Показать все теги
Организация II Отдела на территории соответствовала потребностям разведывательной службы. С учетом этого существовало 3 вида территориальных филиалов. Как уже известно, глубокую разведку проводил Центр глубокой разведки. В его подчинении находились так называемые постоянные заграничные разведывательные представительства, которые располагались на территории других государств. По различным причинам (о чем будет подробнее сказано ниже) они чаще всего входили в состав дипломатических представительств: посольств, миссий (как военные атташаты) и консульств. В то же время неглубокая разведка была полностью децентрализована, и ее проводили так называемые внутренние отделения II Отдела, которые базировались на территории польского государства. Наконец, вопросы военной контрразведки решались под руководством отдельных командующих военных округов. В каждом округе сначала II отделы, а позднее самостоятельные информационные рефераты были приписаны к отдельным штабам Командования военных округов. Специфика контрразведывательной службы диктовала такие организационные решения.
Организация заграничных представительств глубокой разведки основывалась на нескольких главных принципах:
- разведывательная деятельность за границей возлагалась на разведывательные резидентуры, которые располагали агентурной сетью и секретными сотрудниками, вербовали агентуру и поддерживали связь с помощью радио и курьеров с центром в Польше;
- с учетом дипломатического иммунитета резидентуры, размещенные по согласованию с МИД в дипломатических представительствах (посольствах, миссиях и консульствах), имели больше организационных и оперативных возможностей;
- представительства делились на 2 категории: функционирующие на территории Германии и советской России и в соседних с ними государствах. Эта вторая группа представительств имела «длиннодистанционный характер», предназначенный для активной деятельности во время войны с Россией или Германией.
Особую роль в разведывательной экспансии II Отдела играли руководители военных атташатов, размещенных в дипломатических представительствах. В большинстве случаев функции военного атташе выполняли опытные офицеры штаба (с разведывательной практикой). На них ложился целый круг задач военного направления, в числе которых главное место занимали разведывательные вопросы. Необходимо отметить, что военные атташе не выполняли задач из сферы оперативной работы, но в то же время они исполняли функции координаторов и организаторов разведывательной работы на иностранной территории. Они формально подчинялись начальнику Генерального штаба ВП, но фактически были в зависимости от начальника II Отдела. Назначения офицеров на должности военных атташе постоянно согласовывались с Министерством иностранных дел, так как они входили в состав дипломатического корпуса, а деньги на их содержание поступали из фонда МИД.
В 1927 году во II Отделе были проведены интересный анализ эффективности работы и оценка необходимости существования отдельных военных атташатов. С учетом этого аналитики сформировали несколько основных принципов, которые должны были выполняться во время организации в будущем очередных заграничных разведывательных представительств:
- добывание информации о наших главных соседях;
- обеспечение транзита на случай войны;
- обеспечение экспансии для военной промышленности;
- приобретение компетентных информаторов в государствах, которые в техническом плане более успешно развиваются и являются для нас рынком закупки;
- предоставление информации Генеральному штабу о военной политике иностранных держав;
- добывание организационно-мобилизационных данных.
С точки зрения интересов разведки в условиях мирного времени принципиальное значение имела первая из названных функций. Для разведывательного охвата советской России были предназначены военные атташаты в Москве, Риге, Хель- сингфорсе (в настоящее время Хельсинки), Таллине, Бухаресте, Ангоже (в настоящее время Анкара), Токио, Париже и в ограниченном порядке в Риме. Большинство представительств находилось в государствах, соседствующих с Россией, что являлось определенной компенсацией за трудности, с которыми сталкивалась польская разведка во время создания разведывательных представительств в России. Несмотря на наличие в этой стране многих дипломатических представительств (миссий в Москве, Харькове - при правительстве СССР, отделе реэвакуационной и специальной комиссии в Петрограде, репат- риационно-оптационного представительства в Минске, Киеве, Одессе и Новониколаевске), II Отдел не мог использовать их в разведывательных целях, т.к. польские дипломатические представительства постоянно подвергались наблюдению и репрессиям со стороны советских органов безопасности. Из-за противодействия советских властей польскому правительству не удалось создать консульских представительств в Средней Азии и на Дальнем Востоке.
Кроме того, в 1924 году было принято решение, что военный атташе будет выведен из непосредственного участия в разведывательной работе на территории России. Это решение стало вынужденной мерой в связи с активной деятельностью советской контрразведки ГПУ. Координацией разведывательных акций стал заниматься специально направленный из Варшавы офицер II Отдела, который находился вне военного атташата в Москве и подчинялся непосредственно Центру. «Выделение таким способом разведывательной работы из военного атташата и ее передача полностью в руки специального руководителя вызовут усиление координации работы и обеспечения безопасности на месте. Все это отодвинет от военного атташата возможность какой-либо компрометации, вызванной выявлением отношений со многими секретными резидентурами». Поэтому действовавшие филиалы II Отдела при дипломатических представительствах РП в соседних странах с советской Россией, в Токио, Риге, Таллине, Хельсинках, Бухаресте и Анкаре, тоже играли важную роль. В Центре придавалось большое значение деятельности военных атташе в прибалтийских странах. «Рига, Таллин и Хельсинки являются базами международной разведки в отношении России. Через генеральные штабы этих государств мы имеем доступ к разведывательным материалам, добытым как разведками этих стран, так и монархистской разведкой. Наши атташаты являются единственными посредниками в получении этих материалов для нашего штаба». Очень важную роль играло представительство в Риге, благодаря которому осуществлялись разведка в Литве и оказание противодействия немецкому влиянию в Латвии. Военный атташат в Анкаре и созданный в 1927 году в Тегеране выполняли задачу по разведывательному наблюдению в южной части России и выявлению попыток советских властей в оказании влияния на обстановку на Ближнем Востоке.
