Показать все теги
Евгений Евтушенко, 1973 год
Американский журналист Джейкоб Силверман обратился в ФБР с запросом о рассекречивании досье на русского поэта Евтушенко, если таковое существует, на основании Закона о свободе информации. Бюро предоставило ему копии документов из своего архива. Часть информации в них удалена.
Документы выложены теперь в интернете для всеобщего сведения. Силверман написал на основании этих документов статью, но лишил их контекста. Мы еще раз внимательно прочли досье и дополнили его газетными публикациями и материалами из американских архивов.
1961. Вплоть до носков
Евгений Евтушенко начал открывать свою Америку в мае 1961 года в составе делегации советских писателей. В документах ФБР она именуется "47-й советской туристической группой в Соединенных Штатах". Группа в количестве 19 человек начала путешествие с Ниагарского водопада (вероятно, она прибыла туда из Канады). В донесении главы ближайшего отделения ФБР в Буффало подробно описаны не только внешность Евтушенко, но и его гардероб, включая цвет носков.
Описание связано не с особым вниманием к стихотворцу – Америке он был еще неизвестен, – а с тем, что он с двумя другими членами делегации (имя одного в рассекреченном документе вымарано, другое не было установлено) отделился от группы и самостоятельно вылетел из Буффало в Бостон, где посетил Гарвардский университет, а оттуда поездом все трое добрались до Нью-Йорка и воссоединились с основной группой.
Вероятно, вторым из этой троицы был Андрей Вознесенский. В 1972 году Евтушенко в интервью "Плейбою" рассказывал:
Я приехал в составе большой туристской группы, вместе с Вознесенским... Я слышал о разврате в Америке и очень им интересовался, так что мы с Вознесенским потратили наши карманные деньги на стриптиз. Он потом написал об этом большое стихотворение, а я остался с пустыми карманами.
Да, у Вознесенского есть стихотворение "Стриптиз", совсем небольшое. А еще в "Треугольной груше", вышедшей в свет в 1962-м, есть такое:
Пыхтя как будто тягачи,
За мною ходят стукачи –
17 лбов из ФБР,
Брр!..
Если это и художественная гипербола, то все же основанная на факте. Досье ФБР на Евтушенко существует. Видимо, есть и на Вознесенского.
1962. "Превосходное психологическое оружие"
В декабре 1962-го Евтушенко отправился за океан уже один.
Турне молодого стихотворца стало ответом на визит в Советский Союз американского поэта Роберта Фроста. Идея такого обмена возникла за ужином в доме министра внутренних дел США Стюарта Юдалла. Тот был не только близким сподвижником Джона Кеннеди, но и ценителем поэзии. Его гостями были в тот вечер увенчанный лаврами 86-летний Фрост и советский посол Анатолий Добрынин.
В августе 1962-го Фроста, получившего от президента титул "посла доброй воли", с почестями принимали в Москве. Он был уверен, что "поэзия – это то, что теряется в переводе", а потому воспринимал происходящее терпеливо и снисходительно, надеясь лишь на обещанную ему встречу с Хрущевым. "Если и было что-то неприятное, – писал он впоследствии в частном письме, – то это было связано с их самым знаменитым поэтом Евтушенко, который, побывав на Кубе, взбодрил свой революционный дух дружбой с Кастро и, возможно, приедет сюда". Сопровождавший Фроста писатель и переводчик с русского Франклин Рив вспоминал:
"Евтушенко был неугомонен, очарователен, порой вдруг отрешен – почти замкнут в себе, – и двигался он с такой быстротой, что закрадывались сомнения в его реальности".
Белый дом. Роберт Фрост на обеде в честь нобелевских лауреатов Западного полушария (коим Фрост не был). Слева направо: леди Берд (супруга вице-президента Линдона Джонсона), писательница Перл Бак (лауреат 1938 года), президент Кеннеди, первая леди, Фрост. 29 апреля 1962 года
У ФБР было по меньшей мере две причины обратить внимание на модного советского поэта. Он, понятное дело, не сам организовывал свою поездку. В Чикаго этим занимался книжный магазин Cross World Books and Periodicals. В США он был зарегистрирован как иностранный агент, представляющий интересы Всесоюзного объединения "Международная книга". Эта организация еще в 30-е годы создала сеть своих торговых точек в Америке. В феврале 1939 года временный поверенный в делах СССР в США Константин Уманский писал своему начальству в Москву, что книготорговые операции разумнее поручить "подставным американцам", а не советским гражданам.
Буккнига или будущий Амбук, как бы осторожно они ни подходили к номенклатуре изданий, неизбежно продает и будет продавать книги, которые могут быть подведены враждебными нам достаточно влиятельными кругами под категорию "пропаганды", как направленные против существующего в США социально-экономического строя и т. д. и т. п. Пока речь идет об американской фирме, возглавляемой американцами же, подобные обвинения нас прямо не будут касаться и их легко будет отвести через заинтересованных американцев... По имеющимся у нас точным сведениям, комитет Дайса (по расследованию "неамериканской деятельности") уже занимается делами Буккниги.
Одной из таких подставных фирм и был чикагский магазин, номинальные владельцы которого в июле 1962 года вызывались в комитет нижней палаты Конгресса по расследованию антиамериканской деятельности, но на основании Пятой поправки к Конституции, позволяющей не свидетельствовать против себя, отказались отвечать на вопросы о своем членстве в компартии США и о том, получала ли их компания деньги от Москвы.
К сообщению чикагского отделения ФБР о предстоящем выступлении Евтушенко на одной из лучших концертных площадок города – в театре "Студебекер" –приложена подробная справка о магазине Cross World Books and Periodicals.
Евтушенко в советской телепередаче "Голубой огонек". 1962
Вместе с тем Евтушенко был интересен ФБР своей репутацией бунтаря и фрондера. В сентябре 1961 года ему удалось опубликовать поэму "Бабий Яр" о массовых казнях еврейского населения Киева нацистами. Советская пропаганда никогда не говорила об особом отношении нацизма к евреям. Публикация поэмы вызвала бурную негативную реакцию антисемитов, в том числе самого Хрущева, занимавшего руководящие посты на Украине. В октябре того же года в "Правде" появилось стихотворение Евтушенко "Наследники Сталина", написанное по случаю выноса тела Сталина из Мавзолея и укрепившее за Евтушенко славу вольнодумца, хотя санкцию на его публикацию дал лично Хрущев.
