вообще сродни эмбриогонии, поэтому каждый человек носит в себе подсознательные сведения о собственной эмбриональной жизни, появлении на свет в процессе родов, а космогонический миф дает людям возможность косвенным образом снова пережить - через макроскопическую проекцию - свое прошлое внутриутробное состояние и соответствующие ощущения. Перенос на Космос выводов из житейского сексуального опыта - это лишь одна сторона проблемы. Вторая же состоит в том, что в космическо-небесных силах видели и первоисточник сексуальной энергии - мужской и женской. В наибольшей степени данный аспект был развит в тайных оргиастических мистериях и ритуалах, а впоследствии получил отражение в многочисленных трактатах о любви - китайских, индийских, японских, арабских и т.п. По канонам христианским половая любовь всегда считалась чем-то греховным, требующим очищения и жесткой регламентации. Однако в народных традициях, несмотря на преследования со стороны церкви и властей, оставалась неискоренимой языческая вера в тайные, главным образом - небесные силы, которые якобы и обусловливали всю гамму любовных чувств, управляя ими как в положительном, так и в отрицательном направлении. Александр Блок, написавший о поэзии русских заговоров и заклинаний главу для "Истории русской литературы", называл это постоянным ощущением древней души любовного единения с природой. В народном сознании таинственная и правящая всем миром сила - могучая и которой "нет конца" - связывалась в основном с понятным каждому образом огня (пламени), его качествами и производимыми им действиями: "а жги ты, сила могучая, ее кровь горючую, ее сердце кипучее на любовь к полюбовному молодцу". Стихия огня, скрывающая в себе все потенции любви, теснейшим образом сопрягается с силами небесными. "Зажечь горячую кровь и ретивое сердце", чтоб кипели они да горели, можно лишь встав "под утреннюю зорю, под красное солнце, под млад месяц, под частые ярые звезды". При этом поминается и древняя Прародина мировых цивилизаций с полярной горой Меру посреди Вселенной: "Под частыми ярыми звездами стоит гора белокаменна...". В представлении многих народов Небо - не только часть или полное выражение Космоса, но и активная сторона космогонического или теогонического процесса. В большинстве древних культур, находившихся на стадии патриархата, Небо имело мужское обличие (редкое исключение древнеегипетская мифология, где Небо - Нут - женского рода), оно наделялось мужской потенцией и представлялось с ясно выраженной мужской атрибутикой. В связи с распространенными сказаниями о браке Земли и Неба Млечный путь представлялся фаллосом Небесного Бога. Так, древние греки полагали, что Млечный путь - гигантский фаллос Бога Урана. Отголоском общеарийских воззрений может служить русская народная сказка из афанасьевского сборника "Русских заветных сказок" о волшебном кольце, благодаря которому фаллос героя вытягивается на семь верст и достигает неба.

* * *

Треугольными и ромбическими символами не ограничивается космическая эмблематика, которая может насыщаться как женским, так и мужским содержанием, попеременно переходя одно в другое. Это хорошо видно на примере классической солнечной (солярной) символики. Начиная с Древнекаменного века Солнце повсюду обозначалось одинаково - как круг (или двойная окружность) с точкой в центре. Среди разнообразных знаков женского естества, которыми испещрены места обитания первобытных людей, постоянно встречаются и фигуры с точкой посередине. По той же схеме издревле изображались и женские женская груди с сосками в виде центрально расположенных точек или концентрических кружков . Данная традиция не подвластна ни времени, ни пространству. Практически одинаковые солярно стилизованные изображения женских грудей можно отыскать и на далеких островах Полинезии, и в центре индийской цивилизации . Таким образом, суть солнечной и женской символики объективно совпадали. Сказанное хорошо прослеживается на примере знаменитых Врат Солнца памятника доинкской цивилизации, расположенного в современной Боливии, в районе высокогорного озера Титикака. Памятник перенасыщен матриархальной символикой, Во-первых, это сами врата, созданные из цельного блока и олицетворяющие женское естество. Во-вторых, голова центральной фигуры южноамериканского мегалитического памятника окаймлена короной из кружкового (солярного) орнамента. Это полностью совпадает с общемировой архаичной традицией, в соответствии с которой Солнце представлялось светилом женского рода и выступало коррелятом или же ипостасью Великой Матери. Так, по древнекитайским представлениям, на небе властвует женское солнечное Божество Сихе - мать десяти солнц. Девять из них впоследствии поразил из лука Великий стрелок И, после чего в небе осталось только одно дневное светило. Вот что говорится о Матери солнц в древнейшем и важнейшем первоисточнике "Каталог гор и морей":