В то же время организация глубокой разведки против Германии в 1920-х годах опиралась не на дипломатические представительства, а на сети секретных разведывательных рези- дентур, непосредственно руководимых из Варшавского центра. Аферы Грыфа-Чайковского и Сосновского в начале 1930-х годов выявили печальную правду, заключавшуюся в том, что большая часть из них была инспирирована немецкой разведкой. Только тогда было принято решение об изменении организации разведки в Германии, основывавшейся на «насаждении» офицеров разведки в наших дипломатических представительствах и консульствах. «Деятельность официального военного представительства в Берлине была бы прекрасным дополнением к секретной разведывательной работе и могла бы содействовать решению многих проблем, которые секретная разведка, проводимая в настоящее время людьми малознакомыми с организацией армии и современными военными доктринами, не может надлежащим образом осветить». Такой подход полностью разделял Л. Садовский, который в своей работе писал: «Организационная форма структуры сети основывалась почти исключительно на размещении офицеров разведки при наших дипломатических и консульских представительствах в Германии или в странах, соседствующих с Польшей, преимущественно в качестве служащих по контракту. Организация ре- зидентур при представительствах в соседних странах, в первую очередь, имела цель принятия разведывательной работы на случай войны и только потом текущую разведывательную и вербовочную работу. Этим способом военная разведка стремилась предупредить хотя бы частично полную ликвидацию сети на случай войны при полной ликвидации официальных представительств в Германии».
Противоположное мнение представил 3. Витровый: «Такая концепция организации глубокой разведки была неудачной. Даже если мы опустим угрозу компрометации и возможность дипломатических осложнений в случае разоблачения кого-нибудь из экспонентов, существенным остается факт, что офицер, выполняющий официальную функцию, имеет достаточно ограниченные возможности получения информации от агентов, а его деятельность сводится на практике к использованию легально опубликованных источников, наблюдению за казармами, военными учениями, маневрами. Еще важнейшим последствием именно такого положения в работе разведки была бы беспомощность сети в случае возникновения войны, когда дипломатические и консульские представительства подлежат полной ликвидации».
Представленные мнения работников II Отдела являются доказательством того, что в Центре польской разведки не было единой точки зрения на вопрос ее организации в Германии. В конце концов, было принято решение о том, что разведывательные представительства, размещенные в посольствах, миссиях и консульствах должны выступать в роли так называемых разведывательных резидентур. Главными задачами резидента разведки являлись организация и руководство сетью секретных разведывательных ячеек и агентов. Поэтому резидент только в исключительных ситуациях осуществлял вербовочноагентурную деятельность, для проведения которой были предназначены секретно-разведывательные резидентуры или работавшие самостоятельно офицеры II Отдела.
В 1933-1938 годах, кроме военного атташата в посольстве РП, в Берлине были организованы разведывательные резидентуры в консульских представительствах в Мюнхене - псев. «Хакоданте» (1933), Вроцлаве - псев. «Адриан», Лейпциге - псев. «Параде» (1931), Щецине - псев. «Бомбей» (1935), Франкфурте-на-Майне, Гамбурге - псев. «Бильбао», в Эссене - псев. «Мюллер», в Дюссельдорфе, в Берлине - псев. «Бари» и «Пла- цыда», Крулевце, Квидзыне и Ополье. Эти резидентуры в большинстве состояли из одного человека. Только с марта 1939 года личный состав некоторых из них увеличился.
Приближавшийся военный конфликт с Германией повлиял на интенсификацию разведывательной работы на германском направлении. Много принятых кадровых и организационных решений под давлением происходящего были не выполнены. Ян Малечыньский, вице-консул в Ополье, в своих воспоминаниях писал: «В 1939 году меня, молодого офицера разведки, направили в консульство в качестве служащего. В то время я не мог много сделать, т.к. не знал людей и положение дел на Ополье, а затем вскоре началась война». Подобная ситуация сложилась в Вроцлове. Марьян Длуголецкий, поручик 27-го пехотного полка в Ченстохове, в середине мая 1939 года был направлен на короткие курсы по подготовке к разведывательной работе и в последующем определен на работу в консульство РП в Вроцлаве (резидентура - псев. «Адриан»). Разведку в Германии дополняли также резидентуры, созданные в соседних с Германией странах. В большинстве случаев они размещались в дипломатических представительствах и должны были частично компенсировать ликвидацию сети разведывательных резидентур на территории Германии в ходе войны. В 19331939 годах были организованы резидентуры в Копенгагене, Стокгольме - псев. «Ака», Амстердаме - псев. «Тюльпан», Берне, Вене - псев. «Эледа», Будапеште, Париже, Риме и Барселоне.