В документе ФБР сообщается (со ссылкой на источник, имя которого вымарано), что Евтушенко – автор поэмы Barbigar (видимо, агент записывал со слуха), но считается "советским патриотом". К донесению на имя директора ФБР приложена газетная вырезка с депешей агентства AP о стихотворении "Наследники Сталина" с обширными цитатами из него. Корреспондент AP называет Евтушенко "лидером молодых советских антисталинистов-интеллектуалов" и отмечает, что из наследников Сталина в его опусе по имени назван лишь албанский вождь Энвер Ходжа, что полностью соответствовало тогдашней линии КПСС (в поздней редакции отсутствует и он).
Фрагмент фильма Марлена Хуциева "Застава Ильича" (1962). Евтушенко на вечере поэзии в Политехническом музее
Составивший это донесение агент не знал того, что знали о Евтушенко в штаб-квартире ФБР. Специальный агент Эф Джей Баумгартнер, присматривавший за компартией США и организовавший инфильтрацию в ее ряды своих осведомителей, обратил внимание на "Бабий Яр" сразу же после его публикации. В меморандуме на имя главы отдела разведывательных операций Уильяма Салливана он со ссылкой на New York Times сообщал о "лютых нападках" на поэта, сравнивал их с травлей Пастернака и прилагал к своей записке перевод поэмы, выполненный нью-йоркским отделением ФБР (имя переводчика удалено, но по контексту ясно, что это женщина), с соответствующим предисловием. По мнению Баумгартнера, "Бабий Яр" и последствия его публикации представляют собой "превосходное психологическое оружие", способное "ярко осветить антисемитизм и указать на недостаток свободы слова в Советском Союзе". Агент рекомендовал размножить перевод вместе с предисловием и разослать эту брошюру 120 "тщательно отобранным коммунистам по всей стране", дабы они "психологически разуверились в Советском Союзе".
29 августа 1962 г. Поэт Александр Твардовский, Роберт Фрост и Евгений Евтушенко в аэропорту Шереметьево
Была ли осуществлена эта рекомендация – неизвестно.
Между тем популярность Евтушенко на Западе стремительно росла. Журнал Time поставил на обложку одного из своих апрельских номеров 1962 года его портрет работы Бориса Шаляпина. Главная статья номера называлась "Россия: жажда правды". Как грамотный пиарщик, Евтушенко предварил свою поездку в США телеинтервью, которое он дал в мае 1962 года в Лондоне обозревателю NBC Чету Хантли.
Пока он ездил по Америке, в Москве происходили важнейшие события. 1 декабря Хрущев посетил художественную выставку в Манеже и пришел в бешенство, увидев на ней авангардистские работы. Началась кампания против "буржуазных извращений" в искусстве. 17 декабря в Доме приемов ЦК КПСС состоялась встреча Хрущева с советской художественной интеллигенцией. На многих присутствовавших она произвела гнетущее впечатление. Евтушенко в своем выступлении говорил о своем разговоре с Фиделем Кастро, который будто бы назвал "огромным подвигом" доклад Хрущева на ХХ съезде. Но эта лесть на вождя не подействовала. Он продолжал издеваться над искусством, которого не понимал.
24 декабря председатель Идеологической комиссии ЦК КПСС, секретарь ЦК Леонид Ильичев, стремясь сгладить негативный эффект, собрал на совещание творческую молодежь, дабы отечески наставить ее на путь истинный. Евтушенко понял, что пора отступить. Взяв слово, он поведал, что его "глубоко тронули, заставили задуматься слова Никиты Сергеевича", что он ушел со встречи с ним "окрыленный", долго думал и наконец понял, что "Бабий Яр" нуждается в переделке. Он действительно заменил две строфы на "уточняющие", а на самом деле искажающие пафос поэмы.
1963. Невыездной
Но в феврале он снова навлек на себя гнев вождя: в парижском еженедельнике L’Express появились отрывки из его "Преждевременной автобиографии". Евтушенко отозвали в Москву. Он покаялся перед Хрущевым и Ильичевым, сказал, что совершил "непоправимые ошибки". В Америку его не отпустили. В апреле директор ФБР получил уведомление: жена поэта (Галина Сокол-Луконина) прислала организаторам нового турне телеграмму о том, что ее муж болен и приехать не сможет.
7 марта состоялась вторая встреча творческой интеллигенции с Хрущевым, на этот раз в Кремле. Именно на ней Хрущев орал на Андрея Вознесенского и объявил конец оттепели.
Хрущев и Вознесенский во время встречи в Кремле
В ФБР прекрасно понимали, что дело не в болезни. В дело подшито несколько газетных статей, одна из которых сообщает о возможном исключении Евтушенко из Союза писателей, другая озаглавлена "Идеологический кризис в Москве", третья – "Больна Россия, а не Евтушенко".
Поэт вспоминал:
Они добивались, чтобы моя жена отправила телеграмму о том, что я тяжело болен, а когда она этого не сделала, послали сами подобную телеграмму от имени Союза писателей.
1966. "Давнишний агент"
Судя по освещению в прессе и вниманию ФБР, самой резонансной из поездок Евтушенко в США было шестинедельное турне 1966 года. К этому времени он был уже так популярен в Америке, что газеты сообщали даже о его визитах в другие страны. В апреле New York Times опубликовала материал своего корреспондента в Дакаре о посещении Евгением Евтушенко Сенегала. Статья начинается так:
Он жует американскую хлорофилловую жвачку, беспрерывно курит американские сигареты и носит сшитый в Европе на заказ костюм в тонкую полоску. Его суждения по любому вопросу, от политики до женщин, неистощимы, как и его способность опрокидывать скотч со льдом и оставаться трезвым.
Но слава "поэта-нонконформиста" уже тогда была двусмысленной. В ходе дискуссии (Евтушенко участвовал в Первом всемирном фестивале негритянского искусства) некий не названный по имени американский дипломат спросил о его отношении к делу Андрея Синявского и Юлия Даниэля, осужденных в феврале 1966 года на семь лет лишения свободы за антисоветскую пропаганду. Евтушенко не подписал "письмо 62-х" – обращение писателей к руководству СССР в защиту осужденных. Однако узнать ответ Евтушенко на вопрос дипломата не представляется возможным: вырезка в досье ФБР обрывается как раз на этом месте, а в заархивированном номере газеты отсутствует весь абзац.
В ноябре Евтушенко в очередной раз отправился в США. Позднее он утверждал, что был в числе "подписантов", и именно за это его пытались не пустить в Америку.
