Показать все теги
80 лет назад, 17 сентября 1939 года Красная армия начала вторжение в Польшу. Это событие открыло период так называемых "освободительных походов" – захватнических акций СССР по отношению к государствам Центральной и Восточной Европы.
О том, что подобный вариант обдумывался заблаговременно, свидетельствуют слова Клима Ворошилова на заседании военного совета при наркоме обороны СССР в конце ноября 1938 года: "На западной границе мы имеем врага, не менее организованного, чем японцы... Сейчас, когда мы говорим о западном нашем участке, мы имеем в виду Германию; Польша, Румыния и всякие там Прибалтики, они у нас со счетов давным-давно сняты, этих господ мы в любое время при всех обстоятельствах сотрем в порошок". Зал ответил овацией.
"Освободительными" походы Красной армии на запад были названы в СССР с лёгкой руки Сталина, который 9 сентября 1940 года подвел итог: "...Это благоприятно для человечества, ведь счастливыми себя считают литовцы, западные белорусы, бессарабцы, которых мы избавили от гнёта помещиков, капиталистов, полицейских и всякой прочей сволочи. Это с точки зрения народов". У самих "освобождённых", впрочем, была на этот счёт другая точка зрения: при первой возможности многие из них взяли в руки оружие и воевали против коммунизма до конца 40-х годов, а иногда и дольше – невзирая на очевидную бесперспективность повстанческой борьбы. Но интересно не только то, как РККА и НКВД покоряли и репрессировали народы востока Европы в 1939–40 годах. Важно взглянуть на цели этих последовательных операций СССР.
Все территориальные приращения Советского Союза в начале Второй мировой войны стали возможными в результате сговора Сталина с Гитлером в августе 1939 года. Открыв шлюзы мировой войны, коммунисты получили свободу действий восточнее черты, определённой секретным приложением к пакту Молотова – Риббентропа.
Первой жертвой была Польша
1 сентября 1939 года вермахт вторгся на территорию своего восточного соседа и стал быстро продвигаться, преодолевая отчаянное сопротивление польской армии. На все просьбы Гитлера поскорее ударить в тыл полякам Сталин отвечал, что Красная армия пока не готова. Вскоре немцы пересекли "линию советских интересов", определенную пактом, и вошли в области, населенные в основном украинцами и белорусами. Из Берлина Кремлю намекнули на возможность создания в Западной Украине отдельного государства. И 17 сентября в 5.00 без объявления войны Красная армия пересекла советско-польскую границу.
Счастливыми себя считают литовцы, западные белорусы, бессарабцы, которых мы избавили от гнета помещиков, капиталистов, полицейских и всякой прочей сволочи
В своих воспоминаниях генерал Владислав Андерс отмечал, что польское правительство не ожидало такого развития событий: "Оказалось, что наши тылы, открытые и беззащитные, отданы на милость советской армии и как раз в ту минуту, когда натиск немцев стал ослабевать, когда растянутые на сотни километров немецкие коммуникации стали рваться, когда мы могли бы еще сопротивляться некоторое время и дать союзникам возможность ударить через открытые западные границы Германии, Советская Россия в одностороннем порядке разорвала договор с Польшей о ненападении и, как шакал, набросилась со спины на истекающую кровью польскую армию".
В результате победоносной операции СССР и Третьего рейха Польша была уничтожена как государство, а 28 сентября был подписан советско-германский Договор о дружбе и границе и новый секретный протокол о разделе сфер влияния. Гитлер отказывался от притязаний на Литву, а Сталин взамен отдавал ему часть "своей" территории Польши к востоку от Вислы.
От новой советской границы до Варшавы было рукой подать, до Берлина – 500 километров. Вермахту же до Москвы оставалось почти вдвое больше. Но Гитлер пока не думал о походе на Восток, он был озабочен другим стратегическим направлением – с 3 сентября шла война с Британией и Францией. Пока активных боевых действий на суше и в воздухе не велось, но обе стороны пытались удушить друг друга морской блокадой. Тем временем Сталин начал спасать нацистский режим поставками сырья и продовольствия.
В результате польской кампании появилась советско-германская граница. И сразу же, с октября 1939 года, в Главном штабе РККА начал разрабатываться оперативный план войны с Германией. Немецкие же штабисты занялись аналогичной работой по отношению к СССР только через 9 месяцев.
Один из нацистских руководителей, руководитель внешнеполитического управления НСДАП Альфред Розенберг в конце сентября 1939 года в своем дневнике оценил раздел Польши как внешнеполитическое поражение Третьего рейха: "Железная дорога в Румынию [Краков – Станислав – Бухарест] – в руках Советов! Если теперь русские войдут в Прибалтику, то в стратегическом отношении для нас окажется потерянным и Балтийское море. Москва обретёт небывалую мощь и в любой момент может вместе с Западом выступить против нас".