"За Юго-восточным морем, у реки Благостной, расположено Царстов Сихе.

В русском мировоззрении и народном космизме представления о Солнце прошли через разные этапы. Оно мыслилось и как женское существо (Солонь), и как мужское (Хорс или же Коло и Ярило - языческие Божества зимнего и весенне-летнего Солнца), и, наконец, в современном языке сделалось объектом среднего рода. Женский облик Солнца отразился и в русском фольклоре:

Стоят три терема златоверхие: В первом терему - млад светел Месяц, Во втором терему - красное Солнышко, В третьем терему - часты звездочки. Светел Месяц - то хозяин в дому, Красно Солнышко - то хозяюшка, Часты звездочки - малы детушки.

В приведенной колядке, записанной на Севере, Солнце выступает в своей женской ипостаси. Древнерусское женское название Солнца - Солонь встречается в самой древней из дошедших русских рукописных книг Остромировом евангелье (в современном языке известно малоупотребительное слово "посолонь", что означает "по Солнцу"). По русским народным поверьям, Солнце, возвращаясь из зимы в лето, надевает праздничный сарафан и кокошник, что наглядно свидетельствует о женской принадлежности (об этом же говорит популярная загадка: Что такое: красная девушка в окошко глядит? - Солнце). В тайных и, несомненно, древнейших заклинаниях великороссы обращались к дневному светилу: "Матушка, красное солнце!" Сохранилась в записи XIX века удивительная по своему космическому мироощущению песня липецкой девушки (Тамбовская губерния), которая перечисляет свою астрально-космическую родословную, подчеркивая неотделимость человека от Вселенной:

Мне матушка - красна Солнушка, А батюшка - светел Месяц, Братцы у меня - часты Звездушки. А сестрицы - белы Зорюшки.

В латышских народных песнях дневное светило величается матушкой. Тема достаточно распространенная в русской обрядовой поэзии. Купальская песня крестьян Смоленской губернии доносит до нас ту же архаику древнего космического мировоззрения, когда человек мыслил себя полноправным членом небесно-космической семьи.

А я роду хорошего... А я роду богатого... А мой батька - ясен месяц... Моя матка - красное солнце...

Женская природа Солнца легко прослеживается и в сказочном образе Царь-девицы. Она - всесильная Солнечная дева (в сказке Ершова "Конек-горбунок" она - сестра Солнца); живет за морем-океаном или огненной рекой; владеет чудесным дворцом, из окон которого видна вся Вселенная; от ее взоров нельзя спрятаться ни в облаках, ни на суше, ни под водой. Другое ее имя - Царевна Солнце. Всё это получало отображение и закреплялось в течение тысячелетий в традиционной символике, в том числе и в вышивках на женской одежде. Про то даже и в песнях пелось:

Как повышита тонко бела сорочечка: Около ворот-то - солнышко, А вокругот-та - вот светел месяц Со луной да поднебесною, Со звездой да со восточною.