NYT наиподробнейшим образом, как это делается со звездами шоу-бизнеса и другими селебритис, сообщала, каким рейсом и в котором часу он прибыл, описывала его внешность и наряд жены Галины ("русская версия мини-юбки – чуть выше колен, черное кожаное пальто и кожаные сапоги"). Репортерам поэт заявил, что устал: "Думаю, мы все тут гуманитарии. Никаких вопросов". Он, видимо, хотел сказать "гуманисты" – тогда он еще плохо говорил по-английски.
Заявление для прессы он, впрочем, сделал. Сказал, что СССР и США должны "избавиться от черной кошки, которая пробежала между нами" и что всех черных кошек надо "повесить где-нибудь на пограничном столбе". В дальнейшем он призывал русских и американцев "снова обняться на Эльбе".
Принимающей стороной значился Квинз-колледж, входящий в систему Городского университета Нью-Йорка. Инициатором приглашения был Альберт Тодд, профессор Квинс-колледжа и переводчик Евтушенко. Для чтения английских переводов был заключен контракт с популярным актером Барри Бойсом.
Профессор Тодд чем-то не понравился Москве. Не прошло и трех месяцев после визита Евтушенко, как в "Правде" появилась статья под заголовком "Еще одна страница в досье "Скандал ЦРУ". В статье говорилось, что ЦРУ использует студенческие обмены в своих шпионских целях – в частности, посылает своих сотрудников под видом профессоров в советские учебные заведения, чтобы те вербовали студентов. Этим будто бы и занимался в Москве Альберт Тодд, названный "давнишним агентом ЦРУ". Изложение статьи в "Правде" мгновенно перепечатали крупнейшие американские газеты.
Тодд категорически отрицал обвинения.
В дальнейшем он продолжал работать с Евтушенко.
Евгений Евтушенко, 1966 год
На встрече со студентами Квинс-колледжа поэта спросили, как советские писатели узнают, что их произведения соответствуют социалистической идеологии. "Я ни у кого не спрашиваю разрешения", – ответил Евтушенко и добавил, что от официально одобряемого социалистического реализма остается место и для других стилей. Он уподобил плененного поэта Самсону, способному разрушить свое узилище. Евтушенко сообщил также, что Пьер Паоло Пазолини приглашал его на роль Иисуса в "Евангелии от Матфея".
1966. Гэс Холл недоволен
На одном из выступлений в Нью-Йорке в зале оказалась группа активистов Прогрессивной рабочей партии, образованной весной 1965 года из фракции, отколовшейся от компартии США. В Америке ее называли троцкистко-маоистской. Группа пыталась мешать декламации стихов и разбросала листовки. Евтушенко обвинялся в том, что перестал критиковать американское правительство за войну во Вьетнаме. На следующий день одна из газет вышла с заголовком "Вьет" рифмуется с "нет". Евтушенко был крайне раздражен претензией и на следующий день в интервью назвал авторов листовки "безмозглыми". "Я остаюсь противником войны и считаю, что ее нужно закончить как можно скорее", – заявил он.
Однако его раздражение, отмеченное всеми журналистами, присутствовавшими на интервью, говорит о том, что вопросы на эту тему задели его за живое. В июле 1966 года Евтушенко опубликовал в "Литературной газете" стихотворное послание Джону Стейнбеку (они познакомились в 1963-м в Москве), призывая его осудить войну во Вьетнаме:
Кусаться надо, Джон…
Того гляди,
и вовсе потеряют зубы прочность.
Пусть чьи-то "Гроздья гнева" впереди,
но неужели Ваши –
только в прошлом?!
Стихи перепечатала NYT, и спустя несколько дней Стейнбек, у которого служил во Вьетнаме сын, ответил Евтушенко в газете Newsday. Нобелевский лауреат предложил стихотворцу осудить обе стороны: "Так же, как и я, Женя, ты знаешь, что мы бомбим нефтяные склады, транспорт и тяжелые, современные орудия, от которых умирают наши сыновья. Откуда проистекает эта нефть и орудия, вы должны знать лучше, чем я. Они все маркированы китайскими иероглифами или кириллицей".
Развивать эту скользкую тему поэт не стал, ответ Стейнбека ЛГ не опубликовала. Зато опубликовала "ответ на ответ" – заметку о том, что американский романист "повторяет избитые аргументы официальной пропаганды США, искажающие правду о войне во Вьетнаме и ее виновниках".
Не исключено и даже вероятно, что Евтушенко посоветовали не муссировать вьетнамский вопрос в Америке. Стейнбек, дважды побывавший в Советском Союзе (первый раз еще при Сталине), все отлично понимал и не держал зла. В Нью-Йорке они встретились как друзья.
В первых числах декабря Стейнбека интервьюировал корреспондент San Francisco Chronicle. Писатель с женой паковали чемоданы – они летели во Вьетнам. По просьбе президента Джонсона Стейнбек на полтора месяца стал военным корреспондентом. Он сам заговорил о своем советском друге: "Не пропустите Евтушенко. В пятницу он читает свои стихи в Беркли. Но не обманывайтесь на его счет. Он, может, и диссидент, но правоверный коммунист. Он никогда не сбежит".
Евтушенко критиковали не только троцкисты-маоисты, но и босс ортодоксальной компартии. Вскоре после посещения Евгением Евтушенко Чикаго туда прибыл ее генсек Гэс Холл. Отделение ФБР составило подробный отчет об этом визите на основании сведений, полученных от источника в ближайшем окружении генсека.
Товарищам по партии Холл сказал, что ему поведение поэта внушает "некоторое отвращение": Евтушенко публично обнимался со Стейнбеком, хотя прежде обвинял его в поддержке вьетнамской войны. Более того, он заявил, что если бы он знал, что сын Стейнбека воюет во Вьетнаме, он не обратился бы к нему в таком резком тоне. Холл тоже обратил внимание на то, что Евтушенко в ходе этой поездки молчит о Вьетнаме и объясняет свое молчание тем, что он гость в этой стране. Генсек поручил подчиненным "связаться с русскими" и сказать им, что Евтушенко обязан говорить о Вьетнаме.
Гэс Холл, 1966 год
Гэс Холл, кроме того, выразил недовольство тем фактом, что советский визитер не запланировал ни единой встречи с американскими левыми кругами. Это, впрочем, удалось поправить: после разговора со спонсорами турне они организовали встречу в Нью-Йорке под эгидой Национального совета американо-советской дружбы и журнала "Американский диалог".
(Национальный совет американо-советской дружбы был учрежден в годы Второй мировой войны при участии голливудских звезд, но впоследствии сильно полевел. Считая его подрывной организацией, с ним разбирался в 1946 году комитет нижней палаты Конгресса по расследованию антиамериканской деятельности, сенатор Маккарти допрашивал композитора Аарона Копленда о его деятельности в музыкальном комитете совета. В 1966 году совет возглавлял живописец Рокуэлл Кент, впоследствии лауреат международной Ленинской премии мира.)
Если посланец Холла разговаривал со спонсорами, то об этом разговоре узнал и Евтушенко. Генсек компартии – это серьезно. Он вхож в Кремль и к самому Брежневу. Поэтому на встречу с прогрессивной общественностью Евтушенко согласился, но о Вьетнаме продолжал молчать – Москве виднее.
1966. Секрет Бобби Кеннеди
Самая важная встреча у него состоялась в первых числах ноября. Странствующего поэта пригласил в гости сенатор Роберт Кеннеди.
Он только что вернулся из большой поездки по стране, в ходе которой участвовал в предвыборной кампании демократов. Самому ему срок переизбираться еще не пришел, он выступал в поддержку кандидатов-однопартийцев (выборы состоялись 8 ноября). Бобби устал. Его жена была беременна десятым ребенком. Его отец только что перенес хирургическую операцию (он умрет через три года). Тем не менее с Евтушенко он проговорил более трех часов.
Кто рекомендовал сенатору позвать русского поэта? Возможно, это был министр обороны Роберт Макнамара. Он вместе с послом Добрыниным присутствовал на выступлении Евтушенко в Библиотеке Конгресса, после чего стал его горячим поклонником (при таком зрителе было невежливо заводить речь о Вьетнаме). Это мог сделать и Стюарт Юдалл. В газетной заметке говорится, что встреча была организована "общими друзьями".
Она состоялась в нью-йоркской квартире сенатора на Первой авеню, в одном квартале от штаб-квартиры ООН. Евтушенко был с женой. Во встрече также участвовали два переводчика – Альберт Тодд и внучка Леонида Андреева Ольга Карлайл. Разговор был конфиденциальным, но к концу беседы пригласили корреспондента NYT.
"Мы только что говорили о событиях в Соединенных Штатах и о проблемах, с которыми сталкивается молодежь всего мира, – сказал, сидя на диване рядом с гостем, хозяин дома. – Об интеллектуалах и современном обществе..." Гость тотчас перебил его: "Общество современное, а проблемы старые". После еще нескольких общих фраз Бобби вставила свою реплику Ольга Карлайл: "Евтушенко верит в значение только тех политиков, которые понимают значение поэзии". – "Я люблю поэтов, которые любят политиков", – отозвался сенатор.
Он лично проводил гостей до выхода на улицу. "Интересный малый", – сказал Бобби своему помощнику, когда гости отбыли.
Писательница Джин Стейн, близко знавшая Роберта Кеннеди, рассказывала, что сенатор подарил поэту булавку для галстука, изображающую торпедный катер PT-109. На таком катере воевал его старший брат-президент. Бобби сказал Евгению, что их дружба пройдет проверку, если он наденет эту булавку, когда будет встречаться с президентом Джонсоном. Имелось в виду, вероятно, что Джонсон пороху не нюхал, а войну развязал. Получается, сенатор тоже толкал Евтушенко на антивоенный демарш.
Из рассказа Джин Стейн явствует, что встреча Евтушенко с Линдоном Джонсоном планировалась. Но не состоялась. Евтушенко утверждает, что отклонил лестное приглашение, хотя посол Добрынин и просил его об этом: "Это было время эскалации конфликта и усиления бомбежек во Вьетнаме".
Помимо всего прочего, Бобби Кеннеди будто бы сообщил поэту, что его покойный старший брат тоже читал его стихи и даже публично их цитировал.
– А с Джоном Кеннеди вы встречались?
– Нет-нет. Но вот что мне рассказывал Роберт Кеннеди, брат его. Джон Кеннеди меня даже цитировал однажды, упомянул в одной своей речи в Вест-Пойнте. Он сказал: "Я прочел автобиографию русского поэта Евгения Евтушенко, которая произвела на меня большое впечатление. Я бы хотел, чтобы вы так же любили нашу родину, Америку, как он любит свою". Вот, пожалуйста: в то время как меня долбали в Москве, Джон Кеннеди обо мне так сказал. Он хотел меня пригласить, но понимал, что в тот момент это было невозможно.
Увы. Бобби Кеннеди ввел в заблуждение своего гостя. Президент Кеннеди выступал в военной академии Вест-Пойнт на выпускной церемонии один раз, 6 июня 1962 года.
Он действительно цитировал в своей речи стихи, но не Евтушенко, а Киплинга. Ничего похожего на фразы, закавыченные интервьюером, в тексте речи нет.
О секретной части своей беседы с Бобби Евгений Евтушенко поведал годы спустя, в феврале 1987-го, в интервью журналу Time. В изложении самого поэта дело было так:
Во время разговора Роберт Кеннеди повел меня в ванную и, включив душ, конфиденциально сообщил, что согласно его сведениям псевдонимы Синявского и Даниэля были раскрыты советскому КГБ американской разведкой. Я тогда был наивней и сначала ничего не понял: почему, в каких целях? Роберт Кеннеди горько усмехнулся и сказал, что это был весьма выгодный пропагандистский ход. Тема бомбардировок во Вьетнаме отодвигалась на второй план, на первый план выходило преследование интеллигенции в Советском Союзе. Я попросил у Роберта Кеннеди разрешения передать эти сведения советскому правительству, так как счел такое поведение вредным для интересов нашей страны. Роберт Кеннеди согласился с условием: не упоминать его имени.
Далее следует мелодраматический рассказ о том, как поэт поспешил к советскому постпреду в ООН Николаю Федоренко, как тот попросил его составить шифрограмму в Москву, как на следующий день его допрашивали, обвиняя в "клевете на органы" (не совсем понятно, в чем заключается клевета), как поэт схватил одного из допрашивающих за галстук и обматерил, а впоследствии узнал, что эти двое отозваны на родину.
Соломон Волков. Диалоги с Евгением Евтушенко. Поэт о сенаторе
Сообщение Евтушенко произвело сенсацию на Западе. Самого Бобби Кеннеди уже 10 лет как не было в живых. Хорошо знавшие его люди говорили, что никогда не слышали от сенатора ничего подобного. Однако "давнишний агент ЦРУ" профессор Тодд подтвердил, что "в общих чертах" рассказ Евтушенко соответствует действительности. Ольга Карлайл ничего не заявляла: ее, видимо, не пригласили в ванную.
Пресс-служба ЦРУ комментировать рассказ Евтушенко не стала. Сам поэт сообщил о размене не только постпреду Федоренко, но и фигурантам. В романе Абрама Терца, он же Андрей Синявский, "Спокойной ночи" эта информация сопровождается ироническими комментариями автора:
Представьте, уже в Париже, информированное лицо нас клятвенно заверяло, что в США своими ушами слышало от какого-то сенатора, будто лицензию на Терца в КГБ приобрели по сговору у американской разведки, – за параметры новой советской подводной лодки. Тут уж мы с Марией взбеленились. Сбавьте гонорар! Имейте совесть! На такой культурный обмен и КГБ не пойдет... Ведь она, небось, на атомном ходу, с двумя боеголовками? Нет, так высоко, на уровне подводной лодки, даже я себя не ценю.
А вот свидетельство сына Юлия Даниэля Александра:
Евгений Александрович рассказывал эту историю моему отцу в начале 70-х, но в несколько иной, совсем уж фантастической редакции, совпадающей с той, которую пересказывает Терц в "Спокойной ночи" – с участием подводной лодки в качестве действующего лица... Отец был в полном восторге ("Куда там Маяковскому с его "Я хочу, чтоб к штыку приравняли перо"; подводная лодка – это тебе не какой-нибудь штык!") – и, разумеется, ни одному слову не поверил.
1972. "Дух Эльбы"
Американские гастроли Евтушенко 1972 года готовились с особенно большим размахом. Он выступал в одном из залов Мэдисон Сквер Гарден и в Карнеги-холл.
Но самое главное событие этой поездки состоялось 2 февраля. В этот день Евгения Евтушенко принял в Белом доме 37-й президент США Ричард Никсон, собиравшийся с визитом в СССР в мае. На этот раз поэт не отказался от приглашения, хотя война во Вьетнаме все еще шла, и он сам недавно побывал там, сочинив в числе прочих стихотворение, начинающееся такими строками:
Рождество Христово во Вьетнаме
отдых от антихристовых бомб.
Впрочем, американцы, оказывается, знали, что на войну приехал знаменитый поэт, "и пилотам американских бомбардировщиков были розданы карты с расписанием его маршрута по городам, чтобы ненароком его не задело – Евтушенко показывал в ЦДЛ эту удивительную карту".
Как явствует из ежедневника президента, встреча продолжалась 1 час 3 минуты. В ней участвовали советник президента по национальной безопасности Генри Киссинджер и переводчик Дмитрий Заречняк. Существует запись беседы Киссинджера с советским послом Добрыниным от 7 февраля:
Добрынин, пребывавший в благодушном настроении, пересказал мне отчет Евтушенко о его встрече с президентом. Евтушенко сообщил ему, что президент пожелал увидеть авангардный театр, встретиться с интеллектуалами и писателями и включить в повестку дня саммита вопрос о разоружении... Я сказал Добрынину, что он должен учесть, что 90 процентов времени говорил Евтушенко. Все, что он мне сейчас говорит, – это слова самого Евтушенко, которые президент выслушал, но не выразил никакого собственного мнения.
Любил вспоминать свой разговор с Никсоном и сам Евтушенко и всегда рассказывал одно и то же, но с вариациями:
Никсон сказал мне, что ему для выступления по советскому телевидению предоставили двадцать минут прямого эфира.
"Как вы считаете, – спросил Никсон, – о чем должен прежде всего говорить американский президент с русским народом, с чего начать, чтобы достигнуть взаимопонимания?"
Я ответил ему: "С духа Эльбы", – и увидел на его лице удивление. Киссинджер, присутствовавший при разговоре, уточнил, что Эльба – маленькая речка, где встретились американские и русские солдаты в конце Второй мировой. "Понимаете, – возразил Никсон, – прошло столько времени – это был 72-й год, – неужели все это так важно для России сейчас?"
"Мистер Президент, – сказал я, – вы знаете, что у нас почти невозможно найти семьи, где кто-то бы не был потерян?" Я назвал ему цифру, тогда официальную – двадцать миллионов. Между прочим, Киссинджер добавил: "Больше". Сейчас, действительно, официальная цифра – двадцать семь миллионов. Никсон был потрясен.
В другом интервью за этим рассказом следует:
Ошеломлен был, просто ошеломлен! "Простите, мне стыдно", – так он со мной разговаривал.
А есть еще вариант, в котором поэт рекомендует президенту посетить Пискаревское кладбище и прочесть дневник девочки-блокадницы Тани Савичевой.
Евгений Евтушенко, 1972 год
Ричард Никсон, сам фронтовик, будучи вице-президентом в кабинете Эйзенхауэра, приезжал в СССР в 1959 году, посещал и Ленинград, его очень недурные записки об этом путешествии были опубликованы в трех номерах National Geographic. Сложно представить, что за все время большой поездки ему никто не назвал цифру советских потерь.
Но не будем гадать. Никсон, как известно, записывал все свои беседы на магнитофон. Сохранилась в архиве и запись встречи с Евтушенко, хотя и очень плохого качества. Насколько известно, ее никто до сих пор не расшифровывал.
Разговор начинается по-английски, но одну фразу Никсон все же произносит по-русски: "Очень рад познакомиться". Обмен любезностями. Евтушенко рассказывает о своей поездке, где он выступал. Президент уточняет: "Вы читаете свои стихи по-английски?" Евтушенко говорит, что по-русски, а американцы читают английский перевод. Президент интересуется, где поэт родился. Поэт рассказывает про станцию Зима. Никсон говорит, что бывал в Сибири и что это, по его мнению, "лучшая часть Советского Союза". Затем сообщает, что в колледже читал кое-что из русской классики. Дальше из-за посторонних шумов разобрать почти ничего нельзя.
Ричард Никсон и Евгений Евтушенко. Овальный кабинет Белого дома. 3 февраля 1972 года. Фото Оливера Ф. Аткинса.
Поэт переходит на русский язык. Он говорит, что когда узнал о предстоящей поездке президента в Пекин, он "не спал всю ночь".
Потому что моя жизнь – это не просто жизнь поэта. Однажды я написал в своих стихах: "Поэт в России больше, чем поэт". И поэтому мы, поэты, чувствуем себя более ответственными, чем просто писатели, за жизнь нашей (неразборчиво) страны. Потому что те вопросы духовные, которые мы решаем, – это часто те вопросы, которые не может решать правительство. Между прочим, от этого и происходит такое часто взаимное непонимание между правительством и нашими писателями. Почему это происходит? Here too. (Здесь тоже. Смеется.) Но здесь все-таки разница есть. Потому что здесь никогда никакой писатель не может быть более популярным, чем политический деятель. А в России наше правительство непопулярно среди народа. Не то что бы люди очень ненавидели это правительство или презирали. Но они просто не чувствуют себя влюбленными в это правительство. Единственное, чему у нас народ доверяет по-настоящему, - это нашим писателям, нашему искусству. И поэтому я очень как человек, я побывал все-таки в 48 странах, почти как вы. И поэтому я себя чувствую не только просто русским национальным поэтом, а в каком-то смысле ребенком вообще нашего современного общества в целом.
По этой причине о грядущем американо-китайском саммите Евтушенко "думал и как русский, и как гражданин мира". Ему, рассказывает он, приходится терпеть нападки "со всех сторон".
Когда я выступал в Чили в 68-м году, перед моим большим выступлением на одной площади сжигали мое чучело. Там было написано... Это были ультралевые. Там было написано: "Шпион американского империализма". На другой площади ультрареакционеры сжигали мое чучело, там было написано: "Шпион красного Кремля". Когда я читал стихи в Библиотеке Конгресса, это было году в 66-м, пришел Макнамара, который был министром обороны. Ему негде было сесть, он сел на ступеньку. И я читал какое-то лирическое стихотворение (нрзб) Китайцы опубликовали фотографию с такой надписью: "Американский шпион советского происхождения спрашивает у своего шефа, чтобы он ему повысил жалованье".
Поэт возвращается к визиту Никсона в Китай:
И я долго думал, я не спал до утра. И я понял, что это великий шаг. Я понял, что это великая ваша победа. И не только ваша личная победа, но победа всего человечества. Почему я считаю это великим шагом? Если вам это интересно. (НИКСОН: Да-да.) Конечно, как все русские, я немного националист. Но в то же время, как все представители русской интеллигенции, я также интернационалист, и это у нас неразрывно. Я это говорю с позиций того человека, который, когда советские танки вступили в Прагу, написал протест против. Я это сделал как националист, потому что я считал, что этот шаг был против интересов России. И в то же время против интернациональных интересов. Ну, мне это простили. Все-таки я пишу на хорошем русском языке, и мне за это прощается многое. Значит, почему этот шаг был очень важен на мой взгляд? Я думаю, что будущее зависит... простите, что повторяю банальность, но будущее зависит от нас, американцев и русских. В нашей стране ни у кого ни на одном уровне нет агрессивных настроений к вашей стране. Это абсолютная правда. Я клянусь своим ребенком. Что получается? Если читать нашу прессу, нашу пропаганду, то получается, будто мы полны экстремистских устремлений.
Отчего это происходит? Во-первых, инерция. Это потому, что у нас колоссальная инерция прошлого. Хрущев пытался ускорить развитие... (нрзб)
Но не забывайте все-таки, что его речь о Сталине не была опубликована. И сейчас растет новое поколение, которое уже не знает этого. И это очень опасно. В то же время старые люди с того времени, они могут удержать старые недостатки того времени, они могут удержать свои позиции не в силу своего таланта, а только в силу того, что они будут все время кричать о какой-то опасности. Но, как говорил Лев Толстой, поверхностный патриотизм – это последнее убежище негодяя.
(Евтушенко напрасно приписал Толстому афоризм Сэмюэля Джонсона. Ричард Никсон был достаточно хорошо образован, чтобы знать и это изречение, и кто его автор, а также то, что в оригинале отсутствует эпитет "поверхностный". Толстой, впрочем, тоже считал патриотизм сугубо отрицательным понятием и не отличал патриотизм поверхностный от глубокого или внутреннего.)
Люди, занимающиеся антиамериканской пропагандой, в глубине души симпатизируют Америке, утверждает поэт. Они делают это в угоду левым движениям, которым покровительствует Москва. Поэт ("я говорю так много только потому, что я знаю, что вы заняты") наконец добрался до объяснения, почему он считает еще не состоявшийся (Никсон отправился в Китай спустя 17 дней после встречи с Евтушенко) визит президента в Пекин "великим шагом": "Тем самым будет выбито оружие из рук ультралевых провокаторов", а также сделан "шаг к сближению между нашими народами". Он сообщает: "Это первая в истории человечества встреча американского президента с русским писателем". А посему он позволяет себе дать несколько советов президенту.
Ричард Никсон в Китае, 1972 год
Я вас прошу не недооценивать роль русской интеллигенции, особенно когда вы приедете в Россию. Потому что, еще раз повторяю, в России интеллигенция – это второе правительство фактически. Я бы очень хотел, чтобы вы взяли с собой в вашу поездку каких-то высококультурных людей. Я бы очень хотел, чтобы с вами поехал какой-то из крупнейших американских писателей. Хотя бы один. Это придало бы вашей поездке какой-то нюанс тонкий. Во-вторых, я знаю, что мадам Фурцева разговаривала с вашей женой, и ваша жена сказала, что она любит классический балет. Но я бы очень хотел, только чтобы это было между нами... У нас есть феноменальный театр. Это Театр на Таганке. Во-первых, это лучший театр в мире. Вы получите огромное удовольствие от того, что увидите в театре. В Соединенных Штатах театра такого уровня не существует. Этот театр самый популярный среди интеллигенции, среди советской молодежи. Это передовой, революционный в лучшем смысле этого слова театр. Если вы придете в этот театр, это будет великое дело. Между прочим. Брежнев поддерживает театр, несмотря на то что его атакуют (нрзб). Таким образом, это не будет бестактным политическим шагом.
(Юрия Любимова ждали в США в январе, но поездка то ли отменилась, то ли отложилась из-за его болезни, реальной или "дипломатической". В заметке Washington Post по этому поводу (номер от 18 января) говорится, что поставленная им пьеса о покушении на Роберта Кеннеди была запрещена сразу после премьеры. Речь идет об инсценировке поэмы Евтушенко "Под кожей статуи Свободы". К моменту разговора поэта с президентом Любимов уже два года как пытался получить разрешение на спектакль. В сообщении WP, вероятно, речь идет об одном из "общественных просмотров". После каждого такого просмотра от авторов требовали новых переделок. По-видимому, своей рекомендацией посетить театр Евтушенко рассчитывал спасти спектакль.
Никсон в театр не пошел. Во время визита он с женой смотрел балет, а первая леди ходила еще в цирк и дом моделей. Премьера спектакля "Под кожей статуи Свободы" состоялась 18 октября 1972 года.)
Поэт говорит, что очень хотел бы, чтобы президент пригласил на свой прием в Москве не только политических деятелей, но и представителей культуры. А если надо, он сам берется организовать такую встречу. Затем поэт жалуется на плохую организацию культурных обменов: "тут многое зависит от среднего бюрократического нашего уровня" – бюрократы "стараются посылать совсем других людей вместо тех, кого приглашают".
Далее следуют рассуждения о том, что каждая из двух стран несет груз прошлого.
Россия была последней страной в Европе, которая отменила крепостничество. В России никогда не было привычки к свободе...
Свобода, по славам Евтушенко, появилась в России в последние годы царизма, существовала при Временном правительстве и в первый год советской власти. А потом Горький "написал письма, критикующие революцию", и Ленин "ввел цензуру, оправдывая это военным временем".
(Имеется в виду, конечно, цикл статей Горького "Несвоевременные мысли", публиковавшиеся петроградской газетой "Новая жизнь2 с 1 мая 1917 по 16 июня 1918 года. Но цензура была введена гораздо раньше, на третий день после октябрьского переворота. 27 октября Декретом о печати были закрыты "сеющие смуту" газеты.)
Но и у Америки свое историческое наследие, продолжает поэт, – демократия, смешанная с рабством.
Это колоссальное противоречие вашей страны, за которое вы расплачиваетесь и сейчас. Это вендетта прошлого. И мы сейчас тоже расплачиваемся, это тоже вендетта прошлого.
Поэт сравнивает модернизацию России с нищим, которого переселили из бедной хижины в новый дом.
Он притащит туда всех насекомых из своей старой хижины, всех вшей, всех тараканов и так далее, в вещах. То же самое получилось у нас, потому что мы ускорили развитие времени. И мы перетащили всех насекомых бюрократизма. полиции секретной и так далее в новый дом. И в этом и есть трагедия. Несоответствие наших идеалов реальности. Это потому, что наша история была ускорена. Я прошу вас, чтобы вы это очень понимали, когда вы будете разговаривать с людьми высокого уровня в нашей стране.
Затем предлагает: "Если вы хотите мое мнение о Брежневе, я расскажу вам его".
Это человек сентиментальный. Он легко плачет. Я видел много раз, что он плачет. Он любит поэзию. Его хобби – читать стихи в кругу своих друзей.
"Как Мао", – усмехается то ли Никсон, то ли Киссинджер.
(В молодости Брежнев и сам писал стихи. Стихотворцем был и председатель КГБ Юрий Андропов.)
Наконец, поэт умолкает, и говорит президент. Его монолог продолжается около шести минут. Никсон считает, что у обеих стран общая цель – "избежать взаимного самоубийства" и что нельзя упускать такую возможность. В заключение он произносит ритуальную фразу "Я ценю ваше время", означающую, что аудиенция окончена. Но поэт делает новое предложение: в своей публичной речи в Москве президент обязательно должен сказать про "дух Эльбы". Качество записи такое, что из ответной реплики Никсона нельзя понять ни слова. Возможно, он действительно уточняет, что имел в виду поэт, а Киссинджер или Евтушенко, или оба вместе объясняют ему. Но во всяком случае из записи никак не явствует, что Никсон "ошеломлен" данными о советских потерях в войне и что такие данные вообще прозвучали в беседе.
На Западе Эльба ассоциируется не с рекой, а с островом в Средиземном море, откуда в 1815 году бежал Наполеон, чтобы вернуться к власти на знаменитые сто дней. "Дух Эльбы" в значении, какое имел в виду Евтушенко, – советский пропагандистский мем, родившийся благодаря фильму 1949 года Григория Александрова "Встреча на Эльбе". Это грубая агитка, рассказывающая о том, как правительство США предало общую победу, вступив в сговор с недобитыми нацистами. Но есть в обеих странах и простые люди, питающие взаимную симпатию, – такие, как майор Кузьмин и майор Хилл, встретившиеся на Эльбе. В финале картины Кузьмин и Хилл прощаются. Хилл разжалован. Ему предстоит разбирательство в комиссии по расследованию антиамериканской деятельности. "Расстаемся друзьями", – говорит Хилл. "Сделайте все, чтобы мы никогда не встретились врагами", – дает ему наказ Кузьмин.
Заключительная сцена "Встречи на Эльбе". Кузьмин – Владлен Давыдов, Хилл – Михаил Названов, капитан Томми – Эраст Гарин
Евтушенко был энтузиастом "духа Эльбы2 и говорил о нем в каждом своем выступлении в США. Есть он и в его знаменитой песне 1961 года "Хотят ли русские войны". Мем дожил до наших дней. В апреле 2020 года президенты Путин и Трамп опубликовали совместное заявление по случаю встречи на Эльбе, где он тоже присутствует.
По словам переводчика Заречняка, когда встреча закончилась, Евтушенко сказал ему: "Дима, если вы все-таки работаете на КГБ, то я это говорил на благо Родины".
Пресс-секретарь Белого дома Рональд Зиглер (на встрече не присутствовал) сообщил журналистам, что президент читал кое-какие произведения поэта и что у них состоялась "весьма интересная дискуссия", в ходе которой президент заявил, что поэзия, литература и музыка – "международный язык". Президент и поэт, добавил Зиглер, имеют нечто общее – издателя. Оба публикуются в издательстве Doubleday. Поэт, пишет NYT, после встречи "ускользнул прежде, чем его попросили о комментарии".
1972. "Потомки полицаев"
В апреле, когда его выступления в городах и весях Америки закончились, Евтушенко дал интервью NYT.
В Кливленде и Сент-Поле, рассказывал поэт, его выступления пытались сорвать "антисоветчики". Но он чувствует, что "защищен американским народом", потому что Америка, объяснил поэт, нарезая салат, "как вот эта бермудская луковица: под шкурой у нее серая плесень, но срежь ее – и откроется великое и доброе сердце".
Евтушенко запамятовал самую первую акцию "антисоветчиков" – в Принстоне. Нью-Джерси. Как гласит донесение агента ФБР, 2 февраля в 9:30 вечера тысяча зрителей, собравшаяся на выступление Евтушенко в университетском Театре Маккартера, была эвакуирована из-за угрозы теракта. Позвонивший в театр неизвестный мужчина сообщил, что в зале заложена бомба. При обыске бомбы не нашли, и публика вернулась в зал. Однако вскоре чтение опять было прервано: группа примерно из 10 человек разбросала листовки, пародийно высмеивающие программу вечера – каждому названию программы соответствовала репрессивная мера советских властей в Украине. Протестующие назвались "украиноамериканскими студентами". Никакого ущерба собственности нанесено не было, поэтому никого арестовывать не стали.
4 февраля в кливлендском Университете Болдуина – Уоллеса "группа неизвестных", как выразилась студенческая газета, прервала выступление Евтушенко выкриками "Пропагандист!", "Евтушенко, уезжай домой!" и "Нацист!". В руках у кричавших были транспаранты того же содержания.
Третье происшествие того же рода имело место 18 февраля в Сент-Поле, Миннесота, во время выступления в Колледже Макалестера. Об этом событии существует подробное воспоминание самого поэта:
Донесение об инциденте с бомбой в Принстоне (ближе к концу, где говорится о протестах на выступлениях, 1972)
Я выступал там в 1972 году. И было очень тяжело выступать в Соединенных Штатах советскому поэту, который представлял враждебную страну. Американцев же пугали все время: вот придут русские и устроят свои порядки. И в городе Сент-Пол, это штат Миннесота, я читал на пятитысячном зале. Баскетбольный стадион, посредине что-то вроде ринга – на этом стадионе тоже бокс показывают, – на ринге я стоял. Читал я лирическое стихотворение "Краденые яблоки".
Упоенно читал, и почему-то это стихотворение послужило сигналом к нападению на меня. Люди побежали ко мне. Я подумал: ну, экспансивные какие, пожать руку хотят... В Штатах иногда на таких встречах дарят мишку какого-нибудь, конфеты или еще что-то. Цветы реже в Америке дарят, почти не принято.
И тут я услышал "а-а-ах!" – это зал ахнул, потому что зрители увидели, что случилось за моей спиной. А за спиной моей какие-то люди прыгнули на ринг и столкнули меня с довольно большой высоты, столкнули под ноги, стали бить ногами. Завязалась драка... Там был актер Барри Бойc, он случайно выбил зубы полисмену, ни в чем не виноватому, который тоже пытался меня защитить...
После выяснилось, что это были дети украинских полицаев, которые участвовали в расправах в Бабьем Яре.
А в шестом томе собрания своих сочинений он о том же самом пишет так:
...мне сломали два ребра ботинками в Сан-Поле, штат Миннеаполис.
(Такого штата в США нет, но это извинительная ошибка: города Миннеаполис и Сент-Пол примыкают друг к другу, и оба находятся в штате Миннесота.)
"Альпинистскими ботинками", – уточняет биограф Евтушенко.
Трудно сказать, подвела ли поэта память или фантазия разыгралась. Во всяком случае NYT излагает инцидент иначе. Его действительно столкнули с подиума высотой около метра. Он упал, но не пострадал. Встал, отряхнулся, закурил сигарету и молвил: "Пустяки. Я провел детство под фашистскими бомбами. Я не боюсь. Жаль только, молоко разлили". (Стакан с молоком стоял на кафедре, он пил его в паузах.)
Евгений Евтушенко, 1972 год
Как пишет корреспондент, виновники происшествия (двое из четверых были арестованы) назвались украиноамериканцами и заявили, что они протестовали против незаконного заключения под стражу украинских интеллектуалов. Никаких "детей полицаев", мстящих бесстрашному стихотворцу за "Бабий Яр", и в помине не было.
Скорее всего, и акция в Кливленде, где проживает многочисленная украинская диаспора, была проведена по тому же поводу. В январе 1972 года украинские власти во главе с Петром Шелестом (вот он-то как раз ругал "Бабий Яр" за "еврейский национализм") арестовали большую группу диссидентов. Среди них были Вячеслав Черновол, Иван Светличный, Леонид Плющ, Иван Дзюба, Николай Плахотнюк и множество других. Эти действия породили на Западе волну возмущения, в том числе и со стороны администрации США.
В перечень акций протеста, с которыми столкнулся тогда Евтушенко, следует включить и листовку Комитета защиты советских политзаключенных, подшитую в досье ФБР. Ее раздавали зрителям одного из его концертов в Нью-Йорке. "Спросите Евтушенко, почему он путешествует в Нью-Йорк, изображая из себя антисталиниста, в то время как его покровители, сегодняшние сталинисты, арестовывают и сажают в тюрьму людей за их политические взгляды".
В числе жертв современного сталинизма авторы листовки называют сотни инакомыслящих, арестованных по указке Москвы в Чехословакии, Владимира Буковского, тогда 29-летнего, приговоренного в январе 1972 года к семи годам лишения свободы, украинских диссидентов, а также 27-летнюю Сильву Залмансон, которая получила 10 лет за попытку уехать в Израиль. "В отличие от Солженицына, – говорится далее, – Евтушенко – поэт нынешнего сталинистского истеблишмента".
На днях, писал интервьюер NYT, Евтушенко отправляется на мыс Кеннеди (теперь – Канаверал), чтобы наблюдать за запуском космического корабля "Аполлон-16" – его пригласил туда астронавт Дэвид Скотт. Евтушенко говорит, что Скотт напомнил ему Юрия Гагарина: "Они не убьют кролика, их интересует познание".
Поэт, наверно, хотел сказать, что такие, как Гагарин и Скотт, не кровожадны и не убивают беззащитных животных. Он явно не знал, что to kill a rabbit – американская идиома, означающая "залететь", "забеременеть" (до изобретения современных тестов на беременность ее наличие проверяли при помощи введения мочи женщины в яичники крольчихи; крольчиха умирала при вскрытии).
* * *
16 апреля 1972 Евтушенко сидел в VIP-ложе Космического центра имени Джона Кеннеди, наблюдая за запуском к Луне "Аполлона-16". Места рядом с ним занимали вице-президент Спиро Агню, король Иордании Хусейн, президент Коста-Рики Хосе Фигерес Феррер, члены кабинета, трое губернаторов, 102 конгрессмена, 5 сенаторов, 14 послов и множество кинодив обоего пола. Первым неастронавтом, который полетит в космос, должен стать поэт, заявил он на пресс-конференции. И призвал к сотрудничеству в космосе: "Мы пересекли Эльбу в 1945-м, почему бы нам не пересечь вместе Млечный путь?"
Владимир Абаринов
Радио Свобода