На новой границе создалось два глубоких выступа в сторону Берлина. Один из них был в районе польского города Белосток, входившего после сентября 1939 года в состав Белорусской ССР, второй – в районе Львова. Весной и летом 1941 года, перед началом войны с Германией, эти "балконы" были просто забиты советскими войсками.
Финляндия – жертва № 2
Решив "польский вопрос", Сталин занялся Финляндией. Выдвинув на переговорах с финнами предложения, неприемлемые для безопасности этой страны, советские дипломаты завели переговоры в тупик. Мирным путём оккупировать Финляндию было невозможно. Поэтому на границе с ней разворачивались огромные советские наступательные силы, а сами финны готовились к обороне.
По сообщению ТАСС, 26 ноября 1939 года на советской части Карельского перешейка, в районе деревни Майнила, прогремело несколько взрывов. 30 ноября "в ответ на провокацию финской военщины" РККА перешла в наступление. Уже к 1 декабря было создано правительство "Финляндской демократической республики" во главе со старым коминтерновцем Отто Куусиненом. Сформировали и просоветскую армию Финляндии из граждан СССР карело-финского происхождения. Солдаты РККА получили приказ приветствовать шведских пограничников на финляндско-шведской границе и препятствовать населению бежать из Финляндии.
Всё говорит о том, что готовилась полная оккупация страны, а не отодвигание границ от Ленинграда на несколько десятков километров, как об этом десятилетиями вещала кремлевская пропаганда. Но из-за целого ряда причин, в первую очередь – упорного и отчаянного сопротивления финских войск, Сталину пришлось ограничиться "только" отторжением у Финляндии Карельского перешейка – по условиям мирного договора, заключенного в марте 1940 года. Хотя теперь, с сугубо военной точки зрения, был возможен быстрый захват всей Финляндии: система укреплений – линия Маннергейма – была преодолена.
Зачем всё это затевалось? Сталин 17 апреля 1940 года на совещании в Кремле пояснил: "Там, на западе, три самых больших державы вцепились друг другу в горло (Великобритания и Франция против Германии. – Прим.), когда же решать вопрос о Ленинграде, если не в таких условиях, когда руки заняты и нам предоставляется благоприятная обстановка для того, чтобы их в этот момент ударить? [...] Теперь угроза Гельсингфорсу (старое шведское название столицы Финляндии – Хельсинки, использовалось в царской России и в СССР до середины 1920-х годов. – Прим.) стоит с двух сторон – Выборг и Ханко". Обратим внимание: попытка захвата Финляндии трактуется здесь не как собственно нападение на соседнюю страну и даже не столько как "решение вопроса о Ленинграде", а как удар по великим державам.
Лидеры западных демократий в тот момент были мало экономически и политически заинтересованы в Финляндии. Захват этой страны не мог ударить по ним непосредственно – просто в таком случае они показывали свою неспособность остановить советского агрессора. В Финляндии был заинтересован нацистский режим, о чем в Кремле отлично знали. Это показывают переговоры военных миссий СССР, Великобритании и Франции 15 августа 1939 года в Москве. В тот день советский уполномоченный Борис Шапошников заявлял, что в случае войны с Германией флот Британии и Франции должен добиваться "перерыва подвоза в Германию из Швеции руды и другого сырья". По словам Шапошникова, одним из вариантов действий советского флота были аналогичные операции: "Подводные лодки Балтийского флота СССР мешают подвозу промышленного сырья из Швеции для главного агрессора".
Германия была очень плохо обеспечена сырьем, которое приходилось импортировать. Главным сырьем в современной войне является металл. В 1939 году Швеция поставила в Германию 37 миллионов тонн железной руды. В 1940 году свыше 50%, а в 1943-м – свыше 70% шведского экспорта приходилось на Германию, ее европейских сателлитов и оккупированные территории. Кроме руды, в 1939 году в Германию из Швеции было поставлено 10 миллионов тонн стали, что составляло половину германского импорта этого металла. Для сравнения: в самой этой стране в 1939 году было выплавлено 15 млн тонн стали. Помимо этого, формально нейтральная Швеция продавала Германии многочисленные виды другого сырья, а также готовую продукцию, в том числе шарикоподшипники.
Рудники, расположенные в Швеции, лежали на расстоянии всего 120 км от границы с Финляндией. Не следует забывать и того, что сама Финляндия поставляла в Германию никель, продукцию лесной и деревообрабатывающей промышленности. Захват Финляндии обеспечивал для СССР возможность разбить немцев, даже не ведя кровопролитных сражений с вермахтом – следовало лишь вторгнуться на территорию Швеции или же с помощью авиации разгромить рудники на суше, а на море потопить транспорты, идущие в Германию.
Для подтверждения этого замысла приведем одну лишь фразу председателя Президиума Верховного Совета СССР (номинального главы государства) Михаила Калинина – из речи о грядущей войне с Германией от 22 мая 1941 года: "Если бы, конечно, присоединить Финляндию, то положение еще более улучшилось с точки зрения стратегии". "Всесоюзный староста", несмотря на формально высокую должность, был незначительной фигурой в партийно-государственном аппарате и не имел никакого отношения к стратегии. Если даже Калинин делал такие заявления, выступая перед партийной аудиторией, то ему не могли этого не подсказать, или, по крайней мере, он не мог этого не услышать на совещаниях и неформальных переговорах в советском руководстве. Это свидетельствует о том, что в Кремле не просто знали о важнейшем стратегическом положении Финляндии, но и активно обсуждали возможности использовать её территорию в скорой войне с Германией.
Гитлер тоже осознавал – и, согласно записи Генри Пиккера, в ходе "застольных бесед" заявлял: "При нападении на Финляндию зимой 1939/40 года у них (советского руководства. – Прим.) не было иной цели, кроме как создать на побережье Балтийского моря военные базы и использовать их затем против нас". Вышеприведенная же фраза Сталина от 17 апреля 1940 года о том, что "теперь угроза Гельсингфорсу стоит с двух сторон – Выборг и Ханко", не оставляет сомнений на счет его дальнейших планов относительно Финляндии.
"Придется идти в Румынию"
В тот же день, 17 апреля 1940 года, на том же совещании командарм Дмитрий Павлов (позднее обвиненный в трусости и расстрелянный в 1941 году за неудачное командование войсками Западного фронта РККА) заявил: "Чтобы поправить ошибки прошлого (имелась в виду финская кампания. – Прим.), я сел за изучение военно-географического описания южного театра, если мы пойдём, а может быть, и придется идти в Румынию, то там климатические и почвенные условия таковы, что в течение месяца на возах с трудом проедем. Это надо учесть".
Сталин не одернул воинственного генерала, так как в Румынию "пришлось идти" действительно скоро: уже 28 июня 1940 года, когда основные силы вермахта находились во Франции. Этот шаг не был предварительно согласован с Гитлером – Берлин о готовящемся вторжении уведомили лишь 23 июня – и вызвал напряженность в высших кругах Германии. В ультимативной форме Молотов потребовал от румынского правительства присоединения к СССР Бессарабии, до революции принадлежавшей России, и Северной Буковины, никогда России не принадлежавшей. Претензии были удовлетворены.
Немецкие дипломаты приложили все силы, чтобы не допустить военного конфликта в этом регионе, так как понимали его значение. Вот что после этого записал генерал-майор Маркс в проекте операции плана "Ост" (война против СССР) от 5 августа 1940 года: "Ведение войны со стороны Советской России будет заключаться в том, что она присоединится к блокаде. С этой целью вероятно вторжение в Румынию, чтобы отнять у нас нефть".
А вот что писал Гитлер Муссолини 20 ноября 1940 года по поводу угрозы британских бомбардировок Румынии: "...Ясно одно: эффективной защиты этого района производства керосина нет. Даже собственные зенитные орудия могут из-за случайного упавшего снаряда оказаться для этого района столь же опасными, как снаряды противника. Совершенно непоправимый ущерб был бы нанесен, если бы жертвами разрушения стали крупные нефтеочистительные заводы. [...] Это положение с военной точки зрения является угрожающим, а с экономической, поскольку речь идёт о румынской нефтяной области, – просто зловещим".
Во время беседы с итальянским диктатором спустя два месяца Гитлер заявил: "Русские становятся всё наглее, особенно в то время года, когда против них ничего не предпринять (зимой) [...] Самая большая угроза – огромный колосс Россия [...] ...Надо проявить осторожность. Русские выдвигают всё новые и новые требования, которые они вычитывают из договоров. Потому-то они и не желают в этих договорах твёрдых и точных формулировок.
Итак, надо не упускать из виду такой фактор, как Россия, и подстраховать себя [военной] силой и дипломатической ловкостью. Раньше Россия никакой угрозы для нас не представляла, потому что на суше она для нас совершенно не опасна. Теперь, в век военной авиации, из России или со Средиземного моря румынский нефтяной район можно в один миг превратить в груду дымящихся развалин, а он для Оси жизненно важен".
Захватив Бессарабию, Красная армия приблизилась к румынским нефтеносным районам, до них оставалось менее 200 км. В мае 1942 года Гитлер, согласно записи Пиккера, заявлял: "Если бы не удалось во время вторжения русских в Румынию заставить их ограничиться одной лишь Бессарабией, и они забрали тогда себе румынские нефтяные месторождения, то самое позднее этой весной они бы задушили нас, ибо мы остались бы без источников горючего". Не следует особо доверять словам Гитлера, палача и захватчика: все агрессивные режимы выставляют себя невинными жертвами, чтобы начать агрессию. Но факты говорят сами за себя.
По плану развёртывания Красной армии, датированному маем 1941 года, ей предписывалось "быть готовым к нанесению удара против Румынии при благоприятной обстановке", а в Бессарабии и Украине весной и летом 1941 года были развёрнуты огромные наступательные силы. Что касается оценки советским руководством нефтяной проблемы, то в мае 1941 года ее отражал доклад Главного управления политпропаганды Красной армии: "...Горючее – это первое слабое место германской экономики. Продовольствие – это второе слабое место германской экономики (оба "слабых места" – в Румынии. – Прим.). Оно уже даёт себя чувствовать чрезвычайно остро... Перспективы снабжения продовольствием всё более ухудшаются… Третьим слабым местом германской экономики является положение с сырьем. Несмотря на то что Германия получает сырье из оккупированных стран, всеми видами сырья она не обеспечена. Созданные в свое время запасы иссякают, а английская блокада закрывает для Германии внеевропейские рынки. Чем дольше продолжается война, тем больше будет истощаться Германия".
Прибалтийский плацдарм
Что касается стран Балтии, то их присоединение Сталин подготовил уже осенью 1939 года, когда 28 сентября, 5 и 10 октября навязал трем государствам соответствующие договоры, по которым на побережье создавались советские военные базы.
5 октября 1939 года Альфред Розенберг раздосадованно отметил ухудшение положения Рейха: "Одно ясно: Москва невероятно продвинулась вперед в стратегическом отношении и упрочит свои позиции в Прибалтике. Поначалу в "опорных пунктах", а затем и повсеместно. Балтийское море, таким образом, не является германским, с севера угрожает, даже господствует Москва. На юге: отсутствие общей границы с Румынией. Пусть бессарабский вопрос отошёл на второй план, в будущем и он будет затронут. (…) Твёрдый факт: если Англия выйдет [из войны] относительно невредимой, при любом сопротивлении, без которого мы не сможем обойтись, она станет мобилизовывать Россию против нас".
В результате в июне 1940 года, когда вермахт завоёвывал Францию, три балтийские страны были окончательно оккупированы советскими войсками, а 21 июля новые тамошние правительства попросили принять их в состав СССР. С июля 1940 года советская военная мощь на этих территориях наращивалась без каких-либо оглядок на суверенитет народов Прибалтики.
Особенно большая концентрация советских субмарин к лету 1941 года была в латвийском порту Лиепая. Город был захвачен вермахтом в первые дни войны против СССР – с большим количеством горючего, боеприпасов и военного снаряжения. В оборонительной или контрнаступательной войне не требовалось сосредотачивать такие силы в нескольких километрах от германской границы. Но для нанесения удара по германо-шведским и германо-финским водным коммуникациям базы лучше, чем Лиепая, не найти. Советский флот на Балтике в первый день войны получил приказ топить все корабли Германии по праву подводной войны. В Прибалтике к лету 1941 года были сосредоточены и огромные сухопутные силы, предназначенные для того, чтобы сковывать группировку немецких войск в Восточной Пруссии, пока остальные части Красной армии будут наступать в Польше и Румынии.
Если окидывать общим взглядом "освободительные походы", то их последствия и итоги были многообразны и разносторонни. Народы занятых СССР территорий после оккупации возненавидели сталинский режим и переносят часть этой ненависти на Россию и русских до сих пор. Вместо миролюбивых восточноевропейских стран соседями СССР стали гитлеровская Германия и враждебно настроенные, жаждущие возвращения отнятых территорий Румыния и Финляндия. Кроме того, лидеры Венгрии ясно осознали угрозу с востока, и в том числе из-за этого их страна приняла участие в войне против СССР на стороне Германии. Из-за агрессии и военных неудач в ходе войны против Финляндии упал международный престиж СССР, а Гитлер решил, что это "колосс на глиняных ногах", с которым будет легко справиться.
Но, конечно же, все перечисленные последствия не входили в планы Кремля. Красная армия приобрела опыт ведения войны как в лесах и болотах восточной Польши, так и в снегах Финляндии. СССР за год, с сентября 1939-го по август 1940 года, захватил территории с населением свыше 23 миллионов человек. Таким образом, его население выросло на 13,5%. Были образованы пять новых советских республик. Снова предоставим слово Сталину, который 9 августа 1940 года заявил: "Мы расширяем фронт социалистического строительства... А с точки зрения борьбы сил в мировом масштабе между социализмом и капитализмом это большой плюс, потому что мы... сокращаем фронт капитализма". Но главное, ради чего задумывались все эти авантюры: Советский Союз приобрёл отличный трамплин для прыжка в Европу. Правда, воспользоваться этим плацдармом ему помешал Гитлер.
Александр Гогун, исследователь военной истории сталинизма