Солнце всегда олицетворяло и Колесо Времени (в древнеиндийском мировоззрении оно именовалось Колесом Калы, а в буддийском - Колесом сансары) - символ Вечного Возвращения в постоянной борьбе между Жизнью и Смертью. Мистический смысл солярного умирания и возрождения особенно усиливался на Севере, где Солнце надолго исчезало в полярную ночь и также надолго возвращалось в полярный день. Не случайно поэтому среди петроглифов Кольского полуострова, обнаруженных на реке Поной, находится древнейшее изображение Колы-Солнца (рис.122), к тому же гомоморфно соответствующее древнеегипетскому иероглифу (кружок с точкой посередине), обозначающему Солнце. Практически в том же начертании данный символ в качестве исходной основы входил в древнекитайское (иньское) письмо и в трансформированном виде сохранился в написании современного китайского иероглифа. Это - факт исключительной важности: археологические и археографические памятники однозначно подтверждают генетическое родство доиндоевропейской, протокитайской и древнеегипетской культур. Небезынтересно, что сходным образом (малый круг в большом) изображается и гора Меру (на некоторых буддийских мандалах). Впоследствии солнечный символ через древнюю и средневековую астрологию был воспринят современной наукой и используется в современной астрономии в том же значении, что и в наскальных рисунках Гипербореи: . Древний символ Коло-Солнца (кружок с точкой посередине) сохранился и в оленьих клеймах-тамгах народов Севера, заселивших полярные и приполярные территории позже, после постигшей эти края климатической катастрофы. Сакральный знак Солнца, родственный древнеегипетским и древнекитайским иероглифам, зафиксирован русскими колонистами в самых ранних из дошедших до нас документальных источников по культуре и хозяйственной жизни вогулов (манси) и енисейских остяков (кетов). В наскальных изображениях (петроглифах) Урала также был зафиксирован древний символ Солнца. Есть он также и на чукотских рисунках. Из других северных народов солярно-кружковую символику активно используют эвенки, коряки, ительмены, долганы, алеуты и особенно - эскимосы. Вообще же древний солнечный символ получил широчайшее распространение во всех частях света и практически на всех отрезках исторического развития, начиная с каменного века. Из древних культур, помимо египетской и китайской, следует отметить еще древнеперсидскую и эгейскую, а также другие древнеевропейские культуры - вплоть до Британских островов и Ирландии. На Американском континенте солярная символика зафиксирована, в частности, в Древней Мексике и современном Перу - наследнике культуры инков; в Африке - в Древнем Бенине и во многих современных государствах Африки. Все это подтверждено скрупулезным статистическим подсчетом. Этнографы и археологи в подавляющем большинстве воздерживаются от объяснения причин столь глубокой внедренности солярно-циркульной символики в мировую культуру. Действительно, без опоры на концепцию единой Прародины и единой Пракультуры трудно объяснить столь стойкую повсеместную привязанность к кружковому орнаменту и циркульной символике аборигенов Европы и Азии, Северной и Южной Америки, Африки и Океании. Среди народов России кружково-циркульный орнамент распространен в виде вышивок, резьбы, росписи и т.п. не только на Севере, но и в Сибири и на Дальнем Востоке (якуты, буряты, ульчи, алтайцы, тувинцы, шорцы, хакасы), в Поволжье (татары, мордовцы, удмурты и др.). Естественно, популярны солярные символы и в русском орнаменте, где точка встречается как в круговом, так и в ромбическом обрамлении (кстати, в последнем случае это полностью совпадает с соответствующим древнекитайским иероглифом). Солярные знаки зафиксированы на вышивках, предметах и изделиях из кости, дерева, металла - на украшениях, перстнях, подвесках, пряслицах, игральных костях и т.п. В начале нынешнего века при углублении русла реки Десны был найден ствол древнего дуба, инкрустированный в его нижней части четырьмя челюстями дикого кабана. Костяные амулеты сплошь испещрены магическими знаками - спиралями и солярными кружками с точками посередине (см. фото в кн.: Болсуновский К.В. Памятники славянской мифологии. Вып. 2. Перунов дуб. Киев, 1914. С.13). Запоминается также подвесной гребень X-XI вв. с двумя смотрящими друг на друга Солнечными конями - на каждом из них по 17 солярных знаков. Множественность солярно-кружковых знаков на фигурках - характерная черта древнерусского декоративно-прикладного искусства. В музеях страны хранятся мелкие бронзовые изделия, относящиеся к первым векам нынешнего тысячелетия, из Смоленщины, Приладожья, других краев и областей: утки, гуси, собачки, зайцы, разные "неведомые звери" - сплошь испещренные солнечными и иными "небесными" символами. До недавнего времени в Архангельской губернии (Холмогоры) процветал косторезный промысел по изготовлению орнаментированных ларцов, украшенных резными кружками с точками посередке. Наконец, нельзя не отметить, что древние (языческие) славяно-русские святилища в проекции сверху также представляли собой громадный круг с "точкой" (идолом или костром) посередине. Любопытно, что культовые сооружения точно такой же конфигурации и с множеством костров - но в виде изгородей из срубленных молодых деревьев и кустов - отмечены этнографами также у североамериканских индейцев.

* * *

Итак, налицо тождественность славяно-русской солярной символики с древнеегипетской иероглификой. Какие еще свидетельства или хотя бы намеки имеются в истории мировой культуры в пользу контактов между Крайним Севером и Египтом? И есть ли они вообще? Есть! Вспомним хотя бы классический древнегреческий миф о скиталице Ио. К ней, дочери Аргосского царя Инаха и жрице Геры, воспылал страстью Зевс-громовержец. Чтобы скрыть возлюбленную от ревнивой супруги, владыка Олимпа обратил девушку в белую корову. Но Гера разгадала уловку, завладела коровой и велела стеречь ее тысячеглазому Аргусу, сыну Геи-Земли. Гермес, по наущению Зевса, убил Аргуса камнем и освободил Ио. Гера же в отместку натравила на царевну гигантского овода (по другим версиям - шершня), и тот начал преследовать несчастную жертву. Преследуемая жалящим насекомым Ио достигла северной оконечности земли и очутилась в окутанной мраком стране скифов и киммерийцев (Аполлодор, II 1,3), где на берегу океана по приказу Зевса был прикован к скале непокорный Прометей (рис.124), который, вопреки запрету, подарил людям огонь, открыл тайну движения звезд и светил, научил искусству сложения букв, земледелию и плаванию под парусами. Этому событию посвящен центральный эпизод великой трагедии Эсхила "Прометей прикованный". Трагедия начинается с разъяснения места действия. А развертываются драматические события, как пишет Эсхил: "на краю земли", "в безлюдной пустыне диких скифов". Но край, где томился терзаемый драконоподобным коршуном Прометей, покуда его не освободил Геракл, - не всегда был столь безлюдным и бесприютным. Все выглядело иначе, когда сюда, на край Ойкумены, к гиперборейцам приходил знаменитый герой древности - Персей, чтобы сразиться с Горгоной Медусой, завладеть ее несущей смерть головой. За то и был он прозван "Гиперборейским", о чем в подробностях поведал Пиндар - величайший эпический поэт Эллады:

Но ни вплавь, ни впешь Никто не вымерил дивного пути К сходу гипербореев Лишь Персей, Водитель народа, Переступил порог их пиров, Там стожертвенным приношением Богу закалывались ослы, Там длящимся весельям и хвалебным словам Радуется Аполлон, И смеется на ослиную встающую спесь. Не чуждается их нрава и Муза: Хоры дев, звуки лир, свисты флейт Мчатся повсюду, Золотыми лаврами сплетены их волосы, И благодушен их пир. Ни болезни, ни губящая старость Не вмешиваются в святой их род. Без мук, без битв Живут они, избежавшие Давящей правды Немезиды. Смелостью дыша, Это в их счастливые сборища Шагнул, предводимый Афиною, Сын Данаи. Он убил Горгону, Он принес островитянам Ту голову, пеструю змеиною гривой, Каменную смерть. И дивному вера есть, коль вершитель - Бог.

