Показать все теги
Много лет назад, в середине девятнадцатого века, недальновидная политика николаевской Империи привела к тому, что главные силы Европы были вынуждены объединиться и начать против неё активные боевые действия с далеко идущими планами.
Но, на удивление всему миру, в ходе войны почти все их планы были сорваны, и Россия смогла предотвратить возможный захват Крыма. Потому что бездарность её правителей была компенсирована народной мудростью и беспримерной стойкостью защитников Севастополя.
О событиях того легендарного времени рассказывают памятники I-й обороны. Среди них особое место занимает единственное в своём роде, уникальное сооружение — памятник Затопленным кораблям. Его удивительная история хранит много неразгаданных тайн. Но обо всём по порядку...
Заграждение фарватера
В самом начале боевых действий в Крыму, после неудачного для русской армии Альминского сражения, реальная угроза нависла над Севастополем. Для предотвращения прорыва неприятельского флота на внутренний рейд, по приказу главнокомандующего князя А.С. Меншикова, были затоплены устаревшие парусные суда на входе в Севастопольскую бухту.
Вспоминая ту «Предмировую» [38,9][1] войну и затопление кораблей Черноморского флота, чаще всего называют дату 11(23) сентября 1854 года, когда на траверзе Константиновской и Александровской батарей стали на дно корабли «Варна», «Силистрия», «Селафаил», «Три святителя», «Уриил» и два фрегата: «Сизополь» и «Флора». Но после осенне-зимних штормов, вследствие частичного разрушения этой преграды, в ноябре-декабре пришлось дополнительно затопить корабль «Гавриил» и корвет «Пилад» [31,595]. Так общее число парусных судов на линии заграждения достигло девяти.
А 13(25) февраля 1855 года на дно Севастопольской бухты, между Михайловской и Николаевской батареями, стали корабли «Двенадцать апостолов», «Ростислав», «Святослав» и фрегаты «Кагул» и «Мессемврия». Через трое суток, 16(28) февраля, к ним присоединился фрегат «Мидия» [25,30]. Так шестью судами была образована вторая линия заграждения.
Команды 15 затопленных военных судов пополнили ряды защитников севастопольских бастионов.
Многие факты говорят о том, что вопрос защиты Севастопольской бухты обсуждался задолго до начала военных действий. Поэтому ещё с 1853 года начали проводить различные мероприятия по проверке эффективности береговых батарей. В августе 1854 года для этой цели пожертвовали одним старым купеческим бригом. Пользуясь попутным ветром, на нём поставили паруса, закрепили руль и пустили его плыть под выстрелами всех береговых орудий. Но каково же было всеобщее удивление, когда судно получило только незначительные повреждения, а в фортах от учащённых выстрелов, наоборот, появились заметные трещины... [18,2]. Так пришли к не простому, но самому разумному выходу из создавшегося положения: в помощь береговым батареям поперёк фарватера поставить на дно устаревшие парусные суда.
С одной стороны, мысль правильная, а с другой... топить свои собственные корабли? Страшно даже подумать. Поэтому окончательная формулировка такого решения требовала не столько тактической мудрости, сколько мужества и решительности.
9 сентября на военном совете начальник штаба Черноморского флота вице-адмирал Корнилов предложил выйти в море и всеми силами атаковать корабли противника, а в случае неудачи сцепиться на абордаж и умереть со славой, взорвав себя и часть неприятельского флота. Но командир линейного корабля «Селафаил» капитан l-го ранга Зорин решился высказать иную точку зрения.
Он предложил затопить поперёк входа в бухту часть старых судов, а моряков свести на берег, и там, на бастионах, защищать Севастополь [18,2]. С этим предложением согласились многие, в том числе и командир эскадры вице-адмирал Павел Степанович Нахимов [21,126].
Эффективность такого действия признал и неприятель: «Если бы русские не заградили вход в Севастопольскую бухту, затопив пять своих кораблей и два фрегата, я не сомневаюсь, что союзный флот после первого же выдержанного им огня проник бы туда с успехом и вступил бы из глубины бухты в сообщение со своими армиями», — писал командовавший французским флотом вице-адмирал Гамелен [21,128].
Ключом к быстрой и лёгкой победе была Севастопольская бухта. Но даже явное преимущество нападавших не могло принести им успеха. Предпринятая ими морская атака севастопольских батарей закончилась конфузом: многие их корабли получили серьёзные повреждения и поспешили оказаться вне досягаемости выстрелов русских бомбардиров [38,32].
Позднее для захвата бухты англичане придумали более радикальное средство... Трудно судить, какой мог быть толк от их изобретения, и не получили бы они так же «по ушам», как в контрминной войне, однако на этот раз вмешалась сама природа: 2 ноября во время шторма ушёл на дно винтовой пароход «Принц», который вёз секретное оружие для подрыва затопленных русских судов, заградивших вход в Севастопольскую бухту [38,37].
Но как это ни покажется странным, самую большую опасность представляли не вражеские корабли и даже не их «секретное оружие», а то искреннее и честное, но всё же ошибочное убеждение, что корабли в бухте вообще не нужно было топить. Некоторые исследователи даже после войны придерживались того мнения, что заграждение фарватера затопленными кораблями было ошибкой.
Поэтому надо отдать должное главнокомандующему князю Меншикову, что он настоял именно на таком поистине спасительном решении [21,126].
Не будем забывать, что целью англо-франко-турецкой коалиции был захват всего Крыма [21,120]. И падение Севастополя в начале кампании делало этот план не таким уж фантастическим.
Без преувеличения можно сказать, что заграждение фарватера существенно уменьшило возможности противника и явилось первым решающим фактором, повлиявшим на ход войны. Многократно превосходящий по силе и возможностям неприятельский флот значительно утратил своё опасное преимущество без единого выстрела и практически без потерь с нашей стороны.
Затопленные корабли меньше всего заслуживали быть названными потерей. Именно они в обороне больше всех и участвовали, закрыв путь к победе всему неприятельскому флоту. Корпуса и мачты боевых судов Черноморской эскадры поглотила морская стихия, но всякие скорбные рассуждения о том, что они нашли на дне свою могилу, совершенно не уместны, потому что корабли были не брошены на бесполезное разрушение, а продолжили службу в новом боевом строю. И пока шла война, этот строй никому не удалось преодолеть.
Когда через 349 дней после начала обороны русское героическое войско оставило южную сторону, неприятельские армии, доведённые за время осады до крайнего морально-психологического истощения, о Крыме уже не мечтали. И европейские политики были вынуждены отказаться от своих «наполеоновских» планов.
11 месяцев слабо укреплённый город сковывал многократно превосходящие силы противника.
О беспримерном героизме державших оборону доблестных воинах с уважением писали газеты даже тех государств, которые всё новыми и новыми силами пытались стереть с лица земли непобедимые бастионы [21,173]. Подчиняясь указаниям Лондона и Парижа, англичане и французы воевали на пределе своих возможностей, но захватить Северную сторону так и не смогли.
349 дневная эпопея Севастополя прославила его защитников на весь мир.
Предыстория памятника
Ещё к 20-летию доблестной обороны в умах её участников и современников стала созревать мысль достойно увековечить это военно-историческое событие. В 1874 году по проекту академика Микешина предполагалось возведение одного грандиозного монумента. Однако «желание сохранить в памяти потомства, по возможности, большую часть мест, отмеченных подвигами русских войск», заставило отказаться от первоначального плана [23,33]. В канун 50-летнего юбилея было решено воссоздать картину защиты Севастополя и превратить места былых сражений в огромный мемориальный комплекс, который должен напоминать потомкам: как «...русская армия и флот в 11-месячной тяжкой борьбе задерживали нашествие грозной союзной силы.» [24].
В 1899 году был образован специальный комитет по восстановлению памятников Севастопольской обороны. Его возглавил Великий князь Александр Михайлович.
5 августа 1903 года в газете «Крымский Вестник», в статье, посвящённой 50-летию севастопольской обороны, объявили: «Государю Императору благоугодно было назначить празднование юбилея севастопольской обороны осенью 1904 года...В самом городе, на берегу бухты у Приморского бульвара, разбитого на месте бывшей Николаевской батареи, будут отмечены два события обороны: переправа гарнизона через рейд и преграждение входа в Севастопольскую бухту...» [3]. К этому времени комитет уже рассматривал различные предложения, связанные с возведением монумента, посвящённого заграждению Севастопольского фарватера.
В архиве музея ЧФРФ хранятся два проекта памятника, которые были разработаны до 1901 года. Авторы одного из них — городской архитектор Севастополя А.М. Вейзен, инженеры — Ф.Н. Еранцев и Г.Н. Долин, другого — начальник инженерной службы Севастопольской крепости инженер-подполковник Ф.О. Энберг [1,128].
А.М. Вейзен планировал возвести «Общий знак обозначения линии затопления кораблей» в форме ростральной колонны на берегу, на существующем и сейчас полукруглом «пятачке» над морем.
Ф.О. Энберг нашёл более оригинальное решение. Он предложил установить в море два белокаменных обелиска. Один недалеко от набережной Приморского бульвара, другой вблизи Константиновского равелина.
Ближайший к Приморскому бульвару обелиск венчает двуглавый орёл, который, склонив головы, держит в клювах венок. При этом нижняя часть венка свисает ниже капители. Орёл как бы опускает венок на воду бухты. На берегу, там где сейчас стоит подпорная стена с якорями, автор предлагал выстроить павильон с двумя статуями.
Этот проект и был отправлен в столицу на высочайшее утверждение. К лету 1901 года его с некоторыми обязательными к исполнению поправками вернули в Севастополь. Архитектор В.А. Фельдман, следуя замечаниям, внёс существенные изменения в проект: он заменил квадратную колонну на круглую и предложил воздвигнуть её на искусственной скале, выступающей из моря [34,2].
Около 30-ти лет назад дочь Ф.О. Энберга Рогнеда Вундер передала Национальному музею героической обороны и освобождения Севастополя фотографию этого проекта. На фотографии — надпись: «Акварель Фельдмана, 23 мая 1903 г.» [35]. На рисунке видно, что над капителью колонны как бы парит двуглавый орёл, несущий в клювах венок и якорь на цепи (одним клювом орёл держит венок, а другим поддерживает цепь, на которой висит якорь). Невольно возникает вопрос: каким же образом эту красивую идею думали осуществить на практике?
В дальнейшей работе над проектом принимал участие архитектор Е.И. Грушевский. Он убрал отрезок набережной с павильоном и ангелами как помпезное излишество [34,2].
Приблизительно в середине 1903 года к завершающему этапу разработки и осуществлению всех замыслов был привлечён эстонский скульптор А.Г. Адамсон — автор памятника «Морякам броненосца „Русалка"» (Таллин, 1902), в создании которого признанный художник и скульптор проявил себя уже как мастер монументального искусства (С 1907 года А.Г. Адамсон — действительный член Академии художеств. В списке его работ есть и «памятник “Затопления кораблей в Севастополе”»).
Таким образом, можно с уверенностью сказать, что у памятника Затопленным кораблям три главных автора: военный инженер Фридрих Оскар (Оскар Иванович) Энберг, архитектор Валентин Августович Фельдман и скульптор Амандус Генрих (Аманд Иванович) Адамсон.
Эти авторы упомянуты на аннотационной доске, украшающей верхнюю кромку подпорной стены напротив памятника Затопленным кораблям (чугунный барельеф установлен 16.10.2005. Севастопольским эстонским национально-культурным обществом во главе с Эрихом Рихардовичем Каллингом к юо-летию со дня сооружения памятника и 150-летию со дня рождения А.Г. Адамсона) [15,1].
7 декабря 2011 года в севастопольском Госархиве удалось обнаружить краткое сообщение о том, что А. Г. Адамсон посетил Севастополь 25 октября 1904 года [6].
Возможно, он привозил отлитые в Петербурге бронзовые детали Памятника и наблюдал за их установкой, ведь работы шли не только до осени 1904 года, но и после этого времени, поскольку празднества были отложены до окончания русско-японской войны [5], и официальная передача монумента городу состоялась только в 1905 году [7], [8]. Технической стороной дела руководил талантливый военный инженер, строитель Фридрих Оскар Энберг [2,583].
Торжественный Монумент
Так через 50 лет после героической обороны в память о затоплении кораблей, на второй линии заграждения, недалеко от бывшей Николаевской батареи, в море, в десяти саженях (23 м) от берега был возведён монумент. Со стороны набережной его восьмигранный пьедестал украсила небольшая (50 X 75 см) бронзовая картина, на которой величественно и грозно скрещивают мачты идущие на дно корабли. Тогда же родилось и первое название: «памятникъ затопленiя кораблей». Именно так он упомянут в сообщении строительной комиссии, которая объявила о полном завершении работ 29 июля 1905 года [7].
С этого времени новые путеводители упоминают Монумент на своих страницах. В начале, не решаясь использовать какое- либо определённое название, писали просто: «Вблизи яхт-клуба, у Приморского бульвара, на искусственно сделанном из гранита островке высится 9-ти саженной высоты гранитная колонна, увенчанная орлом, в память затопления кораблей Черноморского флота в 1854 г. для заграждения входа в Севастопольскую бухту неприятелю.» [23,43]. Или, «Памятнику заграждения фарватера затопленными кораблями» давали такое «полное» описание: «Памяти заграждения фарватера затопленными кораблями, начало которого мы сделали еще ll-го сентября 1854 г., поставлен в воде против центральной части бульвара подобающий монумент.» [14,118]. В путеводителе по Крыму 1914 года уже есть фотография с подписью: «Памятник затопленным кораблям» [19,416], и лаконичный рассказ: « В нескольких саж. (сажень — 2,13 м. B.C.) от берега, на отдельной скалке — колонна — памятник кораблям, затопленным и сентября 1854 г.» [19, 418]. Коротко и ясно...
С тех пор прошло больше века, и у памятника сложилась своя история, такая же удивительная и уникальная, как и сам монумент.
Например, мало кому известно, что после передачи мемориального сооружения в ведение городской управы, так до сих пор и не состоялось его торжественное открытие. Помешали далеко не праздничные события русско-японской войны и начало первой русской революции.
Поэтому, когда в ходе торжественных открытий других монументов местная пресса о них рассказывала, перечисляя авторов и создателей, у «памятника затопления кораблей» ничего этого не было. Не было торжеств, не было подробных описаний, а время шло...
Горел мятежный «Очаков»... Покидали родные берега корабли белой армии... Разворачивалась борьба с пережитками прошлого. Убирали символы царизма... Как штормовые волны, нахлынули 30-е и 40-е годы.
Тогда Монумент получил очередное наименование: «колонна памяти погибшим морякам» (за всю историю в справочниках, путеводителях и периодической литературе у Памятника встречается более 10-ти различных названий).
Движимые благими побуждениями, борцы с пережитками прошлого предлагали заменить над орлом императорскую корону на звезду с электроосвещением [33,4].
Возможно, именно тогда с короны сняли крест и придумали легенду, что на капители памятника «бронзовый орёл, склонив голову, держит в клюве лавровый венок».
Этот «ветер перемен» был посерьёзнее землетрясения 1927 года, которое Монумент тоже выдержал.
Другой удивительный факт: несмотря на самое опасное месторасположение, он каким-то непостижимым образом выстоял в горниле Великой Отечественной и в мае 1944 года встретил освободителей.
Уже в самом начале войны, рано утром 22 июня 1941 года, между Монументом и берегом взорвалась одна из первых мин, сброшенных в Севастопольскую бухту [38,76] (другая, неразорвавшаяся, была обнаружена водолазами рядом с этим местом в июле 2005 года). Здесь в ходе боевых действий падали бомбы и летали снаряды. А 9 мая 1944 года передовые отряды Красной Армии, подойдя к набережной Приморского бульвара, увидели в море не только чудом уцелевший Памятник, но и горящий рядом с ним немецкий танкер «Продромос» [16,101]. На многих фотографиях того времени хорошо виден громадный шлейф чёрного дыма, который вырывался из подбитого фашистского танкера, лежащего у подножья памятника Затопленным кораблям.
Через 25 лет, 12 февраля 1969 года, по проекту художников С. Шахунова и Н. Крыловой, общепризнанный символ Севастополя вошёл в новый герб города-героя.
Не будем забывать и о том, что в архитектурный комплекс памятника Затопленным кораблям органично вписан памятный знак другой истории: установленная в 1955-м году на подпорной стене набережной мемориальная доска, посвящённая ноябрьским революционным событиям 1905 года.
И ещё уникальный факт: в это трудно поверить, но у всемирно известного памятника до недавнего времени не было ни одного достоверного описания. Если читать путеводители, справочники и более серьёзную краеведческую литературу, создаётся такое впечатление, что наш Монумент закрыт какой-то таинственной вуалью.
Нет смысла лишний раз упоминать обо всех искажениях реальности [30,8], которые присутствуют почти во всех описаниях. Сами по себе они уже стали историей и даже своеобразной литературной достопримечательностью. Гораздо важнее сказать о том, ЧТО символизирует памятник Затопленным кораблям.
Обратимся к Монументу. Стоя на берегу, хорошо любоваться его гранитным пьедесталом и семиметровой диоритовой колонной, но только со стороны моря открываются главные детали оригинальной скульптурной композиции, и в символическом образе двуглавого орла можно увидеть, как через много лет после легендарных событий великая держава Россия чествует своих героев (в том числе и тех, чьими усилиями задача обороны Севастопольской бухты была успешно решена с уникальной экономией сил и средств).
Если от закруглённого выступа набережной смотреть на орла сбоку, то хорошо видно, что головы его не склонены и венок опирается на капитель. К верхней части венка прикован висящий на цепи морской якорь. Орёл венок не «опускает» и не «бросает». Он его держит.
По отношению к зрителю, смотрящему со стороны бухты, левая половина венка сложена из лавровых листьев, которые символизируют славу, победу, триумф, очищение, а правая — из дубовых листьев с желудями, которые символизируют славу, силу, стойкость, потенциальные возможности и уверенность в своих силах.
Увенчанный большой императорской короной, с изображением Георгия-Победоносца на груди, могучий орёл чествует героев.
Он обращён к морю. Поэтому в сознании тех, кто смотрит на него со стороны Севастопольской бухты, возникает простое и красивое определение: памятник Затопленным кораблям — торжественный МОНУМЕНТ ЧЕСТИ И СЛАВЫ Севастополя.
И вот как может выглядеть его достоверное описание: Всемирно известный Монумент создан по проекту скульптора академика А.Г. Адамсона, архитектора В.А. Фельдмана и военного инженера Ф.О. Энберга. Он представляет собой стоящую в море, в 23 метрах от набережной, искусственную гранитную скалу с выступающим из неё в сторону набережной восьмигранным пьедесталом, на вершине которого возвышается триумфальная диоритовая колонна коринфского ордера с обращённым в сторону моря бронзовым орлом на капители.
Двуглавый орёл, увенчанный большой императорской короной, расправив могучие крылья, держит в клювах венок с якорем (висящий на цепи морской якорь прикован к верхней части сложного венка из лавровых и дубовых листьев). На груди орла — щит с рельефным изображением Святого Георгия-Победоносца.
База колонны, её капитель и вся скульптурная композиция, венчающая колонну, так же, как и орёл, выполнены из бронзы.
Со стороны набережной верхнюю часть пьедестала украшает бронзовый барельеф, изображающий затопление кораблей. В правом нижнем углу — подпись автора: «А. Адамсонъ Скульп. 1904». Ниже барельефа на гранитных плитах пьедестала высечены слова: «ВЪ ПАМЯТЬ КОРАБЛЕЙ ЗАТОПЛЕННЫХЪ въ 1854 и 1855 г.г. ДЛЯ ЗАГРАЖДЕНЫ ВХОДА НА РЕЙДЪ» (общая высота памятника — 16,7 м, высота колонны — 7,1 м, средний диаметр колонны — 0,95 м, размах крыльев орла — 2,67 м).
На вершине скалы, с противоположных сторон, встроены два гранитных барельефа. На левом - изображено число «1854», на правом — «1855».
Со стороны моря раньше была закреплена выступающая из морских волн бронзовая мачта парусного корабля.
На подпорной стене набережной, напротив Монумента, установлены два якоря с затопленных кораблей.
Главный символ Севастополя сооружён в 1905 году, к 50-летию первой героической обороны.
Исторические исследования
До 1949 года у всемирно известного памятника было много названий и... «ни одного автора». Только в 1949 году в Центральном государственном историческом архиве города Ленинграда был обнаружен интересный документ, на котором стояла подпись: «Амандъ Иванович Адамсонъ». Это был список произведений скульптора, составленный им самим в 1907-м году в связи с предстоящим избранием в действительные члены Академии художеств [1,128]. В этом списке упомянут и наш монумент (памятникъ „Затопленiя кораблей въ Севастополе").
Впервые этот исторический факт был опубликован на 389-й странице 1-го тома 2-го издания Большой Советской Энциклопедии (подписан к печати 15 декабря 1949 г.).
Как авторитетный искуствовед, по заданию редакции 1-го тома, готовя статью: «Адамсон», личное дело известного эстонского скульптора изучала Вера Васильевна Ермонская.
И хотя своё открытие она широко обнародовала только в 1958-м году [42,94], уже в путеводителе 1955 года З. Чебанюк в описании Памятника сообщает: «Он построен по проекту скульптора Адамсона.» [37,61]...
С одной стороны: «слухом земля полнится», а с другой — Ермонская могла не быть первой, кто знал имя автора Монумента, так как подпись Адамсона есть и на самом Памятнике: автограф скульптора отлит в бронзе, в правом нижнем углу барельефа. Этот уникальный «бронзовый документ» датирован 1904-м годом.
Дальнеишии поиск малоизвестных исторических фактов предпринял севастопольский краевед Евгений Витальевич Веникеев.
Именно он в 1983-м году в рассказе о памятнике Затопленным кораблям упомянул не только скульптора А.Г. Адамсона, но и архитектора В.А. Фельдмана, военного инженера Ф.О. Энберга и архитектора Е.И. Грушевского [1,128].
Как справедливо заметил председатель Клуба любителей истории города и флота Олег Глебович Доскато (Краевед и организатор, который оказал помощь в сборе материалов по этой теме): «Если бы состоялось торжественное открытие нашего Памятника, то в его описании местная пресса рассказала бы и об авторах, и об истории создания Монумента.». Но, к сожалению, повода к подробным рассказам не было. А любопытным исследователям истории, которых интересуют эти вопросы, приходится собирать информацию по крупицам.
Например, исходя из того, что возведение такого памятника в море нельзя было растягивать на год и два, приходим к выводу: Монумент в основном строился летом-осенью 1904 года. Отсюда следует, что летом или даже ещё весной А.Г. Адамсон должен был приехать в Севастополь.
Обращаясь к архивным материалам, предварительно заметим, что находясь в России, эстонский скульптор предпочитал называть себя Александром Ивановичем. В газете «Крымский Вестник» № 138 от 1 июня 1904 года, в Справочном отделе, в списке приехавших в Севастополь 30 мая 1904 года, есть запись: «Гост. „Кист“: Александр Адамсон — из Ревеля...» [4]. Всё сходится. Однако, имя Александр достаточно распространено, и здесь ещё можно в чём-то сомневаться.
Зато другое, уже упомянутое ранее сообщение не вызывает сомнений. В газете «Крымский Вестник» отмечен приезд Амандуса Генриха Адамсона в Севастополь 25 октября 1904 года [6]. Он поселился в гостинице «Бель-Вю», которая располагалась на углу Нахимовского проспекта (дом № 8) и Корниловской площади (дом № l), справа от Института Физических методов лечения (ныне Дворец детского и юношеского творчества) [36,214]. А через 6 дней (31 октября) Адамсону исполнилось 49 лет. Возможно, тогда он ещё находился в Севастополе.
На эту тему можно делать разные предположения, но один факт теперь известен точно: скульптор памятника Затопленным кораблям Амандус Генрих Адамсон был в Севастополе.
Послевоенные реставрации
Некоторые иностранцы любят шутить: „Русские сначала создают себе трудности, а потом героически их преодолевают".
Действительно... Поставили бы Монумент на берегу, не пришлось бы ломать голову о том, как уберечь его от морских волн, которые постоянно размывают основание. Тогда не пришлось бы тратить деньги и время на его реставрацию.
Но, с другой стороны, «Искусство требует жертв». И поэтому — низкий поклон всем реставраторам и тем, кому не безразлично состояние наших многочисленных памятников.
Отгремела Великая Отечественная война. Памятник Затопленным кораблям выстоял, но, как раненый солдат после 40-летней службы, нуждался в основательном «лечении».
Проведённые в 1947-м году обследования Монумента показали, что главная его проблема — неудовлетворительное состояние подводной части. Размыто основание, и, прежде всего, следует укрепить фундамент.
В 1951 году была подготовлена необходимая проектная документация и выделены средства на проведение восстановительных работ. 14 августа «Слава Севастополя» писала:
«Севастопольцы хорошо знают стоящий у набережной Приморского бульвара памятник Затопленным кораблям в Крымскую войну.
В результате бомбежек и разрушений подводная часть памятника подверглась сильному ослаблению. Выброшены несколько основных опорных блоков, (весом каждый около 15 тонн) из которых сложена подводная часть, а также вся отсыпка из камней, предохранявшая прежде нижнюю часть памятника от разрушений.
Недавно закончен проект укрепления подводной части памятника. Вокруг, по периметру, он будет обложен крупными блоками, объемом по 27 кубических метров (16 блоков по 40 тонн. В.С.), которые послужат опорной частью для производства подводного бетонирования.
Намеченные работы начнутся в конце августа. Их осуществление поручено коллективу строителей, где руководителем т. Загородний.» [13,2] («Коллектив строителей»: УНР-328, Начальник: полковник а. Загородний, Главный инженер — инженер-подполковник Л. Андреичев. - B.C.) [ 9 ].
Так началась первая послевоенная реставрация (В документах УНР-328 указаны предельные сроки окончания работ: 2-й квартал 1952 года [10,11]).
С этого времени памятник Затопленным кораблям обрёл бетонный цоколь 15 X 15 метров с выступающей над водой (в течение 10-ти лет, до 1961 года) квадратной площадкой 11х11 метров. По воспоминаниям старожилов, на этой, окружающей памятник, бетонной площадке можно было лежать, как в ванне, а морские волны перекатывались через выступающий над водой бортик.
Реставраторы основание укрепили. Но это был только первый этап. Со стороны набережной ниже пьедестала была частично разрушена скала; пробит пулями бронзовый барельеф; повреждена база колонны, капитель; осколочные и пулевые пробоины в крыльях орла, в короне; осколочные выбоины на колонне; утрачен гранитный барельеф с числом «1854» (похоже, именно его фрагмент, использованный реставраторами для восстановления скалы, озадачил городскую комиссию в 2001 году. [ 17,1]).
7 октября 1957 года архитекторы Пламеницкая Е.М. и Лопушинская Е.И. составили «Акт обследования памятника архитектуры». В нём говорится:
«...Памятник установлен на подводной скале, в море в 20 м. от берега...
...Общее состояние памятника — удовлетворительное...
...Фундамент под памятником подмыт водой и требует реставрации...
...Колонна сделана из диорита. Ствол ее монолитен...
...Предложение по ремонту: произвести реставрацию памятника (укрепить фундамент, установить недостающие глыбы в пьедестале, заделать раковины в колонне, устранить повреждения в бронзовом литье), установить охранную доску...» [11].
К декабрю 1957 года (12.12.57.) севастопольский архитектор А.Л. Шеффер подготовил проект реставрации надводной части Монумента[12]. На рабочем чертеже этого проекта есть интересные надписи:
«Бронзовая фок-стеньга по форме мачты затопленного корабля» (Та, укреплённая со стороны моря и до сих пор не восстановленная бронзовая мачта, которую сорвало штормом в 1975 году [41,4]. B.C.), «...Барельеф с изображением тонущих парусных кораблей» (До недавнего времени, достоверного описания этого барельефа не было ни в справочниках, ни в путеводителях, ни в другой краеведческой литературе [30,8].).
В декабре 1959 года завершилась разработка проекта реконструкции подводной части [12], а 13 августа 1961 года «Слава Севастополя» опубликовала заметку, подписанную А. Шеффером:
«Памятник Затопленным кораблям, сильно пострадавший во время Великой Отечественной Войны и в послевоенное время в результате морских штормов, сейчас реконструируется бригадой специалистов Киевских научно-реставрационных мастерских, возглавляемой прорабом Э.В. Сапожниковым.
При ремонте памятника перед строителями поставлена задача максимального достижения прежнего облика памятника, построенного еще в 1905 году по проекту эстонского скульптора академика А.Г. Адамсона.
Работы по восстановлению памятника проводятся под архитектурным и техническим надзором.» [40,4].
Так в августе 1961 года началась долгожданная генеральная реставрация всемирно известного Монумента, в ходе которой реставраторы вернули памятнику Затопленным кораблям первоначальный облик. По сути, это было его второе рождение.
Но время шло... И неисчислимые морские волны продолжали испытывать на прочность уникальное архитектурное сооружение.
В августе 1988 года, при обследовании акватории бухты и осмотре подводной части Монумента, были обнаружены большие каверны и подмывы основания.
Для укрепления размытого фундамента в марте-апреле 1989 года специалистами кооператива «Херсонес» была проведена закладка бетона в мешках: «...нельзя допустить порчу всемирно-известной уникальной реликвии», — говорил начальник участка подводно-технических работ Анатолий Иванович Заика [29,1].
На гранитной скале Монумента со стороны моря реставраторы обнаружили фрагменты бронзовой мачты, сорванной штормом в 1975-м году [41,4]- На некоторых дореволюционных фотографиях Памятника отчётливо просматриваются её краспицы (элементы узла соединения стеньги с брам-стеньгой [20,14]). Есть и достаточно качественные фотографии бо-х годов, на которых хорошо видно то, что к тому времени от неё осталось. Этого было вполне достаточно для проведения исследовательских работ. Но для математически точной реконструкции первоначального вида грот-стеньги требовалось слишком много времени, а чертежей её проекта реставраторам найти не удалось.
Прошло время... Наступил 21-й век. В сентябре 2001 года группой специалистов Музея героической обороны и освобождения Севастополя, городской администрации, «Военморпроекта», «Моргидростроя» и кооператива «Херсонес» была внимательно осмотрена «визитная карточка города». Обследовав памятник Затопленным кораблям, специалисты оценили его состояние на «три с минусом», отметив необходимость его реставрации. Стоимость работ была определена в 300 тысяч гривен [17,1].
В 2003-м году, в канун 100-летнего юбилея Памятника, городской бюджет Севастополя выделил 99 тысяч гривен на восстановление надводной части. Тендер на проведение работ выиграло ООО «Ренессанс», возглавляемое Евгением Борецким [28,1]. И после Дня города, в середине июня, вокруг колонны Монумента установили строительные леса.
А к Дню российского ВМФ, в конце июля, Памятник уже имел вполне праздничный вид.
В ходе восстановительных работ, так же, как и в 1961-м году, были укреплены вымытые морем гранитные глыбы (в надводной части монумента не хватало 11-ти блоков). Так же был проведён косметический ремонт. Бронзового орла, капитель и барельеф почистили и покрыли специальным лаком.
В отличие от прошлой реставрации, на этот раз ничто не помешало вернуть на своё законное место одну очень важную деталь.
Впервые за многие годы в 2003-м году на короне, венчающей орла, был восстановлен крест.
К сожалению, реставраторы не учли всех тонкостей стоявшей перед ними задачи. Дело в том, что в данном конкретном случае форма имеет важное значение. Крест на императорской короне по виду должен напоминать Георгиевский. Но не будем судить строго...
В ходе реставрации не была забыта и другая утраченная деталь Монумента. Ещё накануне подготовительных работ было объявлено, что «Целая операция предстоит по восстановлению бронзовой мачты...» [27,13]. Это была уже вполне реальная первая попытка решить вопрос реконструкции грот-стеньги. Но задача оказалась не простой, и дальше трёх забетонированных арматур дело не двинулось.
Прошло 4 года. О мачте снова вспомнили. Но, почему-то, в двух различных сообщениях севастопольской прессы бронзовую грот-стеньгу называли «якорем» [32,2], [22,3]. В этих статьях «Севастопольская газета» и «Слава Севастополя» рассказывали о начале 2-й после 1961 года генеральной реставрации Памятника, в ходе которой предстояло выполнить ремонт не только видимой части Монумента, но и основательно укрепить его подводную часть.
Деньги на проведение работ (полтора миллиона гривен) выделил фонд «Возрождение славянского единства», руководимый Сергеем Глебовым. Источником финансирования стала Московская область во главе с губернатором Борисом Всеволодовичем Громовым [26,2].
В сентябре 2007 года, в целях экономии, строительные леса вокруг колонны Памятника не устанавливали, а для работ на высоте были приглашены специалисты промышленного альпинизма Дмитрий Радулов и Валерий Кныш.
Таким образом, впервые за всю историю Монумента, бронзовый орёл прошёл проверку на прочность, потому что именно к нему не побоялись крепить свои верёвки висящие на высоте альпинисты.
У основания правого крыла они обнаружили трещину длиной около 30 см. «Для столь крупной конструкции это более чем опасно», — говорили они [26,2]. Поэтому трещину... заклеили. И хотя у этого клея громкое название — «Холодная сварка», перед будущими реставраторами теперь стоит серьёзная задача...
Настоящее укрепление подводной части спроектировали специалисты севастопольской организации «Моргидропроект». А в декабре 2007 года к проведению запланированных работ приступило ЗАО «Морстрой», руководимое Валерием Малашенко. До середины января 2008 года с помощью самых современных строительных технологий все необходимые мероприятия были выполнены [22,3], [26,2].
Из массивных блоков вокруг подводного основания была построена бетонная стена, имеющая в плане форму буквы «П». Пространство между основанием Монумента и этой стеной забетонировано по оригинальной технологии, разработанной специалистами предприятия «Моргидропроект».
Со стороны бухты новое заграждение удалено от гранитной скалы Памятника на 10 метров, а верхняя плоскость бетонной стены расположена всего в полутора метрах ниже уровня моря. Это не только надёжно защищает подводное основание от воздействия морских волн, но и значительно упрощает условия для проведения качественной фотосъёмки лицевого фасада триумфальной колонны.
Возрождение бронзовой мачты
Думая о будущем нашего Монумента, стоит рассказать и об одной интересной реставрационной задаче.
Известно, что на памятнике Затопленным кораблям неоднократно проводились восстановительные работы, но за всё послевоенное время так и не была полностью восстановлена его бронзовая мачта, укреплённая со стороны моря. Изображая стоящий на морском дне парусный корабль, эта легендарная грот-стеньга как бы выступала из воды и опиралась на скалу Монумента.
На основании ряда печатных статей, в которых есть информация о мачте [29,1], [39,3], [41,4], можно сделать вывод, что большая часть конструкции была сорвана штормом в 1975-м году, а вопрос о её восстановлении подняли в 1989-м, в ходе укрепления подводной части Монумента.
Судя по сообщениям севастопольских газет, тогда подняли только «вопрос», а не саму мачту, детали которой (как признавали сами реставраторы) лежали в море рядом с ремонтируемым фундаментом. «Слава Севастополя» 7 апреля 1989 года писала буквально следующее: «На памятнике с северной стороны обнаружены висящие детали мачты, которая являлась символом затопленного в бухте парусного флота, есть такие детали и в море возле памятника. А вот как выглядела мачта на памятнике, без чертежей и описания сказать трудно, тем более нельзя браться за восстановление ее, чтобы не нарушить уникальность сооружения». Через 12 лет во время осмотра скалы Монумента группой авторитетных специалистов, не обошли вниманием и фрагменты мачты. Вот что писала «Слава Севастополя» 27 сентября 2001 года: «По утверждению специалистов кооператива «Херсонес», когда-то занимавшегося укреплением подводной части памятника Затопленным кораблям, еще несколько лет назад она (мачта — B.C.) находилась под водой, а на самом памятнике оставался ее фрагмент.»...
Как много тайн и загадок у нашего Монумента!.. Для чего стояли на дне парусные корабли во время защиты Севастополя, — многие хорошо знают. А вот для чего на дне моря, рядом с памятником Затопленным кораблям, лежала оторвавшаяся от скалы бронзовая мачта, нет ответа ... Самое удивительное то, что и вопрос этот, похоже, никому не приходил в голову. Судя по наивной откровенности, с которой об этом рассказывали, никого не волновало, что уникальную историческую ценность бросили на произвол судьбы. С тех пор прошло немало времени. Но и сегодня ещё есть возможность исправить ошибки.
Первая ошибка будет, если сразу, без дополнительных исследований делать металлический макет. Насколько известно, в 2003-м году реконструкция мачты дошла почти до самого последнего этапа. В полость обломка левой краспицы забетонировали отрезок стальной арматуры (изогнуто торчащий на 45 см). Вторую арматуру заделали вертикально в скалу, в том месте, где сохранился отпечаток правой краспицы. И для каких-то вспомогательных целей был забетонирован третий отрезок арматуры. Но, надо отдать должное реставраторам, они вовремя остановились. Одна из причин — «неточность» размеров ...
Поэтому, прежде чем изготавливать металлический макет мачты, следует сделать её из дерева или пластика. И ни в коем случае не нарушать форму тех деталей, которые остались от первоначальной конструкции. В том числе, — не замазывать отпечаток от конца правой краспицы. Там уже забетонирована арматура, которую можно использовать в качестве крепления.
По замыслу создателей Монумента, мачта была закреплена в тех точках, где она касалась скалы.
Видимые крепёжные элементы изображали детали самой грот-стеньги. И все места крепления получались практически незаметными. Поэтому, на возрождённой конструкции никакие посторонние арматуры и «хомуты» торчать не должны.
Что сохранилось
Тот, кто хотя бы немного знаком с парусным судостроением, знает, что стеньги, брам-стеньги и бом-брам-стеньги имели квадратное сечение только на коротких отрезках (снизу — пятка шпора, сверху — топ). Поэтому, видимая на всех фотографиях мачты полутораметровая деталь квадратного сечения (упиравшаяся сверху в эзельгофт и выступавшая ниже лонга-салингов) могла быть только внутренней деталью нижней части конструкции.
Первоначально, нижняя часть (верхний фрагмент стеньги) имела длину более з-х метров и переменное сечение: квадратное (топ — 94 см), сходящее на конус 8-угольное (заплечики — 51 см) и круглое (фрагмент стеньги — 170 см), а эта «нестандартная деталь», периодически пропадавшая и вновь появлявшаяся после очередного ремонта мачты, даже приблизительно не могла изображать то, что было здесь в самом начале. Но хотя эта «подозрительная» часть бронзовой конструкции и не была той стеньгой, на которой держался эзельгофт и опирались лонга-салинги, она (в ходе исследования) послужила хорошим ориентиром при нанесении на различные элементы мачты особой сети поправочных коэффициентов, которые помогали сравнивать размеры этих элементов в разных местах изображения. Ведь основные фотографии нашей грот-стеньги делались с близкого расстояния широкоугольными объективами и заметно отличаются от простой ортогональной проекции.
Но, конечно, самую главную роль в проведённом исследовании сыграли те элементы бронзовой конструкции, которые сохранились на скале монумента до сих пор.
В первую очередь, это — кольцо, изображавшее верхний коуш для крепления брам-вант (канатов, идущих от краспиц к брам-стеньге). Оно сохранилось не полностью, но того фрагмента, что остался, оказалось вполне достаточно для измерения его ширины, а также внешнего и внутреннего диаметров.
По величине его внутреннего диаметра был определён верхний диаметр брам-стеньги (12,8 см - 5 дюймов), а точно измеренная ширина кольца (8,9 см — 3,5 дюйма) помогла рассчитать длину выступавшего над ним обломка (34 см).
Здесь следует заметить, что некоторые авторы этот выступающий над кольцом обломок ошибочно называют клотиком. Но, во-первых, клотик имеет вполне определённую и легко узнаваемую форму. А, во-вторых, если бы брам-стеньга на памятнике была показана полностью, вместе с клотиком, то от кольца до клотика было бы почти 4 метра, минимум — 2.
Продолжая исследовать скалу Монумента и обратив внимание на камень, расположенный на расстоянии 1-го метра ниже кольца, можно заметить скол, в глубине которого видны выходящие из скалы отпиленные бронзовые стержни. Это вторая точка крепления мачты к скале. Здесь на фотографиях у брам-стеньги видно кольцеобразное утолщение, которое изображало бугель (одно из специальных стальных колец, одевавшихся на реальные мачты для придания им большей прочности).
И третье место крепления мачты — там, где располагался её салинг. Здесь (если смотреть со стороны моря) сохранился отпечаток правой и выступающий из скалы (27,5 см) фрагмент левой краспицы. По внешнему краю этого фрагмента можно судить о том, что он пустотелый с толщиной стенок 6-8 мм. Ширина его оказалась 10,2 см (4 дюйма). При этом, хорошо видно, что в сторону скалы толщина обломка равномерно уменьшается. Измерения показали, что на расстоянии 34-х дюймов толщина краспицы уменьшалась ровно на 1 дюйм. А если учесть, что отпечаток конца другой краспицы показал толщину 1,5 дюйма, то необходимые 2,5 дюйма (в лонга-салингах) достигались как раз на длине 34-х дюймов. Таким образом оказалось возможным определить расстояние, на которое краспицы выступали за пределы лонга-салингов.
В ходе дальнейших вычислений стало понятно, что левая краспица забетонирована на глубину 20 см, тогда как правая — была заделана в скалу не более чем на ю см. Поэтому, когда в 1975-м году во время шторма основная часть конструкции была сорвана, то фрагмент левой краспицы остался в скале не только по той причине, что она в этом месте отломилась, но и потому, что была глубже забетонирована.
При более внимательном изучении, обнаружилась ещё одна любопытная подробность. Несмотря на то, Кольцо сохранилось не полностью что краспицы выполняли роль крепления мачты к скале, на их концах (судя по правому отпечатку) не делали никаких специальных удлинений. И готовая к установке на памятник бронзовая грот-стеньга практически не отличалась от фрагмента реальной мачты.
У всего бронзового макета было ещё и четвёртое место крепления, но, к сожалению, до нашего времени оно не сохранилось. Там располагалась нижняя часть мачты, которая была утрачена ещё во время Великой Отечественной войны. Эта часть изображала верхнюю треть стеньги с заплечиками. Она опиралась на небольшую площадку между камнями, располагавшуюся приблизительно в полуметре над уровнем моря.
На фотографии 1938 года (из архива И.В Акуленко)[з6] опорная площадка достаточно хорошо видна. Во время войны этот выступ скалы обрушился и в прежнем виде уже не восстанавливался.
Научная реставрация
Изучая сохранившиеся фотографии мачты, сделанные в 60-х годах 20-го века, первое, что бросается в глаза, это — отпиленные краспицы, которые отчётливо были запечатлены на некоторых дореволюционных открытках. Дальнейшее исследование показало, что нижняя часть бронзовой конструкции к тому времени (1960 г.) была уже утрачена. По этой причине эзельгофт, потеряв опору, опустился на пятку шпора брам-стеньги и почти полностью закрыл собой шкив-гат. На фото И.В.Акуленко (1961 г.) особенно хорошо видно, что шкив-гат был точно изображён и располагался именно там, где этого требовали кораблестроительные правила.
Форма краспиц, лонга-салингов и эзельгофта указывает на то, что на фотографиях мы видим фрагмент мачты английского типа. Длинные краспицы, более чем в два раза превосходящие продольный размер лонга-салингов, соответствуют пропорциям грот-салинга, соединяющего стеньгу и брам-стеньгу, несущую столбовой топ.
Брам-стеньга со столбовым топом, преобразованным во флагшток, имела большую длину, поэтому для обеспечения её устойчивости требовались такие длинные краспицы. Если бы данный бронзовый макет изображал соединение брам-стеньги с бом-брам-стеньгой, то длина краспиц была бы в полтора раза меньше.
В некоторых источниках бронзовая мачта памятника Затопленным кораблям называется фор- стеньгой. Если бы это было так, то обухи на лонга-салингах были бы установлены сзади, со стороны стеньги. В нашем же случае они укреплены спереди, со стороны брам-стеньги. Это явно указывает на то, что перед нами — фрагмент грот-стеньги, несущей грот-брам-стеньгу со столбовым топом, преобразованным во флагшток.
Длину краспиц удалось определить, пользуясь дореволюционной фотографией, на которой они отчётливо видны.
К выступающему из скалы фрагменту левой (если смотреть со стороны бухты) краспицы был прикреплён выполненный из фанеры и деревянных брусков кресто бразный маяк (на 2-х метровой продольной рейке, на расстоянии полметра от её конца, укреплена под прямым углом поперечная линейка длиной в 1 метр). После этого Монумент был сфотографирован в том же ракурсе, как и Левый фасад Правый фасад на дореволюционной открытке. Когда старинная фотография Памятника с краспицами и современная — с маяком были совмещены на компьютере, то маяк достаточно точно показал и расстояние от конца левой краспицы до скалы Монумента и расстояние между самими краспицами.
Исходя из того, что эти детали рангоута имели одинаковую длину и располагались параллельно друг другу, по сохранившемуся фрагменту левой и отпечатку конца правой была определена глубина бетонирования левой краспицы. Прибавив к этой величине расстояние от другого конца до скалы Монумента, была найдена полная длина краспиц (позднее подтверждённая другими вычислениями). Затем, пользуясь выступающим из скалы фрагментом левой краспицы и сохранившимся отпечатком конца правой, была проведена прямая проверка расстояния между ними.
Измерив ширину, толщину и угол сужения сохранившегося фрагмента краспицы, используя фотографии 60 годов (И.В.Акуленко, С.Муравьёва и А.Л.Шеффера) и, применяя специально выведенную мной для этой цели тригонометрическую формулу, которая позволяет вычислять пропорции такого вида конструкций по одной фотографии, удалось определить точные размеры мелких деталей мачты (краспиц, лонга-салингов, шлагтова, шкив-гата, обухов, топа стеньги, шпора брам-стеньги, калвов, эзельгофта и бугеля).
Затем был с большой точностью измерен верхний коуш (так называемое «кольцо»), почти полностью сохранившийся на Монументе. Измерено расстояние от верха коуша до правого верхнего ребра сохранившегося фрагмента краспицы (303 см) и расстояние до этого фрагмента от бронзового стержня (196 см), крепившего мачту к скале в том месте, где на фотографиях просматривается бугель (второе «кольцо»). И с помощью фотографий А.Л.Шеффера и С.Муравьёва были уточнены крупномасштабные размеры конструкции.
Внимательно изучая крупные и мелкие детали мачты и сопоставляя их с теорией парусного судостроения [20], можно уверенно утверждать, что данный бронзовый макет делался со скрупулёзно точным соблюдением всех пропорций и кораблестроительных канонов. Видимо, за образец брали реальную мачту, к тому времени (1905 г.) сохранившуюся в музее. Этот вывод позволяет с большой точностью определять вид и размеры тех деталей, которые «не дожили» до i960 года (диаметр стеньги, размеры и место нижнего коуша, размеры заплечиков и топа стеньги, высоту и ширину шкив-гата), а также уточнять размеры тех элементов, которые видны на фотографиях.
Таким образом, на основании имеющейся теоретической, документальной и экспериментальной информации удалось определить и уточнить форму и размеры всей (на наше счастье — стандартной) конструкции. Это обстоятельство впервые даёт возможность не только полностью и по-настоящему её восстановить, но и ответить на вопрос, была ли эта легендарная грот-стеньга выполнена в натуральную величину или являлась уменьшенной копией реальной мачты.
Теоретические исследования показали, что если наша бронзовая конструкция изображала фрагмент рангоута 120-пушечного линейного корабля, то её размеры в два с половиной раза меньше натуральных. Если же она повторяла не только форму, но и размеры реально существовавшей грот-стеньги, то такая могла быть установлена на грот-мачте 10-пушечного корвета с шириной палубы не больше 7 метров. А самый «маленький», участвовавший в заграждении, 20-пушечный корвет «Пилад» имел ширину палубы более 10 метров.
В заключение необходимо отметить, что стандартность всей описанной бронзовой конструкции нисколько не умаляет её красоту. Да, в ней нет фантазии художника. Сохранившиеся фотографии это доказывают. Но в ней есть красота технического совершенства. Красота, отработанная годами и веками кораблестроительного искусства. Поэтому наша бронзовая грот-стеньга органично вписывалась в архитектурный и мемориальный комплекс памятника Затопленным кораблям.
Выражаю благодарность Евгении Баландиной за помощь в наборе и редактировании текста.
Список источников и литературы
1. Веникеев Е.В. Архитектура Севастополя: Путеводитель. — Симферополь, 1983.
2. Голикова JI.B. Военный инженер О. — Ф.И. Энберг// Севастопольский Ежегодный Визит. Альманах. — Севастополь, 2009.
3. Госархив г. Севастополя, Крымский Вестник, 5 августа, 1903.//м/пл. № 541.
4. Госархив г. Севастополя, Крымский Вестник, 1 июня, 1904.// м/пл. № 561.
5. Госархив г.Севастополя, Крымский Вестник, 22 июня, 1904.//м/пл. № 562.
6. Госархив г.Севастополя, Крымский Вестник, 26 октября, 1904.//м/пл. № 627.
7. Госархив г.Севастополя, Крымский Вестник, 29 июля, 1905.//м/пл. № 585.
8. Госархив г.Севастополя, Крымский Вестник, 19 августа, 1905.//м/пл. № 587.
9. Госархив г.Севастополя, Ф.Р-5, оп.1, д.56.
10. Госархив г.Севастополя, Ф.Р-5, оп.1, д.69.
11. Госархив г.Севастополя, Ф.Р-308, оп.1, д.251.
12. Госархив г.Севастополя, Ф.Р-308, on.2, д.815.
13. Григорьева С. Ремонт подводной части памятника затопленным кораблям.// Слава Севастополя. № 159 (8318) 14 августа, 1951.
14. Зайончковский А.М. Исторический путеводитель по Севастополю. — С.-Петербург, 1907.
15. Иванов А. Детище Эриха Каллинга.// Слава Севастополя. № 193 (22128) 18 октября, 2005.
16. Иванов А.В. Севастополь. Корабли в бухтах. 1917-1950 годы. Ретроальбом. —Харьков, 2011.
17. Краткий Д. Незадолго до столетия главный севастопольский памятник за свое состояние получил оценку «три с минусом».// Слава Севастополя. №178 (21134) 27 сентября, 2001.
18. Крестъянников В.В. Самопожертвование или самоубийство?// Слава Севастополя. № 137 (20848) 28 июля, 2000.
19. Крым: Путеводитель. — Симферополь, 1914.
20. Марквард К.Х. Рангоут, такелаж и паруса судов 18 века. —Ленинград, 1991.
21. Марков А.Г. Севастополь. Слава и гордость Отечества. — Москва, 2008.
22. Москаленко А. Деньги Московской области спасли памятник Затопленным кораблям.// Слава Севастополя. №178 (22605) 28 сентября, 2007.
23. Москвич Г. Путеводитель по Крыму. —Ростов на Дону, 1907.
24. Николай II. Высочайший рескрипт.//Крымский Вестник. № 241, 11 октября, 1905.//ГАГС, ф.КМФ-4, оп.1, м/пл. № 590.
25. Ольшевский В.Ф. Севастополь: Путеводитель. — Симферополь, 1981.
26. Орел вновь смотрится орлом.// Севастопольская газета. № 50 (775) 13 декабря, 2007.
27. Парамонов Ю. ...А пока памятник в строительных лесах.//Панорама Севастополя. № 24 (140) 27 июня, 2003.
28. После Дня города памятник Затопленным кораблям оденется в леса.// Слава Севастополя. № 100 (21546) 5 июня, 2003.
29. Рыбкина Г. Памятнику Затопленным кораблям стоять вечно.//Слава Севастополя. №67 (18028) 7 апреля, 1989.
30. Салтанов В. А. Юбилейное открытие.//Русичи. № 10 (161) 25 мая, 2010.
31. Севастополь: Энциклопедический справочник. — Севастополь, 2008.
32. Символ города в лесах.// Севастопольская газета. №39, 27 сентября, 2007.
33. Соколов Д. Утраченные памятники Севастополя.//Русичи. № 24 (175), 2010.
34. Сомов Л.А. Город забыл, эстонцы напомнили...// Слава Севастополя. № 192 (22127) 15 октября, 2005.
35. Фонды НМГООС/НВ-2321/20.
36. Чвёрткин Е.И. (редактор: В.Н. Горелов) Незабытый Севастополь, ч.1. — Севастополь, 2010.
37. Чебанюк З.Ф. Севастополь: Исторические места и памятники. — Симферополь, 1955.
38. Шавшин В.Г. Севастополь в истории Крымской войны. — Севастополь, Киев, 2004.
39. Шеффер А.Л. Визитная карточка Севастополя// Слава Севастополя. №139(19848) 19 июля, 1996.
40. Шеффер А.Л. Восстановление памятника затопленным кораблям.// Слава Севастополя. № 159 (10886) 13 августа, 1961.
41. Шеффер А.Л. Тайны памятника Затопленным кораблям.// Севастопольская газета. № 18 (480) 26 апреля, 2002.
42. Ермонская В.В. Сведения об отдельных севастопольских памятниках (к 175 —летию со дня основания города-героя). //Государственная Третьяковская галерея. «Материалы и исследования», т. II — Москва, 1958.
[1] Здесь и далее ссылки на источники указаны в формате [номер, страница], где номер — это номер источника в списке, страница — номер страницы в источнике (может отсутствовать), (прим. ред.)
Статья из альманаха «Морской архив», №1 (5), 2013
Председатель редакционного Совета Марков А.Г.
Главный редактор Маслов Н.К.
