Показать все теги
Обложки первого и второго изданий книги «Симферопольский офицерский полк»
Победа большевиков в России 100 лет назад вовсе не была предопределена. И в 1918-м и в 1919 году они оказывались на грани катастрофы, однако сумели не просто удержать позиции, но и в конечном итоге восторжествовать. И все эти 100 лет ученые и политики задаются вопросом – почему именно «красные», а не их противники взяли верх в почти четырехлетней войне? Что ж, возможно история Симферопольского офицерского полка поможет наглядно проиллюстрировать ответ.
Историософия «красного» триумфа
Согласно весьма распространенной и, как ни парадоксально, исключительно правдоподобной версии, «большевики победили не потому, что были сильны, а потому что их враги были слабы». А если в этой фразе прилагательные заменить глаголами, получится еще точнее: это не большевики выиграли войну, это их противники ее проиграли.
Как учил великий китайский полководец Сунь У, более известный под почетным именем Сунь-цзы, победишь ли ты врага, зависит по большей части от него, но проиграешь ли ты битву – только от тебя. В любом конфликте допускают промахи обе стороны, так что простейший путь к триумфу – ошибаться меньше и реже противника.
Сейчас никому в голову не придет утверждать, что левые радикалы в бывшей Российской империи были запрограммированы на успех, потому что не совершали ошибок – так писали лишь в советских пропагандистских книжках. Но что бесспорно – их противники, «белое» и национально-революционные движения, падали лицом в грязь гораздо чаще и гораздо основательнее. В чемпионате по epic fail большевики просто заняли последнее место, позволив своим врагам сделать за них их работу.
Именно то, что многочисленные антикоммунистические силы активно сражались друг с другом, вместо того, чтобы разом навалиться на «красных», и дало последним возможность уцелеть, а потом и перейти в контрнаступление. Наиболее проницательные «контрреволюционеры» уже тогда понимали всю пагубность подобного распыления сил, но изменить ничего не могли. Барон Петр Врангель, последний правитель относительно свободного Крыма, прямо писал:
«Вместо того, чтобы объединить все силы, поставившие себе целью борьбу с большевизмом и коммуной и проводить одну политику, «русскую» вне всяких партий, проводилась политика «добровольческая», какая-то частная политика, руководители которой видели во всем том, что не носило на себе печать «добровольцев», врагов России.
Дрались и с большевиками, дрались и с украинцами, и с Грузией, и Азербайджаном, и лишь немногого не хватало, чтобы начать драться с казаками, которые составляли половину нашей армии и кровью своей на полях сражений спаяли связь с регулярными частями. В итоге, провозгласив единую, великую и неделимую Россию, пришли к тому, что разъединили все антибольшевистские русские силы и разделяли всю Россию на целый ряд враждующих между собой образований».
Премьер-министр правительства Юга России Александр Васильевич Кривошеин (л), генерал Врангель (ц) и генерал Шатилов (п). Крым, 1920 год
В общем, Белое движение проиграло гражданскую войну и, падая в пропасть, потянуло за собой всех остальных игроков, в частности Украинскую Народную Республику и Крымскотатарскую Директорию. И именно на примере Крыма и одной из «белых» частей – Симферопольского офицерского полка – это видно особенно отчетливо.
Офицерский нейтралитет
В конце 1917 года большевики в Крыму были сильны, как нигде: на полуострове базировался Черноморский флот, разложившиеся экипажи которого охотно внимали радикальным левым лозунгам. Однако нельзя забывать, что власть над умами матросов большевики делили с эсерами и анархистами, да и воевать на суше было привычно немногим морякам. Поэтому из 50 тысяч личного состава флота Севастопольский Военно-революционный комитет мог рассчитывать на 16-18 тысяч бойцов.
Однако и этого было более чем достаточно, потому что демократические и национальные силы, объединенные в Штаб крымских войск, насчитывали лишь 6-7 тысяч штыков и сабель. Ситуацию могли исправить весьма многочисленные солдаты-пехотинцы и, особенно, офицеры, находившиеся на полуострове в санаториях и лазаретах. Подполковник и георгиевский кавалер Николай Кришевский, служивший в Крыму с 1916-го по 1918 год, так описывал планы Штаба:
«Образовался «Революционный штаб» в Симферополе, который, полагал, что Крымский конный полк, все офицеры, проживающие в Крыму, и все запасные полки будут на стороне восставших, и перед такими силами матросы будут принуждены капитулировать, а от большевиков с севера можно будет спастись при помощи Украины».
Однако, замечает он, «действительность оказалась совершенно иной». Большинство офицеров отнюдь не спешили поддерживать одних социалистов против других социалистов. Тот же Врангель, резко поумневший в конце войны, в ее начале не использовал шанс дать отпор большевикам. Когда директор Штаба Джафер Сейдамет предложил ему пост командующего всеми крымскими силами, Врангель отказался:
«предполагая опереться на армию, штатский крымский главковерх, так же, как и коллега его в Петербурге, мыслил иметь армию демократизованную с соответствующими комитетами и комиссарами. С первых же слов моего свидания с Сайдаметом я убедился, что нам не по пути, о чем откровенно ему и сказал, заявив, что при этих условиях я принять предлагаемую мне должность не могу».
Джафер Сейдамет и Номан Челебиджихан. Бахчисарай, 1917 год
Юный поручик Владимир Альмендингер, участник и историограф будущего Симферопольского офицерского полка, с декабря 1917 года находившийся на полуострове, писал об этих днях:
«Кроме того, к этому времени в Симферополе скопилось большое число офицеров, бежавших в Крым после развала армии. Штаб Крымских войск, учитывая положение и не полагаясь на имевшиеся в его распоряжении войска, приступил к организации офицерских рот и так называемого «Ополчения защиты народов Крыма». Офицерские роты, хотя и поздно, все же были сформированы; их было три, и во главе одной из них стал популярный в Симферополе штабс-капитан Н. И. Орлов (бывший офицер 60 пехотного Замосцкого полка). Не так обстояло дело с «Ополчением». Мысль об организации самообороны населения против большевиков в рамках «Ополчения» была хороша в то время, но проводилась она в жизнь с запозданием и неумело; больше времени тратилось на разговоры о печатях, бланках и т. п., чем на суть дела».
Итак, из нескольких тысяч крымских офицеров в непосредственную борьбу с большевиками вступили лишь несколько сотен. К чему это привело – общеизвестно: война в январе 1918 года национально-демократическими силами была проиграна, и на полуострове развернулся «красный» террор. А среди большевистских жертв во всех городах Крыма оказались и сотни тех самых офицеров, которые в решающий момент остались дома. Кришевский со слов очевидцев описывал бойню в Евпатории:
«Наутро все арестованные офицеры (всего 46 человек) со связанными руками были выстроены по борту транспорта, и один из матросов ногой сбрасывал их в море, где они утонули. Эта зверская расправа была видна с берега, там стояли родственники, дети, жены… Все это плакало, кричало, молило, но матросы только смеялись»,
и других городах:
«Одновременно, несколько миноносцев были направлены в Ялту, Алушту и Феодосию и везде, не встречая никакого сопротивления, матросы неистовствовали, расстреляв в Ялте свыше 80 офицеров, в Феодосии больше 60 и в Алуште нескольких проживавших там старых отставных офицеров. В Севастополе тогда же, это было в феврале, произошла вторая резня офицеров, но на этот раз она была отлично организована, убивали по плану и уже не только морских, но вообще всех офицеров и целый ряд уважаемых граждан города, всего около 800 человек…
На другой день матросы вошли в Симферополь, где все запасные полки не вышли из казарм, а Крымский конный полк, который большевики пообещали распустить по домам, сдался. Сейчас же началась расплата, начались расстрелы офицеров, которых убили свыше 100, и наиболее уважаемых граждан».
Жертвы красного террора в Крыму, 1918 год
Во время красного террора погиб лидер крымскотатарской революции Номан Челебиджихан. Был ненадолго арестован и едва не расстрелян Врангель. Уцелели лишь те, кто в штатских костюмах уехал с полуострова, как Сейдамет, или укрылся в горах, лелея надежду на месть. В январскую и февральскую волну террора были убиты приблизительно по тысяче человек в каждую, и не меньше половины из них составляли офицеры.
Такова была цена офицерского нейтралитета в начале 1918 года.
А о том, как уже организованные в полк крымские офицеры своими военным успехами парадоксальным образом ускоряли падение всего Белого движения и как потянули за собой в провал украинцев, мы поговорим в следующий раз.
Сергей Громенко
Крымский историк
