Показать все теги
Уже не первое столетие исследуются христианские памятники Таврики. Однако и в настоящее время большинство из них или не изучено в полной мере, или трактуются неоднозначно. К примеру, и до сих пор так и не выработано единая, бесспорная точка зрения по вопросу о месторасположении убежища, в котором скрывался от гонителей св. Василий, епископ Херсонесский.
Казалось бы, в его Житии содержатся исчерпывающие сведения по этому вопросу: «.нечестивцы осыпали св. Василия ударами, изгнали из города: он удалился в гору, отстоящую на сто стадий от Херсониса, называемую Девичья или Парфенон: - водворившись в пещере исповедник радовался, что сподобился Христа ради подъять раны и мучения.» [1].
Свидетельство этого источника было проанализировано еще В.В. Латышевым. Отмечая, что пещера Парфенон не упоминается при описании Херсонеса более нигде, кроме жития св. Василия, исследователь писал: «В обоих изводах древнейшей редакции жития, т.е. в славянских переводах С и М и в греческом тексте А «Парфенон» упоминается дважды, именно, а) при описании деятельности св. Василия и б) при определении места, отведённого для поселения военному отряду при св. Капитоне. В позднейшей редакции. имеется только одно упоминание о Парфеноне при изложении деятельности св. Василея, при чём сказано, что он поселился в этой пещере, будучи изгнан из города язычниками.. .(курсив Латышева - Н.Д) Очевидно, на этом основании Болланд и предположил, что пещера находилась на мысе Парфении, упоминаемом Стравоном в 100 стадиях от города. Это предположение Болланда св. Димитрий Ростовский уже в категорической форме внёс в текст составленного им жития Херсонских епископов. Однако если мы подробно рассмотрим упоминания о Парфеноне в древнейшей редакции житий, то придём к несомненному убеждению, что. Парфенон находился в самом городе (курсив Латышева - Н.Д.), а никак не на расстоянии сотни стадий от него» [2].
Предложенная В.В. Латышевым парадигма в определённой мере нашла своих последователей в лице Д.В. Айналова и С.А. Беляева. «Я оставляю для другой статьи
доказательства того, что пещера Парфенона до сих пор существует на левой стороне главной улицы Херсонеса, пересекающей город с востока на запад. Эта таинственная пещера не раз была уже описана археологами, и я сам еще видел остатки лестницы, ведшей внутрь пещеры. Я описал ее подробно в первом выпуске "Христианских древностей Херсонеса" под № 35 (С. 121-122)», - пишет Д.В. Айналов и приводит «последовательность топографии мученического пути св. Василевса», которая, по его мнению, «неукоснительно заставляет предполагать существование внутри Херсонеса пещеры Парфенона и почитание ее, как места пребывания первого херсонесского просветителя и мученика» [3]. «Полученные в ходе археологического исследования «пещерного храма» результаты», - дополняет, в свою очередь, С.А. Беляев, - «полностью подтверждают выводы, сделанные Д.В. Айналовым в основном на основании анализа житийной литературы с учетом, правда, архитектурного облика «пещеры». «Пещерный храм» - действительно часть мартирия.
Полностью согласен с предположением Д.В. Айналова, что этот памятник имеет прямое отношение к первому херсонесскому епископу из Иерусалима св. Василию» [4].
Казалось бы, в самое последнее время была сделана и ещё одна находка, которая также может укладываться в контекст рассуждений В.В. Латышева.
На конференции по церковной археологии «Христианские древности и современная культура», состоявшейся в период с 24 по 28 сентября в Национальном заповеднике «Херсонес Таврический» (г. Севастополь), её участникам был показан новооткрытый, и потому ещё не описанный, подземный храм на Девичьей горе. [5] В связи с этим также возникает обоснованный, на первый взгляд, вопрос - не здесь ли некогда находилась пещера, где укрывался святой.
Как видим, гипотеза В.В. Латышева выглядит достаточно сильной. Однако для полноты картины нам представляется полезным рассмотреть альтернативные версии.
Поэтому для начала вернёмся к аргументам самого В.В. Латышева.
Аргументы эти суть следующие.
Во-первых, он отождествляет пещеру Парфенон, где укрылся епископ, с топонимом Парфенон, который упоминается совсем в другом контексте, а именно, в связи с тем, что жители отдали военному отряду «восточную часть города от рынка до Парфенона». Между тем резонно предположить, что в городе, главным божеством жителей которого была богиня Дева, этому божеству был посвящён, скорее всего, не один объект, а из текста жития вовсе не следует, что разделявший город на части Парфенон был именно пещерой. Это понимал ещё Дюбуа де Монпере задолго до Латышева: «Таким образом, таврская богиня имела свой Парфенон в городе и своё святилище на мысу Парфений, в месте, где, несомненно, некогда приносились человеческие жертвы» [6]. Но самое главное - об этом прямо говорит сам Страбон: «В этом городе находится храм какой-то богини Парфены, по имени которой называется и мыс, лежащий пред городом на 100 стадий от него, носящий имя Парфении; на нём находится храм и статуя богини» [7].
Во-вторых, В.В. Латышев апеллирует к психологической достоверности жития, ссылаясь на то, что оно не упоминает собственно о необходимости выхода из города как сторонников, так и противников св. Василия, желавших его разыскать. Однако в житии ясно сказано, что князь и его присные, желая воскресить княжеского сына, «в тот же день пошли искать человека Божия и обрели его в пещере» [8]. Если св. Василий
действительно находился в городе, а, тем более, на его главной улице, фраза о его поисках и «обретении» выглядит более чем странно, но она вполне логично живописует силу любви родителей, если им пришлось при тогдашних средствах передвижения «в один день» проделать двадцатикилометровый путь туда и обратно. Что же касается гонителей святого, то не забудем, что после воскресения княжеского сына «епископа ввели с честию в Херсонес, после чего, князь крестился со всем своим домом, и много народа приложилось к сонму верных. Церковь Христова росла в Херсонесе, а капища языческие упразднялись». В контексте этого фраза: «Собралось множество нечестивых с оружием в руках, и с воплем напали на архиерея Божия: извлекли его из храмины (курсив наш - Н.Д.), связали ноги и так влачили по улицам.» [9] - может быть понята, на наш взгляд, единственным образом: торжество Православия казалось столь близким, что святителя захватили врасплох не в его убежище, надобность в котором к тому времени, казалось, уже полностью миновала, а в тот момент, когда он проповедовал в черте города. В частности, это могло иметь место и в подземной «храмине» на главной улице Херсонеса [10], которая впоследствии по этой самой причине и стала его мартирием, что никак не противоречит выводам Д.В. Айналова и С.А. Беляева.
В-третьих, не ставя под сомнение авторитет В.В. Латышева как учёного, нельзя, однако, не отметить некоторой «выборочности», если не предвзятости, с которой он оставляет за собой право отметать или признавать те или иные подробности славянской версии жития. Отвергая версию о бегстве св. Василия из города фактически на том основании, что детали этого бегства остались только в славянском изводе (хотя сам факт укрытия в «Парфеноне» имеется и в прототипе), он в то же время как об историческом факте говорит о существовании двух городских ворот Херсонеса, упоминание о которых вообще имеется только в этой же славянской версии [11].
Но гораздо существеннее то, что, как нам представляется, в его рассуждениях не учтён несравненно более важный психологический момент, чем те, на которые он опирается.
Парадоксальность вывода о факте проживания гонимого святителя в непосредственном окружении своих гонителей была настолько очевидна самому исследователю, что он почувствовал необходимость объясниться: «Мне кажется, что этот факт может быть объяснён только предположением, что посвящённая Деве пещера пользовалась правом убежища» [12].
В наши дни С.Б. Сорочан, В.М. Зубарь и Л.В. Марченко повторяют и развивают эту аргументацию. Вот что они пишут: «Может быть, мы и стоим у места, где нашел приют епископ, а название Парфенон (дословно с древнегреческого - «храм девы») объяснимо тем, что Василий укрылся не просто в пещере, а в заброшенном древнем подземном храме, посвященном хтоническим божествам, например, владычице загробного мира - Коре (Персефоне), тоже «деве»? Как и любой греческий храм, даже запущенный, он давал право защиты, и становится понятно, почему Василий пытался, правда, безуспешно, найти убежище именно в этом месте» [13].
Между тем, существует целый ряд апостольских правил (45-е, 70-е, 71-е), которые, хотя и не запрещают в прямой форме заходить в языческий храм, однако, в своей совокупности направлены, по сути дела, на осуждение любой попытки прямо или косвенно признать сакральность иноверческого храмового пространства, будь то языческого или еретического. Нет никаких сомнений, что эти правила не навязывали ранним христианам подобную точку зрения, а лишь выражали и нормативно закрепляли её как уже сложившуюся. Бытовые пространства
христианина и язычника могли пересекаться, сакральные - ни при каких обстоятельствах. «У нас одна душа, но не одно учение, мы сообща владеем миром, но не заблуждением» - чеканно формулирует это положение Тертуллиан в своём полемическом трактате «Об идолопоклонстве» [14] и даёт развёрнутое обоснование этому мироощущению. В сущности, квинтэссенцией этого обоснования можно считать две ключевые фразы: «Так поступает и царь Давид, когда упоминает богов, говоря: Боги язычников - демоны» [15]. И далее: «.Храня молчание, ты подтверждаешь величие тех, чьим именем ты якобы связан. И какая разница, своими ли собственными словами ты подтвердишь, что боги язычников - настоящие боги, или только слыша это и ничего не возражая?» (выделено нами - Н.Д.) [16].
Между тем предложенная Латышевым интерпретация предполагает именно акт такого «молчаливого» подтверждения. Укрыться в святилище языческого божества означало бы, по крайней мере, в глазах самих язычников, отдаться под покровительство этого божества, то есть, де-факто, признать его власть, его «истинность», а значит, тем самым, стать если не прямым служителем, то пособником «демонов» - об этом также ясно и недвусмысленно пишет Тертуллиан: «Как можем мы быть враждебны к тем, чьей милости мы обязаны собственным пропитанием?» [17]. Таким образом, даже допуская гипотетическое восприятие христианином языческого убежища «всего лишь» как возможности использовать «суеверия» толпы в своих интересах, мы упустили бы из виду катастрофические последствия, которые это имело бы если не для самой личности св. Василия, то для дела проповеди христианства в среде херсонского социума. Несомненно, святой не мог этого не понимать. Поэтому вариант с укрытием святителя в херсонском Парфеноне представляется нам психологически недостоверным для того времени. И уж совсем невероятной, в этом случае, представляется нам ситуация, при которой «св. Василий не только укрылся в Парфеноне от первого преследования, но и после того, как был найден там родственниками умершего мальчика и чудесно воскресил его, снова вернулся в пещеру и пребывал в ней до кончины» [18]. Чьим именем, с точки зрения язычников, должен был воскрешать человек, принявший покровительство их богини? Мог ли не понимать этого св. Василий? Ведь, согласно тому же Тертуллиану, «благословлять языческими богами - всё равно, что проклинать Именем Божьим» [19]! А упомянутая выше Персефона и вовсе была владычицей Аида (Ада), то есть, говоря православным языком, ни много ни мало «хозяйкой» преисподней!
В то же время вариант с уходом св. Василия в отдалённую пещеру не только не противоречит реалиям эпохи, но находит себе в этой эпохе прямые параллели. Так, при совершенно тождественных обстоятельствах, гонимый тбилисскими язычниками св. Давид удаляется из своей пещеры на горе Мтацминда в Гареджийскую пустыню, где и основывает один из известнейших пещерных монастырей Грузии [20].
Вот почему нам по-прежнему представляется целесообразной попытка непосредственной верификации исходного агиографического материала.
Основным препятствием к этому, однако, доныне являлось то обстоятельство, что попытки отыскать мыс Парфенион предпринимались неоднократно, однако назвать их результативными невозможно. Обстоятельный обзор этих попыток произведён в книге Т.М. Фадеевой [21]. Так, академик Паллас и кембриджский профессор Э. Кларк «не менее трёх раз согласились в том, что мысу Парфений могли соответствовать мысы: а) Фанар, или Херсонесский, б) Фиолент, в) Айя- бурун, Святой мыс (замыкающий бухту Георгиевского монастыря, но не мыс Айя! [22] )». Кроме того, Паллас допускал существование храма Девы на мысе с гротом Дианы (впоследствии Джаншиев мыс или мыс Лермонтова), итальянец Формалеони и А.С. Пушкин помещали этот храм на мысе Фиолент [23], а Муравьёв-Апостол - на мысе Херсонес [24]. Дюбуа де Монпере почти не сомневался в его локализации на мысе Айя-бурун, но в то же время рассматривал и район Георгиевского монастыря, причём обосновывал это тем, что ранние христиане часто переосвящали места древних святилищ: «святой Георгий пришёл на смену Ифигении, Оресту, Гераклу» [25]. К этому мнению склоняется и сама Т.М. Фадеева [26].
Нам представляется, что одной из основных причин неудачи вышеупомянутых исследователей было чрезмерное увлечение античной историей в её романтизированном варианте. При этом деятели науки и культуры XVIII-XIX вв., особенно прозападной ориентации, рассматривали средневековье как эпоху упадка, а их скептическое отношение к христианству влекло за собой естественное недоверие к агиографическим данным как к историческим источникам.
Мы же, напротив, сделаем основной упор на житие св. Василия и, в предположении его изначальной достоверности и точности, попытаемся проанализировать данные, которые можно было бы интерпретировать как легенду в научном смысле этого слова, пригодную для поисков возможного убежища херсонского святителя. Эти данные суть следующие.
- «Гора Парфенион». Отождествление горы Парфенион с мысом Парфенион хотя и представляется достаточно вероятным, но всё же не является бесспорным.
- Аргументом в пользу такого отождествления по умолчанию считается совпадение расстояний между Страбоновым мысом и «житийной» горой - 100 стадий. Как известно, греческий стадий составлял 178 м, аттический - 177,6 м, т.е. примерно столько же.
- Наличие пещеры, в которой подвизался святой.
В качестве дополнительных моментов отметим следующие.
- Необходимым условием отшельнического подвижничества, при всех его самоограничениях, должно было быть устойчивое водоснабжение.
- Желательная скрытность или труднодоступность убежища.
Таким образом, функционально полное соответствие сохранившимся материалам жития св. Василия имел бы следующий географический объект: Скрытно расположенная ИЛИ труднодоступная пещера, находящаяся на мысу ИЛИ горе, расположенных в 100 стадиях (17,8 км) от Херсонеса И поблизости от источника пресной воды.
Данное описание мы попытались, пока что приближённо, представить в виде совокупности логических функций. Заметим, что логическая функция «И» предполагает обязательное совместное существование объектов. Поэтому в строгом виде наше логическое выражение примет вид:
Искомый объект = {[(пещера И мыс) ИЛИ (пещера И гора)] И источник} И 100 стадий.
Такая запись вовсе не является средством достаточно распространённого искусственного «наукообразного затуманивания» очевидных вещей: несмотря на непривычный для гуманитария вид, интуитивный смысл приведённой формулы достаточно понятен. В то же время, как мы увидим из дальнейшего, она открывает перед нами новые возможности: во-первых, не позволит нам пропустить какой- либо из вариантов решения, а, во-вторых (и это главное), путём чисто формальных и не столь очевидных, на первый взгляд, преобразований позволит менять стратегию поиска (подобно тому, как это делается при поиске в Интернете). При этом каждая новая стратегия позволяет нам достаточно гибко брать за основу любой из удобных нам признаков (в зависимости от контекста), а далее осуществлять расширенный поиск по правилам математической логики.
В частности, пользуясь известными переместительным и сочетательным законами (свойства дистрибутивности и коммутативности), мы можем преобразовать данное выражение к виду:
Искомый объект = (пещера И источник) И (мыс ИЛИ гора) И (скрытность ИЛИ труднодоступность) И 100 стадий.
Теперь обратим внимание на следующее.
- Выражения, находящиеся во второй и третьей круглых скобках (« мыс ИЛИ гора», «скрытность ИЛИ труднодоступность»), логически представляют собой альтернативу и потому не могут быть первичными поисковыми признаками (чем зачастую грешили предшествующие исследователи). Именно эта ситуация описывается сказочной формулой «пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что».
- Из признаков, не имеющих альтернативы и входящих в выражения на правах общего сомножителя (т.е. обязательного условия), пещеры с источником, с одной стороны, являются в Крыму достаточно многочисленными (неоднозначность решения), а с другой, в силу их малых размеров, никогда нельзя утверждать, что нам известны все подобного рода объекты - как существующие в настоящее время, так и существовавшие раньше. Именно поэтому, на наш взгляд, повисла в воздухе, как непроверяемая, гипотеза В.В. Латышева.
- Таким образом, как это не покажется парадоксальным, единственным критерием, позволяющим эффективно произвести первичный поиск, оказывается та самая дистанция в 100 стадий, которую считал такой недостоверной В.В. Латышев, и, как мы увидим далее, другие исследователи (хотя и из иных соображений). Именно в силу этого, на наш взгляд, оказались безуспешными многочисленные попытки упомянутых выше учёных идентифицировать мыс Парфенион, поскольку в качестве главного признака для расширенного поиска использовались гипотетические остатки святилища Девы, о внешнем виде которого никто не имел представления, притом, что развалины античных построек встречались в окрестностях Херсонеса на каждом шагу. В настоящее же время поиск этого святилища и вовсе может оказаться безрезультатным, т.к. в годы «холодной войны» почти все мысы в окрестностях Севастополя и Балаклавы были облюбованы военными под радиолокаторы обзора моря и станции наведения ракет. В частности, локаторы находились на мысе Айя, на самом Фиоленте и поблизости от него - вокруг маяка. На Фиоленте и вокруг Балаклавы на мысах были также установлены ракетные и артиллерийские батареи. В Георгиевском монастыре и Мраморной балке находился ракетный полигон. Всё это было демонтировано только в 1990-е гг. Военные же с памятниками могли и не церемониться, особенно если речь шла о насухо сложенной куче каменных глыб, оставшихся от храма. Так, например, пострадало укрепление Кокия-исар на мысе Айя.
В то же время история «пещерных городов» Крыма доказывает, что пещерные сооружения оказываются намного долговечнее наземных.
Чтобы не усложнять далее наше логическое выражение, будем искать его решения по частям, пользуясь правилами раскрытия скобок.
Проверяя версию «100 стадий», мы должны были бы получить в качестве возможных вариантов решения две «особые» точки по обе стороны Херсонеса.
К счастью, одну из этих точек оказывается возможным отбросить на основании результатов, полученных при решении совсем другой задачи в ходе исследований, проведённых В.М. Зубарем и А.В. Буйских: «А.Л. Бертье-Делагард, а вслед за ним и другие исследователи, полагал, что 100 стадий - это расстояние между Херсонесом и Маячным полуостровом, где располагался Древний Херсонес и мыс Парфений., а несовпадение расстояния, указанного Страбоном в стадиях, с реальным объяснял ошибкой, «которая у древних самое обычное дело» [27] (курсив наш - Н.Д.)... Но следует обратить внимание не на вероятную ошибку древних, а на то, что Страбон пишет о мысе, расположенном «перед городом». Причём это место, несмотря на ряд разногласий, одинаково трактуется всеми переводчиками.
Фото 1. Мыс Фиолент. Вид с юго-запада.
Фото 2. Пещерные комплексы на мысе Виноградный
Фото 3. Пещерные комплексы на мысе Виноградный
Фото 4. Урочище "Митрополичьи сады".
Фото 5. Остатки наземного храма на мысе Виноградный
Фото 6. Пещерная келья с источником на мысе Виноградный
Фото 7. Русло источника в пещерной келье на мысе Виноградный
Фото 8. Георгиевский монастырь
Фото 9. Остатки пещерных келий у Георгиевского монастыря
Страбон достаточно точно описывает побережье Гераклейского полуострова. Поэтому в данном случае Страбон. указывал не на Маячный полуостров, лежащий к западу, а на район мыса Фиолент, расположенный на южной стороне Гераклейского полуострова, как раз на расстоянии 20 км или 100 стадий от Херсонеса., где следует локализовать мыс Парфений с храмом и статуей Партенос» [28].
Произведём теперь анализ окрестностей найденной «особой точки» на соответствие вторичным поисковым признакам.
Фантастическая панорама мыса Фиолент (фото 1), как уже отмечалось, неоднократно побуждала путешественников, художников и поэтов воображать именно здесь кровавые обряды, связанные с отправлением культа Девы. Но нас сейчас интересует пригодность этого места для обитания св. Василия, а с этой стороны результат верификации оказывается неудовлетворительным: даже несмотря на то, что там был найден небольшой христианский храм IX-X в., а под ним слои IV-III вв. до н.э. [29], непосредственно мыс Фиолент беден пресной водой (по крайней мере, в настоящее время), а его исполинские отвесные обрывы не способствуют пещерножительству.
Однако известно, что как хорошие источники пресной воды, так и пещерные комплексы, причём искусственного, и к тому же христианского, происхождения, имеются по обе стороны от Фиолента - как со стороны Балаклавы (Георгиевский монастырь), так и со стороны Херсонеса (мыс Виноградный). Ближе к Херсонесу такие комплексы на сегодня неизвестны, а за Георгиевским монастырём они были зафиксированы (но не исследованы, поэтому точное положение их неизвестно) рядом путешественников уже только вблизи Балаклавы, у села Карани (ныне Флотское). Таким образом, именно указанный в житии св. Василия район оказывается насыщенным средневековыми христианскими пещерными комплексами (около десятка пещер на мысе Виноградный и не менее этого в районе Георгиевского монастыря).
В сущности, на этом в проверке нашей гипотезы можно было бы остановиться. Но попробуем поверить житию св. Василия до конца. Дело в том, что расстояние морским путём между упомянутыми комплексами составляет около 4,5 км или порядка 25 стадий, то есть четверть указанного Страбоном расстояния, что позволяет дифференцировать их достаточно определённо. Поэтому, не делая поспешных выводов, измерим морской путь от Херсонеса до обоих интересующих нас объектов.
В этом случае, если следовать максимально близко к береговой черте, но «срезать» её изгибы (в том числе и гавани) [30], мы получим расстояние от нынешнего Херсонесского заповедника до мыса Виноградный в 20,5 км и расстояние до Георгиевского монастыря в 25 км. Принимая значение греческого стадия в 178 м, получаем 115 стадий и 140,5 стадий соответственно.
Таким образом, пещерные комплексы на мысе Виноградный (фото 2, 3), вопреки мнению А.Л. Бертье-Делагарда об обыкновении древних делать ошибки, с удивительной, на первый взгляд, точностью (с погрешностью [31] около 15%) соответствуют первичному поисковому признаку - расстоянию от Херсонеса до места, где подвизался в период гонений св. Василий. На самом же деле эта точность не так уж и удивительна, если вспомнить, что греки были отличными мореплавателями, а сам Страбон, хотя и имел римское гражданство, но был родом из Амасии, расположенной в ста километрах от южного берега Черного моря.
При дальнейшем анализе нетрудно убедиться, что на Виноградном присутствуют и все остальные - вторичные - наперёд заданные нами поисковые признаки: наличие мыса, относительная труднодоступность (даже сейчас) пещерного комплекса и очень хорошее водоснабжение. Более того, прямо под пещерами существует урочище, именуемое «Митрополичьими садами» (фото 4), изобилующее зеленью и как нельзя лучше способное удовлетворить съедобными растениями невзыскательного подвижника. В древности здесь рос и виноград, одичавшие остатки которого попадаются даже сегодня (что и дало название мысу).
В работе Т.Ю. Яшаевой, руководившей раскопками комплекса на мысе Виноградный, отмечается, что он существовал до разрушения турками (в середине XV в.) длительное время: если наземная часть скита сформировалась только в XIII в. (фото 5), то найденный на его территории склеп существовал уже в начале или первой половине VI в. [32]. «Естественно», - отмечает исследовательница, - «склеп существовал не сам по себе. Ему, вероятно, предшествовала отшельническая келья и святой источник, вокруг которых позже сформировался скит» [33].
В другой, более ранней работе, Т.Ю. Яшаева уточняет, что и помещение с источником, в действительности, пережило два периода функционирования. На раннем этапе оно, вне всяких сомнений, служило кельей (фото 6), о чем свидетельствуют его расположение и размеры, наличие дверного проема, внутренняя обшивка деревом и наличие пазов для крепления встроенной мебели. Второй период связан с появлением в нем источника (очевидно, когда начали вырубать в келье глубокую угловую нишу) (фото 7). Судя по вырезанному перед источником кресту, вода источника почиталась святой. После этого келья была перенесена в другое место, а помещение осталось просто молельной комнатой с источником [34].
Таким образом, склепу, вошедшему в состав пещерной части комплекса в начале VI в. (то есть всего через 200 лет после смерти херсонского святителя), уже предшествовало существование святого источника, в свою очередь, возникшего в уже имевшейся искусственной пещерной келье.
Другими словами, промежуток времени между подвигом святого и основанием скита составляет не более 2-3 поколений.
Нам представляется, что все эти события хорошо укладываются в следующий контекст.
Если св. Василий не оставался в городе, как предполагает Латышев, а удалился от него на мыс Виноградный, то несомненно, что живая память об этом сохранялась в среде херсонских христиан продолжительное время. В частности, было определённо известно и место его пещерного пристанища. Нет ничего удивительного, что вскоре после прекращения гонений (не забудем, что официальное признание христианства состоялось буквально через год после смерти св. Василия) именно вблизи этой пещеры, а, может быть, и в ней самой, обосновались монахи. Вскрытие водоносной трещины, воспринятое как чудо, подтвердило и закрепило славу святого места, и дальнейшее развитие обители происходило по хорошо известной схеме. Как пример, можно привести чудо, совершённое уже упоминавшимся св. Давидом Гареджийским, по слёзной молитве которого в скале открылся источник (так называемая «пещера слёз св. Давида»), давший начало обители. При этом источник, по преданию, дважды иссякал, когда к нему прикасалась рука «нехристя», и лишь после особого богослужения вода возвращалась [35]. Да и в самом Крыму, например, по молитве св. Климента «Господь открыл источник» в Инкерманских каменоломнях [36].
Что же до расположения современного Георгиевского пещерного монастыря, то он с гораздо меньшей вероятностью может быть отождествлён с местом изгнания св. Василия. Прежде всего, погрешность определения его местоположения относительно указанной Страбоном составляет уже не менее 40% (а предполагаемые пещерные комплексы в окрестностях Карани удалены от Херсонеса ещё не менее чем на 3 км, т.е. на 17 стадий, что, в свою очередь, увеличивает погрешность почти до 60%).
К тому же назвать Георгиевский монастырь находящимся на мысу или горе можно только с натяжкой - он находится под самой бровкой обрыва, нависающего над бухтой, ограниченной с одной стороны мысом Фиолент и с другой - мысом Айя-бурун (фото 8).
Вдобавок, раннехристианское происхождение его достаточно сомнительно - церковное предание определяет его возраст в 9 столетий, а А.Л. Бертье-Делагард, как известно, сомневался и в этой цифре, считая обитель гораздо более поздней и относя её основание к XV в. [37]. В связи с этим В.Ф. Филиппенко приводит хотя и косвенные, но достаточно правдоподобные аргументы в пользу того, что монастырь был основан выходцами из Инкермана [38].
Однако, если считать, что первые христианские подвижники появились в этой округе задолго до того на мысе Виноградный, освящённом именем св. Василия, то ситуация начинает выглядеть несколько по-другому: не исключено, что именно их последователи иссекли первые кельи там, где была основана впоследствии обитель святого Георгия. Пришедшие из Инкермана монахи только способствовали этому. Заметим, что и сейчас под бровкой обрыва, в нескольких сотнях метров от монастыря, по направлению к мысу Виноградный, сохранились остатки подобных келий (фото 9).
Более того, даже известное предание о чудесном спасении мореплавателей может получить совершенно неожиданное объяснение, если окажется, что в этом месте уже проживали монахи, способные какими-то средствами, например, при помощи световых сигналов или колокольного звона, помочь корабельщикам избежать катастрофы. Нельзя полностью исключить и предположения, что образ св. Георгия мог действительно быть установлен этими монахами на самой скале св. Явления, что и дало фактическое основание преданию о «чудесном обретении» этого образа.
В таком случае, споры вокруг вопросов датировки просто теряют смысл: в то время, как отдельные кельи отшельников, удалившихся из обители св. Василия в поисках уединения, могли появиться здесь и тысячелетие назад, общежительный монастырь св. Георгия, действительно, мог быть основан в XV в. В.Ф. Филиппенко обосновывает это вытеснением инкерманских монахов из прежней обители, носившей имя св. Георгия, турками после оккупации ими Каламиты [39]. Но заметим, что и жизнь скита на мысе Виноградный также прервалась именно в это время [40]. Поэтому его уцелевшая братия тоже могла присоединиться к своим единоверцам.
Подтвердить или опровергнуть все эти предположения, равно как и гипотезу В.В. Латышева, можно только в ходе дальнейших исследований всех упомянутых выше памятников.
Однако, в любом случае, с учётом того, какую ценность потенциально может представлять с точки зрения истории христианства в Крыму комплекс на мысе Виноградный, нам представляется целесообразным взять его под особую защиту государства и Церкви, чтобы его не постигла печальная судьба других подобных же объектов - мемории св. Климента на островке в бухте Казачьей и средневековой лавры в Сарандинакиной балке. Между тем, пока что «весёлое» времяпрепровождение отдыхающих в пещерах м. Виноградный, ныне расположенных непосредственно под коттеджами дачного посёлка, является «нормой», а в 2005 г. автор наблюдал и документально зафиксировал в этих пещерах следы совершения ритуалов чёрной магии.
В заключение отметим, что наша гипотеза совершенно не касается вопроса о типе и местонахождении храма Девы, а значит, мы и не можем утверждать что он находился в столь непосредственной близости от пещеры святителя, что имел к ней какое-то отношение, кроме топонимического. Следовательно, нет никакого основания считать, что святой Василий, поселившись в пещере, воспользовался правом храмового убежища. Скорее наоборот, именно это могло ускорить его мученическую кончину, как скоро местожительство его было открыто после совершённого им чуда воскрешения отрока, и херсонские язычники выяснили, что ненавистный им христианский проповедник, обладающий, к тому же, даром «наглядно демонстрировать» преимущества своей веры, водворился не где- нибудь, а по соседству с их капищем, то есть - в их понимании - бросил им вызов. В то же время размещение впоследствии на этом месте христианского скита если и не является доказательством существовавшего прежнего языческого святилища, то и не противоречит такой гипотезе - такая практика, действительно, достаточно общеизвестна.
Автор благодарит профессора, заведующего кафедрой всеобщей истории Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета Д.В. Деопика, а также редактора- составителя сборника «Спелестологические исследования» Ю.А. Долотова и ведущего научного сотрудника ИНИОН РАН Т.М. Фадееву за ценные консультации и предоставленные материалы.
Н.В. Днепровский
Из сборника «Материалы по археологии и истории античного и средневекового Крыма. Вып. I». Симферополь, 2008
Примечания
1 Жития святых Таврических (крымских) чудотворцев / Сост. Д. Струков. М., 1878. С.17-18.
2 Латышев В.В. Жития святых Епископов Херсонских. Исследования и тексты // ЗИАН. СПб, 1900. Т.8. С. 50-51.
3 Цитируется по: Беляев С А. Христианская топография Херсонеса // Церковные древности. Материалы конференции. См.: http://www.rel.O(g.ru/oqi-bin/mn.oqi?fecHon=shicw&obi=1177.
4 «Христианские древности и современная культура». V международная научная конференция по церковной археологии. Севастополь, 24-28 сентября 2007.
5 Там же.
6 Перевод Т.М. Фадеевой. См.: Фадеева ТМ. Тайны Горного Крыма. Симферополь, 2007. С.195.
7 Косцюшко-Валюжинич К. Важное археологическое открытие в Крыму // ИТУАК. Симферополь, 1891. №13. С. 56.
8 Жития святых Таврических (крымских) чудотворцев. С. 18.
9 Там же. С. 19.
10 Заметим, что именно в этом случае термин «извлекли» опять-таки предельно точно характеризует происходившее.
11 Латышев В.В. Указ. соч. С. 56-57.
12 Там же. С. 53.
13 Сорочан С.Б., Зубарь ВМ, Марченко Л.В. Херсонес - Херсон - Корсунь. Путешествие через века без экскурсовода. К., 2003. С. 107.
14 Тертуллиан, Квинт Септимий Флорент. Избранные сочинения. М., 1994. С. 261.
15 Там же. С. 267.
16 Там же.
17 Там же. С. 253.
18 Латышев В.В. Указ. соч. С. 52-53.
19 Тертуллиан, Квинт Септимий Флорент. Указ. соч. С. 268.
20 Давид Гареджели и его лавра. Юбилейное издание. Тифлис, 1901. С. 3-4.
21 Фадеева ТМ. Указ. соч. С. 195-204.
22 Тем не менее, вид мыса Айя-Бурун, приведённый в приложении к работе З.А. Аркаса и воспроизведённый в работе Т.М. Фадеевой (Фадеева ТМ. Указ. соч. С. 198), исключительно похож именно на скалу Кокия-Исар, венчающую мыс Айя, а не Айя-Бурун. Именно там 300-метровая вершина отвесного утёса расколота огромными трещинами на три части, на одной из которых находилось укрепление. В то же время недавно автор настоящей работы видел в частной коллекции гравюру Гейсслера и Куше, изображающую Георгиевский монастырь в начале XIX века, где подобная расколотая платформа отсутствует. Поэтому, на наш взгляд, здесь всё же возможна очередная топонимическая путаница (собственно, Айя-бурун в переводе и означает «мыс Айя», или «Святой Мыс»). Подобная ситуация в Крыму не редкость: так, имеется несколько мысов или скал с названием «Кильсе-бурун», существовало не менее трёх «Ай-Тодоров» (два мыса и село) и т.д.
23 Фадеева ТМ. Указ. соч. С. 199, 202.
24 Там же. С. 201.
25 Там же. С. 203-204.
26 Там же. С. 204.
27 Известно, что попытки идентифицировать таинственный мыс Парфений и обнаружить находившееся на нём святилище Девы производились неоднократно, но оканчивались неудачей. Теперь мы видим и возможную причину этого: сознательное игнорирование исследователями, как недостоверного, первичного (с нашей точки зрения) поискового признака - расстояния.
28 Зубарь ВМ, Буйских А.В. По поводу интерпретации памятников Маячного полуострова. // МАИЭТ. Симферополь, 2006. Вып. XII. С. 8.
29 Фадеева ТМ. Указ. соч. - С. 212.
30 Сделать это чрезвычайно просто самыми элементарными средствами, например, проложив по карте нитку, а потом измерив её длину.
31 Эта погрешность может быть более указанной, если путь корабля пролегал дальше от береговой черты или, наоборот, повторял все её изгибы. Но она также могла быть значительно меньше указанной, т.к. мы не знаем точного места отплытия, от которого отсчитывал расстояние Страбон.
32 Яшаева Т.Ю. Пещерный комплекс в округе Херсонеса // Проблемы истории и археологии Крыма. Симферополь, 1994. - С. 175.
33 Там же.
34 Там же. С. 71-72.
35 Давид Гареджели. С. 26-27. Заметим, что иссяк источник и в скиту на мысе Виноградный, когда, после его разорения турками, в монастырских помещениях были устроены кошары для овец и временные жилища пастухов (См.: Яшаева ТЮ. Средневековый скит на мысе Виноградный // Православные монастыри. Симферополь, 2007. С. 177).
36 Жития святых Таврических (крымских) чудотворцев. С. 12.
37 Бертье-Делагард А.Л. К истории христианства в Крыму. Мнимое тысячелетие. Вымысел и действительность в истории Георгиевского Балаклавского монастыря // ЗООИД. Одесса, 1910. Т. 28. С. 54-55.
38 Филиппенко В.Ф. К истории Инкерманского пещерного монастыря (первый этап существования) // История и археология Юго-Западного Крыма. Симферополь, 1993. С. 122.
39 Там же.
40 Яшаева ТЮ. Средневековый скит на мысе Виноградный. // Православные монастыри.
Симферополь: СОНАТ, 2007. С. 175-177.