Особую позицию занимала резидентура польской разведки на территории Свободного города Гданьска. Положение этого города имело огромное политическое и экономическое значение для безопасности польского государства. В межвоенный период другие государства Восточной Европы также придавали большое значение распространению своего влияния на этой территории. Как Германия, так и советская Россия рассматривали Гданьск в качестве исходной базы для активных действий собственных разведывательных органов, используя это место для проведения совместных политических и экономических сделок (напр, торговли оружием). Этот город использовался как пункт для переброски агентуры и проведения коммунистической пропаганды под руководством III Интернационала. Сюда также доставлялась материальная и военная помощь для террористических организаций из числа национальных меньшинств, осуществлявших антипольскую деятельность. Для противодействия им руководство II Отдела создало резидентуру польской разведки в Гданьске. Ее роль исполняли внутренние подразделения Генерального комиссариата РП в Свободном городе Гданьске. В 1920 году во II Военном департаменте была создана II политическая секция. В 1922 году ее преобразовали во II Информационный реферат Военного отдела. Согласно с решением начальника Генерального штаба от 26 января 1923 года, начальник реферата непосредственно подчинялся руководителю II Отдела. Он располагал девятью сотрудниками. Только в начале 1930-х годов Гданьское разведывательное подразделение было подчинено руководителю Быдгощс- кого отделения N9 3 II Отдела.
Иная ситуация сложилась у военных атташатов в Лондоне, Париже, Вашингтоне, Праге, Белграде и Риме. Они не имели четко определенного направления разведывательных интересов. Можно сказать, что военные атташаты играли ключевую роль в европейской деятельности II Отдела, занимаясь проведением многосторонней разведывательной работы, иногда выходящей за пределы Европы и основывающейся на наблюдении за изменениями политических конфигураций на международной арене и на выполнении функций связника в поддержании связи с генеральными штабами союзнических Польше государств. В связи с охлаждением польско-чехословацких отношений в 1935 году был ограничен объем задач ре- зидентуры в Праге. Только в 1938 году польская военная разведка в ускоренном порядке приступила к организации своих подразделений на территории Чехословакии: в Праге, Остраве и Братиславе.
Надо отметить и деятельность диверсионных групп, созданных на территории других государств: в Париже (связь с про- метейскими кругами), Братиславе и Гданьске. Они подчинялись руководителю отделения № 2 II Отдела.
Военные специальные службы кроме глубокой разведки проводили неглубокую разведку. Она охватывала 3 оперативных сферы: свою приграничную территорию, границу и небольшую территорию соседних стран (около 20 км). Для реализации этого вида деятельности были предназначены внутренние отделения II Отдела. В принципе они не проводили глубокой разведки, которая оставалась в компетенции Разведывательного центра. Во второй половине 1921 года Генеральный штаб ВП стал принимать в свое подчинение территориальные разведывательные подразделения ликвидированного Верховного командования ВП. В результате этих изменений были созданы следующие отделения II Отдела: № 1 в Вильно, № 2 в Варшаве (через некоторые время оно подверглось ликвидации, а в 1930 году возникло новое со специальной сферой задач), № 3 в Познани, № 4 в Кракове, № 5 во Львове, № 6 в Бресте-над-Бугом и эфемерное отделение в Гродно, которое преобразовалось в информационный пункт Виленского отделения. С учетом направлений деятельности отделения были разделены на 2 группы: осуществлявшие активную разведку против Германии (3 и 4) и действовавшие на восточной территории соседа (1, 5 и 6). Кроме того, отделение в Вильно проводило разведку на литовском направлении, а Краковское - на чешском. Каждое из вышеназванных подразделений имело сеть подчиненных постов из офицеров и агентурных рези- дентур. В соответствии с приказом министра военных дел от
12 августа 1921 года, задачами отделений являлись:
- разведка на предназначенной территории;
- обработка информационного материала;
- общий учет вооруженных сил государств, находившихся в непосредственной заинтересованности отделения;
- активная контрразведка.
В этом же документе была определена организационная схема отделений: руководитель, разведывательные референты, офицер, отвечающий за финансово-хозяйственную деятельность, канцелярия.
Из вышеуказанного приказа следует, что отделения, кроме своей основной вербочно-информационной деятельности, проводили аналитическо-исследовательскую работу в ограниченной сфере.
Сначала все отделения подчинялись непосредственно руководителю II Отдела. Правда, на них возлагалась обязанность по сотрудничеству с отдельными инспекторатами армии, но они пользовались большой независимостью. Однако ситуация изменилась в 1924 году в связи с созданием на восточной границе Корпуса пограничной охраны (КПО). На пограничной территории была создана сеть разведывательных подразделений КПО, которые подчинялись непосредственно отделениям II Отдела. В свою очередь, руководители этих отделений стали зависимы от руководства разведки КПО. Согласно мнению инициаторов такого подхода, это нововведение должно было предотвратить возникновение трений и конфликтов между разведывательными службами II Отдела и КПО.