Не иначе - картина "золотого века": равные олимпийским Богам гиперборейцы не знают ни нужды, ни войн, ни внутренней вражды, ни болезней, ни смерти. Точно так же описывал Гиперборею и Плиний Старший. Вопрос о подвигах и приключениях Персея интересен не только своей географической привязанностью к гиперборейцам, но и заглубленностью в те пласты древнего мировоззрения, когда действовала совершенно иная по сравнению с классической система мифологических ориентиров. Персей отправился на "край земли", в царство гиперборейцев как на прародину и самих эллинов, и Олимпийских Богов. Там, на Крайнем Севере, обитали потомки титанов первого поколения Богов, названных в 37-м Орфическом гимне "истоком и началом всего, что смерти подвластно", но побежденных все же Олимпийцами в жестокой борьбе. Там, видимо, и произошла Титаномахия - битва Богов и Титанов - ближайших потомков одной и той же матери Земли-Геи и одного и того же отца Неба-Урана. В действительности же Титаномахия отразила в мифологической форме распад праэтноса и столкновение двух тотемных структур - старой и новой, одна из которых, возможно, потерпев, поражение, вынуждена была мигрировать на Юг, оставив, однако, потомкам выгодную для себя версию происходивших событий. Не вдаваясь в перипетии древней войны (ее точные подробности все равно не известны), отметим, что титаны и их окружение были изничтожены дважды: первый раз - физически, второй раз - морально. На них была наложена Каинова печать сатанинского племени, им были приписаны все мыслимые и немыслимые грехи. Так, впрочем, было всегда, когда одна религия приходила на смену другой: прежние кумиры в прямом смысле уничтожались, на былые верования накладывалось табу, а все, что с ними было связано, извращалось и изгаживалось. По комментариям одного из древних схолиастов, дедом Ио был титан Иапет (Иафет), брат Прометея. Существует также версия, что отцом Ио был сам Прометей (см.: Ф.Любкер. Реальный словарь классической древности. СПб. М., 1888. С. 515). Но Эсхил не разделяет ни ту и ни другую точку зрения. Так или иначе, Ио появилась в исконном краю титанов - на Крайнем Севере - не случайно. По существу, она пришла на родину своих предков и всех яфетических народов. Провидец-Прометей предсказал Ио ее великую судьбу: она станет родоначальницей великих племен и героев, среди них будут и египетские фараоны, и Геракл, которому суждено освободить Прометея, и Персей, который несколько поколений спустя придет в те же северные края, чтобы сразиться с Горгоной Медусой, за что получит прозвище Гиперборейского. То, что события "Прометея Прикованного" развертываются на Крайнем Севере, доказывает и маршрут, начертанный Прометеем опекаемой девушке: через территории северных народов к Кавказу, оттуда - к названным в честь Ио Босфору ("Коровий брод") и Ионическому морю и, наконец, - на побережье Африки, где на Берегу Нила будет положено начало египетскому народу и всей древнеегипетской цивилизации. Согласно Аполлодору, сын Ио Эпаф (будущий Бог - Бык Апис) основал Мемфис - столицу Древнего царства, дочь Ливия дала названия части африканского Средиземноморья, а правнук Египет стал родоначальником и страны, названной в его честь, и народа, ее населяющего. Одним из внуков Ио был Бел (сын Ливии и Бога Посейдона), ставший родоначальником всех семитских народов и верховным аккадским Божеством, ему соответствует славянский Белбог (корень русского слова "белый" восходит ко временам неразделенной языковой общности). В самом же Египте Ио будет впоследствии обожествлена как верховная "рогатая" Богиня Исида (рис.126) (одновременно ее рога олицетворяли и небесный месяц) и стала восприниматься, как Великая Богиня. Кстати, Плутарх в трактате "Об Исиде и Осирисе" подтверждает, что Исида (те есть Ио) была дочерью Прометея. Так беглянка Ио оказалась связующим звеном между Крайним Севером и Египтом. А ее маршрут с Севера на Юг - это миграционный путь древних поколений, ставших основателями средиземноморских и переднеазиатских цивилизаций. Спрашивается: какое отношение все это имеет к русскому мировоззрению? А вот какое: подавляющее большинство упомянутых событий, описанных в классической Теогонии и других упомянутых мифах, происходило не на Балканах - территории древней и современной Греции, а в местах расселения той части индоевропейской этнической общности, которая впоследствии непосредственно разделилась на прапредков эллинов и прапредков славян. Находился этот этнический котел народов в северных широтах Евразии, то есть главным образом на территориях современной России, именуемых в древности Гипербореей. Греки и русские - народы, близкие по генетическим корням и духовному мироощущению; неспроста впоследствии они вновь духовно объединились в православии.

* * *

Что такое женщина? Величайшая тайна Мироздания! Неповторимый шедевр Природы! Начало Жизни! Всё это так. Но что такое женщина по самой сокровенной сути своей знает только сама женщина. И сколь бы много мужчины на сей счет ни говорили, какие бы изощренные теоретические гипотезы ни выдвигали, какие бы вдохновенные гимны ни сочиняли и сколько бы невидимых миру слез ни проливали - им не дано приоткрыть завесу над Тайной тайн. Лучше всего об этом сказала одна безымянная эфиопская женщина. Слова ее оказались настолько просты и точны, что в самое сердце поразили сразу двух известных ученых - этнографа Лео Фробениуса и психолога Карла Юнга. Цитируемое ими обоими откровение настолько удивительно по свой житейско-философской глубине, что нельзя удержаться, чтобы не привести его полностью:

"Откуда мужчине знать, что такое жизнь женщины. Жизнь женщины и жизнь мужчины - это далеко не одно и то же. Так назначено Богом. С момента обрезания и до полного увядания жизненных сил мужчина не меняется. Даже впервые познав женщину, он остается тем же, кем был до этого. Ее же первая близость с мужчиной раскалывает надвое. В тот день женщина становится другим человеком. Так было всегда. После ночи, проведенной с женщиной, мужчина уходит. Его жизнь и тело остаются неизменными. Женщина же зачинает. По сравнению с бездетной женщиной, женщина-мать - другой человек. В течение девяти месяцев она носит в своем теле плод одной ночи. Появляется нечто, что уже никогда не покидает ее жизнь. Теперь она мать. Она - мать, и она останется ею, даже если ее ребенок умрет, даже если умрут все ее дети. Ибо было время, когда она носила под сердцем дитя. Это чувство никогда не покидает ее душу. Даже когда дитя мертво. Всего этого мужчина не знает; он ничего не знает. Он не знает, как меняет женщину познание любви, как ее меняет материнство. Он и не может ничего этого знать. Только женщина может знать это и говорить об этом. Вот почему мы не можем позволить нашим мужьям руководить нами. Женщина может только одно уважать себя. Всегда оставаться порядочной. Она обязана ,- ее природа такова. Всегда оставаться девственницей и всегда быть матерью. Перед каждой близостью - она девственница, после каждой близости она - мать. Так можно определить, хорошая она женщина или нет?"

Так восславим же величайшее чудо Мироздания - Женщину, ее хтоническую первозданность, волшебную красоту, магическую притягательность, блаженную нежность, житейскую мудрость и нечеловеческую жизнестойкость! Склоним головы перед Женщиной-Матерью, Женщиной-Возлюбленной, Женщиной Великой Богиней, культ которой, однажды зародившийся еще в незапамятные времена матриархата, за тысячи лет своего существования достиг воистину космических масштабов. Мать-прародительница или, как гениально выразился Лукреций, "Мать всех Богов и праматерь нашего тела", во вдохновенном сознании многих поколений превратилась и в Мать Сыру Землю, и в Мать-Родину, и в Мать-Вселенную, которая непрерывно продуцирует и распростроняет жизнетворную энергию неистребимого Женского Начала * В данной главе использовались разные версии Великой книги русского народа. Сама она публиковалась неоднократно и раньше входила даже в состав гимназических хрестоматий, например, в знаменитую и много раз переиздававшуюся "Русскую хрестоматию" Ф.И.Буслаева. Первопубликация Голубиной книги относится еще к пушкинским временам - в составе знаменитого сборника "Древних российских стихотворений, собранных Киршею Даниловым"; впоследствии он не раз переиздавался. Среди других изданий, в большинстве которых приводятся параллельные "редакции" Голубиной книги: Сборник русских духовных стихов, составленный В.Варенцовым. СПб., 1860; Бессонов П.А. Калеки перехожие. Ч.1. Вып.2. М., 1961.

Валерий Демин

Из книги «Загадки русского севера»

Читайте также: