Показать все теги
Летом 1942 года немецко-фашистская армия возобновила наступление, одной из задач которого было овладение Кавказом и Закавказьем.
В южном направлении немецкое наступление началось 28 июня. Оно носило исключительно ожесточенный характер.
К исходу 15 июля оборона советских войск между Доном и Северным Донцом была прорвана[1]. Наступление немецких армий велось на фронте шириной в 500-600 км.[2]
Советским войскам удалось выйти из-под охватывающего маневра немецко-фашистских армий. 24 июля был оставлен Ростов-на-Дону[3]. Советские войска ушли за р. Дон.
29 июля немцы прорвали фронт на другом участке, в районе Цимлянской. 2 августа на фронте Донской группы советских войск немцы начали наступление на Сальск, на следующий день войска Донской группы были отведены за р. Кубань. 5 августа немецкие части вошли в Ставрополь, 11 августа был оставлен советскими войсками Краснодар. Немцы вышли в район Майкопа, заняли Белореченскую, но к Туапсе им прорваться не удалось. Продвигаясь южнее Ростова, немецкие армии 8 августа вышли в район Моздока, 9-го - Пятигорска, 25-го августа был занят Моздок.
На Туапсинском направлении немецкие войска прорвались 31 августа к Черному морю и захватили Анапу. 10 сентября 1942 г. советские войска вынуждены были оставить Новороссийск. На фронте Северной группы советских войск немцы с 17-го августа по 9-е сентября захватили несколько перевалов на участке от Эльбруса до перевала Клухорский.
20 августа немцы водрузили на вершине Эльбруса свой флаг со свастикой (он развевался там до 17 февраля 1943 г., когда он был сорван советскими солдатами и заменен государственным флагом СССР), 25 октября немцы вошли в Нальчик.
Прорваться к Грозному немцам не удалось. Они не смогли также овладеть всеми перевалами Главного Кавказского хребта. В начале ноября немцы вынуждены были перейти к обороне[4].
В завоевательных планах Кавказ рассматривался прежде всего как источник снабжения Германии нефтью[5]. Проектируемый ’’Рейхскомис- сариат Кавказ” должен был охватить значительную территорию от Ростова-на-Дону на севере до Черного моря на западе, от Каспийского моря на востоке до границы с Турцией и Ираном - на юге. Рейхе комиссариат делился в свою очередь на семь комиссариатов, а именно: Грузию, Азербайджан, Горный район (Дагестан, Северная Осетия, Кабардино-Балкария, Чечено-Ингушетия, Черкесия), Краснодар, Ставрополь, Калмыцкая область (включая Астрахань и часть Ростовской области) и Армению.
Немцы установили контакты с кавказской эмиграцией, проживавшей в Европе после окончания гражданской войны в СССР, рассчитывая использовать ее для реализации своих планов.
Из северокавказских эмигрантов прогерманской ориентации придерживалась группа, издававшая в Берлине журнал ’’Кавказ”. Один из редакторов журнала Али-хан Кантемир предложил свои услуги нацистам. Им был подготовлен меморандум, в котором рассматривался ’’кавказский вопрос”, переданный в августе 1941 г. в министерство по делам оккупированных восточных территорий. Соперничающую группу эмигрантов возглавлял Саид Шамиль, внук знаменитого имама. Прежде группа Шамиля ориентировалась на Францию и состояла в эмигрантской организации ’’Прометей”. После нападения Германии на СССР Шамиль пытался заручиться поддержкой гитлеровской Германии для реализации планов ’’независимости Кавказа”. В Берлине ставку на Шамиля, учитывая происхождение последнего, нашли весьма соблазнительной[6], но его программа оказалась чересчур независимой. В результате осенью 1942 г. Шамиль прервал переговоры и уехал в Турцию. Группа же Кантемира включилась в активное сотрудничество с гитлеровцами. Помимо Кантемира гитлеровцы привлекли к сотрудничеству и бывшего дагестанского белогвардейского генерала Бичерахова. С благословления и при поддержке "восточного министерства” Кантемир и его приверженцы создали т. н. ’’Северокавказский национальный комитет”. ’’Комитет” проводил вербовку советских военнопленных родом с Северного Кавказа в военные формирования рейха. Однако на самом Северном Кавказе влияние эмигрантов оказалось ничтожным, так как идеи эмигрантов оказались чуждыми горским народам Кавказа.
Свои подлинные планы в отношении Кавказа гитлеровская Германия пыталась камуфлировать при помощи демагогии и пропаганды.
Ранней весной 1942 г., накануне возобновления наступления на советско-германском фронте, в Берлине не раз обсуждалась политика на Кавказе.
В апреле 1942 г. основные положения пропагандистской линии были определены следующим образом:
- Германская империя рассматривает кавказские народы как дружественные.
- Германские вооруженные силы берут на себя ’’защиту кавказских народов” и освобождают их ”от большевистского ига”.
- Без немецкой помощи невозможно вести наступление на большевистский, русский и английский империализм, которые так долго угнетали народы Кавказа.
- Национальные, культурные и хозяйственные силы Кавказа будут свободно развиваться. Их самостоятельное национальное и культурное развитие нуждается в немецкой защите. Старые традиции и обычаи будут уважаться. Кавказские народы будут пользоваться родным языком и иметь собственные школы.
В области религии все кавказские народы и их религиозные вероучения будут пользоваться полной свободой. Открываются церкви и мечети.
- Будет предоставлено самоуправление под немецкой гарантией.
- Ликвидируются колхозы.
- Предпринимательство и торговля получат неограниченную свободу [7].
Лозунги:
- ’’Переходите к немцам и поддержите немецкие войска, среди которых уже сражаются ваши братья в одних рядах германских вооруженных сил”.
- ”Да здравствуют свободные кавказцы в союзе и под защитой Великой Германской империи Адольфа Гитлера!”
Проект документа вызвал резкие возражения Розенберга. Особенно п. 9, в котором будто бы провозглашалась свобода для кавказцев. Розенбергу удалось, очевидно, убедить Гитлера в ошибочности этого лозунга[8].
Однако в сентябре 1942 г., когда немецкие армии вышли к Кавказу, в Берлине было решено пойти на создание местного марионеточного управления и в целях пропаганды допустить использование таких терминов, как "свобода”, "независимость” и ’’сотрудничество”.
Генеральный консул Бройтигам (министерство оккупированных восточных территорий) посланнику Гроскопфу. Берлин, 10 апреля 1942г.
В отличие от оккупированных территорий Центральной России, на Кавказе не был введен принудительный труд. Так как район Кавказа оставался оперативной зоной, власть осуществляло военное командование. В одном из приказов командующего 1-м танковым корпусом фон Клей- ста от 15 декабря 1942 г. предписывалось относиться к населению ’’как к друзьям”, не чинить препятствий горцам, если они захотят ликвидировать колхозы (почти на всей остальной оккупированной территории гитлеровцы предпочитали сохранить колхозы как хозяйственные единицы для облегчения выкачки продовольствия и сырья для германских военных и хозяйственных нужд); разрешить вновь открыть храмы всех религиозных вероучений; уважать частную собственность и платить за реквизированные товары; добиться ’’доверия народа” путем ’’примерного управления”; разъяснять причины строгих мер, затрагивающих интересы населения; особенно уважать ’’честь женщин Кавказа”[9].
Издавая этот приказ, Клейст добивался создания спокойного тыла для германской армии на Кавказе. Ее положение по мере установления перевеса советских вооруженных сил над германскими в битве под Сталинградом становилось все более опасным.
Посмотрим теперь на положение в некоторых районах Северного Кавказа, занятых осенью 1942 г. немецкой армией.
Карачаево-Черкесская автономная область
В те дни, когда Красная Армия, стремясь оторваться от противника, быстро отходила от Ростова-на-Дону к Главному Кавказскому хребту, нередки были случаи, когда между отходом частей Красной Армии и приходом немцев проходило несколько дней - дней фактического безвластия. Власть мог взять на себя любой.
Так и случилось в центре Карачаево-Черкесской автономной области Микоян-Шахаре. Сам себя назначил городским головою бывший учитель М. Кочкаров...
Карачаевская автономная область входила в состав Ставропольского края РСФСР. Она была образована 12 января 1922 г.
К России Карачай был присоединен в 1828 г. Карачаевцы не раз выступали с оружием в руках против колонизаторской политики царской России. Постоянное угнетение карачаевцев со стороны царских властей привело в начале 70-х годов прошлого века к сильному движению за переселение в Турцию.
После Октябрьской революции жизнь на Кавказе, в том числе и в Ка- рачае, начала быстро перестраиваться. К моменту создания Карачаевской автономии карачаевцев насчитывалось 5 7.801 чел. и они составляли 85 % населения области2. Их численность непрестанно возрастала и в 1939 г. составила 70,9 тыс. чел. Однако удельный вес карачаевцев среди населения области значительно поубавился, до 28,8 , в то время как количество русского населения стремительно возросло как в абсолютных цифрах, так и процентном отношении.
В 1926 г. русских в области насчитывалось 2916 человек[10] , а в 1939 г. 119,8 тыс. чел.[11] По отношению ко всему остальному населению области русское население за это время увеличилось с 4,5% до 48,3%[12].
В Карачаевской автономной области, занятой в начале августа 1942 г. немецко-фашистской армией, оккупанты пытались применить "особую” политику. Санкционировав самоназначение Кочкарова, они разрешили затем создать т. н. "Карачаевский национальный комитет”. Комитет получил от оккупантов обещание на право роспуска колхозов в будущем, под опеку Комитета была передана советская государственная и общественная собственность, а также руководство экономикой и культурой, разумеется, под немецким контролем. Комитет со своей стороны приложил немало усилий, чтобы оправдать доверие немецких властей и найти добровольцев для сформирования кавалерийского эскадрона для боевых действий совместно с немцами[13]. Карачаевский комитет находился под покровительством бывшего германского военного атташе в Москве генерала Кестринга.
Во время оккупации в Карачае и Черкесии развернулось партизанское движение. Согласно данным, приводимым Ч.С. Кулаевым, на этой территории действовало 13 партизанских отрядов, численностью в 1200 чел.[14]
За 5 месяцев оккупации гитлеровцы убили на территории Карачая и Черкесии более 9 тысяч мирных жителей, среди них много детей[15] .
В конце января 1943 г. Карачай и Черкесия были освобождены частями 37-й советской армии. Наступили лихорадочные месяцы освобождения и восстановления.
Но неожиданно в ноябре 1943 года карачаевское население поголовно выселяется с родных мест и в эшелонах под конвоем отправляется на спецпоселение в Среднюю Азию и Казахстан. Карачаевская автономная область была ликвидирована.
Дабы сделать упразднение автономии необратимым, Карачаевский, Учку-Ланский районы вместе с центром автономной области г. Карачаевским были переданы Грузинской ССР и вошли в Клухорский район. В декабре 1943 г. были переселены сюда 2115 грузинских переселенцев. На этой же^ территории сохранилось русское население в количестве 5672 человек. Другая часть Карачаевской автономной области (районы Зеленчукский, Усть-Джегутинский, Прегродненский, Мало-Карачаевский) остались в составе Ставропольского края[16].
Выселение карачаевцев происходило в то время, когда подавляющая часть мужского населения находилась в рядах Красной Армии.
Чечено-Ингушская АССР
Чечено-Ингушетия прошла несколько этапов развития, пока наконец была преобразована в декабре 1936 г. из автономной области в Автономную республику (АССР). На ее территории в 1939 г. проживало: чеченцев - 368,1 тыс. чел. или 50,6% от всего населения АССР; ингушей - 56,5 тыс. чел. или 7,8%; русских - 258,2 тыс. чел. или 34,8%; украинцев - 10,1 тыс. чел. или 1,4%; армян - 8,6 тыс. чел. или 1,2%[17].
Подавляющая часть коренного (чечено-ингушского) населения проживала в сельской местности. Прослойка рабочего класса оставалась к началу 30-х годов и даже позднее (до начала войны) очень тонкой. Согласно официальным данным, на предприятиях столицы Чечено-Ингушетии, в г. Грозном, в 1937 г. работало всего 5535 чеченцев и ингушей 1
Коллективизация лишь подорвала, но не сломила вековых традиций жизни на Чечне.
В специфических условиях Чечни с ее тейповой системой отношений[18], хуторско-родовым укладом землепользования и даже сохранения среди некоторой части сельского населения разделения по принципу происхождения от узденей (свободные) и от лай (рабов) политика форсированного проведения сплошной коллективизации вызывала противодействие населения. В свою очередь власти оказывали еще более сильный нажим, и в результате происходило столь резкое обострение противоречий, что для сглаживания их были необходимы, возможно, годы.
Согласно недавно опубликованным данным, в 1931-1933 гг. на Чечне было зарегистрировано 69 террористических актов[19], жертвами которых были ответственные партийные и советские работники, активисты, сотрудники НКВД и др. Однако, чем были вызваны эти террористические акты, не говорится. Ведь мы знаем из нашей истории, как стряпались обвинения в терроре. И затем, должны ли мы рассматривать крестьянские выступления как ’’террористические акты” или как сопротивление людей, которых террористическая политика советского государства довела до отчаяния? Весной 1932 вспыхнуло вооруженное восстание в Ножай-Юртовском округе. О силе и масштабе этого выступления можно судить по следующей официальной оценке его:
Это было последнее крупное вооруженное выступление классового врага, которому удалось на некоторое время привлечь на свою сторону определенную часть крестьян.
И снова возникает вопрос, не раздуто ли выступление крестьян до уровня "вооруженного восстания”, чтобы оправдать массовое применение насилия против них?
Существует, так сказать, неофициальная точка зрения на положение в Чечено-Ингушетии во время коллективизации. Она исходит из того, что на Чечне существовал ярко выраженный родовой быт. Частного землевладения Чечения не знала. Только в горах семьи имели кое-какую личную собственность. В плоскостных же районах все было общим - земля, вода и леса. Поэтому понятие ’’кулак”, применительно к конкретным условиям Чечено-Ингушетии, теряет свой смысл.
Что касается вооруженного восстания 1932 г., то сторонники другой точки зрения полагают, что на самом деле восстания как такового не было, чго все это дело было нарочито раздуто для оправдания провала неразумной политики, проводимой в Чечении.
Периодически в горы предпринимались военные экспедиции. Предлогом служили единичные убийства или нападения, носившие часто личный, а не политический характер. Зачастую такие походы были просто блефом, имевшим целью продемонстрировать преданность ОГПУ советской власти, укрепить престиж и силу, удовлетворить личные амбиции руководителей. Вот какую историю, в точности которой сомневаться не приходится, мне рассказали.
Одна из таких экспедиций была предпринята на рубеже 1929/30 гг. в связи со слухом, будто в горах скопилось много кулаков. В состав военной экспедиции входили курсанты Владикавказской пехотной
школы среднего комсостава, кавполк кавказских национальностей, части 28-й городской стрелковой дивизии (только русские части), до двух дивизионов ОГПУ и ряд других частей. Экспедиция была двинута в Осиновское ущелье, где, по данным ОГПУ, скопилось много враждебных элементов. По рассказу комиссара национального кавалерийского полка (в будущем генерал-полковника, Героя Советского Союза) Х.-У.Д. Мамсурова, там оказалось всего 14 "врагов”. Вечером на привале Мамсуров услышал, как представитель ОГПУ (тогда существовало полномочное представительство ОГПУ на Кавказе, его возглавлял небезызвестный Евдокимов, "прославившийся” своей жестокостью) диктует донесение в Ростов такого содержания: "Преодолевая ожесточенное сопротивление многочисленных банд, экспедиция достигла...", далее называлась местность. По возвращении Мамсуров направился к лицу, возглавлявшему экспедицию. Им был начальник Владикавказской пехотной школы А.Д. Козицкий. Тот ответил Мамсурову, что нисколько не удивлен, так как всегда в подобных случаях работники ОГПУ прибегают ко лжи в своих целях.
Через некоторое время Мамсуров публично рассказал об этом случае в своем выступлении на очередной партийной конференции Северокавказского военного округа, делегатом которой он был. Во время его рассказа в зале стоял гомерический хохот.
Но спустя непродолжительное время Мамсуров был вызван в Москву, где ему было сделано строгое внушение за дискредитацию органов ГПУ...
Преувеличивались и раздувались сведения о якобы ожесточенной классовой борьбе в горах. Было волнение в ауле Гойты, население которого прославилось в годы гражданской войны тем, что оказало сопротивление белогвардейцам и не пустило их к себе. Методы насильственной коллективизации вызвали возмущение жителей, среди которых насчитывалось около 150 бывших красных партизан. С ними расправились круто, некоторые даже были расстреляны.
К началу 1938 г. на территории Чечено-Ингушетии было создано 490 колхозов, объединивших 69.400 дворов. Они владели тремя четвертями пахотных земель республики (308,8 тыс. га из 401,2 тыс. га). Большая доля пахотной земли приходилась на плоскостные районы - 246,9 тыс. га[20]. В плоскостных районах было создано 15 МТС, имевших 571 трактор и 15 комбайнов. Однако такое решительное вторжение в традиционные формы землепользования, по-видимому, не вызвало большого энтузиазма у колхозников: производительность труда оставалась крайне низкой. Согласно официальным данным, в 1938 г. число колхозников в плоскостных районах, не выработавших ни одного трудодня, составляло 17,4%; выработавших до 50 трудодней - 46,3%; до 100 - 15,9%; до 200 - 11 - 1%; до 300 - 5%; до 400 - 2%*. На 1 января 1939 г. 53% колхозов не имели животноводческих ферм; 68,2% - не имели молочно-товарных ферм; 75,3% не имели овцетоварных ферм[21].
Хуторская, или подворно-родовая, система сохранилась, несмотря на коллективизацию, почти повсюду. Наряду с избранными правлениями колхозов существовали подпольные правления, которые и вели все дело, а ’’избранники” служили лишь камуфляжем[22]. Проведенная в 1938 г. паспортизация земельных угодий выявила, - сообщается в официальной истории, - чго в ряде колхозов плоскости ’’большое количество пахотных земель и сенокосных угодий нище не учтено. Это давало возможность некоторым элементам, проникшим в руководство отдельных колхозов, нарушать закон о земле, продавать ее, сдавать в аренду, иметь скрытые посевы”[23].
В ряде районов (Анчхой-Мартановский, Ачалукский, Пригородный и др.) были случаи, когда лучшие земли оставались в руках единоличников. Размер таких угодий доходил до 19 га на одно хозяйство, в то время как на одно хозяйство колхозника приходилось 2,5 га[24].Существовали карликовые колхозы, по 20/30 хозяйств, которые на деле оставались тейпами, лишь сменившими вывеску.
В горных же районах, где все земли были отнесены в категории террасовых (т. е. расположенных уступами, по склонам и малопригодные), несмотря на наличие 158 колхозов, объединивших 33 205 хозяйств, или 99,8% от всех хозяйств горных районов, индивидуальное землепользование фактически оставалось основной формой уклада жизни.
Из пригодных для пахоты земель было обобществлено сенокосных угодий лишь 32%. Не было обобществлено 152 413 га пастбищ[25].В январе 1940 г. в Чаланчожском, Итум-Каменском и Чеберлоевском районах в личном пользовании колхозников находилось 67% земель, около 90% лошадей и крупного рогатого скота, около 80% овец и коз . Одна девятая часть дворов колхозников горных районов владела до 30% общего поголовья коров (по 9,3 головы в среднем на одно хозяйство, что было в 2,7 раза больше, чем поголовье коров на всех товарных фермах колхозов горных районов)[26].
В.И. Филькин, исследователь вдумчивый и глубокий, приводит в одной из своих работ несколько примеров торговли землей в колхозах. В 1937 г. в селении Плиево Назрановского района председатель правления колхоза им. Буденного Плиев продал колхозникам и единоличникам 200 га земли. В том же районе председатель правления колхоза ”12 лет РККА” Евлоев продал колхозникам и единоличникам 200 га пахотной земли и 200 га сенокосных угодий[27].
В ’’Очерках...” откровенно признается, что ”... личное хозяйство оставалось основным хозяйством горцев”[28].
Одно из объяснений состоит в том, что в руководство колхозов, мол, проникли кулацко-мулльские элементы. В свою очередь их проникновение объясняется серьезными ошибками местных советских органов. Что это за ’’серьезные ошибки”? Оказывается, они заключались в неправильной оценке структуры чечено-ингушского общества, в отрицании существования кулачества среди чечено-ингушского населения и как результат такого взгляда сохранение во многих случаях кулацких хозяйств. Не так давно, в 1973 г., на X пленуме Чечено-Ингушского обкома КПСС резко осуждался "внеклассовый подход в оценке исторических явлений, идеализации прошлого...”[29].
Наиболее часто приводимый пример влияния чечено-ингушского кулачества следующий: во время коллективизации из плоскостных районов в горы на хутора перекочевало большинство кулаков. В 1938 г. в горах было официально учтено 3000 хуторских хозяйств, которые, как пишут авторы ’’Очерков...”,’’формально состояли в колхозах, а на самом деле владельцы их, пользуясь бесконтрольностью органов власти, самовольно захватили земли, сенокосы, пастбища в лесах местного и государственного значения, имели скрытые посевы и содержали большое количество скота”1 В.И. Филькин добавляет к этому, что на хуторах часто скрывались бандитские группы[30].
Другое объяснение заключается в том, что руководящие кадры многих колхозов и сельских советов ”бь:ли засорены классово-враждебным элементом...”[31]. Из 23 колхозов Ачхой-Мартановского района в 14 председателями были кулаки, торговцы, их сыновья[32] .
В конце 50-х и в начале 60-х годов к числу причин, создавших в Чечено-Ингушетии довольно сложную ситуацию, относили также слабость
партийной организации в репрессии конца 30-х годов. Первое объяснение сохраняется в урезанном виде до сих пор, что же касается влияния репрессий, то об этом официальная историография упоминает лишь вскользь.
В парторганизации горных районов из 824 коммунистов 50 были элементарно неграмотны, т. е. не знали даже азбуки, 265 не имели начального образования, 275 имели начальное образование и 153 - неполное среднее[33]. В ряде районов парторганизации состояли главным образом из работников районного партийного и советского аппарата и по числу членов не превышали 25 человек. Так, на 1 февраля 1939 г. партийная организация Чеберлоевского района состояла из 25 человек (11 членов и 14 кандидатов), Галанчожская - из 18 человек, Шатоевская - из 23[34].
По В.И. Филькину получается, что в партийном и государственном аппарате немало было корыстолюбцев и карьеристов, т. е. наименее надежных элементов в сложной и опасной ситуации. В ряде районных отделов НКВД, по утверждению В.И. Филькина, оказались "случайные люди". Другие же сотрудники НКВД, даже "многие", как о том свидетельствует решение Чечено-Ингушского обкома партии, "недооценивали силы антисоветских элементов и вред их подрывной работы против мероприятий советской власти". В решении также указывалось, что неправильная оценка классовой борьбы в деревне вела к применению главным образом "пассивных методов" в борьбе с "бандитизмом, с кулацкими и антисоветскими элементами" [35]. Иначе говоря, обком требовал ужесточения методов борьбы.
Но откуда же в партийную организацию проникли корыстолюбцы и карьеристы? Ответ на этот вопрос не сложен. Основной их поток возник после репрессий 1937-1938 годов, когда старые кадры были большей частью изгнаны и уничтожены. В наше время об этом принято говорить скороговоркой, но нет сомнения в том, что грубое администрирование и репрессии являются одной из главных причин той сложной ситуации, которая возникла в Чечено-Ингушетии к началу войны с гитлеровской Германией.
В 1938 г. в Чечено-Ингушетии были сняты все заведующие районными земельными отделами, 14 из 18 директоров МТС, 19 председателей райисполкомов, 22 секретаря райкомов. В 1939 г. снят 21 председатель райисполкомов, 33 заведующих районными земельными отделами. Большинство из них было репрессировано. Репрессиям подверглись и работники областного масштаба.
К моменту образования Чечено-Ингушской автономной области (январь 1934 г.) партийная организация насчитывала 11 966 членов и кандидатов партии. После обмена партдокументов было исключено 3500 человек, 1500 убыло в другие области. Осталось в областной партийной организации на 1.1У* 1937 г. 6914 членов и кандидатов ВКП(б). В 1937 и в начале 1938 гг. было исключено 822 человека, из них с ярлыком "врагов народами ’^троцкистов" - 280 46л.[36].
Репрессии продолжались и в 1939 г., и в 1940 г., вплоть до самого начала войны. На этот раз производилась чистка в низшем, а также в среднем звене. С марта 1939 г. по март 1940 г. было заменено 129 председателей и 130 секретарей сельсоветов, 19 председателей и 23 секретаря райисполкомов[37] .
26 апреля по отчету о деятельности Чечено-Ингушского обкома ВКП(б) было принято решение ЦК ВКП(б). Деятельность обкома подверглась резкой критике[38].
Если принять во внимание тесные тейповые связи, то легко себе представить отношение коренного населения к репрессиям и к власти, которая эти репрессии проводила.
Здесь, где господствовали свои исконные понятия о чести, взаимопомощи, где еще сохранился обычай кровной мести, протест против репрессий принимал обычные патриархальные формы - кровь порождала кровь. Обиженные или их родственники мстили и уходили в горы. Круговая порука, царившая в чечено-ингушском обществе, довольно надежно прикрывала их. В горах создавались вооруженные группы из самых разношерстных элементов и бороться с ними было не так-то просто.
С другой стороны, проводились мероприятия для урегулирования аграрных отношений, которые тесно переплетались с отношениями межнациональными. В связи с постановлением майского (1939 г.) пленума ЦК ВКП (б) "О мерах охраны общественных земель от разбазаривания" было выявлено 31745 хозяйств колхозников, имевших наделы свыше установленной нормы. У них было изъято 8410 га земли. Было проведено также обобществление скота, сельскохозяйственного инвентаря и сбруи, от чего прежде воздерживались. В то же время были приняты решения и о ликвидации уравниловки при оплате труда. Вводилась система дополнительной оплаты за урожайность растений и за повышение продуктивности скота. Но это постановление было издано Совнаркомом и ЦК ВКП (б) буквально накануне войны и не могло уже оказать значительного влияния на положение в ЧИ АССР.
В 1939-41 гг. обескровленная репрессиями партийная организация ЧИ АССР достигла по численности своего состава уровня 1934 года, т. е. значительно выросла. К началу Отечественной войны членов и кандидатов ВКП(б) насчитывалось 11 тысяч[39].
Рассматривая факторы, определявшие положение Чечено-Ингушетии к началу войны, и моральное состояние ее населения, официальная историография решительно подчеркивает как негативный фактор сильное влияние мусульманской религии. Во время коллективизации в Чечении было 2675 мечетей и молитвенных домов, 140 духовных школ, 850 мулл и 38 шейхов находились на содержании духовной паствы[40]. Огромное количество религиозных сект держало под своим влиянием десятки тысяч людей. Мусульманское духовенство, если верить официальной точке зрения, отчаянно боролось против коллективизации и против создания светских школ, ветеринарных и здравоохранительных пунктов, нагнетало вокруг учителей, врачей, ветеринаров атмосферу вражды, подвергало их остракизму. Многие из их жертв не выдерживали морального террора и предпочитали уехать.
В 1937 г. мулла Берсанов в селении Атаги заставил присягнуть на коране значительную группу колхозников, что они не будут работать в колхозах. В селении Валерик Анчхой-Мартановского района секта '’Кунта-Хаджи” через председателя колхоза Хасбека Оздемирова принудила колхозников к присяге на коране, ’'чтобы они всеми мерами вредили колхозному производству”[41]. Возможно, что-то похожее действительно было. Однако причины, побудившие колхозников пойти за муллой, остаются не раскрытыми. Не следует забывать, чго большинство сельских мулл было теми же крестьянами. Лишь по пятницам они отправлялись в мечеть, чтобы читать Коран своим односельчанам. Принадлежность к религии в нашей стране считается предосудительной. Но по иронии судьбы,чго ли, во многих зарубежных коммунистических партиях членство в них совмещается с верой в Бога. Заяви завтра лидеры коммунистических партий, скажем, Италии и Франции, чго после прихода к власти приверженность к религии будет рассматриваться в чисто отрицательном плане, их партии быстро поубавились бы в численности и в силе.
Давно замечено, что репрессивные меры лишь усиливают влияние религии и тягу к ней.
Даже в свете известных нам скупых фактов положение в Чечено- Ингушетии к началу войны представляется необычайно сложным.
Несомненно, что часть коренного населения, особенно в горных районах, была настроена по отношению к советской власти враждебно. Это, однако, не равнозначно тому, что эти люди были настроены дружественно по отношению к гитлеровской армии. Скорее всего они просто хотели бы сохранить свой уклад жизни. Некоторые, возможно, даже мечтали
о возврате к легендарным временам до русского завоевания Кавказа. Впрочем, их представление о тех временах было не только романтическим, но далеко недостоверным и одномерным.
Филькин указывает, что с началом войны "остатки разбитых, но недобитых классово в раадебных элементов" "усилили сопротивление, перешли к совершению террористических актов над лучшими представителями советского и колхозного актива, к подрыву колхозного строя"[42]. В вооруженные группы, подчеркивает Филькин, были вовлечены "несознательные элементы"[43], т. е. речь идет об участии в вооруженных группах представителей различных слоев местного населения.
С 1940 г. начала свои нападения вооруженная группа Шерипова. Затем появился отряд Израилова, в прошлом коммуниста. Позднее обе группы объединились. Были и другие вооруженные группы или отряды, "возглавляемые, - как писала газета "Грозненский рабочий", - матерыми антисоветчиками, предателями и дезертирами - Бадаевым, Магомедовым, Байсагуровым, Гачировым, Шеуиповым, Мусостовым, Алхасговым, Магомедовым, Дакиевым и другими"[44]. Одно лишь перечисление фамилий главарей как будто указывает на то, что вооруженная борьба в горах не носила единичного или эпизодического характера^ Вооруженные группы не ограничивались лишь налетами на колхозы, государственные учреждения, не довольствовались ограблением тех и других, но терроризировали население, срывали мобилизационные мероприятия властей и пр.
В конце 1941 г. Чечено-Ингушский обком ВКП (б) "поставил перед всеми партийными организациями задачу обуздания кулацко-мулльских элементов".[45] В 80 крупных колхозах были введены штатные должности парторгов обкома ВКП (б), председатели крупных колхозов были включены в номенклатуру обкома, что означало усиление центральной власти и одновременно наделение председателей колхозов более широкими правами и привилегиями. 150 человек были направлены из городов в колхозы для проведения агитационно-массовой работы сроком на три месяца. В ноябре 1941 года по исполнению постановления ЦК ВКП (б) о создании политотделов при МТС и совхозах в сельскую местность было направлено более 100 коммунистов[46]. Однако, несмотря на эти чрезвычайные меры, спустя год вооруженная борьба в горах, если верить официальным сведениям, была еще в полном разгаре.
Так, 22 ноября 1942 г. в селении Гуни Веденского района отряд из 34 человек напал на колхозную ферму "Красный животновод". Бой, в котором принимали участие колхозники, продолжался два часа, были убитые. 23 колхозника — участника боя - были награждены почетными грамотами Верховного Совета Чечено-Ингушской АССР[47].
Против банд и дезертиров были приняты решительные меры - созданы специальные оперативные отряды госбезопасности, повсеместно мобилизован актив для выявления и ликвидации "бандитских групп и различных других контрреволюционных элементов"[48].
Согласно более позднему сообщению газеты "Грозненский рабочий", советское командование было вынуждено снимать с фронта соединения Красной Армии и бросать их против вооруженных групп. Известно, что соединение - это войсковая единица крупного масштаба, от бригады начиная. Отсюда легко сделать заключение и о масштабах борьбы, завязавшейся в горах.
В августе 1973 г. секретарь Чечено-Ингушского обкома КПСС (позднее председатель Верховного Совета ЧИ АССР) Х.Х. Боков говорил на обсуждении "Очерков истории Чечено-Ингушской АССР”: "Для патриотического воспитания трудящихся нашей республики важно показать не только образцы, достойные подражания, но и гневно осудить предателей, дезертиров, врагов народа, стремившихся помешать борьбе советских людей с иноземными захватчиками"[49]
Откликаясь на этот призыв, В.И. Филькин выступил со статьей[50], в которой попытался определить позицию чечено-ингушского общества во время войны 1941- 45 гг. Он категорически утверждает, что социальной базой "политического бандитизма" были кулаки, а также муллы, шейхи и... буржуазные националисты (как будто "буржуазные националисты” образуют какую-то особую социальную прослойку!).
По мнению В.И. Филькина, среднее крестьянство, составлявшее значительный процент населения, поддерживало все мероприятия советской власти и оказывало ей помощь в борьбе с "антисоветскими элементами". Другая часть среднего крестьянства, более зажиточная, будто бы соблюдала нейтралитет, но порой оказывала антисоветским элементам "прямую поддержку". Однако эта схема носит довольно абстрактный характер и очень походит на известную схему "Краткого курса" истории ВКП (б) о роли "кулака" и "середняка". Остается открытым лишь один вопрос, куда же подевались ’’бедняки", если на Чечне было столь явно выраженное классовое расслоение? Им места в схеме В.И. Филькина не нашлось.
* * *
Уже осенью 1941 г. неудачи советской армии на юге начали болезненно отзываться на положении на Кавказе. Опасения, что Турция может внезапно ударить с юга, ускорили проведение мобилизационных мероприятий. События под Москвой и в самой Москве 15-16 октября, когда десятки и сотни тысяч людей покинули столицу из опасения, чго она может вот-вот быть занята гитлеровцами, еще более усилили напряжение.
22 октября в Грозном был создан Городской комитет обороны во главе с первым секретарем Чечено-Ингушского обкома ВКП (б) В.И. Ивановым. Тысячи людей вышли на строительство оборонительных рубежей вокруг Грозного. Из военнообязанных была сформирована отдельная саперная бригада. Эти усилия не пропали даром: осенью 1942 г. Грозный не пустил немцев, их наступление затормозилось и выдохлось на подступах к городу. В середине ноября 1941 г. началось формирование 255-го отдельного ингушского кавалерийского полка и резервного дивизиона. Следует иметь в виду, что часть военнообязанных была призвана в Красную Армию еще до начала войны и уже сражалась на различных участках гигантского советско-германского фронта. Формирование новь’х частей происходило в нервозной обстановке, вызванной вооруженной борьбой в горах. В.И. Филькин, в ту пору один из секретарей обкома партии, пишет, что ’’отдельными’’ райвоенкоматами были допущены ’’серьезные извращения’’. Призывалось в армию все мужское население, включая абсолютно не пригодных к военной службе стариков и инвалидов. Призванные зачастую сидели на голодном пайке и иногда самовольно покидали казармы, чтобы дома вдоволь насытиться. В результате дезертирство приняло такие широкие масштабы, что вызвало тревогу, и в марте 1942 г. призыв в Красную Армию военнообязанных чеченцев и ингушей был прекращен. Позднее это распоряжение было признано ошибочным и, конечно, приписано козням Берии[51].
В августе 1942 г. было разрешено провести добровольную мобилизацию чеченцев и ингушей в Красную Армию, вторая мобилизация была проведена 25 января - 5 февраля 1943 г., третья - в марте того же года.
В постановлении обкома партии и Совета народных комиссаров Чечено-Ингушетии с удовлетворением отмечались ’’стойкость, мужество и бесстрашие", которые проявили чеченцы и ингуши, мобилизованные в сентябре 1942 г.[52] В мае 1943 г., подводя итоги второй и третьей мобилизаций, специальная комиссия Закавказского фронта дала вполне благоприятный отзыв о поведении чеченцев и ингушей на фронте, и обком констатировал с удовлетворением, что ’’призыв добровольцев чеченцев и ингушей в Красную Армию сопровождался проявлением подлинного советского патриотизма'* .
Кроме того, в рядах народного ополчения было обучено военному делу 13.363 чеченца и ингуша, что составляло около 40% всех обученных из числа населения автономной республики[53].
В. Филькин приводит данные, которые он считает неполными, о количестве чеченцев и ингушей, призванных в действующую армию. Он называет цифру более 18.500, не считая призванных до начала войны[54].
Несколько сот чеченцев и ингушей было в гарнизоне легендарной Брестской крепости. Но до сих пор об этом стараются умалчивать...
Немедленно после изгнания немцев с Кавказа начались восстановительные работы и в Чечено-Ингушетии, а вместе с тем и чистка рядов партой, государственного аппарата. Выступая на пленуме Грозненского горкома ВКП(б) 19 февраля 1943 г., секретарь горкома Бердичевский требовал "решительно усилить массово-политическую работу среди женщин, молодежи, комсомольцев и в особенности среди чеченцев и ингушей, активно отбирать в ряды партии лучших, до конца преданных делу партии людей’А. Важность этого заявления очевидна, ибо в нем фактически содержится положительная оценка роли чеченцев и ингушей в обороне Кавказа. Эта тенденция легко прослеживается и по страницам "Грозненского рабочего" за 1943 год.
В конце года газета опубликовала как итоговою статью Г. Борисова и М. Грин "Дружба народов - источник силы нашей партии", в которой вновь подтверждается самоотверженная борьба всех без исключения народов Кавказа против гитлеровской армии[55]. Газета напомнила о героях войны и о том, что собрано 14 миллионов рублей на строительство бронепоезда имени героя гражданской войны Асланбека Шерипова[56].
23 февраля 1944 г. День Красной Армии. Мужчины повсюду приглашены на митинги к зданию сельсоветов. Никто не подозревает, что беда рядом. Подъезжают "Студебеккеры", полученные по ленд-лизу от американских союзников для помощи Красной Армии. Появляются солдаты с автоматами. Чеченцев держат под их дулами. Повсюду, в каждом ауле, зачитывается Указ Президиума Верховного Совета о поголовном выселении чеченцев и ингушей за измену, за сотрудничество с врагом. Разрешается взять по 20 кг багажа на семью.
Прощаются с родной землей старики, губы шепчут слова молитвы. Велик Аллах! Плачут женщины, одни дети радуются, что их покатают на машине, а другие недоумевают и жмутся к взрослым...
При выселении происходили страшные трагедии. Об одной из них поведал чеченский писатель .
Председатель одного из сельсоветов восьмидесятилетний Туша помогал при отправке своих односельчан, была вывезена и его семья. Осталась с ним только его сноха с грудным ребенком. Туша сказал офицеру-грузину на ломаном русском языке: "Моя здесь родился, моя здесь помирал. Никуда моя не пойдет!"
Туша широко развел руки и стал у ворот своего дома. Сноха поняла. Она закричала и, прижимая дитя к груди, вцепилась в свекра. Она тащила его к нашей партии и кричала:
- Дада, дада! Пойдем! Они убьют тебя.
Все случилось вмиг. Офицер приказал стоявшему с автоматом в руках русскому солдату:
- Огонь! Всех троих!
Солдат побледнел, затрясся, но твердо сказал:
- Я застрелю мужчину, но в женщину с ребенком я стрелять не буду...
В руках офицера блеснул "тете”. Солдат не успел досказать слов, как уже лежал на земле с пробитой головой. В ту же секунду офицер убил Тушу, его сноху и ребенка. Нас заторопили и погнали по тропе к шоссейке. Там нас ожидали машины. Отстающих по дороге расстреливали. Так было...1.
Знал ли этот безымянный русский солдат, что в тот момент, когда он отказался убить женщину и ребенка, он спасал честь русского народа?! Нет, должно быть, он не знал и не думал о том. Просто он был человеком. И все его существо восстало вдруг в тот момент, когда его хотели превратить в зверя. Он остался лежать там, в горах, рядом со стариком, женщиной и ребенком, как символ человеческого братства, нерасторжимости его уз.
Когда-нибудь на этом месте будет сооружен памятник Человеку.
Спускались с гор ленд-лизовские "Студебеккеры"...
... А потом - Указ Президиума Верховного Совета РСФСР о переименовании районов:
Анчхой-Мартановского — в Нов о сельский,
Курчалоевского - в Шурагатский,
Назрановского - в Коста-Хетагуровский,
Ножай-Юртовского - в Ацдалалский,
Саясановского - в Рйтлябский,
Урус-Мартановского - в Красноармейский,
Шилинского - в Междуреченский.
Соответственно были переименованы и районные центры.
Чечено-Ингушская АССР была упразднена. Вместо нее была создана Грозненская область. Коренное население — чеченць и ингуши, насчитывавшие перед войной 425 тыс. чел. и составлявшие более 58% всего населения автономии, были насильственно вывезены оттуда. Их участь разделили чеченцы и ингуши из Северной Осетии и Дагестана. Чеченцы и ингуши были депортированы также и из других городов и областей Советского Союза. Только в Москве уцелело при депортации двое чеченцев.
Часть территории республики - Пригородный район, населенный прежде главным образом ингушами, был передан Северо-Осетинской АССР. Одновременно по указанию властей в Грозненскую область были переселены десятки тысяч русских, а также аварцев, даргинцев, осетин, украинцев. Цель была одна - сделать в будущем восстановление ЧеченоИнгушской АССР невозможным. Была и более близкая, так сказать, утилитарная задача — не допустить развала экономики Грозненской области, прежде всего сельского хозяйства в связи с обезлюдением ее территории1.
Кабардино-Балкарская АССР
Кабардино-Балкарская автономная область была создана 1 сентября 1921 г. Спустя 15 лет, 5 декабря 1936 г., КБАО была преобразована в Кабардино-Балкарскую Автономную Советскую Социалистическую республику (КБ АССР).
В 1939 г. на территории республики проживало 349,7 тыс. чел. Из них кабардинцев - 150,3 тыс. чел., или 43% населения, русских - 127,1 тыс. чел. (36,3%), балкарцев - 39 тыс. чел. (11,2%)[57].
Война пришла на территорию республики осенью 1942 г. 29 октября немецкие войска заняли столицу Кабардино-Балкарии г. Нальчик. Пользуясь кратким периодом междувластия, бывший советский служащий Селим Зедов назначил себя городским головой города. Затем под эгидой оккупантов была сформирована местная администрация, активную роль в ней играли эмигранты — князь 3. Келеметов, князь Шекманов (Шапошников), некто А. Узденов, который в советской литературе характеризуется как кулак[58]. Кроме них в ’’правительство” входили князь Давлатгери Тавкешев, Махдев, Хощишев и Призенко[59] Вместе с оккупантами на территорию республики вступил т. н. ’’горский батальон” (командир Т. Оберлендер), сформированный немцами из советских военнопленных, уроженцев Кавказа. Состав его был разношерстным, начиная от открытых врагов советской власти и кончая советскими военнопленными, которые были завербованы, не выдержав убийственного режима лагеря для военнопленных[60].
Оккупация территории Кабардино-Балкарии была сравнительно недолгой, от двух до шести месяцев в различных районах, с 12 августа 1942 г. по 11 января 1943 г. Стремясь обеспечить спокойный тыл для своих войск, немецкое командование разрешило контролируемой ею местной администрации открыть мечети и церкви, рассчитывая привлечь таким путем на свою сторону часть населения. 6 декабря 1942 г. оккупанты издали инструкцию о новом порядке землепользования, согласно которому разрешался роспуск колхозов и совхозов в скотоводческих горных районах (где проживали по преимуществу балкарцы) и разделение колхозной собственности; социалистическая собственность ликвидировалась[61]. Стремясь продемонстрировать взаимность якобы дружественных чувств оккупантов и балкарского населения, 18 декабря 1942 г. было организовано празднование мусульманского религиозного праздника курман-байрама в Нальчике. Бургомистру селения Лечинская была дана местным ’’правительством” инструкция послать для курман-байрама в Нальчик праздничную национальную одежду, лошадь в полном праздничном убранстве, живность, вино, фрукты, сладости, отобрать красивых танцоров и танцовщиц[62]. Позднее празднование курман-байрама послужило одним из обвинений против балкарцев в измене.
Однако под внешней оболочкой дружественности скрывалась жестокая расчетливость завоевателей, рассматривавших народы Кавказа лишь как орудие своих планов и объект для эксплуатации. Вывоз продовольствия и сырья, экономическая эксплуатация края с чисто немецкой методичностью и с фашистской беспощадностью применялись в широком масштабе[63]
За короткое время оккупации немцы и каратели из числа советских граждан, поступивших к ним на службу, убили 2053 военнопленных и 2188 лиц гражданского населения[64]. Лишь в балкарских селениях было убито 500 человек, из них 150 детей[65]. В одном из балкарских селений из 125 домов было сожжено 52, из 512 жителей расстреляно и зверски замучено 63 человека[66] .
Еще в самом начале войны 5 тысяч человек ушло в Красную Армию, и многие из них пали, сражаясь за свое отечество против гитлеровской армии. Из одного только балкарского селения Гунделен Баксанского района погибло на различных фронтах Отечественной войны более 600 человек[67]. Ряд источников отмечает участие балкарцев в партизанском движении, и в частности в Объединенном партизанском отряде республики. Сражались они и в сформированной осенью 1941 г. 115 кавалерийской дивизии[68].
В то же время какая-то часть населения сотрудничала с немцами. Существовали планы отделения Балкарии от Кабарды и воссоединения с Карачаем (по принципу мусульманской и языковой общности) под протекторатом Турции - отголоски пантуранских планов[69]. В Балкарии побывало во время войны несколько турецких эмиссаров.
4 января 1943 г. Нальчик был освобожден полком Красной Армии под командованием майора Охмана. 11 января последние гитлеровские части покинули территорию Кабардино-Балкарии.
14 месяцев население республики самоотверженно трудилось, восстанавливая хозяйство, залечивало раны, нанесенные вражеским нашествием.
4 января 1944 г. была торжественно отпразднована первая годовщина освобождения от оккупации[70]. Никто не подозревал, что беда надвигается.
Однако 8 марта балкарские селения были окружены войсками, бал^ карцы вывезены, погружены в вагоны для скота и отправлены в Казахстан и Киргизию.
Конечно, об этом ни одного слова не появилось в печати. Спустя два дня после депортации балкарцев республиканская газета опубликовала телеграмму Сталина, в которой вождь слал "братский привет и благодарность Красной Армии” за собранные в республике 15.300 тыс. рублей на строительство танковой колонны "Смерть немецким захватчикам"![71]
Спустя месяц после выселения балкарцев ЦК КПСС принял решение сменить партийное руководство Кабардино-Балкарии[72]. Бывший секретарь обкома З.Д. Кумехов переводится на должность председателя Совета Министров[73] .
С 16 апреля 1944 г. республиканская газета, именовавшаяся ранее "Социалистическая Кабардино-Балкария", начала выходить под новым названием ’Кабардинская правда”. Отныне газета именуется органом Кабардинского обкома ВКП (б) *. Так жители и узнали, что теперь у них другая автономия - Кабардинская. Еще спустя три дня в газете была опубликована, как полагается, ’’боевая и актуальная” передовая статья ’’Быть бдительным - долг каждого гражданина” (в это время эшелоны с балкарским населением уже тронулись в путь). Жителей Кабарды предостерегали, что немцы оставляют в освобожденных районах своих агентов, что не единичны факты, когда в колхозах и на предприятиях пробирались на руководящие должности чуждые элементы. Газета призывала разоблачать авторов ложных слухов, привлекать их к суровой ответственности, усилить разъяснительную (о чем? - газета не говорит) работу[74].
Еще спустя месяц, 20 мая 1944 г. (балкарцы расселены в Средней Азии), газета выступила с передовой ’’Воспитание национальных кадров”. Кабарде нужны национальные кадры! Во всей республике всего 3 врача кабардинца. Среди агрономов нет ни одного кабардинца с высшим образованием, на крупнейшем предприятии Нальчика- мясо-комбинате- работает один-единственный рабочий кабардинец.
Среднюю школу в 1944 г. заканчивают всего 62 кабардинца, в пединституте их 26 человек, а подавляющее большинство детей школьного возраста этой национальности учится лишь до 5-6 классов[75].
Но как же так, куда же подевались национальные кадры? Да были ли они на самом деле? А может быть, национальные кадры были вырезаны подчистую во время репрессий 30-х годов?
Призывам к выращиванию национальных кадров сопутствовала жесткая чистка партийного и государственного аппаратов автономии. В сентябре 1944 г. бывшие руководители республики Кумехов и Ахохов были сняты со всех постов. Их обвинили в том, что ”в самый ответственный момент для республики - в период боев с немецко-фашистскими войсками на территории Кабардинской АССР и в период временной оккупации они допустили ряд серьезных политических ошибок. После изгнания немцев, вместо того чтобы по-большевистски возглавить борьбу за успешную ликвидацию последствий немецко-фашистской оккупации, очистить наши ряды от чуждых элементов и лиц, не внушавших доверия, тт. Кумехов и Ахохов стали на непартийный путь скрытия этих людей, а нередко выдвигали их на руководящие посты, в том числе своих родственников, совершивших преступления перед Родиной”. Бывшие руководители республики обвинялись также в разбазаривании государственных средств1
Нет сомнения в том, что это решение, как и последовавшее в ноябре того же года постановление Оргбюро ЦК ВКП (б) о работе Кабардинского обкома партии, в котором содержалось требование усилить работу "по ликвидации последствий лживой фашистской пропаганды, оказавшей влияние на отсталую часть населения” , имели одну цель - задним числом оправдать поголовную депортацию балкарцев, а моральную ответственность переложить на бывших руководителей Кабардино-Балкарии.
Александр Некрич
Из книги «Наказанные народы», издательство «Хроника», Нью Йорк, 1978
[1] К. Типпельскирх. История второй мировой войны. М., 1955, стр. 233.
[2] A. Гречко. Битва за Кавказ. М., 1971, стр. 52.
[3] Указ. соч., стр. 52; Типпельскирх пишет, что Ростов был взят немцами 23 июля (Типпельскирх. Указ. соч., стр. 236).
[4] См. Великая Отечественная война Советского Союза 1941-1945. Краткая история. М., 1970, стр. 177-181; A.A. Гречко. Указ. соч., стр. 74-89, 157-164.
[5] Для экономической эксплуатации Кавказа была создана специальная организация, сокращенно названная ’’Конти Ол”, во главе с уполномоченным рейха Г. Нойбахером, у которого уже был значительный опыт по организации эксплуатации природных богатств Югославии.
[6] Лидерам немецких фашистов весьма импонировала перспектива сотрудничества со ’’знатными” кавказскими фамилиями, такими, напри- мео, как князь Ираклий Багратион, князь Вачнадзе или Саид Шамиль. (Muohlen. Op. cit., S. S. 125-127.)
[7] ADAP... Serie I . Bd. I.№ 127. S. S. 216-217.
[8] ADAP, Serie t:. Bd. II. № 147. S. S. 246-247.
Заметки Вейцзекера для Риббентропа. Берлин, 17 апреля 1942 г. '
[9] 1)аШп.. Эр. сИ. , р. 241.
Умар Алиев. Карачай (Карачаевская автономная область). Ростов- на-Д., 1927, стр. 33.
[10] Умар Алиев. Указ. соч., стр. 33.
[11] Коркмасова. Указ. соч., стр. 498.
[12] Там же.
[13] ОаШп. Ор. ей. , р. 246.
[14] Кулаев. Указ. соч., стр. 125.
[15] Ч.С. Кулаев. Партийные организации Карачая и Черкесии в период Великой Отечественной войны Советского Союза (1941-1945). Диссертация. Воронеж, 1968. Рукопись, стр. 156.
[16] Там же.
[17] Материалы всесоюзной переписи населения 1939 г. по автономным республикам так и не были опубликованы. Эти сведения почерпнуты из работы К.Д. Коркмасовой. (Указ. соч., стр. 497.)
[18] Тейпа означает род.
[19] Там же, стр. 155.
[20] Там же, стр. 208.
Там же.
В.И. Филькин. Чечено-ингушская партийная организация в годы Велркой Отечественной войны. Грозный, 1960, стр. 18.
Очерки... Указ. соч., стр. 209.
Там же, стр. 209.
ь Там же, стр. 210.
[26] Там же.
В. И. Филькин. Партийная организация Чечено-Ингушетии в годы борьбы за упрочение и развитие социалистического общества. Указ. соч., стр. 72.
[28] Очерки... Указ. соч., стр. 210.
[29] ’’Грозненский рабочий”, 3 апреля 1973 г.
[30] В.И. Филькин. Партийная организация Чечено-Ингушетии в годы борьбы за упрочение и развитие социалистического общества, стр. 70.
[31] Там же, стр. 71.
Там же, стр. 76.
В.И. Филькин. Чечено-Ингушская партийная организация в годы Вешкой Отечественной войны Советского Союза. Указ. соч., стр. 19.
В.И. Филькин. Партийная организация Чечено-Ингушетии в годы борьбы..., стр. 71.
[35] В.И. Филькин. Чечено-Ингушская партийная организация в годы Великой Отечественной войны Советского Союза. Указ. соч., стр. 19.
В.И. Филькин. Партийная организация Чечено-Ингушетии в годы борьбы за упрочение и развитие социалистического общества, стр. 79-80.
[36] Там же, стр. 114.
[37] В.И. Филькин. Указ. соч., стр. 117.
[38] Там же, стр. 118.
В.И. Филькин. Партийная организация Чечено-Ингушетии в годы борьбы за упрочение и развитие социалистического общества. Указ. соч., стр. 114.
[40] Очерки... Указ. соч., стр. 145.
[41] В.И. Филькин. Указ. соч., стр. 77.
[42] В.И. Филькин. Чечено-Ингушская партийная организация в годы Великой Отечественной войны. Указ. соч., стр. 15.
[43] Там же.
[44] "Грозненский рабочий", 27 июня 1973 г.
[45] В.И. Филькин. Указ. соч., стр. 20.
[46] Там же, стр. 23.
[47] Там же.
[48] Там же, стр. 23.
[49] "Грозненский рабочий", 4 августа 1973 г.
[50] Там же, 19 мая 1974 г.
[51] В.И. Филькин. Чечено-Ингушская партийная организация в годы Великой Отечественной войны Советского Союза. Указ. соч., стр. 42.
[52] В.И. Филькин. Указ. соч., стр. 42^43.
[53] Там же, стр. 46.
[54] Там же, стр. 43.
[55] Там же, 24 декабря 1943 года.
[56] Там же, 4 февраля 1944 г.
Нарушители его воли. Рукопись.
"В горах осталось 2000 ослушников. Они кочевали с места на место. За ними охотились, их убивали, но они не сдавались. Горы скрыли многих из них ".
[57] 50 лет Кабардино-Балкарской АССР. Статистический сборник. Нальчик, 1971, стр. 12.
[58] Х.И. Хутуев. Указ. соч., стр. 76.
[59] "Социалистическая Кабардино-Балкария”, 3 января 1943 г.
[60] См. И.В. Давыдов. Партийная организация Кабардино-Балкарии в период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Нальчик, 1961,стр. 80.
[62] ”Социалистическая Кабардино-Балкария”, 3 января 1943 г.
[64] Dallin. Op. cit. p. 248.
[65] ’’Социалистическая Кабардино - Балкария”, 5 января 1944 г.
[66] Очерки истории балкарского народа. Нальчик, 19о1, стр. 199.
См. Х.И. Хутуев. Указ. соч., стр. 76.
[67] Х.И. Хутуев. Указ. соч., стр. 76.
[68] См. И.Т. Хатукаев. Боевой путь 115 кавалерийской дивизии. Нальчик, 1965.
[69] Х.И. Хутуев. Указ. соч., стр. 73.
[70] ’’Социалистическая Кабардино-Балкария", 4 января 1944 г.
[71] Там же, 10 марта 1954 г.
[72] Очерки истории Кабардино-Балкарской организации КПСС. Нальчик, 1971, стр. 242.
[73] "Социалистическая Кабардино-Балкария", 11 апреля 1944 г.
[74] ’’Кабардинская правда”, 19 апреля 1944 г.
[75] Там же, 20 мая 1944 г.