В последующие годы внутренняя структура и сфера задач отделений еще несколько раз подвергались реорганизации (10 апреля 1927 года, 24 июня 1929 года и 16 августа 1935 года). Окончательно было установлено, что отделения проводят: активную неглубокую разведку, учет и активную контрразведку на непосредственных подступах к противнику. Унифицированная внутренняя структура отделений была следующая: руководитель, организационно-разведывательный реферат, реферат исследований, контрразведывательный реферат, канцелярия, техническая лаборатория.
Деятельность отделения № 2 в Варшаве носила особый характер. Оно занималось планированием и организацией диверсий в мирное время и в случае войны. Эта деятельность основывалась на создании центров диверсионной борьбы как на территории страны, так и соседних государств (прежде всего, в Германии и советской России). Отделение № 2 проводило прометейскую акцию. Структура этого специального подразделения II Отдела принципиально отличалась от действующей модели и представляла собой следующее:
- самостоятельный реферат «Запад»;
- самостоятельный реферат «Восток»;
- самостоятельный реферат западных и южных собственных территорий;
- реферат технической безопасности;
- реферат диверсионной техники;
- реферат пропаганды;
- административный реферат.
Возвращаясь к проблеме организации остальных отделений, следует отметить, что в 1926 году с учетом снижающейся роли отделения в Бресте-над-Бугом его переподчинили Виленскому отделению. Благодаря этому роль последнего значительно возросла, т.к. оно стало практически полностью руководить разведкой на северо-востоке Польши, направленной против Германии, Литвы и советской России. Здесь заслуживает внимания то обстоятельство, что в предмайский период этим отделением руководил капитан С. Майер - один из лучших специалистов по вопросам разведки в отношении России, будущий руководитель Разведывательного отдела II Отдела. После 1926 года отделение № 6 в Бресте было окончательно ликвидировано, и, таким образом, неглубокую разведку на востоке проводили 2 территориальных подразделения II Отдела в Вильно и Львове.
На западных рубежах польского государства сначала действовали 2 отделения: № 3 в Познани и № 4 в Кракове. В 1930 году они были ликвидированы, а вместо них созданы отделения в Быдгоще и Катовицах. По этому поводу следует полностью согласиться с мнением Л. Садовского, что это решение не способствовало усилению разведывательной деятельности, проводимой на западном направлении территориальными филиалами II Отдела, так как оно привело к тому, что участки работы обоих вновь созданных отделений непомерно расширились, усложнились отношения с инспекторатами армии и Командованием округов в плане повышения зависимости от них, а в случае с Катовицами - близость границы, специальные территориальные условия, большая связь активных разведывательных мероприятий с контрразведывательными комбинациями - вместо ожидаемого улучшения разведывательной работы вызвало дополнительные трудности в ее проведении. Вследствие этих проблем уже перед началом войны отделение № 4 было переведено из Катовиц в Краков, а в Лодзи образовалась новое. Таким образом, в 1939 году неглубокую разведку проводили следующие внутренние подразделения
I Отдела Главного штаба:
- отделение № 1 в Вильно, руководитель - майор Эдмуну Петровский. Ему подчинялись разведотделения КПО: № 1 в Гродно, № 2 в Вильно, № 3 в Глубоком, № 4 в Молодечно, № 5 в Столбцах, № 6 в Луниньце;
- отделение № 3 в Быдгоще, руководитель - майор Ян Жи- хонь. Ему подчинялись офицерские посты в Грудзёндзе, Ста- рогарде, Млаве, Познани, Лешне, Белостоке и в Гданьске (с 1930 года сухопутный реферат Военного отдела Генерального комиссариата Республики Польша). Кроме того, этому отделению подчинялись два подразделения неглубокой разведки, размещенные в консульствах в Пиле и Квидзыне;
- отделение № 4 в Кракове, руководитель - майор Станислав Куничак. Ему подчинялись офицерские посты в Цешине, Хожове и Новом Тарге;
- отделение № 5 во Львове, руководитель - Юзеф Биньков- ский. Ему подчинялись разведывательные отделения КПО: № 7 в Сарнах, № 8 в Ровно, № 9 в Черткове, № 10 в Тарнопо- ле, № 11 в Стрыю, № 12 в Ящле;
- отделение № 6 в Лодзи. Ему подчинялись 2 офицерских поста в Острове Великопольском и Ченстохове.
Кроме того, на западной границе отделениям II Отдела в сфере разведывательной работы были подчинены информационные посты Пограничной службы. Например, отделение № 4 в Катовицах в 1933 году имело в своем распоряжении офицерские посты № 3 в Катовицах и № 5 в Познани. Такие офицерские посты составляли основу разведывательных органов Пограничной службы.
Таблица 1
Численность кадрового состава внутренних подразделений военной разведки в 1926-1928 годах
|
Год |
1926 |
1928 |
||
|
Подразделение |
Офицеров |
Унтер- офицеров |
Офицеров |
Унтер- офицеров |
|
Отделение № 1 |
9 |
17 |
19 |
46 |
|
Отделение № 2 |
3 |
4 |
4 |
10 |
|
Отделение № 3 |
7 |
13 |
7 |
13 |
|
Отделение № 4 |
7 |
13 |
7 |
14 |
|
Отделение № 5 |
5 |
11 |
5 |
11 |
|
Отделение № 6 |
3 |
4 |
- |
- |
|
Всего |
34 |
62 |
32 |
64 |
Разведывательная работа отделений II Отдела основывалась на деятельности законспирированных заграничных резиден- тур на так называемых разведывательных подступах, сети агентов, действовавших в местах их постоянного проживания, и маршрутных агентов, а также курьеров.
