ГлавнаяМорской архивИсследованияБиблиотека












Логин: Пароль: Регистрация |


Голосование:


Самое читаемое:



» » Номан Челебиджихан
Номан Челебиджихан
  • Автор: Malkin |
  • Дата: 04-09-2016 13:35 |
  • Просмотров: 6588

Номан Челебиджихан«Уважаемые делегаты! После полутора веков русского угнетения наша политическая история сегодня начинается снова. Крымский Меджлис собрался сегодня в этом большом зале для обновления татарских национальных традиций, которые были разрушены российской тиранией.

Сегодня татарская нация рождается снова. Глубокие раны, нанесенные татарской общественной жизни российским абсолютизмом, угнетением и тиранией до ХХ века, продолжают кровоточить.

Под священным знаменем революции, которая началась 27 февраля 1917 года, чтобы дать равенство людям, новую жизнь народам России – справедливость, вся [наша] нация декларирует право на самоуправление».

Так 28 ноября 1917 года начал свою речь перед делегатами первого Курултая крымских татар известный общественный деятель, поэт и первый муфтий мусульман Крыма и Восточной Европы 33-летний Номан Челебиджихан. Безоговорочный лидер крымчан, автор текста их национального гимна, он одновременно был первой жертвой красного террора такого ранга, а после смерти – поруган врагами и забыт соседями. Поле многих лет его имя возвращается к нам, чтобы быть вписанным в славную историю народов Крыма и борьбы крымских татар за государство и демократию.

Засекреченное детство

Родился будущий крымскотатарский лидер в 1885 году (точная дата неизвестна) в селе Биюк-Сунак вблизи Джанкоя. Его малая родина разделила судьбу многих своих соседей в Степном Крыму: в сентябре 1944 года в опустевшее после депортации село заехали новые жильцы, будто в насмешку 18 мая 1948 года историческое название изменили на сомнительные Чирки, а в течение 1970-х годов село обезлюдело и исчезло с карты. Вероятно, сведения о детстве Челебиджихана потеряны навсегда.

В селе была своя мечеть, при ней, разумеется, имам – небедный землевладелец Ибраим Челеби – и именно у него родился мальчик Номан. Мать также происходила из хорошего рода – Джиганшаха Челеби (но они с мужем не были родственниками: «Челеби» с самого начала – это титул, который предоставлялся людям образованным и авторитетным, пока не стал частью имени). Кстати, такая ситуация привела к курьезу – в российских имперских документах Номан Челебиджихан официально именовался Челеби Челебиевым.

Благодаря интеллигентному происхождению Челебиджихан не имел проблем с учебой: сначала в местной школе, затем – в медресе села Акчоры (Васильевка, сейчас также не существует), затем – в средней школе Симферополя и наконец – в Зинджерлы медресе – высшем учебном заведении в Крыму и едином уцелевшем в советские времена.

Революция 1905 года в Российской империи оказала на мальчика большое впечатление. Еще до того, зачитываясь первой крымскотатарской газетой «Терджиман» («Переводчик»), Номан видел главную причину всех бед своего народа в необразованности. После революционного срыва, хорошо ощутимого в Крыму, он понял, что без разветвленного и масштабного политического движения на улучшение положения крымских татар надеяться бесполезно. Лево-демократическая ориентация, приобретенная Челебиджиханом в юности, никуда не исчезла и потом.

Его университеты

Но остаться на полуострове вчерашний студент не смог – отец обанкротился. В 1906 году Номан с помощью братьев отца – Абдулалима и Абу-Бекира – переехал в Стамбул, где два года прожил в районе Атбазар, учась в школах Мерджан и ВефаЛисеси.

С 1908 по 1912 год молодой Челебиджихан учился на юридическом факультете Стамбульского университета. В это время он жил в районе Карагумрюк, снимая комнату вместе с несколькими товарищами из Крыма.

