Показать все теги
С середины XVI века Черкесия вступает в решающую эпоху своей истории: христианские, окруженные вместе с Грузией со всех сторон мусульманским тюрко-монгольским миром, обе страны ищут союза с Москвой и устанавливают дружеские отношения с ней.
Непосредственным поводом к этой новой политике черкесов была, как указано выше, постоянная угроза со стороны Крыма[1].
Главной причиной неприязненных отношений между этими двумя странами было, однако, то, что Турция, действовашая через своего вассала, имела виды на Северный Кавказ: через Крым она стремилась распространить свое владычество на Черкесию, как через Баку и Дербент она хотела это сделать в отношении Дагестана. Соединение этих двух оконечностей должно было сделать ее повелительницей Кавказа и позволить ей движение к Астрахани и Казани, от которых она не собиралась отказываться. И когда на месте Приволжского ханства появилось сильное Московское царство, черкесы и дагестанские шамхалы обратили взоры на Север, как это делала и Грузия.
Черкесы и грузины, кроме того, предприняли свои дипломатические шаги по отношению к Москве совместно. Понятно, поэтому, что Грузия иногда давала дипломатические поручения в Москву черкесской делегации. Часто в составе грузинской делегации в Москву оказывался в свою очередь черкес. Так, например, в 1586,1588, 1589, 1590, 1591,1594 и 1595 гг. таковым был Хуршит «черкашеник».
Так, еще до падения Астрахани, в ноябре 1552 г., прибыли в Москву «черкесские государи князи - князь Магаушко с братьею и с людьми - просить царя Ивана Грозного, чтобы он вступился за них... Они были от Черкесии Пятигорской»[2].
Вместе с царским послом Андреем Щепотевым делегация вернулась домой в августе 1553 г. В августе же следующего года царский посол Щепотев вернулся в Москву в сопровождении новых черкесских делегатов: князей Сибока и брата его Ацимгука, Кудадыка (сына Сибока) и князя Тутарыка Ельбузлуева[3].
Их миссия была испросить помощь «на Турского города, на Азов и на Крымского».
Речь шла об опорных пунктах, которые были построены Турцией на Черноморском побережье.
Царь отказал в помощи против Турции. Что касается «Крымского», царь охотно шел на союз против него.
Этот союз оказался действенным: когда в 1556 г. русские атакуют Ислами-Кирмен, черкесы нападают с тыла на Крым. Когда хан Девлет Гирей идет войной против черкесов, русские войска обрушиваются на Крым и вынуждают хана вернуться назад.
В 1558 г. и черкесы и русские предпринимают поход против Крыма и против Литвы. В Москве при дворе царя, окруженные почестями, живут черкесские князья Александр, Тохта (шурин Крымского хана) и др.
В 1560 г. царь посылает снова миссию в Черкесию во главе с князем Вишневецким. С нею едут и черкесские князья, жившие в Москве: Иван Башик и Василий Сибок.
В июле же 1557 г. мы видим кабардинское посольство во главе с князем Канкличем (Кличем) Кануко в Москве.
Такая скромная связь послужила основанием для большевиков через 400 лет сделать из этого политическую шумиху и утверждать, что Кабарда 400 лет тому назад добровольно присоединилась к России.
Так,
«Бюро Кабардинского областного комитета КПСС приняло постановление отметить исполняющееся в июле 1957 г. 400-летие со времени добровольного присоединения Кабарды к России...».
В постановлении далее говорится:
«Присоединение Кабарды к России имело решающее значение в исторических судьбах кабардинского народа. Это обеспечивало ему возможность дальнейшего национального развития, спасло его от порабощения султанской Турцией, создало благоприятные условия для экономического и культурного общения с русским и другими народами страны».
В связи с этой сомнительной годовщиной в Нальчике, столице Кабарды, будет подготовлен и издан ряд «научных трудов, сборников, словарей, документов, освещающих историю кабардинского народа».
Участие в «торжестве» примут Кабардинский Драматический Театр, Ансамбль песни и пляски и местная Филармония. Объявлен также конкурс на киносценарии, кантаты, либретто и т. д. Кроме того, состоится научная сессия Кабардинского научно-исследовательского института с участием ученых Москвы, Ленинграда и др.
Тут мы имеем дело с новой попыткой интерпретации истории нерусских народов, которую мы наблюдаем у советских историографов, как общую «генеральную линию» партии.
Мы не будем подробно разбирать абсурдность этих утверждений, чтобы не нарушить последовательности изложения исторических фактов, на основании которых можно легко установить, что вообще присоединения Кабарды к России не было.
Достаточно сказать, что Белградский трактат 1739 года[4] (пункт 6) признает Кабарду независимой, хотя в советской прессе (БСЭ, стр. 209) утверждается, что:
«После Белградского мирного договора (1793), провозгласившего самостоятельность Кабарды и объявившего ее «барьером» между Турцией и Россией, положение кабардинцев ухудшилось, так как лишившись подданства России, Кабарда стала более доступна для турецко-крымских агрессоров. Кабардинский народ не желал признавать Белградского трактата, продолжая в массе своей по-прежнему ориентироваться на Россию».
Необходимо указать далее, что в учебниках истории СССР, изданных до 1951-1952 гг. версия о «добровольном» присоединении Кабарды к России не упоминается.
Так, например, в учебнике «История СССР» К. В. Базилевича, С. В. Бахрушина, А. М. Панкратовой, А. В. Фохта под редакцией А. М. Панкратовой, из. 11, о «присоединении» Кабарды к России ничего не сказано, что несомненно было бы сделано, если бы этот факт действительно имел место в исторической действительности.
В этом учебнике его авторы о событиях на Северном Кавказе в XVI в. констатируют лишь то, что, «пользуясь междуусобными распрями между князьками Северного Кавказа, Иван IV велел построить на реке Тереке город, но под давлением Турции решил его оставить» (стр. 141).
В томе 17 БСЭ, изд. 1952 г. о «присоединении» Кабарды к Московскому царству также еще не говорится. БСЭ констатирует лишь тот факт, что кабардинские и черкесские князья признали себя в шестидесятых годах вассалами Ивана IV (стр. 267).
В противоположность этому утверждению в томе 19 БСЭ, изд. 1953, при описании Кабардинской АССР уже вполне определенно говорится о «принятии кабардино-черкесами русского» подданства (стр. 209).
Завоевание Кабарды и ее присоединение к России по Кучук-Кайнарджийскому миру (1774) трактуется в этом томе энциклопедии уже как «возвращение России оторг-нутой от нее Кабарды» (стр. 209).
Кроме того, в распоряжении автора имеются географические карты, представляющие большой интерес, как, например, «Карта Кавказского края с обозначением политических границ конца XVIII в., составленная Канцелярией наместника его императорского величества на Кавказе, Тифлис, 1915», «Российская империя с 1801 по 1861 гг. (европейская часть), издание Главного Управления геодезии и картографии при Совете Министров СССР, Москва, 1950» и др.
На первой карте (См. карту Кавказского края конца XVIII в.) время присоединения Кабарды указано «1822», на второй - «1825». Такие разногласия нам вполне понятны, так как фактически никогда не было добровольного присоединения. Имеются и другие даты, как, например, «1846», как утверждают некоторые ученые, а еще раньше, как, например, «1812», когда кабардинская делегация в Петербурге получила подтверждение грамоты Екатерины II 1771 г. (См. ниже).
Возвращаясь к прерванной мысли, необходимо отметить, что посольство Канклича Кануко в Москве «било челом от имени князя Темрюко (Кемиргоко) и Тазрета». Делегация говорила также и от имени грузинского царя, объяснив, что вместе с кабардинцами-черкесами «в одной правде и заговоре» и «иверский князь и вся земля Иверская и только царь окажет помощь против недругов их, то вместе с ними, кабардинцами, бьют челом и грузинцы, чтобы царь их тоже пожаловал и учинил помощь против их врага»[5].
Царь был польщен. Не без гордости он приказал внести в наказ послу при польском короле Сигизмунде в 1558 г., что «два года тому учинилась весть государю нашему, что Иверскую землю Кизилбаш (Персия) воевал и государь наш вельми о том скорбел до слез»[6].
Помимо жалобы на Персию, иверский князь просил помощи и против «Шевкала», т. е. Шамхала Тарковского.
В январе 1558 г. Кануко отпущен соглашением, в силу которого черкесы обязывались идти на помощь князю Вишневецкому, действовавшему против Крыма. Взамен русские должны были помогать черкесам против Крыма и Шамхала Тарковского.
Москва делала одновременно усилия, чтобы прочно установить связи с Черкесией. Еще раньше Московское духовное управление посылало в Западную Черкесию священников, чтобы бороться против крымских попыток внедрить здесь Ислам. На этот раз Москва послала с Кануко священнослужителей-миссионеров в Кабарду.
Как сказано выше, и Шамхалы искали связей с Москвой. Так, в 1555, 1557 и в 1558 гг. они посылают миссии к царю, прося помощи против черкесских (кабардинских) князей.
В этой погоне за дружбу московского царя выиграла, однако, Кабарда, и женитьба в 1561 г. Ивана Грозного на Марии, дочери князя Кемиргоко, окончательно скрепила русско-кабардинские связи. Таким образом в отношении дипломатических браков у черкесов дела обстояли весьма хорошо: жена ногайского мирзы, владения которого простирались от Астрахани до Дона, жена крымского хана Ама Салтана, турецкого султана и многих других были черкешенками.
Сейчас же после брака царя, Москва принимает горячее участие в судьбе Кемиргоко. Особенно важным по последствиям было сооружение крепости на Тереке. Весной 1563 г. Иван IV прислал в Кабарду к Кемиргоко воевод и 1000 стрельцов и воеводы «де пришед к Темрюку князю город поставили и Темрюк де в городе сел, а хощет де с московскими людьми итти на Сибока да на Кануко»[7].
Причиной междуусобий было нежелание других черкесских князей признать верховенство над собой Кемиргоко. В результате этой вражды и вследствие поддержки царем своего тестя, отношения между Сибоком, Кануком, с одной стороны, и Москвой, с другой, испортились настолько, что сыновья Сибока - Алексей и Гавриил тайно покинули двор царя, чтобы скрыться у литовского короля. Царь тщетно старался их вернуть. Русскому послу в Крыму было поручено выяснить, почему они ушли от царя, звать их к царю, если они в Крыму, сказав, что царь простит им вину и пожалует, милостью и «великим жалованьем», особенно «крепко звать князя Алексея». Царь боялся, что беглецы перейдут в Крым и совместно с ханом нападут на Кемиргоко. Они действительно просились к хану, но литовский король их не отпускал. Ясно было, что «пятигорские» князья отложились от Москвы и искали поддержки против кабардинского князя. Они прислали к хану брата Сибока с предложением отправить в Черкесию наследника хана и тот отпустил к ним своего сына Ислам Гирея. Царь со своей стороны внимательно следит за положением и посылает в Кабарду посланца, «чтобы о всех наших делах поговорить и чтобы, которые ему (Темрюку) будут тесноты от недругов, и он бы о том приказал царю».
Вражда между черкесскими князьями вылилась в открытую войну, но она окончилась победой Кемиргоко.
В 1566 г. война снова разгорелась, и из доклада посла в Кабарде, князя Дашкова, мы узнаем, что кабардинцы «черкесские места шапшуковы[8] и черкесских князей побили». Кемиргоко стремится одновременно расширить свои владения и на востоке. Для усиления здесь своих позиций он при помощи Москвы строит новую крепость при устье Сунжи. Турция, уже недовольная сооружением первой крепости на Тереке, на этот раз обеспокоилась. Крымский хан тоже заволновался. Он жалуется, что царь «несетца к нам в суседи». Кончилось тем, что хан объявил войну Кемиргоко и в этой войне кабардинцы потерпели крупное поражение. Упоенный этим успехом хан обратился с ультиматумом к царю, требуя срытия Сунженской крепости. Боярская дума нашла, что в грамоте хана «к доброй сделке дела нет», хану был дан ответ, что крепость заложена для защиты княжества царского тестя.
Перед таким ответом Порте и Крыму не оставалось ничего другого, как прибегнуть к силе оружия.
В 1569 г. Селим II задумывает план похода на Астрахань и прорытия канала между Доном и Волгой, чтобы преградить спуск Московии к Северному Кавказу и установить морское сообщение с Персией, против которой воевала Турция. Автором этого плана прорытия канала и командующим турецкими войсками был Киазим - черкес на турецкой службе. Поход, как известно, кончился катастрофой для турок. В их поражении немалую роль играли кабардинцы и запорожские казаки из города Черкасы, действовавшие вместе с русскими (Остатки этих казаков основали Новочеркасск на Дону).
Неудача Астраханского похода не прекратила турецко-русского спора вокруг указанной выше крепости на Тереке, спора, кончившегося уступкой Москвы. В результате войны в 1570 г. крымцев против Кемиргоко, раненного в сражении, и пленения его двух сыновей, а также ультиматума Порты, посланного в Москву, крепость была снесена.
Дипломатическое и военное поражение Москвы подорвало таким образом престиж Ивана Грозного на Северном Кавказе.
Русско-кабардинские отношения несколько улучшаются при царе Федоре в результате прибытия в Москву, в январе 1588 г., делегации от имени князя Камбулата и других кабардинских князей. Делегация заверила царя «не приставать к крымскому, турскому и к шевкальскому».
Через делегацию царь послал особую грамоту к черкесскому народу и заверял, что он его землю в «оборону взял». Кроме того, была удовлетворена просьба делегации о постройке города на устье Терека (Новый город назывался «Терка» или «Терский Город», или еще «Тюменский Новый Город», «Тюменский Острог на Тереке»). Старый город стал известен под именем «Сунжа» или «Сунжине Городище».
Связь черкесов с Моской продолжается и при Борисе Годунове. Но в 1601 г. терские воеводы пишут царю, что «Солох, князь кабардинский и все кабардинские черкесы Тебе, Государю, не служат, и не прямят».
Это им не помешало, однако, послать делегацию в Москву в 1603 г., так как внутреннее положение в Черкесии в это время было крайне напряженным. Снова вражда между феодальными князьями приняла острые формы, в особенности между князьями Солохом и Айтеком, с одной стороны, и князем Алкасом, с другой.
Крымские ханы воспользовались в свою очередь смутным временем в Московии, чтобы устранить русское влияние в Черкесии.
Так, в 1607-1608 гг. хан Казы Гирей проводит всю зиму в Черкесии, стараясь вовлечь ее в орбиту Турции или привлечь ее на свою сторону. Но хан не добился другого результата, кроме обещания черкесов, что он найдет у них убежище, если он будет свержен с трона.
После смутного времени интерес Москвы к Кавказу пал. За все время до Петра Великого не видно ни одного политического или важного акта между двумя странами. Черкесия была спокойна, если не считать стычек с ногайцами и с крымцами, с калмыками и казаками.
Заметим, что только в 1652 г. был закончен заложенный Иваном Грозным Сунженский Острог - символ русского проникновения на Кавказ.
Из книги Р.Трахо «Черкесы», 1992
[1] Небезынтересно, между прочим, указать, что крымские ханы воспитывали сыновей в Черкесии. Грудных детей ханов привозили в Черкесию, и они в возрасте 8-10 лет уже умели ездить на коне, участвовать в военных играх и владеть оружием. Традиция воспитания принцев и хануко, как их называли черкесы, была особенно популярна в XVII в. (см. статью Сойсал А. О воспитании крымских ханов на Кавказе, «Кавказ», № 2-3, Мюнхен, 1951, стр. 38-40).
[2] Карамзин Н. М. Указ, соч., ср. Белокуров С. А. Сношения России с Кавказом, М., 1889, стр. 38; Namitоk A. The "Voluntary" Adherence of Kabarda (Eastern Circassia) to Russia, "Caucasian Review", 2, Institut for the Study of the USSR, Munich, 1956, p. 17, 32.
[3] Сибока и Ацимгука русские документы называют еще «Жанские» или «Жаженские черкесские государи». См. Никонова летопись, VII, стр. 246; Карамзин Н. М., VIII, - примеч. 416; N a m i t о k А., op. cit.
[4] Полное собрание законов Российской империи, т. X, стр. 899, 901, № 7900; ср. Namitоk A. op. cit.
[5] Никонова летопись, VII, стр. 289; Карамзин Н. М. Указ, соч., примечание 416; Соловьеве. М. Указ, соч., т. VI, стр. 136; N a m i t о k A. op. cit.
[6] Карпов Г. Памятники дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским, т. 2; сб. РИО, т.IX , стр. 449; Карамзин Н. М. Указ, соч., т. VIII, примеч. 251; Namitоk A., op. cit.
[7] Белокуров С. А. Указ, соч., стр. 58; Namitоk A., op. cit.
[8] Шапсугские.