Виленское отделение сосредоточило свои оперативные мероприятия на охвате советских и литовских военных учреждений до линии Минск-Могилев-Витебск-Смоленск (штаб Западного фронта Красной Армии). В исключительных ситуациях планировалось проводить глубокую разведку на территории Ковенской Литвы в целях агентурного охвата центральных учреждений этого государства. Такие инициативы территориальных органов II Отдела вызывали неодобрение со стороны Разведывательного центра. В 1924 году отделение № 1 имело несколько постоянных резидентур на территории советской Белоруссии (псев. «Моссбюро», «Примус», «Вера», «Немо», «Док- жице», «Друя», «Домброва», «Блезница»). Подобно этому отделение № 5 во Львове тоже создало разведывательные резидентуры на восточной территории Украины (состояние на апрель 1925 года): в Киеве (законспирированные в городском ломбарде и в штабе 14-го корпуса), в Одессе (в штабе 51 -й дивизии и в пехотной школе), в Житомире (в 131-м стрелковом полку) и в Каменец-Подольском. Дополнительно к этому отделения размещали одиночных агентов в отдельных воинских частях советской армии (Староконстантинов, Изаслав, Городок, Солодковец). Однако в связи с особой активностью советской контрразведки агентурные кадры часто претерпевали изменения. Поэтому руководитель Львовского отделения провел в 1925 году основательную реорганизацию разведывательной службы. Внутренние резидентуры расположились ближе к границе, и были проведены оценка и проверка агентурного аппарата, действовавшего на территории советской России. Следует отметить, что отделение № 6 в Бресте-над-Бугом с самого начала своего существования сталкивалось с серьезными трудностями. Оно постоянно несло большие потери в борьбе с советской контрразведкой. В 1924 году были ликвидированы разведывательные резидентуры в Бобруйске и Гомеле с арестом многих агентов.
Неглубокую разведку в Германии проводило отделение № 3. Несмотря на то, что Быдгощское и Катовицкое отделения по своей структуре были очень похожими, позиция и роль этих подразделений существенно разнились. Большое влияние на это оказывало их положение, направления деятельности, а также личность и квалификация руководителей. По этой причине отделение № 3 в Быдгоще располагало определенными формальными преференциями со стороны руководства II Отдела. Они основывались на том, что организация разведывательной деятельности Быдгощским центром не ограничивалась только неглубокой разведкой. Он также проводил активные акции, выходившие далеко за пределы работы на подступах к противнику и носившие характер глубокой разведки. Большое влияние на такой широкий объем компетенции имело положение Свободного города Гданьска, находившегося на территории деятельности отделения № 3. В 1930 году с учетом геополитического значения Гданьска было принято решение, что постоянным руководителем Гданьского разведывательного представительства, размещенного в Генеральном комиссариате Республики Польши, будет руководитель Быдгощского отделения. Кроме того, территория деятельности отделения № 3 была очень большой, т.к. она охватывала пограничную зону от Белостока до Равича. Исключением также являлся тот факт, что отделение располагало разведывательными резидентура- ми в глубине Германии, в Щецине и Крулевце. В целом в 1930-х годах Быдгощское отделение имело в своем составе
7 офицерских постов: № 1 в Млаве, № 2 в Гдыни, № 3 в Груд- зендзе, № 4 в Гданьске, № 5 в неустановленном месте, № 6 в Познани, № 7 в Белостоке.
В то же время отделение № 4, как справедливо обращает внимание J1. Гондек, ограничивалось проведением неглубокой разведки и классической контрразведкой. Территория его деятельности охватывала пространство по линии границы с Германией от Равича до Карпат. Как уже ранее упоминалось, по вопросу о месте дислокации этого отделения возникали разногласия (в Кракове или Катовицах). Оба решения имели как позитивные, так и негативные стороны. Дополняя информацию о Катовицком отделении, следует добавить, что оно располагало несколькими офицерскими постами в Цешине, Хо- жове, Новом Тарге, Острове Великопольском и Ченстохове. Два последних приняло созданное в 1939 году отделение № 6 в Лодзи, работу каждого поста контролировал начальник, которому подчинялись штатные разведчики и административные работники. Разведчики располагали сетью информаторов и агентов, действовавших на территории противника. Офицерские посты Быдгощского отделения имели более расширенную внутреннюю структуру, чем Катовицкого.
Большое влияние на деятельность отдельных отделений оказывали личность начальника и его предрасположенность к сотрудникам. В 1930-х годах отделением № 4 поочередно руководили 4 офицера, вышедшие из линейных армейских частей: майор Л. Садовский, подполковник К. Пясецкий, майор К. Шпондровский и майор Куничак. В то же время Быдгощским отделением руководил почти 9 лет (1930-1939) майор Ян Жихонь, что являлось редким исключением. Это была очень противоречивая личность - высказываемые мнения о нем в различных воспоминаниях по своему содержанию очень разняться. Прежде всего, работники реферата «Восток» критически относились к методам и способам разведывательной работы, проводимой майором Я. Жихонем. Т. Новиньский следующим образом представил поразительную карьеру этого офицера в органах военной разведки: «В 1930 году капитан Ян Жихонь принимает отделение. Следует подчеркнуть, что, как правило, на такие должности назначались офицеры с высшим военным образованием. Еще не было случая, чтобы во главе отделения был поставлен офицер без окончания школы Главного штаба и высшего военного учебного заведения. В то же время в данном случае на эту должность приходит относительно молодой капитан».
С. Струмпх-Войткевич представил нелестную оценку майора Жихоня: «Среди учтивых и элегантных штабистов он выделялся провокационно резкими манерами поведения и небрежностью в ношении одежды, а также был известен необыкновенными экстравагантными поступками, которые совершал в ходе службы, отличаясь язвительным высмеиванием руководителей».
Подобные трудности имели в общении с ним представители местных государственных властей. Последний перед началом войны староста в Быдгоще Юлиан Суски так вспоминал о контактах с майором Жихонем: «На почве агитации среди местных немцев происходили разногласия местных правительственных властей с так называемым отделением II Отдела Главного штаба в Быдгоще. Эта агентура была теоретически законспирирована и не подчинялась ни старосте, ни местным военным властям. Она выполняла не контрразведывательные функции, а занималась активным шпионажем в Германии. Не только я, но также другие окрестные старосты, и даже генерал, командовавший Быдгощским гарнизоном, выражали свое недовольство в отношении этой агентуры и ее шефа. Я лично старался избегать каких-либо отношений с начальником отделения Жихонем, но не по причине подозрения его в измене, в которой тогда его никто не обвинял, а в связи с тем что, по моему мнению, он являлся человеком без зазрения совести, злоупотреблявшим алкоголем и склонным к совершению незаконных проступков».
Совершенно иное мнение о майоре Жихоне имел Роман Вод- зицкий, который в 1928-1934 годах работал в Генеральном комиссариате РП в Свободном городе Гданьске. «Новый руководитель сухопутного подразделения, капитан Ян Жихонь, достигнувший тогда едва 26 лет, произвел на меня впечатление как человек значительно старшего возраста, обладающий жизненным опытом. Несмотря на достаточно правильные черты лица и крепкую фигуру капитана, в его внешности ничего не поражало. Однако в Жихоне ощущался какой-то исключительно тяжелый, подготовленный к взрыву заряд энергии, хотя он любил играть роль бесцеремонного рубахи-парня. На работу в Гданьск он был направлен непосредственно мною. Жихонь еще на прежней должности в Катовицах считался восходящей звездой польской разведки по Германии. Его ожидало бурное будущее, особенно в военной эмиграции в Лондоне, где он стал героем громкого процесса».
Положительной оценке личности Яна Жихоня в большой степени способствовали работы Л. Гондека и В. Козачука - авторов многих статей о деятельности польской разведки в Германии. Следует согласиться с тезисом о том, что очень трудно оценить кадровых работников разведки, действовавших постоянно за кулисами, в атмосфере секретности и конспирации, тем более таких, как Ян Жихонь, использовавших в своей работе экстравагантные и нешаблонные методы.
Большое влияние на создание организационных трудностей, прежде всего в восточных отделениях, оказывали постоянные кадровые изменения. «Установление системы разведки, необходимой при методической работе, сталкивалось со значительными трудностями по причине внутренних кадровых изменений в отделениях, вызванных или увольнениями ряда офицеров, или необходимостью замены несоответствующих своим должностям начальников. Это последнее обстоятельство имеет большое значение, т.к. смена руководства тянет за собой изменение системы и методов работы, а также проведение внутреннего организационного построения от основ», - так раскрыл эту проблему руководитель отделения № 1 в Вильно подполковник Ежевский. Поэтому 19 апреля 1925 года руководитель II Отдела полковник М. Байер на совещании в Центре обратил внимание на необходимость внимательного подбора офицеров на все должности и установления правила, что все функции и должности в разведывательной службе требуют специальных способностей, практики и опыта, а, кроме того, в отношении вновь принятых офицеров - выделения соответствующего времени на их вхождение в «работу».
Наряду с этим были иные трудности в работе территориальных органов II Отдела. Инспектор армии Львов генерал М. Нор- вид-Неугебауер в письме к Генеральному инспектору Вооруженных сил маршалу Пилсудскому от 10 ноября 1926 года обратил внимание на некоторые недостатки территориальной разведывательной службы. Он отметил, что кризис в работе специальных служб на востоке происходил по причине плохой ее организации. Разведывательная служба КПО практически подчинила себе пограничную разведку, но не была подготовлена к выполнению возложенных на нее обязанностей. Отсутствие четкой подчиненности разведывательных органов КПО руководителям отделений II Отдела создавало такую ситуацию, что они не могли эффективно осуществлять контроль оперативной деятельности КПО. На совещании, организованном в апреле 1926 году в Министерстве военных дел, было установлено, что на границе и в пограничной зоне вербовкой разведывательной агентуры должны были заниматься отделения КПО. В течение короткого периода времени это решение привело к негативным результатам. Так, например, в 1925 году отделение № 5 имело в своем распоряжении 30 агентов. В период с 1 января по 9 сентября 1926 года было приобретено 19 очередных агентов (в том числе только один агент разведывательной службой КПО). В то же время в этот период (по различным причинам) было утрачено более 30 секретных сотрудников. Это произошло, прежде всего, в результате беспечности работников разведки КПО.
Другой проблемой, которая отражалась на разведывательной работе в пограничной зоне, являлась необходимость постоянного сотрудничества органов II Отдела с политической администрацией, полицией и самостоятельными информационными рефератами Командования корпуса округа (СИР-КОК). В октябре 1923 года пор. Эдвард Издебский из II Отдела был направлен в инспекторскую поездку по восточным районам. Она подтвердила тот факт, что некоторые территориальные отделения II Отдела не заботились о поддержании хороших отношений с местными административными и полицейскими властями, часто располагавшими важной общественно-политической информацией, полезной для проведения разведывательной работы на восточном направлении.
Отдельным вопросом являлась организация территориальной военной контрразведки в межвоенный период. В польских условиях несколько иначе представлялась сфера контрразведывательной деятельности, чем в других государствах. Кроме борьбы с влиянием иностранных разведок в Польше, к задачам военной контрразведки относились широко понимаемое обеспечение безопасности военных учреждений и изучение политической деятельности национальных меньшинств и коммунистов. Наряду с этим органы контрразведки предоставляли многим государственным учреждениям информацию в отношении кандидатов на государственные посты, а также лиц, из числа призываемых в армию, и профессиональных кадров Войска Польского. Особенно широкую компетенцию военная контрразведка имела во время польско-советской войны (1919— 1921). Только в 1924 году произошла серьезная реорганизация всего контрразведывательного аппарата с целью приведения его в соответствие с деятельностью в мирных условиях. С учетом этого можно выделить несколько периодов функционирования контрразведывательной службы ВП: 1918-1921, 1921
1923, 1929-1939 годы. Несмотря на это в течение всего межвоенного периода органы военной контрразведки не функционировали самостоятельно, как, например, сектор разведки. Сеть контрразведывательных подразделений была размещена во всех линейных воинских частях (командование округов, дивизий, полков, военных школ). Вместе с произведенным в 1919 году разделением страны на генеральные округа при каждом из них создавались информационные отделы. В ходе выполнения контрразведывательных задач информационные отделы пользовались услугами жандармерии, которая выполняла функции исполнительного органа. Руководители информационных отделов подчинялись начальнику политической секции II Департамента Министерства военных дел. В конце
1919 года при КГО в Варшаве, Кракове, Львове, Лодзе, Кель- цах и Люблине функционировали информационные отделы. Эти отделы создавали на территории округа собственные отделения. В 1920 году функции руководителей территориальных контрразведывательных органов исполняли: капитан Е. Халачинс- кий - Информационный отдел КОГ Варшава, капитан Вояковский - Гродно, поручик Гульковский - Поморье, капитан Добачевский - Лодзь, капитан Коркозович - Кельце, капитан Сокульский - Краков, капитан Филипковский - Львов, поручик Кроненберг - Люблин.
В ходе польско-советской войны отечественные коммунисты активизировали политическую и диверсионную деятельность. В соответствии с указаниями Коммунистического интернационала они старались проникать в ряды польской армии и осуществлять разведывательную и идеологическую деятельность в отношении нее. Поэтому в командование полков была введена должность «референта по борьбе с большевиками». В его задачи входило: сбор данных о коммунистических деятелях, выявление проявлений подрывных акций большевистского движения, оказание противодействия фактам коммунистической агитации в армии, информирование по этим вопросам КГО.
После окончания военных действий организация армии была приведена в состояние, отвечавшее требованиям мирного времени. Территория государства стала делиться на 10 округов корпуса. При каждом из них в рамках Командования округа были созданы контрразведывательные органы II Отдела. В это время также стало формироваться мнение о разделении компетенции между органами военной контрразведки и властями политической администрации, с одной стороны, и Государственной полиции - с другой. Много вопросов оказалось в ведении гражданской службы безопасности. Однако с учетом того, что в армии находилось около 30% призывников из числа населения, представляющего национальные меньшинства, национальный вопрос по-прежнему оставался в компетенции военной контрразведки. В конце 1923 года национальный реферат перешел в Контрразведывательный отдел II Отдела Генерального штаба. В 1924 году была проведена последняя в межвоенный период реорганизация территориальных структур военной контрразведки. Основным ее результатом стало создание при каждом Командовании округа корпуса (КОК) самостоятельных информационных рефератов (СИР). Формально СИР являлся информационным органом КОК и его руководитель подчинялся командующему округа. В действительности же СИР непосредственно подчинялся руководителю II Отдела, от которого получал директивы, касающиеся организации контрразведывательной работы, и финансовые средства (директорский фонд). Такая сложная система служебного подчинения руководителей самостоятельных информационных рефератов, несомненно, содержала в себе определенные слабые стороны. Однако при этом следует учитывать то, что задачи по контрразведывательному обеспечению армии можно было выполнить только тогда, когда контрразведывательные подразделения действовали бы в рамках общей организации армии.
В 1924 году была также уточнена внутренняя структура СИР. Она состояла из рефератов: контрразведывательного, охраны, национального. Со временем расширялся объем компетенции самостоятельных информационных рефератов и увеличивалось количество подчиненных им территориальных подразделений, среди которых выделялись агентства и офицерские представительства. Агентства являлись законспирированными контрразведывательными ячейками, действовавшими на территории определенного гарнизона. Их личный состав действовал только конфиденциальными методами. Офицерские представительства, создаваемые при дивизиях и полках, официально представляли интересы контрразведки на данной территории. В своей работе Л. Садовский называл эти подразделения отделениями СИР, но в архивных материалах были найдены доказательства, подтверждающие использование этого названия.
Несмотря на различие наступательной и защитной контрразведки и разделение компетенций в сфере контрразведывательной службы между военными и гражданскими органами, руководство II Отдела по-прежнему считало, что самостоятельные информационные рефераты будут играть приоритетную роль в этой области.
В 1924 году СИР функционировали при следующих КОК: № 1 в Варшаве (майор Ядвинский), № 2 в Люблине (майор Гал- баш), № 3 в Гродно (капитан Кшиновский), № 4 в Лодзи (капитан Франкевич), № 5 в Кракове (капитан Бен), № 6 во Львове (капитан Белецкий), № 7 в Познани (капитан Ясиньский), № 8 в Торуне (капитан Кичиньский), № 9 в Бресте-над-Бугом (капитан Малек), № 10 в Пшемышле (капитан Хешок). В 1927 году был создан самостоятельный информационный реферат при Командовании флота в Гдыне, руководителем которого стал капитан жандармерии Франчишек Огурек.
Сначала штат личного состава этих рефератов был очень скромным (2-3 офицера). В то же время, несмотря на эти кадровые ограничения, начался процесс активного создания сети гласных и законспирированных контрразведывательных подразделений. На совещании руководителей СИР в апреле 1924 года было сделано сообщение о том, что служба военной контрразведки располагает 7 офицерскими представительствами и большой группой информационных офицеров, действующих в отдельных полках. Кроме того, в этот период существовала развитая сеть оперативных сотрудников: 107 разведчиков на постоянной основе, 215 платных агентов и 438 «идейных» информаторов. В ходе совещания выступавшие обращали внимание на то, что имеющиеся на тот момент успехи были достигнуты ценой больших усилий немногочисленного состава кадровых работников контрразведки. В ближайшее время после этого совещания важным событием стало увеличение средств директорского фонда и штатного состава. Например, во II квартале 1922 года на деятельность территориальной контрразведки была выделена сумма в размере 20 млн польских марок.
В 1928 году состоялось первое после майского переворота совещание руководителей военной контрразведки. При этом оказалось, что только три руководителя СИР предмайского периода сохранили свое положение (капитан Белецкий, майор Малек и капитан Хежог). Новое руководство подтвердило хорошую оценку контрразведывательной работы: «Мы можем констатировать, что иностранные разведки нами контролируются... В борьбе с разведками мы начинаем применять в более широком масштабе методы инспирации, что приводит информационные службы иностранных разведок к дезорганизации». Одновременно с этим руководитель II Отдела полковник Т. Сха- етзель в новом стиле, характерном для 1930-х годов, обозначил цели и направления деятельности самостоятельных информационных рефератов в ближайшем будущем: «Наш аппарат консолидируется, принимая новые органы как КПО, так и Пограничной службы. Период расширения уже закончился. Вторым этапом работы будет поиск всех путей к экономии. Если уровень положения СИР является высоким, то к этому его привела техника работы. Теперь мы должны перейти к экономии в работе, исключить из аппарата ненужные вещи и начать работать экономно как относительно людей, так и всяких вспомогательных средств».
Вопреки этой декларации территориальные органы контрразведки стали расширяться. В первую очередь увеличилась штатная численность их личного состава. В некоторых СИР было произведено разделение рефератов на субрефераты. В 1939 году каждый СИР располагал следующими офицерскими подразделениями:
- СИР КОК № 1 - в Варшаве, Радоме, Ломже;
- СИР КОК № 2 - в Люблинском Хелме, Ковно, Ровно;
- СИР КОК № 3 - в Лиде, Белостоке, Вильно;
- СИР КОК № 4 - в Лодзи, Ченстохове;
- СИР КОК № 5 - в Катовицах, Цешине, Тамове;
- СИР КОК № 6 - в Стрыю, Станиславове, Тарнополе;
- СИР КОК № 7 - в Калише;
- СИР КОК № 8 - в Быдгоще, Хойницах, Тчеве;
- СИР КОК № 9 - в Пинске, Седлицах, Барановичах;
- СИР КОК № 10 - в Кельцах, Жешове, Самбоже, Ярославе;
- СИР Командования флота - в Хелю.
Анджей Мисюк
Из книги «Спецслужбы Польши, Советской России и Германии»