Шевки Бекторе, крымскотатарский поэт и общественный деятель, вспоминал позже:

«Я с ним лично познакомился в 1908 году... Сразу было заметно, как сильно он выделялся на фоне своих товарищей своим преимуществом. Он аккуратно одевался, любил порядок. Был высоконравственным и экономным. Не курил и не пил спиртное. Не терял время зря, много читал и много работал.

Челебиджихан был чуть выше среднего роста, стройным и здорового телосложения... Уходя, он немного наклонял голову, не смотрел по сторонам, и вел себя очень серьезно. В манере одеваться он владел просто идеальным вкусом.

И хотя уже прошло более полувека с тех пор, он встает у меня перед глазами, словно я его видел вчера: всегда чистые, густые и иссиня-черные волосы, подстриженные на уровне затылка, сросшиеся брови, густые усы, умные, темно-каштанового цвета, горящие огнем глаза, которые вселяют веру в себя, – таким был этот человек.

Он носил модный тогда среди учащейся молодежи пиджак, покроя типа редингота, из черной шерстяной ткани, жилет, с карманом для часов, и очень модные черные брюки в белую полоску. Вместо рубашки он носил накрахмаленную манишку со стоячим белым воротником и манжетами, а на шее он завязывал с особым вкусом большой галстук в виде бабочки из черного шелка с галунами, 20 сантиметров шириной. Этот оригинальный галстук привлекал внимание окружающих. Заинтересованные ним крымские девушки шутили: «дует ветерок, а бабочка, как парус...».

Челебиджихан всегда, когда находился в Стамбуле, носил красную феску, а приехав в Крым, надевал черную каракулевую крымскотатарскую шапку...

Для ведения приличного образа жизни ему приходилось тратить и свои умственные силы, и здоровье, и время, и деньги. Этот человек был очень серьезный, надежный, заслуживал доверия в жизни, терпеливо снося трудности, щедрый, трудолюбивый, терпеливый, приветливый, обладал глубоким и широким кругозором, не переносил фальши, и никогда не проявлял ее по отношению к другим».

Жена Шевки, Гамиде, также оставила воспоминания о нашем герое:

«Мне было шестнадцать лет, когда я впервые увидела Номана Челебиджихана в Карагумрюке... Я помню, как будто это было вчера, когда я впервые увидела его, проходившего мимо дома нашего родственника. Физически он был среднего роста и атлетического телосложения, темные волосы с небольшим усами. Он всегда ходил мощными шагами, всегда выглядел серьезным и носил огромный галстук... Он и его друзья жили в двухэтажном доме в Карагумрюци (они жили на втором этаже, на первом этаже был продуктовый магазин)... Поэтому я привыкла видеть его по крайней мере 7-8 раз в неделю. В отличие от своих друзей, он предпочитал ходить в одиночестве».

Годом позже вместе с товарищами Джафером Сейдаметом и Абибуллой Одабашем Номан основал несколько студенческих организаций «Ассоциация молодых татарских писателей», в которой появились его первые литературные произведения, «Общество крымскотатарской учащейся молодежи» и подпольную «Vatan» («Родина»). Члены последней организации, созданной под влиянием младотурецкого движения, поклялись работать на благо Крыма и вывода его на путь свободы, а пока печатали исторические и политические статьи, распространяя их среди многочисленной крымскотатарской диаспоры.

Вполне вероятно, что за «социалистическую» пропаганду во время младотурецкой революции 1908 года Номан был ненадолго заключен.

После завершения обучения в Стамбуле Челебиджихан вернулся в Крым, но полученное турецкое образование не могло обеспечить молодому человеку трудоустройство дома. Некоторое время в 1912 году он провел в Бахчисарае, живя в доме легендарного крымскотатарского просветителя Исмаила Гаспринского, того самого, который основал «Терждиман», играя в спектаклях местного театра и участвуя в работе Общества милосердия. Речь Челебиджихана на открытии Общества так поразила присутствующих, что один из них, Измаил-ага Дервиш, сразу же пожертвовал свой гостевой дом и кафе при нем на нужды Общества.

С 1913 года Номану пришлось осваивать уже российское право на юридическом факультете Санкт-Петербургского Психоневрологического института, ныне носящего имя знаменитого основателя – Владимира Бехтерева.

Обучение в российской столице было самым тяжелым периодом в дореволюционной жизни Номана Челебиджихана. Не имея поддержки из дома, он вынужден был каторжно работать – в частности, мостить камнем улицы, а от той работы часто болел. Годы учебы в Петербурге совпали с Первой мировой войной, и это также не слишком способствовало реализации замыслов уже тридцатилетнего крымца.

Иногда печальные обстоятельства заставляли Челебиджихана ненадолго возвращаться домой – так, в 1914 году он присутствовал в Бахчисарае на похоронах Гаспринского, и снова его речь о влиянии просветителя на тюркскую культуру захватила слушателей.

Немного апокрифически выглядит история женитьбы Челебиджихана. В лучших романтических традициях он любил неизвестную нам девушку, но не мог связать ее судьбу со своей из-за бедности. Зато друзья настойчиво рекомендовали ему жениться на дочери евпаторийского богача Сеита Абди Аджи – единственной дочерью у родителей. Такой брак автоматически завершал время нужды в жизни Номана, но именно это и было причиной его колебаний. Челебиджихан не хотел, чтобы его выбор определялся деньгами.

Между любовью и необходимостью

Но желание сосредоточиться на учебе и служении собственному народу перевесили, и, в конце концов, наш герой приехал в Евпаторию, сделал предложение, женился и вернулся в Петербург уже не бедным студентом, а состоятельным мещанином. Это было тем более важно, что империя под давлением войны разваливалась, и в столице наблюдался дефицит продовольствия.

Но насладиться семейной жизнью Номану не суждено было. В декабре 1916 – январе 1917 года российские войска были вынуждены прийти на помощь Румынии, чья армия была наголову разбита австро-немецкими войсками. Образовался Румынский фронт и Челебиджихан в качестве добровольца-вольноопределяющегося отбыл туда. Впрочем, грызть солдатский хлеб ему долго не пришлось – в начале марта российское самодержавие пало, поэтому Номан поспешил домой, чтобы принять непосредственное участие в желанном крымском возрождении.

Народный лидер и муфтий-новатор

2 апреля (20 марта по старому стилю, отсюда и частая путаница в датах) 1917 года на симферопольский вокзал прибыл поезд, который привез с фронта Номана Челебиджихана и его друга Сейдамета, однокашника по Стамбулу, а в последний год – еще и прапорщика российской имперской армии.

За пять дней в крымской столице открылось общее собрание крымскотатарских делегатов (до двух тысяч человек), на котором был избран «временный Крымско-мусульманский исполнительный комитет», широко известный как Мусисполком. Во главе этого органа крымскотатарского самоуправления, насчитывавшего 48 человек, и позже легитимизированного Временным правительством, стал Челебиджихан. Почти 80% членов Мусисполкома были разного рода социалистами, поэтому в основном они поддерживали революционные преобразования своего лидера.

С 18 апреля всеми делами крымских татар занимался Мусисполком. Главными задачами, которые для себя определил теперь уже официальный лидер крымчан, были: подготовка выборов в Учредительное собрание в Крыму, духовная реформа и образовательная реформа. Благодаря Челебиджихану в Симферополе были открыты женская гимназия и техникум, на базе Зынджирлы-медресе образовался Педагогический институт, краткосрочные курсы повышения квалификации и обязательные экзамены охватили всех учителей-крымцев. Начали выходить несколько крымскотатарских газет.

Тогда же Номана Челебиджихана впервые в истории прямым демократическим голосованием избирают на должность председателя Духовного управления – муфтия мусульман Крыма, Украины, Литвы, Польши и западной части России.

Среди других новаций – Челебиджихан лишил чадры крымскотатарских женщин, что, разумеется, вызвало сопротивление консервативных кругов. Борьба против современного муфтия и его «безбожия» продолжалась ровно четыре месяца. 24 июля лидер «старого» духовенства и аристократии Ибраим-ефенди Тарпи был исключен из рядов Мусисполкома. Попытка реакционеров в начале сентября создать параллельный центр влияния – Союз улемов (ученых мусульман) – была сорвана либерально настроенной молодежью.

Не желая зависеть от сторонников других политических ориентаций, Номан Челебиджихан летом 1917 года начал создание собственной организации – Милли Фирка (Народная партия), во главе которой стали он сам и Сейдамет. В октябре на Всекрымском татарском делегатском съезде программа партии была утверждена – начался процесс развития местных структур и преобразования Милли Фирка во влиятельную силу в Крыму.

По примеру украинизации полков имперской армии, Челебиджихан и сам загорелся идеей создания крымскотатарских военных формирований. В мае – июне 1917 года он обращался к военному министру и даже отправил делегацию в Петроград с просьбой перевести в Крым запасные части Крымского конного полка, но получил отказ. Тогда Челебиджихан начал самостоятельно строить солдат-крымских татар, оставшихся на полуострове, под одно командование. Так появился 1-й крымскотатарский батальон.

Арест и освобождение

В июле 1917 года в батальоне начались беспорядки, вызванные желанием командования включить его в маршевый полк и отправить на фронт. Бойцы, в свою очередь, стремились остаться и охранять дома в условиях революционного беспокойства. В середине месяца Симферопольский совет солдатских депутатов обвинил Номана в подстрекательстве солдат, а часть крымчан-традиционалистов написала на него донос в контрразведку, обвинив Челебиджихана в связях с Турцией.

В результате то ли 5, то ли 9 августа (23 или 27 июля по старому стилю) за Челебиждиханом пришли. Вот как он сам вспоминал события того дня:

«Это было около 4 часов утра. Так как я был занят писанием, дверной звонок продолжал звонить в течение почти десяти минут. Слуги были больны, поэтому я пошел к двери и спросил:

– Кто там?

– Это глава милиции, я хочу увидеть Челебиева! – сказал он.

– Позвольте Челебиеву подумать об этом! – сказал я, и начал обдумывать ситуацию. Если бы я не открыл дверь, они бы ждали до утра, а потом приступили к выбиванию старой двери и окон. Я действительно не возражал, если бы пули попали в меня, но существовала вероятность, что они могли попасть в невинных слуг. То обстоятельство побудило меня открыть дверь. Я объяснил это слугам, которые затем подошли, и вышел к милиции. Их было двенадцать, начальник милиции и разные мужчины. Они сообщили мне, что они здесь, чтобы арестовать меня. Из документов следовало, кажется, что они были из «контрразведывательного бюро» и имели право арестовать любого, включая премьер-министра. Я не согласился с ними и сказал:

– Я муфтий (Крыма), и это моя резиденция. Без разрешения министра внутренних дел никто не имеет права меня арестовать. Если кто-то будет пытаться арестовать меня, я готов сделать все, что в моей власти, чтобы противостоять этому аресту. Я решительно протестую, и буду протестовать против этого. Я знаю, что вы из официального ведомства Временного правительства, но я не пойду добровольно. Вам придется применить грубую силу!..

Тогда вооруженные штыками мужчины насильно вывели меня из дома. Я опротестовал их действия, заявив, что не считаю себя узником. Я повторил свое заявление в Акъяр (Севастополе). Требуя от них признать мой статус не-заключенного, я пытался доказать, что Муфтият не подвластен контрразведывательному бюро...».

Вместе с Челебиджиханом был арестован и отвезен в Севастополь и командир созданного крымскотатарского батальона – прапорщик Шабаров.

Ответом на действия власти стал взрыв недовольства среди крымских татар от гневных телеграмм с мест и непрерывных совещаний общественных организаций до собраний у севастопольской тюрьмы решительно настроенных солдат-крымцев. Озадаченная власть запрещает митинги и собрания до середины августа.

Впрочем, на следующий день Челебиджихана и Шабарова отпустили, а контрразведка признала, что арестовала обоих безосновательно. В Севастополе и Симферополе муфтия ждали горячие поздравления – в один момент он прослыл невинной жертвой власти, что существенно повысило его авторитет среди населения полуострова.

Во второй половине сентября 1917 года в Киеве проходил Съезд народов, среди делегатов которого были шесть крымских татар во главе с Номаном Челебиджиханом. Один из них, Амет Озенбашлы, отмечал: «Пусть знают все, что крымские татары не позволят никому установить какую-либо гегемонию на Крымском полуострове. И на этот раз крымские татары уже не оставят свой край без защиты своих прав и обретенной свободы».

После съезда, вполне удовлетворившись его резолюциями о будущем федеративном устройстве России, крымскотатарские делегаты в кулуарах обсуждали вопрос о статусе Крыма. В середине октября Челебиджихан так описывал этот процесс:

«Пункт о форме правления в нашей стране... требует такой формы правления, при которой была бы гарантирована наша самостоятельность как нации, конечно, за исключением вопросов внешней политики и военного... Комитет наш нашел такое устройство (автономия – авт.) в Украине вполне подходящим нашим интересам.

Но перед нами встает новый вопрос: о границах. Мы нашли необходимым спросить у (Центральной) Рады: «входит ли Крымский полуостров в пределы вашей территориальной автономии?»... После десятидневного обсуждения на этом съезде народов, между прочим, была вынесена резолюция о том, что Крым принадлежит крымцам. На это я смотрю как на наш тактический успех, с чем они нас и поздравили, заявив: «можете управлять Крымом так, как вам заблагорассудится».

Именно тогда, под влиянием украинского автономистского движения, делегаты приняли решение созвать Курултай для определения будущего Крыма.

Большевистский переворот Челебидихан воспринял настороженно, отделяя в своих речах крымских партийцев от петроградских, но сделать из коммунистов своих союзников ему не удалось. Поняв бесперспективность курса на автономию в составе демократической России, Номан активно включился в создание независимого государства.

9 декабря (26 ноября по старому стилю), через месяц после падения Временного правительства, в ханском дворце в Бахчисарае открылся первый в новейшей истории Курултай крымских татар. Челебиджихан был избран в Президиум. Его речи задавали общий тон крымским дискуссиям. В начале статьи одна из них уже была процитирована, вот фрагмент из еще одной:

«На Крымском полуострове есть разных цветов и оттенков много прекрасных роз и цветов. Каждая из этих роз и цветов имеет особую свою красоту и присущий ей приятный аромат. Задача Курултая собрать все эти замечательные цветы в один букет. Татарский Курултай подразумевает не одних только татар, его взгляды обращены и к другим народностям, что на протяжении веков живут с татарами дружественной братской жизнью... татарский народ признавал, признает, и всегда будет признавать права каждой национальности. Татарский Курултай наравне с надеждами и идеями татар будет уважать также идеи и надежды других народностей, живущих с ними в Крыму. Курултай будет приглашать эти народности к совместной работе и усилиям для достижения общих для всех благ».

Курултай заседал 18 дней и смог «принять такие законы, каких... не постеснялись бы и наиболее культурные народы Европы». В последний день работы 26 (13) декабря была провозглашена Крымская Народная Республика, утверждена ее Конституция и избрана Директория – национальное правительство. Председателем правительства и директором юстиции Республики стал именно Челебиджихан. «Президент Крыма», как его называла тогдашняя пресса, в день избрания был одет, как, впрочем, и всегда, в темно-синий костюм европейского покроя и традиционную крымскотатарскую черную шапку.

Народная мечта и мечта лично Номана о возрождении крымской государственности, наконец-то, осуществилась, но долго просуществовать молодой демократии на полуострове не удалось.

Мученический венец

29 (16) декабря в Севастополе образуется временный Военно-революционный комитет – чрезвычайный орган «красной власти» в городе. В Крыму с тех пор формально существовали три политических центра: Совет Народных Представителей, оставшейся со времен Временного правительства, Директория Крымской Народной Республики и Военно-революционный комитет, реально же установилось двоевластие. Объединенные в Крымский штаб силы РНП и Директории под руководством Сейдамета противостояли Черноморскому флоту, направленному Военно-революционным комитетом. Большевики превосходили своих противников минимум в семь раз.

Понимая это и будучи от природы противником насилия, Челебиджихан растерялся. Он собирался провести в Крыму выборы в Учредительное собрание, которые и определило бы будущее полуострова, но судьба решила иначе. Под давлением горячих сторонников войны с красными, поссорившись с другом и соратником Сейдаметом, Номан 17 (4) января 1918 года покинул свой пост Председателя Директории, сохранив титул муфтия.

Большевик (уже тогда оппонент, но еще не враг) Измаил Фирдевс посетил Челебиджихана. «Я застал его в полном состоянии медитации, отсутствия воли... Я убедился, сказал он, что большевики и движения за Советскую власть представляют такую силу, которую никаким оружием нельзя покорить».

21-23 (8-10) января по предложению Челебиджихана Курултай совершил последнюю попытку решить спор с большевиками компромиссом. Номан предложил создать для управления Крымом специальный орган, который включал бы по 10 представителей от РНП, Курултая и большевиков, но было поздно. В течение января отряды матросов и анархистов при поддержке местных рабочих захватили большинство крымских городов, раз за разом побеждая отряды Директории.

26 (13) января красногвардейцы захватили Симферополь. На следующий день был арестован и Челебиджихан. По «традиции» его перевезли в Севастополь, где держали в течение месяца. Сначала его посадили в общую камеру № 5, но уже через день перевели в отдельную камеру № 26. Там с Номаном имел частную беседу Юрий Гавен – председатель севастопольского ревкома. Содержание ее для нас навсегда останется тайной.

В два часа ночи 23 февраля 1918 года группа матросов ворвалась в тюрьму и потребовала выдачи задержанных. Тюремный комиссар по телефону получил указание Севастопольского совета выдавать всех, кто указан в матросских списках. Среди первой пятерки был и Челебиджихан.

«Им связали руки... Завязали матросы и рабочие плотницких мастерских севастопольского порта. Их повели... Никто из обреченных не просил пощады у своих палачей... По дороге к месту убийства в Карантинной балке... убийцы пытали своих жертв... били прикладами и кулаками, Синицу кололи штыками и били прикладами и глумились над всеми. Их расстреляли в упор и уже мертвых били прикладами и камнями по головам. С убитых сняли верхнее платье, ботинки, кольца, кошельки».

Растерзанное тело муфтия вместе с другими бросили в автомобиль и отвезли к Графской пристани. Там убитых грузили на баржи, отвозили подальше от берега и, привязав камни, бросали в море. Лишь немногим родственникам позже удалось отыскать останки тел своих близких.

Так погиб известный политик, великий реформатор и гениальный оратор Номан Челебиджихан, а вместе с ним под водами Черного моря на долгие десятилетия была похоронена идея демократии и республиканизма в Крыму. В 1944 году жертвой коммунистического тоталитарного режима едва не пал и целый крымскотатарский народ. Но как говорил сам муфтий и поэт, «они могут подвергнуть огню весь наш край и разрушить все наше имущество, но им не удастся уничтожить веру крымчан».

Сергей Громенкокрымский историк, сотрудник Украинского института национальной памяти

Крым.Реалии

 

Читайте также: